Текст книги "Щит и Меч Сталинграда"
Автор книги: Александр Воронин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
ВОЙНА НЕ ЗА ГОРАМИ
Большое значение для повышения боевой и моральной стойкости советского народа и армии имели утверждение нового текста присяги, принятие 1 сентября 1939 года на внеочередной четвертой сессии Верховного Совета СССР закона «О всеобщей воинской обязанности», увеличение срока службы для некоторых категорий военнослужащих с 2 до 3 лет, снижение призывного возраста с 21 года до 19 лет, введение начальной военной подготовки для молодежи допризывного возраста. Все это, как показало время, было сделано своевременно.
Что война не за горами, что враг усиленно готовится к своему вероломному нападению, чувствовалось и вдали от западных границ. Только в 1940 году и начале 1941 года органами НКВД было вскрыто и ликвидировано 66 резидентур германской разведки, разоблачено свыше 1600 фашистских агентов, в том числе на Волге.[2] [2] Остряков С. 3. Военные чекисты. М., 1979.
[Закрыть]
* * *
В июльские дни 1940 года из Москвы в наше областное управление НКВД сообщили, что в Сталинград на автомашине марки «хорх» едет помощник военного атташе германского посольства в СССР некто Кребс. Разрешение на поездку пом. атташе получил в консульском отделе НКИД СССР. Срок своего пребывания в городе на Волге Кребс ограничил двумя сутками.
– Спешит гость,– заметил Никандр Иванович Коненков, прочитав спецсообщение из столицы.– Без остановок едет. Отдохнуть и то времени нет.
В Сталинграде Кребс подъехал к городской гостинице.
Пом. атташе не удосужился заранее забронировать себе номер, а ни одного свободного места в гостинице не оказалось. Пришлось «гостю» ехать в Дом колхозника и там довольствоваться не отдельным, а номером на три койки.
Ночью помощник германского военного атташе несколько раз вставал, выходил из Дома колхозников, стараясь, видимо, заметить за собой наблюдение. Однако ничего не заметил, успокоился и ушел досыпать.
«Гость» проспал до десяти часов утра. Затем, воспользовавшись телефоном-автоматом, кому-то позвонил, бросил в трубку несколько слов, на первый взгляд ничего не значащих, и отправился завтракать в кафе.
«Кребс назначил своему агенту встречу»,– поняли мы.
Вскоре пом. атташе почувствовал себя в полной безопасности. Это было видно по его небрежной походке, по тому, как Кребс разглядывал витрины магазинов.
Безмятежность пропала у «гостя» с наступлением сумерек. Кребс заторопился к трамвайной остановке, пропустил один, затем второй вагон и на ходу вскочил в третий.
По пути к заводу «Красный Октябрь», желая запутать следы, Кребс два раза выходил из трамвая, пересаживался на другой, но ухищрения немецкого разведчика, прячущегося под личиной помощника военного атташе посольства, ни к чему не привели. Встретиться с законспирированным у нас в городе немецким агентом Кребсу не удалось: вражеский агент был своевременно задержан органами НКВД, в результате чего собранная им информация о номерных цехах ряда предприятий и их продукции не стала достоянием германской разведывательной и контрразведывательной организации, именовавшейся абвером. Кребс ни с чем покинул Сталинград.
Учитывая нарастание военной угрозы, Коммунистическая партия и Советское правительство главное внимание сосредоточили на укреплении обороны нашей страны, повышении боевой мощи Красной Армии.
В числе других тракторных заводов Сталинградский тракторный был переключен на выпуск танков. В результате принятых ЦК партии и правительством крутых мер по наращиванию производственных мощностей СТЗ уже в предвоенные 1939—1940 годы начал выпускать новые модели танков, которые по своим боевым качествам превосходили многие танки западных стран.
В канун 15-летия РККА Центральный Комитет ВКП(б) призвал трудящихся:
«Не забывайте ни на минуту опасность военного нападения на Советский Союз! Враги за пределами наших границ продолжают вооружаться, готовятся протянуть свою разбойничью руку к границам Советской страны! Будьте начеку!»
Призыв этот был обращен и к нам, чекистам, и мы никогда не забывали об этом. Органы НКВД активно участвовали в операциях по выявлению и ликвидации кулацко-националистических группировок, которые по указке из-за границы пытались формировать повстанческие отряды из бывших белогвардейцев и кулаков. Иностранные разведки, в первую очередь абвер, еще более активизировали засылку к нам из-за рубежа шпионов, организацию вражеских групп среди немцев, проживающих в районах Поволжья.
В сводках органов НКВД появлялись сообщения об обнаружении в районе города Рава-Русская четырех гитлеровских агентов, заброшенных в нашу страну с целью сбора разведывательных данных о штабах и частях Красной Армии, о захвате в приграничной зоне восьми диверсантов, которые хотели прорваться за границу.[3] [3] Пограничные войска СССР. 1939– июнь 1941. М., 1970, с. 315.
[Закрыть]
Германская агентура снабжалась оружием, взрывчаткой, поддельными документами, крупными суммами советских денег. Многие диверсанты обряжались в форму военнослужащих Красной Армии, сотрудников милиции, железнодорожников. Среди агентов абвера было немало украинских националистов, кого руководитель германской разведки адмирал Вильгельм Франц Канарис всячески поддерживал, как поддерживали их ОУНовские центры за рубежом, возглавляемые Мельником и Бандерой.
Начатый чекистами еще в довоенные годы бескомпромиссный поединок с абвером позже приобрел еще более ожесточенный характер. Для координации своей разведывательной, диверсионной работы в СССР специальный центр абвера «штаб Валли» был создан ведомством Канариса задолго до июля 1941 года. Возглавлял перед войной «штаб Валли» опытный гитлеровский разведчик Шмальшлегер. В «зондерштабе Россия» орудовали различные белоэмигранты, которыми руководил некий полковник фон Регенау, он же русский белоэмигрант Смысловский. В числе эмиссаров «зондерштаба Р» был даже племянник печально известного в Сталинграде по обороне Царицына в 1919 году «черного барона» Борис Врангель. Предатель был арестован в конце Отечественной войны и предан Военному трибуналу.
ДЕРЖАТЬ ПОРОХ СУХИМ
Формированием в Сталинграде воинских частей и строительством аэродромов интересовались, кроме всяких «интуристов», некоторые жители города Энгельса – столицы автономной республики немцев Поволжья. Любопытство их выходило за всякие рамки и границы. Двое жителей соседней с нами автономной республики поменяли местожительство, прописались в районе судоверфи и вскоре были задержаны в тот момент, когда снимали «лейкой» строительство железной дороги военного значения.
Еще одного арестовали, когда он зарисовывал местоположение воинской части, записывал номера ее автомашин. Среди записей «переселенца» были и сведения об аэродроме в Гумраке – объекте сугубо военном и секретном.
Пресекать враждебную деятельность агентов абвера было, признаюсь, нелегко. Мы имели дело с многоопытными разведчиками, прошедшими хорошую подготовку. Они умели много и хотели разведать тоже много. Но на первых же шагах своей шпионской деятельности терпели крах, так как им противостояла политическая бдительность и моральная сила, стойкость, которыми обладали советские люди, свято оберегающие свою Родину, завоевания Великого Октября. В нашей незримой работе мы постоянно опирались на наш народ, на простых советских людей, они были нашими первыми и главными помощниками. Так было всегда, с первого дня организации Всероссийской чрезвычайной комиссии.
Подлинные патриоты социалистического Отечества, преданные делу партии, делу коммунизма, советские люди взяли на вооружение и выполнили наказ М. И. Калинина, который в 1940 году сказал:
«В нынешней сложной международной обстановке наш народ должен быть особенно собранным, подтянутым и напряженным в своей бдительности, чтобы наше социалистическое государство было готово встретить любую неожиданность и всякую случайность. В эту точку должны бить все наши общественные организации...»
В предвоенную, третью пятилетку Сталинград и область жили и трудились под мирным светлым небом. Каждый новый трудовой день рождал новые успехи в сельском хозяйстве, промышленности, культурном строительстве, и было больно читать в газетах о разгорающемся в Европе пожаре войны, о тысячах жертв среди мирных жителей Польши, Австрии, Югославии, Болгарии, Чехословакии.
От нашествия немецких оккупантов в нашу страну бежали поляки, чехи, словаки. Познавшие горе, унижение, бесправие, беглецы обеспечивались у нас кровом, одеждой, питанием, их трудоустраивали, но некоторые из эмигрантов прибывали в СССР с недоброй целью, враждебными намерениями.
С конца сорокового года на станции Карповка в конторе «Заготзерно» работал некий Кулик, 1920 года рождения. До захвата Германией Польши он проживал в Гданьске, где, по словам Кулика, осталась его семья, родственники.
Кулик снимал комнату, ходил в свою контору, не пил, друзей не заводил, газетами не интересовался. Малоразговорчивый эмигрант старался не привлекать к себе чьего-либо внимания. А сам, между тем, по ночам настраивал приемник на волну оккупированной Варшавы, слушал передачи немецкой радиостанции.
Чекистами были опрошены несколько человек, проживающих ранее в Гданьске. Один из них узнал на фотографии Кулика, рассказал, что видел его прежде в компании немецких офицеров, слышал, как Кулик довольно свободно изъяснялся с ними на немецком языке. А между тем в своей автобиографии, написанной при поступлении на работу, Кулик написал, что владеет лишь польским и белорусским языками.
Были найдены еще три недавних жителя панской Польши. Их показания поставили все на свое место в биографии и личности Кулика. Да, Кулик действительно родился в 1920 году, но не в Гданьске, а в Барановичах, откуда еще ребенком был увезен родителями в Польшу. С сентября 1939 года Кулик находился в немецком плену и содержался с другими солдатами и офицерами польской армии в немецком лагере Ляндорф. Тогда же изъявил желание сотрудничать с оккупантами. После учебы в школе абвера под видом беженца перешел нашу границу. «Легенда», которой был снабжен Кулик, помогла ему попасть в Сталинградскую область.
«Вы должны затеряться в глубине России. Станете проживать в Сталинграде, на Волге,– такова была инструкция абвера.– О своем местонахождении сообщите в письме по адресу: «Москва, почтовое отделение 24, до востребования, товарищу Решетникову». Ваше письмо попадет к нам. В России станете собирать сведения о продвижениях русских воинских частей, количестве самолетов на аэродромах, продукции крупных волжских заводов».
Кулик выполнял приказ абвера и исправно заносил в тетрадку все сведения, которые ему приказали собирать сотрудники германской разведки. И ждал начала агрессии Германии, прихода на берега Волги фашистских армий. Ждал, но не дождался.
* * *
Начало июня 1941 года выдалось на Нижней Волге знойным. Неутомимое солнце сушило задонские степи. Лишь по утрам бывало терпимо: над Волгой зыбилась легкая туманная дымка, которая пропадала, стоило в небе появиться раскаленному диску.
В одно такое утро я перечитывал «Памятку солдат германского вермахта», которой должны были руководствоваться все военнослужащие Германии.
«Ни одна мировая сила,– хвалились составители «памятки»,– не устоит перед германским напором. Мы поставим на колени весь мир. Германец – абсолютный хозяин мира. Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки. Ты – германец и, как подобает германцу, уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути... Завтра перед тобой на коленях будет стоять весь мир!..»
Правда, в фашистской Германии издавалось и совсем другое, к примеру, подпольная немецкая газета «Берлинер фольксцайтунг», в которой коммунисты Германии писали об империалистическом характере войны, призывали свой народ к объединению в единый фронт антифашистов. В те же дни зазвучал на весь мир страстный голос Томаса Манна, разоблачавшего кровавый немецкий фашизм:
«Немцы, спасите себя! Спасайте свою душу, отказывайтесь от повиновения и верности своему тирану! Этот мир никогда не согласится и не станет терпеть «новый порядок», вызывающий у человечества чувство страха. Вы можете, если захотите, удесятерить беду, которую вы уже причинили, проявляя послушание и доверчивость, но в конце концов она еще будет вашей собственной бедой».
Под пятой фашизма было 12 государств Европы. В «жизненное пространство» рейха была включена территория от Нарвика на севере и до Пиринеев на юге. Европейские государства, где у власти стояли реакционные фашистские режимы, такие как Италия, Румыния, Болгария, Венгрия, Финляндия, были вовлечены в гитлеровский агрессивный блок.
К лету 1941 года фашистская Германия создала самые мощные вооруженные силы, какими когда-либо располагало государство в истории человечества: 214 дивизий, 7 бригад, в том числе 35 танковых и моторизованных дивизий. Воздушный флот составляли 10 тысяч самолетов.[4] [4] История второй мировой войны, т. 3, с. 44.
[Закрыть]
ОКВ[5] [5] Верховное главное командование вооруженных сил Германии.
[Закрыть] Германии подготовило специальную директиву «Указания по дезинформации противника», где в вводной части подчеркивалось, что успешное проведение операции зависит в первую очередь от ее строгой секретности, ее маскировки.
«Чем более явной будет становиться подготовка к операции,— говорилось в «указании»,– тем труднее будет вводить противника в заблуждение. Следует сделать все необходимое в этом направлении».
В Берлине нервничали, понимая, что сосредоточение германских войск у границ СССР скрыть не удается. 19 июня 1941 года Геббельс записал в своем дневнике:
«В России догадались о смысле событий».
Геббельс не ошибся: в Советском Союзе знали о подготовке Германии к нападению на нашу Родину. Не знали, правда, мы в то время о разговоре рейхсфюрера СС Гиммлера в его резиденции на Принц-Альбрехтштрассе с известным в нацистских кругах писателем Двингером. Эта беседа стала известна после поражения рейха из воспоминаний самого Эдвина Эриха Двингера.
– Я помню, что вы хорошо знаете Россию, герр Двингер,– сказал писателю Гиммлер.– Знаю, что в годы русской коммунистической революции вы жили на Украине и в Крыму.
– Я был там в плену,– заметил Двингер.– И как мог боролся с большевиками и их революцией в рядах барона Врангеля.
– Это известно,– перебил Гиммлер.– Вам, как летописцу нашего великого времени, представляется счастливая возможность присутствовать при полной ликвидации большевистского строя в России. Назначаю вас моим личным референтом по восточным вопросам. Через шесть недель, когда я буду в Москве, вы перейдете в мое ведомство!
Двингеру показалось, что он ослышался.
– Вы сказали, экселенц, шесть недель?
– Да— подтвердил Гиммлер.– Я не оговорился. Именно через шесть недель. Так мне сказал сам фюрер. Не позднее 4 августа мы с вами будем в Москве, ибо СССР под натиском наших войск рассыплется, как карточный домик!
Шесть недель... Столько, по мнению Гитлера, надо было Германии для ее полной победы над Советским Союзом. Иохим фон Риббентроп был более осторожен и считал, что вермахт разгромит Советский Союз за восемь недель. Паулюс, который в 1941 году еще не помышлял встать во главе 6-й армии, служил обер-квартирмейстером генерального штаба сухопутных войск, заместителем Гальдера, считал, что победа над Россией наступит через восемь-десять недель.
В быстротечную победу, в кратковременную русскую кампанию—прогулку в России – верили в Германии от фюрера и бывшего преподавателя тактики академии генштаба Фридриха Паулюса до простых солдат, напичканных фашистской пропагандой и знающих крылатую фразу Гитлера: «Нет ничего невозможного!»
Считая, что победителей не судят, в те летние дни 1941 года Гитлер изрек:
«Правдой или неправдой, но мы должны победить! Это единственный путь, он верен морально и в силу необходимости. А когда мы победим, кто спросит нас о методе? У нас и без того так много на совести, что мы должны победить!»
Фюрер мечтал победить правдой и неправдой. Советский же народ, наша Коммунистическая партия и правительство никогда не смешивали правду с неправдой. Они твердо знали: наше дело правое, победа будет за нами!
И время показало, кто оказался прав.
* * *
Июнь перешагнул в свою вторую половину.
Сталинград и сталинградцы жили и трудились на благо своей Родины.
В 1941 году 126 промышленных предприятий города выпускали продукции в 17 раз больше, нежели все заводы дореволюционного Царицына в 1913 году.
По данным Всесоюзной переписи населения, в городе проживало 445,5 тысячи человек.
Жилой фонд Сталинграда составлял более 1848 тысяч квадратных метров.
Дети учились в 124 школах, студенты – в четырех вузах, шли занятия в университете марксизма-ленинизма. Горожан и гостей Сталинграда приглашали четыре театра, цирк.
На главной площади работал 4-этажный универмаг с обширными складами под землей, которые позже стали последним прибежищем командующего 6-й германской армией и откуда из подвального смрада Паулюс вышел на черный снег 31 января 1943 года, чтобы сдаться со всем своим штабом и наголову разгромленной армией (точнее, ее остатками) в плен...
Глава вторая
СТРАНА ВСТАЕТ НА СМЕРТНЫЙ БОЙ
День 22 июня в Сталинграде был безоблачным. Метеосводка коротко и сухо сообщала, что ожидается 27 градусов тепла, тихо, без осадков.
С раннего утра тысячи горожан потянулись на пристань, чтобы провести воскресенье за Волгой на Бакалде, Островной, в Красной слободе, порыбачить, погулять в рощах, покупаться.
Город не подозревал, что в роковой час «Ч», как только забрезжил рассвет, вражеские самолеты начали бомбить наши города, что 2-я танковая группа Гудериана двинулась на Брест...
22 июня 1941 года в сталинградском цирке шло утреннее представление. В кинотеатрах демонстрировались австрийский фильм о жизни короля вальсов Штраусе «Большой вальс», советские кинокартины «Сокровища Ценского уезда», «Песнь о любви». В субботу 21 июня в городе закончились большие концерты московского симфонического оркестра, и в воскресном номере «Сталинградской правды» была опубликована рецензия на гастроли гостей. Драматический театр имени М. Горького показывал в Летнем театре премьеру спектакля «В степях Украины» по пьесе Корнейчука, а в самом здании драм-театра в воскресенье проходил городской смотр детской художественной самодеятельности. Среди юных артистов выступила и маленькая девочка из Бекетовки. Пианистка исполнила «Времена года» П. И. Чайковского. Девочку звали Аля Пахмутова. Спустя вереницу лет она стала известным композитором, чьи песни знает весь наш народ.
Вслед за юной пианисткой начал выступление танцевальный ансамбль клуба завода «Баррикады». Словно яркий букет цветов – сарафаны маленьких танцовщиц...
Неожиданно возникла пауза. Несколько минут сцена оставалась пустой. Среди зрителей возник шум.
На сцену вышел представитель горкома партии. Подняв руку и дождавшись, когда в зале вновь станет тихо, он сказал:
– Товарищи! – Голос его чуть дрогнул.– Война! На нас вероломно напала фашистская Германия.
Я лишь под утро вернулся из управления НКВД домой – задержали неотложные дела. Прошел в спальню и, стараясь не разбудить жену и дочь, прилег на диван.
Впереди всех нас ожидал воскресный день.
Я долго смотрел в растворенное окно на светлеющее с каждой минутой высокое небо, прислушивался к шелесту листвы клена, к еще робкому чириканью воробьев, и, словно провалившись в бездонную яму, уснул...
Разбудила меня жена. Она была бледна.
– Война,— шевельнулись ее губы.– По радио выступает Молотов...
На руках жена держала маленькую дочь и крепко прижимала ее, словно хотела спасти от того страшного, что нахлынуло на страну, на всех нас.
«...Без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек...»
Голос Вячеслава Михайловича Молотова был глух и тих, но доходил до самого сердца.
«...Это неслыханное нападение на нашу страну явилось беспримерным в истории цивилизованных народов, вероломным. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между нами, СССР и Германией, заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора... Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских правителей. ...Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
– Ты забыл позавтракать,— робко напомнила жена, когда я стал торопливо одеваться.
Я осуждающе взглянул на жену: дескать, какой сейчас завтрак? – и поспешил в управление.
Кого-либо вызывать не пришлось: все сотрудники областного управления НКВД были на местах.
Выступление мое было коротким: война требует усиления бдительности, так как враждебные элементы несомненно активизируют свою подрывную деятельность. Особое внимание следует обратить на безопасность заводов оборонной промышленности.
На столе пропел зуммер телефона. Звонил Алексей Семенович Чуянов:
– Через десять минут созывается бюро обкома!
– Буду! — ответил я.
Внеочередное заседание бюро обкома ВКП(б) было коротким. Решили, что мы все сейчас же разойдемся по предприятиям города для участия в митингах трудящихся.
На призывные пункты многие приходили, не дожидаясь повесток. Областной военком Е. Г. Куксов со своими сотрудниками с трудом справлялись с потоком добровольцев, среди которых было немало комсомольцев, активистов Осоавиахима.
В первый день вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну в Сталинграде создали пункты воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). Решено было создать и восемь истребительных батальонов – по одному в каждом районе – для борьбы с диверсантами и шпионами.
В долгий, кажется, бесконечный, день 22 июня я побывал в различных районах города и ночь, первую ночь войны, провел в управлении на клеенчатом диване.
Не спалось. Вспоминались встречи с людьми, которые от всего сердца жаждали быстрее взять в руки оружие и вступить в открытый бой с оккупантами. Нас же, чекистов, ожидал бой с врагом не на передовой.
Итак, война все-таки грянула. Развязанная фашистами, безжалостная, унесшая миллионы жизней, справедливо и точно названная Великой Отечественной.
* * *
Мы знали о нависшей над Родиной и нашим народом угрозе и делали все возможное, чтобы предотвратить войну, а если это не удастся, по крайней мере, отодвинуть ее на более поздний срок и тем самым выиграть так необходимое для подготовки к отпору время.
Агрессивные замыслы Гитлера по отношению к Советскому Союзу были очевидны для нашего правительства, партии и руководства Вооруженных Сил, подтверждались многочисленными сообщениями, в том числе советских разведчиков.
Как известно, идею нападения на СССР Гитлер сформулировал еще в 1925 году на страницах пресловутой «библии» национал-социализма «Майн кампф»: «Говоря нынче о новых территориях в Европе, мы должны иметь в виду в первую очередь Россию».
Позже, на совещании высшего командного состава в Бергхофе 31 июля 1940 года Гитлер прямо заявил:
«Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция только тогда будет иметь смысл, если мы одним ударом разгромим государство». И далее: «Если Россия будет разбита, у Англии исчезнет последняя надежда. Тогда господствовать в Европе и Балканах будет Германия. На основании этого заключения Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 года... Срок для проведения операции – пять месяцев».[6] [6] Служебный дневник генерал-полковника Гальдера, запись от 16.01.41 г. – Военно-исторический журнал, 1959.
[Закрыть]
Фюрер и его приспешники надеялись на «блицкриг» – внезапно обрушиться на Советский Союз, закончить войну молниеносно, в течение одной кратковременной кампании.
Стоящий у верхушки вермахта генерал Блюментрит после войны признался:
«После молниеносных побед в Польше, Норвегии, Франции и на Балканах Гитлер был убежден, что сможет разгромить Красную Армию также легко, как своих прежних противников».
План агрессии против СССР носил кодовое наименование «План Барбаросса», названный по имени пресловутого немецкого императора Фридриха Барбаросса, который царствовал в XII веке и утонул в Черном море во время своего очередного крестового похода.
«Барбаросса» (директива № 21) был подписан Гитлером вечером 18 декабря 1940 года.
Директива № 21 по-военному коротка, в ней чуть больше пяти страниц машинописи, в которых, в частности, четко сказано следующее:
«Немецкие вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной военной операции Советскую Россию... Конечной целью операции является отгородиться от азиатской части России по общей линии Астрахань—Волга...»
Благодаря действиям советских разведчиков приказ директивы № 21 хранить все в строгой секретности не был выполнен.
Немало фактов о нависшей над нашей Родиной угрозе поступало в Наркомат иностранных дел, Наркомат обороны, Генеральный штаб и разведывательное управление из советского посольства и торгпредства в Германии, от советских консулов.
Что война не за горами, это твердо знали в ЦК ВКП(б), в Совете Народных Комиссаров, нашем Генштабе. На XVIII Всесоюзной партийной конференции, которая состоялась 15—20 февраля 1941 года (я был ее участником), в центре внимания стояли вопросы улучшения работы промышленности и транспорта, были выдвинуты задачи дальнейшего укрепления оборонной мощи СССР.
В мае того же 1941 года в Москве прошло кустовое совещание начальников областных управлений НКВД, Волжского бассейна, и там было повторено, что война будет, надо готовиться к отпору врага. 5 мая в Кремле на собрании, посвященном очередному выпуску военных академий, И. В. Сталин рассказал о чрезвычайно сложном международном положении, предупредил командиров о возможности всяких неожиданностей, призвал повысить бдительность, усилить боевую готовность войск, держать порох сухим. На следующий день после памятного собрания товарищ Сталин был назначен Председателем Народных Комиссаров СССР. Узнав об этом, германский посол в СССР граф Шуленбург поспешил доложить в Берлин:
«Я твердо уверен, что, понимая, насколько серьезно международное положение, Сталин принял на себя личную ответственность за ликвидацию возможности конфликта между СССР и Германией».
В предшествующие войне дни Главное управление госбезопасности НКВД СССР постоянно ориентировало местные органы на активизацию различных служб германской разведки: абвера-2, в первую очередь, группы, занимающейся сбором разведывательных материалов о сухопутных войсках Красной Армии, и группы, собиравшей данные об экономическом положении нашей страны, подразделение, которое засылало в нашу страну диверсионно-террористическую агентуру, организовывало диверсии, саботаж, создавало в районах Западной Украины специальные вооруженные отряды из числа националистов. По сравнению с 1939 годом в предвоенный год количество заброшенных в нашу страну шпионов увеличилось в четыре раза.[7] [7] История Великой Отечественной войны, т. 6, с. 134.
[Закрыть]
Перед агентами абвера ставились задачи собирать сведения о дислокации и численности наших пограничных войск, расположении военных аэродромов, баз, складов оружия и т. д.[8] [8] Новая и новейшая история, 1968, № 5.
[Закрыть]
Немецкая разведка пыталась получать важную для нее информацию и через своих официальных сотрудников, входивших в состав миссий по определению линии советско-германской границы и переселению немцев, проживавших прежде в западных областях Украины, Белоруссии и Прибалтики, на территорию Германии. Забрасывались и оказывались схваченными органами НКВД различные вооруженные группы, которым вменялось в обязанности организовывать в нашей стране диверсии на военных и промышленных объектах, узлах связи, железнодорожном и водном транспорте, вести антисоветскую пропаганду среди населения, совершать теракты против советских и партийных работников, командиров Красной Армии.
1 июня было завершено массовое сосредоточение германских войск у советских границ, 10 числа немецкие части вышли на исходные позиции. Об этом было сообщено в НКИД полпредом СССР в Берлине, военным атташе Советского посольства, разведчиками.
Советское правительство пыталось дипломатическими средствами затруднить или по крайней мере отодвинуть нападение Германии. Вновь проявляя свое миролюбие, наше правительство передало 14 июня – за восемь дней до рокового 22 июня – германскому послу в Москве и на другой день опубликовало в газетах сообщение ТАСС, где говорилось, что, «по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы» (газета «Известия», 14 июня 1941 г.). На это сообщение Германия никак не прореагировала, мало того, рейхсминистр пропаганды Геббельс скрыл его от немецкого народа.
В одном лишь октябре 1939 года было зафиксировано 22 случая нарушения самолетами люфтваффе советских границ, с января по март 1940 года – 12. Во второй половине 1940 года таких провокаций было уже тридцать. А лишь за двенадцать дней – с 27 марта по 18 апреля 1941 года нарушений было сто пятьдесят. Все это были неслучайные перелеты, германские самолеты не сбивались с курса, а умышленно, с разведывательными целями нарушали нашу границу. Дело дошло до того, что незадолго до начала войны один из германских самолетов совершил вынужденную посадку неподалеку от города Ровно, перелетев границу вблизи Перемышля. Когда самолет был задержан, то на его борту обнаружили фотоаппараты, несколько рулонов фотопленки, карту советских пограничных районов.
Очередную, последнюю перед войной, ноту протеста по поводу многочисленных нарушений германскими самолетами наших границ В. М. Молотов вручил германскому послу Шуленбургу 21 июня в 21 час 30 минут.
День вторжения в нашу страну фашистская Германия выбрала неспроста. Гитлеровцы надеялись, что в воскресенье после трудовой недели советские люди и их армия станут отдыхать и их всех можно будет застать врасплох.
В своих агрессивных устремлениях Гитлер был не одинок – его поддерживала и подбадривала мировая реакция, ослепленная ненавистью к первой в мире стране победившего социализма. Американский дипломат Буллит тогда заявил: «Демократические государства желают, чтобы на Востоке дело дошло до военных столкновений между Германией и Россией».
И «демократические» государства дождались этого столкновения, точнее вероломного, без объявления войны нападения фашистской Германии на Страну Советов.
Гитлеровцы бросили против нас почти все свои вооруженные силы, а также силы своих сателлитов – Финляндии, хортистской Венгрии, боярской Румынии, а позже и фашистской Италии. К моменту нападения на советском фронте было сосредоточено 190 дивизий Германии и ее союзников – 5,5 миллиона солдат, отборные танковые соединения – 3500 танков, 50 000 орудий и минометов, 3900 боевых самолетов – около 60% воздушной мощи Германии. Все это предназначалось для нанесения по нашей стране массированных ударов на основных стратегических направлениях...
