Текст книги "Глаз Муджароки (СИ)"

Автор книги: Александр Сёмкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Извините за беспокойство, – офицер отдал честь, обращаясь к Леониду Васильевичу, – документы предъявите, пожалуйста.

Чертыхнувшись, отец Марины полез во внутренний карман за документами. Мбоно быстро оглянулся. Поздно. На выходе с лестницы стояла милиция. "Ладно, прорвемся", – подумал повар и незаметно потянулся в карман за амулетом. Карман был пуст. Мбоно лихорадочно обследовал все карманы пиджака – амулета нигде не было.

– Что такое, мужчина? – голос дежурного офицера был очень пронзительным и писклявым. – Не можете найти документы?

"Хана", – подумал Мбоно, протягивая милиционерам свой паспорт.-"Куда мог деться амулет?"

Исследовав документы, офицер вернул паспорт Леониду Васильевичу.

– Не смею вас задерживать.

Леонид Васильевич воспрянул духом.

– Тогда разрешите нам пройти и не портьте нам встречу!– громко и , как ему казалось, уверенно заявил он, пряча паспорт во внутренний карман.

Офицер, грозно насупив брови, посмотрел на Леонида Васильевича.

– Я, по-моему, сказал, что не смею вас задерживать. Уходите уже.

– А как же ?....

– А никак же.. Это не ваше дело. Вали давай отсюда!

Паспорт Мбоно переместился в карман казенной милицейской куртки.

– А вас, молодой человек, прошу последовать за мной.– офицер холодным отрешенным взглядом смотрел на повара.

Мбоно постарался овладеть собой

– А в чем собственно дело?

– Небольшая формальность. Пожалуйста, пройдите с нами.

Повар шел в окружении вооруженных милиционеров и размышлял над тем, куда делся амулет.

"Неужели Марина? Ну зачем, зачем? Глупая неуместная шутка. Я ей спас здоровье, а она отправила меня в тюрьму. Странная штука – жизнь..." Перед ним распахнулась дверь служебного УАЗа.

"Ну вот и все", – тоскливо подумал Мбоно, забрасывая свое тело в тесный вонючий обезьянник.

***

Коренев нежно отстранил Веронику, обхватил голову руками и застонал.

– Рукова больше нет. Его убили... Убили мою мечту...

Вероника, методично всхлипывая и размазывая слезы, уставилась на мэра.

– Какого Рукова? Ты о чем, Юра? Поехали быстрее от этого кошмара. У меня до сих пор все стоит перед глазами. И зачем я только согласилась мчаться с тобой в это Крисаново?

Коренев продолжал качать головой и мычать от переполнявшего его отчаяния.

– Ника, мне очень трудно будет тебе что-либо объяснить. Но тот человек, которого только что убили на платформе, был тем, ради кого все было задумано. А теперь что?

Вероника завела мотор. Дрожащей рукой включила первую.

– Я в твоих делах ничего не понимаю и ни о чем не спрашиваю. Ты как хочешь, а я уезжаю отсюда.

Машина мягко тронулась с места, но вдруг Вероника резко нажала на тормоз. Коренева бросило головой на переднее стекло.

– Что ты делаешь? – рявкнул Юрий Сержевич.

– Послушай, – Вероника облизнула опухшие от плача губы, – тот человек, который убил.. ну твоего этого Рукова, пару минут назад прошел мимо нашей машины вон в тот переулок. Может, есть смысл проследить за ним? Вдруг он что-то знает?

Коренев тряхнул головой, будто сбрасывая с себя минутную беспомощность.

– Что? Что ты сказала?

– Да ну тебя. – Вероника нажала на газ и направила автомобиль в тот переулок, где парой минут раньше скрылись Ганнибал и Бица. Послушный Фиат красиво вписался в узкую маленькую улочку, которая оказалась абсолютно безлюдной. Зато кое-где светились фонари, и улица не казалась мрачной и темной. Вероника выключила фары и продолжала осторожно красться по переулку на второй передаче. Внезапно она затормозила.

– Вот они!

Коренев еще ничего не соображал.

– Кто они? Какие они?

– Да Юра, приди уже в себя. Эти двое. Тот, который поменьше, он и замочил твоего этого рукастого

– Рукова.

– Ну да, я это и хотела сказать...

– Послушай, а ты умница. Изменить уже ничего нельзя, но предпринять что-то можно. Хотя я не очень понимаю, что нам даст преследование убийцы. Разве что статьи в газетах, что мэр города помог поймать преступника.

– Так хоть шерсти клок, – Вероника еще раз вслипнула и шмыгнула носом.– Может, они и знают чего...

Суть да дело, а Ганнибал и Бица остановились перед приземистым строением, фасад которого был совсем недавно отремонтирован. Неоновая надпись гласила, что это – казино, причем самое что ни на есть американское. Белая, как снег, стена фасада была нещадно увешана разноцветными гирляндами, а сразу над широкой тяжелой входной дверью были вмурованы в стену огромные электронные часы, которые показазывали уже почти четыре часа утра. Перед казино, на аккуратной стоянке, отдыхало с десяток разношерстных автомобилей, достаточно дорогих марок. Надоедливый ливень прошел, превратившись в неприятные капли, падающие с неба. Подул ветер. Оба слуги Кляксы промокли до нитки, но не обращали на это внимание. От одежды Ганнибала шел легкий пар, Бица старался согреться от того,что постоянно кутался в свою, промокшую насквозь курточку.

– Вот оно, – сказал Ганнибал, осторожно трогая пальцами глубокую кровоточащую рану на руке, – живут в городе, а играть приезжают сюда, чтобы не светиться. Очень логично! Ой, блин.

Ганнибал сморщился от боли.

– Здорово меня зацепил этот герой, твою мать, откуда он только взялся. Ладно, у Кляксы свои хитрости. Валера, быстрее, выбирай любую. Нам надо в Сотинск уже вчера.

В этот момент перед Ганнибалом вырос, неизвестно откуда взявшийся охранник стоянки, одетый во все черное с заспанными глазами и свежим перегаром.

– Что вы здесь делаете? – охранник недвусмысленно помахал черной рацией, которую держал в руке. – А ну марш отсюда, голодранцы!

Ганнибал почувствовал прилив злости, растущим снежным комом наполняющий все его нутро, переходящий куда-то в затылок и отдающий тягучей противной болью. Он посмотрел на свою правую ладонь, непроизвольно сжавшуюся в кулак. Сила обиды от слов охранника настолько овладела легатом, что он, уже будучи не в состоянии сдержать себя, резко выбросил перед собой правую руку, из которой выплеснулась черно-кровавая энергия, ударившая охранника в солнечное сплетение.

– На колени! – хрипло прошептал Ганнибал.

Охранник перегнулся в поясе от боли, обхватив руками живот и хватая ртом воздух. Потом, не в силах сопротивляться энергии Ганнибала, он встал на колени, попытался что-то сказать, выплевывая изо рта густую пену, но только хрипел и широко открытыми от ужаса глазами смотрел на легата.

Бица уже ничему не удивлялся. Он хладнокровно рассматривал машины на стоянке. Потом решительно подошел к новому БМВ.

– Вот это то, что надо, легат.

Ганнибал, уже немного успокоившись, подошел к шедевру немецких производителей, на зеркальной поверхности которого всеми цветами радуги переливались отсветы от шальных мигающих гирлянд. Осмотрел машину.

– Валера, ты уверен, что это то, что нам нужно?

– Да, Ганнибал. Это то, что нам нужно.

Ганнибал начал бормотать какие-то заклинания, потом подошел к машине и открыл дверцу. Сигнализация даже не пискнула.

– Давай за руль. Нам нужно быть в Сотинске максимум через пять часов. А если доедем раньше, я сумею тебя отблагодарить, Бица.

БМВ, набирая скорость, растворилась в глубине темных домов.

Коренев, криво усмехнувшись, покачал головой.

– Конкретные ребята. Мне бы таких в администрацию.

Вероника перекрестилась.

– Юра, ведь они колдуны какие-то. Смотри, что творят. Да и догнать мы их не сможем, с такой-то тачкой как у них....

Мэр протянул руку и нежно погладил Веронику по щеке.

– Противостоять этому мы не в силах. Мы еще очень многого не знаем, Ника. Но и бояться их мы не хотим.

С этими словами Коренев набрал номер Ратникова.

– Здорово, Андрей Александрович, что не ожидал?

– Я... Ой... Здравствуйте, Юрий Сержевич. – голос Ратникова был заспанный с прихрапыванием на вдохе, что говорило о том, что накануне полковник милиции хорошо принял на грудь и еще не окончательно протрезвел.

– Извини, что бужу среди ночи, но ты мне очень и очень нужен.

– В течение последних двух часов меня будят регулярно.Слушаю внимательно, господин мэр.

– Ты уже знаешь, что случилось в Крисаново?

– Да. Из-за этого и будят. Только до сих пор еще не получил подробную информацию, так как с опергруппами не было связи. Теперь уже связь наладилась. Но предварительно пока никакая картина не сложилась. Знаю только, что там было что-то ужасное. Одни говорят – испытание нового неизвестного оружия, другие – что шабаш ведьм там был.

– Да, было жутковато.

– А вы откуда знаете?

– Прошу тебя не перебивай. Прямо сейчас дай команду по всем постам дорожно-патрульной службы отслеживать автомобиль БМВ, номер... Записывай давай.

– Уже пишу, Юрий Сержевич.

– Записал?

– Да.

– Ратников, вопрос очень серьезный, в машине находятся убийцы. Но задерживать сейчас их ни в коем случае нельзя. Только следить. Куда едут? С кем встретятся? Вобщем, все. Андрей Александрович, все, прошу тебя по этой машине передавай мне, понял?

– Есть, господин Коренев.

– Вот так вот, – пробурчал мэр, выключая телефон.

Вероника грустными глазами посмотрела на усталого Коренева.

– Ну и что теперь, Юр?

– Поехали ко мне.

– К тебе? И что мы там будем делать?

– Спать, Ника.

– Вместе?

– Да.

– Тогда я не согласна.

– Почему?

– Потому что спать мы не сможем, а мне завтра на работу.

– Твои предложения.

– Я отвожу тебя домой, а сама еду к себе.

Коренев могуче задышал через ноздри.

– Ты ничего не поняла. Я даже на секунду не хочу с тобой расставаться. Я хочу спать с тобой вместе, но только спать, ничего более. И никуда мы не поедем. Будем спать здесь, в Крисаново.

– Да ты с ума сошел. Мне же завтра на работу. А сыну я что скажу? Послушай, Юра, это у тебя нервное. Завтра и забудешь обо мне.

Коренев приблизил свое лицо к усталому лицу Вероники.

– Боже, какая ты жадная. Я же тебе дал денег как минимум за три дня твоей работы.

Вероника опустила голову, потерла виски.

– Ну и что? Думаешь, что ты меня купил? Мне же все равно надо на работу!

– Да никуда тебе не надо. Все, давай выруливай на центральную площадь, там должна быть неплохая гостиница.

Вероника подрулила к темной и мрачной гостинице. Коренев вышел из машины и пошел в холл. Женщина, недоуменно пожав плечами, последовала за ним. Еще через двадцать минут мэр и Вероника уже наслаждались преимуществами гостиничного номера, выливая на себя потоки горячей воды в ванне и заказывая завтрак в номер. В такой ранний час кухня еще не работала, но Коренев так расщедрился, что ради них повара разогрели плиту. Потом сытые и усталые одновременно упали на широкую мягкую кровать. Мэр, сжав свои чувства в кулак, отвернулся к стене и попытался заснуть. Каждую минуту он надеялся, что Вероника сдастся первой и начнет к нему приставать. Наконец он не выдержал и повернулся к женщине. Разочарованию не было предела. Вероника, раскидавшись на кровати, уже давно сладко спала. Приевшейся мелодией зазвонил телефон. Коренев посмотрел на дисплей– звонил Ратников.

– Докладываю, Юрий Сержевич. Ваша машинка, превышая все дозволенные правила дорожного движения, мчится по направлению в Сотинск. Я распорядился ее не задерживать

– Хорошо, Андрей Александрович. Хм, дался им этот Сотинск... Слушай, попробуй переслать в Сотинск наводку на Рукова, так на всякий случай.

– Да уже давно сделал. Видели там вашего Рукова. У меня все под контролем.

– Что??? – Коренев соскочил с постели, еле сдерживая гулкое биение сердца. – Ты не ошибаешься, Ратников? Там действительно видели Рукова?

– Да видели, видели, Юрий Сержевич...

***

Уставившись на Ивана Федосеевича, Руков окончательно проснулся.

–Вы? Как вам удалось так быстро? – Семен протянул руку для приветствия. – Рад вас видеть.

Член коллегии посмотрел на Семена грустными глазами, но руки не подал. Руков пару секунд с недоумением рассматривал свою протянутую ладонь, пытаясь понять, почему Иван Федосеевич не ответил на приветствие, потом смущенно отвел руку за голову, делая вид, что ничего не случилось.

Иван Федосеевич печально усмехнулся, потом медленно произнес, тщательно выговаривая слова:

– С того света руку не подают – плохая примета.

Семен похолодел.

– Что значит, с того света? Что вы сказали?

Вместо ответа Иван Федосеевич поднялся со стула и повернулся к большому гостиничному окну, задернутому длинной красивой шторой. В тот же момент окно, шторы и полстены растворились в воздухе, образуя собой широкий белый экран, как будто все происходило в кинотеатре. Экран в ту же секунду включился, ослепляя присутствующих горячей раскаленной вспышкой, которая выплеснулась в комнату гостиницы и накрыла Ивана Федосеевича и Рукова. Семен бросился в ванную, врубил на полную силу холодный душ и залез под него. Потом вылез из ванны, оставляя на полу мокрые следы, наполнил водой мусорное ведро и вбежал в комнату. Кровать и прикроватная тумбочка уже горели во всю. Со всего размаху Руков выплеснул воду на кровать и снова помчался в ванную. Наполовину сгоревшая кровать зашипела, под потолок взметнулся густой вонючий пар. Руков снова вбежал в комнату и выплеснул воду на тумбочку, потом бросился открывать окна , но их на месте не оказалось. Вместо них был огромный черный экран, в котором горели машины и деревья, освещая багровым сполохом площадь перед вокзалом в Крисаново. Не успев вовремя остановиться, Руков всей тяжестью своего тренированного тела вывалился в экран и шлепнулся на разогретый, устланный пеплом и гарью асфальт. При этом сильно ударился плечом и животом. Завыв, как раненное животное, Руков отжался на руках, перевернулся и сел на асфальте, схватившись за больное плечо. Вокруг него метались фигуры милиционеров в разорванной и полусгоревшей одежде, полыхал огонь из черных выгоревших каркасов автомобилей. Все кричали, стонали. Присутствия Рукова никто не замечал. И вдруг в этот момент Семен ощутил, что он не один. Это чувство трудно было передать словами, просто он осознал, что кто-то есть рядом, голова заболела невыносимо, как будто некто залез в черепную коробку и ковырялся в сером веществе, как в мясной лавке – вот этот кусок твой, а вот этот мой. Схватившись за голову, Руков начал кататься по земле. И снова ему показалось, что он уже не один, более того, тот, который катался вместе с ним, давно уже встал на ноги и с усмешкой смотрел на дергающегося на земле Семена. Руков замер и огляделся. Кроме бешеного пламени и обгорелых милиционеров вокруг никого не было.

– Ну и долго ты еще тут будешь упражняться? – спросил Руков голосом Мышигина, обращаясь сам к самому себе. Сказал и сам не понял, как это случилось.

– Я могу тебе сейчас что-то сказать? – Семен не узнал своего голоса.

– Это я тебе сейчас что-то скажу.– голос Мышигина звучал громче и напористей.

Стена огня, вырывающаяся из горящего бензобака Лэндкруизера, валявшегося на стоянке, расступилась и оттуда, прямо из пламени, к Семену вышел Иван Федосеевич. Держась за раненную грудь левой рукой, Иван Федосеевич подошел к Семену и опустился перед ним на одно колено.

– Извините, повелитель. Я не хотел устроить такой кавардак.

Руков потер свое плечо, потом жестом поднял Ивана Федосеевича с колен.

– Я еще не знаю, что это, но приблизительно уже начинаю понимать. Зачем вы произнесли такое сильное заклинание? Вы хотели уничтожить и Ганнибала?

Иван Федосеевич вызывающе посмотрел на Рукова:

– Я хотел оставить себе маленькую возможность выжить.

– Зачем вы вступили с ним в схватку?

– Ганнибал стремится завладеть силой Муджароки уже много лет. Аривонда знал об этом и неоднократно обращался к Кляксе, чтобы нападки прекратились. Но Клякса не препятствовала подобным выходкам своего легата. В свою очередь Аривонда всеми силами хотел избежать конфликта. То, что произошло в Крисаново, говорит скорее о том, что и Муджароки устала от подобного отношения легата. То, что произошло не вызвано заклинанием, а является следствием демонстрации силы скалы. Скалы ведь не могут пойти в суд и обратиться к прессе. Они могут только то, что могут....А вступить в схватку я был обязан – ведь на тот момент для всех я был Семеном Руковым, Глазом Муджароки.

Руков завороженно наблюдал за сражением Ивана Федосеевича и Ганнибала

– Вижу вас на платформе. Да и не только вас.

– Это была моя последняя драка, повелитель.– Иван Федосеевич с исказившимся от боли лицом смотрел на сражение. – Если бы я не избавился от опеки милиции, я бы уже никогда не принадлежал самому себе.

Руков увидел, как Ганнибал наносит смертельный удар рыцарю Муджароки. Иван Федосеевич отвернулся.

– Так значит...– Семен махнул рукой в сторону платформы, – так значит...

– Да, повелитель, – Иван Федосеевич присел на обгорелый обломок дерева, который еще продолжал тлеть, – да, я мертв.

Случись такое с Семеном еще пару дней назад, он подумал бы, что сошел с ума, но сейчас он воспринимал все спокойно и адекватно. Жизнь и смерть поднялись на одну и ту же ступеньку пьедестала. Пьедестала, где ступенька была всего одна. И он, Глаз Муджароки, а не Семен Руков, тоже стоял на этой ступеньке и уже ничего не боялся.

– Некисло наломали дров, ничего не скажешь, – снова проговорил Семен голосом Мышигина и в этот момент почувствовал, что не принадлежит голосу, не принадлежит больше той силе, которая управляла им на протяжении двух дней. Он и Мышигин разделились. Чувствовать это было непривычно, странно, но и как-то по-новому любопытно.

– Вячеслав Михайлович, не мешайте пока, дайте я договорю...

– Ох ни фига себе, наконец-то. Так ты кто такой, салага? Я уже почти неделю не могу понять, куда я попал.

– В меня вы попали, прапорщик. Только я этого не хотел. Потом поговорим, хорошо? У меня тут дело.

– Да какое дело, борзота? Я тут самое главное дело! Я! А ну быстро мне объясняйте, что со мной случилось?

Весь этот диалог произносился Руковым. Со стороны казалось, что человек сам с собой ругается и несомненно представляет из себя кандидата на тяжелобольного в психиатрическую больницу.

Иван Федосеевич, вытирая платком изрядно вспотевший лоб, сказал низким голосом:

– Мышигин, ты разговариваешь с Глазом Муджароки.

– Что? – голос Мышигина стал тише, – Ты хочешь сказать, что я обитаю в Глазе?

– Именно так.

– А где же Аривонда?

– Нет больше Аривонды, и меня больше нет. – Иван Федосеевич тяжело вздохнул.– А Глаз есть. И ты, Мышигин, в нем. Поэтому...

– И я в одном теле с Глазом Муджароки и при этом он еще и русский?

Зависла тишина. Никому не хотелось отвечать. Семену не хотелось, потому что он еще наслаждался победой над самим собой. Ивану Федосеевичу не хотелось, потому что он уже не принадлежал этому миру, в котором остались его амбиции, планы на будущее, осталось все. И он задавался вопросом, а была ли оправдана та жертва, которую он принес на алтарь ради какого-то Рукова. Но изменить уже ничего было нельзя...

Семен повернулся к Ивану Федосеевичу.

– Вы, по-моему, здорово перегнули палку в Крисаново.

– Согласен. Но у меня не было выбора. Со всех сторон одна милиция, да еще этот колдун прицепился.

– Что? Какой колдун?

– Да Октавиан.

– Октавиан? – Семен вспомнил свой разговор с Пашотом. – Тот, который зарабатывает на продаже мозга?

– Он самый. Не знаю, что с ним случилось, но он , по-моему, решил нарушить свои принципы.

– Какие принципы?

– Принципы невмешательства в дела заказчиков. Он обеспечивал пересадку, или, если правильно выражаться, съедение мозга заказчиком. Получал за это деньги и все. На этом сфера его интересов заканчивалась. В вашем случае он заинтересовался еще чем-то.

– Да кладом моим он заинтересовался, к гадалке не ходи.– Руков опять непроизвольно стал Мышигиным. Но только на секунду. Он уже научился управлять своей раздвоенностью.

– Каким кладом? – как– то живо отреагировал мертвый Иван Федосеевич.

Руков поднял с земли выгоревший сучок дерева, резко сломал его об колено, проговорил мысленно, стараясь не срываться на мат: "Вячеслав Михайлович, да помолчите вы..." В ответ раздалось невнятное мычание, потом Мышигин пробормотал: " Точно, фигню сморозил, лучше действительно помолчу"...

– Ладно, Иван Федосеевич. С Крисаново я еще попробую что-то сделать. Не знаю, как вас отблагодарить за то, что отдали за меня жизнь. Просто не знаю. Ну и сказать вы что-то мне хотели? Или я ошибаюсь?

Иван Федосеевич хлопнул себя по лбу.

– Действительно хотел. Пошли назад.

Руков и Иван Федосеевич нашли кромку экрана и ввалились обратно в комнату гостиницы. Стена в ту же секунду встала на свое место – снова было окно, через которое виднелась гостиничная стоянка с длинными тенями от встающего над горизонтом солнца, снова висели шторы, слегка колеблемые свежим ветром, проникающим в комнату через приоткрытую форточку.

– Ну вот, теперь вы все знаете, Семен Иванович. – Иван Федосеевич постоянно морщился от боли, зажимая свою рану, но помочь ему Руков ничем не мог.

– А сказать я хотел следующее, – Иван Федосеевич выпрямился и смотрел на Семена немигающим взлядом, – уходите в Круг. То, что хотел от вас Пашот, скорее всего неосуществимо. Вы преследуетесь милицией по обвинению в убийстве Мышигина...

– Ай, ай, ай, какое свинство, – просипел Руков голосом Мышигина.

– ...У вас на пятках Ганнибал, который жаждет получить силу Муджароки, Октавиан, который хочет, чтобы вы ему передали какую-то тайну.... Уходите в Круг...

Семен уронил голову на руки, застонал:

– И при чем здесь я? Я ведь ничего этого не хотел!

Иван Федосеевич поднялся, еще раз посмотрел на Рукова, будто прощаясь, вышел через окно и пошел по воздуху, не оглядываясь, низко опустив голову.

– А ну встань!!! – колокольным звоном прозвенело у Рукова в голове.

Он неожиданно встрепенулся, не в силах понять, откуда исходит звук.

– Встань, рыцарь!!! Не подобает тебе пребывать в унынии...

– Это кто? – Семен испуганно смотрел по сторонам. – Кто это?

– Муджароки, рыцарь. Восстань и докажи, что ты достоин быть моим Глазом!

Метаясь в промокшей от пота простыне, с заплаканным лицом Руков сел на кровати. Он проснулся.

***

Весь сон Семена продолжался часов пять, не больше. Тем не менее, он себя чувствовал полным сил и решимости. Он вышел из гостиницы и снова лоб в лоб столкнулся с негром, который просил у него подкурить на трассе. Это уже начинало действовать на нервы. Рукову уже захотелось съездить этой личности по физиономии. Самое интересное, что этот негр был уже не один. Рядом с ним стоял высокий импозантный мужчина, с европейскими чертами лица и смуглой кожей. В тот момент, когда они почувствовали, что Руков их заметил, они, как по команде, отвернулись и начали что-то оживленно обсуждать.

–Вечер перестает быть томным, – подумал Семен, -А просьбу Пашота я все-равно выполню. Выбора-то нет. Как я попаду в Круг без чаши? Бедный Иван Федосеевич, он же не знал расклада.

Руков шел по широкой, вымощенной бетонными плитами, площади в сторону аэропорта. Он еще не представлял, что он может предпринять, но уже несколько раз заметил на себе пристальные взгляды милицейских патрулей. Они, как осы на мед, кружили вокруг Рукова. А, может, ему это только казалось? Внезапно Семен остановился. Он опять почувствовал яростный натиск Мышигина, исчезли шумы окружающего мира, зато появились звуки , вызывающие тоску и страх. Кто-то вдали косил траву, мычала корова, гулко капала вода из недозакрытого ручного умывальника.

– Эй, Глаз. – осторожно произнес Мышигин, – ты здесь?

Руков вдруг вспомнил, что во сне мог нормально общаться со своим нежеланным двойником. Голова потяжелела, потемнело перед глазами, но Семен справился.

– Привет, Вячеслав Михайлович, хреново мне, правда, от твоего присутствия, но от судьбы не уйдешь.– при этом Руков изо всех сил старался сохранить самообладание, чтобы снова не стать Мышигиным и не перестать контролировать свои поступки.

– Ну ты хоть скажи, как тебя зовут?

– Семен Иванович.

– Ну вот и хорошо. Я же тоже не по своей воле к тебе попал. Теперь хоть какой-то контакт налажен.

К горлу Семену опять подкатила тошнота, прошиб пот.

– Вячеслав Михайлович, если бы ты знал, как это неприятно....

– Что неприятно?

– То, что ты во мне....

– Не знаю, но а мне-то что теперь делать? В привидение превратиться? И вообще, скажи, куда мы хоть теперь направляемся?

– К кладу твоему!

Мышигин зарычал голосом Семена.

– Все с копыт съехали из-за этого клада. Тебе что, клад нужен?

– Ну, во-первых, не мне, а нам, коли уж мы в одном теле с тобой живем. А во-вторых, мне только чашка нужна, о чем вы с Аривондой долго и трудно беседовали.

– Все никак не могу привыкнуть, что мы с тобой теперь единое целое. А то, что ты моложе меня лет на десять, так мне только нравится. Согласен, клад теперь принадлежит нам обоим. Только расскажи ты мне про эту чашку заговоренную.

– Расскажу, Вячеслав Михайлович, подожди. Время у нас еще есть. Только чашка мне нужна уже вчера, а без тебя я ее не получу.

– Роджер, Семен Иванович. Полностью согласен. Не будем вдаваться в подробности, летим за кладом. Из Сотинска как раз малые тушки до Хабаровска ходят.

– Что значит, малые тушки?

– Ну, Ту-134. Очень хороший самолет. Был когда-то...

– Да и билет уже купил. Только не дадут нам с тобой туда прилететь.

– Почему?

– Да обложен я со всех сторон. И в твоей смерти меня обвиняют, и то, что твой мозг съел, меня обвиняют, и то...

– Прекратить панику, салага. Дай подумать...

В этот момент Семен увидел приземистого коренастого мужчину, входящего в зал аэропорта в сопровождении высокого накаченного громилы. Мужчина, как будто что-то почувствовав, остановился на ступеньках, медленно повернулся и посмотрел на Рукова. Они встретились взглядами. Сверкнула молния, невидимая для остальных людей. Глаз Муджароки встретился взглядом с легатом Синей Горы.

Семен отвел глаза и пошел по аллейке в сторону города.

Ганнибал застыл на ступеньках.

Бица всполошился.

– Что такое? Что ты увидел?

Ганнибал расплылся в самодовольной улыбке.

– Валера, я увидел Глаз Муджароки. На этот раз настоящий. Давай бегом за ним.

Семен почувствовал, что его преследуют. Он схватился за шпагу. Внезапно его голову снова сжали тиски, но уже не так сильно, как первый раз.Снова появился голос Мышигина.

– Ну вот, не успел я ожить, так ты снова убить меня хочешь?

– Так они же не отстанут!

– Это тебе так кажется, салага. А ну бегом, куда я скажу!

Семен передал инициативу своему двойнику и вдруг побежал быстро и очень качественно. Через каждые два шага он делал короткий глубокий вдох, задерживал его на один шаг, потом в течение двух шагов выдыхал. Через полминуты Руков выбежал на стоянку такси, оставив далеко позади своих преследователей. Весь короткий путь Семену неудержимо хотелось проверить, на месте ли автомат, которого у него не было. Поддаваясь власти Мышигина, Семен подбежал к свободному таксомотору как раз тогда, когда с правой стороны от водителя сел пассажир. Семен открыл заднюю дверцу такси и бросился через весь салон к противоположной двери.

– Куда, чудило? – заорал первый занявший такси пассажир. – я здесь первый.

– Ну так и не тряси чубчиком, лысый, – Семен в мгновение ока открыл дверцу на противоположной стороне и вывалился на шоссе. – Извини, поприкалываться захотелось. Давай едь уже.

Таксист только этого и ждал. Он вдавил на газ, задняя дверца захлопнулась сама по себе. Семен, ударяясь локтями и коленями об асфальт, скатился в придорожный кювет и сжался всем телом.

Ганнибал и Бица увидели, как Руков запрыгнул в такси. Они выбежали на трассу и начали ловить попутную машину. Люди из очереди на такси осуждающе начали кивать головами и громко переговариваться. Свободный таксомотор подъехал на стоянку. Слуги Кляксы в два прыжка оказались возле открытых дверей машины, отшвырнули какого-то командировочного, который, честно отстояв в очереди, начал было договоравиться о цене, и сели на сиденья. Таксист испуганно посмотрел на пассажиров.

– Дорогой и единственный, – Ганнибал извлек из кармана пачку сторублевок, – пожалуйста, вон за той Волгой. Не обидим.

Не успела машина отъехать, как неуемный Мышигин поднял Рукова на ноги.

– Быстрее. Катись вниз. И беги, пригнувшись. Вон там видишь коллекторный выход?

Семен посмотрел по склону и увидел широкую трубу, выходящую из-под дорожного полотна.

– В нее давай, в нее.

Семен, огромными прыжками, пригибаясь, достиг трубы и влетел в черное беспросветное пространство, чихая от зловонного запаха.

– А ты как думал, салага? – голос Мышигина бушевал во всю. – Учись родину любить. Бегом, вперед марш!

Руков, сосредоточившись пробежал метров пятьдесят в абсолютной темноте, хлюпая своими модными ботинками по вонючей жиже, пока не увидел просвет над головой. Семен уже ничего не соображал, тем не менее мастерски залез вверх по ржавой чугунной лестнице и сбросил крышку вентиляционного люка.

Он находился на летном поле, где-то метров в пятидесяти от взлетной полосы. Чуть дальше, в глубине авиастоянки, спокойно отдыхали после полетов пара тренировочных Яков. Руков отработанным экономным движением ног вылез из коллектора и, что есть мочи, понесся в сторону большого деревянного дома, перед фасадом которого было написано "Спортклуб". Из дверей спортклуба как раз выходила пара молодых летчиков, о чем-то оживленно беседуя и смеясь. Они были одеты в летные комбинезоны и направлялись к самолетам. Руков ворвался в помещение клуба и осмотрелся. Он находился в большом просторном помещении, заставленном учебными партами и досками, на которых мелом были нарисованы непонятные диаграммы. Внезапно открылась дверь, ведущая в боковое помещение, и на пороге появился стройный седовласый мужчина, лет пятидесяти, одетый в летный комбинезон. Он с удивлением посмотрел на Рукова.

– Вы что-то хотели, молодой человек?

Руков улыбнулся.

– Извините, – Семеном уже снова полностью владел Мышигин,– мне бы парашют купить.

– Я не совсем понял, – седовласый мужчина наморщил лоб. – Вы хотите прыгнуть с парашютом?

Руков кивнул.

– Да, очень хочу. Купить.

– Тогда давайте ваш паспорт. Комиссия направо. Проходите обследование, возвращаетесь ко мне. Прыжки завтра с девяти утра. Утром еще одно обследование. Прыжок стоит двести долларов.

Руков, преодолевая нетерпение, заставил себя выслушать монолог инструктора до конца. Потом покачал головой.

– Нет, уважаемый, вы не поняли. Я не хочу прыгать. Во всяком случае сейчас. Я хочу купить парашют.

– Что? Купить парашют?

– Ну да. Я это,...коллекционер. Я хочу оборудовать себе отдельную комнату из одних только парашютов.

– А вы, собственно, откуда?

– Да я тут недалеко, да какая разница? – Руков вытащил из кармана оставшиеся деньги. Как ни странно, денег прибавилось, во всяком случае так показалось Семену, и теперь это была внушительная пачка.

Инструктор сглотнул слюну.

– Ну коли так... Странно как-то. Ну, вообщем, ну, можно подумать...

– Вы извините, но у меня уже билеты на поезд куплены. Может, вы предложите что-нибудь?