Текст книги "Щит и Меч Сталинграда"
Автор книги: Александр Воронин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
ВТОРОЙ ГОД ВОЙНЫ
1 января 1942 года на подступах к городу близ станицы Иловлинской был сбит тараном вражеский самолет.
В воздушном бою отличился сержант 102-й истребительной авиадивизии войск ПВО Юрий Лямин. Позже колхозники Иловлинского района захватили в поле двух ковыляющих на Запад фашистских асов.
В Сталинграде служили два брата Лямины – летчик Юрий и Владимир, прибывший на Волгу в составе 193-й стрелковой дивизии.
Сбитый немецкий самолет был одним из первых, позорно завершивших свой боевой путь в небе Сталинграда. Позже было немало сбитых в нашем небе вражеских самолетов, но первый остался памятен как залог грядущей победы.
– Первый – не последний! — шутили истребители.
И не ошиблись. Вскоре в районе Калача-на-Дону командир эскадрильи старший лейтенант Н. А. Смирнов заметил идущий курсом на Сталинград «Юнкерс-88». Смелый летчик пошел в атаку на вражеский самолет и, несмотря на яростный пулеметный огонь, сбил стервятника.
Отличился Н. А. Смирнов и позже.
Одиночный немецкий самолет был обнаружен лишь в шестидесяти километрах южнее Сталинграда. «Юнкерс-88» успел сбросить на Сталгрэс несколько бомб, когда на него спикировал Н. А. Смирнов и точной пулеметной очередью сбил. Из-за низкой облачности советскому летчику не было видно, куда упал стервятник. Звено наших самолетов под командованием комиссара эскадрильи К– 3. Степанова обнаружило На краю большого оврага немецкий самолет и его экипаж. Не прошло и получаса, как бойцы взяли вражеских летчиков в плен. А «Юнкерс-88», на радость всем сталинградцам и в первую очередь мальчишкам, доставили в город и установили на площади Павших борцов.
В январские дни 1942 года к нам прибыли подразделения 10-й дивизии войск НКВД, которым было приказано обеспечить охрану оборонных заводов и дислоцироваться в городе и на подступах к нему. Командовал дивизией полковник (впоследствии генерал-майор) Александр Андреевич Сараев, который до перевода в Сталинград многие годы прослужил в пограничных и оперативных войсках НКВД и в напряженные дни защиты нашего города был начальником Сталинградского гарнизона. Штаб дивизии возглавлял майор (ныне генерал-майор) В. И. Зайцев, также не один год прослуживший на границе. Костяком дивизии были бойцы и командиры погранвойск, в их числе уральцы и сибиряки из Свердловска, Иркутска, Новосибирска, но основным ядром 269-го и 270-го полков были сталинградцы, посланцы партийных и комсомольских организаций города. Три тысячи сталинградцев сражались в рядах легендарной дивизии.
* * *
Необходимым условием, обеспечивавшим бесперебойную работу предприятий, колхозов, явилось повышение революционной бдительности советских людей.
Органы государственной безопасности никогда не забывали, что, несмотря На свое высокое мастерство, охрану промышленных предприятий, колхозного имущества и сохранение государственных тайн они могут обеспечить, только опираясь на наших советских людей.
Вместе с партийными комитетами и Советами депутатов трудящихся области чекисты усиливали разъяснительную работу среди населения. В районных и заводских многотиражных газетах, по местному радио, в устных выступлениях сотрудников УНКВД часто рассказывалось о формах и методах подрывной деятельности немецко-фашистской разведки, о том, как смело советские люди, патриоты своей Родины, задерживали тайных агентов противника, как разоблачала их советская разведка.
Разъяснительная работа среди населения давала богатые плоды. Диверсанты и шпионы сталкивались с бдительным, сплоченным советским народом при первых же шагах своей подрывной деятельности.
Верно отметила газета «Правда» в номере от 20 декабря 1947 года:
«Не найдя никакой опоры внутри СССР, столкнувшись с единым сплоченным советским народом и высоким мастерством советских разведчиков, фашистская агентура оказалась бессильной осуществить планы своих хозяев».
Враг удивлялся нашим успехам по охране государственной безопасности, не понимал, что эти успехи были обусловлены преимуществом советского государственного и общественного строя над капиталистическим, высокой сознательностью наших людей. Повсюду, где бы ни появлялись шпионы и диверсанты, они неизменно сталкивались с советскими патриотами.
Морозным утром работница колхоза «Заветы Ильича» Сиротинского района Антонина Медведицкова спешила на дойку. По дороге на ферму она встретила незнакомца.
– Мне бы молочком и хлебцем разжиться,— сказал незнакомец. – Понятно, за плату. С эшелона я, эвакуированный. Жена с дочерью остались на станции, прихворнула в пути дочурка: то ли ангину схватила, то ли холод легкие тронул. В жару ребенок. Фельдшер посоветовал молока раздобыть. Ведь молоко первое средство в борьбе с простудой. Да и хлебом не грех разжиться. Вот и до вас пришел. Знаю, что сельчане все люди душевные, не оставят в беде человека...
Говорил незнакомец и не переставал озираться по сторонам, словно чего-то опасался.
– От станции к нам пешим добирался? – поинтересовалась Медведицкова.
– А как же, на своих двоих,— поспешно ответил незнакомец.
«Врет без зазрения совести,— подумала колхозница. – Через речушку должен был идти – мосток-то вторую неделю как обвалился. А ноги сухие. Врет, что вброд переходил...»
Свое подозрение Антонина постаралась ничем не выдать.
Наоборот, она посочувствовала «эвакуированному» пригласила зайти на ферму и там налила крынку парного молока.
– А хлеб в хуторе получишь. Вчера только пекла,— сказала доярка и повела незнакомца в хутор. Но не к себе домой, а в правление колхоза. Оказавшись у крыльца правления, незнакомец попробовал улизнуть, но Медведицкова схватила его за рукав пальто и позвала хуторян, среди которых были бойцы местного истребительного батальона.
– О дочери печалился, а сам с жадностью все мое молоко вылакал! – доложила доярка, когда неизвестного обыскали и на стол легли его документы.— Вы его, товарищи, как следует потрусите и расспросите. Не эвакуированный он, как есть не беженец. Сердце это подсказывает!
Задержанный был доставлен бойцами истребительного батальона в районный отдел НКВД, а оттуда препровожден в наше управление.
Экспертиза установила фиктивность документов арестованного. Сам арестованный на первом же допросе начал давать путаные показания и в конце концов был вынужден признаться, что перешел линию фронта по заданию немецкой разведки с поручением собрать сведения о местонахождении в районе складов горючего, движении воинских частей. Сидел в тюрьме за совершенное им крупное хищение социалистической собственности. Освобожден оккупантами... Биография, так сказать, типичная для многих агентов абвера. Адмирал Канарис и его подручные чаще всего выискивали и могли найти себе добросовестных служак только среди отбросов советского общества – уголовников, дезертиров, растратчиков и т. п.
Спустя несколько дней по представлению Сталинградского УНКВД областной Совет депутатов трудящихся наградил колхозницу Антонину Михайловну Медведицкову «за проявление бдительности и находчивости при задержании фашистского шпиона» денежной премией.
ВЕСНА СОРОК ВТОРОГО
Городской комитет обороны собирался довольно часто, так как с каждым днем дел по обороне города и области, по наращиванию промышленного потенциала прибавлялось.
Правительство дало задание увеличить в Сталинграде выпуск авиапокрышек.
И комитет обороны изыскивал резервы топлива, энергии, рабочей силы, чтобы задание было выполнено в срок и с высоким качеством.
ГКО принял решение об обеспечении выпуска в Сталинграде авиамоторов. Их было решено производить в авиамастерских, где прежде занимались лишь ремонтом.
Были заслушаны доклады директора СТЗ К. А. Задорожного и директора завода «Красный Октябрь» П. В. Матвеева о ходе выполнения этими предприятиями заказов авиационной промышленности и строительства второй очереди железнодорожной линии Сталинград – Владимировка.
ГКО приходилось вплотную заниматься формированием 102-й истребительной дивизии ПВО, передачей Южному фронту стрелкового и минометного вооружения, которое изготовлялось на местных заводах, прокладкой дополнительного кабеля связи через реку Ахтуба, изготовлением средств противохимической защиты.
ГКО изыскивал возможности безопасного и своевременного вывоза из Баку и Грозного нефтепродуктов. Нефть транспортировали из Астрахани по Волге в Горький и Москву. Вывозом нефти занималось пароходство «Волготанкер». Везти сотни тонн бензина приходилось в дни и часы, когда над Волгой то и дело появлялись вражеские самолеты-разведчики. В реализации всех этих решений непосредственное участие принимали, конечно, и сталинградские чекисты.
Авиация противника с каждым днем увеличивала вылеты на Сталинград. Фашистские стервятники любили ночное время, когда под покровом темноты можно было не бояться советских истребителей. В ночное время Сталинград освещался немецкими ракетами, вспышками пламени от зажигательных бомб.
Вокзал и пути к нему были забиты эшелонами с беженцами из Смоленской области. Лишь за июнь 1942 года в наш город приехало более девяти тысяч женщин и детей. И, несмотря на то, что на вокзале и близ него не было воинских составов, а стояли вереницы вагонов с женщинами и детьми, фугаски падали именно на вокзал, на стоящие там теплушки, вагоны...
* * *
Сорок второй год немецкое командование хотело сделать решающим в ходе войны, надеялось, что союзники СССР – Соединенные Штаты Америки и Великобритания – не предпримут высадку своих войск в Европе в ближайший год.
Гитлер рвался к Волге, чтобы получить выход на Кавказ, захватить нефтепромыслы и втянуть в войну против нашей страны Турцию. О планах Гитлера ясно говорила директива ОКВ № 41:
«Наша цель – окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их важнейших военно-экономических центров. [11] [11] Одним из таких важнейших военно-экономических центров Страны Советов был город Сталинград. (Прим, автора.)
[Закрыть] ...Все имеющиеся наши силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции, на южном участке, с целью уничтожения противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы Кавказа...»
На южном крыле советско-германского фронта действовала группа армий «Юг», разделенная на группу армий «А», нацеленную на Кавказ, и группу армий «Б», спешившую захватить Сталинград. Группа армий «Б» имела задачу окружить советские войска западнее Дона и соединиться с группой армий «А» в самом Сталинграде.
Уже упоминавшаяся директива № 41 гласила:
«...Силы, наносящие удар вниз по течению р. Дон, должны соединиться в районе Сталинграда с теми силами, которые наступают из района Таганрога, Артемовска... В любом случае необходимо достигнуть Сталинграда или, по крайней мере, подвергнуть его воздействию нашего тяжелого оружия с тем, чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций».
На Сталинград двигались четыре пехотные, две танковые и две моторизованные дивизии северной группы. Центральная группа противника, которая также шла к Волге, имела одну танковую и две пехотные дивизии 51-го армейского корпуса. Эта группа рассчитывала прорваться на правый берег Дона к Верхней Бузиновке и далее к Калачу. Третья группа – южная – в своем составе имела две пехотные, две танковые и одну моторизованную дивизию из 4-й танковой армии вермахта, а также четыре румынские пехотные дивизии. Южная группа стремилась побыстрее форсировать Дон и вдоль железнодорожной линии Котельниково – Сталинград выйти к городу.
Таковы были стратегические планы противника. Они стали известны благодаря донесениям советских разведчиков.
Среди бойцов «невидимого фронта», верных и стойких сынов Отечества, были и совсем молодые, пришедшие в чекистскую семью с партийной, комсомольской или военной работы, от заводских станков, со студенческой скамьи. Рука об руку с опытными контрразведчиками предвоенных лет молодые чекисты бесстрашно сражались с абвером и вышли из этого сражения победителями.
Глава четвертая
ВРАГ У СТЕН ГОРОДА
27 июня авиация люфтваффе под прикрытием ночи совершила налет на Астрахань. В течение двух часов на город падали бомбы – фашистские летчики целились в переправу, железнодорожный мост, жилые кварталы.
– Повреждена кабельная связь. Разрушено девятнадцать кирпичных и четыре деревянных дома. В некоторых районах города разрушены осветительные линии и водопровод,— доложил в обком секретарь Астраханского окружкома ВКП(б) товарищ В. А. Голышев и добавил: – Промышленные объекты не пострадали!
Спустя час после этого разговора был вызов на «ВЧ»: сотрудниками Астраханского окружного отдела НКВД задержаны два человека, которые во время бомбежки города пытались сигналить немецким бомбардировщикам, указывать им ракетами местонахождение крупных промышленных предприятий.
На первом же допросе «сигнальщики» признались, что в Астрахань проникли ранней весной 1942 года после недолгого пребывания в немецком тылу и кратковременной учебы в абверовской школе в Полтаве. Вместе с задержанными «сигнальщиками» в район Нижней Волги сброшены еще трое диверсантов, которым было приказано базироваться в Сталинграде. Их приметы и клички арестованные сообщили, перебивая друг друга, желая хотя бы этим замолить свою вину и предательство перед Родиной.
Инструктаж о находящихся в нашем городе трех вражеских агентах в ту же ночь прошел во всех подразделениях милиции.
Не прошли и сутки, как один из постовых милиционеров задержал в районе Сталгрэс прохожего, чьи приметы соответствовали присланной из Астрахани ориентировке.
В своем признании арестованный написал:
«...Линию фронта мы перелетели на немецком самолете. Сброс происходил в два этапа: вначале прыгнули Т. и Р., которым было приказано ехать в Астрахань, затем я, Готлиб и Файзуллин. Встретиться с Файзуллиным я должен завтра в 14 часов возле первого почтового отделения... Немцы приказали нам 12 июля с вечера занять наблюдательные посты на крышах домов в разных частях Сталинграда и в случае налета самолетов сигналить ракетами...»
9 июля Файзуллин был задержан у почтового отделения № 1, чуть позже арестован и Готлиб. ПВО было своевременно оповещено о сроке очередной бомбежки, и 12 июля, когда ближе к полуночи над городом появились самолеты со свастиками, их встретили во всеоружии.
Чтобы бомбовый удар не пришелся на слипы судоверфи, во время налета было выпущено несколько ракет. Они указывали самолетам люфтваффе цель на овраги, которыми богат Кировский район. И свой смертоносный груз бомбардировщики сбросили вдали от судоверфи.
В те же дни в большой излучине Дона и на подступах к Сталинграду заняла оборону 62-я армия. Было это сделано очень своевременно, так как немецкие танки подошли к большой излучине Дона. Чтобы предотвратить их выход к Волге, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение срочно развернуть 62-ю и 64-ю армии, выделив необходимые силы из своего резерва. После войны А. М. Василевский дал верную характеристику этим армиям и их действиям летом 1942-го.
«Контрудар... как показали последующие события, сорвал замысел противника в уничтожении 62-й армии, сыгравшей в дальнейшем вместе с 64-й армией основную роль при обороне Сталинграда».[12] [12] Василерский А. М. Дело всей жизни. М., 1974, с. 209.
[Закрыть]
В эти дни городской комитет обороны обратился с призывом ко всем трудящимся Сталинграда и области:
«...Ввиду угрожающей военной обстановки, призываем напрячь свои силы для усиления помощи фронту и укрепления обороны города и области. До сего времени наш город и область были глубоким тылом...
Каждый трудящийся должен прочувствовать и понять свою ответственность, сделав практические выводы из создавшейся обстановки. Наша задача – помочь воинам фронта всеми своими силами и средствами – боевой техникой, боевыми резервами, продовольствием и материнской заботой о лечении наших раненых бойцов.
Мы должны удвоить и утроить выпуск боевых танков, артиллерии, минометов и боеприпасов, бронепоездов и бронекатеров, продовольствия и вещевого имущества...
Все, кто способен, должен участвовать в обороне своего города, своего района, своего села. Рабочие, инженеры и техники, создавайте больше боевой техники для разгрома врага! Все женщины и старики, колхозники и колхозницы, домохозяйки и учащаяся молодежь, выходите на строительство оборонительных рубежей, создавайте неприступную крепость на Волге для разгрома ворвавшегося врага!
Сталинградцы! Встанем все как один на защиту своего родного края, родного города, нашего очага, нашего
счастья, созданного благодаря Октябрьской социалистической революции! Будем же достойны своих отцов – героев Царицынской обороны и не допустим фашистов в наш солнечный город, сделаем подступы к городу могилой злобному врагу!»
Смертельная угроза еще крепче сплотила сталинградцев. Днем и ночью Харабалинский завод выпускал гранаты «лимонки», здесь же освоили производство минометов среднего калибра. Начали строить новую паромную переправу через Волгу. Выпустили внеплановую партию 76-миллиметровых пушек. Повышенными темпами шло комплектование танков на конвейере СТЗ. Без потерь вывозился хлеб нового урожая: хлеб Родине, ее армии и народу был крайне нужен.
Горестную весть привез в Сталинград Михаил Александрович Шолохов: во время вражеского налета на станицу Вешенская была убита мать писателя.
– Похоронил в родной земле и от свежей могилки сразу к вам,– рассказал писатель.
Шолохов был печален, но старался не показывать этого. Мужество замечательного советского писателя я оценил чуть позже, когда на страницах фронтовых газет стали публиковаться фрагменты его рассказа «Наука ненависти» и главы новой книги «Они сражались за Родину», где перед читателями, как живые, встали защитники Дона, Волги.
Красная Армия на рубеже Павловск – Серафимович готовилась к отступлению, уже был оставлен город Кантемировка и передовые части противника проникли в Воронежскую область, в наш Чернышковский район.
Чтобы избежать паники в сложившейся трудной обстановке, бороться с пораженческими настроениями, чтобы планомерно прошел отход наших войск за Дон, я вылетел в станицу Серафимович.
Шло жаркое лето, в полях дозревали хлеба – урожай обещал быть богатым, щедрым. Еще неделя, и можно было приступить к жатве, если бы не дела и заботы, которыми были заняты все жители района.
Из разведданных мы знали, что ударная группировка врага – германская группа армий «Б», в том числе 3-я румынская армия из резерва – рвется в большую излучину Дона, в частности к Клетской, чтобы затем выйти к Сталинграду, захватить этот важный стратегический пункт и крупнейший на Нижней Волге промышленный район, перерезать коммуникации, связывающие центр страны с Кавказом.
Фронт, между тем, был растянут более чем на 520 километров – от Павловска до станицы Клетской и далее через Суровикино к Верхне-Курмоярской станице.
Немало хлопот наделал один из наших танков: во время переправы он свалился с понтона в воду. Водитель Т-34 успел выплыть, танк же пошел ко дну, и саперы вместе с жителями станицы занялись подъемом боевой машины.
Я слушал донесение о ходе восстановления на Дону понтонов, когда на столе резко и требовательно зазвонил телефон.
– Немцы! — услышал я в трубке взволнованный, с придыханием голос начальника Серафимовичского райотдела НКВД Филиппова.– В хуторе Горбатовском появилась немецкая мотопехота! Прорвалась какая-то вражеская часть или сброшен десант! Что прикажете делать, товарищ комиссар государственной безопасности?
– Во-первых, не паниковать,— ответил я.– Какова численность прорвавшегося противника?
– Не могу знать! В бой вступили «ястребки».
«Что это? Неужели враг собрался форсировать Дон? — подумал я.— Самое страшное – неизвестность».
– Организуйте захват хотя бы одного вражеского солдата и допросите его. Необходимо узнать, какова численность прорвавшегося врага. Постарайтесь силами «ястребков» задержать противника!
– Слушаюсь! – выдохнул Филиппов.
К полудню вражеская мотопехота была отброшена от границ района. Из допроса двух захваченных в плен немецких солдат и обер-лейтенанта мы узнали, что к Серафимовичу шла одна из самых боеспособных в Германии 6-я армия, которая первой вступила в поверженную Варшаву, брала Париж и повсюду оставляла за собой кровавый след. В те июньские дни сорок второго года я не мог даже предполагать, что спустя семь месяцев, в первых числах завьюженного февраля 1943 года, с глазу на глаз встречусь с командующим 6-й немецкой армией Фридрихом Паулюсом, к тому времени ставшим фельдмаршалом. Произойдет это в тесной горнице маленького дома, где содержался в плену командующий разгромленной и окруженной под Сталинградом 6-й армии...
Можно было покидать Серафимович и возвращаться домой в Сталинград, когда за окнами райотдела НКВД послышался все нарастающий гул. Затем поблизости раздался взрыв, за ним еще один.
Не успел я шагнуть к окну, как над головой грохнуло. Комнату заволокло серой пылью, перед глазами мелькнули обломки стропил, в правое плечо сильно ударило. Больше я ничего не запомнил и словно провалился в бездонную яму...
Очнулся на носилках возле самолета. Попробовал привстать, но резкая боль в плече и ноге не позволила это сделать.
– Лежите, Александр Иванович! — попросила девушка-медсестра. – Вам нельзя двигаться.
– Что со мной? – с трудом проговорил я.
– Вас ранило осколками. Да еще бомбовой волной контузило. Немецкий летчик увидел у райотдела скопление автомашин и бомбу бросил.
Меня внесли в санитарный самолет. Он вырулил на взлетную полосу и начал разбег.
В Сталинграде прямо с аэродрома меня отвезли в госпиталь, где я был оперирован профессором, председателем постоянно действующей комиссии по здравоохранению областного Совета депутатов трудящихся Антоном Яковлевичем Пытелем.
В Сталинграде А. Я. Пытель работал с 1935 года, и наш город давно стал ему родным. Даже в самые тяжелые дни обороны Антон Яковлевич не покидал Сталинград, оставаясь на своем посту, руководя работой полевых госпиталей, помогая эвакуировать тяжелораненых за Волгу. После войны А. Я. Пытель был избран членом-корреспондентом Академии медицинских наук СССР. За активное участие в героической обороне Сталинграда и проявленные при этом стойкость и мужество 2 февраля 1944 года Д. Я. Пытеля наградили орденом Трудового Красного Знамени. По стопам отца пошел и Юрий Пытель. Студент Сталинградского мединститута, он участвовал в строительстве оборонительных сооружений, с отличием закончил институт и в 1969 году защитил диссертацию.
После операции, неделю пролежав в госпитале, я уговорил врача вместо Саратова отправить меня домой, где бы я быстрее встал на ноги.
Уже после моего выздоровления Пытель прислал мне записку, в которой жаловался на свою большую, невозвратимую потерю: во время бомбежки города в руины превратился дом профессора.
«Погиб мой научный труд, которому я отдал восемнадцать лет работы. Утрата невосполнима...» – писал Пытель.
– Рукопись могла остаться и целой, — предположил я. – Дом профессора не сгорел, а обрушился лишь потолок, и рукопись, может быть, погребена под развалинами.
По моей просьбе на развалины дома Пытеля отправились трое сотрудников нашего управления. Вскоре они доложили, что из-под груды камней извлекли толстую папку с рукописью научной работы. Трудно описать радость Антона Яковлевича, когда ему вручали его папку!
Проведенная дома в постели неделя показалась мне удивительно долгой. При очередной перевязке я упрямо заявил, что чувствую себя вполне сносно и могу приступить к исполнению своих непосредственных обязанностей.
За время вынужденного отсутствия начальника управления чекисты Сталинграда успешно провели ряд операций, среди них задержание неподалеку от Клетской шестерых немецких диверсантов, имевших приказ взорвать понтонную переправу. Во Фролово были схвачены два парашютиста, при них имелся запас взрывчатых веществ и карта с отметками предполагаемых мест диверсий.
Еще одного парашютиста захватили на месте приземления в хуторе Тормосино.
По сообщениям нашей разведки было известно, что на Сталинград движется 6-я немецкая армия в составе четырнадцати дивизий, в которых насчитывалось около 270 тысяч пехотинцев и 500 танков. 6-ю армию вермахта поддерживала авиация 4-го воздушного флота. Наступающему врагу противостояли 12 наших измотанных в боях, понесших значительные потери в технике и живой силе дивизий.
Короткая справка сообщала, что Ф. Паулюс родился в Восточной Пруссии в 1890 году. Один семестр проучился на факультете правоведения в Маргбургском университете. В 1910 году перешел учиться в военную школу и спустя год получил первое военное звание лейтенанта. До 1914 года командовал взводом, батальоном на Балканском фронте. В 1929 году стал подполковником, а спустя год перешел на преподавательскую работу в академию генерального штаба Германии. Начало второй мировой войны встретил в чине генерал-майора на должности начальника штаба 10-й армии, которой в то время командовал Рейхенау. В 1940 году Паулюс уже обер-квартирмейстер штаба сухопутных войск, заместитель Гальдера. В нацистской партии (НСДАП) не состоял. Среди наград – Железный крест I и II степени, Рыцарский орден, Железный крест с жемчужными ветвями.
Вот и все, что я знал к лету 1942 года о командующем наступающей на нас германской армией. Спустя год, в январе-феврале 1943 года, сведений о Ф. Паулюсе стало значительно больше.
* * *
С некоторых пор Чуянов задавал мне при встрече один и тот же вопрос:
– Нынче спим спокойно или нет?
Вопрос был без подвоха. Алексей Семенович просто интересовался: будут ли этой ночью бомбить наш город или нет?
– К полдню советую спуститься в бомбоубежище,– на этот раз ответил я.
– Именно к полдню? – переспросил Чуянов.
23 июня в 12.15 над Сталинградом (в который раз!) появились самолеты с крестами на крыльях. Но еще на подходе их к городу в Сталинграде была объявлена воздушная тревога, в готовность приведены всё зенитные батареи, дети и женщины спустились в подвалы, щели.
Прежде во время налетов немецкие летчики ориентировались на наши аэростаты: те хорошо просматривались издалека. На этот раз были приняты меры предосторожности – мы изменили тактику и аэростаты переместили ближе к Волге, где не было военных объектов и жилых кварталов. И фашистские асы были обмануты: большинство бомб сбросили вблизи аэростатов.
Бомбили не только Сталинград. Неоднократно самолеты люфтваффе осуществляли налеты на железнодорожную ветку Сталинград – Поворино, на станцию Фролово. Самолеты не только сбрасывали бомбы, но и проникали в нашу область для заброса парашютистов. После одного из налетов в Чернышковский район проникла группа вражеских автоматчиков. Она надеялась занять поселок, рассчитывала, что после бомбежки охраняющие Чернышки подразделения будут оглушены или перебиты. Но на самой границе района автоматчиков встретил местный истребительный батальон. Командовал им начальник райотдела НКВД М. И. Плужников. В том бою товарищ Плужников погиб. Вражеские автоматчики не ожидали встретить дружный отпор и были вынуждены отступать, теряя убитых и раненых.
Фронтовая разведка установила, что для усиления своих войск немецкое командование перебросило 14-й танковый корпус (в составе двух танковых дивизий) в район Дона. В излучине Дона близ хутора Каменского немецкие танки споткнулись о сокрушительный удар и повернули назад. Так же обстояло дело на реке Чир.
* * *
Посетителю было немало лет. Маленький, сутулый, с белоснежной бородкой, священник степенно поздоровался и сказал:
– Знаю, что имею честь встретиться с народным депутатом. Сам я, как работник культа, не имел счастья голосовать за вас, милостивый государь. Но поверьте: если бы обладал сиим правом, как все трудящиеся моей страны, с великой радостью и почтением отдал бы свой скромный голос за депутата Верховного правительственного Совета.
– Садитесь, батюшка,– пригласил я.– Откуда будете?
– Из Клетской мы,– чуть тряхнул бородой священнослужитель.
Я не поверил.
– Но вашу станицу несколько дней назад занял враг! Как же к нам в Сталинград попали?
– Пути господни неисповедимы. А горе всенародное, которое сейчас обрушилось на всю нашу Отчизну, помогло рабу божьему обрести силы и до вас дойти. Сквозь геенну огненную шел, которую изверги разожгли на земле. Сил не было – гнев помогал шагать. Верно сказали: враг в моей Клетской. Третьи сутки пошли, как вступили германцы в станицу. Я в Клетской пятнадцать годков в церкви службу нес...
– Что привело ко мне, батюшка?
– Горе людское,– повторил священнослужитель и начал рассказывать: – Дом мой, как и храм божий, не пострадал при бомбежке. Целехоньки, слава тебе господи! Только без крова все равно я с семьей остался: фашистский полковник самовольно занял мой дом. А меня с семьей выгнал жительствовать в сараюшко. Но это еще не горе. Другая забота точит: германский полковник наказал мне церковь открыть и службу в ней нести! Строго приказал. А я не желаю с амвона германцев прославлять, многие лета тому полковнику у бога просить! Мало того, переписали германцы всю станичную молодежь и сказали, что в ближайшую субботу ее ждет дальняя дорога: в неметчину молодежь хотят увезти. Полковник сказал, будто в Германии нашу молодежь ждет чистый рай. Только нет у меня и наших станичников веры ни на грош немецким побасенкам. Лживо все. Не рай, а сущий ад ждет нашу молодежь в той Германии. Вот и пришел к вам за помощью. Верю, что не бросите в беде страждущих, спасете их. К вам мне настоятельно посоветовал идти Григорий Лобовой, который прежде в НКВД служил, а теперь у фашистов полицейским стал.
Я скрыл свою радость, когда услышал про Лобового: значит, нашему сотруднику удалось внедриться в немецкую полицию!
– Хитрость помогла попасть к вам. Сказал германскому полковнику, будто в Михайловке у меня близкий родственник тяжело болен. Попросил пропуск к линии фронта. С этим пропуском в Михайловку попал, а уже оттуда в Сталинград. Так что же с молодежью?
– Передайте вашей молодежи,– сказал я,– завтра ночью их будут ждать. Точное место сейчас обговорим.
– Премного благодарен! – привстал со стула священнослужитель.
Мы простились. Священник уехал в Михайловку, и ночью, под покровом темноты ему помогли уйти в сторону расположения немецких войск. Ровно через сутки в том же месте Дон переплыли две лодки с группой комсомольцев станицы Клетской, временно оккупированной врагом. Среди парней и девушек была и внучка священника. Всех спасшихся от немецкого рабства молодых людей наши сотрудники тепло встретили, помогли с жильем, работой.
