Текст книги "Небо нас ненавидит (СИ)"

Автор книги: Александр Накул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20. Вы крупно просчитались в своих расчётах

36. Ладислав, барон Томирский

Нужно было ехать в столицу.

Чтобы отвлечься. Чтобы забыть. И ещё потому, что дядя его ждал.

Несколько дней Ладислав оставался в замке. Перебирал с упорством одержимого оружие и сбрую, чистил их, отдавал распоряжения. Он ждал, вернётся ли Гервёр, но она так и не вышла из болотного леса.

И Ладислав отправился в путь. На этот раз – вместе с оруженосцем. Тот быстро поправился, и был очень недоволен, что они путешествуют вместо того, чтобы сражаться.

– Вашей светлости вовсе не стоит путешествовать, если не хочется. К тому же, есть уважительная причина.

Ладислав повернул голову и сурово посмотрел из-под уцелевшей чёлки.

– Разве я похож на Гакона Одноглазого? – спросил он.

– Ваша…

– Давай, отвечай! Ты его видел, так что можешь нас сравнивать. Вот и скажи – похож я на Гакона Одноглазого?

Милон посмотрел на хозяина и задумался.

– Ваша светлость, я могу ошибаться, но по-моему вы на него не похожи, – произнёс он, – Потому что вы живой, а он – мёртвый.

– Вот. Это Гакон Одноглазый мог чуть ли не в одиночку перебить всех зелёных детей. Он был необычный человек и у него было необычное оружие – ты сам видел, какое. А я – совсем обычный, какой-то барон. Ты видел, как их много и как они опасны. Нужна целая армия, чтобы с ними справиться, вырубить их рощи, разбить проклятые алтари. Может оказаться, что без драконов тут и не справишься. А армию, драконов и союзников можно найти только там, на открытых просторах.

– Вот как… А скажите, когда вашей светлости было страшнее – когда в столице короля

– Я думаю, Милон, – ответил Ладислав, щурясь на горизонт, – что самое страшное приключение у меня ещё впереди.

В столицу они прибыли вечером и сразу отправились в дядин загородный дом, даже не заезжая в город.

Дорога немного успокоила. Она проходила через чёрные еловые леса, пусть угрюмые, но обжитые и сухие, не заболоченные. Зелёным детям в таких нет места. А значит, беда не охватит всё государство, несмотря на ухабистые дороги, кислое пиво и стражников на мостах, которые признают твою подорожную подлинной только если добавить серебряную монету.

Ладислав настолько успокоился, что начал прикидывать, как долго его волосам отрастать до прежней длины. Сейчас они еле-еле закрывали половину ушей.

Дядино поместье стояло на холме и напоминало разросшийся деревенский дом. Рядом вращала лопастями мельница, матово-чёрная на фоне закатного неба.

Из конюшни пахло мякиной. Дядя Ронислав был такой же, каким Ладислав помнил его всю жизнь – среднего роста, суетливый, с коротко постриженной рыжей бородой. Даже не верилось, что такому человеку поручили заботиться о драконах. Скорее поверишь, что он торгует телегами на столичном Печерьевском рынке.

– Проходи Ладислав, проходи. Ты совсем взрослым выглядишь… А почему причёска другая? За модой следишь? Надо было до столицы потерпеть, здешние цирюльники лучше знают, что моднее.

Ладислав только сейчас заметил, что он перерос дядю на полголовы. Но не подавл вида. Хозяин тоже не подал вида.

– Была битва, – ответил Ладислав, заходя в дом. – Они хотели мою голову. Но получили только волосы.

Лицо дяди стало серьёзным, даже встревоженным.

– Это случилось во время твоего путешествия в Меларн?

– В Меларне на меня тоже нападали, – ответил Ладислав, – Но это сражение произошло, когда я уже вернулся в своё имение.

– Чего ж ты ввязался?

Ладислав решил, что говорить о зелёных детях пока рано.

– Я исполнял мой долг сеньора, – ответил он.

– Понятно. В твоём возрасте все пытаются…

Сели ужинать. Даже здесь, возле претендующей на что-то столицы, дух провинциального Томира был неистребим. Ужинали в низкой, хоть и просторной, комнате, и все за одним столом – и хозяин, и слуги. Даже Милон сел и тут же утащил себе тыквенную вертуту, чтобы никому

Стол был разнообразнее, чем в родовом замке. Три столичных рынка – Рыбный, Речной и Печерьевский – позволили закупиться снедью, что не растёт в огороде.

Для тех, кто хотел похлебать, стоял суп с фасолью на свекольном квасе, горячий и особенно вкусный. А ещё: лепёшки с жареными шкварками, засоленные ещё зелёные помидоры, хрупающие огурчики и печёная свинина в панировке из ржаных сухарей. Для восьми человек сгодится.

Был и яблочный бренди, – изготовленный, судя по запаху, не из плодов, а из опилок. Смотритель королевской Огненной Конюшни то и дело пытался угостить им племянника. Но юноша делал вид, что не замечает и налегал на ставленный мёд.

После ужина отправились к камину, прихватив с собой кувшин вишнёвой настойки. Слуги оставили хозяев и прикрыли дверь наглухо. Тётушка ушла вместе с ними, и очень скоро из дальних комнат донеслись её первые возмущённые возгласы.

Ладислав пригубил настойки и закашлялся. Основной для чудо-напитка, похоже, послужил тот самый якобы яблочный бренди.

– Я вино не признаю, – заявил дядя, – Кто знает, из чего они его там делают.

И отпрокинул бронзовую стопку.

Племянник и дядя молчали, собираясь с мыслями. В камине потрескивал огонь – мирный, прирученный, совсем не похожий на тот, который Ладислав увидел на холме в Пегих Болотах.

– Мне начинать рассказывать про путешествие? – спросил Ладислав. – Или вы дремать будете.

Дядюшка вздрогнул и поднял веки.

– Да-да, мой мальчик. Начинай. Прости, разморило.

Он опрокинул ещё бренди и растёр щёки, возвращая себе бодрый вид.

Ладислав начал. Сначала он хотел просто сообщить, что король Малорна не намерен им помогать. Но сама по себе эта новость была малопонятной. И Ладислав начал рассказывать во всех подробностях – как два его наставника навязались с ним в дорогу, как он отдавал последние распоряжения по хозяйству, как ещё не подъезжая к городу узнали, что там будет мятеж. Как король вдруг согласился их принять, но только ночью, потому что днём был занят.

– Я думаю, он просто хотел отвлечься от мыслей о мятеже, – предположил Ладислав.

Дядюшка кивнул. Его голова медленно клонилась ко сну.

– Он сказал, что не поддержит.

– А?

– Он сказал, что не поддержит наше выступление.

– А, это. Ну и ладно. Мы уже и так всё решили, – дядя поднялся с кресла и почесал живот, – Надо же, как в сон тянет. Ко

– Мне вызвать подмогу?

– Что?.. Кому? Зачем?

– Людей из Томира, – Ладиславу казалось, что он разговаривает с маленьким сонным ребёнком, – У меня с собой только оруженосец, этого мало.

– Зачем тебе это?

– Чтобы быть с вами во время мятежа.

Ронислав схватил племянника за плечо и крепко сжал.

– Не надо это, милый, не надо. Ты не будешь с нами бунтовать. Ты будешь очень-очень сильно молиться за наш успех… да, успех. Всё. Я теперь иди спать.

Говорить с ним о зелёных детях было уж точно бесполезно…

Для сна ему выделили гостевую комнату, по соседству с кладовкой. Сквозь отдушины в стене он мог различить, как пахнут сушёные грибы.

Оказавшись на широченной лежанке, Ладислав почувствовал себя странно. Чего-то не хватало.

Наверное, просто место непривычное… Или грибами другими пахнет.

Нет, дело в не в этом. Ладислав подумал ещё и вдруг понял.

Он отвык спать один.

Конечно, в дома, в Томире, он тоже спал в одиночестве. Но был настолько удручён, что не замечал даже, что ест – не говоря уже о том, на чём спит.

Но сейчас он хорошо поел, успокоился, а посиделки у очага порядком его разморили. И только сейчас заметил, насколько ему непривычно засыпать одному. В прошлый раз, когда он был в дороге, они с Гервёр всегда спали вместе – пусть и разделённые двумя мечами.

А сейчас он снова один. И это очень странно.

Ладислав повернулся на другой бок. Но сон всё равно витал где-то далеко, а за спиной было пусто и непривычно тихо.

Может, попросить оруженосца – пусть ляжет с той стороны? – подумал Ладислав.

И хлестнул себя по щеке за эдакие мысли.

37. Арад-Нинкилим, привратник

Шестеро властителей древнего города смотрели на него сурово, – как смотрят статуи Шестерых Бессмертных.

Но Арад-Нинкилим знал, что сумел их смутить. Иначе почему они вдруг замолкли?

– Помни, Арад-Нинкилим, где ты находишься, – произнёс жрец Луны, – Это комната создана нашей магией. Выхода отсюда нет, – и не будет, пока мы не разрешим ему появиться. Ты сейчас – целиком в нашей власти.

– Не забываю об этом ни на мгновение, – ответил юный жрец, – ни на восьмую долю мгновения.

– Что ты можешь сказать по делу, в котором замешан?

– То, что в ваши построения вкралась ошибка. Я милосердней, чем обычный учитель и могу сказать, где она.

– Говори всё, что может тебя спасти.

– Третий ярус, – заговорил Арад-Нинкилим, – Сектор Созвездие Плуга, третий шкаф, вторая полка, двенадцатый слева. Это табличка из светлой глины. Такую в нашем городском карьёре добывают.

– О чём ты?

– О библиотеке. Эта часть не пострадала. На этой табличке – ключ к разгадке.

– Получается, ты признаёшь, что был в библиотеке?

– Что вы, я просто знаю, как она устроена.

– И как же она устроена?

– Точно так же, как библиотека в моём родном городе, – ответил Арад-Нинкилим, – Его же строили на пустом месте, там даже развалин не нашли. И когда возникла потребность построить библиотеку, четырнадцать писцов просто скопировали всё, что было на третеьм и четвёртом ярусах. Астрономические каталоги, гадательные книги, отчёты об изъятых за долги овцах и быках… Одни и те же книги стоят на первом и втором ярусе библиотеки ныне захваченного Арука – и на третьем и четвёртом ярусе библиотеки нашего города. Принесите табличку – и я укажу, в чём ваша ошибка.

– Ты утверждаешь, что половину тысячелетия назад кто-то написал на табличке то, что оправдает тебя сегодня.

– Написанное там – написано на века. Эта табличка способна пережить новый потоп. Но чтобы разгадать её секрет, вам придётся дождаться ночи. И повторить описанные в нём измерения. Почтенный Кувари, я надеюсь, обсерватория в нашем городе ещё работает? Или вы, в духе новых времён, сдали её под конюшню?

– Да, есть, конечно же, есть, – засуетился жрец Марука, – Есть у нас обсерватория, мы же в ней праздники вычисляем.

– Когда тебя начнут испытывать водой, – произнёс жрец Луны, – мы услышим ответ, не дожидаясь ночи. Поверь, ты не первый. Ты даже не сто первый, кого мы здесь видим. Заговорили в конце концов все – кто не умер раньше. Но умереть мы тебе не дадим. Среди нас есть превосходные лекари.

– Я советую вам всё же дождаться ночи, – сказал Арад-Нинкилим, – И повторить измерения с той таблички. Вы убедитесь, что расстояние между звёздами не изменилось, и формы созвездий те же. Однако Стражи больше не охраняют Полюс Мира, что бы ни утверждали наши праздничные гимны. Совсем напротив – они сместились вниз. Теперь Полюс распололожен в центре треугольника, углы которого – Стражи и Звезда Дельфина. Кто ориентируется по Стражам – возьмёт слишком сильно на восток и может погибнуть. Это известно и пастухам, и мореплавателям. А от нас – скрыто. Хотя именно жрецам положено видеть тайное.

– То есть ты утверждаешь, что измерения древних были неточными?

– Я не отрицаю, что они были точными. В расстоянии между звёздами ошибок нет. Но с тех пор земля сдвинулась. И все наши расчёты, защиты, таблицы примет и гадательные книги – ничего не стоят.

Шестеро переглянулись. Наконец, священный царь кивнул и Шелларум продолжил допрос:

– И ты думаешь, – его голос дрожал, – что мы в это поверим?

– А ведь то, что он сказал – интересно, – вдруг подал голос Илум-Гамил, – Да, весьма интересно. Я распоряжусь проверить. Сектор Созвездие Плуга, третий шкаф, вторая полка, двенадцатый слева? Отлично, я распоряжусь…

– Он пытается нас обмануть! Он тянет время!

– Мой долг как священного царя, – ответил председательствующий, – проверять даже такие известия.

– Хорошо! Хорошо… – жрец Луны снова повернулся в сторону юноши. – Но в таком случае почему ты не открыл нам настолько важную новость? Ни слова никому не сказал – ни наставнику, ни начальствующим. Ты хотел проверить? Мы тоже можем проверить. Мы учились дольше и знаем больше тебя? А если бы ты заболел и умер? Или погиб в сражении с прислужниками ЗаБога?

– Открыл это не я, а мой отец, – напомнил Арад-Нинкилим, – И когда он доложил об открытии царю своего города, тот велел налить ему в рот негашеную известь…

– Ты до сих пор злишься, – спросил Кити-Лишар.

– Нет. Но это научило меня молчать.

– Но именно поэтому

– Не поэтому. Но я буду рад, если узнаю, что имперские солдаты посадили царя Арука на кол.

– Мы вызвали тебя в наше собрание, – напомнил жрец бога Луны, – не для того, чтобы выслушивать предположения. Мы не спрашивали тебя ни о звёздах, ни о знамениях, ни о том, чем и как нам заполнять библиотеку. Мы спрашивали тебя, признаёшь ли ты своё преступление. Возможные ответы – “да” или “нет”. Если ты говоришь “да” – наш суд закончен. Если ты говоришь “нет” – тебя заставят говорить другим способом.

Арад-Нинкилим отступил на шаг. Это было довольно бессмысленно – комната была слишком тесной.

– Вы многое предусмотрели…

– Если ты не будешь отвечать, мы сразу распорядимся начать пытку.

– Но вы зацепились руковом за, – Арад-Нинкилим незаметно распускал бинты на левой руке, – незначительный крючок.

Он сделал всего лишь одно движение – и тяжёлый чёрный шар взмыл в воздух и полетел в сторону высокого совета.

Сейчас он ударится о мраморный стол….

Но не ударился. В последнее мгновение Кити-Лишар с невероятной для его возраста ловкостью рухнул на стол и поймал шар, словно мячик.

Царь посмотрел на Кити-Лишара. Старик облизнул губы и показал шар собранию. Он старался казаться спокойным, но руки дрожали.

– Что это? – спросила жрица богини любви, старшая над куртизанками.

– Их называют по-разному, – сказал Кити-Лишир, – Но название не имеет значения. Такими штуками можно уничтожить целый город. Он добыл их у адептов ЗаБлога, которых убил – точно так же, как убил Ур-Шубула.

– А теперь скажите, как же я умудрился его сюда пронести? – осведомился Арад-Нинкилим, – Ведь у вас и магическая защита, и пророчества по самым тусклым из видимых звёзд…

Кити-Лишар повернулся к юноше и продолжил:

– Ты был славный мальчик, Арад-Нинкилим. – говорил старик, – И клянусь небом, тебя ожидало прекрасное будущее. Когда другие играли, ты смотрел, когда другие сбегали к Инанне, ты учился. И даже имя выбрал себе сам – такое скромное имя. Со временем ты бы воссел за этим столом среди нас. Плачет моё сердце, – потому что ничем тебе не может помочь. Но остаётся непреклонным, потому что таков закон. В ранней юности ты сам себя вылепил таким, какой ты есть. И это была прекрасная работа. А теперь – сам себя погубил.

Он бы сказал ещё что-нибудь, не менее поучительное. Но бросил ещё один взгляд на чёрный шарик и замолк.

Тонкая, как паутинка трещины пересекла гладкую чёрную поверхность – прямо под искоркой отразившегося солнца. И прежде, чем проницательный, но неторопливый старческий ум разгадал, что это значит, шар треснул пополам, выпуская клубящуюся чёрную массу.

Сначала казалось, что это жидкость. Потом, когда клубы чёрного дыма закружились вокруг его руки, – что это порошок, который, подобно сапардскому льду, сразу превращается в пар. Но вот чернота скрыла его руку и Кити-Лишар вдруг ощутил, что у него теперь нет руки… и, кажется, никогда не было.

Нет, это не жидкость, не порошок, не дым. Это нечто, чуждое нашему миру. Только боги могут с этим справиться – если пожелают. А их желания нам неведомы и далеки от нас, как сердце небес.

Надо было опустить, проклятый шарик. Но как ты его отпустишь, когда у тебя уже нет ни пальцев, ни руки – ничего.

– Смерть! – успел прошептать он. – Бегите. Тут – смерть!

Другие жрецы успели вскочить из-за стола. Но недостаточно быстро – сказался возраст и привычка сидеть на возвышении. Чёрное облако уже накрывало стол, столбы дыма перечертили комнату – и линяли, растворялись, как утренний сон, созданные магией стены и окна.

Глава 21. Шорохи и вздохи

38. Квендульф, раб

Квендульф плёлся по улице, с непривычки налетая на колонны, отмечавшие перекрёстки..

Теперь он был настоящим рабом, всё как положено. Из одежды – косая набедренная повязка из мохнатой козей шкуры, на шее болтается глиняная табличка с именем и рационом. Хвост отрезали, и волосы теперь просто торчат в разные стороны. Глаза смотрят тупо, а лоб и предплечье правой руки украшены ещё вполне отчётливыми красными печатями.

От вольного прошлого у него осталось только тело – светлое, мускулистое, способное двигаться ловко и бесшумно. Но беспощадное солнце и рабский труд скоро исправят и это.

Руки обвисли, для них задания не было. Работали только ноги. Они и несли его по маршрутам незнакомого города к храму Инанны, сокровищнице любви и разврата.

Этот храм выделялся среди городской застройки. Украшенное затейливым красным орнаментом и изразцами голубой глазури здание выглядела уютным и приветливым, из дверных проёмов пахло благовониями и долетали отголоски струн и колокольчиков.

Квендульф ввалился через чёрный ход. По дороге задел лбом перекладину.

Он оказался в полутёмном коридорчике. Сквозь окошечки со стороны двора падал тёплый свет и можно было разглядеть, что пол покрыт красным ковром.

Навстречу вышла старшая служительница. Парадное облачение недурно подчёркивало её грудь.

– Чего тебе, раб? – спросила он на новодраконском.

– Офицеров… вызывают… по поводу раба… меня раба… вызывают… – Квендульф с трудом подбирал слова.

Она кивнула и уплыла в глубины дома. Квендульф последовал за ней, но когда очутился во внутреннем дворике, потерял её из вида.

Внутри было довольно уютно. Росли пышные кусты роз, где-то за ними журчал невидимый фонтанчик. Возле брозовой статуи застывшей танцовщицы лежало, аккуратно сложенное, оружие офицеров. И это было весьма важно.

Появилась двое из троих офицеров. Они были раскрасневшиеся, немного пьяные и счастливый. Новый вид Квендульфа вызвал у них улыбки.

За ними шагала всё та же старшая жрица. В руке она держала ароматическую свечу.

– Третий сейчас будет, – пояснила жрица, – Он взял сразу двоих и теперь занят. Не рассчитал сил, такое часто бывает даже с опытными военачальниками.

– Это его уже… всё? – смог спросить один из офицеров, указывая на Квендульфа.

– Да. Теперь он раб и никуда не денется. Весь остаток своих дней он проведёт, трудясь на благо священного города.

– А для таких рабов тоже есть… храмы?

– Раб нерадив. Вы и сами это знаете. Они не говорят с богами и не знают, о чём с ними говорить. Если бы мы обслуживали рабов, наши девушки бы отдыха не знали.

– А им что, даже не хочется.

– Если и хочется, они это не чувствуют. Смотрите, – она поднесла свечу к руке Кендульфва. Тот задрожал, но не пошевелилися. Запахло горелыми волосами.

– Видите? – сказала она. Ничего уже не чувствует. Может только работать.

– А что ему от вас надо?

– Он сказал, вас вызывают к старшим жрецам. Думаю, это формальности.

Старший из двух офицеров вполголоса выругался и повернулся к статуе, где оставил оружие. Но оружия там уже не было.

Он не успел даже сообразить, что это могло значить. Квендульф быстрее кошки выхватил из разросшихся розовых кустов перепрятанную рапиру и всадил прямо в спину.

Офицер захрипел и рухнул прямо на подножье. Он был ещё жив, но опасности не представлял. Квендульф вырвал рапиру из его тела и бросился на второго.

Рапира была что надо. Великолепная заточка и балансировка. Хватило двух ударов, чтобы зарубить негодяя.

Хмыкнув при виде окровавленного клинка, он повернул голову и увидел старшую жрицу. Она стояла с полуоткрытым ртом, не выпуская ту самую свечу.

– Как вы… выдержали? – только и смогла спросить она.

– Я – воин, – процедил Квендульф, – Я всегда готов терпеть пытки и тяготы – если это приближает победу.

И одним точным ударом снёс ей голову.

Боль, что запеклась на руке, только придавала ему сил и подсказывала верное направление. Он пересёк дворик, зашёл в здание с другой стороны и начал подкрадываться по коридору, прислушиваясь к каждому шороху.

Шорохи и вздохи. За одной занавеской, за другой, за третьей… За четвёртой шорохов столько же, а вздохов вдвое больше.

Ага, вот и оно.

Квендульф нырнул в комнату, словно в воду. Кровать, как и следовало ожидать, была прямо напротив входа.

От открывшейся красоты у него даже закружилась голова. Стены покрыты росписями, так что комната кажется теснее, а кровать занимает её наполовину. На ней – тот самый, старший, а с ним две изысканные девицы, гибкие, как тростник и смуглые, как заваренный чай.

– Кто это? – спросил одуревший офицер.

– Смерть, – ответил Квендульф и пронзил его рапирой насквозь Так, что она пригвоздила бедолагу в кровати.

Девушки кричали, зажав руками лицо. Но это ничего не значило. Квендульф уже бежал обратно в садик, сбросив на бегу набедренную повязку.

Оказавшись среди роз, он почувствовал себя первым человеком в райском саду. Но в райском саду были трупы. Когда он шёл к телам, нога задела липкую отрубленную голову старшей жрицы.

Надо одеваться и бежать. Если он не поторопится, то в райский сад нагрянет стража, и ждут его тогда адские муки.

Тела были на месте, но он быстро убедился, что снять с них одежду будет непросто.

Оба офицера оказались на удивление короткими, ниже Квендульфа. Где они таких ничтожеств набирают… И одежда обоих была порезана и пропитана кровью.

Сам виноват. Когда рубил, не подумал, что потом в это придётся переодеваться.

Надо одеться и искать Арад-Нинкилима. Юный жрец спас северянина от рабства. Теперь он, Квендульф, поможет ему добиться власти. Арад-Нинкилим – не такой, как пастырь Регинмод, он умён. Он знает, что делать, когда в руки попала власть – и как её в этих руках удержать. Конечно, здесь, в Священных Городах немало магов, мудрецов и ловких политиков. Но дома, на севере, их очень не хватает.

Наконец, он оделся. Конечно, одежда липла к телу и пахла смертью, но это было лучше, чем рабская нагота.

В качестве финала он собирался разбить о дорожку рабскую табличку, но вместо этого спрятал её в сумку. Не стоит оставлять её на месте бойне, лучше разбить где-то за городом и бросить в реку. Мало ли, кто будет расследовать это дело, и как далеко и долго он собирается его разыскивать. Нельзя давать ему в руки такую улику, пусть и разбитую.

Он осторожно прокрался к выходу и выглянул на улицу. Прохожие в полосатых халатах проходили мимо, как ни в чём не бывало. Но Квендульф знал, что это ненадолго. Скоро девицы поднимут тревогу.

Квендульф побежал вниз по улице, делая вид, что его вызвали и он опаздывает. Но прохожие его замечали. Он чувствовал это спиной. Такой человек, как он, уже своим появлением на улице священного города нарушал по незнанию какие-то ритуалы. Не просто так раньше, ещё в первом городе, их продавали на причале, а не внутри городских стен…

Погруженный в такие мысли, он повернул за угол и наткнулся на конный патруль.

Их было человек пять, и они были похожи на куман из отряда полузабытого Ингилева. Когда-то давным-давно этот наивный полукуман требовал чистоты и справедливости. А теперь его, должно быть, накормили грязью, по полной справедливости. Если у меня первая, рабская категория, то у него и подавно.

Ладно, хватит воспоминаний. Надо придумать, как сделать так, чтобы меня не убили.

Квендульф стоял согнутый, схватившись рукой за прореху в куртке, откуда лилась кровь.

– Он напал на меня, – как мог, прохрипел он на новодраконском, – Он – там!

– Что за он? – спросил командир патруля.

– Не могу… – Квендульф картинно прислонился к спине и сполз вниз. Остатки не до конца свернувшейся крови оставили небольшой след, – пить… воды…

Командир рявкнул на незнакомом языке, похожем на куманский. Один из всадников соскочил

Вода, надо сказать, была вкусная. Но в городском колодце родного города она всё равно вкуснее.

Теперь влажные, губы Квендульфа разъехались в горькой улыбке.

– Он в храме любви. Он убивает… всех!

Командир повернулся и отдал приказ на своём языке. Стоявший рядом что-то возрази. Командир повторил ещё раз, с добавлением пары слов, явно ругательных. Всадник спрятал глаза и начали спешиваться.

Получается, он приказывал им стеречь его на земле. Правильно поступает. Нехорошо, если лошади зря устают. Сам Квендульф был готов заботится о своей лошади не хуже бывалого куман – если бы она у него была.

Остальные всадники скрылись за поворотом. С ними пока всё идёт, как задумывалось. Он обещал им побоище и они найдут там побоище.

А вот с двумя, которые остались с ним, – проблема. Они продолжали стоять, не сводя с него глаз.

Конечно, у них приказ. Квендульф прекрасно знал, что без приказа такой охранник сразу же начинает глазеть по сторонам. Это плохо.

Конечно, они не знают, насколько он здоров и боеспособен. Это преимущество. Но пока они на него смотрят, это преимущество мало чего стоит. Вот если бы они отвернулись и он мог напасть на них со спины.

А тем временем их командир уже входит во внутренний дворик и видит там тела. Сейчас он начнёт расспросы…

И тут он услышал взрыв. Где-то позади, почти за затылком. Тёплая волна ударила по лицу и тот, что давал ему попить, закашлялся.

А второй, прикрытый стеной дома, перевёл взгляд на крыши, высматривая, что случилось.

Героическим усилием воли Квендульф подавил желание посмотреть на взрыв. У него было несколько мгновений – и он ими воспользовался. Вскочил на ноги, прямо в прыжке выхватил рапиру и одним ударом поразил соглядатая.

Патрульные обычно не носят ни доспех, ни панциря. Поэтому хватило одного удара. Схватившись за раненый бок, стражник повалился на стену и заревел от боли. Квендульф, даже не оглядываясь в его сторону, взлетал в седло и сдавил ногами бока лошади. Второй стражник попытался его перехватить, но сразу понял, что ничего не выйдет – и отскочил в сторону, спасаясь от копыт боевого коня.

Да, своей лошади у Квендульфа не было. Но он катался на чужих и кое-что в этом смыслил.

Он летел галопом по улице, распугивая прохожих. К сожалению, от переодевания он не стал лучше ориентироваться в городе. Но теперь он был на коне – попробуй, заставь меня спешиться.

Единственным ориентиром была башня со шпилем, что за куполом библиотеки. Она была белая, словно из сахара – и сейчас рассыпалась, изрыгая столбы чёрного дыма.

Конечно, этот ориентир не годится, чтобы сбежать из города. Но другого всё равно нет и Квендульф поскакал в ту сторону. От храмов обычно ведут прямые дороги.

Цитадель священного города только казалась огромной. Квендульф не успел даже оглядеться как следут – а лошадь уже вынесла его к подножью падающей башни, где стоял ещё один храм, похожий ступенчатую пирамиду.

Та самая башня поднималась прямо из него. Изрыгающие чёрный дым трещины уже пронзили её от шпиля до фундамента.

Возле выхода из пирамиды гарцевал на пепельной кобыле ещё один стражник. А перед ним прыгал по ступеням, увёртываясь от копья, юный горожанин в жреческом облачении. На спине у горожанина болтался здоровенный мешок, так что он не мог достаточно маневрировать.

Это был Арад-Нинкилим. Приложив все силы и ловкость, юный жрец уворачивался от летящих сверху обломков и пытался поднырнуть под копьё – но мешок, тяжёлый, как горб, мешал, и натренированный всадник всегда каждый раз закрывал ему путь к отступлению.

Наконец, Арад-Нинкилим взревал и почти на четвереньках бросился под копыта. Стражник захохотал и рванул поводья.

Кобыла взметнулась на дыбы, а он уже замохнулся, чтобы пригвоздить вёрткого служителя к земле – но в последний миг перед броском на его шее захлестнулась чёрная удавка кнута.

Квендульф на полном скаку буквально выдернул его из седла, как морковку из грядки. Стражник завалился назад и грохнулся прямо на мостовую.

Арад-Нинкилим смотрел на это с ужасом, всё ещё не поднимаясь с четверенек.

– Садись! – крикнул Квендульф. Он был так возбуждён, что не заметил, что кричит это на родном языке.

Упавший стражник волновал его куда сильнее вопросов лингвистики. Тот пока ещё лежал неподвижно, только руки и ноги чуть шевелились. Но если он поднимется, путь даже и в таком состоянии – у юного жреца будут проблемы.

Поэтому нужно, чтобы он не встал. А если встанет – опять положить, но так, чтобы больше не встал…

К счастью, Арад-Нинкилим всё сообразил правильно. Прежде, чем стражник пришёл в себя, юный жрец уже вскарабкался в седло, пристегнул мешок и посмотрел на товарища выжидательно, не говоря ни слова. Они оба понимали, что нет времени на приветствия и разговоры.

– Едем из города! – крикнул Квендульф. – Показывай дорогу!

Арад-Нинкилим кивнул и пустил своего пепельного вниз по узкой боковой улочке.

Квендульф не успел даже запомнить дорогу. Один поворот, второй – и вот они у знакомой Речной башни.

Стражники стояли на пороге. Они ещё не знали, что их бывший привратник объявлен в городе вне закона.

– Откройте нам ворота! – закричал Арад-Нинкилим, не сбавляя галоп, – Именем богини Мангустов, откройте! Библиотека атакована, там адепты ЗаБога. Я за подкреплением! Откройте ворота!

Он кричал достаточно громко, чтобы заглушить топот копыт.

Стражники кинулись отодвигать засовы. И когда створки разомкнулись, открывая путь в голую зелёную степь, Квендульф понял, что впервые в жизни видит, как действуют боги.

39. Ладислав, барон Томирский

За окнами дядиного дома мычали коровы и расстилался унылый пейзаж на засеянное овсом поле и домики на пригорки.

Интересно, насколько хорошо он заботится о драконах? Кормит из овсом и мякиной, или подмешивает солому?

А может, им для питания нужна золотая руда? Интересно, чем её подменяют? Медной рудой? Щебёнкой?

Ладислав мало видел драконов. Говорят, прежде, при Старой Династии, была Золотая Неделя, когда эскадрилия драконов из всех пяти королевств облетала столицу за столицей. Не просто так чёрный дракон украшал их алые гербы и парадные знамёна.

Теперь драконов стало меньше – не каждое из возникших королевств может себе их позволить. И их показывают намного реже.

За всю жизнь, несмотря на родственные связи, Ладислав видел драконов один раз – по случаю коронации, когда новый правитель возвращался из Морского Гнезда и в столице был праздник с парадом и фейерверками.

Если король сменится, дядя окажут в большой силе. Он переедет в большой каменный дом, какие строят купцы. И драконов снова покажут – потому что будет новая коронация. Хорошо, если после этого их будут показывать каждый год, в Золотой День.

А ещё лучше будет, если ему дадут достаточно людей, чтобы очистить болота. Ладислав – не Гакон Одноглазый, волшебного оружия у него нет. Была, конечно, Гервёр – но едва ли эта настойчивая девица искала оружие для того, чтобы принести умиротворчения в Томирское баронетство.

Но в конце концов, она и не обязана, – решил Ладислав, – Это же мои владения, а не её. Значит, и защищать должен я сам.