Текст книги "Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III (СИ)"
Автор книги: Александр Федоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)
Глава 37. Стрела в цели
К сожалению, забытьё Драонна не было долгим. Всего через каких-нибудь десять минут он вновь пришёл в себя, вынырнув из спасительного ничто в жуткую, полную боли реальность. За это время его успели перенести на лежанку (кроватей здесь не было). Верная Кэйринн, не отходя ни на мгновение, сидела рядом, не отпуская его руку.
Всего несколько мгновений взгляд Драонна оставался пустым, а затем он резко, до краёв наполнился болью. Прерывистый вздох, глубокий и тяжкий, вырвался из его груди. Так, должно быть, стонала земля, когда из неё с корнем выдирали деревья.
– Все погибли? – едва ворочая языком, вымолвил он.
– Мы не обнаружили живых, – глухо ответила Кэйринн.
– Гайрединн?..
– Мы не нашли его… – девушка замолчала, борясь с рыданиями.
– Они… забрали его с собой?.. – губы Драонна предательски задрожали.
– Не знаю… Может быть, – Кэйринн не хотела отнимать у принца последнюю надежду, хотя прекрасно понимала, что красноверхим ни к чему лиррийские младенцы. – Вирезир с полусотней илиров отправились по следам. Они найдут этих мразей…
Драонн лишь кивнул в ответ – у него не было сил сказать хотя бы слово. В мыслях звенела сосущая пустота, которую нельзя будет заполнить уже ничем и никогда. Время от времени мозг жалила одна и та же мысль – нет, ничего этого не было! Сознание просто не могло принять, не могло воспринять подобное. Конечно же, ничего этого не было, потому что ни в одном из миров, за которым хоть изредка приглядывают боги, подобное просто невозможно!
Но это было… Это было, и это будет теперь навеки. Его жена, его дети – они остались лишь в его воспоминаниях. И – быть может, это было следствием шока – Драонн понял, что не может в деталях увидеть лица никого из них. Образы, возникающие в памяти, не фиксировались чётко в сознании – он словно пытался ухватить что-то, что видел лишь боковым зрением. Хвала богам, он хотя бы не мог вспомнить их изувеченных посмертных лиц!..
– Прости меня, мой принц… – пробормотала Кэйринн и тут же разрыдалась. – Это я виновата!.. Если бы не я, они были бы живы…
– Нет, это я виноват… – прошептал Драонн, и наконец-то слёзы его прорвались наружу, дав хотя бы временное облегчение его истерзанной душе.
Какое-то время он рыдал, обняв Кэйринн – единственную родную душу, что у него осталась. Он понимал, что сейчас он – просто Драонн, но никак не принц Доромионский, однако быть принцем пока что было выше его сил. Пока что ему не хотелось быть даже Драонном. Не хотелось быть вообще…
Однако слёзы принесли толику облегчения. Отняв наконец своё лицо от кожаной куртки Кэйринн, Драонн взглянул на неё мутным взглядом:
– Как мне теперь жить, Кэйр?..
– Не знаю, мой принц…
Кэйринн не стала произносить выспренних речей о долге, мужестве, судьбе. Она не смогла бы сейчас сделать этого, даже если бы хотела. Это лишь в героических книгах, которые так любил читать Драонн, поверженные герои вновь восстают после пафосной речи, чтобы, сцепив зубы, сражаться до конца. Реальная жизнь одновременно была и гораздо трагичнее, и гораздо прозаичнее книжных эпосов.
Драонн лежал, потеряв счёт времени. Кэйринн, у которой уже затекли и руки, и ноги, продолжала сидеть рядом, не шевелясь. Принц, не моргая, смотрел в плохо оструганные доски потолка, но вряд ли видел их. Он был в полнейшей прострации, и даже не заметил, как дверь в комнату легонько отворилась и появился илир, жестом поманивший Кэйринн. Он, кажется, не заметил даже, как она, морщась от боли в задеревеневшем теле, встала и вышла на некоторое время.
Не заметил он и её возвращения. Кэйринн, с исказившимся лицом, подошла к Драонну и тронула его за плечо. Однако тот даже не моргнул.
– Мой принц… – хрипло позвала она.
Лицо Драонна вроде бы шевельнулось, но это была единственная реакция.
– Нашли Гайрединна… – исказившимся от сдерживаемых рыданий голосом проговорила Кэйринн.
Эти слова вернули Драонна к действительности. Его безмятежное лицо вновь превратилось в маску застывшей боли.
– Где он?.. – прошептал принц.
– Его принесли в дом… Он рядом с Аэринн и Билинн… – слёзы градом текли по щекам Кэйринн.
– Мне надо его видеть… – с трудом произнёс Драонн, однако в его фразе звучали скорее вопросительные нотки.
– Пойдём, мой принц, я провожу тебя…
Пошатываясь, Драонн кое-как поднялся с лежанки. Опёрся рукой о шершавую бревенчатую стену, почувствовав внезапную дурноту. Перед глазами всё плыло, пол так и старался уйти из-под ног. Кэйринн мгновенно оказалась рядом, приобняв его, чтобы не дать упасть.
– Спасибо, Кэйр… Дай мне минутку… Я сейчас…
Кэйринн молча кивнула, не отпуская принца ни на мгновение.
– Вот, вроде уже лучше… – наконец просипел он. – Я могу идти сам…
Кэйринн отпустила Драонна, но держалась неподалёку, чтобы быть готовой в любой момент. Однако тот нетвёрдо, но пошёл к двери. Уже взявшись за дверную ручку, принц внезапно остановился. Кэйринн решила, что ему снова дурно, и бросилась на выручку, но дело оказалось в другом.
– Мне страшно, Кэйр… – пролепетал Драонн, бессильно прислоняясь к двери. В его глазах действительно плескался страх. – Я боюсь его увидеть… Всех их…
– Так нужно, – мягко ответила Кэйринн. – Ты должен проститься с ними, мой принц. Лишь тогда мёртвые отпускают нас. Поверь, я до сих пор страдаю оттого, что не смогла проститься со своими родителями… Пойдём, мой принц… Пойдём…
Трясущимися руками Драонн отворил дверь. Кэйринн прошла вперёд и повела его за собой. Они спустились на первый этаж и прошли в одну из тёмных комнатушек без окон. Там горела лишь одна свеча.
Они лежали здесь все трое – жена, дочь и сын. Прочих мертвецов положили во дворе, здесь были лишь члены Доромионского дома. Кто-то уже бережно обмыл тело Аэринн от крови, поправил свёрнутую набок голову Биби, и даже уложил им волосы. Они лежали, укрытые белёной холстиной, словно два холмика потемневшего весеннего снега. И рядом – третий, самый маленький… При виде этого холмика Драонну показалось, что его сердце рвётся на части.
Будь он здесь один, он бы, наверное, выскочил прочь из этой комнаты, но рядом стояла Аэринн, скорбно сжав губы и опустив голову. На негнущихся ногах Драонн подошёл к лежащим на полу телам и, судорожно выдохнув, откинул холстину, прикрывавшую Гайрединна.
Малыш как будто бы спал, и лишь несколько кровоподтёков на лице, да синюшная бледность выдавали в этом сне смерть. Спазм скрутил горло и грудь принца. Он, этот мальчик, пришёл в мир, чтобы жить. У него было такое право. И он, наверное, свято верил в то, что отец всегда будет рядом и защитит от любой беды. Что чувствовал он, ребёнок, не умеющий ещё даже толком разговаривать, лепечущий что-то на своём собственном языке? Понимал ли он, видя озверелые рожи своих убийц, что будет дальше? Что они сделают с ним? Вряд ли… Вряд ли он в свои годы вообще мог понять, что такое смерть…
Зато это отлично понимал сам Драонн. Он глядел на этот уходящий от него образ, и понимал, что ничего уже не сделать. Никакими силами и ухищрениями, никакой магией, никакими молитвами не вернуть жизнь обратно в это маленькое тельце. Его сын вскоре исчезнет, истлеет, став безликими костями, и этого никак не изменить! Эти «никак» и «ничего» были столь непостижимы в своей понятности и простоте, что Драонн едва не лишился рассудка, пытаясь объять разумом эти два коротких слова. Хвала богам – эмоции вновь пришли на помощь изнемогающему разуму, и принц снова заплакал.
Но всё же Кэйринн была права – он должен был прийти сюда. Теперь он не испытывал страха перед лежащими телами. Он с любовью смотрел на их лица, не замечая тех отпечатков, что уже наложила на них смерть. Конечно, ощущение утраты от этого не становилось менее болезненным, а горе – глубоким.
– Как его нашли?.. – не отрывая взгляда от сына, спросил Драонн.
– Он был на одной из башенок для лучников… – наоборот, стараясь не глядеть на три тела, лежащие на полу, ответила Кэйринн.
Только люди могли дойти до подобных пределов бессмысленной жестокости! По иронии судьбы противоположностью слову «жестокость» было слово «человечность». Но в природе людей всё было устроено так, что именно подобные чудовищные поступки и можно было бы назвать человечными, более подходящими человеку. Ни Драонн, ни Кэйринн не знали, что происходило у этой башенки, но оба подумали примерно одно и то же – и скорее всего, это было очень близко к реальности.
Опьяневшие от лиррийской крови, убийств и насилия люди уже не удовлетворялись простым убийством младенца, в котором они признали, а может и не признали сына принца. И тогда они, вероятно, сочли весьма забавным поупражняться в силе и ловкости, забрасывая тельце ребёнка на высоту восьми футов. И уж наверняка по крайней мере в первый раз Гайрединн был ещё жив.
Наверняка у них не сразу получилось – позже неподалёку от башенки нашли черту, отчерченную на земле чьим-то каблуком. Именно от этой черты изверги и пытались забросить малыша на помост. И совершенно очевидно, что большинству это было просто не под силу. Сколько раз маленький принц упал на землю, прежде чем кому-то всё же удался победный бросок – неизвестно. Был ли он к тому времени уже мёртв, или умер там, на плохо оструганных досках, испачканных его собственной кровью?..
Что могло довести людей до подобной степени озверелости? Драонн ещё мог бы понять тех, кто рубил уже павшее в бою тело его жены, и даже тех, кто насиловал уже мёртвое тело его дочери. Но как понять этих людей? Играть живым младенцем, будто кожаным мешком, набитым ветошью, как это часто делают детишки… Какой извращённый и больной разум нужно иметь, чтобы предпочесть это грабежу и насилию?..
Впервые с тех пор, как он увидел изрубленную Аэринн, Драонн испытал чувство, отличное от горя, ужаса и боли. Это была жажда мести. Да, Кэйринн была права с самого начала: люди – болезнь этого мира. С ними невозможно договариваться, с ними невозможно сосуществовать рядом. Они – угроза всему чистому, всему светлому, что есть в мире, и доказательством тому служат три тела, лежащие подле него сейчас.
Драонн никогда не ненавидел людей. Напротив, в отличие от большинства сородичей, он пытался найти в них что-то хорошее, понять их, научиться жить с ними. Более того, у него это вполне неплохо получалось. Но теперь всё прошлое было перечёркнуто разом. Пусть даже сам Делетуар восстал бы из могилы, чтобы умолять его примириться с родом человеческим – Драонн остался бы глух к нему. А может и вовсе прогнал бы его прочь – ведь он был человеком.
Но больше всего ненависти он испытывал к одному конкретному человеку. Его он ненавидел даже больше убийц своей семьи, ведь те были лишь тупым быдлом, полуживотными. Но проклятый Ворониус… Человек, который всё это начал… Человек, кичившийся тем, что это он «запустил стрелу». Драонна душила ярость от осознания того, что его Айри, его Биби и Гайрединн мертвы только потому, что какой-то безумный фанатик возомнил себя вершителем судеб.
Если было бы возможно, Драонн воскресил бы его из праха, чтобы убить его лично. На некоторое время Драонн даже задумался о том, каким истязаниям бы он подверг старика, и это принесло временное облегчение. Эти мысли на короткое время заглушили чувство утраты, так что принц крайне неохотно расстался с ними.
До данного момента Драонн совершенно не заботился о судьбе красноверхих, атаковавших лагерь. Он, вроде бы, смутно припомнил, что Кэйринн говорила ему о том, что за ними отправлена погоня, но тогда это не показалось ему хоть сколько-нибудь важным. Однако теперь он внезапно заинтересовался этим вопросом.
– Погоня ещё не вернулась? – спросил он у Кэйринн. Ненависть и жажда мести придали ему новых сил, и сейчас он говорил почти как принц.
– Ещё нет. Прошло не так много времени. Они нагонят ублюдков, не волнуйся. Судя по всему, они ушли отсюда не больше, чем за час или полтора до нашего прихода…
Кэйринн прикусила язык, но было уже поздно. Новая волна бессильной ярости и самобичевания захлестнула Драонна. Подумать только – шевели они ногами чуть побыстрее, и ничего этого могло бы и не быть!.. Но он быстро взял себя в руки.
– Я должен осмотреть всё, – довольно спокойно сказал он, с видимым усилием воли накидывая покрывало на лежащие перед ним тела.
Он встал и направился к выходу. Наверное, большая часть Драонна, если не весь он целиком, осталась здесь, в этой комнате, пропахшей кровью и смертью, но принц Доромионский должен был выйти наружу, чтобы и дальше править своим осиротевшим домом.
***
Сто шестьдесят девять тел было собрано во дворе лагеря, ещё три находились в срубе. И всего четырнадцать живых илиров было в этом царстве мертвецов. Мёртвых лирр аккуратно сложили вдоль частокола, прикрыв всем тряпьём, которое смогли найти. Трупы красноверхих безо всякого почтения были выброшены в болото неподалёку от лагеря – их набралось больше трёх десятков. Даже застигнутые врасплох лирры, среди которых были, в основном, женщины, старики да дети, сумели оказать достойное сопротивление.
Принц Драонн появился во дворе, чтобы сказать несколько ободряющих слов своим илирам, большинство из которых лишились близких в эту ночь, а также почтить память павших. Он держался довольно хорошо, лишь посеревшее лицо и запавшие глаза с казавшимися почти чёрными провалами глазниц выдавали его скорбь. Он не отказался даже от миски похлёбки, которую готовили на костре пара илиров, но сумел втолкнуть в себя не больше двух ложек.
Мрачные мысли вились в голове лиррийского принца, нагоняя тучи на его чело, однако он решил до времени ничего не говорить даже Кэйринн. Драонн решил дождаться возвращения мстителей, посланных в погоню.
Отряд вернулся уже задолго после полудня, и сразу стало ясно, что вернулись не все. Очевидно, что не менее десяти илиров было убито, а несколько были ранены. Тела несли на носилках, сделанных из крепких веток и плащей. Раненые, хвала богам, могли идти самостоятельно. С особой хищной радостью Драонн увидел пленного человека, ковыляющего со связанными перед собой руками. В двух шагах позади него шёл Вирезир – илир из отряда Кэйринн, которого она назначила главным среди мстителей.
Сурово молчащие илиры бережно поставили носилки с павшими товарищами рядом с рядами других тел и направились к костру, где для них уже разливали круто заваренную похлёбку. Лишь Вирезир, слегка подталкивая впереди себя отчаянно трусящего пленника, направился прямо к Драонну.
– Мы настигли их, милорд, – просто сказал он, а затем с силой надавил на загривок человека, валя его на колени перед своим принцем.
– Я не сомневался в вас, братья, – ответил Драонн. – Много ли их было?
– Много, – кивнул Вирезир. – Слишком много для полусотни илиров. Этот выродок сообщил, что первоначальная численность отряда была порядка четырёхсот пятидесяти человек. Мы перебили стольких, скольких смогли, а затем, захватив пленника, отступили. Они нас и не преследовали – им слишком досталось. Думаю, не ошибусь, если скажу, что мы убили не меньше двух сотен ублюдков. К сожалению, потеряли восьмерых, и ещё трое тяжелораненых.
Да, теперь Драонн заметил, что не все из тех, кого несли на носилках, были мертвы.
– Благодарю вас, мои братья! – произнёс Драонн. – Нашим мёртвым будет спокойнее на Белом пути, зная, что их кровь отмщена. Что ж, ешьте и отдыхайте, а я поговорю с этим человеком.
От тона, которым были произнесены эти слова, стоявший на коленях пленник съёжился и даже, кажется, тихонько заскулил. Судя по одежде, это был не простой селянин, а солдат. Странно, но сейчас, глядя на него, Драонн не испытывал какой-то особенной ненависти. Его эмоции были словно выжжены дотла. Однако же в скором времени этого человека ждала смерть, и это понимали все вокруг, включая его самого. А потому несчастному оставалось лишь молиться, чтобы эта смерть была, по возможности, более быстрой и не мучительной.
Вирезир рывком поднял пленника на ноги и отвёл его в сруб, но сам вернулся к своим бойцам, оставив человека на попечении Драонна и Кэйринн.
– Как вы нашли это место? – был первый вопрос, который задал Драонн.
– Вы убьёте меня? – вопросом на вопрос ответил пленник.
– Убьём, – ровно кивнул Драонн. – Думаю, ты и сам не ждёшь иного. Вопрос другой – как ты умрёшь. Мы можем пытать тебя подобно тому, как делают твои сородичи, или убить быстро и без мучений, как подобает мыслящим существам, у которых есть душа. Ответь на все мои вопросы – и ты умрёшь быстро.
– Я скажу всё, что знаю, – всхлипнул солдат. – Вы спросили, как мы нашли это место?.. За вашим замком следили уже давно, и мы знали, что вы планируете бегство, когда подойдут войска. Изначально наш командир планировал лишь указать это место легионерам, когда они будут здесь, но вчера стало известно, что почти все воины вашего замка покинули его, а оставшиеся спешно перебрались сюда. Вот и было решено напасть самим.
Драонн видел некое недоумение на лице Кэйринн. Естественно, в её глазах люди были тупыми жестокими животными, не способными создать более или менее сложный план, и уж подавно не способные обнаружить скрытничающих лирр, при этом не раскрывшись самим. Драонн-то, конечно, знал, что это не так, но позволил поддаться общему пренебрежению к людям, характерному для всех лирр. И поплатился за это. Выходит, за его илирами, работающими над устройством лагеря, давно следили, а они даже ничего не заметили…
– Как вы проникли в лагерь?
– Пристрелили часовых на башенках, а затем несколько наших перебрались через частокол и отпёрли ворота. Это никаких проблем не составило. Должен сказать, ваша светлость, укрепление у вас вышло неважное… – кажется, неизбежность смерти сделала пленника если не смелее, то уж точно наглее.
– Ты знаешь, каковы общие планы относительно лирр? – Драонн пропустил мимо ушей дерзкие слова.
– Планы очень просты, ваша светлость – убить всех, кого удастся достать. Насколько мне известно, легионы уже взяли в осаду большинство замков, и какие-то из них уже пали. И ваш не стал бы исключением.
– Был ли ты одним из тех, кто насиловал девочку-магиню, или… швырял младенца на стрелковую башенку?.. – Драонн сцепил зубы, чтобы этот вопрос прозвучал ровно и спокойно, а ногти его до крови впились в ладони.
– Клянусь, милорд, я не причастен ни к тому, ни к другому! – залебезил солдат, которому, кажется, вновь сделалось очень страшно. – Я вообще никого не насиловал, клянусь! У меня у самого дома жена и две дочки подрастают! Я бы ни за что не стал…
Понять врёт он, или говорит правду, было невозможно. Кажется, он был вполне искренен, но, с другой стороны, ужас перед возможными пытками может сделать кого угодно превосходным лицедеем. Собственно, принц спросил об этом просто для собственного успокоения. Словно чтобы объяснить и пленному, и самому себе, почему человек сейчас должен умереть.
– Хорошо, я поверю тебе, – Драонн неспешно достал свой меч из ножен.
Трясущийся пленник, не имея сил отвести взгляда от лезвия, инстинктивно стал пятиться, но всего через пару шагов упёрся в дверь.
– Не надо… – слабо пролепетал он, прекрасно понимая, что это никак не поможет.
В удар Драонн вложил все чувства, которые сумел найти в своей опустошённой душе. Меч пробил худощавое тело насквозь и почти на дюйм увяз в толстой доске двери. Пленник упал, вырвав рукоять меча из вспотевшей ладони принца. Наклонившись, тот выдернул меч и вытер клинок об одежду убитого, а затем несколькими сильными пинками отбросил труп от двери.
– У меня есть, что вам сказать, братья, – произнёс он, выйдя во двор.
Илиры, оставив свои дела (ну то есть отставив свои миски), подошли к крыльцу. Едва ли пятьдесят воинов – всё, что осталось от древнего Доромионского дома.
– Наш лагерь обнаружен, и вскоре здесь будет армия. Нужно уходить. Вы спросите меня – куда? Кто-то предложит лагерь Кэйринн, но я отвечу, что это – плохая идея. Люди выследили нас здесь, выследят и там. Можно уйти на север, но согласитесь ли вы, храбрые воины, провести остаток жизни, бегая от людей по лесам?
Глухой ропот был ему ответом.
– Многие из вас лишились сегодня своих близких. Я сам потерял всю свою семью… – на мгновение принц замолчал, чтобы совладать с эмоциями. – Я знаю, что думают некоторые из вас: жизнь более не имеет смысла, и всё что мы можем – подороже её продать. Драться до последней капли крови, не надеясь победить. Я уважаю решение каждого из вас, и сразу говорю, что я позволю каждому поступить согласно велениям его сердца. Однако я предлагаю вам путь! Он будет непрост, и многим может показаться странным, но это путь, который может привести к победе!
Все с удивлением смотрели на Драонна, включая и стоящую неподалёку Кэйринн.
– Я ухожу на Эллор! – провозгласил Драонн, и изумлённое молчание накрыло лагерь. – Но не затем, чтобы прятаться там, а затем, чтобы получить в свои руки невиданное доселе оружие, которое способно будет смести людей с лица земли! Поверьте, я знаю, о чём говорю! Там, на Эллоре, живёт всемогущая сущность, именуемая Баракандом. Он призвал меня к себе, пообещав сделать величайшим магом в истории нашего народа! Он обещал, что, вернувшись, я сокрушу государства людей, сотру их в порошок! Это – наш единственный шанс, ведь пока что мы проигрываем эту войну! Люди убивают нас, и будут убивать, пока не истребят всех до единого! И даже если мы будем убивать вдесятеро больше людей – мы не сможем победить, потому что они плодятся, словно крысы. Их можно уничтожить, лишь получив силу бога. И я собираюсь это сделать! Кто со мной?
