Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Образ: тёмная комната, пахнущая пылью и болезнью. Хозяин на полу, лицом вниз, рядом с опрокинутым стаканом воды. Дыхание – редкое, поверхностное, почти незаметное.

И главное – пульсирующий сгусток тьмы в районе его груди. Активный. Голодный. Гораздо больше, чем тот, что был в Ольге.

– Он там, – сказал я, и Пётр вздрогнул, опуская телефон. – И ему очень плохо. Он не ответит.

– Откуда ты… – начал Пётр, но я его перебил, переходя к действию.

– Неважно. Нужно выламывать дверь. Немедленно.

– Что? – он побледнел. – Но это же… незаконно! Частная собственность! Нас арестуют!

– Арестуют, если мы оставим человека умирать за запертой дверью, имея возможность его спасти, – отрезал я. – Выбирайте, Пётр: протокол или жизнь пациента.

Варвара сделала шаг вперёд, вставая рядом со мной. Её плечо почти коснулось моего.

– Святослав прав, – сказала она твёрдо, глядя на Петра. – Мы врачи. Наш долг – спасать жизни. Мы должны войти.

Пётр посмотрел на решительное лицо Варвары, потом на моё. Он был в меньшинстве. Сглотнув, он кивнул.

– Хорошо. Как… как мы это сделаем? – спросил Пётр, скрестив руки на груди.

Я посмотрел на хлипкий замок старой двери.

– Просто. Отойдите, – велел я.

Дверь поддалась с третьего удара плечом. Сухая древесина треснула, хлипкий замок вылетел из рассохшейся рамы, и мы ввалились в тёмную, пахнущую пылью прихожую.

– Коля! – крикнул Пётр в пустоту.

Я не стал тратить время на крики. Нюхль уже передал мне чёткие координаты: прямо по коридору, вторая дверь налево. Спальня.

Я вошёл первым. Николай лежал на полу возле кровати, скрючившись в позе эмбриона. Его лицо было серым, губы синюшными, а дыхание редким, поверхностным и хриплым. Воздух в комнате был тяжёлым, пропитанным запахом болезни и застарелой мебели.

Я опустился рядом с ним на колени.

Какой абсурд. Спасать того, кто был главным инициатором убийства моего реципиента. Того, кто был второй целью проклятия, которое я же и наложил.

Я активировал некро-зрение. Это был не предположительный диагноз. Это была констатация факта.

Паразит предстал во всей своей отвратительной красе.

Эта тварь была вдвое крупнее и… зрелее той, что сидела в Ольге. Чёрные, пульсирующие щупальца оплетали сердце, лёгкие, печень, впиваясь в них, как корни сорняка в плодородную почву.

Но самое страшное было не это. Головная, если можно так выразиться, часть паразита присосалась к основанию черепа, к стволу мозга, взяв под контроль базовые рефлексы. Он не просто питался. Он пилотировал это тело.

– Он… он умирает? – голос Петра за спиной дрожал.

– Пока нет, – ответил я, прикладывая пальцы к шее Николая. Пульс был слабым, нитевидным. – Но он близок. Паразит почти выпил его досуха.

Я направил в тело Николая тонкую, контролируемую струйку Живы – не для лечения, а для временной стабилизации. Как капельница с физраствором для пациента в шоке. Просто чтобы он не умер у меня на руках.

Затем я попробовал начать ритуал изгнания.

Сконцентрировал свою волю, формируя из некро-энергии тонкий скальпель, чтобы отсечь хотя бы одно из щупалец. Но после первого же пасса я почувствовал яростное, ожесточённое сопротивление.

Паразит, почувствовав угрозу, вцепился в органы хозяина с такой силой, что любая попытка оторвать его привела бы к разрыву тканей. Это было похоже на попытку вырвать глубоко вросшую опухоль голыми руками.

– Чёрт, – выругался я вполголоса. Моих сил было недостаточно. Сосуд был почти пуст, а тварь слишком сильна и глубоко интегрирована. – Нужен Сомов. Его энергия. Без него я не справлюсь.

– Значит, везём Николая в больницу, – решительно сказала Варвара, уже оценив ситуацию.

– А как мы его понесём? – запаниковал Пётр. – Он же… он тяжёлый! И что мы скажем?

– Вдвоём справимся, – я кивнул Варваре, вставая. – Пётр, прекрати панику и принеси из спальни одеяло. Завернём его и понесём. Скажем, что нашли коллегу без сознания. Это, в конце концов, правда.

Спуск по узкой, скрипучей лестнице с почти безжизненным телом Николая превратился в настоящее испытание. Пётр, пыхтя и спотыкаясь, нёс ноги.

Я, двигаясь спиной вперёд, держал плечи. Варвара шла рядом, придерживая одеяло и, что важнее, поддерживая тонкий, вибрирующий поток целительной энергии, направленный в грудь пациента.

– Держи стабильный поток, – инструктировал я её на ходу. – Не пытайся лечить, просто поддерживай. Не давай пульсу упасть ниже сорока ударов в минуту.

– Я понимаю, – она кивнула, сосредоточенно хмурясь. Её лицо побледнело от напряжения.

В машине Николая осторожно уложили на заднее сиденье. Варвара без колебаний села рядом. Я устроился на переднем пассажирском сиденье, но развернулся вполоборота, чтобы контролировать состояние обоих – и пациента, и целительницы.

– Устала? – спросил я через несколько минут, заметив, как на её лбу выступила испарина, а дыхание стало более частым.

– Справлюсь, – упрямо ответила она, не отрывая взгляда от лица Николая.

Но ещё через десять минут я увидел, как её руки, лежавшие на его груди, начали мелко дрожать. Паразит, почувствовав внешний источник энергии, начал активно сопротивляться, высасывая силы не только из своего носителя, но и из неё.

Её целительная Жива утекала в него, как вода в песок.

– Давай помогу, – я протянул руку назад через спинку сиденья и накрыл её пальцы своей ладонью.

Контакт получился неожиданно интимным в тесном пространстве автомобиля.

Варвара вздрогнула от моего прикосновения, но руку не убрала. Я почувствовал, как её энергия трепещет на грани истощения.

Я влил в неё небольшую, но концентрированную порцию своей Живы – не чтобы лечить, а чтобы подзарядить её как батарейку. Ровно столько, чтобы поддержать её силы, не создавая зависимости.

– Спасибо, – выдохнула она, и в её взгляде, который она на мгновение подняла на меня, мелькнуло что-то большее, чем простая благодарность.

К больнице мы подъехали через пятнадцать минут. У служебного входа нас уже ждал Сомов, которого Пётр предупредил по дороге. Он всё предусмотрел и выслал вперёд бригаду санитаров с каталкой.

Операция по спасению Николая начиналась. Когда мы были на этаже терапии и вышли из лифта, к нам выбежал Пётр Александрович.

– Морозов ушёл? – спросил я у Сомова, пока мы быстро катили каталку с Николаем по гулкому коридору.

– Нейтрализован. На время, – ответил Сомов с тенью усмешки. – Я подал ему официальный рапорт об «атипичном случае спонтанной ремиссии при остром коронарном синдроме» и намекнул, что предварительные данные могут произвести фурор в Министерстве здравоохранения. Он не мог это проигнорировать.

– И он поверил? – в моём голосе прозвучало искреннее удивление.

– Ни единому слову, – уверенно ответил Сомов. – Морозов не дурак. Он не поверил моим объяснениям, но он поверил своим глазам и показаниям аппаратуры. Он знает, что произошло нечто выходящее за рамки. И он ушёл не потому, что я его попросил, а чтобы занять выгодную позицию. Если это прорыв, он представит его как своё достижение. Если провал, он возглавит комиссию по расследованию. В любом случае, он будет наблюдать. Издалека.

Сомов ошибался насчёт Морозова. Я это прекрасно понимал. Старый паук занял выжидательную позицию. То, что я творил в клинике, его явно не устраивало. Не зря же наблюдение было полностью убрано. Он готовил ответный удар по мне, с этим фактом спорить было невозможно.

Я займусь им после того, как улажу все дела. А пока мне нужно убить долбанного паразита.

Палату Ольги за час успели привести в идеальный порядок. Пол был вымыт, сгоревшая аппаратура заменена на новую, и даже едкий запах озона полностью выветрился. Комната снова стала стерильной операционной, готовой к следующему акту.

– Ставьте каталку здесь, рядом с кроватью Ольги, – скомандовал я санитарам. – Будем работать с обоими одновременно.

– Обоими? – удивился Сомов, когда санитары вышли. – Но в Ольге же… вы его изгнали.

– Я провёл ампутацию, а не полное истребление, – напомнил я, проверяя пульс у спящей Ольги. – Корневая система осталась. Если не выжечь её сейчас, пока основное тело в Николае ослаблено, она получит сигнал и затаится еще глубже. Потом будет в разы сложнее. Мы должны атаковать врага на двух фронтах одновременно.

Пётр топтался в дверях, его лицо было бледным, и он избегал смотреть на неподвижное тело Николая. Вина и страх смешались на его лице в одну жалкую гримасу.

– Ты идешь? – спросила Варвара, уже закатывая рукава.

– Я… я лучше снаружи постерегу, – пробормотал он, отступая в коридор. – Вдруг Морозов вернётся раньше времени.

Я не стал его осуждать или уговаривать. Страх – плохой ассистент в такой операции. Пётр сейчас бесполезен. Пусть сторожит.

Варвара бросила на него короткий, презрительный взгляд, а затем решительно кивнула мне. Она была готова.

Команда в сборе.

– Пётр Александрович, вы первый, – обратился я к нему. Мой тон был деловым, как у хирурга перед операцией. – Встаньте у изголовья Николая. Вы будете проводником, через вас пойдёт основной поток энергии.

Он кивнул и без колебаний занял указанное место, его научное любопытство явно перевешивало страх.

– Варвара – в ногах у Ольги. Ты будешь якорем. Твоя задача – удерживать барьер, не дать этой твари сбежать или рассеяться.

– Поняла, – она встала напротив Сомова, её лицо было бледным, но решительным.

Я занял позицию между двумя кроватями – в эпицентре будущего ритуала. Нюхль, до этого дремавший в кармане, неслышно материализовался у моих ног, маленький сгусток тьмы, готовый к работе.

Ритуал начался с создания барьера.

Я начал чертить в воздухе сложные символы, сплетая тончайшие нити моей оставшейся некромантской силы с чистой, медицинской Живой, которую поставлял Сомов.

Вокруг палаты начал формироваться полупрозрачный, мерцающий кокон, отрезая нас от остального мира.

Паразит в Николае почувствовал угрозу. Он забился, его щупальца судорожно дёрнулись, пытаясь зарыться глубже в ткани носителя. Но деваться ему было некуда.

– Держите поток! – крикнул я, начиная основную фазу изгнания.

Тёмная тварь взвыла – не звуком, который можно было бы услышать, но самой своей сутью, отчего воздух в палате, казалось, завибрировал. В тот же миг корневая система в теле Ольги ожила. Тёмные прожилки на её шее вспыхнули и начали расти, пытаясь восстановить разорванную связь.

– Не дам! – прорычал я, направляя всю мощь ритуала на уничтожение основного тела паразита.

Битва длилась долгие десять минут, которые растянулись в вечность.

Паразит отчаянно цеплялся за жизнь, я же методично выжигал его концентрированным некромантским огнём и лекарской целительной силой.

Сомов, стиснув зубы, превратился в живой проводник, через который в меня вливался мощный поток его Живы, поддерживая ритуал.

Варвара стояла как скала, её собственная энергия укрепляла барьер, не давая сущности ни единого шанса на побег.

Наконец, с последним, отчаянным всплеском тёмной энергии паразит сдался.

Его основное тело в Николае и остатки корневой системы в Ольге одновременно вспыхнули тусклым, фиолетовым светом, а затем рассыпались в мельчайший серый прах, который тут же развеялся в воздухе, не оставив после себя ни единого следа.

Победа. Чистая и окончательная.

Мы вышли из палаты, пошатываясь от усталости. Позади, на чистых простынях, спали два человека, вырванные из лап смерти – глубоким, исцеляющим сном без кошмаров и боли.

– Великолепно! – Сомов сиял как начищенный самовар, его обычная сдержанность испарилась без следа. – Вот это я понимаю, настоящая магическая медицина! А то всё физрастворы да инъекции. Скучища смертная!

Он по-дружески хлопнул меня по плечу, чего раньше никогда себе не позволял.

– Премию выпишу внеочередную. Всем троим. Такая работа должна поощряться! – сообщил Сомов.

Пётр, не говоря ни слова, проскользнул мимо нас в палату, чтобы сесть у кровати сестры. Его битва на сегодня была окончена. Мы с Варварой остались в опустевшем коридоре вдвоём.

– Вот и всё… закончилось, – сказала она тихо, глядя на меня с плохо скрываемой надеждой. – Кризис миновал.

Я изучал её лицо – уставшее, бледное, но светящееся каким-то внутренним огнём. Адреналин от совместной работы, от пережитой опасности и, наконец, от победы действовал как мощный афродизиак.

Она стояла чуть ближе, чем того требовали приличия, и не делала попыток увеличить дистанцию.

– Закончилось? – я позволил себе лёгкую, едва заметную улыбку. – А хочешь, я покажу тебе кое-что по-настоящему интересное?

– Что именно? – в её голосе, несмотря на усталость, появились игривые, любопытные нотки.

– Помнишь тот маленький ключ, что я тебе подарил? – спросил я тихо. – И ту особенную комнату, о которой я говорил?

Её пальцы инстинктивно коснулись тонкой цепочки на шее, где висел тот самый маленький ключ. Глаза Варвары расширились.

В них отразился идеальный коктейль – жгучее любопытство, явное возбуждение и лёгкая, щекочущая нервы тень страха. Она знала, что это игра с огнём, которую я начал много дней назад.

И была готова играть.

– Думаю, самое время её посетить, – прищурившись, сказал я.

– Веди, – решительно сказала она.

Глава 9

Я повёл Варвару по коридорам мёртвой части клиники. Пятнадцатый этаж.

Официально это законсервированное исследовательское крыло. Неофициально – место, куда не заглядывали даже уборщицы.

Пыль в воздухе танцевала в редких лучах аварийных ламп, а гулкое эхо наших шагов было единственным звуком в этом царстве тишины.

– Куда мы идём? – спросила Варвара, её голос звучал приглушённо.

Она старалась не отставать, её рука инстинктивно держалась ближе к моей.

– Увидишь, – ответил я, сворачивая в боковой коридор, где даже аварийные лампы были выключены.

И в этой абсолютной темноте, в самом её конце, из-под одной-единственной двери без номера пробивался странный, живой, пульсирующий фиолетовый свет.

– Открывай, – сказал я, кивнув на тонкую цепочку на её шее. – Ключ у тебя.

Она на мгновение замерла, а затем её пальцы коснулись маленького ключа, который я подарил ей много дней назад. Смесь возбуждения и тревоги в её глазах была почти осязаемой.

Она вынула ключ из-под блузки. Её пальцы слегка дрожали, когда она вставляла его в замочную скважину. Ключ повернулся с тихим, отчётливым щелчком, который прозвучал в тишине коридора как точка невозврата.

Внутри оказалась бывшая лаборатория, но от неё остались лишь тени.

Стальные столы были сдвинуты к стенам, а центр комнаты занимал большой, потёртый кожаный диван. На полках вместо колб и пробирок стояли странные фигуры: черепа неизвестных животных, тускло светящиеся кристаллы, старинные фолианты в кожаных переплётах.

А фиолетовый свет, как оказалось, исходил от старых стерилизационных ламп под потолком, перенастроенных на мягкий, обволакивающий спектр.

– Это… – начала Варвара, ошеломлённо оглядываясь.

Я молчал, давая ей возможность самой всё осознать. Это место я нашёл случайно несколько недель назад по наводке Нюхля.

Оно странным образом притягивало меня, словно здесь был скрытый источник силы или старый якорь, связанный с моей сущностью. Нюхль обследовал его вдоль и поперёк, но не нашёл ни тайников, ни артефактов, ни остаточных следов магии. Просто заброшенная, забытая всеми комната с декором.

Варвара закончила осматриваться и медленно повернулась ко мне. В фиолетовом полумраке её глаза казались темнее и глубже. В них больше не было ни страха, ни удивления.

Только понимание. И что-то ещё. Что-то, что я видел в глазах победителей после тяжёлой битвы, в глазах тех, кто прошёл через пламя пожаров и выжил.

Варвара сделала один, едва заметный шаг ко мне. Глубокий, чуть сбившийся вздох. Этого было достаточно.

Я увидел в её глазах всё: восхищение силой, которую она сегодня наблюдала; благодарность за спасённую подругу; адреналин, всё ещё бурлящий в крови, и чистое, неприкрытое желание.

Она поняла всё без слов. В следующую секунду её губы накрыли мои. В этом поцелуе не было ни нежности, ни прелюдии.

Только голодный, отчаянный порыв – благодарность, восхищение и желание, смешавшиеся в одно целое. Её руки обвили мою шею, а тело прижалось так плотно, что между нами не осталось даже воздуха.

Адреналин, опасность и совместная победа. Лучшего афродизиака не существует.

Моя ладонь скользнула по её спине, опустилась ниже, под край её форменных брюк, и сжала упругую ягодицу. Она ответила на это действие тихим, сдавленным стоном мне в губы, прижимаясь ещё теснее.

После серьёзного ритуала это именно то, что нужно для сброса напряжения. И для закрепления союза.

Фиолетовый свет от старых стерилизационных ламп мягко заливал комнату, превращая тени в бархатные узоры на стенах. Воздух был неподвижным и тёплым.

После бури всегда наступает затишье. Наступило оно и сейчас.

Варвара лежала, устроив голову у меня на плече. Её дыхание было ровным, а тело расслабленным. Адреналин от битвы и последующая страсть сделали своё дело, забрав остатки сил.

Мозг же отдыхать не собирался. Первоначальный шок от полного истощения прошёл, и я по привычке запустил внутреннюю диагностику.

Сосуд, который я оставил практически пустым, на отметке в двадцать процентов после ритуала, теперь показывал стабильные двадцать три.

Я мысленно перепроверил данные. Двадцать три. За вычетом потраченной на поддержание жизнедеятельности энергии, чистая прибыль составляла около трёх процентов.

Интересно.

Я смотрел на спящую Варвару. Жива от интимной близости? Или побочный эффект её пикового эмоционального состояния? Благодарность, смешанная с удовлетворением и чувством безопасности?

Новый, нестабильный, но потенциально возобновляемый источник? Требуются дальнейшие исследования.

– Давно у меня никого не было, – вдруг тихо призналась она, не открывая глаз. Её палец лениво чертил узоры на моей груди. – А в тебя… ты мне всегда нравился. Как парень. Но последнее время. Ты ведёшь себя как мужчина, и я… иногда таю от одного твоего взгляда.

Её слова были не откровением, а скорее очередным пунктом в анамнезе этого тела.

Прежний Святослав был не только начинающим некромантом-недоучкой, но и объектом девичьих грёз. Загадочный, недоступный… Классический образ, который всегда привлекает определённый тип женщин, ищущих в мужчине не партнёра, а ребус.

Интересное наследство.

Тело, проклятье, враги… и вот теперь – влюблённая союзница. Определённо самый полезный актив из всех.

Вернувшись в отделение, я первым делом сделал обход. Палата, где ещё час назад бушевала битва на грани миров, теперь была образцом больничного порядка.

Я подошёл к кровати Ольги, затем к Николаю. Бросил беглый взгляд на мониторы. Показатели в идеальной норме. Но я не доверял машинам. И активировал некро-зрение. Там, где раньше пульсировали узлы тьмы, теперь было чисто.

Энергетические каналы медленно восстанавливались, как земля после пожара. Работа выполнена безупречно. Оба пациента спали глубоким, исцеляющим сном.

Двадцати трёх процентов в Сосуде мне хватит. Не густо, но это уже оперативный резерв. Хватит, чтобы спокойно продержаться до завтрашнего вечера, если не будет новых форс-мажоров.

А дальше – сбор долгов. Граф Ливенталь. Его благодарность за операцию и спасённую дочь, помноженная на его статус и эмоциональное состояние, должна принести солидный куш. Процентов двадцать, если не тридцать. Неплохая инвестиция.

Проходя мимо сестринского поста, я заметил санитара.

Молодой парень, лет двадцати пяти. Он слишком старательно протирал уже идеально чистую стену. Его взгляд, вместо того чтобы быть уставшим или скучающим, как у всего остального персонала в конце смены, был напряжённым.

И каждые несколько секунд он бросал короткий, нервный взгляд на меня.

Шпион. Диагноз был поставлен мгновенно, с той же точностью, с какой я определяю редкое заболевание. Примитивный, но очевидный. Морозов перешёл от пассивного наблюдения к активным действиям. Игра началась.

Я намеренно изменил маршрут.

Вместо того чтобы пойти в ординаторскую, я свернул в боковой коридор, ведущий к лабораториям. Через десять секунд из-за угла «случайно» появился он же, с той же тряпкой, делая вид, что ищет какое-то пятно на стене. Его траектория движения была нелепой и неэффективной с точки зрения уборки, но идеальной с точки зрения наблюдения за мной.

Примитивно. Даже оскорбительно примитивно.

Морозов, главный врач элитной клиники, человек, плетущий сложные административные интриги, поставил следить за мной… этого любителя. Он мог бы нанять профессионала из службы безопасности. Но он использовал этого дрожащего юнца. Почему? Хочет сэкономить? Или он недооценивает меня настолько сильно?

Последний вариант был наиболее вероятным. Даже слегка оскорбительным.

Но это было хорошо. Враг, который тебя недооценивает, уже наполовину проиграл. Он думает, что играет в шахматы с выскочкой-ординатором. Он не знает, что сел за доску с тем, кто эти шахматы изобрёл.

– Нюхль, – мысленный приказ был коротким и чётким. – Объект санитар. Слежка. Хочу знать всё: куда идёт, с кем говорит, что передаёт. Полный отчёт по возвращении.

Невидимый слуга беззвучно отделился от моей фигуры и поскакал за шпионом, как струйка дыма за сквозняком.

Оставив разведчика выполнять свою работу, я направился прямиком в кабинет к Сомову. Враг сделал свой ход, теперь пришло время для моего. Нужно было превращать потенциального союзника в реального заговорщика.

Я постучался и, не дожидаясь ответа, вошёл в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Простейший жест рукой, и «полог тишины» – базовая техника, которую знал каждый некромант – окутал помещение, отсекая нас от всего мира.

Это был не просто ритуал. Это был сигнал. Сигнал о том, что разговор будет выходить далеко за рамки официальных протоколов.

Сомов поднял голову от бумаг.

Он отложил ручку, снял очки и посмотрел на меня. Это был жест не усталости, а предельной концентрации. Он понял, что это не очередной отчёт о пациенте.

– Пётр Александрович, нам нужно поговорить о будущем этой клиники, – начал я без предисловий.

– Слушаю вас, коллега, – произнес он настороженно.

– Морозов теряет контроль, – я присел напротив, как будто ставил диагноз пациенту. – Симптомы: прогрессирующая паранойя, неэффективное распределение ресурсов, слежка за ключевыми сотрудниками с помощью некомпетентного персонала. Клиника больна, Пётр Александрович. И болезнь сидит в кресле главврача.

– Вы о чём-то конкретном? – Сомов медленно принялся протирать стёкла очков, его взгляд был непроницаем.

– У меня есть поддержка покровителей этой клиники, – я не стал перечислять имена. – Они инвесторы. И они хотят видеть здесь современную медицину, а не феодальные разборки. Они мой ресурс. И, соответственно, могут стать вашим.

– И вы предлагаете… – он сделал паузу, подбирая слово, – переворот?

– Я предлагаю партнёрство, – поправил я. – Вы становитесь главврачом. Ваш административный опыт и положение позволяют занять такую должность. А я стану вашим заместителем по научной и лечебной работе. Мои методы, которые вы сегодня наблюдали, станут вашими. Вместе мы превратим эту клинику из доходного места для аристократов в ведущий научный центр Империи. И получим неограниченный доступ к ресурсам.

Я закончил говорить и замолчал, давая Сомову время всё обдумать.

Видел, как в его голове идёт расчёт. На одной чаше весов – риск. Гнев Морозова, провал, крах карьеры. На другой – власть, слава, возможность войти в историю медицины. И я. Непредсказуемый, опасный, но невероятно эффективный. Лучшая карта в колоде.

Он долго молчал, глядя в окно на ночной город. Затем медленно повернулся ко мне.

– Это очень серьёзное предложение, – медленно произнёс Сомов, наконец отводя взгляд от окна. – Оно требует… взвешенного подхода. Мне нужно подумать.

Но в его глазах я уже видел ответ. Амбиции, которые он сдерживал десять, а то и пятнадцать лет, рвались наружу. Он уже мысленно примерял кресло главврача. Вишенка почти созрела, осталось только дождаться, когда она сама упадёт мне в руки.

Управляемый амбициозный Сомов куда лучше параноидального Морозова.

Я наблюдал за игрой эмоций на его лице. Он был умён, но его мотивация – карьера, научная слава, признание – была до смешного прозрачной. Он был предсказуем. Идеальная фигура для того, чтобы поставить её во главе, самому оставаясь в тени.

– Пока будете думать, подумайте вот о чём, – добавил я, вставая. – Мне нужно остаться на ночное дежурство сегодня. Официально оформите как отработку за сегодняшнее отсутствие.

Он на мгновение удивился резкой смене темы, но тут же понял суть. Это был не просто запрос. Это был первый тест нашего неофициального альянса.

– Это я могу устроить, – без колебаний кивнул Сомов. – Считайте, что уже оформлено. Я передам распоряжение на сестринский пост.

Я кивнул и, не прощаясь, вышел, сняв полог тишины.

Сомов согласился. Маленькая услуга, незначительное нарушение протокола, но это был знак. Он уже начал играть в мою игру.

И я уже догадался, почему он согласился так быстро, поверив совсем молодому ординатору.

* * *

Кабинет главврача клиники «Белый Покров» был его логовом. Панели из тёмного морёного дуба поглощали звук, массивный стол внушал уважение, а огромное, от пола до потолка окно открывало панорамный вид на город.

Александр Борисович Морозов сидел в своём кожаном кресле, методично постукивая по полированной поверхности стола дорогой перьевой ручкой.

Напротив, вытянувшись по стойке смирно, стоял Крутов, начальник службы безопасности клиники – бывший офицер медицинской службы Императорской Гвардии, человек старой закалки, чьё лицо, казалось, было высечено из гранита.

– Александр Борисович, Пирогов остаётся на ночное дежурство, – чётко доложил Крутов. – Соответствующее распоряжение от заведующего Сомова только что поступило. Протокол пассивного наблюдения придётся отменить. Ночью в отделении много посторонних – медсёстры, дежурные врачи. Наш человек будет слишком заметен.

Морозов не нахмурился. Напротив, его тонкие губы растянулись в улыбке, лишённой всякого тепла.

– Отменить? Напротив, Крутов. Ночь – это не помеха. Ночь – это наше главное преимущество. Меньше свидетелей, меньше суеты. Идеальные условия.

Крутов непонимающе молчал.

– Активируйте протокол «Карантин», – тон Морозова сменился с задумчивого на ледяной и приказной. – Берите его тихо, лучше всего в ординаторской, когда он останется один. К утру он должен быть в нашем специальном помещении в подвале.

– Но, господин главврач, если он действительно… некромант, как предполагаете вы и наши источники… – начал Крутов, и в его голосе не было страха, лишь профессиональная оценка рисков. – Мои люди могут не справиться.

– Для таких случаев у нас в арсенале имеется кое-что из старых запасов, – Морозов открыл нижний, запертый на ключ ящик стола и положил на него тяжёлый, тускло поблёскивающий в свете лампы браслет. – Императорская сталь, прошитая рунами подавления магии. Любой маг в таких превратится в обычного смертного. Проверено в ходе Туркестанской кампании.

Он с лёгким стуком закрыл ящик.

– И помните, полковник. Официально – это внеплановая проверка на употребление запрещённых наркотических препаратов. У меня, как у главврача, есть все полномочия её инициировать при малейшем подозрении. Бумаги я уже подписал. Всё должно быть чисто и по протоколу.

– Понял, – коротко кивнул Крутов. – Леонид и Вячеслав справятся. Они у нас специалисты по… тихой работе. Опыт службы в Гвардии.

– Вот и отлично, – Морозов откинулся в кресле, давая понять, что совещание окончено.

Когда Крутов вышел, беззвучно прикрыв за собой массивную дверь, Морозов остался один. Он медленно поднялся, подошёл к огромному окну и посмотрел вниз, на огни клиники, раскинувшиеся под ним.

– К утру, – произнёс он в тишине кабинета, – мы наконец узнаем, кто же такой на самом деле наш загадочный чудо-доктор Пирогов. И какие тайны он скрывает.

* * *

Воздух в подвальной комнате видеонаблюдения был густым, пах остывшим кофе и работающей электроникой. Десятки мониторов отбрасывали на стены пляшущие тени, превращая небольшое помещение в центр нервной системы всей клиники.

Леонид, бывший гвардеец с квадратной челюстью и старым шрамом, рассекающим бровь, лениво следил за экранами. Рядом с ним, откинувшись на стуле, сидел Вячеслав – бывший военный маг с ранней сединой на висках и усталыми глазами человека, который видел слишком много и хорошего, и плохого.

– Гляди-ка, вон наш чудо-доктор пошёл, – Леонид ткнул толстым пальцем в один из экранов. На чёрно-белом изображении высокая фигура Святослава Пирогова сворачивала в коридор, ведущий к ординаторской. – В гнездо своё направляется. Отдыхать.

– Нормальный же мужик, – вздохнул Вячеслав, не отрывая взгляда от монитора. – То, что он сегодня с этой Поляковой сделал… наши штатные маги бы неделю возились, вызывали бы консилиум, и то не факт, что справились бы. А он вошёл, крикнул, и всё.

– Ага, – хмыкнул Леонид. – А этот парень, говорят, за час всё разрулил. Я слышал, он ещё и графскую дочку на прошлой неделе с того света вытащил!

– И не только, – кивнул Вячеслав. – Моя Маша в терапии работает, говорит, он там такие диагнозы ставит, что профессора за голову хватаются. Людей, которых уже в морг списывали, на ноги поднимает.

– А Морозов нам премию за прошлый квартал так и не выплатил, – мрачно проворчал Леонид, переводя взгляд на другой монитор. – Говорит, дефицит бюджета. При этом себе в кабинете ремонт затеял, панели из красного дерева заказал.

– Старый хрыч совсем с катушек съехал, – Вячеслав устало покачал головой. – У него паранойя. Помнишь Волкова из хирургии? Три дня парня в подвале продержали на сыворотке правды, а потом отпустили его. Обвиняли в воровстве наркотиков, и сыворотка это подтвердила, а сейчас ничего, работает.

В этот момент над столом тихо звякнул селектор.

– Первый второму.

Вячеслав нажал на кнопку и ответил:

– Слушаю, первый.

– Протокол «Карантин» активен, – донёсся из динамика холодный, лишённый эмоций голос Крутова. – Объект в ординаторской. Приступайте.

Вячеслав выключил связь. Они с Леонидом переглянулись.

– Ну, приказ есть приказ, – Леонид тяжело поднялся, разминая затёкшие плечи. Он подошёл к монитору. – Всё, наш объект в ординаторской. Сидит за столом, голова видна над спинкой кресла. Лицом к окну, спиной к двери. Идеально. Хоть немного разомнёмся.

Он направился к металлическому сейфу в углу, открыл его и достал два тяжёлых браслета из тусклой, серой стали, испещрённой рунами. Вячеслав, тоже поднявшись, молча взял их. Его пальцы, привыкшие к работе с энергией, ощущали исходящий от них холод, подавляющий любую магию.

– Пойдём, поздороваемся с гением, – пробормотал Леонид, проверяя крепление электрошокера на поясе.

– Только постарайся его не сломать, – тихо ответил Вячеслав, направляясь к выходу. – Хорошие врачи нынче редкость.