Текст книги "Небо нас ненавидит (СИ)"

Автор книги: Александр Накул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 25. Истребление предателей

44. Квендульф, искатель приключений

Морской рассвет, солёный и прохладный. Как приятно просыпаться у моря, когда ты не в цепях и не должен грести. Только знакомый плеск смущал – так плещется вода под лодкой, и значит, снова придётся грести…

Квендульф отлично чувствовал, что на руках нет оков – но открывать глаза всё равно не хотелось. Какое-то время он так и лежал, проснувшийся, но якобы спящий.

Наконец, это ему наскучило и он поднял веки.

За окном – малиновое сияние солнца. А перед окном, в деревянной бадьё, плескался обнажённый Арад-Нинкилим. Смуглый и тонкий, с распущенными длинными волосами, похожими на ленты, он казался намного меньше, чем в одеянии мага.

– Кстати, доброе утро, – произнёс Квендульф, – Я думал, ты скромный и стеснительный.

– Я не знаю обычаев твоего народа, – ответил Арад-Нинкилим, промывая волосы, – Но думаю, между мужчинами такое нормально

– Это да. Я просто слышал, что вы, в священных городах, очень беспокоитесь о таких делах. У вас считается, что нехорошо тело показывать.

– Это так, – согласился Арад-Нинкилим, – Но мы – не в священных городах.

Он выбрался из бадьи и начал вытираться. Светлое полотенце на фоне смуглого тела смотрелось необычно.

– Если ты хочешь совершить омовение, делай это сейчас, – посоветовал маг, – Ближе к полудню пресной воды не достать. Все едят, пьют, варят.

– Спасибо за заботу, – Квендульф поднялся и сел, растирая переносицу. Кажется, вчера и не пил вчера. А если и выпил, то немного. Но голова всё равно чугунная.

Наверное, это невзгоды. Бьют по голове сильнее любого вина. Пока опасность была рядом, он не замечал этой свинцовой усталости. Но вот он впервые за много дней просыпается, не окружённый врагами. Опасность ушла, и усталость заполнила её место.

Ладно, рассуждать нечего, надо вставать. Квендульф поднялся и заковылял к бадье. Сейчас помоемся – и полегчает.

Арад-Нинкилим расчёсывая волосы деревянным гребнем. Казалось, что тёплая вода в бадье пахнет его телом. И всё равно она была лучше – прозрачная, без ила и мерзких стрекоз.

– Эти люди готовят мятеж, – заметил маг.

– Пусть готовят, что хотят, – Квендульф с наслаждением плескался в воде, – Я своё отбунтовал. Я теперь мирный житель.

Сейчас он впервые задумался о своём теле. Он был не в лучшем виде после ночи мятежа и двух недель на грани рабства. А так потемневшее от загара, но по-прежнему белое тело казалось ему совсем обычным. Если бы в их комнате вдруг оказалась посторонняя девушка, она бы выбрала Арад-Нинкилима. Никаких сомнений.

К тому же Арад-Ниникилим – маг. А девушки всегда ждут от мужчины чуда. Достаточно вспомнить Гесту.

Интересно, что с ней сейчас? Почему-то хотелось, чтобы с ней было что-то ужасное.

– Ты говорил, что Ашшурам-Аппи выкупил твоих друзей, – говорил Арад-Нинкилим, – Мы их. правда, не видели, но я уверен, что они ещё с ним. Неужели ты не хочешь помочь бывшим соратникам. Многие из них угодили в эту беду по той же причине, что и ты.

– Я не удивлюсь, что выкупленных рабов больше нет, – ответил Квендульф, – Вдруг он их где-нибудь в горах потерял, или нечаянно съел за завтраком.

– Да, я соглашусь. Для человека с умом и аппетитом Ашшурам-Аппи такое возможно. А вот вопрос куда более важны. Что возможно для тебя?

Квендульф снова посмотрел на приятеля. Арад-Нинкилим, как ни в чём не бывало, завязывал волосы. Юный маг был из тех редких людей, кто выглядит невозмутимо, даже когда стоит совершенно обнажённым.

А вот Квендульфу было неудобно – и быть обнажённым, и отвечать на такие вопросы.

– Никто не знает, на что способен, – ответил северянин, – Пере той ночью я и не думал, что буду сражаться настолько хорошо. И том, что в рабство попаду, как-то не задумывался. Я не знал, победим ли мы, проиграем. Но был уверен, что всё обойдётся. Наверное, все были в этом уверены, кроме яростных дураков, вроде этого Сибби.

– …Очень многие думают, что вообще ни на что не способны, – заговорил Арад-Нинкилим, – Есть одна классическая поэма, в духе тех, которые ты любишь. Называется “Путешествие Бильгамеса”. Она очень древняя, сложена ещё на языке богов. Я учил, что она переведена на сто языков – и на стародраконский, и на новодраконский, и на язык твоей страны. Значит, ты мог её читать. Если помнишь, там есть такая сцена. В начале пятой таблички старшая жрица Инанны очень верную вещь говорит Бильгамесу. На языке богов это совсем красиво, а на новодраконском эти стихи можно передать примерно так:

Человек высокий, но рукой – до Неба не достанет,

Человек широкий, но взором – землю не охватит,

Человек могучий, но телом – не займет все ложе…

– Звучит красиво, – согласился Квендульф, – Если бы я дольше ходил в школу, я бы знал, как это перевели. А поэму я бы прочёл, если жив останусь. Обидно – читать умею, а никак не использую. Хорошо же сказано. Правда жизни жизни.

Но Арад-Нинкилим продолжал гнуть свою линию.

– Получается, ты не собираешься помогать соратникам по мятежу.

– Ну да, мятеж… этот мятеж… сколько лет назад он был?

– Он был две недели назад, – напомнил Арад-Нинкилим.

– Да. Он провалился. И провалился не потому, что среди нас не нашлось героев. Герои были, я видел. Но среди нас не было ни одного барона, ни одного графа… вообще никаких полководцев. Только пасторы, монахи и главари. Что мы могли сделать против гвардии? Могли ли мы вообще хоть что-то сделать?..

– Ничего, – Арад-Нинкилим нахмурился, – Да, чуть не забыл. У тебя остались родственники? Если остались – напиши им или отправь гонца. Скажи, чтобы переезжали. Особенно если они незнатные и из некому защитить. Скоро будет много крови.

Как он догадался, что у меня нет влиятельной родни? Вот что значит великий маг…

– А ты своим написал? – спросил Квендульф.

– У меня родственников нет. Их казнили одного за другим. Знаешь, что человек чувствует, даже когда он жрец, когда так казнят его родичей? Это всё равно, как пальцы отрубают. Только родственников у нас, чем пальцев… Ни одного не осталось – зато теперь я ни на мгновение не могу забыть, что у других людей какие-то родственники тоже есть. Например, у моих врагов. И этих родичей охраняют хуже, чем моих врагов, намного хуже… – глаза Арад-Нинкилим сузились, во рту поблёскивали клыки, – Когда-нибудь я этим воспользуюсь!

Кендульф лишний раз напомнил себе, что ему повезло. Не хотелось бы, чтобы у него был враг вроде Арад-Нинкилима, пусть даже и голого.

– Но война всё равно будет, – продолжал Арад-Нинкилим, завязывая волосы, – От неё не отвертишься. Ты уже решил, чью сторону примешь.

– А если отсидеться? Запереться в доме и делать вид, что внутри гор

– Отсидеться не получится.

– Я буду отсиживаться с оружием.

– Мы, в священных городах, тоже думали, что отсидимся с оружием. У нас есть знания, у нас есть золото – всегда сможем нанять достаточно наёмников. Ты сам видел, как скверно воюет наша стража. Но сейчас, когда царь царей собрал достаточно сил, он просто берёт наши города по одному, как сушёные финики – и отправляет в рот. Ты сам видишь, что старые стены нас не спасают.

– Меня эти стены удивили. Разве маги не защищают надёжнее стен?

– Не всегда. Иначе мы бы не строили стен в наших городах. Но у царя царей есть теперь отличные стенобитные машины – и маги. что следят за их безопасностью. Я думаю, сейчас царю царей служит больше по-настоящему могущественных магов, чем найдётся в любом из священных городов. Ведь в городах платят хлебами и финиковым вином – а в Империи золотом и наложницами. Да, может быть, если собрать всех достойных магов из всех городов, весы могут качнуться и в другую сторону – но и ты, и я знаем, что этого не произойдёт никогда.

– И что ты предлагаешь? Записаться в армию царя царей? Я уверен, там сейчас столько добровольцев, что их проблема не собрать, а накормить и дать всем оружие.

– Я просто намекаю, что самое безопасное место в такие времена – это быть с оружием, в окружении братьев по оружию. Нет лучше стены, чем стена обнажённых мечей.

– Против армии ничего не имею. Но как определить, чья армия – на стороне добра? Кто по-настоящаему прав и в конце концов победит?

Квендульф был возбуждён и не замечал, что по-прежнему сидит голый в бадье и ветер уже хватает его за обнаженные плечи.

– Такое знают только боги, – ответил Арад-Нинкилим. Он наматывал на руку длинные чётки с царапиной, что осталась от удара адепта ЗаБога.

– Мне не волнуют ни боги, ни демоны! Я должен знать одно – на чьей стороне силы добра? Чья армия стоит за правое дело?

– Думаешь, это придаст тебе сил?

– Думаю, только за это и надо сражаться.

– Но ты же сам знаешь – богов много и желаний у них много. Случаются противоречие и даже небесные войны, когда рушатся горы и море пожирает землю. У нас говорят: что угодно Моту – не угодно Балу.

– Я всё это понимаю. Но в книгах их отличить легко. Если армия служит добру, она в конце побеждает.

– Теперь понял. У нас тоже есть такие книги, но они про совсем старые времена.

– А теперь подумай, – глаза Квендульфа горели, – Ты – звездочёт. Ты можешь прочитать по звёздам, кто окажется прав. Так сделай это! Помоги нам угадать

– Не смогу. Это и раньше было невозможно. А теперь ещё и земля сдвинулась. Это знаки большой войны. Великой игры богов. А боги умеют скрывать свои тайны.

Арад-Нинкилим посмотрел в окно, словно надеялся что-то прочесть на светлом утреннем небе. Но звёзд уже не было видно. Читать было нечего.

– Да, вот что сказала блудница богини Инанны, – произнёс он, – Но она сказала эту старую пословицу не целиком. Как эта пословица полностью, знают немногие из магов, кто изучал старые таблицы.

– И ты – один из них?

– Угу. Полностью это звучит так, – Арад-Нинкилим опять заговорил торжественно, сразу переводя на новодраконский:

Человек высокий, но рукой – до Неба не достанет,

Человек широкий, но взором – землю не охватит,

Человек могучий, но телом – не займет все ложе…

– Но ты, подобно буре ревущий,

Льву подобно, себя утвердишь!

45. Арад-Нинкилим, маг

Одежда была прежняя, но всё равно приятно облегала вымытое тело.

– Надо будет сводить тебя в баню, – сказал Квендульф, – У вас в священных городах такого нет, слишком жарко. А тут бывает, что по месяцу или двум снег лежит… Ты знаешь, что такое снег?

– Я изучал это слово, – ответил Арад-Нинкилим, – Но никогда не видел то, что им называют.

Они отправились во всё тот же подвальный зал. Точного времени сбора Ашшурам-аппи не назначал – видимо, он считал, что настоящему заговорщику сердце подскажет само. Арад-Нинкилим предложил дождаться полудня и пойти к обеду. Потому что сердце непостоянно, а вот желудок – неумолим.

Под кирпичными сводами было раза в два более людно и шумно. Ашшурам-аппи или кого-то из вчерашней компании незамет

– Господа, господа, прошу со мной!

Между столами пробирался человек в фартуке, с усами, закрученными, словно два штопора. Он был высокий и худой, как жердь, ещё выше Квендульфа. Судя по тому, с каким почтением освобождала ему дорогу прислуга, этот усатый был тут за главного.

Юноши повернулись к нему.

– Что вам нужно.

– Мне – тишина и порядок в заведении, – ответил человек, – а вам – ваши друзья. Идёмте, я отведу вас туда, где они вас ждут.

Ребята последовали за ним. Они нырнули в едва заметную арку, что как раз под восточным окошком, миновали кухню спустились по спиральной лестнице, мимо винного погреба, где дышали сыростью исполинские бочки. Удивительно, какими тесными по сравнению с общим залом казались все служебные комнаты заведения.

Наконец, они оказались в подвальном коридоре, освещённым окошечками под потолком. Подошвы ступали по гранитным плитам, словно в саду богатой семьи. Другой конец коридора терялся во мраке.

Хозяин явно был настроен идти дальше. Но тут Арад-Нинкилим сделал едва заметный жест рукой – и Квендульф выхватил рапиру.

– Что это? – удивился хозяин, – Для чего?..

– Для тебя, если ты попытаешься нас обмануть, – ответил маг.

Хозяин показал руками, что он согласен и спорить не будет, а потом двинулся по коридору. Арад-Нинкилим – а ним, бормоча малые заклинания и ступая на те же плитки, что и хозяин. Квендульф замыкал отряд сзади, по-прежнему с обнажённой рапирой.

Место, куда они пришли, напоминало внутренности старого храма, откуда внесли всё, что можно утащить на спине. Возле входа – вышитый гобелен, стилизованное под старую манеру полотно с вышитой картой Уккара, Империи, пары окрестных государств, и тех из священных городов, что смогли поместиться. Из укрытых решётками окон ложился яркий солнечный свет. Вот две пузатые колонны и арочный свод над тем, местом было некогда алтарём. Перед ним – прямоугольная плита бывшего жертвенника, треснувшего с восточной стороны. За ним и расселись на лавках Ашшурам-Аппи и вчерашняя компания. Ели, пили, и обсуждали, но уже тише и серьёзней, чем раньше.

Люди были те же, но бледный человек с орлиным носом, прежде сидевший по левую руку от Ашшурам-аппи, куда-то делся. Зато появился другой. И новичка Квендульф узнал. Это был…

– Ингилев!

Удивлённый полукуман поднял раскосые глаза. Похоже, не ожидал, что его узнают, когда он не на лошади.

– Кто вы? – спросил он.

– Такой же участник мятежа, как и вы, – Квендульф подошёл ближе и улыбаясь, протянул руку, – Я был в отряде пастыря Регинмодом. Видел, как вы приходили и задавали неудобные вопросы, – Квендульф спохватился и поспешно добавил, – Вы не подумайте, я этого гада Регинмода уже убил. Правильно вы его раскусили!

– Полезное дело, – признал Ингилев, – Но ты опоздал. Надо было убивать этих мерзавцев раньше, прежде, чем они втянули нас в свои грязные игры. Да садись ты, чего стоишь, как башня дозорная.

Квендульф уселся на лавку и спросил:

– Как думаешь, если мы победим – на родине нам тоже объявят прощение? Разрешат вернуться в Меларн?

Лицо Полукумана вдруг стало жёстким и сверепым – как его предков, когда они вязали пленных.

– Мы войдём в Меларн конным строем, – процедил Ингилев, – И вырвем прощение у этого ублюдка-узурпатора! Вырвем – и засунем ему в зад! А он будет вопить! Как будет вопить…

Тем временем уже знакомый по вчерашнему разговору офицер пытался растормошить Арад-Нинкилима. Но тот нашёл старую натёртую воском дощечку для заметок, уткнулся в неё и делал вид, что не замечает вопросов. Не глядя, он достал ритуальный кинжал, отрезал себе кусок ветчины и так и ел его, кусая, словно яблоко.

– А вот скажи мне, хвостоголовый, – офицеру явно нравилось провоцировать, – Бывает ли заклинание, чтобы отменить войну?

– Тут был вопрос про войну, – вступил Квендульф, – а я обожаю такие вопросы. Это всё от воспитания. Так что я отвечу тебе вместо моего оруженосца. Войну отменить нельзя – ни договором, ни заклинанием. К войне можно только подготовиться. И если подготовишься хорошо – войны не случится. Противник побоится к тебе лезть. Решит, что оно обойдётся ему дороже.

Судя по нахальной улыбочке, на этом месте Квендульф почувствовал себя очень умным. И это было приятное чувство.

– Господа, господа! – Ашшурам-аппи поднял руку, – у меня важное заявление!

Теперь он говорил на новодраконском.

Квендульф предположил, что заявление будет, как и в прошлый раз, глупым. Но полезным – потому что прекратит дурацкие вопросы.

– Господа, – Ашшурам-аппи обвёл собравшихся яростным взглядом, – Среди нас – предатель!

Заговорщики начали переглядываться. Неясно, верили ли они в заговор. Но то, что за это казнят – знали наверняка?

– Помните ли вы Вилкаву, который сидел по левую руку от меня? Его нет! Его нашли сегодня. Неизвестный заколол его стилетом прямо во сне!

– Что за Вилкава? – осведомился Квендульф. – Это тот, кто вчера запрещал мне вчера садиться за ваш стол?

– В том числе и это…

– Тогда – не возражаю.

– Что?

– Я думаю, что таких сволочей убивать – можно, – гордо заявил северянин. И только потом понял, какую глупость сказал.

Воцарилось молчание. Тишину нарушало только слышно сопение толстого мага.

– И вы его и убили? – спросил Ашшурам-аппи.

– Исключено.

– Никто и не ожидал, что вы признаетесь сразу. Но не забывате, – Ашшурам-аппи нахмурился. – у нас есть магия. А для чего ещё использовать магию, как не для установления истины?

– Магия ни к чему. Я не мог никого убить, я был занят другим и могу это доказать. Этой ночью я спал. Это может подтвердить мой друг Арад-Нинкилим. Мы спали с ним в одной комнате.

– Но он ваш друг!

– У моего друга очень чуткий сон.

– Он заинтересованная сторона! Вы знаете, как это бывает на суде.

– Я думаю, что заинтересованная сторона, – это вы. Вы связались с мерзавцем, которого зарезали ночью, как барана. А теперь пытаетесь найти, на кого свалить это дело.

– Следи за своим языком, мальчик!

– Ах, да, – Арад-Нинкилим отложил дощечку и потёр глаза, словно просыпаясь, – Вы говорили о слежке и предателях. Я ничего не пропустил.

– Произошло убийство. Убит…

– Известно, кто его убил?

– Убил один из нас. Убил предатель.

– Зря он это делал. Предателей варят в масле.

– У меня есть все основания полагать, что…

– Всё верно, – Арад-Ниникилим прикрыл глаза, словно стремясь пробудить внутреннее зрение, – Его убил предатель. А предатель – это вы.

– Что?.. – глаза Ашшурам-Аппи.

– В каком городе вы обучались и получили имя?

– Я не обязан…

– Все предатели так говорят! В каком городе вы обучались и получили имя.

– В Тутабе! Доволен?

– Там, где Храм Луны с желтым куполом и синей пирамидой?

– Да, мальчик, да. Ты что, думаешь, раз побывал в Тутабе, стал умнее всех?

– Я никогда в жизни не был в Тутабе, – ответил Арад-Нинкилим. Он поднялся, прошествовал через зал. Офицер уже рванулся с места, чтобы его перехватить, но Арад-Нинкилим остановился справа от выхода и одним движением сорвал гобелен с картой. Подошёл и швырнул на жертвенник, прямо поверх тарелок.

– Вам следовало выбрать город, про который мало кто знает, – заявил юный жрец, – Или хотя бы город, которого нет на этой карте. Смотрите все! Вот Тутаб! И жёлтый купол, и синяя пирамида.

Палец указал на стилизованное изображение небольшой крепости зажатой между рекой и болотами. Густо-чёрная пирамида с круглым основанием поднималась над крепостной стеной, а венчающий её купол был сиреневый.

– Это же просто…

– СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЮ! – заорал юный маг. И прежде, чем кто-то успел сообразить, что происходит, он прыгнул на жертвенник, подхватил ритуальный кинжал и одним ударом вогнал его в грудь Ашшурам-Аппи.

Тот, как и положено беспечному заговорщику, панциря не надел. А может, при такой-то тучности, во всём Морском Гнезде не нашлось достаточно просторного панциря.

Старый жрец захрипел, схватился за рукоять – но не смог даже пошевелить беспощадное оружие. Из-под лезвия на белое полотно облачения хлынули чёрные ручейки крови.

Следующий удар нанёс Квендульф. Его рапира вошла в мягкий бок отлично, как в масло. Ашшурам-Аппи задёргался и захрипел, ещё живой, но уже в беспамятстве.

– Он – предатель, – продолжал Арад-Нинкилим, стоя на жертвеннике, – И у него могли быть сообщники. Я не буду их искать – таким способом. Поступим проще. Каждый из вас пришёл сюда с оружием. Я не ошибся? Нет, не ошибся. Пусть каждый нанесёт по удару. Считать буду я. А потом уже и поговорить можно.

Он оглядел заговорщиков. Было заметно, что к такому развитию событий они не готовы – но всё же им интересно.

Наконец, поднялся Ингилев, уже с рукой на рукояти кинжала. Он усмехнулся, оскалился, снова стал похож на дикого степняка, – и одним ударом перерезал горло фальшивому магу.

…Они били по очереди – хорошо, с хрустом, как если бы готовили отбивную. Брызги крови летели на стол, на колонны, на одежду – во все стороны.

– Очень хорошо, – Арад-Нинкилим спрыгнул с плиты жертвенника, подошёл к трупу, повертел его голову, а потом сбросил на пол, словно мешок муки и сам уселся на его место.

– Прошу тишины, – невозмутимым и властным тоном произнёс он, – Я должен нечто вам сообщить. Предатель втянул вас в заговор для своих грязных целей. Теперь мы все – заговорщики. И с этим ничего не поделаешь.

Он обвёл собравшихся таким суровым взглядом, словно собирался лично проверить – точно ли они заговорщики? не прикидываются?

– И у меня есть идея, что мы можем сделать. И если у нас получится, – чёрные глаза Раба Богини Мангустов сверкнули, – это принесёт нам всем немалую выгоду.

Глава 26. Нам есть, чему поучиться у древних

46. Милон, оруженосец барона Томирского

– Мы так его и оставим? – спросил Милон, кивая на обезглавленное тело в монашеской накидке.

– Думаю, да. Все подумают, что убили враги. Или Зелёные Дети голову откусили. Они такое часто делают.

– А голову в плащ завернуть?

– Да, заверни. Вдруг она магическая. Оживёт ещё, по городу летать будет… А людям сейчас и без этого страшно.

Плащ прилип ко дну и отяжелел от воды. Сначала пришлось отдирать его от грязи, потом ловить, как неводом, голову.

Наконец, Мирон справился. И они зашагали прочь от кровавой лужи, в сторону дворца короля Уккара. Дворец казался теперь удивительно домашним и близким.

У ворот стояли стража, почему-то в плащах со спущенными капюшонами. Их было шесть человек. Они стояли у прислонённых копий с руками на эфесах оружия, но когда увидели Ладислава, пропустили его без вопросов.

– А они серьёзно настроены, – заметил Милон, когда стражники перестали провожать их взглядами.

– Угу, – раздражённо отозвался Ладислав, – Настолько серьёзно, что пропустили нас вместе с чужой отрубленной головой.

Внутри дворца было ещё тише, чем снаружи. Ни слуг, ни посетителей. Словно случился мор и обитатели разбежались

Милон был здесь впервые в жизни и чувствовал себя неуютно. Дворец был куда запутанней города, его устройство попросту не помещалось в голове у маленького оруженосца. Довольно тесную крепость перестраивали, наверное, тысячу раз. Везде лестница, арки, переходы. Свернёшь за угол – а там вдруг размалёванная деревянная статуя какие ставят на ярмарках. Похоже, что-то праздновали, а потом не убрали.

– Нас в тронный зал, наверное, не пустят, – заметил Милон, – Я имею в виду, с отрезанной головой не пустят.

– Мы идём не в тронный зал.

Они изрядно поплутали – поднимались, спускались, переходили на уровне второго этажа. И внезапно вышли к храму Новых Богов. Храм приткнулся к углу и если бы не шпиль, его можно бы было перепутать с пекарней.

Милон сразу догадался, в чём дело. Перед любым важным делом, как и после него, люди обращаются к богам. А захват власти – дело важное. Важнее только свадьба.

Позолоченный зал оказался удивительно тесным и удивительно безлюдным. Только один человек, грузный, в коричневой куртке стоял перед изваянием. Он молча смотрел прямо в промежуток между Богом и Богиней и явно думал о чём-то своём.

Это был Ронислав. Милон узнал его ещё от дверей.

Он даже не обернулся. Ладислав зашагал к нему, гулко ступая по отполированным до зеркального блеска гранитными плитам. Милон одной левой прикрыл тяжёлую створку и засеменил следом. На плаще уже засохла корка грязи, но изнутри он всё равно наполнялся какой-то жидкостью. Милон принюхался и догадался – это кровь продолжала течь из отрубленной головы.

– Дядя, прошу меня простить…

– А? – Ронислав вздогнул и повёл плечами, словно просыпался.

– Дядя, что вы здесь делаете.

– То же самое, ради чего ты сюда приехал. Должность, которую я занимаю в королевства.

– А как же драконы? – спросил Ладислав, – За драконами кто присматривает?

– Драконы живут не здесь. Драконы – за восточной окраиной города, где пруды. Ты не бойся, грумы их накормят. Сами-то как, нормально дошли? – спросил дядюшка, и только потом повернул голову.

– Плащ запачкался, – ответил Ладислав и сам удивился, каким незнакомым показался его голос.

Милон протянул свёрнутый плащ, словно он был важной уликой

– К демонам плащ!.. – рявкнул Ронислав – так что пламя свечей дёрнулось.

Только сейчас дядюшка заметил, что пришли только двое. Он оглядел ребят ещё раз, словно сомневался, что это не призраки. И только потом спросил:

– А где монах?

Ладислав опять посмотрел на Милона. Тот подмигнул. Маленький оруженосец помнил, что они договорились сказать.

Надо было говорить подготовленную легенду. Но юный барон Томирский не смог. И он сказал правду:

– Человек, что носил одежду монаха Новых Богов и называет себя Сибби, совершил преступление. Я судил его и казнил, по привилегии барона Томирского. К общему делу это никак не относится.

Лицо дядюшки дёрнулось, – словно он увидел червя в марципане. Но тут над головой открылась дверь. Из проёма показалась смутно знакомая голова.

– Вас ожидают, – заявила она.

Дядюшка выдохнул и сказал:

– Ладно, не важно это всё. К демоном этого колдуна Сибби! Я бы его и сам убил, если бы набрался смелости. Мы и так победили. Идём!

47. Ладислав, барон Томирский

Каждый из троих молчал и думал о своём. Ладислав подумал, что надо бы приказать оруженосцу выкинуть отрубленную голову, – но не стал этого делать. Пусть несёт. К тому же, здесь не куда её выкинуть. Сколько не перестраивали королевский замок, а места, чтобы выкинуть отрубленную голову, так и не появилось.

Дядя ориентировался здесь лучше Ладислава. Чтобы выйти к тронному залу, ему хватило двух переходов и одной лестницы.

– А где слуги? – спросил юный барон Томирский.

– Попрятались, – был ответ.

– Боятся, что накажут?

– Верно

– Но они же не в чём не виноваты.

– Любой слуга знает, что невиновность не спасает от наказания.

– Из пажей никто не пострадал? – Ладислав продолжал спрашивать.

– Откуда такое беспокойство? Разве наши родичи тут служат?

– Нет. Я просто люблю детей. Вдруг из них вырастет что-нибудь путное.

– Ты добрый, – сказал дядя, – Хорошее качество – и жалко, что бесполезное в наше время.

Они вошли в просторный полутёмный холл, где полагалось ожидать аудиенции. Ладислав узнал это место – он уже бывал здесь. Высокие, сумеречные своды сходились над головой, а колонны покрывали медные узоры – стилизованные виноградные листья.

Кроме них, в зале было ещё трое. Когда дядя и племянник вошли, они двинулись к ним навстречу.

Ашул, конюший, отвечал за обычных королевских коней. Эта должность давно стала придворной, так что этот маленький и ловкий человечек совсем не походил на лихого наездника. Скорее, он был похож на крышу.

Рядом с ним ступал чуть полный человек в красном офицерском мундире, и аккуратно подстриженной русой бородой.

Ладислав не знал этого военачальника. Похоже, он выдвинулся недавно.

– Что? – спросил дядя Ронислав. Он не собирался тратить время на ритуальные приветствия.

– Его всё ещё не нашли, – ответил бородатый.

– Но в замке его нет, – отозвался Ронислав, – и в городе нет. Допрашивали слуг?

– Ничего не знают. Лакей, кучер и двое из стражи могут что-то знать, но уехали с ним.

– Получается, его кто-то предупредил… Кто-то из нас.

– А может, оно и к лучшему, – заявил крысоподобный Ашул, – Пришлось бы его осаждать. А в городе и так беда. Когда мне сказали про зелёных детей – я не поверил. Уже и до нас добрались! Надеюсь, он бежал рекой и они его съели.

– Не надейся, – процедил Ронислав, – На этого человека нельзя надеяться.

Тем временем Ладислав подошёл к пастору. Юный барон Томирский не знал этого человека. Но раз служитель Новых Богов оказался в этом месте в это время – его власть была велика.

И с делом, которое было у Ладислава, идти нужно было именно к нему.

– Для меня большая честь видеть молодой барона Томирского, – пастор заговорил, не дожидаясь приветствия, – Наслышан о тебе и твоих подданных. Ты привечаешь страдавших, защищаешь обездоленных и предан Новым Богам – а это многого стоит.

– Главного обо мне вы не знаете. А если бы знали – но не хвалили.

– В моём возрасте знаешь о людях почти всё. Особенно то, что они скрывают. У всех людей есть пороки, – и почти у всех они не особенно велики. Ты хотел намекнуть, что у тебя есть любовница?

Ладислав пожевал губами и, наконец, решил, что стыдиться тут нечего.

– Была. К сожалению, уже была…

– Это не страшно. Ты встретишь новую. В твоём положении…

– Не важно, что будет потом.

– Значит, твоя тайна с тобой… Ты нашёл утешение в вине?

– Нет.

– В дурмане?

– Нет.

(Интересно, кем он работал, пока не пошёл в пасторы. Наверное, дознавателем..)

– В объятиях любовника? – осведомился пастор всё тем же невозмутимым тоном.

– НЕТ!

(Когда это закончится?)

– Так что же тебя может беспокоить?

– Я отрубил человеку голову.

– С таким происхождением, как у тебя, – немного торжественно произнёс пастор, – и в такие времена, что наступают, ты можешь не волноваться. Тебе придётся это проделать ещё не раз.

– Он был монахом. Вашим монахом. Говорил, что служит новым богам. Я расследовал и установил – он служил злу.

Кажется, Ладиславу удалось его удивить. Тусклые, сонные глаза пастора вспыхнули

– Нашей церкви приходится мириться с тем, что мы лишены тех прав, что даёт поклонение Старым Богам. Жрецов Старых Богов может судить только коллегия, а пастор для закона – простой человек подлого сословия, бродячий коробейник, торговец благодатью вразнос. Истина и благочестие – наша единственная защита.

– Мне это известно. Я воспитан в вере Новых Богов, не забывайте.

– И отрубил ему голову?

– Да.

– Почему ты решил, что он виновен? Ведь у тебя же нет опыта в следственных делах.

(Зато у тебя есть, старый паук)

– У меня были на это основания. И он стоял на моей земле. Милон, покажи.

Оруженосец осторожно развернул плащ, так, чтобы лицо Сибби выглянуло из запёкшейся крови, что покрывало внутренности плаща.

Перемазанная кровью голова была как живая. На губах застыла презрительная усмешка. Даже после смерти проклятый Сибби собирался кого-то обмануть.

– Вы прямо из Томира её везли, чтобы нам показать? – спросил пастор. Он тяжело дышал, но голос сохранил невозмутимость. Похоже, этому человеку приходилось хоронить – причём ещё до того, как он принял свой сан.

– Нет. Мы казнили его прямо здесь, в столице, – ответил Сибби.

– Я не знал, что ты тайком захватил столицу. Или ты не знаешь, кто имеет право здесь судить и казнить.

– Мне не потребовалось захватывать столицу. Обвиняемый стоял на моём плаще, с вышитым гербом. Этого достаточно для присяги и заключения брака. Значит, достаточно для суда и казни.

Теперь пастор удивился всерьёз. Под морщинами лица на мгновение проступило его прежнее лицо – лицо судебного чиновника.

– Ты знаешь, сколько столетий у нас в королевстве никто не ссылался на право земли? – наконец, спросил он.

– Не знаю, – ответил Ладислав, – Но рад, что возродил этот любопытный обычай. Нам есть, чему поучиться у древних.

И юноша усмехнулся.

48. Милон, оруженосец барона Томирского

Они отправились в зал Королевского Совета. Круглый, с белыми колоннами на фоне алых стен и озарённый матово-белыми шарами – их заказали в священных городах и везли морем в специальных ящиках, обложенные морским песком. На лаково-чёрном потолке сплетались золотые драконы со знамён Старой Династии.