Текст книги "Небо нас ненавидит (СИ)"

Автор книги: Александр Накул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Но даже в полудрёме ему не было покоя. Перед глазами расцвела, распустив перья и хвост, та самая огненная птица, которую он зарубила. Он знал, что она мертва и стала пеплом. Но она всё равно летела сквозь ночь, выискивая врага полыхающими глазами. И он ничего не мог с эти поделать.

Квендульф очнулся от ощущения влаги и укола боли. Открыл глаза и увидел, что привратник разрезал ему один из пальцев и поливает каплями крови значки ещё не застывшей таблички.

Это было, конечно, неприятно. Но Квендульф не стал убирать руку. Он сейчас в их руках, они делают с ним, что хотят. Вот пусть и делают, пока он не придумает, как отсюда сбежать. Прятать кровь бесполезно – если он уберёт руку, они добудут её другим способом.

Пока он размышлял, Арад-Нинкилим закончил с его рукой, обмакнул полоску ткани в ту же чашку с пахучей водой и перевязал руку. Потом вернулся к столу.

– Зачем вам знать, что значит моё имя, – спросил Квендульф.

– Когда человек носит имя – это неспроста, – отозвался Арад-Нинкилим, – Когда человек выбирает себе имя, он всегда говорит о себе самое важное.

– А если не человек, а родители выбрали имя?

– Раз человек продолжает его носить – значит, считает, что оно ему подходит. И это тоже многое значит.

– Странно всё это. Что, у вас и имена выбирают?

– Да. К примеру, я – Арад-Нинкилим, – сказал привратник, – Это означает “Раб богини Мангустов”. И это имя я выбирал себе сам.

– Если бы у нас водились мангусты, – ответил Квендульф, чуть улыбаясь, – я бы тоже подумал о смене имени. Я слышал, это замечательные животные.

– Знаешь, что это? – спросил Арад-Нинкилим и показал ему дневную табличку.

Квендульф видел такие на рабах из первого священного города.

– На этом пишут

– Ответ точный. Но бессмысленный.

– На это штуке пишут имя раба?

– Не только. Кроме имени, здесь пишут дневной паёк. И ещё кое-что, что прочитать ты всё равно не сможешь. Тебе это знать не обязательно. Просто смотри и запоминай. На этой небольшой табличке ты поместишься целиком. Твоё имя, работа, жизнь или смерть. Разобьёшь табличку – не получишь пайка. Получишь чужую – будешь делать ещё и его работу.

– А если начинается бунт, то сначала бьют таблички, а потом идут грабить склад еды.

– Ты много знаешь о мятежах. Но отныне это знание для тебя бесполезно. Наши рабы никогда не бунтуют.

– Вы настолько хорошо их кормите, что им даже домой не хочется.

– Мы кормим их так, как считаем нужным. Но взбунтоваться наши рабы уже не могут. Этого нет на табличке.

– Надо же, как вы верите в то, что написано.

– Переступить через записанное бессильны даже боги. В этом могущества Слова.

– Даже так. У нас, на севере, словам не особенно верят.

– Не удивительно. Ведь язык богов у вас забыт… Так, уже готово.

Он наклонился в купель и достал оттуда металлический лоток с какими-то деревянными штампиками. Даже в неверном свете окошечек Квендульф разглядел, что краска под штампиками ярко-красная, словно свежая кровь.

– У тебя есть вопросы.

– Я подумаю.

– Задавай сейчас. У тебя нет времени.

– Разве в рабстве времени будет недостаточно.

– Когда ты станешь рабом, у тебя уже не будет мыслей и вопросов.

– Тогда какой смысл спрашивать? Всё равно мне ответы уже ни к чему.

– Истина – вот единственный смысл.

Квендульф задумался. Потом поднялся, гремя оковами – и бросился бежать прочь, к воротам со львами..

Привратник только хмыкнул ему вслед.

Он бежал через зал, мимо колонн, и под белыми перекладинами солнечного света..

Каждая колонна была вырезана по-своему, среди них не было двух одинаковых. Это он уже усвоил. Но солнечные полосы над головой были куда удивительней.

Как же ровно они висят! Мы столько уже разговариваем, а они даже не шевельнулись. Как если бы солнце замерло посреди неба… и ничего бы больше не двигалось, ничего.

Он пытался считать эти перекладины, но на пятидесятой сбился со счёта. Повернул голову, уверенный, что он уж точно должен был достигнуть кованых ворот – и обнаружил, что по прежнему лежит у подножья статуи, а сверху на него насмешливо взирает привратник.

– A-lu-lu! – воскликнул Арад-Нинкилим на языке богов – и добавил уже на обычном:– Многие пытались сбежать, но ни у кого не вышло. Таков закон этого места. Таково его Cлово!

Квендульв хотел расплакаться от обиды. Но не смог – слёзы закончились ещё на реке. Он просто повалился на спину и так и лежал с раскинутыми руками.

– Что же мне теперь делать? – спросил он, глядя во мрак, скрывающий потолок.

– Задай вопрос.

– Вопрос, значит…

Квендульф закрыл глаза и попытался придумать вопрос похитрее. Чтобы у этих колдунов из священного города ответа не нашлось, чтобы его не было н в одной из колдовских книг из проклятой библиотеки.

Он ничего не смог придумать. Нужный вопрос сам расцвёл перед его глазами.

Квендульф разлепил веки. Теперь он был готов даже к смерти.

– У меня есть вопрос.

– Задавай.

– Что за существо – огненная птица. Что она может, и зачем появляется?

Ответом ему было молчание.

Квендульф уже предположил, что Арад-Нинкилим его обманул. И даже смирился с этим. Северянин и сам бы тысячу раз подумал, прежде чем выполнять обещание, которое дал врагу.

Но тут он увидел тонкое и смуглое лицо Арад-Нинкилима совсем близко. Так близко, что можно и укусить.

Юный привратник сбежал с возвышения и тряс теперь его за плечи.

– Что ты сказал? – говорил он. – Откуда у тебя такие вопросы.

– Ты что, – Гендальф попытался улыбнуться? Ответа не знаешь? Не знаешь ответа и уже обделался? Несерьёзно, маленький жрец, несерьёзно…

– Повтори, что ты сказал! Повтори свой вопрос! Немедленно повтори!

– Я просто спросил, что такое огненная птица?

Арад-Нинкиилим чуть не задохнулся от нахлынувших чувств.

– Ты… видел огненную птицу?!

– Видел?.. – Квенудльф почти рассмеялся. – Да я её пополам разрубил!

Глава 19. Пылающий холм

34. Ладислав, барон Томирский

Олессы больше нет. Она умерла. И смерть снизошла до неё не сразу, очень не сразу.

Сколько бы он не думал об этом – всё равно такая мысль не укладывалась в голове.

А где-то рядом беседовали два голоса.

– Эти зелёные дети, – голос Мирона сделал паузу, подбирая слова, – Они настоящие! Я и не подозревал, что это серьёзно. Думал, это волки коров воруют. Зелёные дети… Они же только в сказках бывает.

– Теперь ты знаешь, – отозвался голос Гервёр, – что сказка всегда рядом.

Ладислав открыл глаза и поднялся. Спохватился и поднял оружие.

Он по прежнему был на каменной платформе посередине болот. Рядом – Гервёр и оруженосец Милон. За спиной, куда он не решается посмотреть, – теперь уже мёртвая Олесса. Над головой – низкое ненастное небо.

Если посмотреть влево, то увидишь заболоченую прогалину, а посередине – трёх лошадей. Рядом – короткое копьё, пригвоздившее к земле теперь уже мёртвого зелёного ребёнка. Когда маленький отряд будет выбираться обратно, оно послужит ориентиром.

– Их очень много, – заметила Гервёр, – Даже я думала, что их будет меньше. Нам нужно больше верных

– Нам нужно сломать, – произнёс юный барон, словно в забытии, – Сломать этот проклятый алтарь и разборасить камни. Они не должны быть вместе. Не должны! В пыль эти камни!!!

Он схватился за один из камней, потянул его вперёд, назад – но тот даже не шевельнулся.

Ладислав замер, тупо глядя на неподвижную глыбу.

Но что это? Фырканье, ржание, топот. Лошади, которые только что спокойно дожидались хозяев, сорвались с места и скачут прочь, в сторону тракта, по которому они ехали.

Кто же их спугнул?

Известно, кто. Зелёные дети. Кто ж ещё мог это сделать.

Они появились сразу со всех сторон. Двигались, как и прежде, небольшими кучками – и этих кучек стало много больше. Казалось, ожило всё болото. Было заметно, что в этот раз они лучше организованы.

Гервёр тоже смотрела на залёных детей. Её бледное лицо казалось высеченным из алебастра..

– А я тебе говорила, – только и смогла она сказать, – что их – слишком много…

– К оружию! – закричал Ладислав. Он уже прикидывал, каким будет предстоящий бой.

Конечно, позиция на каменном жертвеннике давала им некоторые преимущества. Но их было трое. А зелёных детей – не меньше сотни. Тот тут, то там шлёпали босые ножки и зыркали из зарослей колючие и злобные глаза.

– Отходим к главному тракту, – скомандовал он. Конечно, там глушь ещё та, но зелёный дети боятся мест, где человек уже успел обжиться.

– Нет, туда! – Гервёр уже спрыгнула с каменного помоста и побежала в сторону рощи.

– За какими демонами туда? – крикнул ей вслед юный барон.

– Я знаю дорогу!

Ладислав хотел спросить, откуда она её знает и куда эта дорога ведёт. Но не успел – девушка уже была среди дубов. Пришлось бежать следом. Сзади едва поспевал Милон.

Склон оказался неожиданно крутым. Пару раз Ладислав даже падал на колени и хватался за камни и корни, чтобы не сползти вниз. Он понимал, что крутизна едва ли задержит зелёных. Они привыкли жить в бесплодных горах, что им этот холмик посреди болота…

Вот и вершина. Там была небольшая прогалина, – раньше, до эпохи храмов, в таких местах устраивали праздничные моления.

Гервёр воткнула своё оружие в землю и теперь орудовала лопатой.

Интересно, откуда у неё лопата? Наверное, оруженосец дал. Она велела взять с собой в путь ещё и лопату, а добрейший Милон не рискнул ослушаться.

– Что ты делаешь? – спросил Ладислав.

– Ты не спрашивай, а защищай.

Он успел разглядеть под слоем земли какие-то доски. А потом из леса послышался противный свист и первый отряд зелёных детей ворвался на поляну.

Лицом к лицу они были так же отвратительны, как и со спины. В этом было постоянство, какого мы ждём от природы. Зелёные торсы с фиолетовыми сосками блестели от слизи.

Мирон готовился ударить первым, но Ладислав его удержал. Пусть подойдут ближе…

Первую волну атаки они встретили как положено. Две рапиры, словно два жала, поразили восемь

Было заметно, что пока господин был в отъезде, Милон не терял времени даром. Он отлично рубил и недурно уходил от атак зелёных хищников.

Но они не успели даже перевести дыхание. Из леса высыпалось подкрепление.

Зелёные опять шли в атаку. Теперь они обходили с флангов, окружая Ладислава и Милона воркочущим зелёным кольцом.

– Гервёр, помогай!

А в ответ – ничего.

– Гервёр!

Нет ответа..

Он обернулся, готовый сказать, что он об этом думает, но увидел за спиной только прямоугольную чёрную яму. Рядом воткнута лопата, больше не нужная.

Из ямы смотрел череп, увенчанный железным обручем. Тело было одето в дорогой, ещё не до конца истлевший алый плащ, подбитый изнутри барсучьим мехом.

– Это он, – Гервёр улыбалась, не отводя глаз от покойного, – Мой прадед. Гакон Одноглазый. Его бы называли Великим, если бы великих и так не было слишком много…

Она была здесь же, на краю ямы. Но яма отвлекала на себя всё внимание. Браслет на руке искрил, как никогда прежде и белые искорки улетали в чёрный зёв могилы.

– Гервёр!.. – ещё один зелёный прыгнул на него, прицеливаясь, казалось, чтобы высосать глаза. Ладислав разрубил его прямо в прыжке, но и сам чуть не свалился в разрытую могилу.

Воинственная дева ушла под землю с головой. Она бережно, словно ребёнка, разматывала свёрток, что лежал на груди прадеда Гакона. Потом положила руку и с закрытыми глазами пробормотала едва слышное заклинание.

А пока её глаза были закрыты, к её лицу уже тянулась ручонка одного из зелёных детей… Буквально в последнее мгновение Милон успел её перерубить. Зелёный завизжал и бросился брочь, а истекающая серой кровью кисть полетела в могилу. Милон попытался вернуться в боевую стойку, но не успел. Трое бросились на него с трёх сторон и повисли. Острые зубы впились в левое предплечье. Оруженосец коротко вскрикнул, попытался стряхнуть с себя проклятых тварей – но вместо этого начал заваливаться на траву. Милон успел крикнуть:

– Ваша светлость, на помощь!..

Но его светлость был занят. Видимо, он что-то упустил в своей стратегии и теперь мог только отступать под напором зелёного вала.

Ладислав рубанул самого настырного, успел разглядеть как катится, роняя слюну, под откос голова, – а когда отвёл взгляд, на нём повисли пятеро.

Он попытался вырваться, почти стряхнул того, что лез на лицо. Однако на нём уже повисли шестой и седьмой. И Ладислав вдруг понял, что уже не может сопротивляться.

Нечеловеческие дети были слабые и с никудышным оружием. Но их было много и они не боялись умирать. Поэтому они побеждали.

Рука сама разжалась и выронила рапиру. Ладислав повалился на колени и ощутил, как его спине становится всё тяжелее.

И то верно. Какая разница, что будет дальше, если Олесса мертва, его владения заполонили зелёные дети, а он сам не знает, как жить. Лучше умереть сейчас, потому что так быстрее…

Он поднял взгляд, чтобы попрощаться с миром. И увидел фигуру на вершине холма.

Это была Гервёр. Она держала длинный меч, как будто собиралась на нём присягать.

Меч был старинный. И странный. Казалось, он выкован не из металла, а из наполовину прозрачного стекла. Внутри трепетало загадочное багровое пламя. Оно то затихало, и так, что меч становился самым обычным, либо разгоралось, отбрасывая на лицо новой хозяйки багровые отблески.

А лицо Гервёр было мрачным и торжествующим. Так, наверное, выглядит лицо военачальника, который только что приказал четвертовать десяток мародёров. А из её браслета водопадом летели искры. Теперь они были огненно-алые.

Зелёные дети тоже заметили меч. Да, они плохо понимали людей. Но судя по тому, что было дальше, меч был им знаком. И они знали о нём что-то, что люди успели забыть.

Среди дубов поднялся визг. Это был самый громкий визг со времён потопа. А потом зелёная масса пришла в движение.

Уже не было ни волн, ни группок. Зелёные дети бросились врассыпную, прочь с проклятого холма. Но было слишком поздно.

Гервёр что-то крикнула, взмахнула мечом – и пламя рванулось наружу. Холм запылал.

Ладислав уже бежал прочь, вниз, к знакомому болоту. Он успел разглядеть, как брызнули из травы, как трещали и падали объятые огнём дубы. как плясали с отчаянным визком одетые в пламя зелёные дети. Ощутил лицом прикосновение жара, почувствовал, как тяжелее стало дышать.

А потом нога зацепилась за корень и юный барон Томирский покатился кубарем прямиком в сырой болотный мрак…

Чьи-то руки трогали его лицо и подмышки. Ладислав зарычал и распахнул глаза, готовый умереть, сражаясь с проклятыми зелёными тварями, – но увидел только оруженосца.

Лицо мальчика была залито кровью, левая рука дрожала, но вид у него всё равно был бодрый.

– Ваша светлость, – бормотал Милон, помогая подняться, – Поедемте, ваша светлость. Лошади живы, я их нашёл…

– Что со мной? Что они успели со мной сделать?

– Вы несомненно живы, ваша светлость. Только волосы обгорели.

35. Арад-Нинкилим, привратник

Арад-Нинкилима вызвали на Пылающий Холм.

Никто не знал, почему Пылающий Холм так называется. Видимо, это было обозначение священного места. Бад-Тибир был невероятно древний город, одним из тех поселений, откуда после каждого потопа выходило уцелевшее человечество. И Пылающий Холм мог быть одной из реликвий той эпохи, той самой причиной, что позволяла городу уцелеть. Такой же, как помоста из обожжёного кирпича, что стоял ещё до потопа в городе Аруке. Прежде, когда небо было ближе, а его знаки понятней, сами боги слетались на этот помост, как весёлые пчёлы, чтобы поиграть в мяч…

Но чем ближе он подходил к храму, тем меньше оставалось в голове посторонних мыслей.

Храм был выстроен в форме ступенчатой пирамиды, надстроенной высокой белой башней. Здесь жил сам бог-защитник города Бад-Тибира. Его могущество было настолько велико, что в городе его нельзя было называть даже по имени. Во всех молитвах и заклинаниях, составленных для местных нужд, его называли просто – Господин или Хозяин.

Это обращение было настолько привычно, что Арад-Нинкилим сомневался, ответил ли Господин, если назвать его общим или древним именем, пусть даже в личнои заклинании. К счастью, проверять это предположение ему не пришлось.

Под квадратными колоннами у входа дожидались два стражника.

Похоже, что-то готовилось. Лишних людей не пускают. Но его пропустили – видимо, предупреждены. Арад-Нинкилим ещё раз оглядел облачение, расправил несуществующую складку, согнул забинтованную руку, чтобы не было видно, и спросил:

– Где меня ожидают?

Вместо ответа стражники расступились. Арад-Нинкилим толкнул тяжёлую дверь, шагнул через порог и тут же оказался в зале совета.

Он знал этот приём, но все равно удивился. В этом могущество подлинной магии – она удивляет, даже если ты догадался, как она сделана.

Зал, где собрался совет, был жутким местом. За шестнадцать лет жизни в священных городах он видел немало сакральных мест. Как жрец, пусть и младших разрядов, он не раз входил в них и участвовал в мистериях. Он видел места, которые посещают боги, и наблюдал все признаки таких визитов.

Но это место было другим. В те боги заходили на время. А это было отражением тех мест, где боги пребывают всегда.

Эта была просторная, идеально круглая комната со стенами, драпированными длинными белыми полотнищами. Это была та же ткань, из которой делали жреческие облачения.

Потолок комнаты сходился высоким сводом. С четырёх сторон было по высокому, в полтора человеческих роста окну, где горела небесная синева.

Пахло прохладной свежестью, словно на горном перевале. И даже перебинтованная рука невольно расслабилась.

Прямо напротив Арад-Нинкилим – широкий стол из белого мрамора. За ним, в с покрытыми головами и парадных облачениях с серебряной бахромой, восседали шесть жрецов шести городских храмов.

Служитель лунного бога Шаллурум с худым серым лицом.

Старая, но ещё красивая верховная жрица Инанны, Дэлондра с ярко-красной верхней губой.

Верховный жрец Марука, бога писцов. Даже сейчас, в парадной мантии, этот человечек казался маленьким и незаметным. Юный привратник с трудом вспомнил его имя – Кувари.

Пухлый круглолицый Нанум отвечал за Амму. бога рек и живущих там тварий.

Кити-Лишар тоже был здесь. Он сел чуть в стороне, словно стеснялся своего неожиданного могущества. Арад-Нинкилим очень удивился, – он не ожидал, что хитроумный старик заберётся так высоко. Видимо, его только что назначили верховным хранителем библиотеки. А библиотека, если кто не знает, подчинена подземной богине, чьё имя произносят только на службах…

Старик был единственным, на чью помощь Арад-Нинкилим мог надеяться. Прислужников Нинкилим в совете не было, потому что в городе не было её храма.

Трудно поверить, но в древнем Бад-Тибире не нашлось места для дома Богини Мангустов.

Во главе стола на небольшом возвышении восседал священный царь Илум-Гамил. Он был главным служителем бога-хранителя города.

Ему подчинялись все городские писари, военачальники и старейшины ремесленных цехов. Большой, тяжеловесный, всегда невозмутимый, он казался статуей, вырезанной из светлого камня. Арад-Нинкилим видел его до этого лишь несколько раз, на праздничных церемониях. И ни разу не слышал его голоса.

– Для чего я призван? – спросил Арад-Нинкилим после обязательного поклона.

– Чтобы ответить за преступление, – произнёс Шелларум.

Это было неожиданно.

Если бы из комнаты был выход, Арад-Нинкилим бросился бы бежать.

– В чём же моя вина?

– Это будет установлено судом, – произнёс Шелларум и посмотрел на Кити-Лишара.

Старик не отреагировал никак. Он делал вид, что ничего не заметил. Тогда Шелларум посмотрел на главного писца.

– Несколько дней назад в библиотеке произошло чудовищной преступление.,– неохотно заговорил Кувари, – В подземном ярусе книгохранилища был убит сторож Ур-Шубул. Мы полагаем, что его убили вы.

– А как же ЗаБог? – осведомился Арад-Нинкилим.

– Вы считаете, что почтенного Ур-Шубула убил ЗаБог?

– Не обязательно он, – как ни в чём ни бывало ответил юный привратник, – Возможно, кто-то из его слуг. Вообще, почему вас так беспокоит одно убийство в библиотеке – и не беспокоит целая армия царя царей? Или прислужники ЗаБога, которые рассылают своих лазутчиков по всем Священным Городам и чуть не взорвали Речную Башню? Неужели они менее опасны для города? Есть и меньшие безобразия. Я не успел сообщить – но северные государства присылают нам не рабов, а неведомо что. Все достаточно сильные невольники оказались проданы ещё в первом городе некоему магу по имени Ашшурам-аппи. А офицеры, которые провернули это выгодное дельце, прямо сейчас вкушают негу в нашем храме Инанны. Это всего лишь три квартала от здания, в которое я вошёл, чтобы попасть туда. А потом они отправятся домой, рассказывать всем, какие простаки живут теперь в Священных Городах и что нужно сделать, чтобы нас обманывать. Но прямо сейчас они лежат на наших мягких подушках. Неужели мы дадим им уйти?

Кувари молчал. Он не ожидал такого напора.

– Даже если они опаснее вас, – ответил за него Шелларум, – вам не уйти от наказания.

– А что, если это сделал не я? – Арад-Нинкилим напомнил себе, что отступать нельзя.

– Мы рассмотрели все обстоятельства дела, – возразил Шелларум, – сопоставили их с приметами, гороскопами. Провели гадания и другие ритуалы, открытые богами для установления истины. Также мы расспросили всех, кто мог что-то знать и занесли на таблички то, что сказали свидетели. И теперь нам всё ясно. Вы отлично изображали восторг, Арад-Нинкилим, но вам не обмануть людей мудрых! Ваши соседи показали, что в ту ночь вы не ночевали в казарме. И не смейте сочинять, что бегали на свидание! Жрицы Инанны не видели вас в ту ночь. Они вообще не видели вас ни разу с той ночи – потому что преступление убивает желание. Вы обошли все ловушки, искусно подняли много пыли – но не смогли обойти законы нашего города и не смогли поднять известную часть вашего тела. Вы – убийца, Арад-Нинкилим. Вас нашли, вас вычислили. Сознайтесь сейчас, не заставляйте нас прибегать к пыткам.

Он посмотрел на Арад-Нинкилима с торжествующим злорадством. Но юноша ответил ему удивительно спокойным взглядом.

– А мне кажется, – произнёс Арад-Нинкилим, не отводя глаз, – что вы все крупно просчитались в своих расчётах.