355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Беатов » Чувство Святости (СИ) » Текст книги (страница 2)
Чувство Святости (СИ)
  • Текст добавлен: 26 июля 2017, 03:02

Текст книги "Чувство Святости (СИ)"


Автор книги: Александр Беатов


Жанр:

   

Эзотерика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

"Вместе с тем более сложные формы этой деятельности оказываются заторможенными. При депрессивной фазе имеется преобладание тормозного процесса над раздражительным, относительная слабость раздражительных процессов в коре головного мозга..."

"Симптомы. Болезнь протекает в виде приступов (маниакально-депрессивные или смешанные МД фазы), между которыми отмечаются светлые промежутка, когда больной клинически здоров.

Симптомы маниакальной фазы: повышенное настроение, интеллектуальное и психическое возбуждение (скачка идей, но без разорванности, отвлекаемость, стремление к беспрерывной деятельности, резкое возбуждение, отсутствие чувства усталости). Наряду с этим имеет место переоценка собственной личности, иногда бредовые идеи (идея величия).

Симптомы депрессивной фазы: угнетённое настроение, интеллектуальная и психическая заторможенность, бредовые идеи самообвинения, преследования, стремление к самоубийству..."

6.

Примером такого недуга могут быть некоторые герои А.И. Куприна:

Влюблённый Желтков в "Гранатовом браслете", Назанский и Ромашов в повести "Поединок"...

" – О, как мы не умеем ценить её тонких, неуловимых прелестей, мы – грубые, ленивые, недальновидные. Понимаете ли вы, скотлько разнообразного счастия и очаровательных мучений заключается в нераздельной безнадёжной любви? Когда я был помоложе, во мне жила одна греза: влюбиться в недосягаемую, необыкновенную женщину, такую, знаете ли, с которой у меня никогда и ничего не может быть общего. Влюбиться и всю жизнь, все мысли посвятить ей. Всё равно: наняться подёнщиком, поступить в лакеи, в кучера – переодеваться, хитрить, чтобы только хоть раз в год случайно увидеть её, поцеловать следы её ног на лестнице, чтобы – о, какое безумное блаженство! – раз в жизни прикоснуться к её платью.

–И конечно кончить сумасшествием, – мрачно сказал Ромашов.

–Ах, милый мой, не всё ли равно! – возразил с пылкостью

Назанский и опять нервно забегал по комнате. – Может быть, почём знать? – вы тогда-то и вступите в блаженную сказочную жизнь. Ну, хорошо: вы сойдёте с ума от этой удивительной, невероятной любви, а поручик Диц сойдёт с ума от прогрессивного паралича и от гадких болезней. Что же лучше? Но подумайте только, какое счастье – стоять целую ночь на другой стороне улицы, в тени, и глядеть в окно обожаемой женщины. Вот осветилось оно изнутри, на занавеске движется тень. Не она ли это? Что она делает? Что думает? Погас свет. Спи мирно, моя радость, спи, возлюбленная моя!.. И день уже полон – это победа! Дни, месяцы, годы употреблять все силы изобретательности и настойчивости, и вот – великий, умопомрачительный восторг: у тебя в руках её платок, бумажка от конфеты, оброненная афиша. Она ничего не знает о тебе, никогда не услышит о тебе, глаза её скользят по тебе, не видя, но ты тут, подле, всегда обожающий, всегда готовый отдать за неё – нет зачем за неё – за её каприз, за её мужа, за любовника, за её любимую собачонку – отдать и жизнь, и честь, и всё, что только возможно отдать! Ромашов, таких радостей не знают красавцы и победители.

– О, как это верно! Как хорошо всё, что вы говорите! – воскликнул взволнованный Ромашов..." (Куприн А.И., Поединок, Издательство "Карелия", Петрозаводск 1976, с. 49-50).

В качестве другого, более приземлённого примера, можно сослаться на больного, выведенного в книге "Познай себя" (Издательство "Литур", Екатеринбург, 2000,

Глава 6, с.195)

под именем Яна Ленда, о котором пишет известный врач психоаналитик Эрик Берн.

Не будем, впрочем, углубляться в примеры, которых и без того предостаточно в нашей жизни.

В подсознании нашего "подопечного" находятся все предпосылки, чтобы после экзальтации окунуться в болото депрессии, дойти до сумасшествия. В его подсознании происходит конфликт двух искушающих начал – по терминологии Эрика Берна – одно из них: "Либидо", другое: "Ид". Иногда эти начала выходят из-под контроля сознания.

Заострению этих начал способствует несоответствие мира, обывательского общественного мнения, цинизма окружающего большинства идеалам нашего героя. Наступает конфликт благородного "Я" с низким "я" нашего "пациента". И даже если человек встал на путь самосовершенствования, он может оказаться в путах недуга. Путь духовного совершенствования таит в себе угрозу перейти в непролазные дебри деградации. Вот почему подвижнику необходимо руководство в лице опытного духовника. Но если нет такового, и ты уже оказался в болоте, то придётся, как уже говорилось, самому надевать простые сапоги и с шестом в руках выискивать тропу из непролазной топи...

Эрик Берн очень хорошо проводит психоанализ. Однако он не идёт далее того. Впрочем, он ссылается на Карла Юнга, который, как пишет Эрик Берн, "заинтересовался мистическими аспектами психики" и что, "многие мысли Юнга поразительны и наводят на дальнейшие размышления, особенно его подход к вопросу об образах и о смысле жизни" (Эрик Берн, "Познай себя",

Глава 8, стр. 257).

Которое из конфликтующих начал личности победит? Найдёт ли наш «герой» себе спутника жизни, разделяющего его взгляды? Не разочаруется ли он в нём очень скоро? Всё ли сложится так, как хотелось бы, как мечталось когда-то? Или холодный мир ударит его, искалечит, укажет место для прозябания? А может быть, всё-таки, «герой нашего времени» найдёт в себе силы и вновь узрит свет, который возвратит ему душевный мир, радость и даже счастье?..

7.

В реальном мире для того, чтобы быть благополучным, наверное, не следует долго оставаться романтиком или идеалистом.

Мирской романтик в поисках идеала, в поисках спутника жизни, в кого-то влюбляется, возможно, по-глупому, ибо как романтик он не может быть не влюблённым, а за неимением иной "пищи" готов утолить голод любой внешне привлекательной едой, подобно герою романа Ивана Лукаша "Бедная любовь Мусоргского" (Издание книжного дела в США, Victor Kamkin, Inc. Washington, D.C. 1967). Он начинает есть, но не насыщается. Он думает, что не распробовал ещё вкуса, ест дальше...

Девушка красива... Он влюбляется так, что готов для неё на всё. Мало того, он сам убеждает себя в том, что влюблён безмерно, потому что не может жить без платонической влюблённости. Выбрав роль романтического героя, он становится безумен в своей беспредельной любви. Одна мысль о любимой вызывает в его груди блаженное ощущение трепетного поэтического пламени...

Так, наш герой ходит на работу, встречается со знакомыми, занят всевозможными обыденными делами, однако, внутренне устремлён в мир иной, выдуманный. Не проходит и четверти часа. Как мысль его наполняется образом возлюбленной и вызывает восторг всего его существа. Этот период его жизни может продлиться относительно долго. Он и не пожелает изменить своё положение, отказаться от блаженства, хотя и не знает ещё, любим ли. По ночам он не может заснуть, – настолько он счастлив от одного воспоминания образа своей возлюбленной. Кратковременный утренний сон – и ему привидится она – и ещё более счастливый день ожидания: когда же настанет тот час и он увидит её и даже, может быть, поговорит с нею по телефону? Хотя бы о каких-нибудь пустяках... Ведь эти "пустяки" для него имеют огромное значение! А может быть, он даже с нею встретится и при каких-то обстоятельствах прикоснётся к её руке или платью?.. Это кажется ему невероятным, и от одной только мысли он уже приходит в экстаз, который с ним не случится, наверное, если он встретится со своей возлюбленной и даже прикоснётся к ней в действительности. С каждым часом, с каждым днём, любовь возрастает в его сознании и сердце. Он может любить только платонически, в отличие от той пошлой "любви", что он наблюдает повсюду. И пока он не поймёт, что его любовь не меньше, чем та, о которой пишут в романах, то он не захочет и не сможет признаться своей возлюбленной в своих высоких чувствах. Ведь, он же не может "лгать" в таком святом деле ни ей, ни себе. Проблема, однако, заключается в том, что он слишком долго вынашивает в себе свои чувства, проверяет соответствие сердечного и ментального начал. Таким образом, происходит незаметная дифференциация в работе правого и левого полушария головного мозга, если следовать модели нашего построения, какое бы она не имела соответствие с физиологической онтологией. Замечается заострение внутреннего конфликта сердечного, эмоционального с неразвитым инфантильным рациональным началом. Это подготавливает почву для разрыва природной связи сознания с сердцем, которое не замедлит произойти, как только наступит кризис...

А время идёт... Возлюбленная навешивает "ярлык", полагая, что вполне изучила за время знакомства его душу, которую по настоящему в состоянии оценить может лишь только Сам Бог...

С её женской природной логикой "terra-a-terra" он стал ей, по меньшей мере, неинтересен. А может быть, уже появился другой кандидат, этакий простой парень, который вполне устраивает её инстинктивные запросы.

Да, он – чудак, правда, хороший... Но он не тот мужчина, который применит карате, в случае необходимости, не тот, который сможет заставить её подчиниться – обнимет, как бы в невзначай, легко и просто, так что покажется, будто всё так и должно быть... Так рассуждают, конечно, не все, а те, кто живёт в том мире, где закон сильного превалирует над моралью, где свои же обидят, а обиженный будет мстить, тем самым, поддерживая и упрочивая эти законы.

"Да... Этот чудак живёт не реальным миром... Какой-то сумасшедший... Какой он может быть муж? Какой он мужчина? Мужчина должен быть первым, как вожак в стае..." – рассуждает требовательная "самка".

8.

«Свет любви»

"Готтлиб Шнейбель из университета города Ютика (США) утверждает, что влюблённые люди излучают особый свет.

Во всяком случае, это зафиксировал сконструированный им прибор. Более того, продолжает учёный, когда двое влюблённых берутся за руки, то свечение немедленно усиливается, рассказывает югославский журнал "Политикин забавник". 21 января 1989 года. Газета "Труд"".

9.

Поистине, нелегко современному романтику встретить свою вторую половину! Однако, такая встреча возможна, и не где-нибудь при необыкновенных обстоятельствах, а там, куда приходят «труждающиеся и обременённые», последовательно ищущие истину, а именно – в Церкви.

Вне церкви в лучшем случае в позапрошлом веке ещё, наверное, можно было встретить инфантильного романтика, не успевшего ещё разочароваться в своих наивных идеалах, в окружающих его людях, в самом себе; не успевшим ещё сформировать последовательного мировоззрения и не нашедшего гармонии интуитивного и сознательного. Однако двое подобных могут легко поддаться "мерзости запустения", и либо их союз окончится прахом, либо – что будет ещё хуже – оба привыкнут терпеть друг друга в силу каких-либо материальных или социальных обстоятельств: финансовая зависимость, "жилплощадь", дети...

Если же человек останется верным своему внутреннему голосу, то порвёт с невыносимым ему образом жизни и, может быть, придёт в Церковь как в последнее пристанище.

Тем не менее, придти в Церковь, наверное, лучше не разочарованным во всём и вся, лишь для эгоистического утешения своих страданий, а – полным духовных сил и желания вложить их в то дело, в котором видишь исполнение своих надежд и желаний и в успех которого веришь. И чем раньше человек осознает необходимость в Посреднике, на которого можно положиться, тем скорее он найдёт и спутника своей жизни с подобными же взглядами.

Церковь учит всепрощению и смирению, которые редки в мире, но которые так необходимы для брака. Всепрощение и смирение без Христа, прощающего и унижающего себя до человека, до Своего Распятия – основы, на которой зиждется христианская Церковь – немыслимы.

В Церкви человек находит поддержку в своём желании измениться и преобразиться духовно. И не страшно опереться на руку Христа, оказавшись, подобно Симону Петру, в воде. Не страшно последовать за Христом! Любой кризис или внутренний конфликт подлежат преобразующему исцелению. При этом сами наши страдания и немощи могут послужить определённой ступенью в самопознании и духовном совершенствовании, которое закрыто для многих, поверхностно благополучных людей, не испытывавших по-настоящему кризисных ситуаций, всегда их избегавших. К сожалению, таково окружающее нас большинство людей. А мы, вдруг оказались не "как все", другими. Эти другие могут посчитать нас ненормальными, и даже навесить на нас ярлык сумасшедшего.

Можно впасть в депрессию через переоценку ценностей. Но с другой стороны как раз посредством кризиса и депрессии, с неизбежной для них и сопутствующей переоценкой ценностей, мы можем достичь и реального духовного совершенствования и преображения, закрытого для большинства "толстокожих".

10.

...А любовь нашего подзащитного достигает апогея. Наконец, он делает признание. Ему отказывают. Наступает фрустрация, которая приводит к душевному конфликту и психическому кризису, к «мировой скорби», депрессии и т.п. Что же произойдёт дальше?

Ведь любовь нашего героя стала настолько сильной, что превратилась почти что в маниакальную одержимость. Что говорить, если одна только мысль о любимой делала его счастливейшим на свете! (Автору вспоминаются слова, найденные в библиотечной книге, на оставленной какой-то, по-видимому, влюблённой девушкой на закладке: "Всё, что в мире есть, – у меня!"). Но любовь к смертной не может быть адекватна божественной безграничной любви, что изливает на всех Бог. Наш больной, однако, жаждал именно подобной любви, только, вот, в силу своей духовной инфантильности, ошибся немного и выбрал объект не совсем соответствующий для таких высоких чувств... Поистине, не следует создавать себе кумира...

Силу божественной любви он перенёс на человека... И сам, не будучи достаточно святым или богом, оказался не способным выдержать силы такой любви. Его любовь превратилась в манию, в психоз, в болезнь. Пусть эта болезнь – сладостная. Но она подобна пороховой вспышке, которая сжигает вместе с собою...

И если в своей одержимости наш больной взлетел до беспредельного экстатического счастья, – то что произойдёт дальше, когда направленность его чувств и одержимость ещё стремят его к счастью и экстазу, но разумом он уже знает, что любовь его невозможна, что отказ делает всё бессмысленным.

Одновременно мысль о возлюбленной вызывает у него и экстаз, и – противоположное экстазу – осознание голой бесперспективной правды безответной любви, понимаемой его рассудком и унижающей его до состояния неодушевлённого предмета.

Сталкиваются две противоположные мысли: счастливая – о возможности любви, находящая ответ в сердце; и одновременно – другая – уничтожающая первую мысль и чувства с нею связанные, мысль, не находящая привычного и комфортного сердечного ответа, но погружающая в пропасть небытия, в которую наш герой теперь стремительно летит. Первая мысль направлена к сердцу, вторая – от сердца прочь. Последняя получает развитие. А вскоре повергает в страшную бездну разочарования. Так из маниакально-возвышенной стадии психоз переходит в маниакально-деперессивную фазу, и тогда, вполне вероятно, наш больной становится клинически больным.

В прошлые века такие люди кончали собою или уезжали на войну, чтобы поскорее расстаться с жизнью благородным образом. Конечно, и сейчас находят способы "сквитать счёты с судьбой" тем или иным способом. Тем не менее, нашему веку это не свойственно. Окружающее общество склоняет лишившегося воли человека к своим обычаям и моральным нормам. Так, из человека, сгоревшего в поисках подлинного счастья возникает идиот или подонок, в качестве компенсации своей несчастливой судьбы, разменивающий высокие чувства на гедоническое желание мгновенного удовлетворения: уже не душевного, а плотского.

"Наример", – пишет Василюк Ф.Е. ("Психология переживания, с.50), – "За такими целями защитных механизмов, как "избегания страдания", "устранение неприятного состояния", отрицание "болезненных элементов опыта", безо всякого труда угадывается одна и та же гедонистическая устремлённость к здесь-и-теперь удовлетворению".

Человек теряет уважение, друзей, работу, становится озлобленным на всех и вся, циничным, безразличным и небрежным – даже к самому себе...

11.

«Из зала суда»

«Опасный жених»

"Сорокалетний электромонтёр одного из тульских предприятий Лев Сапожков влюбился в работавшую вместе с ним Нину Т. и предложил ей выйти за него замуж.

– Не люблю я вас, Лев Георгиевич, и поэтому не могу стать вашей женой, ответила женщина. Отвергнутый жених расстроился.

– Вон из Тулы! – воскликнул он.

Нет, Сапожков не собирался идти искать по свету "где оскорблённому есть чувству уголок". Он потребовал, чтобы Тулу покинула Нина, а заодно и её сестра Галина, которая могла при встречах возбуждать нежелательные воспоминания.

Сёстры Т. оставлять любимый город и работу не пожелали.

– Напрасно. Хуже будет. Нам на одной земле места нет, – предупредил Сапожков и вскоре привёл свою угрозу в исполнение. Ночью он пришёл к дому, где жили ставшие теперь ненавистными сёстры (курсив мой, – А.Б.), поднялся на второй этаж, облил бензином дверь их квартиры, коврик, и поджёг.

На втором этаже загорелись двери двух квартир, деревянный пол, огонь перекинулся на лестничную площадку третьего этажа.

Люди, не подозревавшие об опасности, спали. К счастью, от огня замкнулись провода электрического звонка. Неумолкающий звон разбудил В. Лебедева, который вынес из огня своих детей, разбудил соседей. Люди спаслись, но их квартиры огонь не пощадил.

Судебная коллегия по уголовным делам Тульского областного суда приговорила Л. Сапожкова за покушение на убийство способом, опасным для жизни многих людей, уничтожение государственного и личного имущества граждан к лишению свободы сроком на 8 лет. Постановлено взыскать с осуждённого в пользу потерпевших материальный ущерб.

Верховный суд РСФСР оставил приговор без изменения".

М. Миронов.

Газета "Труд", 25 августа 1983 года.

12.

Небрежность человека, которую мы так часто встречаем, может иметь своей причиной не обязательно плохое воспитание. Она может быть следствием затянувшегося внутреннего кризиса, – то есть внутренней небрежности, небрежности духовной; – следствие неудовлетворённости собою, подсознательным ощущением нечистой совести и не выполненного долга перед жизнью и Богом. (Между прочим, одно из условий для хорошей исповеди у католиков носит наименование: «удовлетворение за грехи Богу и ближнему» – то есть исполнение после исповеди наложенной эпитимии).

При бесхозяйственности и безразличии в государственной работе небрежность получает прогрессирующее развитие – тем более проявляющееся у социальных низов, которым "и так терять нечего" (см. "Манифест коммунистической партии" К. Маркса и Ф. Энгельса, – о люмпен-пролетариях).

Зачем быть аккуратным к тому, к чему я безразличен и что выполняю с неприязнью?.. За нелюбимую работу я получаю гроши... Так зачем же делать качественно для тех, кто не ценит твой труд?..

Из-за унижения человеческого достоинства человек начинает делать всё кое-как и небрежно. Постепенно он и сам становится небрежным и не замечает, что сама его жизнь идёт кое-как...

Это же отношение незаметным образом переносится и на те объекты, которые когда-то радовали. Так, наверное, зарождаются циники, которых мы встречаем на каждом шагу. Мало что может по-настоящему радовать такого человека. Вырабатывается скептическое отношение, которое является своего рода защитой для больной психики, подобно шлему сварщика. Его душа надевает на себя маску и сама на себя уже смотрит не изнутри, а глазами другого, кто видит эту уродливую маску со стороны. Происходит чудовищное овнешневление, объективация и профанация духовной природы.

Сама душа, разломившись на две части: овнешневлённую, связанную с социальной жизнью, и – искажённую внутреннюю, страдающую из-за такой диспропорции, и противящуюся другой половине, – незаметно конформируется в нечто больное психически, уже неспособное найти никаких исцеляющих средств...













13.






В словах Вильяма Джемса о взаимозависимости поступка и чувства, приведённых выше, можно найти прагматический ответ на вопрос о том, что следует предпринять в подобном случае.

Пребывая в болезненном состоянии, человек может не подвергать это своё состояние анализу. В этом случае он не будет способным понять все психические и духовные процессы, происходящие в его душе. Это состояние, выражающееся в негативизме ко всему окружающему, к которому человек относится с пренебрежением, скорее всего, будет иметь депрессивную окраску, хотя внешне он может даже выглядеть "весёлым циником", "рубахой – парнем", "любимцем публики" и т.п.

Выход из депрессии, вызванной разочарованием в окружающем (что равно отсутствию положительных эмоций, приходящих извне), заключается, очевидно, следуя мысли В. Джемса, в том, чтобы заставить себя всё делать так, как нужно для нашего блага, то есть, может быть, просто делать всё аккуратно для начала и – на следующей ступени выздоровления – с радостью и даже с интересом. Это будет наша сознательная психо-трудо-терапия.

Так прагматическая философия поможет нам "оторваться" от "грешной земли". Но чтобы оторваться и взлететь, сначала нужно научиться твёрдо стоять на "грешной земле", а затем уже при помощи другой науки изучать некоторые приёмы и закономерности взлёта... Этого мы и попытаемся достичь на страницах этой книги.

14.

До сих пор не приводилось в качестве аргумента отношение человека к труду как отношение христианина. Если не достаточно прагматических аргументов, чтобы проникнуться «всею мыслию» в затронутом вопросе, то проникновение «всею душою» и «всем сердцем», конечно, должно оказаться возможным именно для верующего, уповающего на помощь свыше.

Ведь, для Бога я не стану делать "кое-как". А всякое дело прежде всего делается для Бога, открывающегося нам как через мысль, так и через душу и сердце. И только вслед за этим и неразрывно с этим – для людей. (Эта мысль с большой глубиной и чувством подана в рассказах Дж. Д. Сэлинджера "Франни" и "Зуи").

Легче безответственному и небрежному рабу стать "свободным", чем конкретному – дискретным. Иными словами, легче стать неаккуратным бездельником, чем лишить себя так называемой "свободы", свободы, впрочем, рабской, неистинной, "свободы избавиться от пелёнок", как пишет Н. Бердяев ("Философия Свободного Духа") – "свободы ради свободы". Легче стать бездельником, нежели ограничить себя в чём-то во имя высшей свободы, свободы внутренней, духовной. Конечно, кому-то легче быть и рабом, нежели нести на себе бремя подлинной свободы; легче быть рабом своей псевдосвободы... Однако, следует помнить, что в духовном смысле "легче" – не является синонимом "свободнее". На подвиг свободы нужно решиться, ибо настоящая свобода на самом деле есть ответственность.

В этом смысле, между прочим, для современного верующего человека исполнение обрядов является именно вопросом о соотношении свободы и ответственности. Помимо этого к этому же вопросу примыкает и вопрос об аккуратности. Человек – это организм души и тела. Если оба пребывают в гармонии, то не будет пренебрежения одного функциями другого. Так, пренебрежение церковными обрядами, на укладывающимися в рациональное ложе современного человека, познавшего Бога умом скорее нежели сердцем, может иметь на самом деле своей причиной душевный разлад, дифференциацию сердечного и рационального начал, а вместе с этим разлад души и тела. Это ли не болезненная крайность для церковного христианина: пренебрегать обрядами: не молиться, не осенять себя крестным знамением, не становиться на колени, не прикладываться к иконам, не отстаивать службу, – в той или иной степени или совсем. Не является ли это тою же душевной неаккуратностью по отношению к Богу, что мы так часто проявляем по отношению к нашим ближним? Простые люди, не отравленные рассудочностью, тем не менее, следуют традициям и оказываются душевно целомудреннее верующего интеллигента, ответственнее в своём выборе религиозной свободы.

15.

Но вернёмся к нашему подопечному... Надо согласиться, что натура искренняя не выдержит порока и, возможно, после всех кризисов окажется в состоянии снова обрести радость и полюбить...

Однако теперь, оказывается, что он может снова влюбиться только платонически и так же фанатично, как раньше. Испытав однажды экстаз любви, на меньшее он не согласен. У него остро дифференцировались начало сердечное и начало сознательное. Или, точнее, из его сознания вышло сердечное начало, а сознательное приобрело автономию и диктаторство. И теперь полюбить становится трудно, почти невозможно. Человек превращается если не в циника, то в подобие вычислительной машины...

Современный человек воспринимает огромное количество информации, его ум становится приспособленным исключительно к перевариванию логической пищи. Такой повышенный "интеллектуализм" способствует ещё большему отрыву сознания от сердца, знания от чувства.

"То, что захватывало меня, убито; то, что отвращало меня, отвержено; желанию моему пришёл конец, и незнание мертво. В мире спасаюсь я от мира..." – (апокрифическое "Евангелие от Марии", цитируется по книге "Историко-философские вопросы Гностицизма", [Наг-Хаммади, II, Сочинения 2, 3, 6, 7], М.К. Трофимова, Издательство "Наука", Главная Редакция Восточной Литературы, Москва 1979, с.53).

В своих поступках такой человек следует не движениям сердца, а холодному расчёту сознания о том, как в данной ситуации логичнее поступить с точки зрения отвлечённого рассудка. И хотя прагматический метод может немалую пользу в том, чтобы материалисту добиться в жизни успеха, а романтику – не улететь с "грешной земли" в своих мечтах в несуществующие "заоблачные выси", – тем не менее, голый рассудочный прагматизм сам по себе устрашающ. Сын поднимает руку на мать из-за денег, сестра лишает брата квартирной прописки, бывшая жена отсуживает всё по законному максимуму...

Прагматизм может быть хорош лишь в меру, лишь, если он составляет часть исключительно инструментальную, помогающую управлять чувствами и эмоциями при помощи здравого рассудка, изучившего законы, от которых зависит появление тех или иных чувств и эмоций.

(В этом и только в этом отношении хочется указать на известную книгу Дейла Карнеги "Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей", в которой уделяется основное место прагматическому методу).

Что бы мы делали, если бы не выполняли правила дорожного движения? Мы попросту не смогли бы добраться до дома. Для того чтобы нам, заблудившимся в джунглях рационализма, вернуться на родину, необходимо взять в руки инструмент прагматизма. Но как только мы окажемся на обетованной земле, он нам станет совсем не нужным и даже вредным.

16.

Показательно соотношение между частью и целым, которое мы можем наблюдать в двух миросозерцаниях – материалистическом и религиозном. Зачастую высказывания материалистов не противоречат религиозным воззрениям на тот или иной вопрос, потому что первое мировоззрение в подобных вопросах логически вписывается во второе. Например, некоторые невежественные неверующие люди часто говорят нечто подобное: «Вот, Гагарин летал в Космос – и никакого Бога там не видел: значит Бога нет». Ну как можно спорить с таким человеком?!

Если верующему может быть понятно мировоззрение материалиста, то для последнего вера "окутана туманом". В этом смысле высказывание "Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она – дух бездушных порядков" (Маркс К. И Энгельс Ф., Сочинения, т. I, с.415), даже независимо от мировоззренческой позиции автора «Капитала», верно указывает на исцеляющую сторону религии, способной вернуть человеку гармонию ума и сердца. Впрочем, не будем «передёргивать» «классиков» или... «смеяться над больными людьми»...

Однако, каким холодом веет от людей практических, озабоченных разрешением бесконечных проблем, людей овнешневлённых, которые "никогда не ошибаются". ( Картина Н.Ге "Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе", иллюстрирует взгляд настоящего прагматика). А ведь возможно и совершенно иное отношение к жизни: жертвенное, альтруистическое, смиренно-терпеливое, глубоко религиозное в своей основе, такое мировоззрение, когда не ожидают какой-либо выгоды от исхода событий, а поступают по правде и совести, быть может, даже в ущерб самому себе... (Показательны в этом отношении для сравнения картины Эль Греко "Св. Андрей и св. Франциск", а также – "Апостолы Пётр и Павел").

Но где эти святые?! Их почти уже нет на нашей грешной земле...

17.

"Есть другой вид гордости, – пишет Н.В.Гоголь, – ещё сильнейший первого – гордость ума. Никогда она ещё не возрастала до такой силы, как в девятнадцатом веке. Она слышится в самой боязни каждого прослыть дураком. Всё вынесет человек века: вынесет название плута, подлеца; какое хочешь дай ему название, он снесёт его – и только не снесёт название дурака. Над всем он позволит смеяться – и только не позволит смеяться над умом своим. Ум его для него святыня. Из-за малейшей насмешки над умом своим, он готов сию же минуту поставить своего брата на благородное расстояние и посадить, не дрогнувши, ему пулю в лоб. Ничему и ни во что он не верит; только верит в один ум свой чего не видит его ум, того для него нет. Он позабыл даже, что ум идёт вперёд, когда идут вперёд все нравственные силы в человеке, и стоит без движения и даже идёт назад, когда не возвышаются нравственные силы. Он позабыл и то, что нет всех сторон ума ни в одном человеке; что другой человек может видеть именно ту сторону вещи, которую он не может видеть, и, стало быть, знает то, чего он не может знать. Не верит он этому, и всё, чего не видит он сам, то для него ложь. И тень христианского смирения не может к нему прикоснуться из-за гордыни его ума. Во всём он усомнится: в сердце человека, которого несколько лет знал, в правде, в Боге усомнится, но не усомнится в своём уме. Уже ссоры и брани начались не из-за какие-нибудь существенные права, не из-за личных ненавистей – нет, не чувственные страсти, но страсти ума уже начались: уже враждуют лично из несходства мнений, из-за противоречий в мире мысленном. Уже образовались целые партии, друг друга не видевшие, никаких личных сношений ещё не имевшие – и уже друг друга ненавидящие. Поразительно: в то время, когда уже было начали думать люди, что образованием выгнали злобу из мира, злоба другою дорогою, с другого конца входит в мир, – дорогою ума, и на крыльях журнальных листов, как всепогубляющая саранча, нападает на сердца людей повсюду. Уже и самого ума почти не слышно. Уже и умные люди начинают говорить, хоть против собственного своего убеждения, из-за того только, чтобы не уступить противной партии, из-за того только, что гордость не позволяет сознаться перед всеми в ошибке – уже одна чистая злоба воцарилась вместо ума.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю