Текст книги "Всемирная история в 24 томах. Т.2. Бронзовый век"

Портретные изваяния времени Аменхетепа IV, например, скульптурные портреты царицы Нефертити, найденные в мастерской художника по имени Тутмос, принадлежат к наиболее замечательным произведениям египетского искусства. При этом общий уровень мастерства в то время был неизмеримо выше, чем в период Среднего царства. Если среди заупокойных плит Среднего царства даже времени его расцвета сплошь и рядом встречаются низкокачественные, с грубыми изображениями, то среди таких же плит Нового царства неискусных мало.

Плавность и гибкость очертаний на изображениях, составляющих в прежние суровые времена редкость, стали, особенно в росписях середины XII династии, частым явлением. Изящество и тщательность отличали рельефы еще при Сети I. Но затем строительное увлечение при Рамсесе II, которое вело к необходимости быстро покрывать резными изображениями огромные поверхности стен и столбов, имело своим следствием то, что работа мастеров становится небрежной. Простой рельеф внутри углубленного контура берет верх над более сложным барельефом. Это не значит, конечно, что исчезли выдающиеся мастера. Отдельные произведения того времени, как из числа изваяний, так и из числа плоскостных изображений, принадлежат по выполнению к примечательнейшим образцам египетского искусства. Можно удивляться тому, как люди создавали исполинские царские статуи, вроде высеченных из скалы при Рамсесе II перед его Абу-Симбельским храмом.

Никогда еще египетское изобразительное искусство по своему содержанию не было таким разносторонним, как в Новом царстве. В фиванских пещерных гробницах стены чаще всего покрывались росписью разнообразного содержания, в мемфисских гробницах – рельефной резьбой. Значительное количество росписей из дворцов и домов, преимущественно из Эль-Амарны, сохранилось от Нового царства. Это изображения растений, животных, пленников, изображения культа, в частности царской семьи и так далее. При XIX – XX династиях показу современной жизни были отведены даже храмовые стены.

Завоевания ряда восточных государств, знакомство с их культурой обогащают кругозор египтян, а получение дани драгоценными товарами и торговля привносит еще большую роскошь в быт египетской знати. Во всех предметах быта египтяне стремятся к изысканным пропорциям, плавным линиям, будь то мебель или туалетная ложечка для косметики в виде плывущей девушки с цветком лотоса в руках.

Эти же черты утонченности и изысканности появляются и в настенных фресках, по-своему звучат они в новом решении костюма. Далее мы предлагаем читателю познакомиться с результатами исследований российского искусствоведа М. Мерцаловой, представленными ею в книге «Костюм разных времен и народов».

Первые попытки использовать пластические свойства тканей, чтобы сделать костюм более красивым, получают в эпоху Нового царства дальнейшее развитие. Появление тонких, прозрачных тканей дает возможность носить одновременно несколько одежд. Легкие, тонкие ткани, плиссированные или слегка драпированные, окружают тело прозрачной дымкой, создают новые пропорции, придают внешнему облику человека черты изнеженности и изящества.

Таким образом, новая одежда прежде всего украшала человека, изменяла его облик, позволяла скрывать и скрашивать недостатки, в то время как примитивный «схенти» Древнего царства оставлял тело обнаженным и служил всего лишь некоторой защитой.

Возможно, под влиянием Востока в это время появляются элементы кроя. Примером может служить фрагмент фрески Нового царства, где изображен казначей фараона в одежде, состоящей из узкой, короткой рубашки, полу-длинного «схенти», поверх которого надет небольшой набедренник из пестрой или вышитой ткани с фестонами по нижнему краю.

Большое распространение получает и новая одежда «сусх», состоящая из рубашки – калазириса и большого куска прямоугольной ткани, названного греками «синдон». Синдон, чаще всего плиссированный, обертывали поверх калазириса вокруг бедер, спереди завязывали, а концы прикрепляли с внутренней стороны.

Фараон и его приближенные носили также калазирисы из прозрачной ткани, сверху – плиссированный или драпированный схенти, а иногда только один прозрачный схенти поверх нижнего схенти.

Наряду с этим появились и новые мужские одежды из пестрых цветных тканей.

Сближение форм женского и мужского костюмов не является приметой только конца двадцатого века нашей эры. В эпоху Нового царства происходило нечто подобное. Это явление, неизвестное египтянам Древнего царства, становится одной из наиболее характерных особенностей одежды рассматриваемого периода.

Высокая, подчеркнутая талия, легкие, прозрачные одежды из плиссированных тканей то окружают фигуру египетской женщины прозрачным колокольчиком, то облегают все формы легкой плиссировкой в различных направлениях.

В эпоху Нового царства к традиционному женскому цветному калазирису, шафрановому, голубому или красному, делают бретели контрастных цветов или украшают ткань калазириса чешуйчатым узором, как в эпоху Среднего царства, имитирующим крылья кобчика, символа Изиды. В таких калазирисах иногда изображены царицы при свершении жертвоприношений. Знатные египтянки часто покрывали плечи небольшой пелериной из плотной или тонкой прозрачной ткани, которую драпировали на груди. Но существовали и большие покрывала. Они окутывали всю фигуру или изящно драпировались на бедрах.

Женский костюм простолюдинки остается почти без изменений: рубашку-калазирис на бретелях или с небольшими рукавами делают из цветных, белых и натурального цвета льняных или хлопчатобумажных тканей. Культура хлопка широко распространяется в это время.

Сохранились изображения рабынь и в их национальных одеждах. Женские парики эпохи Нового царства были особенно разнообразны. В их формах видно стремление к единому композиционному решению всего костюма.

Наиболее известным скульптурным памятником того времени, конечно, является известняковая скульптура голо-ц|)[ царицы Нефертити, находящаяся ныне в государственном музее Берлина. Высокий царский головной убор – «атеф» – венчает голову прославленной красавицы, изображенной великим скульптором эпохи Нового царства Тутмосом.

Чтобы представить себе одежду египетской знати эпохи Нового царства, нам, пожалуй, лучше взглянуть на рельеф, изображающий фараона Аменофиса IV с женой в саду. Интимность отношений молодой пары – юного фараона и его жены, передана художником в жесте хрупкой царицы, которым она подносит небольшой букет цветов своему супругу, как бы предлагая ему вдохнуть аромат только что распустившихся весенних первоцветов. Ощущение радостного расцвета жизни молодых создает и цветовая гамма сочетания палевых, голубоватых и светло-зеленых тонов разных оттенков. Костюм фараона состоит из белого «схенти» который задрапирован синдоном из легкой прозрачной ткани. Концы синдона, перекинутые спереди, богато вышиты и закончены рельефными металлическими нашивками. С внутренней стороны синдон укреплен поясом, длинные концы которого спускаются с правой и левой сторон. Они вышиты поперечными полосками. Небольшой парик украшен уреем, а сзади – двумя лентами из такой же ткани, как и пояс. Правая рука фараона опирается на посох, один из символов его власти. Плечи и грудь покрыты «ускхом» (круглое широкое ожерелье – один из символов солнца в древнем Египте) из цветных пластинок.

Костюм жены фараона декорирован значительно меньше и состоит из двух основных частей – длинного калазириса из легкой прозрачной ткани и покрывала из такой же легкой, белой, еще более прозрачной ткани, задрапированной определенным способом на фигуре. Пояс из плотной цветной ткани спускается спереди с правой стороны двумя длинными концами. На голове повязка с уреем. Концы повязки развеваются сзади, на плечах – ускх. Кроме него, среди украшений были широко распространены также и сетки, которыми, словно туникой, украшали калазирис, а также браслеты и многое, многое другое.

Высокий уровень мастерства ремесленников, особенно ярко проявился в производстве украшений. Еще в пору Древнего царства египтяне изобретают цветные пасты и ими покрывают крупный бисер или делают его из цветных смальт. Из этого бисера на протяжении всей истории древнего Египта изготовляли много различных украшений.

Золотые украшения эпохи Нового царства отличаются не только высокой техникой, но и изысканным художественным решением, тонким рисунком, изящной простотой, красотой умело стилизованных форм. Таков, например, головной убор жены Тутмоса III. Он состоит из тонких золотых чеканных пластинок, и кажется составленным из многочисленных отражений солнца. В этом произведении ювелирного искусства уже сияют зарницы культа солнца, созданного фараоном Эхнатоном через восемьдесят с лишним лет после Тутмоса.

Также интересна золотая серьга периода XVIII династии. Красота сияния золота в сочетании с цветными эмалями, расположенными в сложном рисунке этого нагрудного украшения – своеобразная зашифрованная повесть о его мистическом назначении. В этом украшении нет ничего случайного, нет красоты ради красоты. Все строго обусловлено, числовые соотношения ажурных золотых площадей внутреннего круга, где помещена голова копчика, и наружного окаймления, которое держат цепкие лапы хищника, количество подвесок, хвост птицы – все подчинено строго охраняемым, засекреченным формулам. В этих соотношениях, в этих формулах, воплощенных в совершенной материальной красоте, египтяне видели божественную силу природы.

Сравнительный анализ литературы Египта Среднего и Нового царств оказывается не в пользу Нового царства. Судя по уцелевшим рукописям, писцы при XVIII династии ограничивались главным образом переписыванием сочинений времени Среднего царства. Некоторые славословия в честь царей и богов того времени и отдельные места в царских исторических надписях и жизнеописания частных лиц были составлены художественно. Времени Тутмоса III касается сказка о взятии хитростью палестинского города полководцем царя, хотя дошла до нас эта сказка в записи времени XV династии. Не исключена также возможность, что некоторые из замечательных любовных стихов в сборниках времен XIX – XX династий возникли еще в предшествующее время.

Богатая художественная письменность, пользовавшаяся разговорным новоегипетским языком, прочно вошедшим в литературу в XV – XIV вв. до н. э., предстает перед нами с началом XIX династии. О двух простых поселянах, которые, преодолев козни жен-изменниц, воцаряются под конец друг за другом в Египте, повествует «Сказка о двух братьях». Здесь подробно и любовно описан быт братьев-земледельцев и совсем не по-придворному дан образ жалкого фараона-злодея.

«Сказка об обреченном царевиче» показывает иноземцев без тени того глумления, которое было в обычных царских надписях. Возмущение бездушием общественных верхов по отношению к обездоленным звучит в «Сказке о правде и кривде». Выданный неправедными судьями Кривде и ослепленный им Правда подобран в пустыне богатой женщиной. Женщина имеет от него сына, но тем не менее оставляет слепца в привратниках. Подросший мальчик требует от матери назвать его отца. Возмущенный ее поведением он воздает почести слепцу привратнику и, хитроумно изобличив суд, добивается торжества над Кривдой.

«Сказка о фиванском царе Секененра и гиксосском царе Лпепи» затрагивала, по-видимому злободневные вопросы, хотя и рассказывала о препирательстве между царями, существовавшими века тому назад. Образ гиксосского царя, чтившего Сета на севере и бросившего вызов Амону и югу, намекал, вероятно, на создание фараонами нового города Пер-Рамсес и почитание там бога Сета.

В другом, уже не сказочном, а песенном произведении, в «Песне о кадешской битве» сквозит зависть жречества к войску. Воины Рамсеса II здесь – неблагодарные трусы, оставившие своего благодетеля одного среди врагов, тогда как Амон помнит о царских щедротах и вызволяет царя из беды.

От времени XIX династии дошел до нас древнейший образчик «литературной критики», длинное и язвительное послание к незадачливому сочинителю, осмеивающее его неопытность.

В так называемом «Мифе аб Астарте» можно видеть указание на связь египетской художественной словесности времени Нового царства с финикийской, возможно, даже прямое заимствование из нее. От второй половины Нового царства осталось множество славословий в честь тогдашних царей, богов, новой столицы, царской колесницы и так далее. Сохранилось также очень много поучений, преимущественно школьных прописей, славящих ремесло писца как единственно свободное от тягот и бед.

К счастью, зодчество Нового царства нам известно больше, чем зодчество любой другой поры фараоновского Египта.

Только для Нового царства возможно на наглядных примерах проследить связь между существовавшими родами зодчества. Столица Менхетепа IV Эль-Амарна, покинутая его преемниками и сохранившаяся в развалинах до наших дней, является главным источником наших сведений огражданском зодчестве Нового царства.

Жилища простых горожан были небольшими; они состояли из нескольких помещений, расположенных вокруг относительно большой прямоугольной комнаты. Городские усадьбы сановников состояли из сада, дворов, служб и господского дома. Необходимой принадлежностью богатого дома, как и в Среднем царстве, была продолговатая поперечная зала и вторая – прямоугольная. Теперь обе эти залы были украшены колоннами. Позади глубокой залы, находившейся посередине жилья и возвышавшейся над другими частями дома, располагались личные покои хозяина.

Резиденция Аменхетепа III в Фивах, хотя и больших размеров, была тем не менее построена из необожженного кирпича. Дворец его сына в новой столице был чудовищной величины, а парадные части этого дворца были построены из камня. Средние помещения дворца, в отличие от частных домов, были вытянуты по общей оси. Так располагались громадный двор, обставленный царскими изваяниями, возвышающееся крыльцо с колоннами, поперечное помещение с колоннами, затем глубокая зала. По одной оси были расположены средние части и в Малом дворце на севере столицы.

«Домами богов» называли храмы. Типичный фиванский храм, подобно дворцам Аменхетепа IV, был вытянут по единой оси. За воротами с башнями по бокам, так называемыми пилонами, следовал двор с колоннадами вдоль стен, затем крыльцо с колоннами и поперечная колонная зала. В глубине храма обитал, как и в частном доме, «хозяин», в данном случае изображение бога.

В громадном фиванском Карнакском храме, строившемся веками, в ансамбль входила вереница добавочных дворов и пилонов. Перед пилонами ставились громадные царские изваяния и граненые островерхие столбы-обелиски. К храму вела дорога, обставленная по бокам сфинксами. Карнакский и Луксорский храмы были соединены при Аменхетепе III дорогой, по краям которой стояли бараньеголовые сфинксы.

Кирпичные надгробные пирамидки фараонов XVII династии были ничтожно малы. Еще не порывали с обычаем погребать царя под пирамидой. Тутмос I, зачинатель большого новоегипетского строительства, окончательно отказался от пирамиды. В ущелье на западе от Фив, известном ныне под арабским именем Бибан-Эль-Мулук («врата царей») Тутмос I велел высечь себе гробницу так, чтобы никто не видел ее и не слышал о ней. После бурь Среднего царства фараоны имели все основания желать, чтобы их погребения не обращали на себя внимания, не бросались в глаза и не могли быть разграблены. Теперь поминальные храмы царей были отделены от гробниц. Они остались в речной долине у подножия скал. Поминальный храм Рамсеса III, так называемый храм Мединет-Хабу, был объединен с дворцовыми постройками в укрепленное целое со своеобразным надвратным сооружением спереди, похожим на высокую крепость.

К счастью, нам известны авторы-изготовители некоторых сооружений Нового царства. Храм царицы Хатшепсут в Дер эль-Бахри строил ее любимец Сененмут. В строительстве Луксорского храма при Аменхетепе III принимали участие начальника работ Гор и Сути. Под наблюдением зодчего Инини высекалась в скалах гробница времени XVIII династии. Обожествленный позже зодчий и государственный деятель Аменхетеп, сын Хани, прославился при фараоне Аменхетепе III.

НАУКА ЕГИПТА НОВОГО ЦАРСТВА

Естественнонаучные знания, которые были довольно обширны и при Среднем царстве, во времена Нового царства, когда наблюдался значительный рост производительных сил, значительно приумножились. К периоду Нового царства относится изложение догадки о том, что соответствующие созвездия находятся на небе и днем. Они невидимы только потому, что тогда на небе находится солнце. В Палестине были найдены карманные или, лучше сказать, нашейные египетские солнечные часики конца XIX династии, оброненные, возможно, каким-либо воином или посланцем. До нас также дошло наставление о пользовании солнечными часами. При XVIII династии в Египте были изобретены водяные часы. В списках Нового царства сохранилось полностью или частично несколько лечебников. Один из них, смесь причудливых колдовских средств с вполне рациональными, заполняет свиток длиною в 20 метров. Он заключает подробное описание кровообращения. От того же времени (начало XVIII династии) сохранилась часть рукописи о лечении ран, в частности таких, как пролом черепа или повреждение внутренних полостей носа. Составителю лечебника, по-видимому, было известно о связи между повреждениями головного мозга и расстройства функций других областей тела, даже таких отдаленных от мозга, как нижние конечности.

В середине XVIII династии при фараоне Тутмосе IIIна стенах главного храма в Фивах было изображено множество растений и некоторое число животных, привезенных из сирийского похода.

Куски подробных чертежей, можно сказать, карт горных промыслов пустыни, также сохранились от времени Нового царства.

При XIX династии был создан список царей знаменитого Туринского папируса, называющегося так по месту хранения. Он представлял собой чрезвычайно обстоятельный список династий и царствований с точными летоисчислительными показаниями и выкладками. К сожалению, он дошел до нас в очень поврежденном виде. Можно только жалеть, что до нас не полностью дошли летописи походов Тутмоса III, переписанных некогда на кожаном свитке. Единственный отрывок этих летописей, сохранившийся более или менее полно на храмовой стене, это описание военных действий под Мигиддо.

-=ГЛАВА 5=-

ХЕТТСКАЯ ДЕРЖАВА ДРЕВНЕЙШИЕ СВЕДЕНИЯ О ХЕТТАХ

ИСТОРИЯ ОТКРЫТИЯ ХЕТТОВ

«Одно из племен, живущих в Палестине, с которым израильтяне, согласно Ветхому завету, встретились, вступив на землю обетованную, называется хетты. В книге Бытия среди таких племен, как аморреи, рефаимы, кенеи, хананеи, гергесеи упоминается также племя хеттеев. Это же племя упоминается также в книге Иисуса Навина. В другом месте Ветхого завета мы читаем, что Иерусалим это незаконный отпрыск аморрея и хеттеянки. В одном месте уточняется район Палестины, населенный хеттами: «Амалик живет на южной части земли. Хеттеи, иевусеи и аморреи живут на горе. Хананеи же живут в приморье и на берегу Иордана», – так английский историк О. Герни начинает свой труд «Хетты» (перевод на русский язык осуществлен изд-вом «Наука», М., 1987). Сведения, которые английскому востоковеду удалось собрать воедино и переосмыслить – уникальны. Несмотря на то, что история хеттов до этой поры всегда была предметом ожесточенных споров ученых, О. Герни смог выстроить доступные историку нашего времени факты в практически безупречный с точки зрения логики ряд. Несомненно, в этой отрасли знания, как и во всех других, имеется несколько исследовательских концепций, и издание, предпринятое нами, является своего рода их «суммой». В главе, посвященной хеттской державе, мы позволим себе воспользоваться как результатами исследований советских ученых, так и упомянутого нами О. Герни (главным образом это касается таких глав, как «Брак и семья в хеттском государстве», «Особенности хеттской монархии», «Хеттское войско» и нескольких других).

Итак, легендарный народ Малой Азии – хетты – до середины прошлого столетия был известен только по данным Библии. Лишь только благодаря успешной дешифровке клинописных и иероглифических памятников подтвердилось их реальное существование.

Когда были расшифрованы исторические хроники Египта, оказалось, что цари XVIII династии имели сношения со страной, называвшейся Хета. Начиная с тех лет, когда Тутмос III проник на север Сирии, перешел Евфрат в XV веке до н. э., народ хетты со своими многочисленными союзниками сражался против Рамсеса II в битве при Кадеше на реке Оронт. Эта битва с большими подробностями была описана египетским поэтом Пентауром.

Тот же царь в более поздний период своего царствования заключил с хеттами договор, текст которого был высечен на стене великого храма в Карнаке. Было очевидно, что народ Хеты в египетских текстах и хетты в Ветхом завете представляли собой адно и то же. Этот факт, казалось, получил подтверждение, когда началась дешифровка клинописных ассирийских надписей, и обнаружилось, что со времени Тиглатпаласара I Сирия была известна ассирийцам как страна «Хатти» со столицей в Каркемише.

В 1876 году доктор А. Г. Сейс в своем докладе, прочитанном Обществу библейской археологии, предложил приписать хеттам найденные в Хаме и Алеппо базальтовые блоки, покрытые странными письменами. Один из хам адских камней был обнаружен еще в 1812 году путешественником Буркхардтом, который в книге «Путешествия по Сирии» сообщал, что в одном из домов на базарной площади у стены находится «камень со множеством фигурок и знаков, непоминающих иероглифы, хотя и непохожих на египетские».

В 1870 году двум американским путешественникам Джонсону и Джессопу удалось найти еще пять подобных камней в стенах домов Хама. Эти пять камней были выломаны из стен домов и посланы в Константинопольский музей. Предварительно были сделаны слепки с надписей. На камень из Алеппо, встроенный в стену мечети, впервые обратили внимание в 1871 году. Камень обладает способностью исцелять воспаление глаз – так считали местные жители. Целые поколения страдающих этим недугом терли глаза о его поверхность, сглаживая ее. На какое-то время камень исчез. Позже оказалось, что он был спрятан местными жителями и спустя несколько лет водворен на место.

В большом наскальном изображении над рекой Ивриз в горах Тавра были найдены подобные письмена. Сочетание письма и рельефа позволило установить некую общность ряда сходных памятников, сообщения о которых поступали из отдаленных частей Малой Азии в течение нескольких лет. Среди них на первом месте были остатки строений около Богазкея и около деревни Аладжа-Хююк в излучине реки Галис.

Над холмами, что возвышались над Богазкеем, можно было видеть массивные стены и остатки разрушенного города-крепости. В двух милях отсюда выступала отвесная скала, известная под названием Язылыкая («исписанная скала). На ее уступе был высечен выпуклый рельеф, изображавший две встречные процессии фигур, сходящихся о середине задней стены. В центральной части развалин города около Богазкея стоял сильно выветрившийся камень с хеттской иероглифической надписью. Иероглифические надписи также имелись по сторонам фигур на Язылыкая. Ворота с огромными сфинксами по сторонам стояли в Алад-жа-Хююке. За воротами находилось множество обломков, покрывавших остатки бывшего древнего города или обширного строения.

Многое в истории хеттов прояснилось после открытия в. 1887 году телльамарнских писем, глиняных табличек с клинописью, большей частью на аккадском языке, содержащих дипломатическую и административную переписку царя Эхнатона и его отца Аменхетепа III в период приблизительно с 1370 по 1348 гг. до н. э. В письмах от палестинских и сирийских вассалов содержались частые упоминания о царе Хатти и движение его войск. Среди писем одно было даже от самого Суппилулиумы, царя Хатти, поздравлявшего Эхнатона с его восшествием на престол.

Тогда многим ученым стало ясно, что раскопки в Богазкее обещают принести богатые результаты. В 1906 году под руководством доктора Гуго Винклера работа была начата. Было открыто более 10 тысяч клинописных табличек и стало сразу ясно, что археологи нашли царский архив. Оказалось, что большинство этих табличек было написано на неизвестном языке и не поддавались прочтению. Но некоторые из них были на хорошо известном аккадском языке Вавилонии и предварительное их изучение показало, что столица страны Хатти была именно здесь.