Текст книги "Когда погиб Милован"
Автор книги: Александр Корнейко
Соавторы: Алексей Роготченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Поняла, фрау…
Светлана ушла. Минуту спустя вышла из комнаты и Эльза. На улице по-прежнему моросил нескончаемый дождь. Было зябко.
У здания СД она заметила черный «хорьх» Гейнца. Шофер сидел за рулем.
– Господин оберштурмбанфюрер у себя?
– Так точно. Приказал не отлучаться, сейчас отправимся на аэродром»
Навстречу уже бежал Гардекопф:
– Фрау Миллер! На проводе Штольц!
Эльза торопливо вошла в кабинет помощника. Трубка телефонного аппарата лежала на столе.
– Добрый день, Эльза! К вам прилетает важная птица. Ты в курсе дела?
– Да. Гейнц сообщил мне.
– Срочно подключись к охране. Это приказ шефа. Генеральный штаб просит продублировать охрану Гейнца нашими силами.
– Будет исполнено, – голос Эльзы звучал бесстрастно.
– Понимаю, что свалился как снег на голову, – говорил тем временем Штольц, – но приказ есть приказ. Что-то они вдруг засуетились. Кстати, тебе поклон от Верга! Поговаривают, что тебе пора возвращаться в Берлин. Как ты? Не против? Я так и думал. Есть важное дело. Я еще позвоню тебе.
Эльза положила трубку, приказала Гардекопфу:
– Собирайте наших! На аэродром! – она быстро дала необходимые инструкции.
– Слушаюсь! – Он сорвал с вешалки плащ и фуражку, исчез за дверью.
…На лестничной клетке Эльза столкнулась о Гейнцем.
– Фрау Миллер? – улыбнулся тот. – Вы со мной?
– Если позволите…
– Конечно, прошу.
Шофер развернул «хорьх», выехал на улицу. Спустя некоторое время Эльза заметила то, что ускользнуло от внимания слишком погруженного в мысли о предстоящей встрече Гейнца – их обошла машина с людьми Гардекопфа…
У аэродрома стояла вереница машин и броневичок. Пулеметы на мотоциклетных колясках были расчехлены. За ограждением расстилалось летное поле с посадочной полосой и проплешинами не занятых сейчас стоянок. Низкая облачность и морось не мешали уже заходящему на посадку самолету.
«Юнкерс» подрулил к зданию аэровокзала и, вздрагивая хвостом, остановился. Открылась дверца, тотчас на бетонную полосу выдвинули лестницу. Со ступенек соскочил молодой гауптман и подал руку появившемуся в проеме плотному оберсту. Тот, улыбаясь, обошел встречающих, по очереди пожал каждому руку. Возле Эльзы задержался:
– Фрау Миллер?
– Так точно, господин оберст.
– Примите добрые пожелания от генерала Нейса.
– О! Дядя уже генерал?!
– Четыре дня назад сам фюрер поздравил его с повышением в звании и должности. Кроме того, вас приветствует штандартенфюрер Штольц. Он звонил вам?
– Да, господин оберст, я в курсе.
– Превосходно. Недаром я столь наслышан о вас…
Поравнявшись с командиром мотопехотной дивизии, радостно провозгласил:
– Рад видеть покорителя Франции!
Генерал улыбнулся:
– Да, дружище, мы с вами славно поработали перед французской кампанией. Помнится, были тогда в одном звании? А сейчас я уже дослужился до чина… Что ж в генеральном штабе чины под замком держат?
Оба рассмеялись. Видно было, что намек ничуть не обидел гостя. Он отшутился:
– У нас, господин генерал, быстро не продвинешься. Зато мы такой же дорогой выдержки, как доброе рейнское вино…
Подошел Гейнц:
– Господин оберст! Прошу вас в мою машину!
Оберст, Гейнц и Эльза заняли места в «хорьхе».
Беседа была самой общей. Эльза участвовала в ней почти машинально, внимательно вслушиваясь скорее в интонацию уставшего после нелегкого полета гостя из Берлина.
Подъехали к СД. Гейнц пригласил в свой кабинет, где уже собрались офицеры. После нескольких вступительных слов посланец генерального штаба перешел к положению на фронтах. И Эльзе стало ясно, насколько важно для советского командования задержать хотя бы на какое-то время эти проклятые дивизии… Когда оберст умолк, ему дружно зааплодировали. Он поднял руку, прося тишины.
– Господа! От того, как войска фюрера проведут кампанию, зависит все. Но их готовность к подвигу зависит во многом и от нас. Мы должны внести и свой вклад в общую победу!.. Спасибо, и до встречи,
Все разошлись. Остались только Гейнц, Эльза Миллер, оберст и трое офицеров, которых Гейнц представил:
– Ваша личная охрана, господин оберст.
– Хорошо. Но у меня просьба: пусть они охраняют меня незаметно, на расстоянии. Не надо привлекать внимания русских! Я прав, фрау Миллер?
– Мне трудно об этом судить, господин оберст. Не знаю, как конкретно организована система охраны, но в какой-то мере вы, конечно, правы.
– Господин оберст, охранять вас поручено мне, – вмешался Гейнц. – Я в ответе за вашу жизнь и за содержимое вашего портфеля! Охрана на расстоянии не надежна!
– Оберштурмбанфюрер! Если излишняя опека привлечет внимание врага, вас ожидают большие неприятности! Учтите это…
– О том, что меня ожидает, я предупрежден моим начальством! Прошу вас… Я отобрал лучших офицеров, по так как вы настаиваете на своем варианте, добавлю еще нескольких!
Оберст примирительно махнул рукой – ладно, ладно.,
– Номер в гостинице готов? Для меня и моего адъютанта?
– Так точно, господин оберст.
– Спасибо, оберштурмбанфюрер. Я благодарен вам. Пока у меня нет к вам вопросов. В гостиницу меня проводит фрау Миллер. До свидания.
В коридоре оберст, взяв Эльзу под локоть, спросил:
– Не хотите показать мне свои служебные апартаменты?..
– С удовольствием.
– Неплохо, – оценил он через несколько минут, оглядев кабинет Эльзы.
– Рада, что вам нравится, господин оберст.
– Ваш помощник станет нас подслушивать?
– О нет. Он абсолютно надежен.
– Мне по душе ваша убежденность. А я, увы, разучился верить своим подчиненным. Возраст… Или?..
Оберст опустился в рабочее кресло Эльзы. Она стояла перед гостем, точно школьница перед учителем. Он закурил сигарету.
– Фрау Миллер, перед вылетом сюда я беседовал с вашим непосредственным начальником. Штольц заверил меня, что подключит вас к моей охране. Вы, конечно, понимаете, что дело не во мне лично? Уже было несколько случаев исчезновения полномочных курьеров. Вместе с секретной документацией! Так-то… Поэтому генштаб вынужден требовать от всех инстанций серьезного отношения к охране полномочных курьеров и документов, находящихся при них.
– Вы можете быть спокойны! Прошу лишь об одном: не возить с собой большой охраны и согласовывать заранее маршруты, по которым нам с вами придется ездить. Понимаю, что это сковывает свободу передвижения, но…
– Безопасность стоит того. Согласен. Но я хочу, чтобы в СД не знали о том, что вы их дублируете.
– Не в моих интересах говорить об этом Гейнцу: если он узнает о дополнительной охране, то в силу своего дрянного характера может наделать глупостей.
– Ну что ж, тогда в отель.
– Я провожу вас. Гардекопф! – позвала Эльза громко.
На пороге возник обер-лейтенант.
– Мой помощник, господин оберст. Он составит нам компанию.
Они вышли из здания. Трое в штатском сопровождали их на расстоянии.
То, что оберега поселили на третьем этаже, не понравилось Эльзе. Здесь, в основном, жили эсэсовцы, но что-либо изменить она уже не могла, так как об этом было бы доложено Гейнцу и тот несомненно взял бы на заметку ее заинтересованность жильем важного гостя.
Администратор гостиницы открыл два номера, расположенные в середине коридора, В один из них провел гауптмана, в другой вежливо пригласил оберста. Осмотревшись, тот остался доволен.
– Что ж, комната уютная. И, кажется, здесь спокойно. Заносите вещи. В четыре часа я должен ехать в мотопехотную дивизию, – сказал он. – К тому времени объясните шоферу маршрут.
– Будет исполнено, господин оберст. Когда решите пообедать, мой заместитель проводит вас в ресторан «Викинг». Гардекопф живет в шестьдесят шестом номере на втором этаже.
Вернувшись в номер, Эльза горничной в нем не застала. Это насторожило ее. На столе и на тумбочке никаких следов записки или условных знаков не обнаружила. Почему Светлана исчезла, не предупредив? Через кого теперь передать данные о времени выезда оберста? Она решила немного подождать: как знать, может быть, через несколько минут все выяснится. Но время шло, Эльза успела привести в порядок прическу, просмотреть свежие газеты, а горничная все не появлялась.
Эльза растерялась, она не знала, как быть. Становилось все очевидней, что установленная в самый последний момент двойная система охраны оберста и его номера в офицерской гостинице, и без того хорошо охраняемой, заранее обрекала акцию на провал, а связную – на арест. Провал ставил под удар и ее, Эльзу Миллер. Что делать? Предупредить связную, отменить операцию – это был бы, наверное, самый простой выход. Эльзе сейчас казалось, что операция с самого начала плохо продумана, план грешил схематизмом, в нужной мере не предусматривал возможность изменений обстановки. Она была уверена также, что смогла бы как-то (как именно – это определила бы сама ситуация) найти доступ к документам и без помощи горничной. Эльза опять и опять возвращалась к одной мысли: разумнее всего отменить операцию. Но каким образом? Выходить на «Кустаря» – связного Вер-га – было поздно. Горничная по не объяснимым пока причинам исчезла. Двойная система охраны связывала Эльзу по рукам и ногам. В крайнем случае она смогла бы нейтрализовать охрану Гейнца. Но теперь возникла проблема с Гардекопфом и его, то есть ее, Эльзы, людьми.
Присела на край кровати. «Ты боишься, что провал связной «засветит» тебя? – спросила она у себя. – Да, боюсь. Слишком велика цена каждого шага, приведшего сюда, в абвер, слишком многое поставлено на карту. Куда больше, чем собственная жизнь. Подожди. А жизнь связной? Ее жизнь, пусть не имеющая такой «стратегической», как шутил Верг, ценности, но жизнь юная, полная надежд на будущее?. Все так, – убеждала она себя. – Но главное – бессмысленность подобного исхода: задача все равно останется нерешенной, кто-то должен будет опять, рискуя жизнью, пройти путь, который не сумела пройти она, Эльза Миллер… Но почему не сумела? Еще не все потеряно, еще есть время для действий».
Эльза решительно поднялась, вышла в коридор, как всегда беззвучно, плавным движением повернула ключ. Комната кастелянши была недалеко, у входа на лестничную площадку. К счастью, толстая, с узкими, вечно поджатыми губами ее хозяйка, гордящаяся своей принадлежностью к фольксдойчам, оказалась на месте.
– Где горничная? – резко и раздраженно спросила Эльза. – Я приказала ей убрать в номере. Но до сих пор ничего не сделано.
Кастелянша, хоть и никогда не видела Эльзу гневной, давно побаивалась строгой фрау из абвера, инстинктивно чувствуя за сдержанностью манер железную волю. Растерявшись, она не стала выдумывать благовидных причин для того, чтобы выгородить себя (выгораживать горничную – славянское отродье! – такое ей и в голову не могло прийти), и сказала правду:
– Фрау, я послала ее убирать номер на третьем этаже. Приехал какой-то важный господин из Берлина, при проверке белье показалось сырым, вот я и…
Эти слова прозвучали для Эльзы как приговор, подтверждающий ее самые худшие опасения. Сколько раз продумывался план проникновения в номер оберста, сколько вариантов – пусть и не самых лучших – было проиграно, сколько людей было задействовано для того, чтобы горничная могла изъять документы и передать их подполью, а сейчас все это оказалось несущественным, даже ненужным: все решил случай. Медлить было нельзя.
– Меня не интересует, кто убирает мой номер – вы или ваши подчиненные, – надменно оборвала она извинения кастелянши. – Меня интересует мое здоровье. Потрудитесь навести порядок. – И уже на лестничной клетке прошептала сквозь зубы, но так, чтоб кастелянша слышала: – Эти свиньи понятия не имеют о гигиене…
Эльза спустилась вниз. На улице, метрах в десяти, где парковались автомобили, стоял знакомый «мерседес» с уже «залеченными» ранами. Шофера в кабине не было, он околачивался у крайней машины, хвастаясь под хохот коллег своими успехами у девочек из кабаре. Чуть дальше, метрах в тридцати, под деревом, стоял автофургон, в кузове сидело несколько солдат. Шофер возился у открытого капота. Рядом разминал ноги незнакомый обер-лейтенант. Эльза окликнула любителя саморекламы:
– Ганс!
Водитель извинился перед приятелями, подбежал.
– Да. Фрау…
– Я вижу, у тебя веселое настроение… – произнесла Эльза с легкой иронией в голосе.
– Так точно, фрау Эльза. А что? Фрау занята, день сегодня жаркий, почему бы не поболтать о вечере?..
– Да, день сегодня жаркий, – согласилась Эльза. – Даже слишком… – Она сняла с головы пилотку, зафиксировав свое движение так, чтобы наблюдавшие за ней товарищи из группы «Кустаря» смогли прочитать сигнал. – Но рассчитывать на вечернюю прохладу еще рано. Смотайся в ресторан – надо на всякий случай заказать продукты в дорогу: колбасу, сыр, да ты сам знаешь – как обычно… После этого возвращайся – ты мне будешь нужен…
– Слушаюсь, – водитель открыл дверцу.
– Да, вот еще, – спохватилась Эльза, – чуть не забыла. Заедешь на рынок, к сапожнику, передашь обувь – пусть поставит набойки. Скажешь: фрау рассчитается, как всегда, щедро. И пусть поторопится, понял? – она протянула пакет.
Записка, спрятанная под стелькой, гласила: «Кустарю. Светлячок срывается. Подготовьте дубль: сегодня в 16,00 курьер поедет в мотопехотную дивизию. Маршрут – лесное шоссе. Конвой минимальный. Времени у вас – пять минут, навстречу пойдет дивизионный патруль. Милован».
Эльза медленно поднялась на третий этаж. Войдя в номер оберста, она похолодела. В комнате находились два младших офицера СД, Светлана и Венкель. Девушка стояла посреди комнаты, перед ней с портфелем в руках сидел на стуле Венкель.
Эльза презрительным взглядом окинула всех присутствующих.
– Гауптштурмфюрер! Развлекаетесь? А охраной оберста я буду вместо вас заниматься?!
– Фрау Миллер, мы не развлекаемся, а работаем! Вы неправильно поняли ситуацию!
– Я-то поняла! Втроем «работаете» с одной девчонкой. И кого же из вас она выбрала в процессе этой работы?
– Господина оберста! Эта особа зашла в комнату оберста якобы сменить скатерть, а завернула в нее портфель!
«Засуетилась, стала пороть горячку, не смогла открыть», – механически отметила Эльза. И подумала вдруг: «Все это, однако, смахивает на мышеловку». Но вид Венкеля, перепуганного и торжествующего одновременно, свидетельствовал об обратном.
– Она пыталась скрыться! Но мы наблюдали за номером! И ей не удалось похитить документы! Сейчас мы выясняем, кто ее сообщники. Она у нас заговорит. Кстати, фрау Миллер, поручите допросить это невинное создание Гардекопфу!
– Поручу! – ответила Эльза и спокойно спросила у связной: – Где был портфель, когда вы его взяли?
– Там! – связная указала на кровать.
– Положите его так, как он лежал!
Светлана положила портфель на кровать, прикрыла краем одеяла.
– Он лежал именно так.
– Хорошо, застелите стол!
Девушка выполнила приказание. Эльза внимательно огляделась. Вроде бы все на месте. Оберст не должен заподозрить, что здесь были посторонние.
– Хорошо, – она повернулась к офицерам СД: – Господа, попрошу покараулить эту бандитку в своем номере. Я правильно говорю, гауптштурмфюрер?
Венкель насторожился еще больше и, как загипнотизированный, послушно кивнул головой.
– Гауптштурмфюрер! – продолжила Эльза, когда дверь за уходящими закрылась. – Нельзя допустить, чтобы наш гость узнал о случившемся. За то, что вы ее поймали, Гейнц вас благодарить не станет. Наоборот, за то, что воровка оказалась в офицерской гостинице, уйдете рядовым на фронт.
– П-пожалуй… – растерялся Венкель. – Но горничная была вне подозрений! Ее не раз проверяли!
– Прикажите всем держать язык за зубами. Горничную доставьте в СД, но так, чтобы никто пока не заподозрил, что она арестована! Для гостиничного начальства мы придумаем версию. За эту ниточку, конечно, стоит потянуть. Но – без вашего обожаемого начальника. Господин оберст сейчас в ресторане. И, как сообщил мне по телефону Гардекопф, – они случайно там встретились – скоро будет здесь. Действуйте.
– До встречи, фрау Миллер! – грустно ухмыльнулся Венкель. – Приглашаю вас на допрос этой симпатичной воровки.
…Эльза остановилась у окна. Ей хорошо была видна улица, автофургон с переодетыми в немецкую форму партизанами. Спустя минуту на улице показалась Светлана и два офицера, которые вели ее под руки. Венкель шагал следом. Эльза не заметила, когда и кто подал команду. Без единого выстрела, пронзенные финками, эсэсовцы повалились на землю. Светлане помогли вскочить в грузовик. Секунда – взревел мотор, и фургон исчез.
Эльза облегченно вздохнула, но радоваться было преждевременно. Кто-то вышел из гостиницы, увидел на дороге истекающих кровью офицеров и Венкеля… Венкель, должно быть, что-то сказал. Фигура метнулась обратно – за помощью. Выбежали автоматчики. Загремели запоздалые выстрелы. Через несколько минут примчался грузовик с солдатами. В кузов забралось еще несколько немцев. И в это время откуда-то, похоже из подъезда напротив, ударили очереди. Били по скатам грузовика. Он рванулся, но тотчас резко остановился. Солдат с машины как ветром сдуло. Прячась за автомобилем, они открыли ответный огонь. Гауптман, руководивший боем, петляя и припадая к земле, кинулся к дому. Солдаты последовали его примеру. Многие из них не добежали, но те, кому удалось это, не обращая внимания на крики и стоны раненых, уже подбирались к подъезду, где спрятался подпольщик, прикрывавший отход партизан. Ухнула немецкая граната. Автомат умолк.
Эльза стиснула зубы: а жизнь этого человека – какова ей цена на весах стратегии и тактики? Чувство ненависти и чувство неискупимой вины переполняли ее душу, когда она вместе с другими постояльцами, услышавшими перестрелку, спускалась вниз. Буквально за несколько минут все вокруг изменилось. Пахло гарью. Слышались стоны раненых фашистских солдат. Их укладывали на носилки, перевязывали.
К месту происшествия отовсюду бежали привлеченные стрельбой военные. Миллер подошла к солдатам, сгрудившимся вокруг убитого партизана. Увидев женщину в офицерской форме, они молча расступились. Миллер придвинулась поближе. Он лежал ничком – обычный парень лет тридцати, широкоплечий, мускулистый…
Среди раненых, которым уже была оказана первая помощь, Эльза заметила Венкеля. Она наклонилась к нему. Венкель был ранен в грудь. Увидев Эльзу, превозмогая боль, криво улыбнулся:
– Теперь я понимаю, почему вы так рьяно взялись за подключение дивизий вермахта к борьбе с партизанами!
– Почему?
– Потому что вы лучше всех нас знаете, что такое партизаны…
– Вам нельзя говорить, Венкель! Лежите тихо. Быстрее к врачу! – приказала Миллер солдатам.
Откуда-то появился Гейнц, а вслед за ним и оберст с Гардекопфом. Увидев Миллер живой и невредимой, Гардекопф бросился к ней, позабыв на миг о своем подопечном. Оберст оттеснил его и спросил Эльзу:
– Что здесь происходит?
– Партизаны! Налетчики были переодеты в форму солдат вермахта.
Оберст повернулся к Гейнцу:
– Странно. Возле гостиницы, где живут немецкие офицеры, – партизаны! Средь бела дня… Партизаны!..
– Такого у нас еще не случалось, – хмуро ответил Гейнц.
– Я сейчас же должен позвонить в Берлин. Фрау Миллер, проводите меня в гостиницу.
– Слушаюсь, господин оберст!
– Кстати, Гейнц, как там моя охрана – готовы в дорогу? Я выезжаю, как и запланировал, – в шестнадцать.
– Господин оберст, может, завтра… В связи со случившимся…
– Нет, господин Гейнц. Сегодня. Я не меняю своих планов.
– Господин оберст, но сейчас без пяти пятнадцать, а мы еще не обсудили маршрут.
– Приходите минут через десять – обсудим.
Оберст, мрачный и злой, в сопровождении Эльзы направился к гостинице Разведчица понимала, что посланец генерального штаба весьма опасается и за собственную жизнь, и за содержимое портфеля. Только у себя в комнате, проверив, все ли документы на месте, он немного успокоился.
– Этот Гейнц явно взялся не за свое дело! Чтобы партизаны убивали средь бела дня! В самом центре города! Что вы скажете, фрау, в его оправдание?
– Господин оберст! Партизаны в этом районе очень сильны. В этом нет вины Гейнца. Он недавно переведен сюда. Он старается, но ликвидировать партизан очень трудно. Нужны большие силы, а у него их нет. Правда, сейчас к борьбе подключились отдельные части вермахта и появилась реальная возможность уничтожить бандитов…
– Что?! Вместо отдыха после кровопролитных боев наши солдаты должны рыскать по лесам и болотам? Фрау, я поражен. Здесь у вас творится что-то непонятное. Войскам отправляться на фронт, а они воюют с бандитами! О!
– Господин оберст, вы недооцениваете партизан. Предшественник Гейнца тоже считал их уголовниками и поплатился за это. Его вместе с заместителем нашли в постелях зарезанными…
– О, мой бог!.. Но солдаты прежде всего должны воевать с регулярной армией большевиков!
– Ваше счастье, что вы подошли десятью минутами позже, не то с вами было бы то же, что с Венкелем и этими двумя несчастными…
– Они набросились бы на меня?
– Партизаны хорошо разбираются в воинских званиях армии и СС. Понятно: оберст ценнее гауптштурмфюрера!
– Да, вы заставили меня пожалеть о том, что я решил провести инструктаж на месте. Вызвать генералов сюда? Но я не из трусливого десятка. Кстати, маршрут, по которому я буду ехать в мотопехотную дивизию, выбрали вы?
– Да. Туда есть две дороги. Одна – в объезд. Другая – прямая, но через лес.
– Я поеду по объездной?
– Нет, по прямой. Она под контролем у мотопехотной дивизии. Там патрулируют бронетранспортеры с солдатами. После того как партизаны обстреляли мой «мерседес», дивизия взялась за партизан серьезно. Объездная же дорога не охраняется. Решайте сами… Сегодняшний случай убеждает, что партизаны нападают там, где их не ждут.
– Хорошо, поедем по прямой. Охрану брать слишком большую, повторяю, не следует. Вы согласны со мной?
– Да. Шесть мотоколясок с пулеметами…
– Да, – кивнул оберст. – Но где же Гейнц?
Тотчас появился запыхавшийся Гейнц, будто ждал этих слов за дверью.
– Прошу простить, господин оберст, очень неприятная история.
– Ничего… У вас еще будет время разобраться в ней. Вы хотели решить вопрос о моей охране? Шесть мотоколясок с автоматчиками, я думаю, достаточно.
На этот раз Гейнц не спорил.
– Будет выполнено. В пятнадцать пятьдесят мой «хорьх» с шофером и двумя офицерами подъедет к гостинице. Шесть мотоколясок будут сопровождать вас…
Гейнц вышел. Эльза поднялась с кресла:
– Я могу идти, господин оберст?
– Да, вы свободны, фрау. Прошу вас к шестнадцати часам ко мне!
Все складывалось благополучно. До отъезда оберста еще оставалось время. Эльза поднялась к себе, отдохнула, проанализировала ситуацию. Она осталась без связной, но была довольна, что Светлану удалось спасти. Волновало другое: успел ли «Кустарь»? О многом передумала Эльза в эти недолгие минуты, но о том, что ее ожидает, и не догадывалась.
В точно назначенное время она постучалась к оберсту.
Он уже ждал ее с портфелем в руке.
– Как видите, я готов. А вы?
– Что я? – удивилась Эльза.
– Разве я не сказал вам, что вы едете со мной? – в свою очередь удивился оберст. – У Гейнца неприятности, сопровождать меня он не может. С вами мне будет спокойнее и приятнее… Людей своих не трогайте. Или вы боитесь партизан? – пошутил он.
– Я никого не боюсь, господин оберст! Но вам следовало предупредить меня. Я должна переодеться.
– Прошу извинить. Я не подумал. Но уже нет времени. Нам пора… Мотоциклисты, шофер и офицеры ждут нас…
Произошло то, о чем Эльзе не раз говорил Манодзи: в жизни разведчика бывают моменты, когда он сам обязан принимать серьезные решения. Никто не в силах предвидеть всех неожиданностей в его сложной работе. Сегодня впервые у Эльзы сложилась подобная ситуация. Ей необходимо ехать с оберстом, даже если ее ожидает смерть.
– Я готова…
Машина тронулась. Три мотоколяски ехали впереди, еще три – сопровождали сзади.
Въехали в лес. Для Эльзы он стал памятным… Мотоциклисты перестроились, окружив машину тесным кольцом.
Эльза приблизительно знала место, где поджидают партизаны. Она понимала, что, учитывая провал связной, нападение будет подготовлено тщательно, с учетом даже самых неожиданных ситуаций. Сегодня документы должны быть захвачены. Она расстегнула кобуру и передвинула ее ближе к пряжке ремня. Офицер охраны, оттянувшись, заметил ее приготовления и положил автомат на колени.
Проехал грузовик с солдатами мотопехотной дивизии. Оберст повернулся к Эльзе.
– Фрау Миллер, вы правы, дорога охраняется. Долго нам еще?
– По лесу минут двадцать…
– Надеюсь, генерал догадается пригласить нас на ужин…
– О, господин оберст! Нам засветло надо возвращаться. Ночью эта дорога опаснее, чем днем…
Неожиданно что-то резко ударило Эльзу в голову, и она потеряла сознание. По автомобилю и мотоциклам с обеих сторон застрочили автоматы. Один из мотоциклистов буквально на одном колесе развернулся и помчался обратно, выбросив на крутом повороте мертвого пулеметчика. Вся операция длилась не больше трех-четырех минут. «Хорьх» врезался в орешник, мотоциклы лежали в кювете. Отовсюду к автомобилю бежали партизаны. Первым добежал капитан Петренко. Он рванул на себя дверцу, к его ногам повалился мертвый оберст. Капитан выдернул из его рук портфель, протянул майору.
– Обыщите машину! Надо уходить, через несколько минут мотоциклист приведет сюда патруль! – прозвучала команда.
Петренко заглянул внутрь и отпрянул: Лиза!!!
– Что?! – майор бросился к машине. На заднем сиденье полулежала Лиза Миллер-Петренко. Лицо и плечи девушки были в крови. Ее вытащили из машины. Иван припал к ее груди – сердце молчало…
– Есть пульс? – спросил майор, уже ни на что не надеясь…
– Немцы! – резко крикнул кто-то из партизан.
Четыре грузовика на полном ходу выскочили из-за поросшего березняком пригорка, тормозя, рассыпая цепи мотострелков. Иван подхватил Лизу на руки, понес. Отстреливаясь, группа захвата отходила в лес. Тело Лизы не было тяжелым, но все же сковывало движение Петренко. Иван отстал. Майор оглянулся, передал портфель кому-то из своих людей, вернулся к Ивану. Огрызнулся короткой автоматной очередью по наступающим.
– Давай помогу!..
Иван упрямо мотнул головой.
Бой странным образом переместился куда-то в сторону к вскоре затих.
– Мы отстали от наших, – майор зло сплюнул, остановился, вслушиваясь.
Слова его доходили до Ивана как сквозь вату. Осторожно положил Лизу на мягкий мох. Сел рядом, склонился над женой.
Наступила тишина, но чувство опасности не покидало майора. Он огляделся, пытаясь сориентироваться. И вдруг заметил, как шевелятся кусты. Мгновение спустя в просветах между кустарником мелькнули зеленые пятна фашистской формы. Предупреждая события, майор нажал на спусковой крючок. Фашистские пули защелкали по листьям одновременно с его очередью и тут же иссякли.
– Иван! – позвал майор, недоумевая, почему молчит автомат Петренко. Оглянулся и все понял: вражеская очередь бросила капитана на землю рядом с телом жены. Майор еще раз полоснул по кустам, кинулся к Ивану. На груди капитана гимнастерка наливалась кровью. Он был без сознания. Не колеблясь, майор взвалил его на плечи и потащил в глубь леса…
…Через несколько минут на поляну выскочили немцы. Увидев на земле мертвую женщину-гауптмана, кто-то из солдат крикнул:
– Господин лейтенант, сюда! Здесь фрау офицер!
Лейтенант сразу опознал ее – видел, когда приезжала к ним в дивизию. Красивая женщина запомнилась ему. Подозвал унтер-офицера:
– Соорудите носилки – и срочно в город! Может, удастся спасти…
Эльзу подняли и понесли к автомобилю. Унтер-офицер приказал наломать ветвей и соорудить в кузове подобие ложа, Эльзу уложили на ворох зелени. Четверо солдат разместились вокруг нее, унтер-офицер сел с шофером…
У города им встретилась колонна грузовиков с солдатами, видимо, поднятая по тревоге.
Подъехали к зданию СД. Гардекопф, Заммерн и Гартман были у себя. Весть о нападении на конвой уже дошла до них. Но никто не подозревал, что там находилась Эльза Миллер.
– Я привез фрау Миллер… Мне кажется, она еще жива…
Гардекопф выскочил на улицу, к Эльзе. У грузовика толпились сотрудники СД. Обер-лейтенант грубо растолкал всех, взобрался на кузов:
– В госпиталь! – закричал, колотя по кабине кулаком.
Автомобиль рванул с места.
Во дворе госпиталя Заммерн и Гартман подали Эльзу соскочившему на землю Гардекопфу. Он бережно взял ее, как ребенка, и на вытянутых руках, стараясь не сделать ни единого резкого движения, понес в помещение. Ударом ноги распахнул дверь в операционную!
– Врача! Срочно!
Высокий, тощий хирург в окровавленном халате зашипел:
– Немедленно уходите… Убирайтесь! Я занят. Я оперирую…
– Заммерн, заткни ему глотку! – бросил Гардекопф.
Заммерн рывком усадил хирурга на табурет. Гартман вытащил из кобуры парабеллум. Врачи и сестры в операционной испуганно шарахнулись от трех офицеров, бесцеремонно ворвавшихся в госпиталь. Гардекопф осторожно опустил Эльзу Миллер на свободный стол посреди операционной:
– Делайте все, что надо! Иначе я перестреляю вас…
После короткой паузы хирург приказал:
– Проверьте пульс!
Женщина-врач взяла Эльзу за руку, помолчала, затем сказала:
– Пульс прощупывается… Слабый… – и попросила офицеров выйти.
По коридору Бастовали люди в белых халатах. Спустя некоторое время в операционную вошла группа врачей во главе с начальником госпиталя. Еще через минуту появилась сестра. Стала спиной к двери:
– Господа, сюда входить нельзя. Операция началась.
– Мы подождем на улице.
Когда прошел час тягостного ожидания, Гардекопф не выдержал:
– Надо срочно звонить в Берлин!
В это время к госпиталю подкатила мотоколяска, водитель доложил Гардекопфу:
– Застрелился господин Гейнц!
Гардекопф остолбенел.
– Отвечать побоялся… Заммерн, срочно на берлинский провод! Или нет, лучше я сам…
Из дверей госпиталя выглянула медсестра:
– Господин обер-лейтенант, вас зовет начальник госпиталя.
– Фрау Миллер жива. Но состояние ее крайне тяжелое. Нужен самолет. Ее необходимо срочно отправить в Берлин, – сказал начальник госпиталя. – Я дам врача и сестру для сопровождения.
– Можно из вашего кабинета позвонить в столицу?
– Прошу…
Гардекопф попросил телефонистку соединить его с управлением абвер-заграница, пригласить штандартенфюрера Штольца. К счастью, тот был на месте.
– Штольц слушает!
– Господин штандартенфюрер, докладывает Гардекопф. Автомобиль оберста генштаба и фрау Миллер обстрелян партизанами. Оберст погиб. Фрау Миллер тяжело ранена. Ее надо срочно отправить в Берлин.
– Документы оберста?..
– Их захватили партизаны…
– Где Гейнц?
– Застрелился!
– Ясно… – было слышно, как Штольц что-то вполголоса приказывал адъютанту. Затем произнес: – Миллер немедленно на аэродром! Останетесь за нее.
– Позвольте мне сопровождать фрау.
Штольц помолчал, видно, раздумывая.
– Хорошо, по прибытии в Берлин позвоните мне с аэродрома, – согласился после паузы.
Во дворе на Гардекопфа вопросительно уставились Гартман и Заммерн.
