Текст книги "Сердце и Думка"
Автор книги: Александр Вельтман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
– Посмотри в последний раз кругом себя! нет ли его!.. Священник взял уже в руки кольцы…
– Посмотри! – повторила Думка.
Зоя обернулась направо… обвела грустным взором толпу любопытных… а подле крылоса кто-то стоит бледный, с опавшей головой, с закрытыми очами… Зоя вскрикнула, затряслась и упала без памяти на руки Анны Тихоновны, посаженой матери Эбергарда Виллибальдовича.
XV
Настала великая Ивановская ночь, ночь торжественного шабаша нечистой силы на Лысой горе. Нечистая сила, окутанная тучами, несется со всех сторон в образе египетских гиероглифов. Вихрь мчится вперед; он взвил прах с Сахары, свернул полотном воду с поверхности моря, принес на Лысую гору, начал строить великие палаты, колоннадой из водяных столбов, накрыл ее хмарой, зажег вместо светильников молнии, уставил на горе трубачей-ветров под началом Вьюги, заготовил угощенья и ждет Старшого и знатных гостей. Вот прибыл на бороде верхом Кощей Бессмертный, прикатила в ступе Баба-Яга, приплыли на потоках Русалки, слетелись на помелах Ведьмы, сбежались Лешие и Домовые, пришли, подпираясь клюками, Колдуны и Чародеи – и все ждут Бурю великую Грозу громоносную. Едва показалась она из-за дали далекой, вихрь и туча пошли навстречу.
Вот приближается к Лысой горе Буря великая Гроза громоносная с громом и грохотом, с треском и трепетом… Ветры взвыли хором хвалебную песню.
Опустилась Буря великая над Лысой горой посреди шума и кликов, посреди озаренных голубыми и багряными молниями смерчей, воссела, нахлупилась. Вокруг нее стала дружина и старшие: Пррр, Тшшш, Фффф, Ууууу, Ссссс и Ммм.
Когда ветры прогудели на дуплах, проклубились Русалки, проаукало Эхо, понесли угощенья: изморозь, крупный град и крупу на блюдах, и в чашах заздравный туман.
– Ну, Баба-Яга, как ты поживаешь? что нового?
– Пришли черные годы, Буря великая Гроза громоносная, пришло в ступе воду толочь!
– Истолки в мелкий порох, скажу спасибо.
– Проявилось на белом свете неверье в людях, едешь – никто не кланяется, знать не хочет, едешь – и подмести нет ничего… житья нет! Мою избушку на курьих ножках с лица земли стерли, построили на месте палаты с крестом. Живу в погребах да в подвалах, да еще и за ночлег плати; а я человек не денежной: пришло побираться на перекрестках! Вот какая доля! Помоги, Буря великая Гроза громоносная! Какие-то народились книжные кудесники, переписали всех в книги, и меня написали, уладили такой запрет, что и малые ребята перестали старой бабы бояться; не только что розгой – всем помелом ничего не сделаешь! И в сказках пишут не про богатырей великих, а про каких-то все вельмож, что чужими руками жар загребают да пушкой воюют, палицы не смогут с земли поднять… Да еще какие-то людские взялись мудрецы, допытываются, откуда я родом. Говорят, видишь, из Индейского царства,[137]137
…родом… из Индейского царства – имеется в виду сопоставление русских народных сказок с древнеиндийскими сказками, проведенное частично И. М. Снегиревым; на основе подобных сопоставлений позже появилась теория «бродячих сюжетов» и сравнительно-историческая школа фольклористики.
[Закрыть] а я… вот тебе шиш! сроду там не бывала!
– Чудные вещи ты рассказываешь!.. Ну а ты, Кощей? что у тебя в подземельном царстве нового?
– Да что, учусь читать и писать!
– Это что?
– Верно, век такой пришел! Бывало, двух перечесть не умеешь; да и к чему считать, как во всем избыток, всего вволю; а теперь не то время – бедность да мель! Бывало, вместо подписи капнешь да размажешь пальцем, а дьяк напишет: руку приложил такой-то; а теперь сам собственной рукой напиши и имя, да еще напиши, что и руку прикладывал; а то не верят: говорят, что подписывать-то ты сам подписывал, да, может быть, не сам руку прикладывал.
– Хм! что ж ты теперь почитываешь?
– Да о самом себе историю читаю;[138]138
…о самом себе историю читаю – имеется в виду «Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване Царевиче, о хитростях Кощея Бессмертного и о премудрости Марьи Царевны, Кощеевой дочери» В. А. Жуковского (1831).
[Закрыть] таких вещей понаписано!
– Хорошо?
– А провал знает! странная книга: как смотришь в нее, так хорошо; а как отвернешься, так худо.
– Хм! а что, дочки здоровы?
– Что ж им делается!
– Ни одной не сбыл с рук?
– Одну только Машу, да и то обманом; устарели в девках.
– Неужели обманом?
– Уже: обморочил Ивана Царевича, Берендеева сына: влюбился в накладную красоту да и увез – я и рад; еще попугал его, чтоб скорее выбежал из подземельного царства. Про это есть и История печатная, чудная История! я наизусть выучил! угодно, перескажу?
– Вдругорядь!.. Ну, Домовые, вы что?
– Да без мест, кое-где бродим.
– Как!
– Места за печкой уничтожены.
– Неужели?
– Уже.
– Хм! А вы, Лешие, что скажете?
– Леса переводятся, жить негде.
– Неужели?
– Уже.
– Хм! Надо принять меры! Тс! Ветры! позвать Русалок!.. Ну, каково вам?
– Бедность настала! пощекотать некого.
– Отчего?
– Да люди не щекотливы стали.
– Что-то вас мало?
– Перевелись, а вновь не прибывают – девицы перестали топиться от любви.
– Да что-то у вас щетинисты волосы?
– Накладные.
– Это что!
– Мода такая.
– Ах вы, тина болотная! за модой гоняются! Ведьмы что?.. Где Ведьма Киевская?
– Еще не бывала: верно, где-нибудь застряла между огнем и полымем.
– Бррр! не люблю кто опаздывает! пляшите!.. Кощей, тряхни бородой! А мы, господа, составим совет.
Пррр, Тшшш, Фффф, Ууууу, Ссссс и Ммм низко поклонились.
– Вы слышали, господа, что говорили Кощей, Баба-Яга, Домовые, Лешие и прочие?
– Слышали, Буря великая Гроза громоносная.
– То-то же я радуюсь, что вы слышали: это доказывает ваше усердие и внимание к пользам нашим. Скажите же мне, чем помочь беде? Начнем с младших. Ну, Ммм?
– Исполняя твое Громоносное повеление, я считаю преисподнею обязанностию сказать свое мнение… Кх!.. хотя мое мнение… Кх!.. есть ничто даже в сравнении с неслышным голосом невидимой мошки… Но… Во всяком случае, я потщусь надуться как должно более… и… Кх! сказать то, о чем давно уже помышляю, по долгу моему и по моей обязанности… Во-первых… Кх!.. то, что все сказали, подвержено еще сомнению и требует исследования… ибо… как бы слово ни было верно, оно всегда разнится с делом… и обратно: дело разнится с словом… и потому не благоугодно ли будет назначить комиссию…
– Ну, а во-вторых?
– Во-вторых?.. Второе уже будет последствием первого… и так далее… то есть третье будет последствием второго… и будет это ряд логических выводов…
– Хм! А ты что скажешь, Ссссс?
– Я вполне согласен с мнением Ммм.
– Я вижу, вы любите исследования; какой бы вам людской пример сказать? Если бы, например, голодный просил у вас есть, вы бы употребили год на исследования, действительно ли он не ел, и потом бы определили: дать ему есть. Это очень осторожно и экономно. Ну, а ты что скажешь, Ууууу?
– Доверяя вполне донесениям Бабы-Яги, Кощея и прочих членов шабаша, я полагаю, что нужно только потребовать от них эти донесения письменно и по оным поступить с виновными беззаконным образом.
– Вести дела судебным порядком, не так ли?
– Действительно так, Буря великая Гроза громоносная.
– По судебному порядку, нужно навести на все справки, справки требуют исследований… это опять дело о голодном… Ну, а ты, Фффф?
– Мое мнение такое, что должно обдумать этот важный вопрос основательно и предварительно и потом уже изложить мнение; ибо…
Между тем как Фффф доказывал, что экспромтом нельзя сказать хорошего мнения, Тшшш вышел потихоньку из залы совета и бросился в залу танцевальную; там отыскал он Нелегкого и прямо к нему, отвел его за водяной столб…
– Любезный друг, ты, верно, сделаешь для меня все, что я тебя попрошу?
– Все, что вам угодно.
– А вот что, мой друг, у нас теперь идет совет; каждый должен сказать Буре великой Грозе громоносной мнение свое о поправлении современных обстоятельств нечистой силы… Ты, я думаю, слышал жалобы Бабы-Яги и прочих?
– Как же.
– Так вот что: нужно сказать мнение свое… а я совершенно не в духе… Сделай одолжение, ступай за меня и скажи что-нибудь умное, хорошее, достойное внимания… Я знаю, ты необыкновенно как находчив, для тебя это ничего не значит… А уж ты будешь мной доволен…
– Но каким же образом?..
– Что ж такое! сегодня маскарад: мы поменяемся только костюмами.
– Не то; но мне неловко оставить даму: мы только что начали мазурку.
– Я встану за тебя. Ты с кем танцуешь?
– А вот с пиголицей.[139]139
Пиголица – чибис.
[Закрыть]
– Я хоть и не мастер, да ничего, как-нибудь пройдусь… поскорей, поскорей!
Они поменялись масками.
Нелегкий, сбросив голову Египетского черногуза,[140]140
Египетский черногуз – аист.
[Закрыть] накинул на себя костюм священного Мемфисского жука[141]141
Священный Мемфисский жук – скарабей.
[Закрыть] и пополз в совет.
– А! Тшшш, теперь твой черед говорить – ну?
– Теперь тяжкие времена, – сказал Нелегкий, преклоняя усы пред Бурей великой Грозой громоносной, – трудны и средства к восстановлению заблуждений людских.
Давно уже подано было мнение не учить людей ничему, кроме насыщения желудка; но этого мнения не послушались – и вот последствия! Люди не только не верят нечистой силе, но и осмеливаются даже доказывать, что она не существует. Дерзость беспримерная! Они постигли все средства, которые мы употребляли для морока; остается одно: овладеть стихиями и производить по произволу гром и молнию, дождь и снег… Чтоб остановить эти успехи людей, клонящие земной шар к погибели…
– Ну, ну, ну, говори скорее, – пробурчала Буря великая Гроза громоносная.
– Должно запутать людей в сети познаний, раздробить все на бесконечность, сбить их с толку в отношении понятий о вещах…
– Сделать Фаустами? – сказал Прррр с досадою, – странное средство!
– О, нет, теперь таких глупцов уже нет: всякий знает, что наука бездна, что в одну жизнь не узнаешь всего, точно так же; как одним взглядом всего не окинешь; что всех познаний не совокупишь в одном уме и в одной памяти. Теперь люди хитры, не набивают головы; но цедят все сквозь мозг свой… Одно средство: сбить их сомнением в истине понятий; народить разногласных систем и сделать истину не одностороннею, не двухстороннею, но многостороннею, чтоб каждый человек имел свое собственное понятие и сам сомневался в нем; завидовал бы понятиям других и вместе противоречил им. Из этого возникнет хаос не вещественный, отвлеченный: он смешает языки, одежду, полы, состояния, цветы и звуки. Надо, чтоб ни в чем не было разницы и чтоб какой-нибудь великий человек, смотря в лорнет, спрашивал бы и себя, и других: что это, женщина или мужчина? кто это, господин или раб? Надо завалить людей заботами и предприятиями, чтоб их намерения были велики, но не имели цели. Вот мое мнение вкратце.
– Умно, хорошо! браво, Тшшш! Ты моя правая рука! Садись у моего подножия… Ба, ба, ба! ты откуда, Киевская Ведьма? Где была? что ты такая раскаленная?
– Металась из угла в угол, билась лбом об стену, рвала недра на части и принесла тебе жалобу на обиду великую!
– Что такое?
– Тебе обещала я, Буря великая Гроза громоносная, поставить Ведьму-девицу, без всякого изъяна… сам ты давно изволил мне заказывать…
– Ну?
– Вот я и отыскала девицу, и готовила ее по твоему указу в Ведьмы для твоей ложницы… Дело к концу было… чего мне стоили!.. За труд обещал ты мне отдать ее красоту на наряды… Да нашелся злодей, который позавидовал мне! поставил вверх дном мои замыслы! швырнул труды мои под ноги… Я отлучилась, а он – хвать, да и выдал ее замуж! Уууу! уууу!
– Кликнуть его ко мне!
– Вон он, вон, Нелегкий, вон прячется за смерчем черногуз Египетский!
– Притащить его сюда! – фыркнула громогласно Буря великая.
Тащат бедного Тшшш за длинные ноги, а он думает: «Пропал! верно, узнала Буря, что я подослал вместо себя Нелегкого».
– Виноват! каюсь! – и Тшшш стал на колени, вытянул красный нос. – Виноват, был не в духе, не знал, что сказать… в глазах немножко помутилось.
– Аа! так ты и хмелен бываешь! Стоптать его ногами! смесить с грязью!
Запрыгали Ведьмы по Тшшш, давай его толочь в голову, смесили с грязью.
– Вот тебе злодею! – сказала Ведьма, довольная своим мщением.
«Что, взяла! старая Ведьма! – прошептал Нелегкий, важно сидя у подножия Бури великой Грозы громоносной, – что, взяла! – постой!»
– Дозволь слово молвить, Буря великая Гроза громоносная, – сказал он, преклонив усы пред Бурею.
– Говори, ты моя правая рука. – Только не при всех…
– Вон! – буркнула Буря окружающим ее, – ну! Нелегкий стал рассказывать все, что случилось в заднепровском городке с Зоей и с ее женихами, до самого сватовства за нее Эбергарда Виллибальдовича.
Буря великая ужасно хохотала, слушая описание сватовства.
– Ну?
– Кто же мог предвидеть, чтоб она решилась за него выйти замуж?..
– Разумеется.
– А кто виноват? Киевская Ведьма не сама ли выпустила ее Думку на волю?
– Глупая!.. ну? так она и вышла за него замуж?
– Совсем нет! вышла, да не за него.
– Это как?
– Как венчали ее, а в это время, откуда ни возьмись, и Юрий, и Думка. Как увидела она его – хлоп об землю! и понесли ее домой без чувств и без памяти. Народ следом, и Юрий следом, и жених тут же; а она вдруг и начни рваться да метаться; кричит во весь голос: «Юрий, мой Юрий!» А Юрий к немцу: милостивый государь, пожалуйте сюда! вы думаете жениться на этой девице? – Так есть! – отвечал он. – А вы слышали имя, которое она в беспамятстве произнесла? – Слыхал! – Этот Юрий – я; она меня любит, я ее люблю; и потому, если вам угодно продолжать свою претензию и намерение, то не угодно ли вам прежде изведать силы со мною: на шпагах или на пистолетах – на чем угодно? – Покорнейше фас плаходарим! – отвечал немец, – я не намерен выходить на дуэль, это запрещены; и шенильси не намерне на люблен дефице! – Ну, это дело решенное! – сказал Юрий; и точно, на другой же день он явился в дом Романа Матвеевича; а через несколько дней была свадьба.
– Почему ж ты это все так подробно знаешь? – спросила Буря великая.
– А я тот самый Нелегкий, который имел честь служить в заднепровском городке.
– Как!
– Вот так и так, – сказал Нелегкий, припадая всеми восьмью ногами на колена.
– Так Тшшш меня обманул! – ну, пек ему! Я тебя прощаю и назначаю главным над всеми Нелегкими и Тяжелыми. А Киевскую Ведьму за обман вытянуть в нитку и штопать ею все старые чулки!..
Этим докучная сказка и кончилась.
