Текст книги "Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III (СИ)"
Автор книги: Александр Федоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)
Моё появление вызвало огромный ажиотаж – меня даже сперва приняли за аборигена. Я несколько месяцев прожил среди колонистов, пока не сумел отправиться на Паэтту со следующим судном. И вот я вернулся в Кидую, какое-то время занимался магическими практиками, но вскоре понял, что люди не готовы принять мудрость Бараканда, и что моя магия вызывает всё больше нездорового интереса. Тогда я на некоторое время исчез, отправившись в Саррассу, а после вернулся и сделался хранителем императорской библиотеки. Это было почти полвека тому назад. И вот наконец я дождался вас…
– Вы хотите убедить меня в том, что всё это – правда? Что существует гигантский орёл, и что он хочет призвать меня к себе? Именно меня? – последнюю фразу Драонн произнёс с нескрываемым сарказмом. – Только вот ведь какая неувязка – по вашим же словам это случилось почти столетие назад. Мне сейчас шестьдесят семь. То есть я родился спустя тридцать лет после того, как этот ваш Бараканд якобы меня позвал. Кажется, вы немного просчитались, сударь!
– Ничего подобного, милорд, – Ворониус улыбнулся, но теперь это не была улыбка снисходительного превосходства. Драонн отметил, что сумасшедший чародей стал говорить с ним куда почтительнее, чем вначале разговора, словно он сам постепенно поверил в собственное враньё. – В моих словах нет ошибки. Просто ваше рождение было предрешено задолго до этих событий. Так давно, что вы даже не сможете себе этого вообразить!
– Неужели? – с явной издёвкой спросил принц. – И кто же я, по-вашему, такой, что моё рождение является столь важным для таких могущественных существ, как этот ваш орёл?
– Вы – мессия, ваше высочество, – Драонну послышалось, или голос старика действительно дрогнул? – Вы тот, кто спасёт ваш народ от ярма.
– Право же, ваш бред становится всё изощрённее! Я оказываю вам большое снисхождение, что продолжаю слушать весь этот вздор!
– Поверьте, ваше высочество, вам суждено стать мессией! Бараканд открыл мне, что вы станете одним из величайших магов этого мира и сотрясёте тем самым его основы!
– Удивляет, что вы не знаете самых очевидных вещей, – едко усмехнулся Драонн. – Лиррийские мужчины не способны владеть магией.
– Другие, но не вы! – с какой-то даже экзальтированностью вскричал Ворониус. – Именно потому вы и нужны Бараканду, что вы – особенный. И появление ваше было предопределено ещё на заре этого мира. Я мог бы рассказать вам об этом, но боюсь утомить.
– Что ж, развлеките меня, это даже забавно.
– Бараканд возник в нашем мире вскоре после его зарождения, – начал Ворониус. – Он был соткан из возмущения, и не сразу принял физический облик. Сперва он был просто силой. Трудно объяснить – кто такой Бараканд нам, обычным смертным, которые никогда не видели богов, а только лишь магов. Бараканд – не бог, хотя во многом его возможности кажутся божественными. Он и не маг. Он – магия.
Боги, которые должны были следить за равновесием и не допускать резких перекосов силы, решили, что Бараканд не может быть единственным подобным существом в нашем мире, поэтому решили создать ещё одно, в противовес. Но это, в свою очередь, само по себе было вмешательством, способным всколыхнуть ткань бытия и усилить хаос.
Чтобы избежать тяжких последствий, боги должны были чем-то уравновесить своё вмешательство. Поэтому они даровали Бараканду право одного воздействия, но такого, что не могло бы напрямую изменить баланс сил. Ему было дано право видеть будущее, но не вмешиваться в него. И тогда после долгих раздумий он дал ответ. Он попросил, чтобы спустя многие тысячи лет одна конкретная лиррийская девушка, которой суждено было стать магиней, не прошла бы перерождения. Боги, разумеется, видели последствия этого условия, но оно было поставлено в рамках заключённого договора, поэтому они ничего не смогли сделать.
Так в нашем мире появилась ещё одна великая сила, хотя и значительно уступающая в своём могуществе Бараканду. Она пока ещё дремлет, постепенно набираясь сил, но когда-нибудь заявит о себе. А жизнь на Паэтте пошла своим чередом. До определённого срока, когда свершилось то, что задумывал Бараканд.
Лиррийская девушка из весьма знатной семьи почувствовала недомогание во время своей первой менструации, но на этом всё и закончилось, поэтому родители решили, что это было лишь случайностью. А спустя какое-то время она встретилась с человеческим юношей – обычным странствующим торговцем, и между ними вспыхнула страсть. В те годы к отношениям между лиррой и человеком относились не менее нетерпимо, чем сейчас, поэтому они скрывали свою любовь, довольствуясь лишь редкими встречами.
Конечно, тайну недолго удалось держать вдали от любопытных глаз. Отец девушки прознал об этом страшном позоре. Молодой любовник едва унёс ноги, и судьба его дальше осталась неизвестной. Девушка же, оказавшаяся уже опороченной, осталась в одиночестве, проклятая собственным отцом. А спустя время у неё родился мальчик-полукровка.
Так в нём смешалась кровь нераскрытой магини и человека. Получившаяся смесь обладала весьма уникальными свойствами, но ей нужно было дозреть. И она передавалась из поколения в поколение, всё больше разбавляясь чистой лиррийской кровью, но сохраняя частицу той самой первоосновы, что делала её бесценной.
Чтобы окончательно дозреть, этой крови пришлось протечь по жилам четырёх поколений, чтобы в пятом явить себя во всём своём могуществе. Думаю, вы уже поняли, милорд, что та самая девушка была вашей пра-пра-прабабкой. И теперь вы являетесь носителем той искры, которую Бараканд заронил тысячелетия назад.
– Никогда не слыхал ничего подобного о собственных предках, хотя весьма скрупулёзно изучал генеалогию рода, – возразил Драонн.
– Ну ещё бы! – не слишком почтительно фыркнул старик. – Доромионский дом гордится чистотой крови, а этот эпизод ронял тень на неё. Когда ваш дед взял в жёны дочь того самого полукровки, эта история уже была похоронена. После смерти отца девушка и её сын, оказавшиеся единственными наследниками, вернули себе имя – несмотря на все угрозы и проклятия, гордый принц постарался не выносить сор из избы, а кроме того не решился лишить дочь наследства. Её объявили вдовой, чтобы объяснить существование ребёнка, при этом не особенно распространяясь о том, кто же был её мужем.
– И всё это рассказал вам Бараканд? С такими подробностями?
– Нет, многое я узнал уже, вернувшись сюда. По крупицам собирал информацию. И приглядывал за вами с тех самых пор. Зная, что придёт момент, когда мне будет нужно подтолкнуть вас к действиям. Я ведь понимал, что приди я к вам домой и расскажи всё – вы просто приказали бы вытолкать меня взашей. Поэтому я должен был сделать так, чтобы у вас не осталось выбора. Как я уже говорил, когда стрела спущена – у неё остаётся лишь один путь.
– То есть вы хотите сказать, что именно вашими стараниями я попал в Кидую?
– Разумеется! А кто, по-вашему, навёл на вас Делетуара? Уж не думаете ли вы, что слава о тридцатилетнем сеазийском принце была столь широка, что достигла Кидуи? Но толстяк-канцлер всё же узнал от вас, причём узнал не от меня, а от десятка разных людей, с которыми он пообщался в десяти разных местах. И все они без запинки называли ваше имя. Так вы и оказались в Кидуе, ваше высочество.
Драонну хотелось бы не верить тому, что говорил старик, но это было слишком уж похоже на правду. Признаться, это наконец-то объясняло то, что до сих пор лиррийский принц не мог постичь. Действительно, подобная трактовка была куда логичнее того, что второй канцлер империи случайно узнал о молодом и неопытном принце из глухой провинции.
– И почему же вы не связались со мной в прошлый раз? – стараясь тщательно изображать испаряющееся понемногу недоверие, спросил он.
– Вы были ещё не готовы.
– Кровь не дозрела? – хмыкнул Драонн.
– Нет, просто не созрели обстоятельства. Стрела ещё была не пущена. До тех пор, пока вы не будете загнаны в угол, вы будете избегать неизбежного.
– Если под неизбежным вы подразумеваете поездку в Эллор – то вы правы. Я туда не отправлюсь.
– Увидим, – улыбнулся Ворониус, и улыбка эта внезапно испугала принца.
– Перестаньте морочить мне голову этими стрелами! Что вы имеете в виду, что стрела пущена?
– Что всё теперь обернулось так, что вам придётся отправиться к Бараканду. Быть может, вы не будете этого хотеть, но всё же сделаете это.
– Вы хотите отвезти меня туда силой? – вскричал Драонн, невольно сжимая кулаки.
– Охрани меня боги! – рассмеялся маг. – Вы отправитесь туда сами. Как я уже сказал, для этого нужно всего лишь лишить вас выбора.
– И как вы это сделаете?
– Я уже сделал это. Причём давно. Ещё во время вашей прошлой службы.
– Неужели? Хотите сказать, что вы уже тогда знали, что я вернусь?
– Ещё бы мне этого было не знать, когда я сам это устроил!
– Ах, да! Притворяясь безумным библиотекарем, вы вбили малолетнему принцу приязнь к лиррам… – Драонн скроил презрительную мину, хотя всего год назад он благодарил Тирни ровно за это.
– О, это была лишь половина дела! – отмахнулся Ворониус. – Куда важнее было сделать так, чтобы этот мальчишка потом стал императором!
– Что?.. – Драонн пристально поглядел на собеседника, словно пытаясь отыскать в его глазах те искорки безумия, что позволят ему понять, что перед ним – обычный фантазёр.
– Император Родреан при всей широте своей души был человеком недалёким и неспособным на широкие жесты. Уже тогда, когда я сделал так, чтобы Делетуар пригласил вас, я понимал, что в тот момент мне сложно будет организовать всё как должно. Не было у меня надежд и на Деонеда – этот взял всё худшее от своего отца, позабыв прихватить его добродетели. Да и старший сын его должен был лишь продолжить эту нисходящую линию. В отличие от малыша Риона, которого в детстве немного недолюбили, и потому он не так рьяно стремился быть похожим на своего родителя. Какой отсюда вывод? Всё очень просто – Рион должен стать императором, а для этого Родреан должен умереть.
– Так смерть наследника…
– Моих рук дело, да, – просто, словно речь шла о потерянном носовом платке, согласился Ворониус. – Всё было рассчитано – морская прогулка в нужный момент, течь, которая так кстати открылась (скажу сразу – тут мне пришлось применить магию, хоть я всеми силами старался никогда этого не делать), ненастная погода… Но этот остолоп сумел выбраться, добравшись до берега на утлой лодчонке, которая по капризу богов не разлетелась в щепки от ударов волн. Но всё же удача не совсем от меня отвернулась – наследник хотя бы простудился, и дальше уже не было какой-то серьёзной проблемой незаметно подать ему отвар ягод волчьей травы (той самой, что так хорошо помогает от комаров). Все решили, что удушье стало следствием воспаления лёгких, никому и в голову не пришло, что у этой смерти могли быть какие-то иные причины.
– Вы осознаете, что только что признались в государственной измене и убийстве наследника трона? – потрясённо спросил Драонн. – Даже если всё это – лишь плод вашей больной фантазии, уже за одни эти разговоры вам грозит смерть.
– О, поверьте, это уже не имеет значения, – отмахнулся старик.
– Уж поверьте, для вас это будет иметь значение, как только я вернусь в Кидую! – зловеще пообещал принц.
– Вы не вернётесь туда, – спокойно улыбнулся Ворониус. – Вы отправитесь в Доромион, и как можно скорее.
– Отчего же сразу не на Эллор? – насмешливо спросил Драонн.
– Туда вы отправитесь позже, не беспокойтесь. Когда стрела пущена, у неё остаётся лишь один путь – вонзиться в цель.
– Я устал от этого вашего бреда, – решительно сказал Драонн. – Вы тут наговорили достаточно, чтобы я понял, что вы – не простой сумасшедший, а ещё и преступник. Я вернусь в столицу и сразу же буду ходатайствовать о вашем аресте. А ещё лучше – я прикажу своим илирам схватить вас и доставить прямиком императору.
– О, не утруждайте ни себя, ни своих илиров, – усмехнулся хранитель библиотеки. – Потому что император уже мёртв.
Глава 28. Полёт стрелы
– Кого там дьяволы притащили в такой час? – проворчал Доссан, вставая.
Было уже заполночь, и трое придворных, уйдя от императора уже часа два назад, коротали свой вечер за картами и вином. Особого азарта не было, играли по-маленькой – скорее повод выпить, нежели поиграть. И вдруг в дверь, ведущую к чёрному ходу, постучали. Это не мог быть кто-то из слуг – им нечего делать в такое время на чёрной лестнице. Однако же никто из троицы особо не удивился – именно таким путём обычно попадали сюда куртизанки, торговцы дурной травой и прочая шваль. Другое дело, что сейчас никто из них не ждал никого.
– Какого дьявола? – удивлённо прошипел Доссан, отворяя дверь, и тут же шагнул во мрак, не забыв закрыть за собой.
Потому что он увидел там сморщенное, слабо освещённое свечкой лицо Тирни.
– Ты чего припёрся сюда, старый дурак? – яростно прошептал Доссан. – Тут же Ливвей.
– Письмо, милорд, – глупо улыбаясь, прошамкал старый библиотекарь, протягивая плотный и довольно объёмный конверт.
– Давай сюда, – Доссан чуть ли не рывком забрал пакет из рук старика. – Что за спешка? Неужели не могло подождать до утра?
– Было велено передать немедля… – всё с той же глупой улыбкой отвечал Тирни.
– Ладно, а теперь проваливай! – миньон суетливо стал расстёгивать крючки на камзоле, чтобы запихнуть пакет за пазуху. – Или тебе велено ждать ответа?
– Нет, милорд. Я уже ухожу.
И старый библиотекарь стал неуклюже спускаться по лестнице, танцующей под его ногами в дрожащем свете свечи. Доссан же, запихав пакет за пазуху и застегнув камзол, вернулся в комнату. Он не видел, как изменилась походка старого библиотекаря, как преобразилось его лицо. Нет, Ворониус не прибегал к магии, чтобы замаскировать внешность. Он просто в совершенстве умел владеть мышцами лица, так что без труда мог придать себе вид дряхлой беззубой старости.
Теперь ему нужно было спешить в Готьедский замок. Нужно было подгадать время так, чтобы, с одной стороны, не опоздать, а с другой – не прибыть раньше Драонна. Ведь тогда он оказался бы в весьма неловком положении, пытаясь что-то объяснить страже замка, тогда как потом ему достаточно было бы одной фразы: «Меня ждёт милорд принц». Старик решил отправляться немедленно – годы уже не те, так что быстро и долго скакать он уже не мог. Ну а если прибудет слишком рано – всегда можно обождать немного на постоялом дворе.
Тем временем Доссан вернулся в комнату.
– Что там? – поинтересовался Визьер.
– Да эта дура Лула припёрлась… – притворяясь раздражённым, буркнул Доссан.
– Надо же, уже оклемалась, – хохотнул Визьер. – Я слыхал, как она стонала у тебя пару дней назад. Я думал, ты её убьёшь. Смотри, доиграешься! Если Берьез узнает, что ты охаживаешь его жену, тебе и его величество не поможет! Будешь потом в театре скопцов играть до конца дней!
– Поэтому и отослал её обратно, – криво ухмыльнулся Доссан.
– Давай, твой ход, мы уже заждались!
– Что-то у меня желания нет доигрывать… Да и карта не идёт… Пойду спать лучше.
– С Лулой? – хитро подмигнул Визьер.
– Один, – отрезал Доссан. – До завтра!
– Спокойной ночи, – ответил Визьер, но тут же слегка изменился в лице и незаметно кивнул в ответ, увидев, что приятель сделал ему тайный условный знак, о котором было договорено давным-давно.
Он был в спальне Доссана уже через пять минут.
– Отделался от Ливвея, – садясь прямо на разостланную кровать, сообщил Визьер. – Что случилось?
– Тирни принёс письмо.
– Что в нём?
– Ещё не знаю. Сейчас увидим.
Камзол был уже расстёгнут, так что Доссан вынул пакет и разорвал его. Внутри оказался лист пергамента и ещё два конверта поменьше, один из которых был запечатан, а другой – нет.
– Незапечатанный конверт необходимо сразу же после получения этого письма запечатать императорской печатью и дворцовым посыльным тотчас же отослать принцу Драонну. Запечатанный конверт вскрыть лишь после этого, – прочёл Доссан, поднося пергамент к свече.
– Что за дьявольщина? – пробормотал Визьер.
– Убей меня Асс, если я понимаю… Интересно, что в незапечатанном конверте?
– Открой – и узнаешь, – резонно заметил Визьер.
– А можно ли?.. – с сомнением спросил Доссан.
– Было бы нельзя – об этом было бы упомянуто в письме.
Доссан кивнул, соглашаясь с логикой приятеля, и достал уже знакомый нам листок.
– Интересно, зачем они усылают принца Драонна в эту глухомань?.. – прочтя строчки вслух, спросил он.
– Может, об этом говорится в запечатанном письме? Сделай, что велено, тогда узнаем.
Нужно отметить, что никому из них и в голову не пришло ослушаться приказа и вскрыть второй конверт до срока, хотя здесь не было никого, даже этого старого дурака Тирни. Но благоговейный страх перед могущественным лиррийским магом (старый библиотекарь наплёл им, что тот, кого они знали как Ворониуса, а Драонн – как Вейезина, и был тем самым мессией, который лишь ждёт пока своего часа) был настолько силён, что прикажи он им прочесть второе письмо, забравшись нагишом на вершину арионнитского храма, они почти наверняка сделали бы, как он велел.
– А почему это я должен идти? – возмутился Доссан. – Ты же – главный любимец императора. Никто не удивится, если ты вдруг вернёшься зачем-то.
– Да и шут с тобой! – с досадой махнул рукой Визьер. – Схожу. Лишь бы печать была на месте.
– Да куда она денется! На вот, – оглянувшись по сторонам, он взял со стола какую-то книжку. – Если что, скажешь, что его величество просил тебя занести ему. Но лучше бы тебе не показываться никому на глаза… Это ж государственное преступление…
– А то я не знаю! – огрызнулся Визьер. – Ладно, сиди и жди меня тут!
***
– Всё прошло как надо? – Доссан бросился навстречу Визьеру. Было видно, что он уже весь извёлся и даже пожалел, что не отправился сам – ожидание было хуже всего.
– Посыльный отправлен с запечатанным письмом, – коротко ответил Визьер. – Ну что, вскрываем второй конверт?
Доссан осторожно разорвал пакет и достал из него исписанный почти полностью лист.
– Под любым предлогом сделайте так, чтобы этим вечером, желательно около семи часов, император остался наедине с вами, – прочёл он. – На это же время назначьте от имени его величества частную аудиенцию отцу и сыну Бандорским. Затем, когда они некоторое время подождут, пошлите к ним кого-то с сообщением, что с принцем Драонном случилось какое-то несчастье, пусть они спешно удалятся. Было бы хорошо, чтобы эта поспешность была отмечена позднее часовыми. Вы же… – внезапно Доссан побелел и едва не выронил лист.
– Что там? – с тревогой спросил Визьер, предчувствуя худшее.
Вместо ответа Доссан протянул ему бумагу, не имея сил произнести вслух написанные в ней слова.
– Вы же должны будете… – Визьер инстинктивно оглядел комнату, хотя точно знал, что в ней никого нет, кроме их двоих. Затем, собравшись с духом, осипшим голосом прочёл. – Должны будете… убить императора, а также Ливвея… и обставить всё как нападение лирр…
Визьер остановился, не в силах больше читать. Он задыхался, а в горле пересохло так, что туда, казалось, не проникал даже воздух. Естественно, в комнате Доссана была бутылка вина и бокалы. Визьер схватил бутылку и стал пить прямо из горлышка судорожными тяжёлыми глотками, пока не закашлялся. Вино изо рта хлынуло на одежду, несколько капель попало и на пергамент. Доссан выхватил бутылку из рук кашляющего приятеля и тоже приложился к ней. Он пил, пока хватало дыхания, но, по крайней мере, не поперхнулся.
– Читай дальше… – прохрипел он, утирая рот рукавом, не обращая внимания, что он пачкает вином дорогое белоснежное кружево.
– Затем поднять народ против лирр, организовать массовое убийство всех лирр, что находятся в Кидуе… При этом непременно указывать на то, что сам принц Драонн непричастен к заговору, что он был хитростью удалён из дворца, поскольку подозревал нечто подобное и даже говорил с вами об этом. Перейтена и Дайвиана Бандорских непременно схватить и казнить прилюдно. Остальные инструкции получите в дальнейшем по мере развития событий…
После этого оба заговорщика несколько минут молча сидели и почти безумными взглядами глядели друг на друга. Их выражения можно было бы назвать комичными, если бы не глубокий ужас, который сквозил из каждой чёрточки их лиц. Никогда с тех пор, как года три-четыре назад они оказались посвящены в тайны общества Лианы, они даже помыслить не могли, что подобное может случиться. Убийство императора – это само по себе ужасно и даже чудовищно, но куда страшнее убийство друга.
А император Рион действительно был им если и не другом, то уж точно хорошим приятелем. Они искренне были привязаны к нему, знали его с самого детства, вместе росли на одних и тех же легендах, вместе мечтали построить новый мир… Так же и Ливвей – пусть он не был связан с остальными такой многолетней дружбой, пусть он всегда был самым замкнутым и молчаливым из всех, но всё же их связывала искренняя взаимная симпатия.
Всё то время, что они состояли в заговоре, идея установления царства лирр казалось весьма далёкой и утопической. Каждому из них казалось, что с воцарением Риона всё и так достигло гармонии и главное – сохранять всё в том же состоянии как можно дольше. И уж подавно им в голову не могло прийти, что придётся убивать едва ли не самого главного почитателя лирр в империи. А то, что они не осознавали смысла и цели данного приказа, делало его ещё более диким. Однако ослушаться они не могли – за всё это время Тирни исподволь так застращал обоих, что они видели в Ворониусе едва ли не полубога. Его приказ не подлежал ни обсуждению, ни, тем более, возражениям.
– Я возьму на себя Ливвея, – просипел наконец Визьер.
– Это почему ещё? – так же слабо возразил Доссан. – Я не хочу убивать… его…
– Разыграем в монетку, – эта фраза прозвучала столь буднично на фоне разворачивающейся трагедии, что Визьер внезапно расхохотался диким истерическим смехом, а спустя секунду ему уже вторил и Доссан.
Хохот вскоре перешёл в нервные всхлипывания, хотя ни тот, ни другой не плакали.
– У тебя есть при себе монета? – поинтересовался Визьер, когда нездоровый этот смех наконец затих.
– Сейчас пошарю, – Доссан подошёл к секретеру, выдвинул пару ящиков, и действительно обнаружил в одном из них потускневший от времени серебряный стравин. – Дуб или венок2727
На аверсе имперских монет располагался венок из дубовых листьев, обрамляющий номинал, а на реверсе – изображение белого дуба. Так что выражение «Дуб или венок» аналогично нашему «Орёл или решка».
[Закрыть]?
– Венок… – не задумываясь, ответил Визьер.
Доссан подбросил монету, но дрожащие руки не смогли её поймать, так что она, ударившись, отскочила к самой двери. Оба осторожно, словно к затаившемуся зверю, подошли к лежащему стравину. Даже не поднимая его было видно, что выпал именно венок. Доссан вновь нервно хихикнул, но тут же всхлипнул. На этот раз он действительно плакал.
***
Принц Перейтен в сопровождении сына уже с десять минут ожидали в небольшой комнатке, примыкающей к той, в которой им была назначена аудиенция. До означенного в записке времени было ещё добрых полчаса, но оба илира предпочли явиться заранее. Это был первый раз, когда они удостоились подобной чести, и, как ни ломали они голову, но никак не могли представить, для чего бы они могли понадобиться его величеству.
Естественно, получив приглашение, Перейтен тут же отправился к Драонну, и также совершенно естественно не застал того дома. Дворецкий рассказал и о ночном визите, и о письме от императора, и о внезапном отъезде барина. Конечно же Перейтен, как умел, объединил обе новости в одну, и пришёл примерно к тем же выводам, что и Драонн – вероятно, император в тайне даже от своих канцлеров повёл какую-то собственную игру, и что в игре этой лиррам уделено весьма существенное место.
Поэтому и Перейтен, и его сын Дайвиан были настроены весьма оптимистично, полагая, что с нынешнего дня жизнь их круто поменяется, и что они превратятся из мало кому известных провинциальных дворян в персоны, о которых станет судачить вся империя. Увы, именно в этом они были совершенно правы.
Между тем настало время аудиенции, а обоих илиров пока никто не вызывал. Собственно, в этом не было ничего необычного – бывало так, что и особы поважнее часами ожидали, пока о них вспомнит августейший монарх. Здесь, в этой части дворца было весьма малолюдно, да и вообще двор императора Риона не был похож на двор императора Родреана, когда он служил центром притяжения всех мало-мальски честолюбивых проходимцев. Новый император был куда избирательнее в общении и более замкнут, так что большого оживления во дворце теперь почти и не случалось.
Здесь же принцы Бандорские были и вовсе одни. До них не доносилось даже голосов других придворных. Император любил эти комнаты – здесь он частенько скрывался пусть даже и не от слишком назойливого шума. Отец и сын тихо переговаривались, не сводя разговоры к теме предстоящей аудиенции, но тон этих бесед всё же был окрашен в самые радужные цвета.
С назначенного времени минуло почти полчаса, но за ними по-прежнему никто не приходил. И вдруг почти камерную тишину комнаты, нарушаемую лишь тихими голосами отца и сына, потревожил дробный и нервный стук шагов. Не такими шагами обычно приближаются слуги, чтобы пригласить на аудиенцию.
В комнату вбежал Визьер. Он был белее мела, лишь два лихорадочно-алых пятна горели на щеках. Выражение глаз было такое, будто он не видел ничего перед собой. Губы заметно тряслись.
– Вы здесь? – срывающимся голосом воскликнул он.
– Что с вами, сударь? – тревожно спросил Перейтен. – На вас лица нет. Что стряслось?
– У вас кровь на манжете, – проговорил Дайвиан, указывая на манжету правой руки.
– Действительно, кровь, – ещё более тревожно произнёс Перейтен. – Не случилось ли что с его величеством?
– Принц Драонн… – выдохнул Визьер. – На него напали… Он опасно ранен… Он должен быть уже в своём особняке. Спешите туда, он хочет вас видеть!
– Что произошло? – побледнев, вскричал Перейтен.
– Нет времени, там всё узнаете! – замахал руками Визьер. – Торопитесь, или вы можете не успеть!.. Я предупрежу его величество, что вы не сможете присутствовать.
Оба илира, не теряя времени на пустые разговоры, ринулись вон из комнаты. По счастью, эта часть дворца была не слишком запутанной, так что они вполне смогли сориентироваться и направиться к выходу.
Подождав, пока топот двух пар сапог затихнет, Визьер пошёл следом. Вскоре он встретил Доссана, который прятался в одной из тёмных ниш, баюкая окровавленную правую руку.
– Пора? – кратко спросил он, выходя из своего укрытия.
– Подождём ещё минуту, – мотнул головой Визьер. – Они могут быть ещё слишком близко.
И они словно оба оцепенели на некоторое время, не шевелясь и не разговаривая, почти даже не дыша.
– Теперь пора, – наконец произнёс Визьер, и что есть мочи закричал. – Тревога! Тревога! На императора напали! Тревога!
Они оба бросились бежать, крича во всё горло, пока не столкнулись со спешившими навстречу стражниками.
– Что случилось? – вскричал офицер.
– Срочно найдите и задержите Перейтена и Дайвиана Бандорских! Они должны быть ещё неподалёку! Они напали на его величество! Император убит!..
***
– Да что за срочность, Доссан? – сварливо гнусавил император Рион. – Что такого ты хочешь сказать, что не может подождать какие-нибудь полтора часа? Я же говорю, у меня скоро встреча с третьим канцлером, а я ещё не прочёл докладную записку, что он оставил позавчера!..
– Это не займёт много времени, ваше величество, – уговаривал бледный как полотно Доссан, на негнущихся ногах идущий рядом с монархом, тогда как Визьер с Ливвеем шли в нескольких шагах позади. – Мне непременно нужно поведать кое-что, и это не терпит отлагательств. Прочтёте свою записку завтра!
– Я встречаюсь с Песантой сегодня, болван! – капризно воскликнул Рион. – У меня встреча через три часа. Он снова будет выскребать мне мозг мелкой ложкой! Но почему от тебя разит как от матроса? Что за дрянь ты пил? Да и выглядишь ты, дружок, не краше покойника! Что с тобой такое?
– Вы узнаете всё, ваше величество, – гнул свою линию Доссан. – Давайте отойдём в Лиловую комнату, там я буду чувствовать себя спокойнее. И тогда я всё вам расскажу.
– Тогда хоть держись от меня подальше! Право слово, я словно иду рука об руку с портовым грузчиком! В каком пойле ты плавал?
– Это ром, ваше величество, – язык у Доссана действительно заметно заплетался.
– Ром??? – вскричал Рион. – Ты сошёл с ума, Доссан! Ты, наверное, сжёг себе всё нёбо!
– Всё в порядке, ваше величество! У меня был повод.
– Может ли быть повод у разумного человека выпить рому? – брезгливо скривился Рион.
– Сейчас вы сами узнаете, ваше величество. Вот мы и пришли.
– Да тебя трясёт как в лихорадке! Уж не болен ли ты, часом?
– Вряд ли, ваше величество… А может… Кто знает?.. – немного бессвязно отвечал Доссан, бледневший всё больше, хоть это и казалось невозможным.
– Ну что ты там хотел сказать, болван? – чуть смягчившись, спросил Рион. – Давай, говори, да иди в постель! Сегодня уж больше не пей ничего, разве что отвара липового!
– Отойдём, ваше величество, – Доссана трясло так, что было слышно, как стучат его челюсти. – Не хочу, чтобы эти двое нас слушали.
– Да и не очень-то нужно! – Визьер держался увереннее, хотя и он был бледен. – Как будто мы что-то такого о тебе не знаем, да дружище? – и он, приобняв Ливвея, слегка потормошил его за плечо.
Ливвей, как обычно немногословный, лишь хмыкнул в ответ.
– Погляди-ка лучше, какой клинок я прикупил сегодня на улице Фальшивомонетчиков2828
Своим странным названием улица обязана тому, что давным-давно на ней действительно были раскрыты трое менял, промышляющих обрезкой монет. С тех пор умерли уже и внуки этих менял, а название так и закрепилось за злополучной улицей в народной молве. Что же касается её истинного названия, то оно давно уже забыто, и именование «Улица Фальшивомонетчиков» стало уже вполне официальным.
[Закрыть], – Визьер достал из ножен кинжал из гномской стали с богатой рукоятью.
Он поднял оружие якобы для того, чтобы Ливвей смог его получше рассмотреть в весьма скупом свете пары свечек, но, донеся его до уровня груди приятеля, внезапно быстрым движением перехватил кинжал и с силой вогнал лезвие ему между рёбер. Опытный охотник, Визьер без труда попал прямиком в сердце. Ливвей лишь сдавленно хрюкнул и, тяжело и хрипло дыша, стал оседать на пол, поддерживаемый рукой своего убийцы.
Фраза про улицу Фальшивомонетчиков была условным сигналом. Услышав её, Доссан должен был нанести свой удар. Однако он чуть замешкался, оглянувшись на своего соучастника. Увидев, что тот сделал своё дело, Доссан плохо слушающимися пальцами выхватил свой кинжал и почти вслепую нанёс удар, попав Риону в левый бок пониже рёбер.
Император не закричал. Вероятно, он даже не почувствовал боли, столь велико было его изумление. Он ошеломлённо смотрел на упавшего к ногам Визьера Ливвея, на нож, всё ещё торчавший из его бока, поскольку ослабевшие пальцы Доссана не смогли удержать рукоять. Рион словно не мог понять, что же всё-таки происходит, а точнее – не может принять этого. Наверное, ему казалось, что всё это – какой-то дурной сон. Именно поэтому он был не в силах проронить ни звука.
Доссан же с ужасом и отчаянием смотрел на своего государя и друга, осознавая неотвратимость и невозвратность свершённого. Его словно парализовало, и он не мог даже пошевелиться, лишь переводя взгляд то на тёмное пятно, расплывающееся под кинжалом, то на глаза Риона.
