Текст книги "Круговерть бытия 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Дорнбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Ну, а мы оказались при деле. Охраняем границу. Нас трогать было нельзя. Так что мы остались на месте. Конечно, жаль еще лишние месяцы высиживать, зато мы тут уже обустроились на зимних квартирах. Тем боле что финансовая подпитка с моих предприятий частично поступала в полковую кассу. Что еще надо? Чистая рутина. Всех турецких удальцов, что в набеги на наш берег ходили мы за два года войны полностью истребили. Теперь надо несколько лет ждать пока у них боевая молодежь подрастет. Не служба у нас, а курорт. Тепло, светло и мухи не кусают.

Тем более, все были уверены, что долго наше стояние на границе не продлиться. Полячишки – воины дрянные. Мы их быстренько разобьем, накажем и нас сменят. Кстати, те казаки, что ходили в Польшу потом очень долго плевались. Страна, населенная представителями какой-то слаборазвитой формой жизни, оказалась еще беднее Турции. Трофеев никаких. Народ там гол, нищ, и грязен без меры. Дикари.

Даже песню об этом донцы сложили:

"Говорили про Польшу, что богатая.

А мы разузнали – голь проклятая!"

Поляки начали свое восстание в ноябре потому, что думали Россия их оставит на зиму в покое. Войска-то стоят на зимних квартирах. Но они просчитались.

На подавление восстания кинули возвращавшуюся из Турции армию, под начальством генерала Дибича. Эта армия была дополнительно подкреплена полками из Петербурга, и всего собралось до 190 000 чел. По подсчетам поляков.

Со страху подчитавших здесь даже гарнизоны близлежащей Литвы, западной Белоруссии и севера правобережной Украины. Включая инвалидные команды, жандармов и полицейских. И отряды самообороны, созданные местными помещиками из крепостных холопов. Так-то в самой Польше воевало не более 90 тысяч русских солдат.

Как обычно, впереди армии шли небольшие отряды донских казаков. На нашу долю снова пал жребий быть впереди всех – против врага внутреннего. Уже в январе 1831 года донцы, у которых булат был остер, начали входить в Польшу. Сотня, две; очень редко полк действовал вместе. Казакам приходилось работать маленькими партиями, почти в одиночку. Суть была, чтобы до прихода основной армии измотать мятежников, сбить с них запал. Дон завещал своим героям бороться одному против десятерых и охулки на руки не класть!

Походным атаманом всех донских полков был назначен генерал Максим Григорьевич Власов. Несмотря на солидный возраст в 64 года казачий генерал бился в первых рядах. Часто сам ходил в атаку.

7 февраля 1831 года Власов повел сам казаков в атаку на польских улан. У польских улан тоже были пики, как у казаков, но только с маленькими флажками у острия. Седой генерал смело врубился в ряды поляков. Но рука старика уже не была так сильна, как прежде.

Уланы его окружили. Он крутился как мог, совершив множество па сложного балета. Арама Хачатуряна «Танец с саблями». Власов получил восемь сабельных ран, ему разбили челюсть. В конце концов старик упал с лошади. Уланы начали колоть его пиками, но в это время налетели на них казаки и перекололи всех врагов. Замертво вынесли казаки своего походного атамана из боя. Три месяца он пролежал в госпитале, лечась от ран.

Пока казаки геройствовали зимой, основные силы русской армии, со своими громоздкими обозами, застряли на пути. Только весной мы получили паритет в силах и затем начали наращивать свое преимущество. Дело сразу пошло на лад.

Еще 5 февраля командующий авангардом армии Дибича, Карл Федорович Толь сбил польский заслон у Клушина. 6 февраля то же самое сделал генерал Крейц под Казимеж– Дольны.

7 февраля в битве под Вавром сам Дибич лично разобрался с встречающими его полками главнокомандующего «Войско Польско» Хлопицким. Все это были попытки поляков преградить путь наступающей русской армии. Они были биты, но задерживали продвижение передовых русских полков. В надежде продержаться до весенней распутицы.

13 февраля Дибич уже более серьезно нахлобучил того же Хлопицкого под Гроховым.

19 февраля генерал Кавер, действующий под началом генерала Крейца, из-за собственной бестолковости проиграл полякам под Куровом. Этот бой вошел в Военную Энциклопедию Сытина «как наглядный пример бестолкового применения Кавером инициативы, отсутствия разведки и игнорирования связи с соседними отрядами.» После этого сражения генерал Кавер предстал перед судом и был отправлен в отставку.

Поменьше надрыва!

Это был лишь маленький эпизод войны. Размочивший статистику сухих русских побед. После весенней распутицы, давшей полякам некоторую передышку, как только дороги стали более-менее проходимы, боевые действия возобновились.

Уже 5 апреля сам генерал Крейц побил польского генерала Серавского под Вроновым. А через два дня генерал Редигер разбил польского генерала Дверницкого под Боремелем. Крейц поддержал почин товарища 28 апреля отлупив поляков под Любартовым. 14 мая снова битые под Остроленкой польские паны побежали в панике к Варшаве.

Уже в начале лета, 7 июня, в бою на Понарских высотах, Польская армия была наголову разбита.

14 июля выздоровевший Власов вместе с казаками рассеял поляков при Неборове, а 2 августа при деревне Мацеевичах неожиданно напал на поляков, поколол пиками 2 батальона пехоты, разбил и рассеял восемь эскадронов конницы и взял два легких орудия. Так сказать, отомстил за свои ранения.

Разбитые польские мятежники, не в силах остановить русскую армию, откатывались к Варшаве. 25 и 26 августа русская армия начала бомбардировку и штурм Варшавы. Мятежники, чувствуя, что им уже никак не удержаться, на рассвете очистили Варшаву, и Польша снова покорилась нам.

Греми слава трубою!

За взятие Варшавы Атаманскому Наследника Цесаревича полку были пожалованы на кивера отличия с надписью: «За Варшаву 25 и 26 августа 1831 года».

Но это уже совсем другая история.

Потому, что в мае 1831 года началась моя первая экспедиция в Калифорнию. «Святой Пантелей» отправился в дальний путь через Стамбул, Малагу, Гибралтарский пролив, Канары, Кейптаун, Коломбо, Сингапур, Манилу.

А еще раньше, в декабре 1830 года у меня же начали доходить руки до закладок на Крымскую Войну. Как-то я читал, что европейцы в первую очередь выиграли из-за превосходства своего вооружения. Особенное внимание уделялось дальнобойным винтовкам армии «союзников».

Так как нашим войскам, вооруженным старыми кремневыми недальнобойными ружьями, пришлось бороться против англичан и французов, вооруженных пистонными, более скорострельными, нарезными, дальнобойными ружьями.

Да и Бусенар написал «Герои Малахова кургана» о том, как ловко французские снайперы-«герои» создали «адский патруль», истребляя беззащитных русских издалека, в то время как нашим нечем было им ответить.

Между тем, пока военная техника развивается не шатко не валко. У англичан до сих пор в ходу все те же, старые и добрые «винтовки Пекаря», которые появились еще на первоначальном этапе Наполеоновских войн. У французов вроде пару лет назад появились какие-то «винтовки Дельвиня», но там явно какое-то тупиковое направление. Созданное существом с воображением идиота.

В конце дула находится специальная камора, а солдат при заряжании давит шомполом мягкую круглую свинцовую пулю так, что у нее задний кончик формируется в форме юбки. До изобретения пули Минье, это оружие будет не очень эффективным.

При этом я не скажу, что пуля Минье какое-то новомодное ноу-хау. Не только я уже их использую, вместе с донскими казаками, но и у турок каких только разного вида «Минье» не встречаются! Имеются у османов даже «разрывные пули». То есть в свинцовый колпачок, турки насыпают толченного стекла, а потом сверху закапывают его свинцом. Так что этот прохвост-Минье просто присвоил то, что до него было и так широко известно. Так что я даже не знаю, кончать этого Минье или пусть, собака такая, еще поживет.

В общем-то в оружейной сфере ничего особо революционного не появится до прусской капсюльной винтовки Дрейзе 1842 года. Да и то, пруссаки так тщательно будут оберегать секрет своей новейшей винтовки, что мир узнает о ней только после 1848 года, когда при революционных волнениях граждане разгромят арсеналы и захватят большую партию подобных ружей на руки.

А Крымскую войну англичане встретят с «люттихским штуцером» образца 1838 года. Ничего особо революционного, но довольно хорошая вещь, поставленная на массовое потоковое производство. Их наклепали достаточно много. С учетом того, что первые образцы появились в Бауншвейге в 1837 году, потом штуцеры широко выпускались в Бельгии, из-за чего и приобрели свое название, а потом эти винтовки были удачно модернизированы англичанами.

И дело даже не в Крымской войне, ведь Крымская экспедиция и осада Севастополя были только многомесячным эпизодом компании. Да и англичан там было немного, воевали в основном французы, турки и итальянцы. И из этого небольшого количества британцев– снайперов было еще меньше.

Важно другое. В середине 50-х годов, имея образцом прусскую винтовку Дрейзе, армия Великобритании начала перевооружаться на винтовку Энфилда. А все масса наклепанных люттихских штуцеров, списанных из армии, отправилась контрабандой на Кавказ. В качестве «гуманитарной помощи». Чтобы поддержать «свободолюбивых кавказских горцев в их борьбе с русской тиранией».

И вот там, в руках метких горных стрелков эти штуцеры натворили немало кровавых дел. Множество русских сердец были пробиты пулей, выпущенной из этой винтовки. Очень много.

И вот недавно, во сне я вспомнил некоторые подробности. Всплыли в моей голове некоторые факты, укрытые раньше в кладовке разума. А там оказалось много ценной информации.

Я решил действовать. Применить к англичанам их же методы. Накормить их же конфеткой. Как известно англичане славятся тем, что уничтожают физически конкурентов, напрочь зачищая поляну. Лукавые англичане не гнушаются даже уничтожать ученых мировой величины. Вспомним гуру моторостроения – немца Рудольфа Дизеля. Аккурат перед мировой войной, в 1913 году, известный немецкий ученый получил приглашение посетить Англию. И там внезапно пропал. С концами. Тела Дизеля так и не нашли.

Так что в середине декабря, когда стояла неприятная зимняя погода, дул резкий ветер и хлопьями падал мокрый снег; холодно, сыро и неприятно было нашим войскам; я вызвал к себе вахмистра Кривцова. Этот старый казак, 53 лет, уже мог бы демобилизоваться по возрасту, но продолжал служить, надеясь весной возвратится на Дон вместе с полком. Весь израненный в многочисленных боях, но еще крепкий головорез, Кривцов славился своими лингвистическими способностями.

Он прекрасно знал татарский и калмыцкие языки, и неплохо говорил по-турецки. Болгарский и прочие славянские языки мы тут не считаем. Как и молдавский. А в период Наполеоновских войн, когда Кривцов провел немало времени в Германии и Франции, казак освоил немецкий и французские языки. По крайней мере мог на них нормально объясниться. Просто у человека природный талант к иностранным языкам.

Казак вошел ко мне в хату, но мялся у горящей печки.

– Садись, – я показал вахмистру на лавку возле стола. – Разговор у нас с тобой предстоит серьезный.

Казак, не чинясь, сел на лавку.

– Степан Филиппыч, – продолжил я беседу. – Ты же понимаешь, что из-за проклятых поляков нас никто весной не отпустит? Так что можешь уезжать сам. Из реестра списали, значит всё. Я скажу отцу приготовить для тебя подорожную.

– Благодарствую, сотник, – мерно отвечал Кривцов.

– Но я предлагаю тебе напоследок, успеешь еще на печи насидеться, послужить Дону. Дело серьезное, кроме тебя мне обратиться не к кому.

– А что за дело?

– Тут-то Филиппыч, уже свое отслужил, но ведь сыновьям твоим и одностаничникам еще предстоит сходить в очередь?

– Вестимо, такова доля казачья.

– А как ты думаешь, Филиппыч, куда нас в следующий раз направят?

– Скорей всего на Кавказ, там война уже тридцать лет не прекращается.

– Я тоже так думаю. Мое ружье видел?

– Видел, как не видеть. Доброе ружьишко.

– Но мое ружье сложное. Его искусный мастер делал вручную, долгое время. Таких много не сделать, ибо вещь больно заковыристая. Но дошли до меня верные известия, что иностранцы, которые против России все замышляют, близки к тому, чтобы сделать новое оружие. Похуже моего, но будут делать его массово, на заводах, и там выпускать тысячами штук. И это еще не беда, но чтобы навредить России и казачеству, они будут слать это новое оружие кавказским горцам. Наш полк придет на Кавказ, а там уже эти штуцера появятся в больших количествах. А там же живут аспиды натуральные. Мы же бед не оберемся! Горец издалека убьет меня, твоего сына или твоего соседа-приятеля. Разве это хорошо?

– Конечно не хорошо.

– Вот и я думаю, что не хорошо. А ведь пока все держится на паре мастеров. Если их уничтожить, то такое оружие появится у злобных иностранцев на пять, а если повезет, то и на десять лет позже. И я, и твой сын, или твой одностаничник, останется жив. Смекаешь, о чем я говорю?

– Смекаю, – степенно ответствовал казак.– Только дело тут не простое, тут и голову сложить можно.

Кривцов у нас казак умный. Себе на уме. Такого на кривой козе не объедешь. Грудь в крестах, шрамы на теле и походов за спиной больше, чем я сам в прошлой жизни шоу-проектов по телевизору посмотрел.

– Вот и я о том же. Филиппыч, Христом богом тебя прошу! Послужи Войску Донскому. Кроме тебя никто же с этим делом не справится! А я тебе пятьсот серебряных рублей в награду не пожалею. Плюс расходы все оплачу, не чинясь!

– Дело конечно заманчивое, только тут все обмозговать надо, – задумчиво ответил вахмистр.

– Я уже кое-что придумал. Будешь слушать? Но учти, об этом нашем разговоре никто сторонний знать больше не должен.

– Рассказывай, сотник. А я решу возможное это дело или нет. Болтать же языком лишнего не буду.

– Не для того я тебя, вахмистр, вызвал, чтобы сгубить ни за понюшку табаку. Будешь ты как у Христа за пазухой. Где-то через неделю, как снег ляжет, в Вену по санному пути поедет болгарский торговец розовым маслом, бай Ганю. Повезет он иностранцам в возке розовое масло, которое у тех идет для всяких бабских духов и притираний. И он уже согласен взять с собой попутчика. Поедешь с ним в Вену, Филиппыч? Я уже и масло приготовил и вьючного коня у валахов купил. Бумаги от валахов на тебя оформлю чин по чину. На дорогу дам четыреста серебряных рублей, в тамошних австрийских кронах. Будешь тоже изображать торговца розовым маслом. Товар весит немного, а дорогой. С ним далеко проехать можно. Ты-то бывал, Степан Филиппыч, в Вене?

– В самой Вене не бывал, но рядом проезжать приходилось. Так что места там мне знакомые.

– И прекрасно. В одном горшке у тебя масло будет. Он побольше, отличается от других. С него можно иностранцам розовое масло на пробу давать. А в остальных, маленьких горшках масло только сверху на вощеной бумаге будет наложено. Перед делом достаточно эти горшки осторожно перевернуть, «вершки» и вывалятся, а дальше окажутся там обычные «гранаты». Динамитные. Что я иногда для полка делаю. Умеешь с ними обращаться?

– Пару раз кидал. Дело нехитрое.

– Прекрасно. Окутаем горшки в несколько одеял, в конских вьюках ничего с ними не случиться. Из Вены ты, как мелкий разносчик, предлагающий образцы розового масла, поедешь самостоятельно на север, в Германию. Есть у немцев земля Нижняя Саксония. Не новая, что с Лейпцигом, а старая – на западе. Самый большой город там Ганновер, откуда нынешний англицкий король свой род ведет. Слыхал про Ганновер, Филиппыч?

– Не только слыхал, но и проездом там был. Когда французов усмиряли.

– Прекрасно. Но тебе надобно не в Ганновер, а во второй большой город этой земли – Брауншвейг. Там у них еще колбасу знаменитую делают, «брауншвейгскую». Так что не запутаешься. Не знаю, что там сейчас у них, вроде какое-то маленькое герцогство. У немцев же все не как у людей, в каждом городе свое особое, кукольное государство. В общем тебе туда. В Брауншвейг. Не заблудишься?

– Где казак один раз бывал, там он уже не заблудится. Да и колбасу я эту не раз едал. В крайнем случае у людей спрошу. Язык-то мне ведом.

– Отлично. В городе Брауншвейге найдешь местный арсенал или казармы. Впрочем город там небольшой, разберешься на месте. Нужен тебе мастер искусный оружейный, что состоит на службе у тамошнего герцога. Офицер по фамилии Бернер. Вроде как по нашему Медведев. А имя у него какое-то мудреное на «Ж» начинается. Но точно не «жопа». Мне, Филиппыч, языки трудно даются, извини, точное имя я запамятовал. Но разберешься. Ты казак уже взрослый, справный, учить тебя – только портить. Сам все разведаешь. Не может быть у тамошнего герцога двух серьезных оружейных мастеров, что винтовки делают.

– Разберусь, конечно.

– Как найдешь мастера, так найми каких-нибудь местных мальчишек, чтобы за ним проследили. Нашли дом, где он живет. Да потом окна тебе показали. Сам не суйся. Да лучше перепроверь все хорошенько.

– Понял. Светиться не буду.

– Так вот, ночью подойдешь к этому дому да в каждое окно забросишь по гранате. Чтобы с гарантией. Да огнивом там под окнами не стучи. Дам я тебе с собой зажигалку, чтобы фитили запаливать. Да этой зажигалкой без дела не пользуйся. А то масло кончится, а не известно, есть ли на месте что-то подобное. Она только для дела. Понятно?

– Разве я без разумения? Только ведь офицер там не один в квартире может быть?

– Весь сопутствующий ущерб будет на моей совести. Там жена, ребенок или служанка. Все злодейское крапивное семя. Но так мы наших несколько тысяч жизней разменяем на несколько чужих. Сам знаешь нашу поговорку: врага щадить, значит по станицам вдов плодить.

– Своих, конечно, всегда жальче.

– Из Браушвейга как только узнаешь, что Бернер убит, то сразу уезжай в Нидерланды. Вьючного коня продай, своего оставишь где-нибудь временно на платной конюшне. А оттуда переберешься в Англию.

– Языка я тамошнего не знаю.

– Ничего, их король тоже по-немецки говорит, и как-то обходится. Так и ты найдешь людей, кто немецкий или французский знает. Объяснишься. Есть там, в Лондоне, инспектор по стрелковому оружию. Зовут его, голубчика, Джордж, по нашему Георгий. Фамилия Ловелл. Ловил он, ловил, но так ничего, видно, и не выловил. Этого тоже кончай по старой схеме. Думаю за полгода управишься. Ничего не боись, если голову на чужбине сложишь, то я твоему сыну тысячу рублей выплачу. Семья твоя нуждаться ни в чем не будет. Идет?

– По рукам, – решился Кривцов.

И через неделю переодетый вахмистр отправился в путь. Совместно с болгарским торговцем.

В конце июня Кривцов приехал обратно, исполнив в своей тайной экспедиции все задуманное. Чисто, быстро и без потерь. Я с чистым сердцем расплатился с старым казаком, дав ему еще сверху сто рублей премии.

В это время, кроме Польши, и весь мир понемногу трясло. От Нидерландов отвалилась Бельгия, а от Португалии – Бразилия. На «свеженький» трон Бельгии Великобритании быстренько удалось сосватать своего кандидата – князя Леопольда Саксен-Кобургского, супруга рано умершей принцессы Шарлотты и члена английского королевского дома. Французам же показали кукиш. На трон Бразилии же взгромоздился старший сын короля Португалии.

Зато в США, в Бостоне, в моду стали входить резиновые калоши. Они считались последним писком моды и вершиной передовых технологий.

В России же еще прошлой осенью, а особенно нынешним летом из-за воды, загрязненной отходами жизнедеятельности человека, кое-где началась эпидемия холеры. Местами эпидемия сопровождалась «для комплекта» «холерными бунтами». Но, к примеру, Пушкин, запертый карантином в Болдино, воспользовался этим обстоятельством для весьма плодотворной работы.

А в начале августа, когда поляки уже были фактически разгромлены, правительственные чинуши все же нашли возможность нас сменить на границе.

14 августа 1831 г. наш полк был отпущен на Дон.