Текст книги "Небо нас ненавидит (СИ)"

Автор книги: Александр Накул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Зато про вас, из Священных Городов, знают везде. И очень жалеют, что вас тут так много, а в их землях – так мало.

– Я не сказать, что особо всезнающий. Могу немного лечить, оберегать посевы и готовить. Умения невелеки, но когда идёшь деревнями, прокормиться можно… пока не наступит нужное время. Вот Кити-Лишар умел шить паруса и палатки. Занятие для горожанина. Но меня он этому так и не научил.

– Кити-Лишар – это какой-то друг из прошлого?

– Нет, он учил меня. Но это не важно. Я его уже убил. Идём.

К счастью, Уккар достаточно обширен и чтобы попасть туда, достаточно ехать прямо на север, пока не доберёшься моря. А дальше вдоль берега, и так до самого Морского Гнезда.

Путь получился на удивление удобным. Даже шары от ЗаБога остались нетронутыми. Жители деревень слышали об успехах имперской армии и принимали юношей за сборщика налогов и телохранителя – и подозревали, что если их обидеть, то их ждёт что-то похуже налогов. Сами жители жаловались на бедность и неурожайный год, но жареную рыба, солёный козий сыр и рыжее вино из фиников находили всегда. И расспрашивали, что задумал царь царей и какие ещё города будут захвачены.

Сами жители ничего особенного рассказать не могли. Они прятались в тростниковых деревеньках от солнца, гордых горожан, войны и новостей. Единственное, что удалось узнать – очень упитанный маг Ашшурам-аппи и его только что купленная армия здесь, кажется, не проходили.

Когда до Морского Гнезда остался день пути, возле дороге оказался скелет дракона. Высохший и пожелтевший, он казался вырезанным из песчаника. Квендульф зашёл в этот странный костяной коридор и раскинул руки, чтобы коснуться рёбер.

Этот дракон погиб, скорее всего, в Облачной Битве на последней войны Старой Династии с Империей. Это была первая и пока ещё последняя битва в истории, когда в небе схлестнулись драконы, а люди только смотрели с земли.

Несмотря на начало упадка, шансы Старой Династии в той войне были неплохи. И то, что династия не смогли ими воспользоваться, сделало её падение неизбежным.

Наконец, они увидели море, голубое, глубокое и приветливое, не тронутое тёмным речным илом. А ещё через два дня они очутились в симпатичном имперском городке Кашаме. Там были кораблики, возившие до Уккара и обратно, и один единственный постоялый двор с одеялами почти без клопов.

На корабле Квендульфу стало плохо. Маленькое судёнышко мотало даже при слабом ветре, а ещё нахлынули воспоминания о том, что он ещё недавно был невольником. Он лежал на горячей палубе, а Арад-Нинкилим отпаивал приятеля водой с лимонным соком.

Морская болезнь отступила, только когда они увидели город. Морское Гнездо расположилось прямо в устье Раксада, надёжно запирая гавань. От кораблей в гавен поднимался целый лес мачт, а за ними – городские стены из жёлтого песчаника и тропически-пышные лиственные рощи на холмах.

Когда они оказались у городских ворот, северянин замешкался.

– Что такое? – насторожился Арад-Нинкилим.

– А что, если меня обратно королю-узурпатору выдадут? – спросил Квендульф.

– Не выдадут, потому что с сегодняшнего дня ты – мой телохранитель из Иркании. В Меларне никогда не был. И не собираешься – потому ты слышал, якобы тамошние женщины бреют подмышки.

– Но я никогда не был в Иркании!

– Разумеется! Не знаешь, кем быть – притворись чужестранцем!

Они подошли к городским воротам. Краснолицый и усатый комендант осведомился, что им надо.

– Я приехал учить магии сына одного из членов городского совета, – ответил Арад-Нинкилим, – Не могу сказать какого, но и не могу вам запретить это угадывать.

А для себя отметил, что в этом городе привратники не записывают имена тех, кто входит. Возможно, не все привратники умеют писать.

– Если ты владеешь магией, то зачем спрашиваешь нашего разрешения, чтобы войти в город? – осведомился комендант, – Почему бы тебе не перелететь?

– Вы намекаете, что я ей не владею? – Арад-Нинкилим наклонил голову и собранные в хвост волосы упали на плечо, – Вы желаете, чтобы я показал, на что я способен?

– Ну, покажи.

Арад-Нинкилим усмехнулся и подошёл поближе. Щёлкнул пальцами, сделал обманный жест – и достал золотую монету у офицера из левого уха. А потом протянул на ладони, как подарок.

– Фокус детский, – сказал комендант, – но мне нравится.

И их пропустили.

Уже внутри Арад-Нинкилим вдруг спросил, не видел ли господин комендант другого жреца-мага, весьма толстого, по имени Ашшурам-Аппи. Он, Арад-Нинкилим, очень хотел бы обменяться с ним тайными знаниями.

– Был такой, просил искать его в “Лисице и якоре”,– отозвался комендант, – Это на Малой Рыночной, увидишь сразу. Но магия у него скучная. Не думаю, что он тебя чему полезному научит.

После пустынных и чинных Священных Городов здесь было шумно и уютно. Тесные улица, заставленные торговыми палатками, бурлили пёстрым народом, а вместо благовоний пахло рыбой, морской солью и апельсиновыми корками.

Малую торговую площадь украшала статуя Волшебного тунца. В правом плавнике Тунец сжимал трезубец и указывал им в сторону имперской столицы, словно намекал, что реванш неминуем.

“Лисица и Якорь” нашлись сразу. Вход украшала та самая лиса с похищенным якорем в лапах. Она никому не угрожала, а просто утаскивала добычу. Умно.

Низкий, но просторный полуподвальный зал, пол вымощен мраморными плитами. Здесь было довольно людно, но Ашшурам-аппи нашёлся сразу. Он восседал за столом в углу, огромный и белый, в окружении небольшой компании. Среди них был даже один хамузсский офицер, судя по нашивкам – сотник. На столе – кувшинчики с вином и пивом, нарезанный и поджаренный хлеб и две миски с соусами, красным и жёлтым. В соусы макали, а потом закусывали.

Арад-Нинкилим огляделся, но никаких следов выкупленной армии не обнаружил. Возможно, им здесь быть не полагалось, и они отдыхали в другом месте. Но могло быть и так, что странный маг их просто перепродал.

Как бы там ни было, Арад-Нинкилим подошёл к столику с видом человека, который имеет право. Поклонился и заговорил:

– Приветствую вас, премудрый Ашшурам-аппи. Услышал я о некоем деле, в котором вы задействованы. И решил, что мои услуги

– Отличное начало, – чуть сонные глазки Ашшурам-аппи повернулись в его сторону, – Валяйте, я вас с удовольствием выслушаю.

Толстяк отреагировал очень спокойно. Видимо, к нему не раз приходили подобные посетителя.

Они подсели и сразу завладели корзинкой с хлебом. Пива им никто не предложил, но они и не настаивали.

– Это – мой телохранитель, – сообщил юный маг, – А я – Арад-Нинкилим, сын старшего звездочёт из захваченного Арука. Ищу на земле место, где нет имперских войск и царь которой не склонился перед царём царей.

– А кто имеет честь быть вашим телохранителем?

– Он из… Иркании! – Арад-Нинкилим делал вид, что припоминает непривычные название далёкого государства, – Да, я всё верно сказал. Из Иркании. Знаете такую страну? Из ирканской стали делают превосходные мечи.

Ашшурам-аппи заулыбался. Он любил, когда появлялся повод для поучительной речи. Он погладил усы и заговорил, обращаясь сразу ко всем, уже по-стародраконски. Видимо, он считал, что так торжественней, да и хамузцу этот язык будет ближе:

– Ирканцы – славные парни, отважные воины. А ещё в их краях водятся знаменитые ирканские тигры, – Ашшурам-аппи выглядел настолько довольным, словно он только что проглотил такого ирканского тигра, – Да, тигры… Кстати, вы знаете, как ирканец становится взрослым и что он должен для этого сделать? Если не сделает – его не возьмут ни в один поход, и жену он тоже найти не сможет… Вот, угадайте!

– Он должен убить тигра? – предположил офицер.

– Хорошо, но мало. Мало ли, кто тигров убивает… Нет, – он должен поймать тигра. ирканского тигра! И привести его в город – чтобы все видели.

– И уже там убить? – офицер с уважением посмотрел на белый шрам на боку Квендульфа.

– Нет! Это было бы слишком просто.

– Так что ирканец делает с этим тигром?

– Юный ирканец должен этого тигра – трахнуть! На глазах у соплеменников. Чтобы никто не сомневался – он стал мужчиной!

– Трахнуть… – офицер задумался. Похоже, местный язык не был для него родным, – В каком смысле? Как женщину?

– Если поймал тигрицу – как женщину, – уверенно произнёс Ашшурам-аппи, – Если поймал тигра – это сложнее. Но настоящий ирканец сумеет справиться с самым свирепым зверем!..

– Что он говорит? – спросил Квендульф. Арад-Нинкилим перевёл. С каждым словом лицо северянина всё больше багровело.

– Я убью его, – прошептал Квендульф, – Убью прямо сейчас!

– Прежде, чем ты будешь его убивать, – сказал Арад-Нинкилим на его языке, – позволь мне открыть тебе один секрет.

– Открывай!

– Я понял, как имя этого Ашшурам-аппи переводится с языка богов.

– Если это поможет мне его убить – говори.

– Оно переводится “Бог Ашшур – это мой нос!”

– И что это значит?

– Это значит, – голос Арад-Нинкилим стал немного торжественным, – что наш великий мудрец языка богов не знает. Совсем!

Тем временем разговоры за столом продолжались.

– Мне кажется, – заявил на новодраконском бледный человек с орлиным носом, сидевший по левую руку от Ашшурам-аппи, – что это шпионы. Подошли такие, сразу узнали, сели. Вот увидите, их подослали!

Бледный говорил громко и уверенно. Так говорят люди, которые уверены, что те, на кого они клевещут, не понимают даже их языка.

Теперь уже Квендульф повернулся к другу, гадая, что тот ответит.

Но Арад-Нинкилим даже ухом не повёл. Он невозмутимо достал из мешка, где были шары, резную шкатулку из светлой сосновой древесины, открыл её и принялся размышлять. Внутри шкатулка была разделена на шесть секций, и в каждом было разное вещество – чёрные ягоды, белый порошок, зелёные семечки, красные сушёные бутоны, красный порошок и ещё один порошок, черный с серым.

Квендульф заметил, как горят глаза его оруженосца. Похоже, он не замечал уже ничего, зачарованный порошками.

Северянин предположил, что там нечто магическое или просто набор ядов для таких случаев. Но на всякий случай спросил:

– Что это у тебя?

– Асфетида, – ответил Арад-Нинкилим, не отводя глаз, – барбарис чёрный, зира, шафран и перцы двух видов… Одним словом – пряности… Но что же выбрать? Ладно, решено. На этот раз будет зира.

И посыпал свой кусок. Потом, словно спохватившись, бросил щепоть на кусок приятеля.

Квендульф попробовал. Получилось вкусно и необычно. Дома. на севере, вкус меняли исключительно луком.

– Пища без пряностей, – назидательно произнёс Арад-Нинкилим, убирая шкатулку, – это не еда – а корм.

Квендульф не очень понимал, что сейчас происходит. Но судя по тому, как вёл себя Арад-Нинкилим – всё шло, как и задумано. Но то именно задумал юный маг, было неясно.

Глава 24. Томирский суд

42. Милон, оруженосец барона Томирского

Всю ночь шёл дождь, а когда рассвело, жёлтый туман затянул окретности усадьбы. Только чёрные массивы рощиц и верхушки снопов торчали из пелены.

Когда Милон смог разглядеть карету, она уже миновала последний поворот и приближалась к воротам.

– Ваша светлость, едут.

– Хорошо, – отозвался барон Ладислав, не отрываясь от книги. Но его рука не глядя пододвинула кинжал ближе.

Лакированная чёрная карета остановилась перед домом. Из неё вышел Сибби, необыкновенно умиротворённый, с большой плетёной корзинкой в руках. Милон предположил, что там печенье или яблоки – но когда Сибби поставил её в прихожей, из-под тряпки выглянул кот, белый и очень пушистый.

Милон решил, что кот – это здорово. Не хуже. чем яблоки или печенье. И они обязательно с ним поиграют – потом, когда всё закончится.

Но монах не стал выпускать пушистого. Так и прошествовал, с корзинкой в руках, в комнатку по соседству с дядиным кабинетом, запер за собой дверь и опустил засов.

– Идём в нашу комнату, – скомандовал Ладислав.

Там юный барон снова взялся за свою книгу, а Милон смотрел в окно, словно из тумана должны были прийти другие гости.

Сибби приехал одни. Значит, дядюшка Ронислав и сегодня пропадает в городе. Он отбыл ещё вчера. На прощание предупредил, что приедет Сибби и что монаху нужна именно эта комната – что и было исполнено.

Милон считал, что тишина обманывает. Хозяин рассказывал ему про Меларн в ночь мятежа – в тех кварталах, где он ходил, было тихо, если не считать нападения возле гостиницы.

Интересно, а на их дом нападут? Милон задумался над этим вопросом, но не успел довести мысль до конца, потому что увидел змею.

Змея была огромная, размером с карету. Настолько большая, что даже двор поместья не мог её вместить. Она двигалась через туман, вдалеке, за оградой. Милон не мог видеть её целиком. Только узорчатая спина пульсировала в тумане и можно было разглядеть, что змея ползёт на восток, в сторону города.

Это было страшно. Ещё страшнее, чем зелёные дети. Дом затих, даже слуги ничего не чистили и не двигали – и в этой тишине было ещё больше жути.

– Ваша светлось, змея… – подал он голос, не отвод взгляд.

– Ядовитая?

– Огромная! С карету! Ползёт мимо. Что нам делать?

– А?

Милон повернулся и увидел, что Ладислав по прежнему читает книгу.

– Мимо дома ползёт гигантская змея, – повторил оруженосец, – Я вижу её сквозь туман.

– Ты уверен?

Оруженосец снова повернулся к окну и обнаружил, что змея пропала – словно её и не было. Между оградой и рощей по прежнему лежал жёлтый туман, нетронутый, как только что выпавший снег.

– Её уже нет, – беспомощно сказал Милон.

– Куда же она делась?

– Закончилось, наверное.

– Если закончилось, – констатировал Ладислав, не открываясь от книги, – значит, уже не страшно… Давай я тебе вслух почитаю. А то ты нервничаешь и тебе мерещится.

– Хорошо, давайте.

Милон слушал внимательно, не пропуская ни слова. А взглядом обшаривал туман, искал малейшие следы. Не могла же змея исчезнуть так быстро!

“Но отважный юноша не испугался. “Кто ты такая, чтобы приказывать мне?”– спросил он, потрясая мечом, на котором ещё не высохла зелёная кровь ужасной виверны”

Внезапно они услышали вздох. Громкий и звонкий, как будто вздохнул великан. Но вздохнул слишком быстро, чтобы они успели различить – это был великан или великанша.

Ладислав продолжил чтение.

“Чёрные глаза демонессы метали молнии, однако её прекрасное лицо оставалось невозмутимым. “Ты считаешь себя героем? Но ты ошибаешься. Рано или поздно ты вступишь на путь зла. Невозможно пройти по грязи и не замараться. А ты идешь не по грязи, а по крови вперемешку с…”

Хлопнула дверь, заскрипели половицы. Ладислав бесшумно закрыл книгу, поднялся. Милон последовал за ним.

Сибби шагал по коридору, мрачный и торжественный. Корзинки у него уже не было.

Ладислав шагнул ему навстречу.

– Дядя велел вас сопровождать, – сообщил юный барон Томирский, положив руку на эфес рапиры.

Монах поднял жёлтые глаза.

– А, ты… Давай, давай… – и пошёл дальше.

Юноша повернулся к оруженосцу.

– Принеси мой плащ.

Плащ лежал в дорожном сундуке, который поставили в конце коридора. А посередине коридора была дверь в ту самую комнату.

Милон заглянул. В комнате было пусто, и никаких следов – только стены чуть обгорели. Никаких следов кота он не увидел.

Он догнал их уже во дворе, со свёрнутым плащом в руках. Сибби поднялся в коляску, Ладислав обернулся в плащ и сел рядом.

Милон поднялся на скамеечку кучера. Куда делся тот, который правил по дороге сюда, было неясно. Возможно, его и вовсе не было, а коляска ехала сама по себе.

Ну и ладно. Милон обожал править лошадьми. Это было почти так же интересно, как сражаться – но ты уверен, что тебя не убьют.

– Во дворец, – скомандовал Ладислав.

– Но я не знаю дороги.

– Просто доезжаешь до ворот, а от них по главному проспекту до главное площади, – сказал юный барон, – все большие города устроены одинаково.

– Верно, верно, – сказал Сибби, – Только на главную площадь не заезжай, там нет прохода. Я скажу, когда повернуть.

Милон тронул лошадей и они двинулись в туман. Копыта цокали негромко и он мог разобрать, о чём говорят в коляске.

– Расскажите про ЗаБога, – попросил Ладислав.

– Зачем тебе это? Не лучше ли спросить про истинных богов, которых называют Новыми?

Милона покоробило. Как можно так обращаться к барону.

Конечно, покойный пастор объяснял ему, что монах – всё равно что труп. Принимая монашество, человек умирает для мира и отныне служит только Богу и даже Богиня ему не указ. Все люди для монаха равны, потому что их тоже ждёт смерть – одних раньше, других позже.

Но раз для монаха все люди равны и титулы ничего не значат – почему бы ему не обращаться к барону, как положено? Богу и монаху всё равно, а благородному человеку и его слугам приятно.

– Я уже знаю про Новых достаточно. Я их принял, я им поклоняюсь.

– Так зачем интересоваться другими богами, если уже нашёл истину.

– Новые Боги никак мне не угрожают. А ЗаБог угрожает. Мне нужно знать о своих врагах всё.

– ЗаБог тебе не враг, – ответил Сибби, – ЗаБог – не больше, чем угроза.

– Об угрозах тоже знать надо.

– Хорошо, я скажу. Я не могу сказать, что знаю о нём всё. Я не могу даже сказать, что уверен в его существовании. Вот его адепты – они существуют, и их даже больше, чем ты думаешь. Они довольно сильны. Сильнее, чем все думают. Но в их уме я сомневаюсь. Если то, что они учат о ЗаБоге, правда, то в их проповедях и убийствах нет ни малейшего смысла. ЗаБог управляет и теми, кто его признаёт, и теми, кто поклоняется другим богам, и даже самими богами. Что может в этом поменять вера одного человека? Непонятно.

– Вы обучились этому в семинарии?

– Почему ты так думаешь?

– Вас должны были учить, как опровергать аргументы тех, кто думает по-другому.

– Да, нас учили. Но про ЗаБога я узнавал сам.

– Он много для вас значит.

– Любая сила имеет значение, – Сибби даже не смотрел на собеседника. Его глаза смотрели прямо перед собой, и видели будущее.

А вот и городские ворота. Стража стоит, вид у них тревожный.

– Дорогу Ладиславу, барону Томирскому! – рявкнул Милон.

Стражник замешкался. Потом заметил на плаще Ладислава вышитый родовой герб – меч над жёлтой кувшинкой и чёрный аист в полёте – и невольно вытянулся.

– Вы бы не ездили, – повторил он, – тут из реки зелёные дети… еле справились, вот. Во дворце их ещё ищут, всё оцеплено.

– Пропускай, – скомандовал Ладислав.

Ворота открылись. Копыта зацокали по брусчатке. Милон оглядывался по сторонам, но никаких следов зелёных детей пока не видел.

Странно, но его снова тянуло в сражение. К тому же, здесь город, а не болота. Проклятым тварям придётся драться в городе, а это не их стихия. Здесь ему будет проще одержать победу – и здесь больше свидетелей, так что он больше прославится. Эти твари сами не знают, куда полезли. Хотя где им знать – ума у них только на человеческие жертвоприношения и хватает.

Тем временем в коляске продолжали разговаривать.

– Как вы думаете, есть ли религия у зелёных детей? – спросил Ладислав.

– У каждого есть религия.

– А у животных? Когда я их убивал, мне показалось, что зелёные дети ближе к животным.

– У животных тоже есть религия, – невозмутимо ответил Сибби, – Просто мы ничего о ней не знаем.

– И кому они поклоняются? ЗаБогу?

– Если верить адептам, ЗаБогу поклоняются все.

Они подъехали к импровизированной баррикаде из шести перевёрнутых телег. Под одной из них зеленел упавший кочан капусты. На досках видны следы крови, но тела уже убрали.

– Поверни здесь налево, – сказал Сибби, – и ещё один квартал.

– Там некуда завести лошадь, – отозвался Милон, – Мы просто перегородим переулок.

– Это ничего не значит. Делай, как сказано.

Милон подчинился. Дорога шла вверх, лошади недовольно сопели.

Они остановились напротив узкого переулка. Зажатая домами щель уходила пологим спуском, и на той стороне горела медная черепица королевского дворца. Получается, здесь тоже можно пройти – только не так торжественно.

В городе тумана уже не было. Пахло мокрым песком и чувствовалось, что дождь прошёл совсем недавно.

Ладислав сошёл на замелю и шагнул в переулок. В нём чувствовалась порода. Даже по раскисшему песку молодой господин шагал торжественно.

– Что с ним? – спросил он у оруженосца.

Милон поколебался, подбирая нужные слова. И в конце концов ответил, как есть:

– Его там не было.

Ладислав не сказал ни слова – просто запахнулся в плащ и зашагал по переулку. Монах шёл следом, а Милон – в тылу.

Вокруг дворца сгустилась жуткая тишина.

43. Ладислав, барон Томирский

Прямо посередине пути сверкала лужа. Здоровенная, она перегородила переулок, и сверкала, отражая небо. Она была расположена так удачно, что было сложно признать, будто это просто остатки дождя. Скорее поверишь, что в щель между домами аккуратно помочился дракон.

Ладислав остановился прямо на грязной отмели. Сибби как ни в чём ни бывало шёл вперёд. Под рясой сверкали голые ноги в кожаных сандалиях.

– Нет, – сказал Ладислав, – вы так не пойдёте.

Сибби поднял глаза.

– Думаешь. я боюсь грязи? – спросил он.

Вместо ответа Ладислав выставил левую руку. Монах был вынужден остановиться.

Милон тоже остановился и, для порядка, бросил взгляд назад, на остваленную коляску.

Всем интересно, что теперь будет?

Ладислав отвязал плащ, встряхнул его, как хозяйка встряхивает высохшую простыню, и постелил прямо на грязную воду.

Плащ, конечно, не закрыл всю лужу. Но получилось что-то вроде мостика из ткани, влажного, но чистого.

– Прошу вас, святой человек, – произнёс Ладислав, убирая руку.,– Теперь вы не замочите ноги.

– К чему эти церемонии? – Сибби хмурился. – Мне всё равно…

– Зато мне не всё равно. Прошу вас, прошу. Вы не можетей войти во дворец грязным.

– Грязнее, чем он есть, этот двор уже не сделаешь. Его очистат только пламя. Небесное пламя. Ладно, я пойду.

Бледная нога ступила на плащ – всего в двух пальцах от герба. Ни Ладислав, ни Милон не тронулись с места.

– Всё равно вы зря устроили эти церемонии, – бормотал монах, – Мне всё равно. Я пользуюсь вашим плащом только из вежливости, и не одобряю. У вас встреча при дворе…

– Если вы обернётесь, – отозвался Ладислав, – то увидите, что я прекрасно одет для встреча при дворе.

Сибби обернулся и замер, похожий на застывшую куклу.

Ладислав стоял всё на том же месте. Но теперь у него в руках был обнажённый меч.

Это был меч для церемоний, не боевая рапира. Но когда-то такие мечи были боевыми. И даже церемониальный меч можно заточить – чем Милон и занимался всё утро.

– Что это такое? – спросил монах. – С кем вы собираетесь сражаться?

– Я не собираюсь сражаться, – ответил Ладислав, – Я собираюсь совершить правосудие.

– Вы решили перейти на сторону короля? – спросил Сибби. – Или Старой Династии? Ваше право. но время и место вы выбрали неудачно.

– Я стою на стороне чести и справедливости, – ответил юный барон, – А кому служите вы? Зелёным детям? ЗаБогу? Или кому-то ещё более чудовищному?

– Ты юн, мальчик, – ответил монах, – Ты очень очень, если думаешь, что есть кто-то чудовищнее ЗаБога.

– А вы ему служите?

– Я служу Новым Богам.

– …И поэтому занимаетесь чёрной магией? Убиваете людей и животных? Насылаете Зелёных Детей?

– А в мятеже почему не обвиняешь?

– Потому что мятеж – государственное дело, – ответил юноша, – У Уккара есть король, пусть он решает, полезны ли вы для страны. А полезны ли они для моих подданых, решаю уже я. Я – Ладислав, барон Томирский. И на мне, среди прочего, – ответственность за моих подданных. В моих владениях действует следующий закон: виновные в применении чёрной магии или зелёные дети, или тот, кто им помогает, – подлежат немедленной казни, если их вина установлена или если они сами её не отрицают. Когда я уезжал, велел послушнику обойти все деревни и зачитать. Закон – действует. И я его исполняю.

– Но мы же сейчас не у тебя в Томире, – напомнил Сибби, – Мы – в столице Уккарского королевства, в нескольких десятков шагов от королевского дворца. И я не понимаю, откуда эти смешные угрозы.

– Вы ошиблись, совсем немного, – Ладислав усмехнулся, – Сейчас вы стоите на плаще с моим гербом. А мой плащ – это тоже мои владения. Законы в этом, пусть небольшом владении, действуют те же самые. И, в соответствии с законом, я собираюсь вас допросить. В моих владениях нет места не только Зелёным Детям, чёрным магам – но и несправедливости.

Сибби посмотрел на юношу. Впервые Милон видел, чтобы на лице старого монаха отразились какие-то чувства. Похоже, только сейчас Сибби очнулся от своих

А потом он без единого слова бросился бежать в сторону дворца. Но далеко не ушёл. Ему помешали неудобная обувь и отсутствие опыта.

Ладислав одним прыжком перемахнул половину лужи и со всего размаху пнул монаха пониже спины. Тот вскрикнул и повалился на живот, словно мешок с костями. Застонал, попытался подняться – но было поздно

Второй прыжок – и Ладислав уже над ним. А в следующее мгновение юноша вонзил меч и буквально приколол монаха к раскисшему песку переулка.

– Ну что? – усмехнулся юный барон, проталкивая клинок всё глубже, – Убежать думал? Давай, расскажи, что ещё в чёрных книгах своих прочитал. Учи меня, сволочь! Учи! ВЕЧНО ВЫ ВСЕ МЕНЯ УЧИТЕ!

Сибби не ответил. Только хрипел.

– Сейчас я буду спрашивать, – продолжал Ладислав, – А ты отвечать. Думаешь, мы, люди меча, допрашивать не умеем? Да мы только и делаем, что устанавливаем истину! Молчать бесполезно, спасать тебя некому. И выбор перед тобой прост – либо ты говоришь и умираешь легко – либо молчишь и умираешь нескоро. Выбор за тобой.

Сибби приподнял голову и хитро сверкнул левым глазом.

– Я знаю, что ты можешь говорить, – сказал Ладислав.

Но Сибби. А потом вдруг застонал, но глухо и в другой, новой тональности. После стон заглох, губы раскылись и он выплюнул прочь что-то красное, похожее на губку.

Это что-то ударилось об стену и упало на песок.

Милон подошёл и потрогал его носком сапога.

– Похоже, это язык, – сообщил оруженосец, тоном человека, повидавшего и не такие страсти– Похоже, он его откусил.

Он подошёл к монаху и попробовал носком губы. Послышался стон, и изо рта хлынул поток крови.

Даже Ладиславу было видно, что глаза монаха уже закатились и стонет он бестолку.

Юный барон ждал, пока не прекратились конвульсии. Потом вытащил меч и посмотрел на оруженосца.

– Как по-твоему, сдох? – спросил он.

– Не могу знать, ваша светлость.

– Ладно, для верности, – Ладислав снова встал в позицию с широко расставленными ногами. Размахнулся, ударил – и голова проклятого монаха покатилась прочь, в воду, окрасив лужу алыми струями.