Текст книги "Банкир"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Тебе трудно попробовать?

– Что попробовать?! – окончательно обозлился Валентин.

– Мы откроем валютный счет в том банке, потом твоя подруга перебросит башли в офшорную зону на какие-нибудь Антильские острова, сдадим этот счет Старому ублюдку и расплюемся с ним навсегда. Если получится.

Валентин покривился:

– Флин, дело в том, что Эрна в банке своего мужа "Балтия Транс" занимает слишком незначительный пост, чтоб содействовать в таком деле.

А память уже бросила его на золотой пляж Юрмалы (Рижский залив) в июнь того последнего лета, когда в августе, за несколько дней, прекратил своё движение по истории СССР...

... Эрну Янсон он встретил на открытой веранде кафе "Рубин" в ста метрах от кромки залива. Эрна работала в кафе бухгалтером и была на восемь лет старше его. В тот солнечный и ветреный день она вышла на веранду кафе, чтобы выпить чашку кофе и едва Валя (совсем ещё мальчишка) её увидел, его словно ударили. Он с такой растерянностью и откровенным восхищением таращился на молодую женщину, что она взяла свою чашку, подсела за его столик, сначала засмеялась, а потом спросила.

– Ну и что?

– Ничего. – пролепетал Валя.

– Так зачем рот раскрыл и закрыл забыл? – весело и без издевки спросила она.

– Не знаю.

– Тебе хоть двадцать лет есть?

– Почти.

– Ну, так не таращи глаза на женщин, которые много старше тебя. Иди на пляж. Там полно юных красавиц и все они добрые потому, что у нас всесоюзный курорт. Закрой рот, не красней и больше не смотри в мою сторону.

С этим она вернулась к своему столу, а Валя на данную минуту послушался – отвернулся. Но уже к вечеру, в результате нешуточной разведки, он узнал, как её зову, кем работает и с какого времени по какое в бухгалтерии кафе. Словоохотливая уборщица кафе за пару кружек пива поведала, что Эрна год назад развелась с мужем, от женихов отбоя нет, и что девушка "себе на уме" – что следовало понимать как то, что с голоштанным юношей она связываться не будет.

И – началось. Она жила в Риге и каждое утро Валя встречал её электричку, после чего плелся за молодой женщиной шагах в сорока, разглядывал её крепкие стройные ноги, круглые покатые плечи, прямую шею и просто стонал, когда её волосы цвета соломы рвал ветер с залива. Кофе на веранде она пила от двенадцати до часу и Валя таился в самом неприметном уголке. В пять часов повторялся утренний променад – от кафе к станции. И так продолжалось четыре дня. Это преследование доставляло Вале острейшее и немного горькое наслаждение, тем более что очень часто во время пития кофе вокруг Эрны крутились весьма респектабельные джентльмены – либо в дорогих костюмах, либо в плавках, если набегали с пляжа. Наконец на пятый день, по дороге на работу, Эрна резко остановилась, дождалась пока Валя – увалень увальнем – поравняется с ней и спросила с любопытством.

– Ты что, мальчик, – серьезно?

Он понял вопрос правильно и выговорил, не отрывая глаз от её лица.

– Да. Я так думаю. Да, серьезно.

– Марта уборщица сказала, что тебя зовут Валентином.

– Да. Валентин Рагозин.

– За мной больше не ходи, а то всё кафе уже смеется. В понедельник у меня выходной. Приеду этой же электричкой. Сходим куда-нибудь, посидим, поговорим и распрощаемся. Так?

– Так.

Они встретились в понедельник, весь день провели на пляже, вечером посидели в ресторане "Лидо" – для чего Валя продал свои хорошие часы на толкучке Центрального рынка, что между вокзалом и рекой Даугава..

Весь день о чем-то говорили, но распрощаться не удалось. Их потянуло друг к другу с неудержимой силой, но сближение проходило с медленно, томительно и настороженно с обоих сторон. И более уже никогда такого в жизни Вали не было. Они словно тянули, словно проходили всю дорогу познания другу друга, прежде чем придти к финалу. По счастью двоюродная сестра Нина из телефонного разговора с Валентином поняла, что происходит и выслал ему телеграфным переводом приличную сумму денег, так что он мог и шиковать, чего Эрна не требовала. Где-то в конце второй недели этих регулярных встреч они перестали ходить на те пляжи, которые были переполнены публикой. Теперь их в большей степени привлекало уединение, которое и нашли в том месте, где в залив впадала река Лиелупе (Большая река в переводе на русский) Здесь отдыхающей публики было очень мало, лишь ватага мальчишек в самом устье реки каждый день ловила бреднем ершей и пескарей.

ТОТ ДЕНЬ (седьмое июля) выдался очень жарким, настолько что по песку даже невозможно было ходить босиком. Они отошли от залива, перебрались через гряду сыпучих дюн и оказались в сосновом лесу, где было прохладней. Расположились на большом клетчатом пледе (Валя стащил его из пансионата) и выпили немного яблочного местного вина. Эрна улыбнулась и сказала виновата.

– Ну что, Валя, хоть и чувствую я себя подло, но чему быть – того не миновать.

Он не успел ещё понять, что означают эти слова, как она уже выскользнула из купальника и вытянулась на клетчатом пледе.

На всю жизнь отпечаталась в мозгу Валентина эта дивная картина стройное, хорошо сформированное тело молодой женщине, по которому скользят солнечные зайчики и пятна тени, отбрасываемые хвоей сосен.

Но он так разволновался, что ничего не получилось! Вся его мужская сила тут же выплеснулась из него, едва он только осторожно обнял Эрну и чуть прилег на неё. Это было так неожиданно и горько, что Валя расплакался навзрыд. Эрна обняла его, прижала к своему гладкому, словно зеркало, телу и прошептала на ухо.

– Это ничего, Валя, ничего. Всё будет в порядке. У тебя ведь не было девочек в школе?

– Не было. – сознался он, плохо соображая, что происходит и даже не веря, что это именно так и происходит.

Положение исправилось всё там же, под соснами, минут через сорок. Эрна обнимала его ногами за бедра, смеялась, мелко целовала в губы, извивалась, как змея и несколько раз повторила.

– Теперь ты запомнишь меня на всю жизнь.

– Да. Это наше лето.

– Пусть так. А потом расстанемся навсегда. Договорились?

– Да.

Но этой договоренности соблюсти не получилось. Каждый год, седьмого июля, Валентин звонил ей вечером в Ригу. А потом звонил в день её именин, день рождения и на Рождество. Каждый раз эти его звонки вызывали у Эрны радостное удивление, она огорченно говорила , что катастрофически стареет, однако когда в девяносто шестом году приехала в Москву (уже из другой страны, разумеется) никаких перемен в ней Валентин не обнаружил. И они провели у него дома три удивительных дня и ночи – хотя Эрна уже была замужем.

– Когда я с тобой, Валька, – сказала она на прощанье на перроне Рижского вокзала. – То я как-то и не признаю, что изменяю своему мужу. Там, в Риге, у меня кроме него никого не было и нет. А ты для меня, как инопланетянин.

– А я даже и не знаю, не могу определить, кто ты для меня. Есть где-то далеко близкий человек, которого я вспоминаю и который дорог достаточно.

Все остальные женщины текущей жизни Валентина врывались в его повседневность чаще всего неожиданно, мимолетно были интересны и вылетали из его существования не оставляя следов.

... Флин подал Валентину свой мобильник и сказал настойчиво.

– Позвони своей женщине в Ригу.

– У нас нет с ней деловых отношений! И я не хочу таких заводить!

– Позвони. Попытка не пытка. – нажал Флин.

Телефон сотовой "трубы" Эрны Валентин помнил на память, поколебался и – вышел на связь Тут же услышал четкий, всё так же без акцента, голос Эрны.

– Банк "Балтия Транс".

– Это Рагозин. – осторожно сказал он. – Я из Москвы.

Она радостно засмеялась и спросила.

– Не собрался ли в Ригу с визитом? Учти, у нас дожди.

– Не знаю... Возможно и приеду.

– Раньше ты был решительней. Говорил "да" или "нет", без этих "не знаю" У тебя что-нибудь случилось?

– Да. Эрна я открыл банк...

– Вот это да! – она снова расхохоталась – Валя, а ты представляешь себе сколько с этим делом мороки и заварухи?!

– Я уже в заварухе. Разговор не очень телефонный и слушай внимательно.

– Конечно.

– Я вынужден провести одну финансовую операцию...

– Отмывка грязного белья? – резко спросила она.

– Угадала. Я не настаиваю, а только спрашиваю – ты можешь помочь?

– Да! – тут же прозвучал ясный ответ.

– А что скажет твой муж? Ведь хозяин банка он.

Снова зазвучал её звонкий смех:

– Валя, владею банком – Я! А муж у меня только работает "латышом"

– Это как?

– Любую фирму у нас может создать только латыш. У кого есть наше гражданством. Но девяносто процентов нашего бизнеса в руках русских. Так что работать "латышом" означает, что президенты фирм – в основном только латыши. Получают зарплату и большей частью ничего не делают. Что касается моего супруга, так и хорошо, что он не лезет в дела. Летом у увлечен своей яхтой, а зимой ездит туристом по Европе и катается на буере. Сколько тонн "бумаги" у тебя на руках?

– Восемнадцать тонн. С добавкой – Прилично. Обменяешь на вечно зеленые у себя?

– Да. Доставка к тебе через Петербург и Эстонию – Понятно. У тебя там надежный канал для безопасного движения?

– Да.

– Хорошо. Я тебя встречу в Эстонии, на границе. Есть такой городок Валга, запомни. Оттуда у меня до Риги тоже безопасный канал движения. Позвони перед отъездом, уточним время и место.

– Целую тебя.

– А я не только целую, инопланетянин. – с тем же девчоночьим смехом ответила Эрна и прекратила связь.

Флин сказал самодовольно.

– Ну вот видишь? У них там всё пройдет легче. Латвия вот-вот вступил в Объединенную Европу, НАТО и прочие всемирные компании. Как я думаю, нам и комиссионная плата посредникам обойдется нам подешевле, чем при других вариантах.

– Если не арестуют эстонские пограничники.

Флин ответил мрачновато.

– Я думаю, что там есть риск и пулю в лоб получить. Если будем дураками. Но, полагаю, что Толя Соколов своё дело туго знает.

– Плохо начинаем, ты не считаешь, Флин?

– Ты думаешь, что другие начинали лучше?

На выходе из рощи они повстречали своего таксиста, который на ходу помахал рукой и крикнул в окно: "Всё в порядке, поклажу сдал!"

Валентин ожидал, что в связи со словами таксиста, когда он подойдет к дому, его будут встречать предупрежденные Алла и кто-нибудь из охранников. Но баулы Флина лежали на крыльце, двери дома закрыты и всё подворье казалось пустым. Хуже того, нигде не было видно и Чарли – возле его будки лежала на земле цепь с ошейником.

Флин произнес быстро и настороженно.

– У нас что-то произошло.

Валентин не ответил, поднялся на крыльцо и отомкнул ключами замки дверей.

В доме было пусто и тихо. Валентин бросил резко.

– Позвони в банк. Там должны что-нибудь знать.

Впрочем, основная схема происходящего стала ясной, едва Валентин поднялся на второй этаж и заглянул в спальню. Здесь всё было прибрано и казалось бы сохранилось в полном порядке, если бы не развороченная железная дверь ящика, где хранилось оружие. И – три металлических кейса с восемнадцатью миллионами рублей!

Ни оружия, ни кейсов не было! Замок ящика был грубо вырезан, судя по всему, автогеном.

Валентин бессильно опустился на прибранную постель и безнадежно подумал, что это конец, конец всему. Он слышал, как по лестнице взбежал Флин и крикнул от дверей.

– Шеф, на наш дом напали! Собаку убили, а охранник ранен и лежит в больнице!

– Колька... Нас ограбили.

Флин тут же осекся, увидев развороченный железный ящик для оружия. Но растерянность его длилась недолго.

– Где эта сука?! Это её рук дело! Она дала "наводку"!

Валентин с трудом поднялся с постели, распахнул встроенный шкаф, тупо посмотрел в его чрево и сообщил.

– Никаких её шмоток не осталось. Хотя их почти и не было.

Флин завыл, зарычал, как раненый зверь.

– Я же тебе говорил – отнеси деньги в сейф банка! Засунули бы их в подвал! В хранилище!

– А ты здесь охрану наладил, только какой от неё оказался прок?!

– Надо искать эту гадину! Жечь ей пятки сигаретами, зубы рвать, ногти вырвать!

– Ага! Думаешь она дура?! Думаешь не смылась куда подальше?! Да и что толку , она же "шестерка"!

Мужчины орали друг на друга минут десять, пока не сообразили, что толку от этих воплей не больше, чем от призывов о помощи в открытом море когда безнадежно тонешь, а от горизонта до горизонта не видно ни паруса, ни дымка парохода. Средство одно – стакан водки..

Они спустились на кухню, нашли в холодильнике бутылку и употребили нужную дозу. Повторили.

– Флин, – уныло сказал Валентин. – А ведь Старый точно рассчитал, как карты лягут. С моей подачи знал, что деньги будут здесь, на даче. А мы будем заняты организацией дела и уедем.... Я ему сам назвал передачу денег на даче, а не в банке. Теперь мы ему должны шестнадцать лимонов.

– И Старый знал, и скотина эта, лахудра твоя, ему всё подсказала! Как только ты уехал – тут же и дала сигнал!

– Ну, ладно, мой верный Флин... Ладно ...Будем выкручиваться. Шестнадцать лимонов, в конце концов, это не смертельно. Хотя обидно. Что-нибудь придумаем.

Флин сдержанно рассмеялся.

– А я думал, что ты за них теперь удавишься.

– А что это изменит? Выпьем.

Почти без торможения они выпили и вторую бутылку, что облегчения не принесло.

Говорить было не о чем, никакой план спасения даже не представлялся. Неожиданно Флин криво улыбнулся и сказал насмешливо – Ладно, хороший урок касательно твоей доверчивости ты получил. На будущее – будешь умнее.

– Ты про что?

– Я полагаю, что деньги мы сохранили.

– Это как?

Флин помолчал, бросил небрежно.

– Я их перепрятал. Ночью. Пока ты спал со своей гадиной.

– Куда перепрятал?!

– В подвал, в мешки из под сахара. И если ворюги туда не добрались...

Валентину показалось, что у него помутился разум, облик Флина сперва раздвоился, потом вовсе исчез перед глазами и он прошептал бессильно, вынырнув из коматозного состояния.

– Ты перепрятал бабки в подвал?

– Да. Я не такой доверчивый осел, как некоторые.

Мешая друг другу, они ринулись в сени, открыли люк и, не пользуясь короткой лестницей, попрыгали в забетонированный подвал.

Включили свет и тут же обнаружили в углу два белых, тугих мешка. Лихорадочно открыли их и оказалось, что они были набиты смятыми банкнотами!

Флин истерично захихикал, Валентин сел на бетон и сказал с дрожью в голосе.

– Ты, конечно, законченный мерзавец. И этот цирк я тебе когда-нибудь ещё припомню. Но приходится признать, что в принципе ты прав, мой верный Флин. .

– За это грех не выпить, босс...

– Нет, Флин, не надо... Будем трезвыми...Теперь мы покажем Старому, где раки зимуют..

..К вечеру к ним зашел Аарон Михайлович и рассказал, что знал. По его словам, неделю назад, ранним утром, когда он пошел на реку свершать моцион, приметил какую-то возню у дома Валентина. Об отъезде хозяев он ничего не знал и особо не насторожился. Но уж слишком громко, с озлоблением, лаял Чарли. После моциона, при возвращении хирурга домой, стоявшей машина "Газель" у ворот уже не было, не слышно было и Чарли.

Собаку, с проломленной головой Аарон Михайлович нашел возле будки. Примерно в таком же состоянии лежал на кушетке в гостиной и охранник. По мнению Аарона Михайловича его ударили по голове во время сна. Каплан вызвал местную милицию, она прибыла через полчаса и за это время хирург кое-как привел охранника в чувство. Милиция особого энтузиазма в расследовании не принимала, охранника увезли в больницу, а собаку разрешили похоронить – что Аарон Михайлович и сделал.

– А где была Алла? – спросил Валентин. – Вы её не приметили?

– Нет. Я её не видел с вечера. У вас что-нибудь пропало?

– Ничего. Кроме оружия.

– Никогда такого у нас в поселке не было. Скверное время мне досталось на закате жизни. А как дальше будете жить вы?

На этой грустной ноте старик закончил свой визит, а Филин сделал какой-то ужин, снова слегка выпили и Флин спросил.

– Ну, и как ты полагаешь, чья это работа?

– Алла и Старый. Больше некому.

Флин помолчал и сказал без улыбки.

– Одно меня радует. Представляю, как старый бандит открыл кейсы и обнаружил там газеты.

– Всё равно он за этот номер рано или поздно заплатит. За Чарли заплатит. А может Аллу они забрали с собой.... Или убили?

– Перестань. – поморщился Флин. – Она наводчица. Она знала, что деньги в оружейном ящике, а больше они нигде и не искали. Еще объявится. И наврет какую-нибудь историю. А ты ей поверишь.

– Не знаю. Может быть. Если складно соврет. – пьяно пригорюнился Валентин. – Иди спать, Коля. А я пока перепрячу подальше деньги, чтоб ты снова ночью не перетащил их куда-нибудь, где нам их не сыскать.

– Как хочешь. Ты принял вариант Петербург – Эстония – Рига?

– Приходится принять. Хотя это грубая работа. Не достойная банкира.

– Когда начнем?

– Завтра поработаем в банке, позвони своему другу в Питер, зайдем в больницу к охраннику. Попробуем дня за два обменять бабки на валюту, а потом на "Красную Стрелу" и в Петербург.

...Но обмен таких денег на валюту в десятках пунктов подобного назначения Москвы оказалось делом предельно хлопотным и рискованным. К сумме более тысячи баксов везде относились с подозрением. Хочешь не хочешь, пришлось вызывать Сагана.

Тот прилетел ночью и Валентин в который раз упал ему в ножки. Калмык, не дрогнув ни единой мышцей лица, выложил шесть с лишком миллионов долларов. Мешки с деньгами ( в рублевом исчислении) равнодушно передал ассистентам, не задал ни единого уточняющего вопроса и отправился пьянствовать в ресторан Дома Кино. Он полюбил этот респектабельный кабак с тех пор, когда учился на режиссерском факультете Института Кинематографии.

Поздним вечером того же дня, предельно усталые, но ожесточенные текущими днями борьбы, Валентин и Флин сели на "Красную стрелу" и сквозь ночь помчались в Санкт-Петербург, навстречу явной и полной уголовщине, результат которой был решительно непредсказуем.

глава 7. Контрабанда – как она сегодня есть.

Питерский дружок Флина Толик Соколов оказался деловым человеком. Он не задавал никаких лишних вопросов, касательно ночного рейса через Финский залив в Эстонию, а от оплаты своих услуг отказался наотрез;.

– Я, мужики, сам кое-чем свой катер загружу. Всё будет путем. Мы с тобой Коля друг другу многим обязаны, а со своих мужиков я платы никогда не беру.

Некоторая неприятность, по его словам, состояла в том, что в конце апреля ночи в Петербурге уже по опасному светлые для намеченного мероприятия, но следовало надеяться, что будет дождь.

– А пограничники там эстонские – одно название. У них со времен советской власти осталось с дюжину дохлых тральщиков и те в залив не выходят, топлива нет. Там, где высадимся, береговая охрана – одно название. И тех, в случае чего, легко можно купить. Нарваться, конечно, на любую случайность можно. Прорвемся.

– А свои пограничники? – спросил Валентин, на что Соколов только рукой махнул, полагая вопрос решительно лишним и давно им решенным в личном порядке.

Дождь в нужный день подоспел, как по заказу. Где-то в час ранних сумерек тяжелые тучи накрыли небо, долго хмурились , а потом полило, как из трубы канализации, густо и безостановочно. Около полуночи город накрыла настоящая ночь, без всякого признака "белых ночей"

В каменный колодец двора, где жил Соколов подогнали емкий джип, куда и перегрузили как товар Соколова, так и плотный рюкзак с валютой. Тронулись под дождем и в дороге не разговаривали.

Рагозин бывал в Питере неоднократно, но ориентировался в городе плохо. Только когда миновали киностудию "Ленфильм", а затем выкатились из города, он пришел к выводу, что они, судя по всему, катятся к Лисьему Носу, по Приморскому проспекту.

Ехали недолго, скатились на узкую боковую дорогу и остановились возле едва различимых причалов у кроме залива. Катер Соколова уже был спущен с катков на воду и на взгляд Рагозина казался крайне малонадежным корытом., хотя у него и была каюты. Окрашена посудина была в бандитский бурый цвет, а грязный мальчишка, исполняющий роль моториста так же не отвечал представлениям о лихих и многоопытных контрабандистах. Второй помощник Соколова, здоровенный парень не произнес ни слова, прикрывал лицо широкополой шляпой и поднятым воротником куртки – явно стремился оставаться неопознанным Всю поклажу из джипа на катер перекинули за десять минут, автомобиль укатился, но перед этим Соколов спросил.

– Мужики, я надеюсь, вы без оружия?

– На кой черт, Толик? Даже газового нет.

– Добро. А то прошлым годом у меня один отморозок принялся палить по пограничникам. Еле оторвались. Отваливаем!

Команда была подана мотористу и когда приглушенно, мощно застучал мотор, а судно словно полетело над водой, то Валентин понял, что плохо подумал спервоначала об этом корыте. Может и было оно неказисто, но для своих функций оказалось подготовленным с полным знанием дела.

Никаких ходовых огней они, понятно не включали, вокруг ничего не было видно и на что ориентировался Соколов, сидевший у руля было решительно непонятным. Волна шла мелкой, катер едва качало. Через какое-то время, за которым Валентин не следил, Соколов подал мотористу невнятную команду и неожиданно стук мотора снизился почти до ноля. Но катер не потерял скорости.

– Толик, что это у тебя за фокус? – спросил Флин Соколов ответил горделиво.

– Выхлоп газов от дизеля выведен по специальной трубе в воду. Мы всегда так проходим рискованные зоны.

Было вполне очевидным, что кроме этих мер, Соколов предпринял и ещё целую серию предосторожностей. Их не то чтоб никто не перехватил в заливе, но даже никто и не встретился.

Дождь ослабел и наверняка бы посветлело, но они вошли в полосу тумана – уж так им сегодня везло. Соколов сказал от руля.

– Теперь – абсолютная тишина. Минут через двадцать ходу будем на месте.

И почти тот час яростно прошипел.

– Черт побери, это же Жора Акула!

Валентин проследил за его взглядом и с трудом разглядел впереди и чуть сбоку какое-то мутное пятно, двигающемся в том же направлении.

– Вот подонок! – свистящим шепотом бесился Соколов. – Договорились же как моряки – я работаю со вторника на среду, он – с четверга на пятницу. Обоих нас завалит, ему уроду всё ни почем!

Он резко переложил руль направо и силуэт конкурирующего катера исчез в тумане.

Минут через двадцать они на малом ходу проскользнули между больших каменных обломков, торчащих из воды, и ткнулись в отмель. Разгрузку провели молча и быстро, катер тот час ушел неизвестно куда.

Все четверо взгромоздили свою поклажу на плечи и миновали прибрежную полосу, после чего углубились в лес, по которому прошли метров полтораста, после чего Соколов скомандовал: "Остановка!" Они уселись на поваленное дерево и сквозь густые густы, в клочьях редеющего тумана Валентин увидел впереди шоссейную трассу, освещенную очень редкими фонарями.

– Не курить, не болтать. – тихо приказал Соколов.

– Чего ждем? – спросил Валентин.

– Патруля. Он проедет может через десять мину, а может через сорок. Потом пересечем дорогу.

– Перебежим по одиночке сейчас? – предложил Флин. – Чего тут мокнуть.

– Патруль при собаках. Повторяю – не курить. Псы у местной полиции натасканные и очень чуткие.

После этих слов он сунул в рот жвачку, почавкал, а затем прошептал несколько слов своему помощнику на ухо, который кивнул в ответ. Затем Соколов поднялся с дерева, тихо бросил6 "Слушайте его приказы" и исчез в темноте.

Время тянулось медленно и мучительно. Вновь усилились и дождь, и ветер. Промокла вся одежда и Валентин порадовался, что догадался завернуть валюту в пластиковый мешок, а уж потом упаковать в рюкзак.

Прошла, казалось, вечность, прежде чем на дороге послышался рёв мотора, работающего на низких передачах.

– Приляжем, на всякий случай. – хрипло предложил молчаливый напарник Соколова и первым плюхнулся животом на землю.

Валентин сделал то же самое, но дорогу всё же видел сквозь ветви кустов. Под фонарем промелькнул вездеход, за стеклами которого ничего различить было нельзя. Машина катилась не спеша, сигнальный фонарь на крыше работал, зато следом за вездеходом – неторопливой рысцой, без поводков бежали две собаки. Через десяток секунд они исчезли за поворотом и проводник скомандовал.

– Бежим!

Они подхватили свою поклажу и сквозь кусты ринулись к дороге. В тот момент, когда уже проскочили её, слева, за поворотом, послышался выстрел, чьи-то крики, а затем три выстрела подряд и громкий собачий лай. Проводник на это внимания не обратил и без остановки продирался через кусты. Москвичи поспешали за ним и этот кросс по пересеченной местности продолжался минут двадцать по времени и с добрых полтора километра по дистанции. Валентин и Флин, которые за исключением бильярда уже несколько лет не занимались никаким спортом и последнюю утреннюю пробежку сделали ещё тогда, когда ещё и не мечтали открыть банк. И теперь уже задыхались и еле волочили ноги. Но всё же дотянули до грунтовой дороги, где обнаружился старый грузовик, водитель которого курил в кабине.

Никаких приветствий и разговоров не было. Забрались в кузов, проводник стукнул ладонью по кабине и машина тронулась Лесом а потом открытым полем ехали около сорока минут, пока не наткнулись на мызу – хутор по-русски. Не прощаясь с водителем, они вылезли из кузова, но пошли не под фонарь над крыльцом крепкого каменного дома, а в сарай, расположенный неподалеку. За воротами, внутри, сарая горела тусклая лампочка под потолком. С правой руки, в стойлах, мирно жевали жвачку три ухоженные коровы. Слева лежала в углу гора прошлогоднего пахучего сена, стоял крепкий стол и пеньки табуретов.

– Прибыли. – объяснил проводник и закончил коротко. – Спим. Ждем Соколова.

– Сначала выпьем за удачный проход. – решительно заявил Флин и извлек из кармана куртки бутылки Они не успели опорожнить емкость, как в сарай проскользнул Соколов и сообщил, сияя улыбкой.

– Заплатил Жора Акула по всем своим подлым счетам! Теперь со всей своей шайкой будет срок мотать в тюрьмах Эстонии!

Никаких дополнительных деталей Соколов не выдавал, только ликовал но ясно было, что он, Соколов, не без ловкости подставил Жору со товарищи, а сам ускользнул от полицейских. Трюк Соколова можно было расценивать как неприличный и даже недопустимый даже по отношению к непорядочному конкуренту, но москвичи его не комментировали. Здешние законы отношений были вне их сферы компетенции.

Рассвет пришел серенький и сырой. Соколов достал лист бумаги, быстро нарисовал на нём схему дорог и пояснил её Рагозину.

– До автобусной остановки полтора километра по этой тропе. Автобусы каждые полчаса. Заполнены плотно и никто пассажиров не проверяет. Через полчаса езды будете в Кохтла-Ярве. До нужно вам Валги доберетесь к вечеру, не позже семи часов, поездов там достаточно. Вот вам местная валюта на проезд и – финиш, расходимся. Претензии есть?

Никаких претензий у москвичей не было, они простились, подхватили свою поклажу и покинули сарай с мирными коровами и контрабандистами.

Когда широкой утоптанной тропой отошли от мыса метров на пятьсот, Валентин не удержался от вопроса.

– Флин, а что все-таки твой Соколов возит контрабандой в Эстонию?

– Черт его знает, – помедлив и через желание ответил Флин. – Нам в его дела лучше не встревать. Полагаю, что наркотики. А может ездит сюда за оружием, его тут почему-то оказалось в достатке. А может в чем-то оказывает материальную помощь тем русским, которых ещё не вышибли отсюда бывшие братья эстонцы. Не знаю, шеф, и знать не хочу. Не забудь своей красавице в Ригу позвонить.

Валентин вытащил "трубу", дозвонился Эрне и сказал, что в городе Валга они будут, вероятно, не позже семи часов.

Так оно и оказалось. На небольшую площадь перед вокзалом города Валга они ступили без четверти семь и тут же им навстречу призывно просигналил роскошный черный "Мерседес", а потом из его задней дверцы вышла Эрна рослая, яркая, сильная – удачный экземпляр эксперимента по скрещиванию русских с латышами.

Когда она прижалась к Валентину с крепким поцелуем, он тут же понял, что без любовных игр и этот его приезд в Ригу не обойдется, даже если бы они этого и не хотели.

– Красавец! – убежденно выпалила Эрна. – Наконец-то стал настоящим не мальчиком, но мужем!

– А над тобой время не властно. – искренне ответил он. – Мне кажется, что мы только вчера кувыркались с тобой на песке Юрмалы.

Она польщено засмеялась, усадила Флина рядом с шофером, а сама следом за Валентином забралась на задние кресла, после чего тут же нажатием кнопки подняла глухую синею перегородку, отсекающую звук от первых кресел, но кое-что через неё было видно. Спросила ревниво.

– Откровенно – не женился?

– Нет.

– Несолидно для банкира. Много баб было?

– Не очень.

– Ты меня извини за такой вопрос, я очень СПИДа боюсь. У нас в Риге он уже гуляет наравне, можно сказать, с насморком.

– Рисковать не будем. У вас в Риге можно сделать экспресс анализ?

– Сколько угодно. Куда вас поселить – у моря или в городе?

– Лучше у моря. Утром побегаем по пляжу, восстановим здоровье. Купаться ещё холодно, конечно?

– При вашем отеле – бассейн, ныряй хоть весь день. Рубли в доллары перекрасил?

– Да. Больше шести миллионов.

– Справимся. Недели на всю операцию хватит.

Как и прежде она была прямой и конкретной в выражении своих мыслей и никаких полутонов не признавала. Валентин спросил осторожно.

– При пересечении границы проблем не будет?

Она глянула удивленно.

– Валя, да я же работаю очень плотно с горячими парнями из Эстонии! У меня здесь всё схвачено и оплачено!

Так что мгновения пересечения границы Рагозин даже и не приметил. Кажется машина где-то сбавила ход, а потом снова помчалась по очень хорошей трассе. Уже в начале ночи миновали Ригу и пошли на дорогу к заливу. Еще минут через двадцать остановились у высокого здания отеля "Даугава". Когда вышли из машины, Валентин услышал, как невдалеке, за дюнами негромко плещется залив, а над головой гудят кроны высоких сосен. Без какого бы то ни было оформления Флин получил отдельный маленький номер на втором этажа, а Валентина Эрна проводила на седьмой – в люкс с приемной и спальней, при кровати категорически нечеловеческих размеров, явно рассчитанной на оргии системы группового секса. Официант из ресторана на втором этаже не успел поставить на стол заказанный ужин при шампанском, как Эрна уже вылетела из кожаных брюк и скинула свитер. Спросила лукаво.

– Слетаем в бассейн, или сразу у койку?

– Подожди, а твой муж? Если ты до утра.?

– Это не твои проблемы. – уверенно ответила она. – Я сначала за бассейн. Там сейчас никого нет. Зато есть сауна, подводный массаж и "каскад". И вообще можно плавать голыми.

В бассейне оказалось, что тело Эрны за минувшие годы действительно не претерпело за эти годы никаких видимых изменений. Скорее всего это было результатом тренинга, массажей и постоянных забот о своем здоровье. Они парились в сауне, плавали, стояли под струями подводного массажа и терпели удары воды , падающей с высоты "каскада" около часа, после чего вернулись в номер и устроили семейный ужин. Минувшее время ничуть не искалечило их отношений. Всё так же в Эрне было что-то от заботливой мамы и всё так же Валентин ей ни в чем не возражал.