Текст книги "Когда погиб Милован"
Автор книги: Александр Корнейко
Соавторы: Алексей Роготченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Понимаю. И именно поэтому вы решили сделать мне маленькую неприятность?
– Мой бог! О какой неприятности вы говорите?
– Зачем вы все у меня выспрашиваете? – прищурила глаза Эльза. – Видимо, считаете меня не офицером, а глупой женщиной. Я могу по секрету сообщить вам одну новость.
– Слушаю вас! – заинтересовался Мейер.
– Фрау Линце не только СД информирует обо всем, что происходит в пансионе. Вам понятно, господин штурмбанфюрер?
– Понятно. Но откуда вы взяли, что она информирует меня о чем-то?
– Перед тем как войти к пей в кабинет, – ответила Эльза, – я около пяти минут стояла за плотно прикрытой дверью. Не подумайте, что я специально подслушивала. Все произошло совершенно случайно. Просто я услышала свою фамилию и остановилась. Сожалею, что у меня тогда не было магнитофона. Пришлось все услышанное изложить в рапорте по инстанции. У вас есть еще ко мне вопросы, господин штурмбанфюрер?
– Нет. Вижу, что награду вы получили не зря. Штольц – хороший специалист и не слишком щедр с подчиненными. Именно это ввело меня в заблуждение. Я засомневался: уж не любовницу ли завел себе Штольц? – он захохотал, но тут же оборвал смех. – Извините, я пошутил!
– Я так и поняла. А теперь, поскольку вы в отменном настроении, развеселите фрау Линце. Она выходит к нам из пансиона. До свидания!
Мейер щелкнул каблуками.
Спустя час Эльза подробно передала разговор с Мейером Штольцу. Тот долго смеялся.
– Молодец, Эльза, здорово ты расколола этого дурака. Кто мог подумать, что Линце – двойник. Я ей покажу СД. Ну и он хорош. Опытный разведчик, а попался, как дилетант. Сегодня же обо всем доложу шефу, – Штольц улыбнулся: – Как отдыхается?
– Скучно. Уже надоело. Когда занятия в спецшколе?
– Послезавтра. Крамер рассказал мне о японце. Какое время он назначил вам для тренировок по борьбе?
– В любой день к 16.00.
Разговор был прерван гудком зуммера.
– Алло! Штольц слушает. Добрый день, оберштурмбанфюрер, – сказал он в трубку. – Дать разрешение на перевод к вам фрау Линце не могу. Я как раз сам думаю ее перевести куда-нибудь. Но не решил еще куда. Всего хорошего.
Положив трубку, Штольц продолжил разговор с Эльзой:
– СД пробует спасти старую дуру. Это им не удастся.
Штандартенфюрер пытливо посмотрел на женщину!
– Скажите, Эльза, какое впечатление на вас произвели родственники?
– Я очень рада встрече с ними! Такие милые люди…
– А Крамер? Он все время старается угодить вам.
– Мы с ним просто сослуживцы.
– Похвально! Солдатская дружба – это большое дело,
– Разрешите идти?
– Идите!
Эльза вышла из кабинета.
Через день в 8.00 утра Миллер вызвали к телефону.
– С вами говорит начальник спецшколы, Хекендель. В 10.00 прошу явиться в школу. Форма одежды – штатская.
– Я вас поняла, господин Хекендель!
Назавтра Эльза сидела в кабинете начальника спецшколы. Тот был по-деловому краток:
– Фрау Миллер! С выпиской из вашего личного дела я ознакомился. На период обучения в школе вы будете проходить под номером 4217. С кем-либо говорить о себе запрещается. Сегодня вам выдадут пропуск, который будет храниться на проходной школы. При входе в школу вы обязаны назвать свой номер, дежурный сверит фотографию с оригиналом. Волосы не перекрашивать, прическу не менять. Завтра в 9.00 начинаются занятия. Желаю удачи. До свидания.
Теперь ежедневно, с 9 до 14-ти Эльза находилась на лекциях и практических занятиях в спецшколе.
Пообедав в пансионе, шла к Манодзи, где обучалась приемам спецборьбы. Во время перерыва, отдыха, Манодзи передавал ей свой опыт работы в Германии.
IX
Слушатели спецшколы собрались в большом актовом зале. Маленький человек с лысой овальной головой взобрался на трибуну.
– Господа! Вы все уже доказали свою преданность рейху и Адольфу Гитлеру, знаете, какой великой идее служите. Всемирное господство – конечная цель национал-социализма. Вы будете ее первопроходцами. Этот процесс уже начался. Поэтому возьмите от школы знания, которые собирались многими поколениями разведчиков, чтобы вам не пришлось учиться на собственных ошибках. Вы будете изучать страны, где вам придется работать, систему конспирации, шифрование и многое другое. В своем вступительном слове я хочу предостеречь вас от некоторых ошибок. Страну, в которой будете находиться, нужно знать в совершенстве. Знать обычаи, традиции, религиозные убеждения, тончайшие нюансы этого государства. Только тогда вы сможете работать с максимальной отдачей. Знания одного языка – недостаточно. Необходимо знать души людей, что они любят и что ненавидят. На этой любви и ненависти искусно играть. Но, предостерегаю, чрезмерная уверенность в своих силах опасна так же, как и неуверенность. Вас будут обучать опытные специалисты рейха. И чем лучше вы усвоите то, что вам дадут, тем больше гарантий вашей личной безопасности. Я уверен, что услышу еще о многих из вас.
Группа, в которой числилась Эльза, перешла в другую аудиторию.
По тому, как преподаватель акцентировал внимание слушателей на славянских странах, и в частности на Советском Союзе, Эльза поняла, на чем будет специализироваться ее группа.
Преподаватель упорно обосновывал и защищал идею Геббельса о биологической неполноценности иных человеческих рас, о превосходстве арийской расы над другими народами.
В тетради Эльза записала вывод преподавателя: «Поскольку другие народы неполноценна, то они должны быть покорены. Господство немцев над всем миром». И поставила три восклицательных знака.
После перерыва группа спустилась в тир, находящийся в подвале здания школы. Инструктор стрелковой подготовки Горн обратился к слушателям:
– Господа! Вам приходилось иметь дело со стрелковым оружием. В вашей профессии стрелковая подготовка играет далеко не последнюю роль. Задача – усовершенствовать умение владеть оружием. Мы будем осваивать такие виды стрельбы: стрельба на звук; стрельба на свет; стрельба на тень; стрельба с двух рук одновременно. Сегодня мы будем изучать и осваивать стрельбу из двух рук. К ней прибегают в тех случаях, когда приходится иметь дело с группой противника до 10 человек.
Горн взял в правую руку парабеллум, в левую «вальтер» и открыл огонь. Правой рукой он стрелял по движущимся машинам, а левой – по мешкам с опилками, стоящими в левой стороне тира. Синхронная серия выстрелов ударила, словно барабанная дробь. Мешки с опилками были продырявлены в нескольких местах, а двигающиеся машины падали одна за другой.
Присутствующие зааплодировали.
– Вот это стрельба!
– Сколько же времени вы обучались этому виду? – спросил один из слушателей у Горна.
– Столько же, сколько отведено сейчас вам, к тому же раньше я никогда не был блестящим стрелком, – строго ответил Горн. – Итак, кто желает попробовать?
Черноволосый, стройный, широкоплечий мужчина подошел к инструктору.
– Разрешите мне!
– Пожалуйста!
Незнакомец взял в руки заряженные пистолеты и стал стрелять. Но синхронной стрельбы не получилось. Прицельные выстрелы правой руки изредка сбивали мишени, а с левой был произведен всего один выстрел, и то пуля пошла ниже мешка в земляной пол.
– Попробуйте еще.
И снова то же самое.
Затем все слушатели поочередно выходили к огневому рубежу и стреляли. Но такой слаженной стрельбы, как у инструктора, не получилось ни у кого.
Хуже всех результаты были у Эльзы.
– Вам, фрау, придется начинать тренироваться с обеих рук попеременно, – сказал ей инструктор. Но, увидев огорченное лицо Эльзы Миллер, добавил: – Не расстраивайтесь, со временем и у вас получится.
Ежедневно к 16.00 Эльза приходила к японцу Манодзи. Борьба увлекала ее, тренер уделял ей много внимания. Десятки раз они терпеливо повторяли один и тот же прием, шли от простого элемента к сложному. Эльза чувствовала себя с ним, как с хорошим и добрым учителем. Обучение продвигалось довольно успешно.
На двадцатое занятие приехали Крамер и Штольц. В этот день Манодзи и Миллер отрабатывали прием «нападение с дубинкой и защита от нее».
Вошедшие сели у стены на диван и наблюдали, как ловко Эльза уходит от удара дубинки. Когда Миллер поравнялась с ними, гауптман схватил в правую руку нож и рывком бросился на женщину. Уйдя от дубинки, Эльза взвилась перед нападавшим Крамером, как змея, перехватила левой рукой его правую руку с ножом, рванула со всей силой на себя, применила прием, и Ганс Крамер покатился по полу.
Штольц от удовольствия захлопал в ладоши. Эльза скромно стояла на прежнем месте. Японец довольно улыбался.
Крамер поднялся с ковра и раздраженно обратился к нему:
– Манодзи! Что это за прием? Почему я его не знаю?
– Это один из самых сложных приемов дзюдо, ты знаешь другой, тоже хороший.
Крамер хмыкнул:
– Молодчина, Эльза! Ты здорово отработала этот прием. А ты, Манодзи, получишь вознаграждение, если фрау Миллер выдержит экзамен.
– Большое спасибо, – поклонился японец.
– Переодевайтесь, – бросил Штольц Эльзе. – Поедете с нами.
Когда она вышла в другую комнату, спросил японца:
– Манодзи! Получится из нее что-нибудь?
– Очень получится! Гибкий, крепкий и сильный, как мужчина.
– Хорошо! А вам, Ганс, сегодня не повезло или вы поддались?
– Никак нет! Я не ожидал от нее таких успехов.
– А вот со стрельбой у Миллер слабо, – заметил Штольц. – Я передал начальнику школы, чтобы хорошо отработали с ней стрельбу.
Появилась переодетая Эльза.
– Всего хорошего, Манодзи!
– До свидания, господа офицеры!
Через несколько минут все трое сидели в кабинете у Штольца.
– Эльза! У меня для вас сюрприз. Прочитайте это… – штандартенфюрер подал ей лист бумаги.
«Дорогая Эльза! У нас все хорошо. Желаю удачи. Целую. Отец».
– Благодарю вас, господин штандартенфюрер.
– Я знал, девочка, что тебе будет приятно.
– Сюрприз надо отпраздновать. Разрешите пригласить вас обоих в ресторан, – улыбнулась Эльза.
– Я с удовольствием, – расцвел Штольц. – А ты, Ганс? – Не смею отказаться.
– Куда поедем, Эльза? – потирал руки Штольц.
– Выбор за вами.
– Хорошо. Я знаю в пригороде Берлина чудный ресторанчик. Берите мою машину, переоденьтесь, а мы с Гансом немного поработаем.
Эльза поехала в пансион. Когда она вошла в холл, из-за барьера ее окликнул дежурный.
– Фрау Миллер! Новый управляющий пансиона просил вас зайти к нему.
– Хорошо!
Обстановка в кабинете управляющего осталась прежней, по за столом теперь сидел здоровенный мужчина в форме и без знаков различия.
– Здравствуйте! Я – Эльза Миллер!
– Добрый вечер, фрау! Я – новый управляющий и хотел с вами познакомиться.
– Очень приятно!
– Скажите, фрау Миллер, есть ли у вас какие-либо претензии?
– Пока все нормально. Благодарю за внимание. Вы чуткий человек.
Управляющий засиял от удовольствия.
– Если вы желаете завтракать в своей комнате, вам будут подавать туда.
– Это было бы неплохо. Большое спасибо!
Управляющий проводил Эльзу до двери. В номере она приняла душ, оделась и раньше времени приехала в управление.
В приемной Штольца Эльза обратилась к секретарю:
– Шеф не освободился?
– Нет. Но он предупредил, чтобы вы сразу заходили к нему.
Кроме Штольца и Крамера, в кабинете находился мужчина лет тридцати пяти в штатском, а у двери стоял унтер-офицер с наручниками в руках.
– Итак, – продолжал штандартенфюрер, – вы категорически отвергаете знакомство с Мартином? Что вы скажете, если я вам предъявлю фотодоказательство?
– Скажу, что это фотомонтаж.
– Хорошо! В таком случае – посмотрите!
Штольц протянул допрашиваемому пачку фотографий.
Тот пересмотрел все снимки, лоб у него покрылся бисером пота.
– Ну что?
– Фотомонтаж, – упорствовал задержанный.
– Слушай, Алан Дейс! Это твое настоящее имя?
Ответом было молчание.
– Если к 24 часам, – продолжал Штольц, – ты не одумаешься и не расскажешь все, тебя ждет допрос с пристрастием. Знаешь, что это? Нет? Это когда начинают говорить даже мертвые. После такого допроса ты расскажешь все, но останешься инвалидом. Из тебя будут выбивать все новые и новые данные. Как на разведчике на тебе можно будет поставить крест. А пока я предлагаю свою помощь. Подумай! Унтер-офицер, – повернулся Штольц к конвоиру. – Дайте ему лист бумаги и ручку, пусть пишет. Приготовьте «Мелодию» к допросу.
– Слушаюсь!
– Уведите!
Унтер-офицер защелкнул наручники и вывел арестованного.
– Как Ганс, «сломается»?
– Вообще, он крепкий парень. Но, думаю, сдастся. Это не коммунист-фанатик.
– А твое мнение, Эльза? – поинтересовался Штольц.
– Мне кажется, он уже готов признаться, иначе отказался бы от бумаги.
– Ты права, девочка! Ганс, один: ноль в ее пользу! Едем, ребята?
Выходя из кабинета, Штольц передал секретарю:
– Карл! Если меня будет спрашивать шеф, я вернусь к 24 часам.
В машине Штольц повернулся к Крамеру.
– Этот парень, Алан Дейс, сидит в Берлине уже пять лет. Чисто работал. А ты, Эльза, как бы ты на его месте вела себя?
– Постаралась бы не оказаться на его месте. Пойманный шпион – это уже мертвец. Немного раньше, немного позже – вопрос времени.
– Здесь ты не права, – покачал головой Штольц. – Двойники иногда живут очень долго и умирают естественной смертью.
– Лично меня такая перспектива совершенно не устраивает, – возразила Эльза. – Отец всегда говорил, что правильно подготовленный разведчик в последний момент перед дилеммой стоять не будет.
– А ты что скажешь, Ганс? – вопросительно посмотрел на Крамера Штольц.
– Я согласен с вами.
– Я это знаю.
Автомобиль остановился. Шофер распахнул дверцу.
– Приехали, господин штандартенфюрер.
В ресторане официант подвел их к столику у самой эстрады.
– Что прикажете подать? – согнулся он в легком поклоне.
– То же, что и обычно, – последовал ответ.
– Будет исполнено.
– Кухня здесь превосходная. Люблю это место, – уселся поудобнее Штольц. – А как рестораны в России, Эльза?
– На рестораны у меня не было времени, к тому же там они не пользуются особой популярностью.
– А мы, грешные, любим посидеть вечерком за рюмкой шнапса.
Официант принес вина и холодные закуски.
Штандартенфюрер предложил выпить за удачу. Она в жизни людей кое-что стоит.
На эстраде под звуки джаза танцевала группа танцовщиц в костюмах, покрытых бисером.
– Неплохие девочки, Ганс?
– Да, их привезли из какого-то французского варьете.
– Хорошо быть победителем. Все ценное стекается к тебе. Ради одного этого есть смысл воевать. Эльаа! – вдруг повернулся Штольц к женщине. – Знаешь ли ты о том, что я своей карьерой обязан твоему отцу. Если бы не он, то трудно представить, кем бы я был. Но ты сильно не обольщайся, начальник я требовательный.
– Я это заметила.
– Заметила? – переспросил Штольц.
– Вы послали меня в спецшколу…
– Это для твоего блага. Не правда ли, Ганс?
– Я с вами полностью согласен!
– Так что не ругай меня, а благодари. Но ты что-то совсем не пьешь…
– У меня завтра опять свидание с Манодзи, – ответила Эльза. – Нужно выдержать темп, войти в спортивную форму. Он даже много мяса не разрешает есть, а о вине и разговора нет.
– Понятно! Видимо, он особого различия между мужчиной и женщиной в спортивной подготовке не видит.
– Это точно, – подтвердила Эльза. – Кричит, ругается по-своему. Мне иногда хочется двинуть его чем-нибудь по лысой голове, но боюсь.
Штольц и Крамер весело захохотали.
– А ты, оказывается, с юмором. Мне давно уже не было так хорошо, как сегодня.
К столу подошел официант и что-то тихо сказал Штольцу.
– Счет. Едем! – вскочил тот. – Эльза! Мы завезем тебя в пансион. Меня срочно вызывает шеф.
X
В эту ночь Эльза спала беспокойно. Вначале ей снился сын, плачущий на руках матери, потом муж, собирающий вещи и куда-то уходящий от нее. Эльза умоляла его вернуться, но он не обращал на нее внимания, удалялся по пыльной дороге, мерно взмахивая руками.
Потом ей приснился хозяин дома, где она с Крамером останавливалась перед переходом границы. Хозяин стучался в дом, рубил топором дверь…
Эльза проснулась с разболевшейся головой. Стук не прекращался. Она с трудом поняла, что стучат в дверь ее комнаты. Накинула халат, подошла к двери, повернула ключ. В коридоре стоял лейтенант из абвера.
– Вас срочно вызывает к себе господин штандартенфюрер.
– Подождите несколько минут.
Быстро оделась, поправила волосы. У подъезда ждал автомобиль Штольца.
В кабинете находились Крамер, Штольц и шеф – начальник управления. Эльза видела шефа впервые. Она чувствовала на себе его взгляд, жесткий, властный, мешающий рассмотреть его самого.
– Эльза! Мы вызвали вас, чтобы вы опознали одного человека, – проговорил Штольц, нажимая кнопку вызова секретаря.
Через минуту в сопровождении секретаря в комнату вошел заросший оборванный мужчина.
– Миллер! Посмотрите внимательно, – знаете ли вы этого человека?
– Да, знаю. Он работал в городском финотделе.
– Видели вы его когда-нибудь с отцом?
– Никогда, – прозвучало в ответ. – Но то, что они могли быть знакомы, я допускаю.
– Расскажите о себе, – повернул Штольц голову к вошедшему.
– Я бывший пехотный поручик граф Луценко, работал с Миллером.
– Вам отец говорил когда-нибудь о нем? – опять обратился Штольц н Эльзе.
– Нет.
– Можно ли полагать, что они были связаны?
– Все возможно. Отец строго соблюдал правила конспирации и не раскрывал передо мной своих помощников.
– Господин Луценко утверждает, что Карл Миллер послал его отвезти по одному адресу документы. Там он попал в засаду чекистов. Чудом ему удалось бежать. На случай провала Миллер дал ему явку. Вам известна эта явка, фрау Миллер?
– Да! Отец говорил, что ее знают три человека: он, я и баянист музыкальной школы Гелюх.
– Ну и… ваше мнение?
– Может, уже после моего отъезда отец сказал ему.
– Когда вы узнали эту явку? – Штольц посмотрел на арестованного.
– Года два назад, – ответил Луценко.
– Я ничего не понимаю, отец мне доверял.
– Мне – тоже, – сказал граф.
– Эльза! Как Луценко вел себя в городе? – вмешался Штольц.
– В городе все его знали как бывшего бойца Первой Конной армии. С воспоминаниями о боевых делах Первой Конной он часто выступал на заводах, в школах. Я отчетливо помню его выступление в нашей школе. Но тогда он был не Луценко, а Кузьма Иванович Крутьков.
– Это так, господин Крутьков-Луценко? – спросил Штольц.
– Да, в Первой Конной армии меня знали как Крутькова, – врал он. – Это длинная история.
– Мы это начинаем понимать, тем более что только вчера мы получили от Миллера известие, что у него все в порядке.
– Он мог и не знать о случившемся со мной, – медленно произнес Луценко.
Миллер не находила себе места. Штольц это заметил:
– Эльза, не волнуйтесь! Ваш отец несомненно сумеет найти выход из создавшегося положения. Он опытный разведчик.
– Я волнуюсь потому, что не верю этому человеку. Кого вы знаете, кроме отца? – переспросила Крутькова Эльза.
– Гелюха.
– Что вы, Эльза, скажете о Гелюхе? – спросил Штольц.
– Это алкоголик. Я отца неоднократно об этом предупреждала. Но отец ссылался на то, что знает Гелюха много лет и тот все время пьет.
– Там что-то случилось, я чувствую. А что именно, мы узнаем завтра, Миллер выходит на связь с нами, – волновался Штольц. – Эльза, у вас в 9.00 начинаются занятия в школе?
– Да.
– В конце дня зайдете ко мне.
По дороге в пансион Эльза размышляла, как поступить в дальнейшем.
«В отношении Луценко-Крутькова нужно посеять подозрение. Может, что получится…»
Позавтракав, она поехала на занятия в спецшколу.
Неожиданное появление Крутькова не испугало ее. После полученной от Миллера шифровки абвер ему не поверит. Но как же все-таки произошло, что его упустили чекисты? – снова и снова задавала вопрос Эльза.
– Уважаемая фрау! Повторите о пасхе в России. Я только что об этом рассказывал, а вы в данный момент думаете о чем-то своем, – обратился к Эльзе преподаватель.
– Я могла бы повторить все, что вы рассказывали, и добавить еще кое-что о праздновании пасхи в России, но в этом нет надобности. Пасху празднуют в Советской России единицы. Вы могли бы этот религиозный праздник опустить совсем. Подробности ничего нам не дадут. У вас, господин преподаватель, устаревшие данные. Появление молодого человека в церкви может вызвать удивление.
– Благодарю вас! Это очень интересно, – обескураженно сказал преподаватель. – Мы с вами еще поговорим на эту тему.
Преподаватель начал рассказывать о многонациональном Советском Союзе, давая краткую характеристику отдельным нациям и народностям.
Следующий урок был по спецборьбе. Эльза спустилась в тир. Инструктор постоянно находился там. То, что номер 4217 уделяла стрельбе больше внимания, чем положено, вызвало в нем симпатию к Эльзе, и Горн, увидев ее, заулыбался:
– Добрый день, фрау!
– Здравствуйте, господин Горн! Вам не надоела моя назойливость?
– Что вы, фрау, она меня радует. Вы уже обошли по результатам стрельбы всю группу и, я надеюсь, выйдете на первое место в школе. Все это благодаря серьезному отношению к моему предмету. Тут есть такие, которые считают, что оружие им совсем не нужно, что кроме вреда оно им ничего не принесет. В случае провала они хотят спасти свою шкуру. Все это фиксируется в их личном листке. Хотя и не положено об этом говорить, примите к сведению.
– Благодарю вас, господин Горн! Вы так добры ко мне.
– Вы заслужили мое особое расположение. Ну что ж, попробуем сегодня стрельбу на звук, она у нас немного барахлит, и лишний час, затраченный на стрельбу, дает кое-что.
Если раньше Эльза не любила это занятие, то теперь стреляла с удовольствием. По стрельбе с двух рук она шла чуть хуже инструктора, в то время как большинство слушателей вообще особыми успехами похвастаться не могли.
Последним уроком было радиодело.
Передатчик Эльза освоила хорошо – на удивление преподавателя. Она могла найти любую неисправность и устранить ее. А вот работа на ключе пока давалась ей туго. В этот день она весь урок тренировалась на ключе, и все же преподаватель остался недоволен.
– Фрау, вам обычных занятий недостаточно. Я буду говорить с начальником школы о выделении для вас Дополнительного времени. Радиодело – основной предмет для будущего разведчика.
– Я освобождена от спецборьбы. Сейчас это время трачу на стрельбу, но со следующей недели давайте будем заниматься радиоделом, – предложила Эльза.
– Очень хорошо!
Прямо из школы Эльза Миллер направилась к Манодзи. Ей необходим был совет опытного товарища. Понимала, что ситуация, в которой оказалась она с Крутьковым, совсем непроста. Главное сейчас – не допустить промаха,
Манодзи встретил ее с обычной улыбкой:
– Как дела? Какие новости?
– Неважные, господин Манодзи.
Эльза подробно рассказала японцу все, что произошло. Манодзи слушал внимательно, не перебивая. Когда она окончила рассказ, сообщил ей содержание полученной радиограммы.
Берлин. Австрийцу.
Во время ареста ушел агент Крутьков-Луценко. Не исключена возможность появления его у вас. Примите меры предосторожности. Хорошо было бы вызвать к нему недоверие или подозрение.
Радомир.
– Что будем делать? – спросила Эльза.
– Вы избрали правильное направление. Заподозрить вас Штольц не может – данных нет. Поверят или нет они Крутькову, будет видно. Скорее всего не поверят, так как его появление здесь совпадает с получением радиограммы от Миллера, где он передает вам привет и сообщает, что обстановка нормальная. Выходит, что Крутьков появился в Германии раньше, чем произошел провал, – размышлял вслух Манодзи. – Завтра Миллер не выйдет на связь, значит, он схвачен чекистами. Узнав об этом, Штольц перестанет верить Крутькову. Главное – спокойствие. Пока причин для волнений нет. Я сегодня же обо всем проинформирую Центр…
Около 19 часов Эльза была в кабинете у Штольца.
– Садитесь, фрау Миллер! Что-то вы сегодня выглядите неважно.
– Я все время думаю о Крутькове-Луценко. Он – как снег на голову. За день перебрала в памяти все, что мне о нем известно.
– И к какому выводу пришли? – поинтересовался Штольц.
– К окончательному пока не пришла. Но он мне чем-то не нравится. Наверное, я просто привыкла к нему, и трудно в нем видеть своего коллегу. Отец мне полностью доверял и перед моим отъездом мог бы предупредить о Крутькове.
– Крутьков-Луценко тоже не поймет, как вы оказались здесь, – улыбнулся Штольц. – Три дня вас искали в реке, с месяц весь город говорил о вашей гибели. Встретить вас в Германии Крутьков, конечно, никак не предполагал. Подозрительным мне кажется то, что о работе Миллера он практически ничего не знает. В то же время ему известно «окно» на границе. Многое мне неясно. Подождем выхода на связь Миллера, тогда все станет на свои места. Не переживайте.
– Как он себя ведет? – осторожно спросила Эльза.
– В общем хорошо. Доволен, что в Германии. Интересуется, чем он будет здесь заниматься. Короче, думает о своем устройстве. Мы его переодели, поместили в одну из наших квартир и приставили к нему сотрудника.
– Мне не нужно подключаться, все-таки мы из одного города?
– Вам что-либо может не понравиться, но сдержитесь. Я прекрасно понимаю ваше состояние. Крамер предложил сразу устроить ему допрос с пристрастием, но я решил пока воздержаться. Дождемся связи с Карлом Миллером.
Штольц встал. Перешел на тон конфиденциальный:
– Иди, Эльза, отдохни. Постарайся об этом не думать. Скоро все выяснится.
Штольц вызвал через секретаря Крамера.
– Как у тебя дела с американцем Дейсом?
– Все в порядке. Я его отпустил. Он будет все время под опекой наших людей.
– Отлично!
Эльза и Ганс вместе вышли из кабинета.
– Куда пойдем, фрау Эльза?
– В кино, – твердо ответила Эльза.
– Здесь рядом идет, по рассказам, неплохой фильм об африканских джунглях.
…В то время, когда Эльза и Ганс смотрели фильм, в Москве читали радиограмму, переданную Манодзи.
Центр. Радомиру.
В Берлине появился Крутьков-Луценко. Милован обеспокоен его прибытием. Никого, кроме Миллера и Гелюха, он не знает. О провале Миллера Крутьков не знает. Абвер не верит ему.
Австриец.
Фильм окончился в 22 часа. Эльза и Крамер не спеша шли по улице.
– Какое впечатление произвел на вас Крутьков? – первым нарушил молчание Крамер.
– Если честно признаться, я ему не верю. Под чьей бы фамилией он ни воевал в Первой Копной армии, что-то здесь не так. Но до тех пор, пока отец не скажет «да» или «нет», мы не можем ничего предпринимать. Я делать выводы не хочу.
– Мне он тоже не нравится. Допрос с пристрастием ему не помешал бы. Но Штольц не разрешает до связи с вашим отцом.
– Да, мало ли что бывает, – подтвердила Эльза. – Лучше подождать.
– До завтра, фрау Эльза! Миллер вошла в пансион.
