Текст книги "Щит и Меч Сталинграда"

Автор книги: Александр Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

БУДЕННЫЙ В СТАЛИНГРАДЕ

В последних числах октября первой военной зимы в Сталинград прибыл прославленный военачальник и герой гражданской войны Семен Михайлович Буденный. В Сталинграде товарищ Буденный занялся формированием новых полков. Вагон Маршала Советского Союза встал в одном из тупиков железнодорожной станции Сталинград-1. Здесь мы и встретились. Но вначале был разговор по телефону, для меня неожиданный и не очень приятный.

– Что у вас за безобразия творятся! Кто должен за порядком на дорогах следить? Вам подчиняются регулировщики? Прикажите немедленно найти постового, который сегодня стоял на посту у завода «Красный Октябрь», и арестуйте его на десять суток!

– Можно узнать, в чем провинился постовой? – спросил я.

– Можно! – сказал Семен Михайлович.– Ваш регулировщик ведет себя черт знает как! Полное самоуправство, граничащее с анархией! Мой шофер сейчас вернулся из поездки и доложил, что какой-то милиционер проявил неслыханное самоуправство и хулиганство – разбил на автомашине фары!

– Разрешите, товарищ маршал, доложить вам об этом инциденте чуть позже,— попросил я.

– Разрешаю! — ответил Буденный.

Короткий разговор с начальником Краснооктябрьского РОМ сразу все разъяснил, и я доложил Семену Михайловичу суть происшествия.

Оказывается, дежуривший на дороге постовой милиционер остановил проезжающую мимо легковую автомашину и потребовал от ее водителя потушить фары ввиду нарушения светомаскировки. А Когда водитель проигнорировал замечание, постовому ничего не оставалось, как разбить фары, тем самым выполнив приказ о маскировке транспорта и дороги.

Буденный выслушал, чуть нахмурившись. Затем хмурость пропала с его лица, и Семен Михайлович расхохотался.

– Молодец твой постовой! Вполне боевой товарищ: не испугался на машине маршала фары разбить! Хорошо, что порядок строго соблюдал, приказ неукоснительно выполнял. Выходит, не милиционер виноват, а мой водитель. Ну и задам же я ему перца, чтобы впредь не козырял, чью машину водит, и, как все водители, выполнял приказы!

– Тем более, что приказ о правилах движения транспорта в военное время в нашей области отдан командующим округом генерал-лейтенантом Герасименко,– заметил я и рассказал, что для обеспечения надлежащего порядка и в целях маскировки в Сталинграде прекращено движение всякого транспорта без специальных пропусков с 23.00 до 6.00.

Я доложил, что в области созданы казачьи отряды, в которые вошли многие известные и заслуженные красные конники, как, например, из станицы Березовской полный Георгиевский кавалер К. Н. Недорубов и его сын Николай, как казак станицы Нижне-Чирской П. С. Куркин и многие другие.

– Добро,— кивнул товарищ Буденный.– Казаков я полюбил еще в годы гражданской, когда командовал 1-й Конной армией. Рубаки и вояки что надо. Таких из седла и пулей не вышибить,– добавил он.

Семен Михайлович слушал меня с явным удовольствием.

На следующий день на областном совещании секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов города и районов области товарищ Буденный поблагодарил сталинградцев за их действенную помощь фронту.

– Знал, что красные конники с Дона, как и в дни гражданской войны, грудью встанут на защиту нашего родного Отечества! — сказал с трибуны Семен Михайлович. – Верю, что сталинградцы помогут добровольцам кавалерийских дивизий, изготовив для коней подковы, седла, бурки для всадников.

Спустя сутки товарищ Буденный попросил немедленно прицепить его вагон к первому же составу, направляющемуся в столицу.

– Должен быть в Москве непременно шестого ноября! Без опоздания!

Седьмого ноября я слушал по радио трансляцию с Красной площади и понял, отчего заместитель наркома обороны спешил попасть в Москву: к удивлению всего мира, в столице нашей Родины (на чьих подступах стояла фашистская армия), на главной площади прошел парад частей Красной Армии, и принимал парад Маршал Советского Союза С. М. Буденный! На коне он выехал из Спасских ворот, объехал выстроившиеся на легендарной площади войска и поднялся на трибуну Мавзолея, где стояли члены Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с И. В. Сталиным.

В своей речи товарищ Сталин сказал о великой освободительной миссии Красной Армии и напутствовал советских воинов и партизан:

– Пусть вдохновляют вас в этой войне мужественные образы наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

Весь советский народ, который слушал трансляцию с Красной площади, посвященную параду в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, ясно понял в тот незабываемый день 7 ноября 1941 года, что партия и Советское правительство твердо уверены в неизбежном разгроме захватчиков, посягнувших на нашу свободу, наше счастье.

«ПОДАРКИ» С НЕБА

27 октября 1941 года Алексей Семенович Чуянов записал в своем дневнике:

«В сельских районах области немецкие самолеты-разведчики сбрасывают на парашютах шпионов. Немало их уже обезврежено. Изъятая шпионская техника помогает нам дезинформировать противника». [10] ^{[10] Чуянов А. С. Сталинградский дневник. Волгоград, 1979, с. 43.}


[Закрыть]

За этими строками довольно сложная, мастерски проведенная сталинградскими чекистами операция.

...Вражеский самолет прорвался через линию фронта под покровом темноты на недосягаемой для зенитных батарей высоте. Сбросил в Сталинградской области двух парашютистов и повернул назад.

Враги приземлились на колхозном поле. Закопали свои парашюты, посыпали место приземления едким порошком ( чтоб поисковые собаки не взяли след) и двинулись к небольшому полустанку, где у водокачки ненадолго останавливались паровозы.

Двух вышедших к полустанку незнакомцев первым заприметил кладовщик Иванилов. Тут же старый путеец позвонил в райцентр. Потребовал позвать сотрудника НКВД или милиции и, когда трубку взял дежурный по райотделу, торопливо и сбивчиво рассказал о появлении на полустанке двух подозрительных, интересовавшихся поездом до Сталинграда.

Спустя полчаса к полустанку подошла дрезина. Сидящий на ней «путеец» в промасленной куртке попросил у двух ожидающих поезд мужчин закурить. Затем разговорился и, узнав, что новым знакомым требуется поскорее попасть в город, предложил свои услуги.

– Без литера вас в вагоны не пустят. Пропуск специальный нужен. А я помогу. Не за спасибо, понятно, за одно спасибо нынче сыт не будешь. Гоните по три сотни с брата и считайте, что дело в шляпе.

Шестьсот рублей для диверсантов были не деньги: в вещевых мешках парашютистов лежало несколько тугих пачек сторублевок.

Вскоре подошел короткий состав. Огни в вагонах не горели.

«Путеец» пошептался с проводником и подмигнул гостям:

– Залазьте. Устроит дружок. До самого города сможете храпака давать. А дружка моего не забудьте. Сотни две ему за его хлопоты положено.

– Не обидим,– обещал один из диверсантов.

В вагоне проводник указал новым пассажирам места. Сам сел напротив и начал подкручивать в фонаре фитиль.

В Сталинград поезд прибыл рано утром. Двое пассажиров заметно заволновались, переговариваясь между собой. Затем стали расспрашивать проводника о контрольно-пропускном пункте на вокзале.

– Позже начинают проверять документы,— успокоил их проводник.

Выйдя с перрона, двое несколько раз оглянулись и, не заметив ничего настораживающего, успокоились.

Добрались до Бекетовки и начали искать неприметный дом за глухим забором. На стук в калитку вышел хозяин. Почесывая грудь, он спросил:

– Ну, чего надобно?

– Привет от племянника. Привезли угощение. Вам лично, а не для продажи,— заученно сказал один из приезжих пароль.

– Нужен сахарин. Сейчас он дороже золота,— ответил хозяин и впустил гостей.

В полдень того же дня двое диверсантов и хозяин дома пошли на Дар-гору. На рынке отозвали в сторону Самохвалову Полину Сергеевну и вместе с ней сели в трамвай.

В свой первый день пребывания в Сталинграде двое немецких диверсантов имели контакты с гражданином Максаевым и секретаршей жилищно-коммунальной конторы Булгаковой, побывали у проходной кирпичного завода № 1, покрутились у ворот «Красного Октября» и вернулись в Бекетовку. Здесь, во время радиосеанса с функабвером, двое шпионов были арестованы. Вместе с ними были задержаны и их пособники, которых выявили в результате организованного сотрудниками УНКВД наблюдения. Все арестованные встретились еще раз на очной ставке в кабинете начальника одного из отделов управления.

На стол следственных работников легли три «Вальтера», один «ТТ» с изрядным запасом патронов, взрывчатые вещества, питание для рации, пачка паспортных бланков, коробочка с ампулами, незаполненные бланки командировочных предписаний и еще немало другого, что «гости» с неба оставили на месте приземления.

Наше внимание привлекли довольно хитрые миниатюрные мины, которые агенты абвера рассчитывали подбрасывать в тендера паровозов воинских составов.

Даже к концу следствия «Романов» и «Иванников» с пособниками не догадались, что провалились не случайно, что арестованы не по вине случая или из-за какой-то своей неосторожности, а в результате продуманной операции сталинградских чекистов.

И снова мы столкнулись с тем, что вражеские агенты проходили специальную подготовку в варшавской разведшколе «Валли». Анализируя показания и документы пойманных агентов противника, сотрудники управления и центрального аппарата в Москве составили довольно полную картину подготовки шпионов, диверсантов и террористов в этой школе.

«Валли» готовила агентов-разведчиков и агентов-радистов. Кадры подбирались чаще всего из числа белоэмигрантов, оказавшихся после гражданской войны в различных странах Европы, а также буржуазных националистов, кулаков, уголовников и т. д. Учитывались в «Валли» личные качества и профессии кандидатов в «активисты». Больше всего фашистские вербовщики ценили людей, которые еще до войны овладели профессией связиста. Срок обучения в «Валли» был различен – от двух месяцев до шести. Будущих агентов обрабатывали в антисоветском духе, обучали способам проникновения через линию фронта, парашютным прыжкам, методам сбора разведывательных сведений, совершению диверсий на железнодорожных станциях, в цехах промышленных предприятий. Агенты получали минимум знаний по фотографии, огневой и физической подготовке, по топографии. Много внимания уделялось тактике поведения шпионов на следствии в случае их ареста на советской территории. Для этого практиковались взаимные допросы: один агент выступал в роли советского контрразведчика, другому предназначалась роль задержанного. Чтобы приблизить агентов абвера к обстановке в нашем тылу, радистов и диверсантов обязывали в «Валли» при обращении друг к другу употреблять слово «товарищ», разучивать новые советские песни, давали прослушать некоторые передачи радиостанции «Коминтерн» из Москвы.

Руководителями школы «Валли» были опытные немецкие офицеры, которые позже составили ядро специального разведывательного органа «Особый штаб России» («Зондерштаб Р»), маскировавшегося под вывеской «Восточная строительная фирма Гильген».

В Полтавской школе (она находилась в здании бывшей трикотажной фабрики) занималось 80 человек. Преподавали там большинство немецкие офицеры и несколько русских из числа эмигрантов и предателей родины. С одним из таких преподавателей я вскоре познакомился. Знакомство, правда, было не очным, а заочным.

Ранней весной 1942 года на месте приземления, неподалеку от Урюпинска, сотрудниками местного РО УНКВД и бойцами истребительного батальона был захвачен парашютист. При аресте он не оказал никакого сопротивления. Мало того, попросил вытащить из уголка его гимнастерки ампулу с ядом, а из каблука левого сапога несколько искусственных бриллиантов, которыми подразделение абвера, ведающее экипировкой своих агентов, снабдило парашютистов на предмет вербовки – подкупа ими в Сталинграде новых, падких на ценности агентов.

Парашютиста доставили в Сталинград. На первом же допросе он достал из-под подкладки шинели записку.

– Доставил в целости, как товарищ подполковник приказал,— сказал парашютист и тут же поправился: – Теперь он, правда, не подполковник, а немецкий холуй. Сам и добровольно такую личину принял, чтоб вредить нашему общему заклятому врагу из его же логова. Я ему как себе самому верю и вас прошу тоже верить. Это неважно, что он нынче у фашистов служит, всяких шпионов советским законам обучает, про советскую жизнь рассказывает. Обстоятельства к тому вынудили. Читайте.

В доставленной необычным способом из-за линии фронта записке бывший подполковник Красной Армии П. коротко докладывал о себе, о том, что не впервые ищет возможности связаться с органами НКВД. Первые попытки не увенчались успехом. П. просит поверить в его искреннее желание замолить свою вину перед Родиной, готов всячески помогать советской контрразведке. А чтобы органы НКВД поверили в его искренность, сообщает свой довоенный адрес в Москве, где сейчас проживает его семья – жена с дочерью.

Можно ли было верить записке из «Валли», не затевают ли враги с нами игру, не желает ли абвер с помощью подполковника всучить нам какую-то дезинформацию?

Такие вопросы сразу же встали перед нашим управлением, его сотрудниками, в частности, контрразведки.

Записку отправили в Москву, в НКВД СССР. Оттуда нам ответили, что приведенные П. данные соответствуют действительности: по указанному им адресу проживает семья пропавшего без вести в первые недели войны подполковника, участника финской войны, награжденного орденом Красного Знамени. В НКВД СССР изыскали возможность связаться непосредственно с П. Вскоре из Сулеювека от него поступили первые сообщения об обучающихся в «Валли» агентах абвера, характеристики на преподавателей школы, включая их привычки, наклонности, фотографии, план местности, где размещалась «Валли», подробная расшифровка всех подразделений абвера и т. д. Так, отдел «1-Ц» имел три подотдела: абвер-1, занимавшийся сбором информации об СССР и его Вооруженных Силах, абвер-2 – организация диверсий, террористических акций, и абвер-3, куда входили контрразведка и радионаблюдение. Подобные подотделы имелись в каждой германской армии. Так, при 6-й армии, двигавшейся к Волге, функционировал отдел абвер-104.

Судьба подполковника П., парализовавшего подрывную работу «Валли», мне не известна, хочется верить, что она оказалась счастливой и П. дождался прихода в Польшу Советской Армии, снова вернулся в ее ряды и встретил долгожданную победу.

* * *

В конце октября 1941 года Сталинградский областной комитет партии, исполком депутатов трудящихся приняли специальное постановление, в котором говорилось:

«1. В соответствии с постановлением Государственного Комитета Обороны, в интересах сосредоточения всей гражданской и военной власти, установления строжайшего порядка в городах Сталинграде, Астрахани, Камышине и прилегающих к ним районах, представляющих ближайший тыловой фронт, создать городские комитеты обороны в городах Сталинграде, Астрахани и Камышине, охватывающие город и прилегающие районы.

В каждом из означенных городов (Сталинграде, Астрахани и Камышине) иметь коменданта, в распоряжение которого передать войска НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды.

Утвердить Сталинградский городской комитет обороны в следующем составе: Чуянов А. С. (председатель), Зименков И. Ф., Воронин А. И., Кобызев Г. М.

Предложить Астраханскому окружному ВКП(б), исполкому окрсовета и Камышинскому РК ВКП(б), исполкому райсовета оформить персональный состав городских комитетов обороны, в соответствии с решением Государственного Комитета Обороны».

Деятельность нашего городского комитета обороны (ГКО) можно разделить на три основных периода. К первому периоду относятся месяцы подготовки города к обороне – 23 октября 1941 года – 16 июля 1942 года. Второй совпадает с первым оборонительным этапом великой битвы на Волге – 17 июля 1942 года – 18 ноября 1942 года. И третий – от начала контрнаступления советских войск и до апреля 1945 года.

С первых же дней своей деятельности Сталинградский ГКО опирался на партийные и советские организации, решал неотложные задачи, вытекающие из положения города, который становился прифронтовым.

Всего за время своей деятельности наш Сталинградский ГКО принял 690 постановлений. Подлинники их сегодня хранятся в Центральном партийном архиве Института Маркса—Ленина при ЦК КПСС в Москве (фонд 17, опись, 8, дело № 507).

Глава третья

НЕ ЗНАЯ ПОКОЯ

Первый год войны принес и первую победу: гитлеровские захватчики не были допущены в советскую столицу, защитники Москвы нанесли им жестокое поражение и отбросили от ее стен на запад. На полях Подмосковья зимой 1941—1942 годов наметился поворот в противоборстве между СССР и гитлеровским рейхом, между странами антигитлеровской коалиции и фашистского блока. В битве под Москвой был развеян миф о непобедимости фашистского агрессора. В оборонительных сражениях, а затем в ходе контрнаступления и общего наступления Красная Армия нанесла, огромный урон врагу. Масштабы поражения и потери вермахта были так значительны, что до лета 1942 года гитлеровцы не могли возобновить крупных наступательных действий. Впереди были три долгих и трудных года крайнего напряжения сил, жестокой борьбы, легендарных подвигов советского народа. Впереди была битва за Сталинград.

Сводки с фронтов, передаваемые Совинформбюро, собирали к радиорепродукторам в цехах заводов, фабрик всех сталинградцев. Долгожданное сообщение, что опасность для родной столицы ликвидирована, всколыхнуло весь наш народ. Ликование, которое в конце 1941 года царило у нас в Сталинграде, трудно описать. С новыми силами, с новым подъемом сталинградцы работали для фронта и во имя грядущей победы. Досрочно ремонтировали поврежденные в боях бронепоезда рабочие Котельниковского депо. На тракторном заводе приступили к изготовлению мортир, бутылкометателей. На заводе наркомзема стали выпускать 45-миллиметровые снаряды. Закончили строительство новых бомбоубежищ, под них оборудовали более 250 подвалов. Успешно завершилось строительство первой очереди железнодорожной ветки от Сталинграда до Владимировки. На очереди было продолжение строительства (оно планировалось на весну 1942 года).

Глубокой осенью и в начале зимы к Сталинграду стали прорываться отдельные вражеские самолеты. Один из таких налетов был ощутим: в 14 часов 40 минут 1 ноября на наш город сбросил свой смертоносный груз фашистский бомбардировщик.

Война подняла с глубин скрытых врагов Советской власти и нашего народа: уголовных элементов, кулаков и бывших белогвардейцев. Они начали осуществлять хищения государственного, общественного имущества, грабить отдельных граждан, их квартиры.

Борьба с расхитителями, спекулянтами, ворами и бандитами отнимала много сил, но она была необходима. По всем фактам хищения и бесхозяйственности в кратчайший срок производились расследования. Виновные в совершенных преступлениях арестовывались, их предавали суду.

В Краснооктябрьском районе Сталинграда непродолжительное время орудовала преступная группа во главе с неким Сиволобовым, занимавшимся изготовлением поддельных продуктовых карточек. И это когда из-за наплыва в город беженцев не хватало крупы, хлеба, когда оставались не отоваренными карточки детей, иждивенцев. При аресте Сиволобова и его группы сотрудники милиции изъяли самодельный станок для печатанья продуктовых карточек, набор печатей, штемпелей, большой запас продуктов и крупную сумму денег.

На мельнице № 7 «Главмуки» орудовала группа хищников во главе с директором Голодаевым и завхозом Демьяненко, которые сбывали со склада муку, пшено через своих сообщников. Всего за осень сорок первого года расхитителями было украдено свыше 65 тонн муки.

Подобных случаев не так много, но они были.

Старшему оперуполномоченному 3-го отделения милиции Сталинграда В. С. Зимовцу и сотруднику уголовного розыска А. Бережнову показались подозрительными двое мужчин, одетых в военную форму и несших полные мешки, как потом оказалось, набитые пачками чая.

– Сэкономили, — объяснили задержанные.– А раз так – наше право этим чаем распорядиться: хотим, продадим, хотим, на спирт поменяем. Да и не имеет права милиция военных задерживать – превысили вы свою власть, за это по головке не погладят. Делами военных занимается комендатура. Так-то.

Зимовец встретился взглядом с Алексеем Бережновым, который закончил изучение документов военных, и спросил:

– Один из вас назначен комендантом Ворошиловграда?

– Точно! – кивнул «военный» и покосился на свой «ТТ», изъятый при задержании.– Имею командировочное предписание – оно перед вами. Завтра возвращаюсь на место службы.

– Ворошиловград уже два дня как занят врагом. Куда же «комендант» спешит? — спросил Зимовец.

«Военные» сникли.

– Поехали,— приказал Зимовец.

– Куда?

– Искупаемся: от нашей беседы все мы изрядно попотели. А затем по вашей просьбе заскочим в комендатуру.

В кузове грузовика задержанные попытались договориться между собой о дальнейших показаниях и поведении, но милиционеры рассадили их.

В управлении НКВД задержанных передали дежурному. Первый допрос – и стало ясно, что удалось арестовать двух предателей Родины, дезертиров, удравших с передовой и по пути в Сталинград ограбивших продуктовый склад.

Об аресте мародеров-дезертиров напомнил мой давнишний приказ:

«В. С. Зимовец, получив данные о появлении в городе Сталинграде двух подозрительных лиц, умело организовал наблюдение за ними, а затем задержал их, изъяв при этом оружие.

Задержанные оказались важными государственными преступниками, разыскиваемыми органами НКВД.

За умело проведенную операцию по задержанию преступников и проявленные при этом инициативу и настойчивость объявить Василию Семеновичу Зимовцу благодарность и выдать денежную премию, 250 рублей».

Операции чекистов по борьбе с чуждыми нашему народу элементами не всегда заканчивались тихо. Старшина госбезопасности Нижне-Добринского райотдела НКВД Никифор Быков несколько часов в одиночку преследовал вооруженного матерого бандита. Когда у преступника в револьвере кончились все патроны, Быков вступил врукопашную и скрутил врага.

Немало сил и энергии у работников Сталинградского УНКВД отнимала работа по наведению жесткого паспортного режима для очистки города от подозрительных лиц, стремившихся под различными предлогами уехать за Волгу, в Астрахань, прорваться в Среднюю Азию, за Урал. Выполняя распоряжение заместителя наркома внутренних дел СССР по задержанию дезертиров, лиц, уклоняющихся от воинской службы, и других уголовно-преступных элементов, в одну из ночей в нашем городе провели облаву. Проверке подверглись вокзал, территория железнодорожной станции, поезда, гостиницы, некоторые частные домовладения, чердачные помещения. К концу операции (она длилась до утра) была задержана группа лиц, не имеющих документов и безуспешно пробовавших скрыться, выбросить или припрятать оружие, награбленные ценности.

В те же дни было принято решение «Об организации охраны общественного порядка в г. Сталинграде и области», направленное на борьбу с грязной накипью из числа преступных элементов, которые мешали трудовому народу отдавать свои силы делу обороны города.

Очищать Сталинград от скверны было трудно. Не хватало сотрудников милиции: многие ушли добровольцами на фронт или были переведены в партийные и хозяйственные органы для их укрепления, в различные отрасли народного хозяйства. К примеру, в 15-м отделении милиции из 18 сотрудников осталось лишь двое.