Текст книги "Щит и Меч Сталинграда"

Автор книги: Александр Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

В ОККУПИРОВАННЫХ РАЙОНАХ

Наступая на Сталинград, оккупируя районы Придонья, гитлеровцы очень рассчитывали на поддержку со стороны казачества. Огромные надежды возлагались в первую очередь на тех казаков, кто в годы гражданской войны служил в белоказачьих частях под командованием ярых белогвардейцев Краснова, Шкуро, Мамонтова.

Еще в первые дни вероломного нападения Германии на СССР рейхсминистр оккупированных фашистами восточных областей нашей страны, имперский руководитель по духовному воспитанию нации, автор нашумевшей в рейхе книги «Миф XX века» рейхсфюрер СС (бывший агент белогвардейской контрразведки, уроженец Таллина) Альфред Розенберг начал собирать по закоулкам Европы белоэмигрантов, в частности, казаков с Дона, Кубани, Терека. Позже было создано «Главное управление казачьих войск». Из казаков-эмигрантов, удравших из Советской России в 1921 году под натиском наступающих частей Красной Армии, немцами стали формироваться отряды для наведения в захваченных областях «нового» порядка насилия, бесправия, рабства. Во главе управления Розенберг поставил престарелого генерала Краснова, который долгие годы прозябал в эмиграции и копил в себе злобу на Страну Советов, ее партию, ее народ.

Оккупированные немцами районы Дона, Хопра были включены гитлеровцами в рейхскомиссариат «Украина» с центром в Ровно. Чтобы сломить сопротивление местных жителей, чтобы возродить в станицах дореволюционную форму правления, привлекать к себе на службу казаков, в Ростовскую, Сталинградскую области и Ставропольский край стали засылаться из Берлина разные отщепенцы, предатели нашей Родины, бывшие белые офицеры.

Из Нижне-Чирского, Клетского, Урюпинского районов Сталинградской области от наших разведчиков в Сталинградское УНКВД поступали сведения о том, что немцы приступили к формированию белоказачьих отрядов. Для этой цели в станицы и хутора были присланы немецкой разведкой белоэмигранты, бывшие офицеры армий Врангеля, Краснова, Колчака, офицеры генералов Кутепова, Шкуро.

В хутор Хлебинский Сиротинского района пожаловал белогвардеец Бондарев. По его требованию на хуторском плацу собрали всех жителей. Бондарев выступил с пространной речью, в которой, в частности, заявил, что «Германия принесла свободу закрепощенному большевиками свободолюбивому казачеству, исход войны предрешен», и призывал казаков записываться в отряды, на которые возлагается почетная обязанность «поддерживать порядок» в районе.

С подобной речью-призывом в городе Калач-на-Дону перед жителями выступил хорунжий Еланцев.

Кроме этого, белоэмигранты помогали оккупантам в организации местных органов управления, в подборе кандидатур старост, полицейских, бургомистров.

Оккупанты заигрывали с казаками, выявляли среди них «обиженных» Советской властью в годы коллективизации.

В Чернышкове во главе управы встал некий есаул «Войска Донского», близкий друг (как он хвастался) атамана Шкуро. Он обнародовал программу «новой» жизни:

1. Ликвидация Советской власти и колхозов.

2. Вся власть войсковому кругу во главе с атаманом.

3. Все Придонье отделяется от других областей и будет иметь самостоятельное казачье правление.

4. Возобновляется частная собственность на землю, скот, объявляется свобода торговли, ремесел и т. д. и т. п.

В суровикинской управе некий Кобзев гарантировал выдачу всем желающим вступить в воинские формирования лошадей, обмундирования и оружия.

В семье, как говорится, не без урода. Находились такие казаки, кто прежде ловко маскировал свою ненависть к Советской власти. Они-то и являлись находкой для оккупантов. Из их числа срочно создавали штабы «Войска Донского» во главе с бывшим полковником царской армии Павловым, войсковым старшиной Духопельниковым, хорунжим Гольдиным.

Вербовка «добровольцев» в казачьи отряды велась через станичных и районных атаманов, которые, в свою очередь, опирались на вербовщиков. Среди таких агитаторов был Копцов, бывший подъесаул белой армии, судимый в 1930 году и поставленный в 1942 году немцами старостой хутора Верхне-Волоновского. Сын Копцова, Алексей, 1926 года рождения, возглавил районную полицию.

Вербовка шла усиленными темпами, но успеха среди населения не имела. Оставшиеся в занятых врагом хуторах казаки (кто по возрасту не был призван в ряды Красной Армии) всячески уклонялись от службы у оккупантов. Об этом свидетельствовали многие факты, к примеру, письмо назначенного немцами старосты Романовскому станичному управлению. Это письмо попало в Сталинградское УНКВД после освобождения районов Дона.

«Господину, его благородию станичному атаману.

На присланную вами копию письма начальника штаба полковника Попова сообщаю, что по хутору Погожево и хутору Логутино офицеров старой русской армии, как таковых, не имеется. Казачьей формы, обмундирования и оружия не имеется. Добровольцев-казаков, желающих вступить в германскую армию для разгрома большевизма и завоевания чести и славы донского казака, также не имеется.

12 октября 1942 года.

Староста колхоза...(подпись неразборчива)».

Убедившись, что казаки не желают вступать в отряды для борьбы с Красной Армией, штаб Павлова применил метод... разверстки. Каждой станице и хутору была дана в приказном порядке контрольная цифра присылки «добровольцев». Иначе жителей поселка ждала жестокая кара.

Под страхом смерти и путем обмана оккупантам и их помощникам – белоэмигрантам с трудом удалось создать лишь несколько малочисленных отрядов, некоторых тут же отправили на передовую, других включили в казачьи резервы «русского охранного корпуса» при главном штабе войск СС, погнали в карательные рейды по Кубани, а позже заставили бороться с партизанским движением во Франции и Югославии.

Идея создания, как и в годы гражданской войны, нового «Войска Донского» потерпела полный крах. Чекистские органы прифронтовой полосы и Сталинградского фронта приняли действенные меры: в районы формирований белоказачьих отрядов и непосредственно в сами отряды были направлены советские разведчики из казаков, которые сумели разъяснить «добровольцам» пагубность их участия в войне на стороне гитлеровцев. Созданные в результате этой кропотливой работы в отрядах патриотические группы начали переходить на сторону Красной Армии. Отряды стали редеть, распадаться, «добровольцы» вливались в ряды Красной Армии и позже достойно сражались с фашистскими захватчиками.

Разведсводки из оккупированных районов Сталинградской области рассказывали о многочисленных бесчинствах захватчиков. В наше УНКВД попали копии приказов коменданта города Серафимовича от 10 и 15 августа:

«Многократны случаи злоумышленных действий жителей против немецкого командования, порча телефонного кабеля, сношение с русскими по ту сторону Дона.

В результате подрывных действий нами взяты в качестве заложников 20 человек. При повторном саботаже, диверсиях в городе они все будут расстреляны. Пока же заложники находятся под стражей на неопределенное время.

Запрещается покидать город. За невыполнение – расстрел».

«...Приказываю немедленно сообщить в комендатуру о всех случаях самовольного убоя личного скота. Виновники будут строго наказаны.

Все местные жители должны зарегистрироваться. Тех, кто до 24 числа не пройдет перепись, ждет расстрел...»

В Дубовском районе на конезаводе № 1 был вывешен приказ оккупационных властей:

«1. За плохое отношение жителей к немецким войскам – расстрел.

2. Запрещено пребывание на улицах с 5 час. вечера до 8 час. утра. Задержанные в эти часы считаются партизанами.

3. Власть возложена на старост, назначенных немецкими властями.

4. Женам красноармейцев, имеющим одного или более детей, надлежит сдать все имеющееся у них зерно.

5. Запрещается без специального пропуска покидать поселок. Виновные караются расстрелом».

Жители Сталинградской области насильно выгонялись оккупантами на поля для уборки хлеба. За невыход на принудительные работы в первый раз виновный получал 25 розг, за повторный отказ от принудительных работ– расстреливался...

Оккупанты безжалостно грабили народ: через хутор Скворин на Запад были угнаны две тысячи голов колхозного и личного скота.

Оккупанты зверски расправлялись с народом: в хуторе Перекопка Клетского района были расстреляны колхозники Федот Качалин и Михаил Долгов лишь за то, что «посмели» тушить свои горящие дома. В хуторе Нижне-Голубом за невыход на полевые работы колхозники привязывались к деревьям и избивались...

Больше всего оккупанты бесчинствовали во временно захваченных ими районах Сталинграда. Вешали, расстреливали семьи работников райкомов, членов партии, простых рабочих. В октябре 1942 года в городе была расстреляна вся семья рабочего завода «Красный Октябрь» за то, что не подчинилась приказу и не покинула землянки – единственного своего убежища. В депо были повешены машинист Николай Сударев и три раненых красноармейца. Шестерых жителей поселка завода «Баррикады» расстреляли за то, что они укрывали раненого советского воина.

В феврале 1943 года один из бывших сотрудников комендатуры центральной части города Сталинграда признался на допросе в том, что «политика Германии в Сталинграде заключалась в полном уничтожении партийного и советского актива, переманивании на свою сторону любой ценой слабохарактерных и слабовольных личностей...»

В здании третьего Дома Советов, на углу Чапаевской и Ладожской улиц, размещалась комендатура оккупантов.

По приказу временного коменданта Сталинграда Леннинга (прежде он был комендантом Полтавы, еще позже Ворошиловграда) в городской комендатуре Сталинграда, состоящей из 130 сотрудников, были созданы следующие отделы:

1. Военный.

2. Отдел по расквартированию в городе немецких войск.

3. Отдел наружной службы и безопасности.

4. Отдел культурно-просветительной работы среди солдат.

5. Административно-хозяйственный отдел.

6. Военный суд.

Последний отдел и вершил казни мирных жителей.

Свою деятельность комендатура начала с того, что объявила мобилизацию советских женщин для работы в немецких полевых госпиталях. Кто саботировал этот приказ, на работу выгонялся насильно. Особенно зверствовал бывший заведующий хирургическим отделением железнодорожной больницы Макушин, который при оккупантах занял пост старосты района и всячески выслуживался перед своим начальством.

Леннинг со своими помощниками заставлял сталинградцев работать по устройству оккупантам блиндажей, рыть ходы сообщений, окопы, траншеи.

18 октября 1942 года по комендатуре был издан очередной приказ. Его отпечатали на двух языках – на немецком и русском:

«Немецкая армия пришла освободить жителей приволжских областей от большевистского ига. Кто лоялен к немецкой армии и немецкой власти, тем будет оказана помощь в питании (это после того, как жителей грабили без зазрения совести! – А. В.). Требуем от всех, кому известно местонахождение русских мин, указать саперам эти места. В 48 часов жители обязаны сдать все имеющееся на руках оружие, в том числе холодное...»

Выступая перед гарнизоном, Леннинг открыто заявил:

«Сталинград официально передается вам для открытого грабежа за удивительное и беспримерное сопротивление города и его жителей немецким властям».

4 октября на одну из площадей были согнаны жители. Их было немного – чуть больше тридцати. На глазах у женшин и детей на площади в тот день были казнены 22 советских человека, в том числе трое – подростки, один – глубокий старик. Вся вина приговоренных к расстрелу заключалась в том, что они не желали трудиться на оккупантов, не позволяли им грабить город – вывозить с элеватора хлеб и с заводов металл.

Из 22 приговоренных к расстрелу чудом удалось спастись лишь троим. Раненые, они ночью выбрались из ямы, куда их сбросили, доползли до развалин одного дома и укрылись там.

Перед началом контрнаступления советских войск немецкие власти приказали всему гражданскому населению немедленно покинуть Сталинград.

Женщин и детей выгоняли из землянок, щелей, развалин, отбирали одежду, каждый обыскивался, все съестное тотчас реквизировалось для нужд германской армии. Те же, кто сумел спрятаться в щелях, не имел права выйти даже за водой. Остальные, кто остался в живых, были вывезены в Калач, причем транспортом обеспечивались лишь владеющие немецким языком или же те, кто сдавал для нужд германской армии теплые вещи.

По рассказам пробравшихся через линию фронта жителей, оккупанты ожидали прибытия карательного отряда для «наведения порядка».

В Сталинградское УНКВД поступили копии приказов, которые издавались новоиспеченной комендатурой. В одном из них объявлялось, что все, что прежде принадлежало советскому народу – заводы, фабрики, машинно-тракторные станции, колхозная земля,– переходит в полную собственность германской армии.

О бесчинствах оккупантов многое стало известно из донесений советских разведчиков, оставленных в захваченных районах. Из немецкой управы Чернышковского района чекистом был изъят составленный с помощью предателей список эвакуированных членов партии, работников райкома, райисполкома, сотрудников НКВД. Благодаря этому удалось спасти от ареста семьи советских военнослужащих, работников партийных и советских органов, НКВД.

Не обходилось, к сожалению, без жертв. Из одного немецкого документа (он попал к нам после разгрома врага под Сталинградом) стало известно, что глубокой осенью полевой командой 1-С расстрелян комсомолец Алексей Чуб,

Алексей Чуб... Я встречался с ним только один раз. Было это жарким летом 1942 года перед уходом советского разведчика на задание в тыл противника. Выглядевший моложе своих 22 лет, с открытым лицом и мягкой улыбкой, Чуб внимательно слушал наставления опытных сотрудников УНКВД.

Уже после его гибели в УНКВД было доставлено еще одно донесение, которое Чуб написал за несколько часов до своего ареста...

Геройски погибла в фашистских застенках боец партизанского отряда комсомолка Клава Панчишкина.

5 декабря немецкое командование приказало:

«Всем жителям города от 18 до 40 лет немедленно зарегистрироваться в комендатуре для последующего выезда на работы в Германию».

Хозяйственные команды «Виртшафте эрфасунг команде» рыскали среди развалин в поисках ценного для заводов Германии. Искали в первую очередь цветной и черный металл, но не гнушались и личным имуществом граждан.

По приказу Леннинга в церкви на Дар-горе на рождество прошел молебен в честь «грядущих» побед немецкого оружия. На молебне присутствовали исключительно немцы.

* * *

Скупые строки сообщений Сталинградского УНКВД помогают вспомнить о той обстановке, какая была поздней осенью и в начале зимы 1942 года в Сталинграде и области.

29 сентября, 18 часов.

«В результате наступления немецких войск на северо-западном участке города создалось тяжелое положение в районах заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады». Противник занял половину Северного поселка, отдельные группы автоматчиков вышли на Верхний поселок завода «Баррикады». Линия фронта проходит: на севере – через Рынок, Спартановку, Орловку, на западе – через силикатный завод, улицы Жмеринскую, Промышленную, овраг Банный, восточные склоны Мамаева кургана.

Наши части ведут упорные бои и продолжают удерживать часть центра города от площади имени 9 Января и Республиканской. Центральная переправа находится в руках противника.

В течение трех последних дней авиация противника непрерывно бомбила наши боевые порядки, разрушен завод 221. На СТЗ горят 19 цехов, остальные имеют серьезные повреждения. Руководители заводов и сотрудники управления НКВД принимают неотложные меры к переброске уцелевшего оборудования на левый берег Волги...»

Состояние на 10 часов 5 октября.

«Обстановка резко ухудшилась. Противник развивает наступление на северо-западные и северные участки города и вышел к линии железной дороги СТЗ – город. Заняты Верхний поселок завода «Баррикады» и Горный поселок тракторного завода. Линия обороны проходит по территории заводов «Красный Октябрь», «Баррикады», по реке Мокрая Мечетка.

В результате интенсивного артобстрела полностью уничтожены переправы у тракторного завода.

4 октября разоблачено и арестовано четыре агента немецкой разведки, задержано 35 подозрительных лиц– бывшие уголовные элементы...»

9 октября, 8 часов 30 минут.

«...Группа немецких автоматчиков проникла в центральную часть СТЗ. В районе заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады» существенных изменений не произошло.

За период с 5 по 9 октября управлением НКВД переброшено через линию фронта в тыл к противнику 20 советских патриотов. За этот же период разоблачено двадцать два агента немецкой разведки...»

Из оперсводки УНКВД от 14 октября 1942 года.

«...За период с 12 по 14 октября с. г. задержано два агента германской разведки.

На контрольных пунктах города задержано 20 человек, в том числе мародеры, уголовный элемент, дезертиры...»

21 октября 1942 года.

«Предприняв наступательные операции, части наших войск вновь заняли правый берег Волги в районе тракторного завода, поселка Рынок. В районе заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь» нашими войсками заняты три улицы.

Органами УНКВД арестовано пять немецких диверсантов, которые были сброшены с самолетов противника близ Ленинска.

Немецким командованием усиленно распространяется провокационный слух о якобы предстоящей поездке тов. Молотова в Берлин для заключения перемирия.

В Березовском районе сотрудниками управления вскрыта повстанческая организация из числа бывших белогвардейцев. Руководил организацией гр. Бабулин М. В., ранее привлекавшийся к ответственности за антисоветскую деятельность. Участники организации проводили вербовочную работу среди социально чуждых элементов, готовя в районе восстание, приурочив его к подходу немецких войск...

Противник ввел в бой две свежие дивизии.

В Ждановском районе вскрыта и ликвидирована антисоветская группа в составе трех человек. В Руднянском районе арестованы два сектанта-баптиста за профашистскую пропаганду. Они призывали к террору в отношении советского актива и коммунистов, к встрече хлебом-солью оккупантов.

Наши зенитчики под командованием Николая Волкова сбили немецкий бомбардировщик и захватили в плен двух вражеских летчиков. Пленные доставлены в штаб батальона...»

Исключительно трудное положение сложилось на юго-западных подступах к Сталинграду: враг рвался неумолимо, был дерзок. Поздно вечером я позвонил по «ВЧ» одному из заместителей наркома внутренних дел СССР с просьбой разрешить использовать части 10-й дивизии войск НКВД для обороны юго-западной части Сталинграда.

– С вашим решением согласен! – ответил заместитель наркома.

На следующий день три полка чекистской дивизии были направлены на рубеж Опытная станция – Верхняя Ельшанка – Купоросная.

Перед началом нашего наступления в штабе 10-й дивизии была разработана и отпечатана в считанные часы в дивизионной типографии газеты «Сталинец» «Памятка красноармейца»:

«Будь бесстрашным в бою и беспощаден к врагам народа повсюду и везде. Без всякой жалости истребляй фашистов, как бешеных собак. Веди свой точный боевой счет убитым гитлеровцам. Проявляй высокую боевую активность. Везде ищи встречи с врагом, а встретившись – во что бы то ни стало уничтожай его. Никаких передышек, никаких пауз. Пусть на каждом шагу враг чувствует, что смерть идет за ним по пятам...

В любых условиях сохраняй стойкость и мужество. Враг показался на флангах, его группы просочились к нам в тыл – не теряй головы. Откуда бы враг ни появился, его всегда можно достать либо пулей, либо гранатой, либо штыком. Чем сподручней – тем и бей. Терять голову от того, что враг появился не оттуда, откуда его ждали – значит самому лезть к нему в петлю.

Презрение к смерти рождает героев и обеспечивает победу. Мужественный боец гибнет реже, нежели малодушный, ибо он верит в себя, верит в товарищей.

Помни: враг уступит твоей смелости и твоему натиску.

Будь смел – и ты добьешься победы. Будь отважным, и ты пройдешь сквозь все опасности. Сила армии – в дисциплине. Крепкая воинская дисциплина – залог победы в бою. Ни при каких обстоятельствах не отступай от установленного воинского порядка. Приказ командира – закон, свято выполняй военную присягу на верность Родине и Советскому правительству. Без приказа командира – ни шагу назад. Неорганизованный отход не уменьшает, а увеличивает угрожающую опасность.

Отойти без приказа – значит предать товарища, нанести вред нашей борьбе за Родину, встать в один ряд с презренными дезертирами и трусами.

Оружие – твоя сила, твоя победа. Береги оружие больше жизни. Не будет оружия– не будет жизни, и не только твоей, а и жизни многих товарищей, отдалится победа Родины. Не бросай оружия, пока жив! А будешь ранен – унеси его, чтобы передать товарищу.

Истребляй фашистские танки гранатами, зажигательной бутылкой и миной. Помни: смелому бойцу танк не страшен. Трус бежит от смерти. Уходить от танка – верная смерть. Не уходи от фашистских танков, а, наоборот, ищи их, чтобы истребить!

Умей бороться с фашистскими самолетами, не давай фашистам летать на низких высотах, рази их из винтовки и пулемета! Расстреливай пикирующие самолеты врага.

Фашисты боятся красноармейского штыка. Лихим штыковым ударом уничтожай фашистских гадов!..

...Умело преодолевай минометный огонь противника... Взаимопомощь и выручка в бою – закон Красной Армии. Помогай в бою товарищам, а они помогут тебе. Враг стремится вывести из строя наших командиров и комиссаров. Охраняй командира и комиссара в бою, как боевое знамя,– они ведут тебя к победе...»

Заканчивалась «Памятка красноармейца» такими словами:

«Под Сталинградом должен начаться окончательный разгром немецко-фашистских армий. Вперед, славные воины! На окончательный разгром врага!»