Текст книги "Сияющий вакуум (сборник)"

Автор книги: Александр Бородыня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

ЭРВИН КАИН

От следующего удара он мгновенно ослаб и уронил Пистолет. Тот покатился по наклонному металлическому полу. Мягкий сапог десантника наступил на оружие. Металлизированная подошва, изогнувшись, прижала вороненый ствол. Сквозь кровь, залившую лицо, Филипп увидел, как в прорези черного шлема растянулись в улыбке губы, десантника, как приподнялся ствол его автомата.

Палец на спусковом крючке помедлил только долю секунды, но ее хватило для того, чтобы спастись. С протяжным жужжанием музыка смолкла, и погас свет – это Жанна на пятом ярусе возле столовой, подкравшись на цыпочках сзади, влепила длинную автоматную очередь в спины двух десантников. Одна пуля, пробив переборку, попала в узел аварийного энергоснабжения, и «Малый бакен» утонул во тьме.

Голова Филиппа кружилась, ноги не слушались, разрывные заряды блестками скакали вокруг, но все– таки ему удалось добраться до железной двери в защитную камеру, войти и, несколько раз повернув большой круглый вентиль, затянуть вручную вакуумный замок.

Теряя сознание, он уловил еще мысль несчастной маленькой Жанны, на которую навалились сразу несколько десантников:

«Пусти… Пусти, укушу… Убью… Пустите ме-ня– а-а-а!»

– Мои жены, – прошептал Филипп Костелюк. – Мои бедные жены.

Больше он ничего не сказал. Пуля прошла бы точно между лопатками, но тяжелая дверь защитила его. Только толчок, вибрация, боль. Сознание погасло, и Филипп Костелюк полетел в бездну, лишенную всяких чувств и мыслей.

* * *

Лампочка под низким железным потолком чуть тлела. В ее свете с трудом можно было различить противоположную стену защитной камеры. Это было специальное помещение, где можно укрыться в случае радиационной утечки и подождать, пока ее устранят. Обстановка защитной камеры точно копировала обстановку звериной клетки: стол, стул, койка, унитаз, педаль для связи с капитаном корабля.

Приподнявшись на локтях, Филипп прислушался, но сквозь толстую металлическую дверь не проникало больше ни звука. Он легонечко стукнул кулаком по полу и, убедившись, что гравитация хоть и не в полной мере, но возвратилась, попытался встать.

От боли он опять чуть не потерял сознание. Присел, прислонился спиной, попробовал сосредоточиться мысленно на своих женах и вдруг увидел, как у противоположной стены медленно скапливается розовое облако. Облако показалось знакомым. От него почему-то исходил запах лаванды, но одновременно с тем в облаке было сконцентрировано нечто доброе и глубокое.

«Я погубил своих жен. Я не отомстил за своих родных… – вдруг подумал Филипп. – Я не отомстил… На меня возлагались надежды… Они решили, что я должен спасти Землю…. Я не могу так просто погибнуть! Что это? Это розовое свечение преследует меня уже очень давно! Неужели Ахан опять смилостивился надо мной?.. Неужели перед смертью мне дано будет откровение? – От следующей мысли сердце замерло в груди Филиппа. – Может быть, это дух самого пророка Дионисия решил посетить меня?»

Он протянул руку, опять пытаясь подняться. Облако не растаяло, а, напротив, быстро уплотнилось и приобрело очертания человека. Лицо человека показалось Филиппу знакомым. В особенности бросались в глаза большая фиолетовая бородавка на левой щеке и золотое массивное кольцо на правом указательном пальце.

Филипп попробовал нащупать мысли этого человека.

– И не пытайся, – вдруг присаживаясь на полу прямо перед ним, сказал человек из розового облака. – Ты тяжело ранен в голову. ЛИБ причинит тебе такую боль, что ты опять потеряешь сознание.

– Кто ты? – испытав благоговейный ужас и одновременно восторг, шепотом спросил Филипп Костелюк. – Может быть, ты сам пророк Дионисий?

– Скорее уж ты сам такой! – возразил гость.

Теперь он был совершенно материален. Раздраженными движениями пухлых рук он отряхивал со своего старомодного черного костюма розовые лохмотья тумана и подошвой дешевого ботинка неловко давил убегающие по полу упругие розовые винные шарики. Когда подошва опускалась на такой шарик, тот лопался, выпуская благовонное облачко.

– Меня, зовут Эрвин Каин! Неужели не узнал? Ты видел меня на доске розыска.

– Узнал. – Филипп Костелюк не смог удержать идиотской улыбки на пол-лица. – Ваши произведения переведены на языки одиннадцати Галактик! – Непроизвольно он подался вперед. – Но почему я не видел вас раньше на корабле? Почему капитан Эл не сказал мне ничего?

– Потому что меня не было. – Подошва раздавила последний розовый шарик, и философ попытался принять позу лотоса, но у него не получилось. – Меня и сейчас здесь нет. Перед тобой только моя энергетическая проекция. Можешь убедиться.

Он протянул руку и ткнул пальцем в плечо Филиппа. Палец прошел насквозь.

– Я потратил кучу энергии, чтобы добраться до тебя! – Философ морщился, снова пытаясь просунуть ногу в полуботинке в щель между икрой и ягодицей и сесть в позу. – Проблема такая. – Он кончиком того же самого пальца потрогал свою бородавку. – Ты можешь погибнуть, если попытаешься в течение ближайшего часа использовать ЛИБ. А я не заинтересован в том, чтобы ты погибал. Слушай, – он перестал дергаться и смотрел в глаза Филиппу, – все само обойдется. То, что уже случилось, то уже случилось. Здесь ты все равно бессилен. Твоя жена Жанна умерла. Все члены команды, исключая, конечно, Инк, тоже убиты. Твои остальные жены связаны и лежат на дне бассейна на седьмом ярусе.

Филипп Костелюк, наверное, сделал резкое движение, потому что пришелец вдруг нервно замахал руками:

– Нет-нет, не беспокойся, из бассейна выпустили воду. Они останутся живы, хотя Ариса и получила тяжелое ранение. Так что я предупредил, потерпи минут пятнадцать, и рее само устроится! Десантники погибнут от собственной пули.

– От собственной пули? – удивился Филипп.

– Да, эта пуля уже выпущена. Но еще не дала всходов! Так что потерпи немножко. Не губи себя! Не пытайся мысленно противостоять тому, что и так обречено!

– А ЛИБ, значит, может меня убить?

– При определенной травме головы – да, может! Но не переживай, на Марсе уже через неделю ты сможешь прекрасно пользоваться своим прибором.

– Вы сказали, на Марсе, это значит, я все-таки доберусь до Марса?

– Ты еще много куда доберешься! – сказал Эрвин Каин и поднялся на ноги. С раздражением он помассировал свое затекшее бедро пальцами. – Прощай, Филипп Костелюк! Еще увидимся!

И он на глазах стал розоветь и растворяться в воздухе. Через минуту и следа не было от розового тумана.

МАТЬ ИЗ ЗЕРНА

За железной дверью в тишине можно было уловить далекие стоны женщин и шаги десантников. Хотя, возможно, все это было только внутри головы. Еще некоторое время вокруг сохранялся приятный запах лаванды. Лампочка над головой горела все сильнее и сильнее. От ее света заслезились глаза. Гравитация также возросла, и голову тяжело потянуло вниз.

Ни коврика, ни хоть какого-нибудь половичка или ориентира.

«Молись, где стоишь», – припомнил он. И помолился просто не двигаясь, сидя. Только ладони сложил и постарался забыть обо всем, кроме самого Ахана.

После молитвы стало чуть-чуть полегче. Филипп с трудом влез на кровать и лег на спину. Он пытался понять, что же произошло, и не мог. Ахан ничего не ответил беглецу на прямо поставленный вопрос. Галлюцинация? Видение? Посланец самого Ахана? Если Ахан ничего не сказал, мог ли это быть его посланец? Кто «же это был? Не может же от святого посланца так пахнуть? Да и бородавка на щеке? Впрочем, запах – обязательная часть любого откровения, каков он – не важно, не смертным это решать, а бородавка – это отличительный знак. Отличительный знак может быть какой угодно.

G большой осторожностью и далеко не сразу Филипп поискал в своей голове дополнительную информацию. Посланец оказался прав, он мог только слышать и видеть, но при малейшей попытке вмешаться в происходящее в оба виска будто вбивали грохочущим молотком раскаленные золотые гвозди.

Боль проходила, с каждой минутой грохот становился немножко тише, гвозди не так уж и блестели. Он ждал и наблюдал. Посланник обещал, что все само как-то устроится. Филипп Костелюк очень хотел поверить ему и в конечном счете поверил.

Шлюпка, в последний миг перед взрывом отчалившая от земного крейсера под названием «Огненный», пришвартовалась к жилому отсеку. Через прорезь в обшивке в «Малый бакен» проникли шестьдесят четыре десантника. Теперь их оставалось всего сорок.

Капитан Эл мертвый лежал в своей каюте, также были мертвы и два инженера тассилийца, Ви и Карт. Ви погиб в первые же минуты атаки, Карт некоторое время оборонялся. Из запасной радиорубки он пытался связаться с базисным крейсером «Змееносец» и попросить о помощи, но, увы, не успел, пуля остановила инженера.

Растерзанное тело Жанны лежало вместе с остальными женщинами на дне сухого бассейна, и кровь малышки смешивалась с кровью тяжело раненной Арисы. Негодяи даже не перевязали ее. Двадцать четыре мертвых десантника со всеми почестями были размещены в кухонной холодильной камере. Отчетливо Филипп увидел, что мгновенно погибли только шестнадцать десантников, остальные восемь были только ранены.

«Они своих добивают… – вдруг подумал он. – Даже не добивают… Они просто приравнивают раненых к убитым… Эти раненые отправились в холодильник вместе с трупами и умерли уже там. Заснули от холода. Сладкая… Ужасная смерть!»

– Сладкая, ужасная смерть! – прошептал он, глазами врага проникая в показания приборов. – Но корабль практически неуправляем. – Он всмотрелся в бегущие черные цифры, потрогал мысленно пальцем тоненькие усики стрелочек, проверил тепло индикаторов. – Сладкая смерть!

Ему стало совершенно ясно, «Малый бакен» потерял управление и, отброшенный последним лучевым ударом, как бильярдный шар кием, теперь очень медленно катился по черному бархату Вселенной прямо в лузу. В раскаленное солнечное жерло. Корабль падал на солнце.

* * *

«Эрвин Каин сказал: они погибнут от одной пули, – лежа на спине, размышлял Филипп. – От собственной пули. Эта пуля уже выпущена. Он потрогал пальцем свою священную бородавку и сказал: подожди минут пятнадцать. А сколько вообще прошло времени? Час? Полтора часа? Два часа? Сутки? Если я сейчас не встану, Ариса истечет кровью! И мы упадем на солнце! Но может быть, не прошло и пятнадцати минут? Я волнуюсь, и время путается?»

Сосредоточившись на одном из десантников, мерно расхаживающем по коридору седьмого яруса, Филипп Костелюк измерил время по поступи своего врага, он сосчитал шаги. Один шаг – пол секунды. Два шага – секунда. Преодолев новый приступ головной боли, Филипп перемножил шаги врага на бесконечно длинные секунды, и у него вышло, что с момента его разговора с пророком прошло четырнадцать минут.

«Еще восемь секунд осталось, – подумал Филипп, – семь, шесть… – Он испытал волнение, он не мог понять, как же Ахан поможет ему. – Наверное, это будет настоящее чудо?.. Пять, четыре, три… – Дыхание у него перехватило. – Два, один!..»

Свистящий звук с силой размотавшейся серебряной цепочки раздался прямо за железной дверью. Потом хлопок, какой иногда сопровождает активное прорастание зерна, и женский вопль:

– Дочь! Моя дочь! Вы хотите убить мою дочь!..

Женщина, родившаяся из зерна, вероятно, была очень велика и тяжела, удары ее туфель на железных каблуках сотрясли корабль. Ее длинные красивые руки разрывали трубы и переборки. Ее неровное дыхание устроило в коридорах ветер.

Автоматные очереди десантников посыпались как сухой горох из мешка; но чем они могли помешать безумной матери, желающей спасти свою дочь?

Филипп Костелюк вытер пот со лба и в изнеможении опустился на своей кровати. Чудо, предсказанное философом, как и всегда, оказалось до смешного банальным.

Действительно, враг был уничтожен одной-единственной собственной пулей. Разрывная пуля угодила точно в мешочек, висящий на груди Арисы. Конечно, бесценный осколок фарфоровой тарелки, несущий формулу спасения Земли, рассыпался в пыль, но лежащее в том же мешочке зерно от удара ожило и проросло спустя совсем небольшое время. В зерне была мать Арисы.

Металл и пластик космического корабля не лучшая пища для роста. Мать Арисы вышла из семени огромных размеров, наделенная невероятной физической силой и яростью. Рожденная из зерна и впитавшая неорганические вещества, из которых состоял корабль: пластик, металл, стекло, кристаллические структуры компьютеров, – она была похожа на тугую пружину, вдруг распрямившуюся, чтобы запустить вокруг себя механизм смерти.

С интересом Филипп Костелюк одновременно наблюдал за происходящим на нескольких уровнях «Малого бакена». Десантники отступали. Трехметровая женщина была в шелковом белом платье и туфлях на высоких каблуках, у нее были длинные красивые ноги – и в минуту превращения она, вероятно, была счастлива. Лицо ее украшала улыбка.

Воплощенная в металле, улыбка эта превратилась в жуткую маску; то, что было шелковым платьем, превратилось в острые сгибы ткани, молниеносными лезвиями срубающие головы десантников. Туфли на высоких каблуках, как две большие гири, ломали стены. От матери, воскресшей, чтобы спасти свою дочь, было не укрыться.

На седьмом ярусе десантник нажал кнопку, пытаясь наполнить бассейн, но Филипп уже мог вмешаться, Преодолев боль, он подумал за этого человека: «Если я погублю пленных, мне не жить… Но если я сохраню им жизнь, может быть, меня пощадят?..»

Послушно десантник выключил воду, и в следующее мгновение был раздавлен тяжелой туфлей матери из зерна. Его просто размазало по коридору.

Пока железная женщина освобождала пленниц, семеро оставшихся в живых десантников через каюту Ви забрались в свою шлюпку и отчалили. Ощутив легкий толчок при расстыковке, Филипп наконец поднялся на ноги. Гравитация опять пропала. Отталкиваясь руками от стен, он довольно легко добрался до резервной рубки.

За время, прошедшее с начала атаки, энергоресурсы частично восстановились. Поворачиваясь в кресле, Филипп быстро нажимал кнопки. Один за другим вспыхивали экраны, заиграла тревожная клавесинная музыка.

Объемно, наезжая одна на другую, возникли знакомые белые рамки. Загорелась надпись: «ИМИТАЦИЯ АТАКИ». Филипп отменил приказ, загорелась другая надпись: «РЕАЛЬНАЯ АТАКА».

Маленькая десантная шлюпка, виляя, медленно двигалась куда-то к левому углу выпуклого экрана. Филипп сжал рукоятки штурвала. Он хотел отомстить. Рамочки соединились. Тонкий зеленый луч протянулся через черноту и, подобно игле, только чуть коснулся десантной шлюпки.

Краткая вспышка. Маленький разрыв в полотне вселенской черноты, и все было кончено.

«Филипп, где ты? – прозвучал в голове взволнованный голос Земфиры. – Где ты? Ты жив? С тобой все в порядке?»

– Я в запасной рубке, – сказал Филипп, и усилители разнесли его голос по всему кораблю. – Ахан не оставил нас! Мы победили!

ПОХОРОНЫ

Изуродованное тело Жанны после сложной процедуры бальзамирования положили на специальном высоком столе в бывшей капитанской каюте, и оно очень долго оставалось там – символ утраты и скорби.

Всех мертвых десантников без особых церемоний сложили в холодильную камеру. Инк настояла на этом, она сказала, что все эти тела понадобятся ученым Тассили для изучения особенностей землян, а инженеры «Малого бакена», так же как и Капитан Эл, по традиций были аннигилированы и превращены в энергию, питающую корабль.

Торжественно Инк включила в столовой свет и, когда лампы вспыхнули, подняла руки к потолку, к проступившему сквозь выпуклую гигантскую чашу иллюминатора цветному своду Вселенной. Филипп не совсем понял смысл ритуала, но вмешиваться не стал.

В конце концов, кто в землю, кто в воду, кто в печку – все равно после длительного цикла все в пищу идет: мертвецы прорастают питательными злаками, злаки съедают животные, животных съедают новые люди; почему бы и не ускорить круговорот, сразу превращая мертвые тела в электрический свет.

Правда, траурный обед, устроенный его новой женой, немного обеспокоил. Пища была синтезирована из той же энергии, и Филипп усомнился: не грех ли это? Не желая разрушать общее настроение, он после трапезы заперся у себя в каюте, постелил коврик, точно так же как стелил его в прошлый раз («Молись, где стоишь», – сказал ему Ахан, а Филипп стоял именно здесь!), встал лицом в угол и, глядя на гирлянды обгоревших цветов, вознес благодарственную молитву.

За исключением тяжело раненной Арисы остальные отделались только царапинами, даже голова самого Филиппа, обработанная каким-то вонючим составом, очень быстро заживала. Спустя уже два дня он прекрасно смог управлять чужими мыслями и желаниями.

«Малый бакен» продолжал падать на Солнце. Если системы внутреннего обеспечения еще как-то удалось восстановить, даже оранжереи заработали, и корабль снова наполнился живыми цветами, легким приятным запахом озона и вкусной пищей, то справиться с двигателями ремонтным механизмам так и не удалось. Неделя зоила на ремонт аппаратуры связи. Неделя в волнении и молитвах.

Предположив, что корабль скоро упадет в раскаленное солнечное жерло, Филипп ошибся. По расчетам компьютера, «Малый бакен» действительно падал. Но двигаясь по отдаленной эллипсоидной орбите, беззащитный корабль должен был упасть на Солнце только через сорок тысяч лет, и если не удастся связаться с базисным крейсером «Змееносец» или с диспетчерскими Марса, то весь остаток жизни Филиппу придется провести среди этих пахучих цветов, что в общем-то было не плохо.

Позитивный вакуум надежно защищал от любых врагов. Синтезаторы солнечной энергии создавали достаточно пищи и воздуха, жены были вокруг него, в окошечко иллюминатора всегда можно было видеть Вселенную, созданную и населенную Аханом, но мысль о том, что, уже мертвый, он будет падать в раскаленное жерло сорок тысяч лет, тревожила Филиппа и лишала его сна.

Через неделю все-таки удалось отправить сообщение. Ответ получен не был. Оставалось лишь ждать.

Тяжело раненную Арису не стали трогать. Инк переоборудовала чашу бассейна под госпиталь, и гигантское ложе любви, временно послужившее тюремным застенком, теперь оказалось до отказа забито суперсовременной медицинской техникой.

Мать Арисы, родившуюся из зерна и спасшую всех, разместили недалеко от дочери, там же на седьмом ярусе, использовав гравитационные маты спортивного комплекса.

Железная женщина, воплотившаяся при ударе разрывной пули и впитавшая в себя, наверное, тонну пластика, стекла и волокна, не смогла прожить и часа. Покончив с десантом, она просто опустилась на спину и замерла, как железный механизм, отработавший свой ресурс. Она была невероятно хороша.

Глядя на мать своей жены через прозрачный пол, Филипп восхищался внешностью этой гигантской женщины. Он знал от Арисы, что мать ее не сумела воплотиться из зерна. Прикосновение «негатива» застало ее в самый торжественный миг ее жизни. Что именно подразумевалось, Филипп так и не понял, но платье явно указывало на исключительность события.

Металлические белые складки ее роскошного платья были разбросаны почти на все пространство спортзала, длинные руки с очень красивыми ногтями не уместились и были чуть изогнуты, пальцы-сабли упирались в двери и стены, красивое лицо с навеки открытыми твердыми глазами смотрело вверх. А на лбу железной покойницы навсегда отпечатался золотой круг. Это была невероятная удача, еще один подарок Ахана.

На белом прямоугольнике высокого лба сохранилось зеркальное отражение золотого медальона. Рассыпавшийся в прах при ударе пули осколок фарфоровой тарелки навсегда отпечатался в металле, и формулу, необходимую для спасения Земли, можно было прекрасно прочесть.

* * *

Жанну положили в серебряную капсулу-саркофаг. Прежде чем опустить прозрачную крышку и нажатием длинного рычага отправить гроб в уже распахнутый люк шлюзовой камеры, Филипп склонился к своей маленькой героической жене, фактически спасшей ему жизнь. Ведь если бы не выстрел из ее автомата, в нужную секунду поразивший системы аварийного питания, другая пуля из карабина десантника просто разнесла бы его голову. Он поцеловал Жанну в губы. Он не хотел, чтобы тело Жанны было отдано для медицинских экспериментов ученым Тассили, подобно телам мертвых десантников, он не хотел обращать останки своей жены в пищу и свет.

Филипп Костелюк, не в состоянии устроить нормальный погребальный костер, какого требовала его вера, решил похоронить свою маленькую жену в ледяных глубинах космоса.

Губки Жанны были эластичными, теплыми, и ему даже показалось, что они шевельнулись в ответном поцелуе, но конечно, это была лишь иллюзия, порожденная искусным бальзамированием.

Филипп потянул на себя рычаг, и серебряный округлый гроб с легким скрипом скатился по наклонному полу в открытый люк. Уже на экране монитора Филипп наблюдал, как, медленно отделившись от корпуса корабля, маленькая серебряная искорка поплыла в бесконечность. Он направил Жанну на Солнце. Он знал, что он давно уже будет в могиле, все его жены, все его дети, все его потомки будут в могиле, может быть, и человечество не протянет сорока тысяч лет, взорвется, утонет, сгниет или просто перестанет существовать, постепенно деградировав, а гроб-капсула с телом Жанны все еще будет нестись в пространстве среди звезд. Потом серебряная обшивка раскалится и станет пунцовой, а потом саркофаг сгорит, провалившись в кипящую топку Солнца.

* * *

Крейсер «Змееносец» вдруг ответил на посланный радиоимпульс, и стало понятно, что к «Малому бакену» уже направлен буксир.

– Вот она! – вдруг сказала восторженным голосом Инк, тоже находящаяся рядом с экраном. – Вот она, наша удача! Смотри, какой красавец! Полный автомат! Там на борту нет ни одной живой души, он действует совершенно автономно! Это вершина наших технологий!

Точка-саркофаг медленно удалялась, а на экране уже появился светящийся многоугольник. Это был буксир-автомат, высланный крейсером «Змееносец». Буксир даже отдаленно не напоминал космический корабль. Просто железная рама, усеянная огнями. Когда он произвел стыковку, даже не тряхнуло.

Проигрывая внешнюю ситуацию на компьютере, Филипп не без удивления увидел, что буксир вовсе и не пытался подцепить поврежденный корабль на магнитный трос. «Малый бакен» прошел в многоугольник, как палец в кольцо. В окошечке рядом с экраном появились долгожданные цифры. Все путешествие до Марса должно было занять несколько дней. Отсчет начался с момента стыковки.

Во время ужина в общей столовой никто не смел произнести ни одного слова. Филипп отобрал у Ми– лады бутылку со спиртным, но не стал высказываться по этому поводу. Только покончив с едой, он поднялся в кресле над своими женами и кашлем привлек их внимание.

– Сегодня мы простились с Жанной, – сказал он. – Жанна спасла мою жизнь. Но это не главное. – При помощи дистанционника он подключился к бассейну, чтобы и Ариса слышала его голос. – Жанна единственная из вас собиралась родить мне ребенка!..

– Разве я не родила тебе ребенка? – возмутилась Земфира. – Разве я не спасла тебе жизнь?

– Да, но это было более ста лет назад, и даже мои правнуки теперь мертвы. Последний мой отпрыск погиб на моих глазах. Я больше не хочу наслаждаться с двумя женами одновременно. Судя по всему, это великий грех, за которым следует моментальная кара Ахана. Я желаю каждую следующую ночь проводить с другой женой. Я хочу, чтобы все вы родили по ребенку!

«Филипп, – раздались в его голове слова Арисы. – Филипп, муж мой, я ранена, но я найду в себе силы… Я найду в себе силы… Приди ко мне сегодня ночью, приди… Я уверена, я смогу родить тебе сына!»

Но в тот вечер он не пошел в бассейн к Арисе, он отправился к своей тяжело раненной жене лишь на четвертую ночь, первую ночь посвятив своей новой жене Инк, вторую Миладе, а третью Земфире.

На пятую ночь, совершенно уверенный в том, что все четыре женщины теперь обязательно родят, он остался один. Хотелось придумать имена для своих сыновей. В иллюминаторе каюты уже маячила красная планета и хорошо были видны два маленьких солнца на ее орбите: Фобос и Деймос – Страх и Ужас, спасительные спутники Марса.