Текст книги "Банкир"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Валентин не держал Ленского при себе постоянно. Вызывал лишь по надобности – вернее этим руководил Флин. А всё остальное время поэт, переодевшись в свои одежды проводил как ему вздумается, но с непременным телефоном сотовой связи в кармане.

Именно в своём обличие он и получил вовсе ему не предназначенную пулю в ляжку. История произошла глупейшей до невозможности.

Поэт, прибыв с Валентином и Флином в банк, был освобожден от своих обязанностей до обеда. Он переоделся в туалете Валентина, для верности подклеил усы и нацепил очки, после чего покинул банк и уверенно направился в издательство.

Обычно там его принимали плохо, поскольку и не скрывали , что авангардные (пусть и гениальные) стихи поэта не столько скверные, сколько категорически не коммерческие, издавать их не выгодно даже микро – тиражом, скажем в тысячу экземпляров.

Но на сей раз, когда Ленский вошел с высоко поднятой головой, опытный Издатель разом почуял, что вопрос будет рассматриваться уже в ином плане и проявил несвойственную ему, Издателю, вежливость. Даже кофе предложил. Ленский от кофе отказался, как то положено йогу, и разом взял быка за рога.

– Я издаюсь за свой счет. Десять тысяч экземпляров, на финской бумаге, печать высокая, офсетная, гарнитура "Таймс", в твердой обложке и с иллюстрациями.

– А это не слишком? – осторожно спросил Издатель.

– Я же плачу деньги?! – возмутился Ленский.

– Кто у вас гарант? – осведомился Издатель коварно.

– Банк "Паук". Называйте сумму, она будет перечислена завтра. Стихи принесу через две недели.

Издатель сумму несколько преувеличил, но поэту на такие меркантильные вещи было наплевать. Он оставил Издателю реквизиты банка "Паук" получил заверения, что после перечисления денег, творения его выдут в свет через две, три недели. НО – за распространение сборника Издательство ответственности не несет! Просто сдаст сборник на руки поэту, и он может им торговать с лотка – как пирожками.

На это Ленский опять же проявил чванливую спесь:

– Моих почитателей значительно больше десяти тысяч и переиздание вы будете печатать уже сами, за свой счет.

– Но первый сборник обычно расходится не очень, – засомневался Издатель. – Имени у вас нет, вы даже в газетах не печатались. Только что читали свои стихи на тусовках....

– Вздор. – презрительно отмахнулся поэт. – Когда мне поставят памятник, не забудьте сказать несколько слов в час его открытия.

– Непременно.

Поэт покинул издательство и воодушевленный успехом решил вернуться в банк. В головушке его начали витать какие-то смутные поэтические образы и по этой причине он не обращал никакого внимания на окружающий мир. Строго говоря, он и без вдохновения на окружающий мир никогда никакого внимания не обращал. И потому на подходе к банку он не приметил ни черного "Ауди" стоявшего у тротуара, ни белого "джипа" – который шел на большой скорости , но резко с визгом резины, затормозил. И тут же из открытого заднего окна джипа высуналась какая-то длинная палка (по мнению поэта) и раздались дробные, частые хлопки, будто кто-то давил ногами воздушные шарики. Однако результатом этих хлопков оказалось то, что стекла "Ауди" посыпались, борта машины словно прострочили мелким пробойником, а оказавшийся рядом Ленский ощутил в правой ляжке колющую боль, которая привела его в крайнее недоумение.

Джип вновь набрал скорость и исчез. "Ауди" – в свою очередь, сделал тоже самое, поскольку нападение и стрельба не задели жизненно важных органов машины, да и экипаж, судя по всему, не пострадал.

Боль в правой ноге усилилась и поэт с изумлением обнаружил на штанине растекающееся пятно крови.

Сколько бы ему потребовалось времени, чтоб оценить и понять случившееся – неизвестно. Но из банка выскочил Флин, дотащил Ленского до гаражей, сунул в свою машину и откатился от банка квартала за два. В каком-то дворе наскоро осмотрел и перевязал ногу Ленского, заодно и успокоил.

– Пустяк, сквозное и кость не задета. Сейчас я тебя доставлю нашему хирургу и будешь как новый.

– А что произошло? – спросил Ленский. – На меня покушались? Или на Рагозина? Но я был в своем костюме....

– Ни на кого не покушались. Ты случайно пал смертью героя на поле брани.

– А что там было?

– Рубка в конном строю. Или демонстрация силы. Разберемся.

Флину потребовался час с небольшим, чтобы сдать Ленского на руки Аарона Михайловича и вернуться в банк. По дороге он отдал распоряжение своей охране – приказал по сотовому телефону, чтобы видеозапись службы наружного наблюдения – изъяли, милиции ни в коем случае не передавали, а причины отсутствия записи нужно придумать любые, но убедительные.

По возвращению Флина в банк оказалось, что милиция и не предполагала , что всё побоище может быть записано в банке видеокамерой наружного осмотра подходов к своим стенам.. Быть может они про такую установку и не знали.

Флин взял видеокассету и пошел к Валентину.

Изображением было четким. Даже в деталях. "Джип" по началу заслонил "Ауди", а когда промчался мимо, то сквозь осыпавшееся стекло в "Ауди", на заднем сиденье отпрянул человек, выронил из рук то ли фотоаппарат, то ли маленькую видеокамеру. Всего в "Ауди" сидели двое, включая водителя.

– Кажется, никого не убили. – неуверенно заметил Валентин.

Флин остановил изображение на той "картинке, где "джип" уже отскочил от "Ауди" а та ещё не тронулась с места. Он всмотрелся в экран и сказал.

– А они и не собирались никого убивать.

– Почему?

– Стреляли сначала по верхнему ранту стекол и в крышу, а потом по порогам машины. Основной заряд пришелся в двигатель и тот неудачно, если они поехали. Хотя мотор у этой машины живучий – И что всё это значит?

– Полагаю, что братва никак не может поделить, кто из них навесит над нами свою "крышу"

– "Сигма – МД" и кто еще?

– Да не всё ли равно?! Победитель на днях обязательно выйдет с нами на контакт.

Беспечность Флина немного раздражала Валентина и, подумав, он решил что не мешает минувшее событие обсудить с депутатом Госдумы Тарасовым. Он набрал номер мобильника депутата и получил приглашение встретиться в служебном кабинете в час обеденного перерыва.

...Кабинет Тарасова оказался перегруженным оргтехникой настолько, что человек терялся среди экранов и всяческих наворотов.

Тарасов подчеркнуто вежливо поздоровался, удалил из кабинета помощника и извинился.

– Валя, у нас для беседы ровно тридцать две минуты. Сегодня принимаем очень нужный Отечеству закон.

Валентин с невероятным усилием удержался от того, чтоб не выругаться с мощностью пьяного боцмана – бандит и вор, клейма ставить негде, радел за принятие законов страны! Ну, что за омерзительные времена!

– Времени хватит. – заверил он и наскоро рассказал о схватке у порога банка. В подтверждение своих слов поставил видеокассету на аппарат, которую Тарасов дважды просмотрел очень внимательно. Потом спросил.

– Надеюсь, Валя, что меня ты не подозреваешь участником этого побоища?

– Ни в коей мере. Вчера вы перевели изрядную сумму в наш банк, а там где живут, там не.... какают.

– Вот именно. Стреляли – люди Хромого Хряка, в чем я уверен на сто один процент. В кого и почему – не знаю.

– Из "Ауди" велось наблюдение за банком. Это продолжается уже несколько недель, хотя и из разных машин.

– Очень хорошо! – обрадовался Тарасов. – Теперь Хряк возьмет опеку над нашим "Пауком", вот тут-то мы его и прищучим так, что мало не покажется. Мне этот хромой кабан надоел так, что у меня уже запоры в заднице случаются. Спокойно, Валя. Сам никаких действий не предпринимай. Я ему не позволю пасти тот банк, где у меня есть счет. – и возмутился театрально. – Что он себе позволяет?! Шпана мелкая, воришка со стажем отсидки на зоне в двадцать лет! И наезжает на банк, который опекает Государственная Дума!

– Это пусть остается вашей проблемой. – кивнул Валентин. – А что касается ваших денег, то я намерен инвестировать их в ипотеку.

– Валя! Инвестируй куда хочешь, я тебе доверяю, как родному брату! По мне лишь бы деньги работали, а уж в доходах ты меня, уверен, не обидишь. А на Хряка – плюй! Мне, да и не только мне, тесно с ним под одним солнцем. Кончилось время таких ослов.

Валентин спросил, помедлив.

– А вы не задумывались над мерами, чтоб остаться под солнцем в одиночку?

Тарасов взглянул на него с легким недоумением.

– Круто. И неожиданно, особенно для молодого банкира твоей формации. Над этой проблемой я, разумеется, задумывался. Но Хромой уходит от прямого конфликта. Он хитер, свинья жирная. Так что у меня нет пока повода придавить его, как положено. А без повода.... Ну, для тебя не секрет, что в определенных кругах, с которыми я ещё связан, существует свой Закон по понятиям, свои правила разборок и прочее.

– Не секрет.

– Так что был бы повод, я бы вырвал у него клыки с корнями.

– Я думаю, что за поводом дело не станет.

– Точнее?

– Вы – клиент "Паука". А мне кажется, что этот Хряк рано или поздно наедет на ваш банк.

Тарасов придвинулся к нему вплотную и сказал очень тихо, как прошипел.

– Сообщи мне сразу, как он лишь шевельнет свои хромые копыта в строну банка.

– Непременно.

В кабинет бесшумно скользнул гибкий, как змея, парень к очень хорошем, правда немножко излишне фасонистом для данного учреждения костюме. Глянул на Валентина, потом вопросительно – на Тарасова, но тот сказал уверенно.

– Говори смело, Евгений, от Валентина Ивановича у меня никаких секретов нет.

– Тем лучше. – сказал Евгений. – Все три норковые шубы купил. Лежат в машине.

– Прекрасно. – Тарасов подмигнул Валентину. – Мне тут троих депутатов одной фракции купить надо... Значит, Женя, повесишь шубы в гардеробе, а номерки потихоньку отдашь означенным персонам. Ну, не мне тебя учить, ступай.

– Будет исполнено, Георгий Артемович.

Евгений выскользнул из кабинета, а Валентин спросил.

– Значит депутат теперь стоит одной норковой шубы?

– Это на разовое голосование по нужному вопросу. – со спокойной деловитостью ответил Тарасов. – А так-то они у нас народ жадный и сквалыжный. Чтоб на корню купить одной шубой не обойдешься....Ну, извини, Иванович, лимит времени исчерпан.

Он подал руку, дружески улыбаясь и в этот момент Валентин увидел на безымянном пальце уже знакомый ему золотую печатку с выпуклой латинской буквой "S". Открытие неприятно поразило Валентина он пожал руку и спросил резко.

– Георгий Артемович можно вопрос с надеждой на откровенный ответ?

– Да конечно, Валентин Иванович! Как может быть иначе?!

– Что означает эта бука "S "на вашем перстне?

Тарасов глянул на свою руку, будто впервые её увидел, чуть смутился, потом сказал, не убирая улыбки с лица.

– Ну, как тебе сказать...

– Да уж говорите прямо – "Сигма"?

– Какая Сигма?

– Банк "Сигма – МД"

– Помилуйте, Валентин Иванович! Да на кой черт носил бы я на себе знаки отличия этих троглодитов?! Это нечто другое и я вам расскажу, если вы пообещаетесь особенно не распространяться по этому поводу.

– Обещаю.

– Ну, лет пять назад в Сочи собралась компания... Дюжину мужиков от бизнеса, промышленности, нефти и алюминия. Вино пили, в карты играли, за девками бегали. А в основном ругали свою власть, время, бардак российский и все прочие порядки. В конце концов сговорились супротив этого организовать... Ну, не партию, не союз, конечно, а просто.... Товарищество, дружескую компанию, чтоб помогать друг другу... Заказали там же эти перстни, а эта буква "S "– первая буква нашего девиза. Сейчас я напрягусь и продекламирую его тебе по латыни.

Тарасов встал из-за стола сосредоточился и гортанно, гордо продекламировал, скорее – проорал.

– SALUS POPULI SUPREMA LEX ESTO

– Красиво звучит. – заметил Валентин.

– А ты знаешь латынь?

– Откуда?!

– А! Тогда послушай перевод. По-русски тоже красиво "БЛАГО НАРОДА ВЫСШИЙ ЗАКОН!

Валентин не удержался.

– И вы всерьез этому девизу следуете?

– Как вам откровенно сказать... Не всегда в частностях и деталях, но всегда по сути. Ведь подохнем, Валентин Иванович, и какими бы путями мы свои неправедные блага не наработали, всё равно они останутся обществу. Не в космос же отлетят наши фабрики, заводы – пароходы?

На это ответить было нечего и Валентин покинул кабинет депутата признаться, в изрядном смятении и сомнении души.

По парадной, торжественной лестнице спустился вниз. На улице передохнул и в банк "Паук" не вернулся – поехал домой, поскольку требовалось проверить состояние духа и тела своего двойника.

...К счастью, тело поэта оказалось вне угрозы для существования, а про боевой дух уж и говорить было нечего. Мало того, что он был горд полученным боевым ранением, так ещё и стихи сочинил по этому случаю. Сидел на веранде на своей постели и, подвывая, декламировал их Алле – на появление Валентина и внимания не обратил Тот бой был страшен, беспощаден!

И в небесах гремел Зевес.

Аккорд могучий рвал железо И море рвалось до небес!

Алла неуверенно заметила, что "Зевес" вместо "Зевса" было бы грамотней, на что поэт возразил высокомерно.

– Пушкин, которому вы по рабски поклянетесь, написал: "Гремит музЫка полковая!" МузЫка, а не МУзыка, ударение не там. Вместо "дубрав", писал "дубров".И никто ему сто пятьдесят лет замечаний в грамотности не делает. Когда я научу вас мыслить системой поэтических образов, вы будете легко отличать поэта от стихоплета.

Валентин своего мнения о стихах Ленского не высказывал, хотя в душе усомнился в точности очевидных фактов. Ну, положим "перестрелку" с некоторой натяжкой можно было назвать страшной и беспощадной. Но откуда взялось море и Зевес? Что правильно, то правильно – звук автоматной очереди в корпус автомобиля можно было определить, как "аккорд, рвущий железо".

Но любовь Валентина к поэзии не распространялась далее Пушкина, Блока, Есенина, Рубцова, и он откровенно признавал – "в поэзии, особенно поэзии своего времени – не смыслю ни шиша."

Ближе к вечеру позвонила из Риги Эрна и весело сообщила, что у неё объявился коммивояжер из Москвы и предложил на выгодных условиях перекупить долю банка "Балтия Транс" в "Пауке"

– Ну, а ты что? – обмирая спросил Валентин.

– А я его расколола!

– Как?

– Да очень просто! Разведка выявила, что он от московского банка "Сигма – МД", а мы прекрасно знаем, что эти уголовники на ладан дышат и со дня на день им крышка! По делу их необеспеченных подложных векселей прокуратура Швейцарии уже завела дело!

– Провинция всегда знает больше, чем столица.

Эрна захохотала.

– Мы не провинция, а цивилизованное западно-европейское государство, в отличие от вас, дикарей! Валя, я тебя хочу! Когда ты приедешь к янтарным берегам?

– Осенью...

– Торопись, Валя, ведь у меня часы уже тикают! Последние годы пошли моих женских радостей!

– Ты ещё долго протянешь, не лукавь.

– Тебя Алла останавливает? То есть её присутствие? Она славная женщина, Валя, но ведь судьба шлюхи у неё на лбу написана! Это не то, Валя, не твоё будущее. Было бы что иное, я бы с тобой так не позволила себе говорить.

Валентин засмеялся:

– Эрна, милая, а ты, прости, сама – не шлюха?

– Да конечно, шлюха! Но я ни на что иное и не претендую! – и резко сменила сексуальную тему на деловую. – Валя, ваш Президент когда-нибудь подпишет закон гарантирующий права и защиту вкладов клиента?

– У нашего Президента пока более существенные заботы. Дойдет очередь – подпишет.

– Дай то бог. Приезжай на праздник Лиго Яна. Поедем в деревню и увидишь его в натуральном виде а не театральном.

– Двадцать второго июня? Может быть....

– Позванивай и будь здоров.

– Тебе того же.

Он положил трубку и почувствовал, чтоб будто бы оторвался от всё ещё не увядающего тела Эрны. Лирический секс за эти годы переплавился в спортивный, а теперь и в деловой. И как бы в дальнейшем не сложились отношения с Аллой, от Эрны ему не уйти до конца дней своих.

Хорошо мусульманам – у них Корна и он разрешает правоверному иметь несколько жен. А каково нам, если запутался между двух? Про трех уж и говорить нечего.

глава 7. Похищение заложника Флин понял не сразу , почему он внезапно проснулся посреди ночи. Было тихо, в открытое окно светила луна и слышно было, как лают, подавая друг другу сторожевые сигналы поселковые собаки. Потом Флин понял причину своего внезапного пробуждения – Маугли своим товарищам не отвечал, что было явлением странным – аудио связь пес поддерживал со своими друзьями постоянно.

Флин натянул джинсы, накинул на плечи куртку и вышел на крыльцо. Окликнул Маугли, но пес не отозвался. И на дворе его не было видно. Флин ещё раз позвал, потом посвистел, но призывы результатов не дали. Флин прикинул, что период "собачьих свадеб" уже миновал и вряд ли Маугли удрал за какой-нибудь дамой при течке.

Он вернулся в дом, достал из ящика тумбочки возле постели парабеллум, сунул его за пояс, в сенях прихватил фонарь и вернулся на двор.

На очередной призыв Маугли снова не появился.

Флин обошел двор и приметил, что ворота были прикрыты словно бы не полностью и это его сразу насторожило – такого не могло быть, он сам на каждую ночь проверял все запоры. Маугли он нашел у забора, в десяти шагах от ворот. Собака неподвижно лежала на боку и когда Флин тронул её рукой, то определил, что тело её теплое и, вроде бы, живое. Он наклонился к морде Маугли и уловил едва различимое поверхностное дыхание. Флин провел по густой шерсти пса рукой и тут же натолкнулся на какой-то штырь, торчащий между ребер Маугли. В свете фонаря он разглядел будто бы стрелу, пробившую и шерсть и шкуру собаки. Кончиками пальцев он уцепился за этот штырь и без труда выдернул его.

Предназначение этой стрелы Флин определил тут же – патрон представлял из себя ампулу с ядовитой начинкой – то ли усыпляющей животных, то ли убивающих. Его чаще всего выстреливали ловцы бродячих собак из духовых трубок – совершенно беззвучный и с дистанции метров десять очень точный выстрел.

Но пес кое-как дышал и оставались надежды на его оживление.

Флин плотно закрыл ворота и обошел ограду по периметру, ничего не обнаружив. Двери дома с тыла, "черный ход" на кухню оказались на запоре, все окна первого этажа (кроме его Флина, собственной спальни) казались на внутреннем запоре.

Он поднялся на крыльцо, толкнул легкую дверь на веранду, скользнул лучом по спальне Ленского и обнаружил, что одеяло валяется на полу, а сам Ленский – исчез.. Никаких явных следов борьбы не было, пишущая машинка стояла на месте, рядом с ним толстая пачка рукописи, на которой по титульному листу черным маркером было выведено.

С ВАМИ ГОВОРИТ ПОЭТ ВЛАДИМИР ЛЕНСКИЙ!

СБОРНИК СТИХОВ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ.

Флин поднялся на второй этаж, бесшумно вошел в спальню и осторожно тронул Валентина за плечо.

Тот проснулся сразу и Флин сказал тихо.

– Вставай, босс. У нас проблемы.

Валентин не стал ничего уточнять, осторожно выскользнул из-под рук Аллы, накинул халат и спустился в гостиную.

Флин отринул мягкую подготовку. Сказал сразу.

– Похитили нашего поэта. Я полагаю, что перепутали с тобой.

– Как похитили?

– Просто. Выстрелом усыпили Маугли, потом и Володьке сделали инъекцию, вынесли через ворота, погрузили на машину и увезли.

– Значит и дом, как банк, был под наблюдением?

– Получается так.

– А ты куда смотрел?

– Босс, если взять морской бинокль или оптический прицел, то любой объект можно рассматривать с дистанции в полтора километра. Ты хочешь увеличить нашу охрану человек на десять, чтобы они расширили зону безопасности в радиусе двух километров вокруг дома? Ведь не пойдешь на такие затраты?

– Да уж конечно. – проворчал Валентин. – Но что будем делать? Надо же выручать моего двойника.

– Он жив и это уже хорошо. Похитители выйдут на связь. Иначе вся затея не имеет смысла.

– А ты не прорабатываешь вариант, что они обнаружат ошибку, признают, что выкрали двойника и попросту его пришибут?

– Нет. Непрофессиональный подход. Как минимум, они потребуют за него выкуп.

– Я так и знал, черт побери, что эта затея с двойником вылезет нам боком!

– От чего же? Я так рад, что украли не тебя.

– У тебя всегда своя, дикая точка зрения. Ну что , пойдем спать?

– А что остается делать?

... К утру Маугли прочухался. Поднялся на слегка дрожащие ноги, выхлебал миску чистой воды, слопал слегка обжаренного цыпленка и завилял хвостом.

Похитители вышли на связь около десяти утра – звонили в банк, прямо в кабинет Валентина. Хрипловатый мужской голос произнес уверенно.

– Господин Рагозин, мне кажется, что у вас возникли некоторые проблемы с кадрами банка.

– Да. – зажато ответил Валентин.

– Ваш штатный сотрудник у нас.

– Не трудно догадаться. Он жив?

– Разумеется. Жив здоров и с утра накормлен.

– Условия передачи?

– Условия обмена – это разговор не телефонный. Надеюсь в милицию вы не дали сообщения?

– До такой степени я ещё не поглупел.

– Я знал, что вы не из дураков. Я предлагаю переговоры.

– Согласен. Время и место?

– В одиннадцать часов. Автостоянка возле памятника Юрию Долгорукому. Паркуйтесь с краю и не выходите из машины. Само собой – без сопровождения.

– Мне боятся нечего, сам не трусь. – обозлился и не сдержался Валентин.

– Не надо так, братан. – укорил его собеседник. – Мы тебя грабить не будем. Своё получить хотим.

– Ничего вашего у меня нет.

– Об этом и потолкуем. Выезжай, сейчас "пробки" в центре, как раз ко времени и подгребешь.

– Еду. – Валентин бросил трубку.

Размышлял он всего несколько минут. Голос был не знаком, да эта сторона проблемы сейчас была безразлично. Другой вопрос – брать ли с собой или уведомлять ли о предстоящей встрече Флина? Тот был непредсказуем в своих поступках и мог вылезти из оглобель и выкинуть совершенно неучтенный номер в своём стиле. Разумней было эти переговоры провести самому, а потом, когда обстоятельства прояснятся, подключить к делу энергию и решительность Флина.

Валентин покинул кабинет и быстро спустился вниз. По дороге его перехватила Воронова, сказала, почти прокричала торопливо.

– Валентин Иванович, у меня тут очень странное дело...

– Потом, – отстранил в строну своего главного бухгалтера Валентин. Потом, Надежда Ивановна, я вернусь часа через два и сразу зайду к вам.

– Хорошо, только не забудьте.

Валентин добрался до гаража и уже через пять минут покатился к центру. На Преображенской площади застрял в "пробке", на Садовом кольце тоже, а по Тверской двигался со скоростью ниже пешеходной.

Но в указанном месте оказался минута в минуту по оговоренному времени. Остановил машину с краю стоянки, опустил стекло и почти сразу, впритирку к нему подкатился розовая, как обжаренный поросенок, "Мазда" с правым рулем, переднее стекло машины опустилось и женщина лет тридцати взглянула на Валентина с приветливой улыбкой.

– Валентин Иванович?

Он кивнул:

– Я. Но вести переговоры только с представителем нужной фирмы я не намерен. Ваш хозяин где – в багажнике?

– Ну что вы! Он попросту не совсем здоров, но я имею все полномочия для переговоров.

Она не глушила мотор и была готова в любой момент сорваться с места.

– Начинайте. – предложил Валентин.

– У вас, господин Рагозин, храниться вклад безвременно покинувшего нас господина Старостина Дмитрия Станиславовича. Может быть не в банке "Паук", но вклад под вашим контролем.

– Какой вклад? О чем вы лепечете?

– Не надо, Валентин Иванович. – дружески укорила дама. – Вклад в шесть миллионов сто тысяч баксов. Эти деньги в рублевом исчисление Старостин передал вам. Вы его перевели в доллары и, как мы думаем, перебросили в заграничный банк или фирму.

– У меня нет ни этого вклада, ни контроля над ним!

– Валентин Иванович, это наши деньги. Мерзкий покойник попросту ограбил нас.

– Сказать, что угодно, и повесить на мертвеца любые долги дело не хитрое. Но я вам ответственно заявляю, я ничего не знаю о судьбе этого вклада.

– Но признаете, что таковой был?

– Что-то было. В этом роде.

– Вот и чудесно. Поищите эти деньги, Валентин Иванович. Трех дней вам хватит. А чрез три дня вашего двойника перестанут кормить и поить. Нет, нет! Наивного поэта не будут не бить, не пытать. Зачем? Просто его истощенный от голода и жажды труп найдут в каком-нибудь пустынном месте.

– Добротное решение проблемы. – проворчал Валентин.

– Нет, Валентин Иванович. Это ещё не решение всей проблемы. А только её половина. Пока мы не получим СВОИ деньги, мы не успокоимся. И будем принимать все меры, чтобы справедливость восторжествовала.

– От меня вы не получите ничего. – твердо пообещал Валентин. Выплатить такую сумму из своих средств я не могу. И лучше ликвидирую банк, чем поддамся на ваш шантаж.

– Такую позицию мы предполагали. – спокойно улыбнулась женщина. – Но есть одно предложение. Что вы скажете, если на указанную сумму, когда вы её предъявите, мы откроем счет именно в вашем банке "Паук"? Под льготный процент, разумеется.

– Льготный процент банк дает только проверенным перспективным фирмам. А не бандитам, которых рано или поздно пристрелит своя братва или милиция.

Она игриво рассмеялась:

– Бандита пристрелят, а вклад-то останется у вас? Вы ничего не теряете. Вы сейчас нервничаете, Валентин Иванович. Подумайте, пока время терпит. Мы позвоним вам вечером, ровно в семь.

Она круто подала машину задним ходом, развернулась и помчалась к Тверской.

Валентин выполнил тот же маневр и тут же увидел, как мимо него пролетел "Опель" Флина – ну и стервец! Как и когда учуял неладное, каким манером катился следом за Валентином и откуда провел наблюдение – было не понять. Ну, пусть теперь покатается за этой дамочкой по Москве – сущности проблемы это всё равно не решит.

Он вернулся в банк и, забыв про обещание Вороновой зайти к ней в бухгалтерию прошел в свой кабинет. Но Надежда Ивановна предполагала такой случай – ждала его в приемной и оживленно поднялась с кресла навстречу.

– Валентин Иванович, у меня в делах совершенно необъяснимый и дикий случай! За всю жизнь такого не было.

Валентин пропустил её в кабинет и прикрыл дверь.

– Что случилось, Надежда Ивановна?

– На счет банка, практически неизвестно откуда и категорически неизвестно кто, перевел шесть миллионов сто тысяч долларов!

– Вы пытались проследить путь поступления?

– Да, конечно! Какая-то кажется, фирма "Фламинго ЛТД", которая ликвидирована месяц назад! И она имела место быть то ли в Испании, то ли в Португалии! Никаких концов.

– Но наш счет, реквизиты все указано точно?

– Абсолютно. Что это за благотворительность? Вы не знаете откуда тут ноги растут?

– Нет.

– Нам конечно, такая сумма не помешает, но честно сказать – я её боюсь.

– Не трогайте этой суммы. Начислите так же на анонимный депонент и пусть отлеживается. Владелец объявится. Подарков на шесть миллионов долларов ныне никто не делает.

– Уж я думаю!

Едва Воронова покинула кабинет – Валентина залихорадило до дрожи во всем теле от приступа ярости. Он достал из стола бутылку водки и наполнил большую рюмку, залив стол большой лужей пролитой священной влаги.

Дверь за Вороновой осталась не плотно прикрытой и едва Валентин опорожнил рюмку, как услышал из приемной голос Флина.

– Люда, босс у себя?

– Да.

Валентин швырнул рюмку на ковер, схватил за ножки тяжелый стул и едва Флин появился в дверях, как он взмахнул стулом и обрушил на голову верного друга удар со всего размаха. Флин успел прикрыться руками, но всё равно повалился на ковер.

– Придурок! Урод! – заорал Валентин. – Как ты добрался до счета Старого?! Как он к тебе попал?! И как ты, тупица безмозглая, вообще умудрился перечислить деньги на наш банк?! Ты даже не понял, что натворил! Ты же меня на крючок бандитам нанизал!

– Босс...

– Пошел вон! Навсегда, кретин! За час сдай все документы, забирай всё своё барахло из дому и чтоб духу твоего не было! Вон, скотина!

Для верности Валентин снова взмахнул стулом и Флин головой вышиб двери в приемную и вылетел через неё в коридор.

Припадок прекратился чрез пять минут – после второй рюмки. В полной прострации без сил, без мыслей Валентин приказал Людмиле ни с кем его не соединять, никого не впускать, повалился на диван и до сумерек тупо смотрел в потолок.

В шесть часов в кабинет заглянула Людмила, спросила осторожно можно ли ей уйти домой.

– Конечно. Только переключи городской телефон на прямую к мне в кабинет.

В шесть тридцать сыграл свою мелодию мобильник и Алла спросила удивленно.

– Валя, что происходит?!

– Что?

– Флин собрал свои манатки и укатил с дачи, ничего не сказав. И куда делся наш поэт?

– Пусть они все катятся к чертям собачим.

– Подожди... А я – тоже?

– Как хочешь.

Без четверти семь в кабинет заглянула Майя, увидела распластавшегося на диване банкира, пустую бутылку у него под рукой, но сделал вид, что не ошарашена:

– Валентин Иванович, пошли первые материалы нашей киногруппы. Их смонтировали и можно посмотреть.

– Не хочу.

– Очень хорошие материалы, честное слово!

– Любуйся ими сама.

Девушка фыркнула, развернулась, но сказала от дверей.

– На меня вы можете рычать, но в приемной уже три часа дожидается вас и рыдает милая девчонка. Ей как – ночевать здесь?

– Зови.

В кабинет робко вошла Зоя Зимина – с распухшим лицом и мокрым носовым платком в руках. За ней появился отставной капитан Сазов, тут же заявивший.

– Кэп, она покаялась и я ей верю Не списывайте на берег, работает она хорошо.

– Берешь на поруки? – без интереса спросил Валентин.

– Да.

– Отвечать будешь сам. Пусть работает, но после того, как отдаст все украденные у банка деньги.

– Уже отдала. Шестьсот двадцать пять долларов.

– Хорошая сумма.

Сазов засмеялся.

– Всё-таки, кэп, ты очень трепетно любишь деньги!

– Деньги требуют не любви, а уважения.

Валентин вновь потянулся к бутылке и Сазов увел девушку, чтоб она не видела банкира в таком непотребном виде.

А ровно в семь подал голос городской телефон и тот же слегка хрипатый мужчина спросил.

– Вы нашли мои деньги, Валентин Михайлович?

– Нашел.

– Как я их получу? Или открою счет в вашем банке?

– О счете не может быть и речи. Назовите ваш счет в любом другом банке и я переведу.

– А наличными – получится?

– Получится.

Мысль Валентина забилась в черепе, как живая рыбы на раскаленной сковороде.. Часы тупого и пьяного бездумья прошли именно в прикидке сложившейся ситуации – теперь показалось, что сильный выход из этой игры уже найден.

– Ну что ж, я согласен. А с нашей совместной работой можно и подождать. Как мы осуществим эту операцию?

– Тайно. Я не хочу чтобы вашу физиономию кто-то видел в моем банке.

– Предлагайте вашу схему.

– Вы приедете в воскресенье. Ровно в полдень. Вместе с Ленским. Лично вы, а не представители.

– Само собой. Свои бабки да ещё "налом" я только сам получаю. Таких дел я никому не доверяю.

– Мне на это наплевать. Банк будет закрыт. Пункт обмена валюты тоже. Но вы войдете именно на пункт, я вас там встречу. Можете явится с любым количеством телохранителей, если вы трус.

– Почему это я трус?