Текст книги "Небо нас ненавидит (СИ)"

Автор книги: Александр Накул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8. Корабль, наполненный смрадом

13. Бастард Квендульф

Галера начала поворачивать. Квендульф услышал, как по-другому зашелестела вода.

Тело, как ни странно, почти не ощутило поворота. Но берега уже поползли по другому пути. Какое– время казалось, что они собираются сейчас сойтись и раздавить галеру, словно ореховую скорлупку.

Но потом к нему снова вернулась способность ориентироваться и он смог прикинуть, куда они уже уплыли.

В этих местах Квендульф точно никогда не был, но примерно представлял, что они сейчас в самой южной части города. Вот и две башни, стена, которую еле разглядишь за домами. Между башнями, как и следовало ожидать, натянута цепь.

Пастор Регинмод сидел всё так же неподвижно, с трофейным мечом на коленях. Возможно, он собирался

Кто же командует лодкой. Мертвецы же не знают, когда надо свернуть. Квендульф поразмыслил и решил, что это Сибби. Или на галере был кто-то ещё из живых, кого он не знает.

– Зачем всё это? – только и спросил юноша. – Зачем?

– Сегодня ночью, – ответил пастор Регинмод, не отводя взгляд от воды, – мы много что испытали, много проверили, во многом убедились. Это пригодится. Это всегда пригодится.

Квендульф хотел спросить, кому пригодится – мятежникам или узурпатору. Но понял, что спрашивать бесполезно. На такие вопросы всё равно не дают честных ответов.

Если мятежникам – это бесполезно. Мятежа больше нет. Эта ночь собрала всех, кто способен держать оружия. После неё не останется ни рук, ни оружия. Второе страшнее.

Если узурпатору – насколько Квендульф понимал мужицкого короля, для него это не больше, чем бесполезные ухищрения. Он не разобрался даже с оружием, которое раздавал гвардии. А тут – птицы, ожившие мертвецы, а может быть, ещё и драконы…

Квендульф сам удивился, как легко он переносит соседство с ожившим злом. Мертвецы шуршали прямо у него за спиной, а он сидел, как ни в чём не бывало и даже не чувствует опасности у себя за спиной. Он, который лет в десять бежал бегом мимо городского погоста, потому что кто-то из не до конца мёртвых его обитателей может схватить за шкирку и утащить…

Нас предали, – понял он, – Нас предали с самого начала. А я попался на это предательство, потому что поверил Лейдольфу. Но он был мне как брат, это естественно – поверить брату. А вот Лейдольф поверил уже Регинмоду и Сибби. Вот это уже было серьёзной ошибкой. Нельзя же быть настолько наивным!

Видимо, можно. Он видел среди мятежников и взрослых мужиков, кто-то даже с подросшим сыном пришёл. И не удивительно, что их не пугала магия ночи. Напротив, они были уверены, что именно страшные силы помогут им победить – а уже потом Регинмод и Сибби, два святых человека, загонят их обратно.

Но Регинмод, Сибби а может кто ещё из верхушки мятежа решили, что загнать страшные силы узурпатору – куда выгоднее. А с такой выгодой можно и не восставать.

– Зачем вы оставили меня в живых? – спросил Квендульф.

– Ты умный и способный, – ответил пастырь Регинмод, – Но пока слишком молод. Поэтому даже не представляешь, насколько редко это встречается.

– А Лейдольфв вы тоже вытащите?

– Ты смог вытащить себя сам. Такие нам и нужны.

Квендульф в очередной раз почувствовал щемящую беспомощность.

– И что, птицу вы мне тоже простите?

– Птицу можно изготовить и новую. А вот человека, способного и готового её убить, – он покачал головой, – Такой человек может только обнаружить себя. Его невозможно

– А что будет с моим другом?

– О ком ты?

– Лейдольф, вы в его знаете. Мы вместе приехали.

Про Гесту юноша даже не спрашивал. Она прекрасна, она выберется. В этом он не сомневался.

– Мы будем хлопотать, – сказал пастырь.

– …Но ничего не получится, – закончил за него Квендульф

– Почему ты так думаешь?

– Вы всё равно мятежники, а не чиновники короля.

– Ты тоже мятежник, – морщинистая рука поглаживала меч, – Ты не представляешь, как много работы и славы тебя ждёт. О, никто и не вспомнит, что ты бастард. Потому что твоя слава просто затмит славу твоего отца. Вот увидишь!

Галера упёрлась носом в топкий берег и остановилась. Квендульф посмотрел вперёд, но увидел там только пустырь с круглым фундаментом давно сгоревшей мельницы.

Их никто не встречал. Впереди были только ночь и пустырь.

– Вы не боитесь, что ваших мертвецов похитят? – спросил Квендульф.

– Нет, что ты. Они ничего не значат. Будет надо – поднимем новых. Ты сам видел, как обширны городские кладбища.

– Я понял, – Квендульф заметил, что ему что-то упирается в живот. Он опустил глаза и заметил рукоять рапиры.

Она до сих пор с ним, в ножнах. Этот факт настолько его удивил, что когда пастырь поднялся со скамьи, юноша даже не посмотрел в его сторону. Медленно, готовый в любую секунду к параличу, он поднёс пальцы к рукоятке и сомкнул их. А потом рванул оружие наружу.

Лунный свет сверкнул на обломке рапиры, словно вспышка крошечной молнии. А потом она вошла в правое предплечье пастора.

Пастырь вскрикнул, попытался отскочить и уронил меч на доски палубы. И на Квендульфа обрушилась вонь. Целый океан, целое море тошнотворной, сладкой вони.

Вот и конец чарам!

Квендульф отшвырнул горе-пастора ударом локтя, подхватил с палубы меч меч. Пальцы задели капли ещё не высохшей крови. Не прерывая движения, он бросился к борту.

Вслед ему неслись визгливые ругательства. Язык этой ругани был ему незнаком. Наверное, это тот самый язык богов. Ведь именно оттуда, из пустынь дальнего юга, где стоят священные города, пришла вера в Бога и Богиню.

А вот Сибби не было слышно. Может быть, его вообще нет на корабле. Или старый мерзавец затаился – так поступают все, кто не боится богов, но боится людей.

Надо было вернуться, отыскать его и зарубить. Вот таких, как Сибби, Квендульф бы истреблял без пощады. Руки сами тянулись, чтобы устроить мщение.

Но Квендульф не вернулся на корабль. Слишком уж там воняло и слишком уж противно вопил раненый Регинмод.

Он шагал по берегу и пытался сориентироваться получше. Город был необозримо велик, даже больше, чем юноша мог себе вообразить. Даже не верилось, что ничтожество вроде короля-узурпатора смогло овладеть настолько обширной землёй. И это только столица, а есть же и другие территории…

Квендульф шагал в ночь. Он не знал, куда идёт и как долго продержится, если наткнётся на патруль и не сможет сбежать. Но это было не важно. Что бы не ждало его впереди – он собирался дорого продать свою жизнь.

14. Арад-Нинкилим, привратник

Первое, что видит человек, когда идёт по стёртым за столетия камням мощёной набережной – это огромная угловая башня, ослепительно-белая, с черепицей из полупрозрачный тёмно-зелёной породы, похожей на очень прочное стекло. Огромная башня нависает над ним, слепит глаза на беспощадном полуденном солнце, заставляет зажмуриться. Крашеные известью стены шибают в лицо жаром, словно из кузницы.

Войти в город можно только здесь. Башня намеренно сделана угловой, чтобы его было легко простреливать лучниками с обеих стен.

В отличии от других городов, вокруг него не найти ни деревень, ни поместий. Город живёт от моря, он стоит на голой каменистой земле и оградил стенами весь небольшой плодородный участок, что напитали каналы.

Люди учёные, вроде Арад-Нинкилима, говорят, что он выглядит точно так же, как допотопные города, которых оплакивают бесчисленные таблички, составленные на языке богов. Там тоже не упомянуты ни деревни, ни поместья. Только просторные, величественные храмы, и дома, и каналы, и улочки, и пруды.

На улицах играют дети. Когда приходится туго, их продают в рабство.

А за стеной – только дикая степь и пустыня. Оттуда приходит смерть и странствующие купцы. Оттуда привозят кедр. Там злые духи, чудовища и люди-скорпионы. Человеку учёному нет нужды там бывать.

И вот очередной гость собирается войти в город. Он вступает через башенные ворота под каменные своды, расписанные заклинаниями, и только теперь понимает, насколько она просторная. Внутри достаточно места для небольшого дворика, где можешь остановить лошадь или рассадить вереницу из двенадцати трофейных рабов.

Каменные крылатые львы на кубических постаментах, расставленные по углам дворика, рычат на посетителя с четырёх сторон.

Тут, внутри, человеку становится чуть легче, чем было снаружи. Солнце уже не лупит по голове и глазам, он может стоять в тени. Но даже в тени очень жарко и душно.

Помещение жреца-привратника – здесь же, отгороженная перегородкой из кедра. Он расспрашивает всех входящих и заносит их в список на восковой дощечке. Так что чужестранец не сможет скрыться в священном городе.

Слева и справа – скамьи для стражников. Если обойти крылатого льва, увидишь, что прямо под его хвостатой задницей на постаменте нарисовано угольком игровое поле. Когда визитёров нет, они режутся там в шашки или кости. А жрец присоединяется к игре – или сидит на своём месте и делает вид, что этого не замечает.

Сейчас во дворике было пусто. Ворота заперты по случаю послеполуденной жары, стражники ушли, только несколько дозорных несут свою вахту двумя этажами выше. В этот час спят даже боги. И только неутомимые львы скалились на юношу, но были бессильны его достать.

Арад-Нинкилим оглядывался по сторонам. Потом заглянул на своё будущее место работы. Там он тоже не смог отыскать ничего интересного.

В комнате из трёх стен было чисто и стандартно, словно в храмовом алтаре. Его предшественник не оставил здесь никаких следов – ни от себя, ни от своей работы.

Арад-Нинкилим подумал, что иноземца такой порядок может и удивить. А жители священных городов его не замечают, потому что здесь всё так устроено. У каждого есть своя обязанность, на каждую болезнь своё лекарство и заговор, и на каждое дело есть свой ритуал.

Иногда дела идут не так. Но случается и так, что лекарство не помогает. К тому же, как следовало из того, что узнал юноша, в ближайшие годы такие неудачи будут происходить всё чаще и чаще…

Сам Арад-Нинкилим замечал подобные детали только потому, что был ещё юн и совсем недавно перебрался в другой город. Священные города чуть-чуть, но всё же отличаются между собой – не просто так разные боги хранят разные города.

Закончив с осмотром, он отправился назад, в общежитие. Вымершие улицы дышали духотой. Казалось, полуденные жар сгустился до того, что стал жидким и льётся на голову, словно масло.

Арад-Нинкилим пытался понять, в чём смысл его назначения. Что задумал старый Кити-Лишар? Или он ничего не задумал, просто совпадение?

Увы, жара на улице была такая, что у него не получилось даже думать. Мысли плавились на солнцепёке, как бараний жир на сковороде.

В комнаты младших жрецов полагалось идти через главный храмовый зал. Арад-Нинкилим не знал, что это придумал, – но этот человек был умён, как старый Кити-Лишар, а может и умнее.

Даже подросшему Арад-Нинкилиму было не по себе в этом огромном, в три этажа, зале, с его колоннами, арками, нишами, вязью деревянных переходов и статуями богов. Некоторые их них были настолько древними, что только младшие жрецы могли назвать их имена, а города, где им поклонялись, оказались на морском дне ещё во времена Великого Потопа.

Каждый шаг Арад-Нинкилима отдавался звонким эхо. Зал специально строили так, чтобы эхо было громким. Так, чтобы даже в коридорах слышали. А сейчас, после случая в библиотеке, он заподозрил, что и сандалии специально сделаны так, чтобы шумел побольше.

Он был уже был на середине пустого зала, когда в одной из пустых боковых ниш возникла фигура в белой одежде. Это было так внезапно, что Арад-Нинкилим вздрогнул и замер почти в центре зала, не в силах двинуться с места.

Не случилось ни вспышки, ни дыма, ни грохота. Фигура просто возникла. Ещё мгновение назад там никого не было – и вот она есть.

Фигура подняла остриженную голову и юноша узнал Кити-Лишара.

Арад-Ниникилим стоял и ждал. Кити-Лишар едва заметно улыбнулся.

– Ты побывал на своём новом месте?

– Да. Сделал все положенные ритуалы.

– Что скажешь? Есть ли там демоны?

– Там чисто. Но нужно пополнить запас табличек и тростниковых перьев. Их осталось три штуки.

– Распорядись. Тебе всё предоставят.

– Разве не вы должны распоряжаться?

– Ты теперь там главный. Привыкай, – Кити-Лишар сдержанно улыбнулся. Он говорил спокойно, таким непринуждённым тоном, которого не ждёшь от человека, который только что возник перед тобой из неоткуда.

– Почему меня назначили? – спросил Арад-Нинкилим

– Пришёл твой черёд.

– Есть и другие. И сейчас непростые времена.

– Ты слишком юн, – Кити-Лишар опустил морщинистые веки, – Я прожил полтора века и могу сказать – ещё ни разу на моей памяти времена не были простыми. Возможно, такие времена встречались прежде, ещё до потопа. Но я смотрел хроники – у меня было достаточно времени для этого. За каждый год есть записи. Войны, походы, гнев стихий, строительство новых каналов. Каждый год что-то происходит, и ни один год не прост.

– Мне кажется, что раньше было проще, – осторожно сказал юноша.

– В детстве людям всё кажется простым, – ответил старик, – Вы просто сложного не видели.

– Как по-вашему, чем закончится война с империей.

– Это не первая такая война. И не первая иноземная династия в наших землях. Наш город уцелел после потопа – что ему царь из новой династии…

– Вы думаете, император захватит все города?

– Все, которые сочтёт нужным и которые сможет взять. И которые сможет удержать.

– Почему мы его не остановим?

– А почему предки не остановили потоп? А ведь были умнее нас.

– Как вы думаете, наш город тоже будет захвачен?

– Это лучше, чем быть разрушенным.

– Но мы можем держать осаду?

– Не надо об этом думать. Я думаю, до раздачи оружия младшим жрецам вроде тебя не дойдёт. И это прекрасно. Вы будете нужны для другого дела. И я уверен, что ты справишься.

– Вы меня почти не знаете.

– Я наслышан о твоём отце. Твой отец был человек больших талантов.

– Эти таланты привели его к гибели!

– К казни, Арад-Нинкилим. Говори точно.

– Разве казнь – это не гибель? – Арад-Нинкилим почти задыхался от нахлынувших воспоминаний.

– Нет, Арад-Нинкилим. В твоём возрасте пора понимать разницу. Гибель – это нарушение порядка. А казнь – не нарушение. Казнь напротив, устанавливает порядок.

– Даже если казнят невиновного?

– Разумеется. Разница в том, что порядок в этом случае – недобрый.

Арад-Нинкилим потупил глаза. Он чувствовал, что ему нечего ответить.

– Ты до сих пор его чтишь, даже мёртвого и отвергнутого– продолжал Кити-Лишар, – Но ты не стал заниматься астрономией и у тебя другой покровитель. Это – признак не только верности, но и ума. Первое встречается редко, но второе – почти никогда… Готовься к тому, что у тебя будет много важнейшей работы. Очень скоро многие тысячи рабов и пленников войдут в наш город. А твоё дело – их подсчитать и каждому дать его место. Чтобы они работали на богатство и славу нашего древнейшего города.

– Это будут, – Арад-Нинкилим сглотнул, – жители других Священных Городов.

Лицо Кити-Лишара оставалось невозмутимым, как у статуи.

– Мы – не единственные город в мире, – произнёс он, – И даже не единственная страна. Я выдвинул тебя, потому что решил, что ты сможешь, когда приказано, исполнять всё, что положено. И, что ещё важнее, сможешь исполнять это и без приказа.

Спрашивать про библиотеку Арад-Нинкилим не рискнул даже сейчас, наедине. Прежде, затерявшись среди толпы, он чувствовал себя куда безопасней. Хоть и знал, что эта толпа никак его не защитит. А сейчас, лицом к лицу, он чувствовал, что Кити-Лишар видит его насквозь. И знает все его тайны и преступления.

Даже те, про которые он сам не догадывается.

Но Кити-Лишар лишь слабо поклонился, как положено жрецу при прощании, и пошёл прочь.

Арад-Нинкилим смотрел ему вслед и ждал, когда старик пропадёт. Но Кити-Лишар просто свернул в коридор, самым обычным образом.

Глава 9. Брат по оружию, собрат по несчастью

15. Бастард Квендульф

Кведульф пересёк пустырь быстро, как пущенная стрела. Несколько мгновений – и вот он опять пробирается между кособоких домишек.

В переулках было куда темней, чем на открытом месте. Квендульф едва мог разглядеть, куда он ступает. Но всё равно держался вонючих канав и кособоких заборчиков, не выпуская из рук меча.

Домишки притворялись необитаемыми. Но внутри были люди. Они бы не отказались от награжы за пойманного мятежника.

Мрачные мысли обступали его всё теснее. Очень скоро Квендульф не удержался и вернул меч в ножны. Толпу с дубинами таким не разгонишь, а если схватят с оружие в руках – то уже не отвертишься.

Но выбросить меч он тоже не мог. Оружие только что стало дважды трофейным. Кто знает, сколько ещё раз он спасёт своего нового хозяина.

Он не знал, куда идти. Долго блуждать не получится. Город не может быть слишком большим, иначе его не смогли бы обнести стеной. А значит, переулки рано или поздно закончатся. Или наткнётся на патруль…

Странно, кстати, что он до сих пор на патруль не наткнулся. Похоже, что все, кто готов носить оружие, сейчас в середине города.

Надо как-то выбираться из столицы. Добраться до родного города и сделать вид, что он не при чём. Списков восставших ни у кого нет, его почти никто не знает. Одного из немногих свидетелей, которые знают, он только что убил собственными руками.

А как же Леодольф, что с ним будет? Как спасти друга – друга, который

Квендульф подумал, что в теперешнем положении его могут спасти только боги. А потом вспомнил, что говорил о богах почти час назад пастырь Регинмод и его чуть не стошнило. Если пастырь прав хоть на десятую долю своих рассуждений – то лучше не жить в этом мире.

Но боги, похоже, всё равно услышали Квендульфа. А может, южный район и правда не мог быть слишком большим.

Среди заборов показалась широкая улица. Луна озаряла её и песок казался серебряно-белым. Квендульф подкрался поближе, выглянул и увидел ворота.

Это были Южные ворота. Приземистая, похожая на папаху, башня была куда старше, чем окружавшие её стены. Она была ровестницей Койванского замка. Квендульф не удержался и посмотрел на север. Горит ли их оплот – или ему это только пригрезилось.

Но ничего не смог различить. Если там и было зарево, его не разглядеть из-за домов. А столб дыма всё равно неразличим в ночном небе.

Пришлось снова рассматривать башню. Разумеется, её ворота были заперты. Но вот на стене началось какое-то движение.

Цепи зазвенели. В ночной тишине из звук был на диво отчётливым.

Вот опустился мост. Другой дежурный, в сверкнувшем при свете луны шлеме, открывал задние ворота. И небольшой отряд вступил на пустынную улицу.

Если бы он был великим героем, то бросился бы на них прямо сейчас. Поразил бы двоих или троих – и этого будет достаточно. Он бы прорвался на ту сторону, проскочил в ворота, которые так и не успели запереть, и скрылся в придорожных кустах прежде, чем стражники на воротах успеют что-то сообразить.

Но он стоял слишком далеко от ворот. Такое расстояние не преодолеть в два прыжка. А песок на дороге предательски серебрится и очерчивает все силуэты ещё яснее, чем днём.

К тому же, отряд был так невелик, что ворота закрылись прежде, чем Квендульф успел даже вытащить меч.

Командиру было явно непривычно в доспехах. Он сутулился и постоянно поправлял ремень. Юноша пытался вспомнить, где он мог его видеть.

Но вот они подняли штандарт и сердце Квендульфа забилось так быстро, что он даже схватился за грудь. Ему показалось, что слишком громкое сердцебиение может его выдать.

Отряд двигался по улице. Похоже, они не привыкли держать строй – а сейчас, ночью, и вовсе считали это излишним. Но движения были уверенными, поступь – решительной. Они были настроены драться.

Квендульф напомнил себе, что второго шанса не будет. И начала медленно, с поднятыми руками, пятиться из переулка на открытое место. Если бы было время, он спрятал бы меч, а пока просто старался показать, что не собирается его выхватить.

Отряд остановился. Квендульф тоже остановился и поднял руки повыше. Он стоял как раз на середине улицы. Холодная капелька пота ползла по лбу.

Тот, что шагал возле мучительно знакомой хоругви, уже повернул нахмуренное лицо. Он уже знал, какой удар нанесёт, и нуждался лишь

Но командир медлил. Он не вступил вперёд, его лицо оставалось в тени. Было заметно, что он колеблется. Но всё равно Квендульф разглядел его достаточно хорошо и убедился, что не ошибся в своей догадке.

Да, внешность он угадал. Но угадал ли он, что на душе? Придётся проверить, второго шанса не будет.

Капля достигла переносицы. И тогда Квендульф нарушил тишину.

– Отец, это я! Это я, твой сын!

16. Арад-Нинкилим, привратник

Четыре царапины были едва заметны на побелённых столбах ворот, что вели в город из внутреннего дворика башни.

Их почти невозможно заметить, если не применять заклинания.

Арад-Нинкилим наклонился и потрогал царапину пальцем. Никаких сомнений – она появилась несколько часов назад.

Он знал, что с другой стороны к воротам не подходил никто – ни горожанин, ни дух. Значит, это сделали чужестранцы.

С утра через ворота прошли два небольших каравана. Арад-Нинкилим это знал, потому что сам занёс на табличку сведения об их прибытии и определил, где им разместиться. Один из этих караванов принадлежал честным купцам. В другом были злодеи.

Арад-Нинкилим вернулся в башню. Он расправил накидку и вступил во внутренний дворик торжественно, словно судья, готовый огласить приговор.

Стражники встрепенулись. Они уже поняли, что новый привратник разрешает играть в шашки, если нет каравана. Но у них пока не было полной уверенности. Они не знали до конца, что от него ждать.

– Надлежит проверить, – сообщил шестнадцатилетний привратник, – куда пришли сегодняшние корованы. Я увидел знак, что они попытаются укрыться где-то в городе.

Стражники были старше его, с окладистыми чёрными бородами, доходившими до груди. Среди них не было ни одного младше тридцати лет.

Десятник шагнул вперёд и встал, перегородив остальных. Сейчас он говорил от лица всего отряда.

– Зачем они это делают? Конрабанда.

– Возможно. А возможно, и что-то похуже. Они могут быть связаны с горными демонами.

– Они собираются убивать горожан?

– Они способны на любое злодеяние. Например, в любую из ночей они могут открыть ворота города для своих подельников снаружи. Или осквернить храм. Или сделать что-то ещё, настолько страшное, что даже слова для этого можно найти только в древних хрониках. Я пока не могу сказать, кому они служат. Но скорее всего, это ЗаБог.

Десятник нахмурился. Похоже, он слышит это имя первый раз в жизни. Это хорошо.

– Кто эта тварь? – спросил офицер. – В каком городе её поклоняются?

– Это не имя. Это его главное свойство. И в священных городах нет его храмов, а вот в империи секта его почитателей весьма влиятельна. Это один из самых древних тёмных орденов. Согласно их чудовищному вероучению, ЗаБог стоит за всеми богами и людьми, подбивает их на распри и поэтому не нуждается в особом имени. Но и сам ЗаБог – не больше, чем тварь, наполовину живая, наполовину механическая. Примерно как мельница, только чуть сложнее. Ничтожество их бога оправдывает ничтожество их жизни. Даже те, кто ему поклоняются, уверены, что ЗаБог был сотворён. Но полные имена его творцов забыты. От этих имёнсохранились лишь первые буквы – Тр и К.

– И что это значит? – десятник выглядел удивлённым. То, что говорил юный жрец, было ново даже человека, всю жизнь прожившего в священном городе.

– А значит это, что в алфавите того языка, на котором они говорили, для звука была особая буква «Тр», – ответил Арад-Нинкилим, – Следовательно, это был не язык богов, а какое-то другое, тёмное наречие…

Из ворот дышало жарой. Стражники молчали. Даже копья у них в руках казались теперь совсем небольшими.

– Первый, второй – выступаете, – приказал десятник, – Проверить и доложить.

Двое бородачей отправились на выход. Арад-Нинкилим смотрел их вслед и старался запомнить. Он тоже пока не знал своих новых подчинённых.

Ещё четверо, вместе с десятником, остались в башне. Но теперь они просто сидели на ослепительно-белом постаменте статуи и напряжённо смотрели перед собой. После известия о ЗаБоге игра уже больше не клеилась.

Арад-Нинкилим тоже вернулся на своё место. Он развалился в кресле, сложил руки на животе, опустил веки. Но его чёрные глаза по-прежнему поблёскивали из-под опущенных век – и ничего не упускали.

Наконец, первый стражник вернулся. Судя по табличкам, он должен был побывать в районе Шаца.

– Их там нет, – сообщил он.

Арад-Нинкилим открыл глаза и повернул голову к десятнику.

– Я полагаю, – сказал юный жрец-привратник, – вы знаете, что делать.

Тот не произнёс ни слова. Только кивнул бородой и зашагал к выходу, громко ступая тяжёлыми сапогами.

– Вы обязаны известить жрецов, – напомнил Арад-Нинкилим, – Адепты ЗаБога – сильные маги. Даже ваших амулетов может оказаться недостаточно.

Десятник развернулся в проёме.

– Мы знаем. С этого мы и начнём.

Арад-Нинкилим машинально посмотрел на ворота. Всё в порядке, заперты и запечатаны. Но проверить никогда не помешает.

Пока десятник не вернётся, караваны будут дожидаться пропуска с той стороны стен.

Таковы правила. И торговля со священными городами была достаточно прибыльна, чтобы эти правила соблюдались.

У ворот сидел стражник, весь потный после забега по утренней жаре. Арад-Нинкилим зачерпнул из бочки и поднёс ему пенный напиток. Утреннее пиво уже успело нагреться, но солдат принял его с благодарностью.

Он уже почти сел в кресло, когда прибежал второй стражник, из Урба.

– Они на месте, – выдохнул он. Потом оглянулся, заметил, что людей не хватает и сразу понял, что произошло.

Арад-Нинкилим зачерпнул опять и без единого слова протянул ковш стражнику. Тот жадно выпил, вытер бороду и поблагодарил.

Арад-Нинкилим положил ковшик на бочку и снова вышел из-за своего стола.

– Опасность велика, – сообщил он, – Я должен присоединиться к ритуалу. Ожидайте ваших товарищей, и никого не пропускайте. Впрочем, вы никого и не пропустите – ворота могу открыть только я. Или тот, кого пришлют мне на смену, если ритуал окончится неудачей.

Привратник поднял руку и продемонстрировал печать – медный диск размером примерно в ладонь с вытесненным заклинание на языке богов, выбитом древним алфавитом.

– Печать я забираю с собой. Даже если они прорвутся сюда, вопрота открыть не смогут.

Арад-Нинкилим жалел сердца профанов. Он не стал рассказывать про чёрные бомбы.

Возражений не было.

Привратник снова вышел во дворик, ещё раз убедился, что царапины на месте. Разумеется, их следует уничтожить. Даже если изловить адептов, этой разметкой всё равно кто-то может воспользоваться.

Поэтому царапины надо стереть. Но не сейчас. Пусть будут, пусть свидетельствуют.

Арад-Нинкилим спустился на улицу, но зашагал на наверх, куда собирался идти, и вниз, в район Зунд. Где бежит коричневая вода каналов, и прямо под глинобитными стенами домов растут тростники.

Там же были храмы зерна, надстроенные прямо перед полукруглыми крышами зернохранилищ. Не только жрецы сторожили золото зёрен. Полосатые, пустынного окраса кошки и прирученные мангусты крались по стенам и попадались под ноги.

Арад-Нинкилим зашёл в малый храм, стоявший чуть поодаль. Простёрся на полу, а потом поднялся, упаковал печать от городских ворот в мешочек и опустил его в одну из ячеек, после чего накрыл каменной крышкой.

Снять эту крышку сможет или он сам, или жрец зерна высшего посвящения. Так что чтобы с ним сегодня не случилось – злодеи не смогут овладеть печатью и останутся заперты в городе. Если не догадаются подорвать главные ворота – но и тогда их шансы будут невелики.

Теперь можно и наверх, в Шац. Раскалённые полуденным солнцем улицы были совершенно пустыми.

А вот и постоялый двор. Арад-Нинкилим без стука вошёл через главные ворота и оказался в тесном мощёном дворике. Солнце нагрело камни так сильно. что здесь было ещё жарче, чем на улице. Жар от камней дышал на лицо.

Рядом, в полумраке загона, распрягали верблюда со знакомыми бирками. Всё сходится. Они здесь.

Никто из служителей не вышел его встречать. Видимо, считалось, что в это время дня человек придёт сюда только по очень важному делу. А когда твоё дело настолько важное, человек не станет препираться из-за церемоний.

Арад-Нинкилим вступил под навес, где расположились купцы. Там царил душный полумрак. Жарко было, как на улице. Юный привратник чувствовал, как намокла у него шея.

Он сразу опознал тех караванщиков, которые прошли с утра. Пятеро грузных мужчин в иноземной, узорчатой одежде и с подстриженными рыжими бородами сидели вокруг стола, и пили из крошечных чашечек чай, зелёный, как бирюза. Старший из них заменил Арад-Нинкилима и сверкнул в его сторону хитрым жёлтым глазом.

Скрываться было бессмысленно. Арад-Нинкилим подошёл ближе.

– Ты ожидаешь кого-то? Или мы упустили некий ритуал? – спросил старший. Было заметно, что его власть над соратниками не меньше, чем у десятника. Но все пятеро делали вид, что равны.

– Нет. Я пришёл сам по себе. Хотел поговорить.

– В таком случае, чего тебе нужно, мальчик в белых одеждах? – старший усмехнулся. Под чёрной бородой сверкнули белые зубы.

– Я бы хотел побольше узнать о ЗаБоге, – спокойно сказал Арад-Нинкилим, глядя прямо в жёлтые глаза старшего.

– Это почти бесполезно, – усмехнулся мужчина, – Если то, что про него рассказывают, правда, ЗаБог играет всеми богами и людьми. И теми, кто поклоняется ему, и теми, кто проклинает. И даже теми, кто и не догадывается о его существовании. Сколько не узнавай – твой удел от этого не изменится.

– Я слышал, он даёт великое могущество тем, кто ему служит, – Арад-Нинкилим смотрел внимательно, не отводя глаз, – Могущество плести заклинания, и их же сокрушать. Правда ли это?

– Интересно, как ты собираешься это узнать? Храмов у него нет, книг его служители тоже не пишут…

Вместо ответа Арад-Нинкилим сел, скрестив ноги, за столик. Двое караванщиков посмотрели на него мрачно, но посторонились, уступая место.

– Что такое, мальчик? – спросил старший. – Разве мы тебя приглашали?

– Вы так много знаете о ЗаБоге, – как ни в чём ни бывало, произнёс Арад-Нинкилим, – что мне стало ужасно интересно – откуда? Наши храмовые библиотеки ужасно неполны. Вы даже представить себе не можете, как мало удаётся из них узнать.

– Мы подчиняемся законам вашего города. Разве этого недостаточно?

– Я не подвергаю сомнению вашу честность. Я просто хотел обсудить… возможность небольшого торга. Может быть, у меня есть нечто, что может быть полезно вам. А у вас – нечто, полезное для меня.

Старший сделал знак глазами. Тот, что сидел по правую руку, наполнил чашку и протянул Арад-Нинкилиму.

– Ты говоришь о контрабанде? – спросил старший. – Запрещённые товары? Нас это не интересует. Мы соблюдаем законы.