355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Золотько » Всеволод Залесский. Дилогия » Текст книги (страница 33)
Всеволод Залесский. Дилогия
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 21:14

Текст книги "Всеволод Залесский. Дилогия"


Автор книги: Александр Золотько



сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

– Почему нет? Ты ведь сказал, что это ликвидация, очистка мира от мусора… – Орлов подмигнул, но взгляда с пальца комиссара не отвел. Он привык серьезно, даже очень серьезно относиться к оружию в руке своего друга детства. Бывшего друга. – И так и так мне кранты, как говаривал один революционный матрос… Если просто так стоять – шансы почти нулевые, если прыгнуть – они многократно вырастут…

– Прыгай, – пригласил Корелин. – Тут – два метра. Один бросок. Давай.

Орлов улыбнулся:

– Если ты не возражаешь, я лучше внезапно. Ты же не сию секунду стрелять собрался…

Выстрел, пуля свистнула возле самого уха Орлова и ушла куда-то в небо.

– Ч-черт… – Орлов поднес пальцы к левой щеке. – Ты дурак, что ли?.. Сейчас же прибегут парни…

– Не прибегут – моих больше. И оружия у моих больше. И Никита, если что, стрелять будет в твоих, а не в моих…

Орлов прислушался – к ним никто не бежал, никто не кричал. Но и стрельбы не было, что не могло радовать.

– Твои моих под прицелом держат? – спросил Орлов.

– Вроде того. Я их, пока мы до острова добирались, проинструктировал, чтобы без нервов, решительно, но без лишней жестокости, – сказал Корелин. – А ты расслабься, Данила. Присядь вот на пенек, только… Мы же с тобой вместе этот урок проходили, о броске после полуприседа, когда ножки согнуты, мышцы напряжены и возникает соблазн прыгнуть… Я выстрелю, ты не сомневайся.

Орлов присел на вертикально торчащий из земли обломок пальмового ствола.

– Ножки мы вытянем вперед, – подсказал Корелин. – А руки держим за головой.

– Я упаду, – предупредил Орлов. – Мне неудобно. Заднице больно.

– Потерпишь, я быстро…

– Вот это и пугает, – вздохнул Орлов. – Почему просто не убил? Знаешь, сколько народу полегло из-за желания поболтать перед ликвидацией? Я лично двоих на этом поймал.

– Меня не поймаешь.

Корелин нащупал ногой пенек у себя за спиной.

– Ты аккуратнее. Пенек неширокий. Свалишься, на спуск нажмешь и из вредности пулю мне в живот.

– Неплохая идея, – Корелин сел. – Ладно, поболтаем. Насколько я понял, ты побывал у Сталина после меня…

– Да. Я ждал твоего ухода в кабинете возле приемной. Ты ушел, меня вызвали. Мы пообщались с Хозяином, я забрал папку и вышел. Потом еще сделал несколько дел, вернулся в прошлое как раз к твоему разговору с Домовым у тебя в кабинете. Потом забрал Чалого и ушел сюда. С этими воронками приходится метаться по времени туда-сюда, пытаясь выйти поближе и во времени, и в пространстве. Знаешь, чтобы попасть к тебе, я вначале вышел через воронку в Сокольниках на Аляску в пятнадцатый век, потом бросок на почти двадцать верст к следующей воронке, потом выход ко мне на Базу, потом воронка в пампасы девятнадцатого века, благо вторая открылась не слишком далеко, и вот через нее уже сюда. А ведь мог без всей этой суеты добраться сюда вместе с тобой, от Речного вокзала столицы нашей Родины…

– Ты неправильную интонацию выбрал, Данила, – спокойно сказал Корелин. – Не нужно этих подробностей, со мной в искренность играть не стоит.

– Но время-то тянется? А это время моей жизни. Быстрее перейдем к интересующим тебя вопросам, быстрее я уйду на тот свет. Не так?

– Так. Мы, кстати, где?

– Шестнадцатый век, Малые Антильские острова. На всякий случай – обратная воронка откроется прямо в бухте. На линии от левой входной скалы до вершины горы. Когда меня пристрелишь, возьми часы. С часа пятнадцати дня завтра до часа двадцати восьми. В кармане гимнастерки, в левом, карта и план задания… Порядок выполнения: убить меня, провести операцию, вывести корабль и людей в точку открытия воронки, уйти. Для этого твой катер, собственно, и нужен. Помнишь, что при переходе нужно двигаться? Вот и корабль на тросе подтянете. Конечная точка путешествия – База. У нас там очень удачно есть озеро. Большое и глубокое. Вот туда и прибудешь. Приоритеты – корабль с грузом, потом жизни личного состава. Но минимум двое нужны, чтобы увести корабль. Один на катере, второй на руле корабля. Ну, в инструкции все написано.

– А теперь ты даже как-то торопишься…

– Не-а… Я демонстрирую желание говорить, отдать информацию. И ты, произвольно или не очень, втянешься в разговор. Я ведь настроен на общение. Сколько всего ты сможешь узнать…

– Ты рассказал Сталину о его сыне… Он и вправду умрет?

– Он не станет предателем. Я в этом поклялся, и Сталину этого хватило.

– А мне чего должно хватить? Ты обещал рассказать мне о моем сыне. Кто виноват в его смерти и где он похоронен.

– Да. И ты сам все сможешь узнать. Сразу после операции. Я передам тебе власть, дела, планы, контакты и все остальные игрушки. И ты будешь играть, сколько захочешь. И узнаешь все, что пожелаешь. Кстати, ты обратил внимание на то, как нервничал Сталин? Полагаешь, это он от злости? От обиды на твою бестактность?

– Он тебе жаловался на меня? Он? На меня? Тебе?

– Нет, конечно. Но он тебе наверняка рассказывал об Уэллсе. И наверняка попытался объяснить что-то о себе. О своих мотивах… Полагаю, он хотел хоть как-то подготовить тебя к знакомству с его, Сталина, настоящей жизнью. Если ты знаешь, что твой собеседник скоро сможет увидеть тебя в любой, даже самой неприятной ситуации, стать свидетелем поступка, о котором ты жалеешь и хотел бы, чтобы поступка того вообще не было, – ты ведь попытаешься дать понять своему собеседнику, что на самом деле ты не такой плохой, как может показаться на первый или второй взгляд… попросить оценивать твою жизнь и твои поступки не по внешнему – кровавому и грязному, а по внутреннему, по тому, что ты хотел сделать, по тому, из-за чего и с какой целью – высокой, конечно, – ты это все совершал… Наверное, и Сталин попытался. Было?

– Он сказал, что всех «попаданцев» нужно сразу расстреливать. А тебе он сохранил жизнь потому, что ты спас Москву…

– Хотя до того времени ты считал, что Москву спас Власов и сибирские дивизии, – подхватил Орлов. – Так они Москву и спасли, честное слово. И мороз. И мужество Красной армии, и полководческий гений наших военачальников. И мудрое руководство партии большевиков… Ну и я немножко. Убери одну из составляющих – и все обрушится.

– Особенно если убрать тебя.

– Нет, сейчас уже можно. Сейчас от меня вроде бы ничего такого особо важного не зависит. С этой операцией ты и так справишься, без моего участия, если что. Можешь не стесняться. Но мы ведь сейчас не об этом? Или об этом? Это все, что ты хотел у меня спросить? Про Москву? Так извини, это трудно вот так объяснить, на ходу. Но ты сможешь все сам увидеть. Во всяком случае – ознакомиться с документами. Жаль, что об этом никто и никогда не напишет книгу. Или все-таки напишет? Может, я сойду с ума и подскажу кому-нибудь…

– Сидеть! – приказал Корелин, увидев, что Орлов попытался опустить руки.

– Заметил… – печально покачал головой Орлов. – А ведь совсем чуть-чуть осталось…

– Совсем чуть-чуть, – подтвердил Корелин. – Знаешь что…

– Что?

– Я вышел из кабинета Сталина с мыслью набить тебе рожу. Пока ездил к себе в Центр, пока разговаривал с людьми, пока вместе с теми, что решили ехать со мной…

– Ехать? Ты им что сказал, Женечка?

– Не твое дело. Сказал, что новая техника и секретная база… Не так сказал?

– В общем, так. Особенно про базу. Можно я посмотрю на часы?

– Нет.

– Когда стемнеет, вы замучаетесь пулеметы расставлять, имей в виду. И лучше бы их пристрелять засветло. Ну, что смотришь на меня будто в изумлении? Ты же в ящики заглядывал, не мог не заглянуть. И видел «ДШК» и патроны. И снайперские винтовки тоже видел. С оптикой поставь, кстати, Никиту и Ставрова. На пулеметы – Малышева и кого-то из своих. Ты же оружейников захватил. Дятла и остальных?

– Да, захватил.

– Вот и прекрасно. Так что, заканчивай со мной, так или иначе, и берись за работу.

– Это настолько важно?

– Наверное… Полагаешь, я бы обрек на смерть три сотни ни в чем… ну, или почти ни в чем не повинных людей? Нет, я понимаю, что ангелов в этих местах нет, и в обозримом будущем не будет, но… – Орлов вдруг посерьезнел, и Корелин заметил, наконец, что глаза у того наполнены печалью. Настоящей, неподдельной. – В общем, и моих ребят тоже жалко. Они ведь не убийцы… А боя – не будет. Не должно быть боя. Только убийство. Если упустить момент, то… И груз нужен в целости. Это тоже понятно?

Корелин подбросил пистолет на руке, словно прикидывал, а не запустить ли им куда подальше. Словно жег ему руку этот пистолет.

– Никак передумал? – спросил Орлов.

Корелин молча поднялся и пошел к пляжу, на котором люди из его Центра держали под прицелом людей Орлова.

– Отбой! – крикнул Корелин. – Отбой! Все поступаете под командование подполковника Орлова.

30 октября 2011. Украина

Добрый Евграф Павлович даже разрешил Богдану наблюдать процесс перехода.

Воронка открывалась в Центральном парке, на боковой аллее, сразу за строящимся новым аттракционом.

– Вы все запомнили? – спросил Евграф Павлович, прекрасно понимая, что все парни запомнили, а если и забыли, то посмотрят на врученные генералом инструкции. Там все было очень доступно изложено: место выхода, время, цель, воронка отхода, запасной вариант. Кстати, запасной вариант был не то чтобы очень удобный. Для того чтобы выйти к другой воронке, нужно было ждать три недели и попасть в Карпаты, в район деревни, название которой Севка никогда раньше и не слышал. В общем, получалось, что лучше им с Костей обернуться вовремя и, выполнив задание, быть через тридцать минут у воронки.

Еще Евграф Павлович вручил парням оружие. Встал из-за кухонного стола, прошел к вешалке и достал из карманов своей дубленки два «вальтера» «П-38» и два запасных магазина.

Богдан присвистнул, рассматривая пистолеты, которые старик положил перед Костей и Севкой, а потом присвистнул еще раз, увидев, КАК парни разбирают «вальтеры», продолжая при этом вести разговор и не глядя на свои руки.

– Это да, – сказал Богдан. – Это впечатляет.

Севка удивленно посмотрел на него, не сообразив сразу, по какому поводу восхищение, потом вздохнул, дослал патрон в патронник, поставил пистолет на предохранитель и аккуратно положил на стол.

Евграф закончил инструктаж.

– А вначале звучало так, словно мы будем спасать мир, – невесело усмехнулся Севка. – А вопрос всего лишь в деньгах…

– Не всего лишь, а в больших деньгах, – поправил его генерал. – В очень больших. Если я ничего не путаю, пятнадцать миллионов этих ваших гривен – деньги немаленькие.

– Немаленькие, – подтвердил Богдан. – Почти два миллиона баксов… долларов, в смысле.

– И четыре человеческих жизни, – напомнил зачем-то Севка.

– Это что-то меняет?

– Нет, наверное, – медленно проговорил Севка. – Четыре жизни, десять жизней… Какая разница? Но потом мы… я могу считать себя свободным? Больше ко мне никто не придет? А если придет, то я смогу просто так послать к чертям собачьим?

– Да, – коротко ответил Евграф Павлович. – Только вы внимательно выслушаете меня перед расставанием и примете…

– Нет, спасибо. Я уже принял…

– Не нужно спешить.

– А где это все будет происходить? – спросил Богдан, заглянув в листок со схемой. – В каком городе? У нас или?..

– А какая разница? – улыбнулся Костя. – Мы входим-стреляем-уходим, воронка всего в ста метрах на входе и еще в ста метрах на выходе… Тут главное – темп.

– А куда вы выйдете потом? – не унимался Богдан.

Костя и Севка посмотрели на Евграфа Павловича.

– В нужное время и нужное место, – ответил старик и встал. – Не ошибетесь. И нам уже пора, как я полагаю. Вы своих парней отпустите, наверное, Богдан. Тех, что во дворе. Пусть себе едут по домам, нечего им мерзнуть…

Богдан оделся и вышел.

– И еще, – сказал Дед, когда дверь за Богданом закрылась. – Что касается следующего задания. Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Давать ответ сразу не нужно, но когда вы закончите эту операцию, ответ уже должен быть готов.

Севка выслушал задание молча, лишь пару раз искоса бросил взгляд на Костю. Тот смотрел на лежащий перед ним пистолет и тоже молчал. Было видно, что молчание дается нелегко, но Костя справился.

– Такие дела, мальчики, – печально сказал Дед. – И никто, кроме вас…

– А сразу с этого начать можно было? – спросил Севка. – Не играть в психологию, а тупо объяснить, что мы в глухом углу и что…

– Нет. Вы должны были принять решение. И снова его принять. И снова. Даже после выполнения второго задания у вас будет выбор. Настоящий выбор, не отягощенный личными обстоятельствами.

– Морковка все дальше, – сказал Севка. – И кто даст гарантию, что ее снова не отодвинут?

– А кто даст гарантию, что нас не будет ожидать засада? – вмешался Костя. – И что там будет четверо, а не полтора десятка? И что, в конце концов, воронка на выход откроется? Понимаешь, Сева, тут как в религии – вопрос веры. Ты веришь начальнику или нет? Я Деду верю.

Севка пошел в коридор.

Они с Костей оделись в осенние куртки, выходить им предстояло в октябрь, а тот, по словам Деда, был – будет – сухим и жарким. Пока добирались до парка – замерзли.

Богдан протянул на прощание руку, Севка ее пожал и пошел к куче строительного мусора. Остановился, посмотрел на часы, которые ему вручил Евграф Павлович.

Через минуту.

Старик стоял, подняв руку над головой, рядом с ним топтался Богдан, оглядываясь по сторонам в ожидании появления той самой загадочной воронки.

– А Дед его завербовал, – тихо сказал Костя. – Красиво, аккуратно, незаметно для самого Богдана. Теперь у Евграфа Павловича будет резидент в этом времени… Если ты вдруг сюда не вернешься.

– А ты вернешься? – спросил Севка. – Или пойдешь на эту их Базу? И станешь носиться по временам и весям, делая то, что у тебя получается лучше всего.

– Делать людей счастливыми?

– Убивать.

– Но кому-то же нужно это делать? И многие будут счастливы, если я возьму эту работу на себя, – сказал Костя. – Я делаю работу и даю возможность кому-то не знать, как это страшно – лишать жизни себе подобного.

– А говорил…

– Что говорил? Что у меня хорошо получается убивать? Так ведь получается. Если ты что-то делаешь, делай это хорошо. И поверив человеку – продолжай верить. Иначе как жить?

– «Жизнь дается один раз…

– …и прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы», – закончил Костя. – Николай Островский.

– «…и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво». Антон Павлович Чехов. Почувствуйте разницу, – Севка помахал рукой Богдану и шагнул вперед.

Костя – вместе с ним.

Разом стало темно. Душно и жарко.

Севка расстегнул куртку, оглянулся.

– Дом на отшибе, – прошептал Костя. – Во дворе нет собаки. Четверо…

– Три мужчины и женщина, – сказал Севка. – Пошли?

– Хочешь, я ее?..

– Как получится, – ответил Севка мертвым голосом. – Не заморачивайся. И не забывай, что они вооружены. Я тебе об автомате Калашникова рассказывал? Вот, заодно и познакомишься.

Они бесшумно подошли к дому. Забор вокруг него был давно не крашен, но доски держались крепко. Дед сказал, что поверху ничего нет, можно спокойно перелезать. И еще сказал Дед, в течение пяти часов, до шести утра по местному времени, никто к дому приближаться не будет. А до остальных строений деревни – далеко. Стрельбу в закрытом помещении, скорее всего, никто не услышит.

Окна в доме были темными.

Все правильно, люди в доме должны спать. Это Дед тоже твердо гарантировал.

Входная дверь была обита дерматином, располосованным крест-накрест и заклеенным скотчем.

– Как входим? – одними губами спросил Севка.

– Тихо входим, – так же бесшумно ответил Костя, присел на корточки перед дверью. – Замок тут плевый, Дед мне сказал, что можно открыть булавкой…

– У тебя есть булавка?

– У меня есть инструмент, – что-то тихонько звякнуло, потом раздался щелчок. – Таким вот образом…

– Это когда тебе Дед его передал? – Севка достал пистолет, осторожно снял его с предохранителя.

– Когда нужно, тогда и передал… – Костя потянул дверь на себя, медленно-медленно. Петли еле слышно заскрипели. – Ты можешь подождать здесь…

– Пошел ты… – Севка боком проскользнул в дом и замер в темноте.

От судьбы не уйдешь. Он вот так же вошел в дом Михаила Альбертовича, готовый убивать, но смог удержаться. Смог убедить себя, что убивать не нужно. И вот теперь… Он снова попал в чужой дом и снова готовится убивать. Только на этот раз…

Воняло чем-то рвотно-кислым, сыростью, заплесневелой одеждой. И еще чем-то химическим.

Костя тронул Севку за плечо, наверное, хотел отодвинуть в сторону, но Севка двинулся вперед, к внутренней двери тамбура.

– Там засов, – напомнил Костя. – За нами я дверь прикрыл.

Севка взялся за дверную ручку.

Будет смешно, если она оторвется, а дверь останется закрытой. Вот тогда и похохочем…

Севка напрягся. Костя отошел в сторону, чтобы ворваться внутрь, когда дверь откроется.

– Просто убить, – сказал Севка.

– Очень просто, – сказал Костя.

Какого черта, обругал себя мысленно Севка. Там, за дверью, – не люди. Твари, животные. Они занимаются торговлей наркотиками. Они убивают. Что они еще делают? Инкассаторов они убили. Тоже, кстати, четверых.

Не нужно себя взвинчивать, нужно просто войти и выстрелить несколько раз. Дважды. И дать возможность Косте сделать два выстрела. И все…

Севка медлил, но Костя его не торопил. Он понимал, что ощущает сейчас Севка. Костя, в отличие от Севки, Деду верил. Дед не станет требовать чего-то недостойного. Если дед сказал, что надо, то…

– Три-два-один… – прошептал Севка и рванул дверь на себя.

Изо всей силы, так, что в левом плече что-то хрустнуло. Дверь с грохотом распахнулась, Костя бросился вперед.

Кухня и две комнаты. Дом совсем маленький. Двое спят в большой комнате, двое: мужчина и женщина, – в маленькой.

Один спящий храпел, второй еле слышно посапывал носом. Воняло перегаром и старой, давно не чищенной пепельницей.

Костя вдоль стены скользнул к двери в маленькую комнату. Не нужно Севке сталкиваться с женщиной. Не нужно…

Храп прервался.

– Какого? – громогласно спросил мужчина, садясь на постели. – Что такое?

Костя толкнул дверь в спальню. Закрыто. Костя толкнул сильнее.

– Твою мать! – заорал мужик, вскакивая с кровати. – Да я тебя!..

Севка выстрелил дважды. Потом еще раз, уже в падающего. И дважды в того, что лежал на диване. Тот даже понять не успел, что происходит. Поднял голову и получил пулю в лоб. Две пули, хотя вторая была лишней.

Костя ударил в дверь плечом, засов, наконец, отлетел, Костя удержался на ногах и шарахнулся в сторону. Автоматная очередь вылетела из дверного проема, пули простучали по стене.

– Такие дела, – пробормотал Севка, падая на пол, – такие дела…

Автомат стрелял не переставая, пули терзали стену, разнесли в щепу гардероб. Стрелок шел, кромсая автоматным огнем темноту перед собой. Сейчас он подойдет к двери и сможет стрелять по всей комнате. И тогда…

Костя выстрелил снизу, ужом скользнув по полу под выстрелы. Восемь патронов, быстро, будто очередью.

Автомат замолчал, что-то лязгнуло. И что-то тяжелое упало, зацепив стол. Севка оттолкнулся от пола, как при низком старте в спринте, бросился вперед.

Костя, откатившись в сторону, перезаряжал пистолет, а Севка влетел в комнату, все еще ничего не видя после выстрелов, кроме ярких цветных пятен. Он не успел выпрямиться во весь рост, и это его спасло.

Выстрел прогремел справа, пуля ударилась в противоположную стену. Севка выстрелил, целясь под вспышку. И еще раз. И еще раз, уже ниже, услышав, как кто-то то ли вскрикнул, то ли громко застонал.

Замер, продолжая целиться в сторону кровати и светлого пятна постели.

– Свет! – сказал Севка. – Включи свет.

Костя нащупал выключатель.

От судьбы – точно не уйдешь.

Крупный мужчина в трусах и майке лежал посреди комнаты. Автомат – «АКС-74у» – валялся рядом. Две дырки на майке. Глаза открыты, но уже ничего не видят.

А на кровати лежала женщина. Она завалилась на бок, но пистолет из руки так и не выпустила.

– Забираем деньги и уходим, – сказал Костя.

– Да, – кивнул Севка, не сводя взгляда с лица убитой. – Давай…

– Ты меня слышишь? – Костя тронул Севку за плечо. – С тобой все нормально?

– Со мной? Да, со мной все нормально. Она меня чуть не достала…

– Не достала же…

Костя еще хотел сказать, что получилось даже лучше, чем он ожидал. Не пришлось убивать безоружных, но, оглянувшись на большую комнату, промолчал.

Какая разница по большому счету, успели они схватиться за оружие или нет? Оно у них было. И они применили его без раздумий. И если бы Севка не выстрелил первым, то…

– Я заберу деньги из тайника, – сказал Костя.

В тайнике под диваном, помимо четырех сумок с деньгами, оказалось еще несколько пакетов с белым порошком, несколько цинков с патронами и четыре «АК-74».

– Время, – сказал Костя, вытащив сумки на середину комнаты. – Через тридцать минут мы должны быть у воронки.

– Мы успеем, – сказал Севка.

И они успели.

В поселке было тихо, даже собаки не лаяли. Костя, выходя, погасил за собой свет, забрал со стола ключи и закрыл, выйдя на крыльцо, входную дверь. Вытер ключ подкладкой куртки и выбросил его через забор, в сторону пустыря.

Воронка должна была открыться в овраге.

Туда они тоже добрались без приключений. Севка молчал, и Костя решил его не беспокоить. Еще успеют поговорить, если что.

Севка здесь, в своем времени, был совсем другим. Если там, в сорок втором, он был собран и деловит, то здесь… Здесь он будто что-то обдумывал все время, будто в чем-то сомневался и пытался себя убедить. Пытался и не мог.

– От начала оврага пятнадцать метров, – сказал Костя.

– Не спешите, – прозвучало из темноты. – Успеете.

Севка вскинул пистолет, но, узнав голос, не выстрелил.

Евграф Павлович осветил себя фонарем.

– Рад, что у вас все получилось.

– Значит, прекрасно могли обойтись без нас? – осведомился Севка. – И просто нужно было нас снова макнуть в дерьмо, прежде чем пустить на Базу?

– На Базу вы не пойдете, – сказал Дед. – Эта воронка на Базу не идет. Я принес вам вещи. Переоденьтесь. Деньги оставите здесь, я ими займусь.

– Значит, снова обман?

– Да какой обман? Обстоятельства. Ничего, кроме обстоятельств. Вы же прекрасно понимали, что придется вам это сделать. А потом…

– Снова потом?

– Понимайте, как хотите. Вот одежда, вот оружие, – луч фонаря скользнул по армейским вещмешкам, стек по воронению стволов. – Карта с пометками – в полевой сумке. Там же – пакет с заданием, если вы все-таки решите оттуда не идти на Базу.

– Крысу продолжали гнать по лабиринту, не давая остановиться, – Севка снял куртку. – Мои вещи в каком мешке?

Глава 7

15 августа. Малые Антильские острова

Корабли появились на горизонте утром, около девяти часов. Малышев, стоявший на вершине скалы у входа в бухту, бросился к Орлову с докладом, но тот предложил не торопиться, не суетиться, а спокойно закончить завтрак.

– У них на два корабля – три мачты осталось, – сказал Орлов. – Скорость, дай бог, узел-два. Ветер усиливаться не будет.

– Ты только не бегай по берегу, – добавил Чалый. – Чтобы на глаза не попасть…

– Да пусть побегает, чего там, – отмахнулся Орлов. – У них еще нет оптики. У нас еще куча времени…

Времени и вправду оказалось много.

Все успели позавтракать, потом, не спеша, разошлись по местам.

Малышев лег у пулемета, стоявшего у подножия входной скалы. «ДШК» он пристрелял еще вчера, коробки с лентами расставил так, чтобы были под рукой, теперь оставалось только ждать сигнала.

Рядом лежал Таубе с «МГ».

Задача была простая и понятная. После того как корабли станут на якорь, Орлов выстрелит по тому из них, который не нужен и который можно утопить.

– По корпусу, – отправляя всех по местам, напомнил Орлов. – По самой ватерлинии. Не поднимая стволов. Я не знаю, где у него крюйт-камера, посему работать аккуратно, так, чтобы он утонул раньше, чем загорится. И не дай бог, зацепить второй корабль.

Работать аккуратно из крупнокалиберного пулемета по деревянному кораблю – это Орлов сказал лихо. Нет, он, конечно, сам расставлял пулеметы, значит, уверен, что оба корабля не окажутся на одной линии. Малышеву случалось видеть, что творит «ДШК» с деревянным сараем, а корабль – тот же сарай и есть. Доски и доски.

Вторым номером к Малышеву лег Чалый. Старший сержант знал, что там, в своем времени, Чалый был полковником авиации. Поэтому Малышев чувствовал себя не очень уверенно. Командовать целым полковником было для него делом непривычным. Оставалось надеяться, что орать на второго номера не придется.

Ставров со снайперской «СВТ» лежал за камнем неподалеку и, пользуясь тем, что корабли все еще в бухту не вошли, дымил сигаретой, лениво переговариваясь с Чалым.

Малышеву это не нравилось, он бы лучше полежал тихонько, от греха, но Ставров и Чалый были людьми опытными и глупостей бы делать не стали. Ну, и еще Таубе, который может, не стесняясь, призвать товарищей к порядку.

Малышев осторожно прикоснулся к ручкам пулемета. Теплые. Солнце поднялось уже высоко, светит сверху, блики танцуют на мелких волнах в бухте, покалывают глаза время от времени.

– Слышь, Чалый, – Ставров щелчком отправил окурок в воду. – Ты в детстве мечтал быть пиратом?

– В детстве я был романтиком, – ответил Чалый.

Он лежал на спине, положив руки под голову.

– Я хотел новые земли открывать. А что?

– Не могу песню вспомнить… – сказал Ставров, закуривая новую сигарету. – Крутится в голове, а не могу…

– Что за песня?

– Да… – Ставров помахал в воздухе рукой. – Такая, романтическая как раз. Что-то там про дальнее синее море. Пиратское причем… Не могу вспомнить…

Чайка спикировала к воде, подхватила рыбу и снова взлетела.

– Дальнее синее море – точно, а пираты в ритм не ложатся… С самого утра голову ломаю…

– Это мандраж, – спокойно сказал Чалый. – Предстартовый причем… Ты не дергайся, Леня. Лежи, отдыхай. Потом пять минут работы – и снова отдыхай…

– Какой мандраж? – обиделся Ставров. – Не было у меня никогда мандража…

– А что такое мандраж? – спросил Таубе.

– Ну, как тебе объяснить… У спортсменов перед стартом, когда внутри такое все… – Чалый, не открывая глаз, пошевелил в воздухе пальцами. – Вот такое… Или перед боем когда озноб пробирает. То есть ты не боишься, но тебя реально колотит…

– Адреналин, – кивнул Таубе. – Я знаю. У самого было…

– А сейчас? – Чалый приподнял голову и открыл один глаз. – Сейчас пошел адреналин?

– И сейчас пошел, – Таубе постучал пальцами по кожуху своего пулемета.

– Да ты не переживай. До корабля – метров сто будет. Так?

– Так.

– А у мушкета прицельная дальность…

– У них не мушкеты, у них – аркебузы, – поправил Ставров. – И пушки… Так себе пушки, не намного мощнее аркебуз, но все-таки…

– А вот давай поспорим, пират, что они в ответ даже и не стрельнут, – Чалый перевернулся на живот. – На бутылку коньяка поспорим.

– В тебя, может, и не выстрелят, а вот ребятам, которые на корабль пойдут, вот тем… – Ставров прикурил новую сигарету от окурка старой. – Вот ребятам достанется…

Чалый молча посмотрел на противоположный берег бухты.

– Я так думаю, что Орлов первым пойдет, – сказал Ставров. – Он со вчерашнего дня дерганый какой-то.

Малышев вздохнул. Орлов и вправду был слишком уж… возбужденным, что ли… Он и обычно шутил и подначивал в любой обстановке, но вчера… особенно после того, как комиссар его чуть не пристрелил… И кстати, хорошо, наверное, что Никиту Орлов на этот берег не отправил. Когда вчера люди комиссара на всех стволы навели, Малышев даже и не обиделся, служба есть служба и все такое, но вот то, что Никита отошел в сторону и взял Малышева и остальных на прицел – было неприятно.

Не стал бы старший сержант в спину Никите стрелять во время боя, но и находиться рядом с ненадежным товарищем было неприятно.

– Твою мать… – Ставров стукнул кулаком по камню. – Ну, крутится же…

– В дальнем синем море? – спросил Чалый.

– Ну…

– В флибустьерском, а не пиратском, – сказал Чалый. – И бригантина поднимает паруса. Мы ее под гитару у костра орали по молодости.

– Тьфу ты, – облегченно выдохнул Ставров. – Точно – она. Как камень с души свалился.

– И с легкой душой ты в флибустьерском дальнем синем море бригантину и потопишь… – Чалый приподнялся на руках, выглянул из-за камня. – Не шевелимся – входят кораблики…

Точно, что кораблики – метров тридцать в длину, от наклонной палки спереди до халабуды сзади, прикинул Малышев. Вчера им досталось, вон, на головном – только одна мачта уцелела, та, что спереди, а вместо других – два пенька. Как в пальмовой роще на берегу. И на идущем за ним две мачты, передняя и задняя, с рваным парусом на наклонной – или наклонном? – рее… Так, кажется, эта штука называется.

Если вчера во время бури Малышеву было страшно даже на твердой земле, то что испытали эти ребята на кораблях посреди моря? Особенно когда остальные корабли на дно пошли… Небось, когда остров увидели, обрадовались… Приплыли, а тут…

Малышев зачем-то тронул патроны в ленте, свисающей от пулемета.

– Не дрейфь, сержант, – тихо сказал Чалый. – Я и сам на нервах… Люди все-таки… Паскудное дело, если вдуматься.

По палубе бегали люди, что-то кричали, на капитанском мостике стоял человек и отдавал приказы. Солнце отражалось от его шлема и от какого-то доспеха на груди.

– Слышь, Ставров, – вполголоса позвал Чалый.

– Что? – так же тихо спросил Ставров.

– А я думал, что они штурвал крутили… А у них смотри – рычаг сзади, как на лодке…

– А они думали, что вот только добраться до острова и все. Спасены, – сказал Чалый. – Человеку свойственно ошибаться…

Корабли вышли к середине бухты, раздался крик, и за борт полетел якорь на канате. Ветер протащил адмиральский корабль немного вперед и развернул кормой к берегу. Второй корабль замер метрах в десяти сзади.

– Слышь, – Малышев взялся за рукояти пулемета. – А эти морячки ведь на берег должны были высадиться, так?

Старший сержант говорил, глядя перед собой, ни к кому особо не обращаясь. Корабль стал, между прочим, как нужно, там, куда вчера Орлов нацелил пулемет. Разве что метра на два в сторону. Но это не страшно. Нужно будет просто очередь вести справа налево. А там остановиться и лупить в одну точку, под ватерлинию.

– И что такого? – не выдержав, спросил Чалый. – Ну, высадиться должны были.

– И получается, тех пацанов, что Орлов перестрелял… Они бы их и так и так убили бы, нет?

– Наверное, – пожал плечами Чалый.

– Да ты не ищи подполковнику оправдания, Иван, – посоветовал Таубе. – Он и сам себя великолепно оправдает. Ну, погибли бы мальчишки…

– Погибли бы… – задумчиво протянул Малышев. – Так как же они попали бы к себе на остров и там… Он ведь говорил, что они у себя на острове должны были погибнуть… Путаница получается…

– Получается, – подумав, подтвердил Ставров. – И что? Ты теперь не будешь стрелять?

– Почему это?

– Ну, людей и так жалко, а тут тебе Орлов снова соврал, ты обиделся…

– Ага, – кивнул Малышев. – Обидно, конечно, но ведь если этих, на кораблях, теперь не убить, то они на берег высадятся. А три сотни мужиков на кораблях и три сотни на берегу – это совсем разный противник, имей в виду. Нас товарищ Орлов вроде как в угол загнал. Либо мы их сейчас всех положим, либо…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю