Текст книги "Щит и Меч Сталинграда"

Автор книги: Александр Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Немецкая база снабжения перестала существовать. Самолеты же, которые отныне были вынуждены взлетать с других аэродромов, встречали в небе советские истребители. Хвалебное обещание Геринга соорудить воздушный мост к армии Паулюса и снабдить ее всем необходимым потерпело полный крах.

«Гитлер приказал обеспечить всем необходимым окруженную армию Паулюса,– вспоминал фельдмаршал Манштейн.– А. обеспечивать было нечем, так как аэродромы Морозовский и Тацинский подверглись жесточайшему разгрому, в результате которого материальная часть и горючее были уничтожены, а личный состав наполовину перебит, другая половина разбежалась неизвестно куда».

Наступление советских войск угрожало и котельниковской группировке врага. Вот что писал один из очевидцев сражений тех дней, майор штаба 8-й итальянской армии Д. Толлои:

«16 декабря советские войска опрокинули фронт итальянской армии. 17 декабря развалился весь фронт, а 18 декабря к югу от Богучар сомкнулось кольцо сил, действовавших с запада и с востока... Многие штабы начали сниматься с места, теряя всякую связь с войсками... Части, атакованные танками, пытались спастись бегством врассыпную. Артиллерия и автомашины были брошены. Многие офицеры срывали с себя знаки различия, солдаты бросали пулеметы, винтовки, снаряжение, всякая связь оказалась порванной...»

19 декабря соединения 2-й гвардейской армии подошли к рубежу реки Мышковы и с ходу, без отдыха вступили в сражение. Вместе с гвардейцами наступали 5-я ударная армия и правофланговая часть 51-й армии. Их поддерживала 8-я воздушная армия под командованием генерал-майора Т. Т. Хрюкина.

29 декабря наши войска освободили Котельниково. Остатки вражеских войск отступили к Ростову. К Сталинграду на помощь армии Паулюса сквозь плотное кольцо окружения не удалось пробиться ни одному вражескому солдату.

* * *

Немецкие, итальянские и румынские солдаты в «котле» привыкли к громкому голосу, доносящемуся до их окопов ежедневно в одни и те же часы. Первое время, стоило нашим дикторам предложить вражеским солдатам и офицерам сдаваться в плен, начать рассказ о том, что ожидает врага в окружении, сразу же вступали в дело пушки, пулеметы. Командиры, ярые нацисты, хотели заглушить наши радиопередачи. Но заканчивалась стрельба, и голос из радиорупора звучал вновь, рассказывая ту правду, которую от солдат и офицеров 6-й армии тщательно скрывали.

В работе советским политорганам очень помогали немецкие антифашисты – коммунисты, в первую очередь выдающийся деятель германского рабочего движения Вальтер Ульбрихт.

В одном из ярких обращений к своим сотечественникам он, в частности, сказал:

«Почетная капитуляция – это единственно разумный шаг, который вы можете совершить. Спасайте свою жизнь! Сдавайтесь, прежде чем оружие Красной Армии скажет свое последнее слово!»

Кроме радиопередач, наши политорганы широко использовали и издание листовок, которые разбрасывались над «котлом». К середине января 1943 года было отпечатано и отправлено в расположение вражеской группировки более 1,5 миллиона листовок.

В листовках говорилась горькая правда о преданных Гитлером солдатах 6-й армии, воспроизводился текст секретного приказа германского командования: «Среди солдат и даже офицеров советское предложение о сдаче вызвало стремление к капитуляции, так как создавшееся положение рассматривается как безнадежное. Приказываю: всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами, вплоть до расстрелов, пресечь разговоры солдат и офицеров о капитуляции...»

Секретный приказ командования 6-й армии был вызван предъявлением 8 января немцам советского ультиматума.

Вот его текст.

«6-я германская армия, соединения 4-й танковой армии и приданные им части усиления находятся в полном окружении с 23 ноября 1942 г.

Части Красной Армии окружили эту группу германских войск плотным кольцом. Все надежды на спасение ваших войск путем наступления германских войск с юга и юго-запада не оправдались. Спешившие вам на помощь германские войска разбиты Красной Армией, а остатки этих войск отступают за Ростов. Германская транспортная авиация, перевозящая вам голодную норму продовольствия, боеприпасов и горючего, в связи с успешным, стремительным продвижением Красной Армии, вынуждена часто менять аэродромы и летать в расположение окруженных издалека. К тому же германская транспортная авиация несет огромные потери в самолетах и экипажах от русской авиации. Ее помощь окруженным войскам становится нереальной.

Положение ваших окруженных войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается: сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях.

Вы, как командующий, и все офицеры окруженных войск отлично понимаете, что у вас нет никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения. Ваше положение безнадежно и дальнейшее сопротивление не имеет никакого смысла.

В условиях сложившейся для вас безвыходной обстановки, во избежание напрасного кровопролития, предлагаем вам принять следующие условия капитуляции:

1. Всем германским окруженным войскам во главе с вами и вашим штабом прекратить сопротивление.

2. Вам организованно передать в наше распоряжение весь личный состав, вооружение, всю боевую технику и военное имущество в исправном состоянии.

Мы гарантируем всем прекратившим сопротивление офицерам, унтер-офицерам и солдатам жизнь и безопасность, а после окончания войны возвращение в Германию или в любую страну, куда изъявят желание военнопленные».

Личному составу сдавшихся войск советское командование гарантировало и сохранение военной формы, знаков различия, орденов, личных вещей, ценностей, а высшему офицерскому составу и холодного оружия. Всем будущим пленным обещалось нормальное питание, а раненым, больным и обмороженным – медицинская помощь.

Как рассказывает Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, каких-либо готовых материалов для составления ультиматума под рукой не было, поэтому вспоминались исторические примеры: поход Чингис-хана, события XVII века, осады замков, крепостей и городов.

Опыта в сочинении ультиматумов врагу у нас, действительно, не было. Текст послания – предложения сложить оружие на имя командующего 6-й германской армией генерал-полковника Паулюса или его заместителя составляли коллективно. Заканчивался ультиматум строгим предупреждением:

«При отклонении вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного Воздушного Флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окруженных германских войск, а за их уничтожение вы будете нести ответственность». [19] ^{[19] Великая победа на Волге. М., 1966, с. 455.}


[Закрыть]

Нашим парламентерам пришлось нелегко: первая их попытка вручить ультиматум закончилась неудачно – по парламентерам был открыт шквальный огонь. И лишь вторично наших парламентеров приняли.

В штабе Воронова и Рокоссовского мы ждали с нетерпением ответа противника. Учитывая состояние своих бессмысленно гибнущих дивизий, Паулюс должен был решиться на сдачу армии. Но вместо согласия с нашими предложениями, которые соответствовали нормам международного права, Паулюс обратился к войскам с воззванием. Полностью отвергнув предложение о капитуляции, командующий окруженной армией требовал, чтобы ни один из его солдат и офицеров не верил советской пропаганде и советским листовкам, призывал стойко держаться, отражать все атаки и ждать подхода немецких танковых соединений.

После окончания войны, вернувшись в новую демократическую Германию, в своих записках бывший командующий 6-й армией так объяснил свои действия в январе 1943 года:

«Преждевременное прекращение сопротивления под Сталинградом означало бы, что я дал толчок к проигрышу войны и что такие действия, как я тогда представлял себе, были бы направлены именно против немецкого народа... Мне тогда совсем не приходила в голову революционная мысль о том, чтобы сознательно вызвать поражение и тем самым привести к падению Гитлера и нацистского режима как препятствия для окончания войны. Мне также не было известно, чтобы подобное мнение высказывалось среди моих подчиненных».

Узнав, что наш ультиматум отвергнут, Донской фронт под командованием генерал-лейтенанта Константина Константиновича Рокоссовского совместно со Сталинградским фронтом, 62-й, 64-й и 57-й армиями, 10 января перешли в новое наступление. План операции предусматривал ликвидацию вражеских войск в западной части кольца, затем в южной, и после этого предполагалось нанести мощный удар с запада на восток, рассечь 6-ю армию на две части и уничтожить каждую в отдельности. Семь тысяч орудий и минометов одновременно открыли огонь по врагу. Началась новая операция, получившая наименование «Кольцо».

Когда бои шли в центре города, а кольцо окружения вражеской группировки сжималось все плотнее, в Кировском районе Сталинграда 20 и 21 января 1943 года прошел очередной XI пленум областного комитета партии. Мы обсудили и наметили неотложные меры по восстановлению в Сталинграде и освобождаемых от оккупантов районах, развитию местной промышленности, решили вопросы подготовки к весеннему севу.

Командующий 64-й армией Шумилов рассказал участникам пленума о положении на фронтах и от имени воинов-сталинградцев заверил нас, что враг будет разбит окончательно и бесповоротно.

После выступления члена Военного совета Сталинградского фронта генерала Сердюка, который рассказал о сложной обстановке в прифронтовом районе, я в своем выступлении проинформировал членов обкома партии о созданной немцами на оккупированных, а теперь освобождаемых территориях области разветвленной агентурной сети, призвал к необходимости повышения политической бдительности.

В единогласно принятом письме в адрес ЦК ВКП(б) пленум Сталинградского обкома выразил благодарность за ту неоценимую помощь, которая была оказана сталинградцам в тяжелые дни обороны, заверил партию и правительство, что Сталинград будет полностью восстановлен, поднимется из руин, станет еще краше, чем был до войны.

К утру 26 января войска 64-й армии под командованием генерал-лейтенанта Шумилова овладели Елынанкой. В эти же часы 21-я армия генерал-лейтенанта И. М. Чистякова, действовавшая на западе, соединилась в районе поселка завода «Красный Октябрь» и легендарного Мамаева кургана с частями 62-й армии, тем самым разделив противника на две изолированные друг от друга группы – северную и южную.

В тот же незабываемый день встретились герои Волги и Дона: танковая бригада М. В. Невжинского соединилась с гвардейцами генерала Родимцева. Состоялась радостная встреча гвардейцев Родимцева с гвардейцами Краснознаменной дивизии Н. Т. Таварткиладзе в районе Мамаева кургана.

В результате операции «Кольцо» немецкие войска были рассечены на две части: одна оставалась в центре Сталинграда (южная), и вторая (северная) была окружена в районе тракторного завода и завода «Баррикады».

– Известно ли чекистам, где расположился штаб 6-й немецкой армии и где в данный момент находится Паулюс? — спросил меня Рокоссовский.– Мои информаторы утверждают, что все немецкие генералы, в том числе и сам Паулюс, удрали в Германию. И еще, что вражеской группировкой остался командовать какой-то командир обыкновенной дивизии.

– Бас дезинформировали, Константин Константинович,— ответил я.– Сведения не верны. Паулюс со своими генералами, за исключением Хубе, которому главное командование сухопутных войск поручило реорганизовать снабжение 6-й армии вне котла, сейчас в подвале универмага на площади Павших борцов. В самом центре Сталинграда.

– Вы уверены? — перебил командующий Донским фронтом.

– Да, твердо. Неоднократно зафиксировано, как к универмагу подъезжают штабные машины.

Константин Константинович помолчал, видимо, размышлял над сведениями чекистов, затем сказал:

– Прошу ваших чекистов продолжать бдительно следить за универмагом. Это очень важно, чтобы не упустить Паулюса с его штабом!

* * *

Сжатая со всех концов плотным кольцом советских войск, 6-я германская армия пришла к своему неизбежному финалу, ее охватила агония.

Как они жили, чем питались и поддерживали свои последние силы в окружении, ясно говорит запись в дневнике боевых действий 6-й армии за первую декаду января 1943 года:

«Суточная продовольственная норма 6-й армии составляет ныне 75 граммов хлеба, 200 граммов конины, включая кости, 12 граммов жиров, 11 граммов сахара и 1 сигарету. К 20 января будут забиты все оставшиеся лошади».

Последний немецкий самолет, сумевший подняться с аэродрома в Гумраке, отвез в Германию 19 раненых и семь мешков писем. Ни одно из этих посланий родным и близким от окруженных солдат и офицеров не было доставлено по адресу. Геббельс изъял всю почту из Сталинграда, догадываясь, что могут писать из сталинградского «котла».

А письма, которые остались в «котле», прочли уже сотрудники советских политорганов.

Стоит вчитаться в написанные под огнем русского оружия в холодных землянках строки германских солдат, недавно еще слепо и бездумно веривших в нацистское государство и непобедимость вермахта. В последних письмах из «котла» авторы говорят немало горького, перед лицом неминуемой гибели с глаз воинов «великой» Германии спала пелена.

«Ты супруга германского офицера, поэтому примешь мои слова так же стойко, как ты стояла на платформе, провожая меня на Восток... Это мрачная борьба в безнадежной обстановке... Я не могу отрицать моей личной вины. Я не хочу избегать своей ответственности и думаю, что жизнью отплачу долг. Я не боюсь, только скорблю, что не могу дать лучшего доказательства мужества, чем погибнуть за это бесполезное, если не сказать преступное дело».

«...Только не тревожь меня добронамеренными советами. Легко давать прекрасные советы, но сейчас они бесполезны. Нужно было действовать в 1932 году, ты прекрасно знаешь это. А мы упустили момент. Десять лет назад дело можно было сделать избирательным бюллетенем. [20] ^{[20] Автор письма имел в виду избрание Гитлера рейхсканцлером Германии.}


[Закрыть] Теперь это будет стоить жизни...»

«Никто больше не убедит меня, что умирают со словами «Германия» или «хайль Гитлер!» на устах. Многие умирают, но последние слова «мама», или имя кого-нибудь близкого, или мольба о помощи... Я видел сотни погибающих, многие из них принадлежали, как и я, к «гитлерюгенду», однако все они, если еще могли говорить, взывали о помощи или выкликали имя кого-нибудь, кто в любом случае не мог им помочь. Фюрер обещал вызволить нас отсюда, нам сообщили об этом, и мы твердо верили. Даже сейчас я верю, ибо я должен чему-то верить. Поэтому, Грета, оставь мне мою веру, всю мою жизнь, по крайней мере, восемь лет я верил фюреру и его слову. Ужасно, как в нем сомневаются здесь, и стыдно слушать, что о нем говорят, и не возразишь – у них факты...»

«...Я искал бога в каждой воронке, в развалинах каждого дома, везде, в каждом товарище, в моем окопе и в небе... Бог нигде не проявил себя. Нет, отец, бога нет. Он существует только в молитвах, в песнопениях пасторов, в звоне колоколов, но не в Сталинграде».

«Это конец. Еще одна неделя, и игра окончена. Говорить о причинах ныне нет смысла. Я только могу сказать следующее: не нам объяснять обстановку, а тому человеку, который несет ответственность за нас... Берегитесь, чтобы еще большая катастрофа не постигла страну...»

«Я все еще цел, сердце бьется почти нормально, дюжина сигарет, позавчера ел похлебку, сегодня добыл банку консервов (вытащил из контейнера, сброшенного с самолета), теперь каждый снабжается, как может. Поплевываю в бункере, топлю мебелью. Мне 26 лет, я один из тех, кто любил орать «хайль Гитлер!» вместе со всеми, а теперь подохну как собака, либо попаду в Сибирь...»

Отослал в Германию свое последнее письмо и командующий окруженной армии. Паулюс адресовал письмо жене.

Оно лаконично, генерал-полковник видел бесславный конец своей армии, смирился с ним:

«Я, как солдат, стою там, где стою теперь, я выполняю приказ. Какова будет моя судьба, я не знаю. Я должен ее принять такой, какой даст мне бог».

Паулюс уповал и надеялся уже не на Гитлера, а на бога...

В завершающий этап Сталинградской битвы к великому у Волги сражению внимательно присматривались и наши союзники.

Размах сражения и победы советских войск были неожиданными для Вашингтона и Лондона.

Биограф Рузвельта Д. Барнс писал:

«Президент недолго сомневался в значении Сталинграда для всей войны. По мере того как немцы увязали в этом сражении... становилось ясным, что Гитлер вновь не достигнет своих целей до зимы, а англо-американцы смогут использовать самое драгоценное для них – время».

В дни, когда Советская Армия в Сталинграде добивала окруженную вражескую группировку, Черчилль и Рузвельт писали И. В. Сталину.

Черчилль: «К нам поступают славные вести о Вашем наступлении. Мы следим за наступлением затаив дыхание. Всяческие добрые пожелания».

Рузвельт: «Вести из района Сталинграда самые обнадеживающие, и я шлю Вам свои самые горячие поздравления».

Черчилль: «Мы все с восхищением следим за великолепными наступательными операциями, которые проводит Красная Армия».

Рузвельт: «С глубоким и вечным чувством благодарности конгресс Соединенных Штатов в совместной резолюции просит передать от имени народа Соединенных Штатов Вооруженным Силам и вспомогательным частям наших союзников на суше, на море и в воздухе наилучшие пожелания и приветствия...»

Черчилль: «Мы глубоко ободрены растущими размерами Ваших побед».

Рузвельт: «Выражаю мою высокую оценку продолжающегося наступления Ваших армий. Принцип постепенного перемалывания сил противника на всех фронтах начинает давать свои результаты».

О победе советских войск под Сталинградом американский президент и британский премьер знали не только из газет, радиопередач, сводок. Знали они это и из донесений своих личных представителей, которые убеждались в беспримерном подвиге советских людей у стен Сталинграда.

Одного из личных представителей американского президента звали Патрик Херм. Это был бригадный генерал, бывший некогда министром обороны США. В сопровождении полковника, помощника военного атташе посольства США в Москве Ричарда Парма и майора авиации Джона С. Генри Патрик Херм прибыл в наш город, чтобы получить здесь свежую, из первых рук информацию о Сталинградском сражении, оценить мощь Красной Армии.

В Сталинграде члены военной делегации союзников встречались и беседовали с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником Н. Ф. Ватутиным, генерал-майором И. М. Чистяковым и другими нашими военачальниками. Гостей вывозили на передовые позиции. В стереотрубу американцы внимательно наблюдали за наступательными операциями воинов 62-й армии.

Позже делегация побывала в Серафимовиче и в освобожденной нашими войсками станице Голубинской, где совсем еще недавно базировался штаб 6-й немецкой армии.

Сопровождая американскую делегацию, я выслушал от ее представителей немало лестных слов в адрес советских солдат и командиров, об их мужестве, стойкости. Гости восхищались нашими победами, удивлялись русскому морозу...

Обо всем увиденном в Сталинграде Патрик Херм и сопровождавшие его лица, несомненно, доложили своему президенту, как рассказали и о бесчисленных вопросах советских людей о сроке открытия второго фронта. На совещании двух руководителей союзных с СССР государств в Касабланке Черчилль и Рузвельт рассмотрели основные стратегические проблемы с участием начальников своих штабов, высоко оценили победы Советского Союза на фронтах Отечественной войны и сошлись на том, что... можно смело доверить нашей стране и в дальнейшем нести основное бремя войны и неизбежных потерь.

В совместном письме к И. В. Сталину Рузвельт и Черчилль написали о своих планах довольно расплывчато: «Мы хотим немедленно сообщить Вам о наших намерениях. Мы полагаем, что эти операции, вместе с Вашим мощным наступлением, могут, наверное, заставить Германию встать на колени в 1943 году. Нужно приложить все усилия, чтобы достигнуть этой цели».

И ни слова о том, когда же, наконец, будет открыт второй фронт.

В ответном послании И. В. Сталин с завидной выдержкой написал: «Я был бы Вам признателен за сообщение о конкретно намеченных операциях в этой области (открытие второго фронта.– А. В.) и намечаемых сроках их осуществления. Что касается Советского Союза, то я могу Вас заверить, что Вооруженные Силы СССР сделают все от них зависящее для продолжения наступления против Германии и ее союзников на советско-германском фронте. Мы думаем закончить нашу зимнюю кампанию, если обстоятельства позволят, в первой половине февраля сего года...»

Уже после победы у стен Сталинграда на просьбу Советского правительства дать конкретные разъяснения принятых в Касабланке решений Черчилль по согласованию с Рузвельтом сообщил, что вторжение англо-американских вооруженных сил на европейский континент планируется на ...август-сентябрь 1943 года...

Советский Союз и его армия вновь остались один на один в борьбе с врагом, вновь могли рассчитывать лишь на свои силы.