Текст книги "Флавиан. Армагеддон (СИ)"
Автор книги: Александр Протоиерей (Торик)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
РИМ
– И всё же фьюджевская водичка мне явно помогла! – довольно возвестил Флавиан, оглядывая с крыши маленькой одноподъездной, но при этом отнюдь не дешёвой гостиницы видимые оттуда кусочки пейзажей Вечного Города.
Заведение общепита (язык не поворачивается назвать его рестораном!) этого крохотного, но, очевидно, вполне прибыльного отельчика помещалось в мансарде под самой крышей, частично выходя на неё неким подобием балкона. На этом-то балконе мы с батюшкой и вкушали свой более чем скромный римский завтрак (круассаны были чёрствыми, а яичница холодной и подгоревшей!).
– Не знаю, не знаю… – голосом ворчливой бабки забормотал я. – Вторую чашку кофе всё равно не получишь!
– Жестокосердно это… – вздохнул батюшка.
– Не знаю, не знаю, – продолжал я в том же тоне. – Может, кому и жестокосердно, зато к твоему стаду овец духовных, которым ты живой нужен, очень даже и милосердно! Наплодил чадушек – теперь обходись одной чашкой и не смотри на меня глазами грустного Барсика!
– Ладно, тогда хоть сока налей отцу духовному!
– Не буду я тебе какую-то химию из пакета наливать! – я был строг до неумолимости. – Потом, в забегаловке на улице, свежевыжатого попьём, а сейчас вот тебе минералка без газа и две таблетки на закуску!
– Как благословишь! – вздохнул кроткий игумен. – Давай свои пилюли…
В кармане неожиданно жужукнула виброзвонком эсэмэска, и я инстинктивно прижал телефон ладонью.
– Ладно, ладно, конспиратор! – проницательный взгляд Флавиана упёрся прямо в мою совесть. – Посмотри, что там пришло в твоём контрабандном от духовника девайсе! Прокололся, так вытаскивай наружу!
Я, потупив очи, вытащил из кармана предательский смартфон, открыл и прочитал вслух последнее сообщение:
«Дорогой батюшка Флавиан! Ваше благословение выполнила: родителей, новопросвещённых Николая и Анну, и сестру, новопросвещённую Нику, в наш Успенский кафедральный собор в Астане сводила, отцу Нифонту от Вас поклон передала, он нас воцерковил и причастил всех четверых. Вам от него также поклон и просьба о молитвах. Разрешите нашей семье считать вас своим духовным отцом? Ваша новопросвещённая раба Божья Мария, в миру Айбике!».
– Ну? – я вопросительно посмотрел на Флавиана. – Что отвечать-то?
– Напиши, что разрешаю, – вздохнул он. – Пусть поминают как духовника, пока лучшего себе не найдут…
– То-то же! – я наставительно поднял вверх указательный палец. – И какая тут тебе вторая чашка кофе?
***
– Ну что, я пойду, очередь в кассу займу, а ты пока пофотографируй тут! – я обратился к Флавиану, замершему перед могучей стеной Колизея с надписью «AMPHITHEATRUM FLAVIUM», – только далеко не отходи, народу в очереди немного, пройдут быстро!
– Лёш! – Флавиан посмотрел на меня как будто откуда-то издалека, – а как ты посмотришь, если мы вообще внутрь не пойдём? Просто обойдём вокруг и помолимся на ходу?
– Как благословишь! – с некоторым недоумением согласился я. – А почему ты не хочешь внутрь Колизея зайти? Неизвестно ведь, приедем ли сюда ещё когда-нибудь?
– Не знаю, как тебе объяснить… – наморщил лоб Флавиан. – Я всё, что там находится внутри, достаточно хорошо по фотографиям знаю, даже 3D-реконструкцию смотрел.
Но для меня Колизей – это прежде всего святыня христианского мученичества, я будто слышу здесь и сейчас этот крик «christianos ad leones!» – христиан львам!
Поэтому заходить внутрь с сонмищем туристов и «щелкать фотиком» как-то душа не лежит! Ты не обращай внимания, это всего лишь мои личные ощущения – если хочешь, сходи сам, а я тебя здесь подожду, вон арку Константина пойду рассмотрю поподробнее!
– Пошли вместе арку Константина смотреть, батюшка! – сказал я безапелляционно и первым зашагал в сторону арки. – А потом вернёмся и обойдём вокруг Колизея, с чёточками…
– Пошли!
***
Рим поразил меня – действительно «Вечный Город»!
Причём поразил не красотой расположения с постоянно меняющимся рельефом пейзажа, не обилием встречающихся на каждом углу исторических памятников, «по совместительству» являющихся ещё и шедеврами архитектурного или изобразительного искусства вселенского масштаба!
И не муравьиным кишением на улицах, площадях и в переулках миллионных толп туристов со всего света с растворёнными в этих толпах, как сахар в кофе, местными жителями!
И даже не откровенным старанием каждого официанта в разнообразных ресторанчиках и пиццериях надуть «лоха-туриста», что является здесь «национальным спортом».
Флавиан запретил мне «поймать за руку» пройдоху с большими романтичными чёрными глазами, который обсчитал нас на 10 евро – «Бог с ним, Лёша, считай, что ты ему дал такие «чаевые». Может, у него дома мать-инвалид, да и вообще жизнь у них тут дорогая»!
Рим поразил меня неким особым, тонко присутствующим, но явно ощущаемым не скажу «благодатным», скажу – «позитивным» духом, словно исходящим от каменных стен, от плит мостовой, от развалин форума, от деревьев, произрастающих из римской земли, пропитанной энергией солнца и всех случившихся на ней исторических событий.
Тысяча лет европейского христианства, прошедшая со времени его рождения в катакомбах Вечного Города до отделения поместной Римской Церкви от Вселенского Православия, никуда не делась отсюда!
Трагическое разделение и произошло в одиннадцатом веке по Рождестве Христовом вследствие искажения евангельского духа и догматов христианского вероучения из апостольско-вселенских в новодельно-«латинские», удобные для реализации честолюбиво-властных стремлений высшего римского духовенства.
Но всё равно первая тысяча лет возрастания и наполнения силой тоненького ростка христианства, проросшего из подземелий каменоломен-катакомб и взломавшего, взорвавшего казавшиеся незыблемыми пласты многовекового язычества в сознании и в сердцах граждан Римской империи – «высшей расы» всего покорённого Римом пространства, – та первая тысяча лет глубоко пропитала саму почву Великого Города духом первохристианского мученичества за веру и аскетического подвига последовавших за ним поколений.
Даже второе тысячелетие постепенного обмирщения и сползания католицизма в социальную и политико-экономическую область мирской жизни с высот совершенствования человеческого духа не смогло истребить эту глубинную насыщенность благодатью святого места, подобно тому как не могут проникнуть вглубь пропитанной антисептиком древесины болезнетворные разрушительные бактерии, лишь производя незначительные поражения на её повреждённой царапинами поверхности.
Мне даже показалось, что Вечный Город вот-вот вновь вздохнёт благодатным духом, стоит лишь расколоть и сбросить ту окостенелую скорлупу бездушного пафоса и ханжеского снобизма, которой Рим покрылся за время поражения его проказой нового язычества в период, названный искусствоведами эпохой Возрождения и метко переименованный русским профессором богословия в «эпоху вырождения», но…
Кажется, я излишне размечтался! Созерцаемые нами в Риме процессы – как, впрочем, и не только в Риме, и не только в Италии, – к сожалению, не давали оснований для таких романтических надежд. Увы!
И всё-таки Рим…
***
– Сеньор Маурицио! – обратился я со всем возможным достоинством и благородной почтительностью к нашему, весьма высокому для итальянца, седовласому шофёру такси с осанкой генерала и взглядом Наполеона Бонапарта с портрета кисти Франсуа Жерара. – Сеньор Маурицио, почему на таком месте, как это (я сделал величавый жест рукой, указывая на небольшую мощёную площадку перед памятником Гарибальди на площади его же имени, на которой две неопределяемого возраста тётки в котелках «а ля Чарли Чаплин» и в коротких юбках отплясывали какую-то бродвейскую чечётку под соответствующую музычку из стоящего на брусчатке магнитофона), – почему эти дамы танцуют здесь что-то пошлое американское, а не народное итальянское, фарандолу, например?
Нужно сказать, что нижеследующий диалог с сеньором Маурицио дан для лёгкости восприятия сразу в русском переводе с моего плохого итальянского, хорошего итальянского сеньора Маурицио, неплохого моего английского, похуже английского сеньора Маурицио плюс молчания на русском и на всех остальных языках Флавиана.
– Видите ли, сеньор Алессио (это я!), к сожалению, Америка со своим Микки Маусом и кока-колой, – сеньор Маурицио брезгливо поморщился, – очень агрессивно лезет к нам в Европу, пытаясь навязать европейцам свою культуру и понимание жизни!
– Но сеньор Маурицио! – я постарался придать своему голосу максимум вальяжного изумления, – что может дать Америка со своей двухсотлетней новодельной (я так и сказал – «new-made»!) коммерческой культурой Европе, тем более Италии! – тут я возвысил голос и сделал жест, призванный выражать крайнее недоумение. – Италии, которая является колыбелью и центром всей европейской цивилизации! Италии, которая одарила весь мир шедеврами живописи, скульптуры, архитектуры, музыки и дизайна! Своим «римским правом», наконец!
Тёмно-карие глаза сеньора Маурицио увлажнились в уголках – очевидно, такого итальянолюбивого пассажира он давно не возил.
– О да! Сеньор Алессио! – в его голосе прозвучала трагическая нотка. – Вам, русским, повезло, у вас есть Путин! Великий политик и национально-ориентированный лидер страны! А у нас… У нас такого Путина нет!
– Но ведь Европа добровольно объединилась в Евросоюз, в том числе и для защиты европейских культурных ценностей! – вновь возвысил я свой недоуменный глас. – Разве она не может совместно совладать с агрессивной экспансией на свою территорию микки-маусов и кока-колы с попкорном?
– Европа добровольно объединилась? – болезненно поморщился сеньор Маурицио. – Это масоны европейцев как баранов обманом загнали в общее стойло, названное Евросоюзом, и «пастухами» поставили жуликов и гомосексуалистов!
– Масоны? – изобразил я недоумение.
– Конечно, масоны! – утвердительно махнул рукой наш шофёр. – Они в Европе и во всём мире уже сколько веков мутят воду!
– А разве масонство – это не просто фольклорный клуб, объединяющий любителей древней мистики и театрализованных ритуалов, этаких «городских чудаков»? – продолжал «удивляться» я.
– Фольклорный клуб? – красивые чёрные итальянские глаза сеньора Маурицио округлились, словно перед ним оказался пришелец с Альфы Центавра. – «Пропаганда Дуэ» тоже фольклорный клуб? А убийство Альдо Моро, Микеле Синдоны, Роберто Кальви, Пекорелли, следователей, судей, журналистов, свидетелей обвинения по делу ложи – это всё тоже развлечения «чудаков» из этого клуба?
А купленные политики, генералы и депутаты, финансовые махинации, «красные бригады», дрессированные средства массовой информации, связи с мафией и ЦРУ – тоже невинный «фольклор»?
У вас в России революцию в начале двадцатого века тоже организовал безобидный «фольклорный клуб»?
– Ну да, у нас в революциях, особенно Февральской, масоны какие-то участвовали, я в этой теме не слишком эрудирован… – смешался я под напором итальянца. – А что такое «Пропаганда Дуэ»? Я не в курсе, о чём Вы говорите!
– «Пропаганда Дуэ», или сокращённо «П2», – это масонская ложа под управлением, кажется, Личо Джелли! – впервые вставил своё слово в наш разговор Флавиан. – Я помню, в восьмидесятых годах в нашей прессе печатали материалы о скандале вокруг неё, что-то под рубрикой «разлагающийся капитализм»!
– Совершенно верно, падре! – воскликнул сеньор Маурицио, почтительно взглянув на Флавиана. – Именно так, «П2» или «Пропаганда Дуэ» под руководством мерзавца Джелли!
Когда в начале восьмидесятых вскрылась вся эта история с «П2», и в прессе появились сведения о масштабах её деятельности, вся Италия всколыхнулась – люди ждали, что после разоблачения этой дьявольской криминальной организации и суда над ней политическое небо над страной расчистится, и к власти придёт подлинно народное правительство, которое будет управлять страной в интересах итальянцев, а не в интересах международных финансовых корпораций, руководимых масонами!
И что получилось? Всё закончилось ничем! Сперва шуму было много, правительство Форлани ушло в отставку, следствие делало громкие заявления… Потом одних свидетелей стали отстреливать, другие отказались от своих показаний, кто-то пропал без вести, кто-то подал в отставку!
Документы исчезали, следствие тормозилось, одни итальянские масоны покрывали других – «lupo nоn mangia lupo» (волк волка не съест – итал.) – американские масоны покрывали итальянских с помощью ЦРУ и других спецслужб – «una mano lava l altra» (рука руку моет – итал.).
В результате – Джелли на свободе, правосудие в нокауте, мафия при деньгах, а масоны у власти! И вы хотите, чтобы на площади Гарибальди танцевали фарандолу?
– Ну да, сеньор Маурицио, вы меня убедили про «lupo», который не ест другого «lupo»! – закивал я смиренно.
– Дорогой сеньор Алессио! – снисходительно улыбнулся седеющий итальянец. – Я вожу такси по Риму уже двадцать восемь лет и перевёз множество пассажиров из разных стран мира!
После появления Евросоюза и введения единой валюты «евро» я много раз спрашивал у пассажиров из всех европейских стран – стало ли у них лучше жить простому человеку? И знаете, сколько из них ответило положительно? Zero! Ноль!
Немцы с тоской вспоминают свою марку, французы франк, греки драхму и все остальные так же! И все завидуют хитрым англичанам, вошедшим в это «евро-стойло» лишь одной ногой и сохранившим свой неубиваемый фунт стерлингов!
Хотя что тут удивляться, ведь именно в Англии находится масонский центр управления глобализацией, неужели они сами себе создадут лишние сложности без подстраховки!
– А разве не в Америке? – удивился я.
– Америка – это «бицепсы», силовой центр международного масонства, а его «мозг» в Англии! Со времён разгрома тамплиеров французским королём Филиппом Красивым!
– Откуда вы, сеньор Маурицио, так много знаете о политике, истории и обо всех этих тёмных её сторонах? – не смог я сдержать своё любопытство.
– Сеньор Алессио! Таксист в Риме «больше чем таксист»! Он и гид, и справочное бюро, и собеседник по всем вопросам для своих пассажиров!
Я смолоду любил читать, причём не только ежедневные газеты, но и серьёзные книги, любил общаться с людьми и анализировать происходящее вокруг, к тому же Рим – такое место, вокруг которого всегда закручивались все наиболее важные процессы европейской истории и цивилизации, здесь каждый камень пропитан информацией к размышлению!
Поэтому к своим пятидесяти четырём годам я научился немного разбираться в людях и совершаемых ими делах в нашей старушке Европе и во всём мире! Да и вообще итальянцы всегда были нацией немного «помешанной» на политической теме – у нас каждый второй является «экспертом» по внутренней и внешней политике!
– И каков, сеньор Маурицио, ваш политический прогноз на ближайшее будущее для нашей старушки Земли? – мой вопрос был лишён всякой иронии.
– Вы христианин, как и падре? – Сеньор Маурицио кивнул в сторону моего батюшки.
– Да, конечно, православный христианин! Даже в алтаре батюшке прислуживаю! – подтвердил я свой церковный статус.
– Тогда Вам должен быть понятен прогноз для «старушки Земли»: ближайшее будущее – это Армагеддон! – взгляд глубоких красивых глаз итальянца был серьёзен и грустен. – Собственно, Армагеддон уже начался, а Апокалипсис открывает нам – кто в этой битве победит и кто воцарится на три с половиной года! А потом будет Второе Пришествие Иисуса Христа в Славе Его!
Я тоже христианин с детства, католик, правда, я не думаю, что сегодня эта разница между нами уже настолько актуальна. К сожалению, среди итальянцев, особенно римлян, всё меньше становится настоящих христиан…
– Немудрено! – вздохнул Флавиан и показал на видневшиеся вдалеке купола, похожие на русские храмовые. – Сеньор Маурицио, а это, вон там, что за здания?
– Это новый русский храм святой Екатерины! – ответил наш шофёр. – Я слышал, что когда утвердили проект этой церкви, то пришлось даже немного срыть холм, на котором она поставлена, иначе её крест мог оказаться выше креста храма святого Петра в Ватикане, а этого нельзя делать по законам Рима!
– Ну, нельзя так нельзя! – миролюбиво согласился я. – Давайте теперь поедем в катакомбы Севастиана, а заодно посмотрим Аппиеву дорогу!
Итальянец почтительно распахнул дверь своего таксишного «мерседеса» перед моим батюшкой – Andiamo, signori! (Поехали, господа! – итал.)
– Господи, благослови! Dio la benedica! – Флавиан осенил своей пастырской десницей водителя, его здоровенный таксишный «мерседес» и дорогу по направлению нашего движения!
– Аминь! – благочестиво поддержал я, поразившись в очередной раз батюшкиной языковой эрудиции.
– Amen! – удовлетворённо подтвердил сеньор Маурицио.
***
Пока машина, управляемая твёрдой рукой нашего седовласого командора, энергично рассекала пространства не особо широких римских улиц, я, сидя на заднем сиденье рядом с перебирающим чётки Флавианом, всё пытался выстроить в своём сознании из всей полученной в предыдущем разговоре информации какую-либо стройную систему. Получалось не очень…
– Отче! – не выдержав, прервал я молитвенную работу духовника. – Прости, что мешаю молиться, но у меня из головы вся эта масонская тема никак не идёт! Неужели эти «братья-каменщики» реально настолько сильны и настолько одержимо стремятся к созданию своего масонского всемирного государства?
– Ну, они не сильнее своего «куратора»-дьявола, а тот не сильнее Бога! – спокойно ответил мне духовник. – Масоны как организованная структура не есть сами по себе главная сила антихристова воинства, они всего лишь одна из структур всемирной религиозно-политической организации, которую можно называть по-разному – «тайным мировым правительством», «церковью сатаны» или как-то ещё, сути это не меняет.
– Ты сказал «религиозно-политической»? – удивился я. – Разве не атеисты строят «рай на земле», разве там есть по-настоящему верующие люди?
– Конечно! – кивнул батюшка. – Ещё как верующие! Смотри, веру можно условно разделить на две части, или на два этапа – первый этап есть собственно «вера» – тебе сказали, что Бог есть и с Ним можно быть в общении, и ты поверил в это. Такая вера ещё не полноценна.
А вот когда ты, поверив, что Бог есть и готов к общению с тобой, обращаешься к Нему в молитве, начинаешь пробиваться к Нему сквозь дремучие заросли своих греховных страстей, и в процессе этого движения начинаешь слышать Его ответ, чувствовать «обратную связь», приобретать практический опыт общения с Богом, – тогда твоя вера переходит уже во вторую, более совершенную, чем прежде, форму – знание!
И ты уже можешь искренне утверждать, что ты не просто веришь в то, что Бог есть, но ты знаешь, что Он есть, и это знание подтверждается твоим личным опытом богообщения – опытом религиозным!
Религия не была бы возможна, если бы не было этой «обратной связи», причём любая религия, как божественная, так и все языческо-демонические.
Соответственно, и все настоящие язычники-сатанисты на определённом этапе погружения в свою веру приобретают личный опыт общения с дьяволом или его подчинёнными духами – демонами, в результате чего их вера и становится религией.
– А какой же у них может быть религиозный опыт, отче? – недоуменно вопросил я. – У христиан это ощущение полученной благодати и её действия в душе, а у них-то что?
– У них, Лёша, как бы это тебе сказать, чтобы не перейти на наркоманскую терминологию… – сделал паузу Флавиан, – у сатанистов опыт религиозных ощущений состоит из смеси наркотического кайфа и бешеной наркотической же ломки! Это несчастные люди, рабы дьявола, подсаженные на страшную наркоту лже-обожения, от которой мучается и сам их рабовладелец и «наркодилер» – сатана.
– Уточни, отче, не очень понял! – мотнул головой я. – Они что, все становятся наркоманами?
– Их наркотик, вводимый в душу через «шприц» гордыни, есть ощущения себя «богоподобным сверхчеловеком», элитой мира, «не таким как все», «высшей расой», призванной править миром!
– Подожди, ты же это о гитлеровском фашизме говоришь, это же их идеология! – сообразил я.
– Так гитлеровский фашизм и был одной из форм сатанизма, опробованной на больших массах людей! Всему немецкому народу вождями внушалось: вы арийцы, высшая раса, созданные, чтобы владеть и управлять миром, вперёд за победу Третьего рейха!
И народ верил и «кайфовал» от собственного национального превосходства над всеми остальными народами. Вспомни кинохроники тех времён: массовая эйфория на грани истерии!
– Да, видел, как их распирало! – согласно кивнул я.
– При этом тем же эсэсовцам внушали – народ быдло, пушечное мясо, необходимое для строительства мировой империи. Настоящая арийская элита – это вы, потому вам и даны особые права и полномочия! – продолжил батюшка. – А уж между собой гитлеровская верхушка смеялась и над этим «втиранием мозгов» – мол, мы-то знаем, что только мы, «избранные», и есть та элита, которая должна и будет править миром!
А члены «мирового правительства», с чьей подачи и на чьи деньги стало возможно возвышение всей гитлеровской верхушки и создание их идеологии, уже посмеивались и над гитлеровскими ближайшими «сверхчеловеками», включая его самого: балдейте от себя, дурачки, балдейте! Сверхчеловеки и элита мира – это мы!
А над ними смеётся уже сам сатана!
– Однако! – я даже поскрёб затылок от избытка чувств. – Выходит, что и масоны…
– Именно так, Лёша! – кивнул Флавиан. – И масоны, и члены всяких ротари-пен-клубов и других «элитных» объединений всего лишь ступени из одержимого тщеславием человеческого материала, на каждой из которых вышестоящими внушается адептам идея их «особенности» и «сверхчеловечности», начиная от рядового новоначального члена, кончая…
– Кончая сатаной, который тоже «тащится» от собственного «величия»! – подхватил я.
– И мучается, зная всю его фальшивость, временность и собственное будущее по окончании времён, – закончил Флавиан.
Машина затормозила и остановилась.
– Vieni, signore! Catacombe di san Sebastiano! (Приехали! Катакомбы святого Себастьяна! – Итал.) – торжественно провозгласил сеньор Маурицио, повернувшись к нам с водительского сиденья.
Глава 8
КАТАКОМБЫ
В катакомбы святого Себастьяна мы не попали, там был выходной. Мы попали в катакомбы святого Каллиста, они находились рядом с Себастьяновскими, но выходной в них был в другой день.
Нашим гидом по катакомбам стал русскоговорящий католический священник сербского происхождения, весьма пожилой, но вполне бодрый и с умным, если не сказать «с хитрецой», выражением серых внимательных глаз, по имени Стефано.
– О! Русские паломники! – он внимательно посмотрел на Флавиана. – Вы священник или монах?
– И монах, и священник, – смиренно кивнул мой батюшка.
– Я спросил потому, что на Вас нет священнического креста! – пояснил наш проводник по катакомбам. – Обычно русские батюшки носят наперсный крест, если ходят в священнической одежде! Но нередко они приезжают и в мирской, вполне даже современной.
– Я просто привык к афонской монашеской традиции, крест надеваю только на богослужения или на официальные мероприятия, – улыбнулся ему Флавиан, – тем более, что у меня крест наградной, а медали же не обязательно носить на повседневной одежде, даже монашеской!
– Ну да, ну да! – закивал в ответ сербский падре. – Я тоже как знак священства ношу только это! – он показал на свою «колоратку» – белый католический воротничок, вставленный во вполне светскую бежевую в клеточку рубашку. – Поскольку вы люди религиозно грамотные, я не буду вам рассказывать про историю римского христианства – вы всё это знаете. Я лучше включу вам аудиогид на магнитофоне и проведу вас по обычному маршруту, под который рассчитана аудиозапись. Тем более, что мой русский язык не очень хороший!
– Что вы, что вы! – поспешил заверить его я. – У вас замечательный русский язык!
– Спасибо! – улыбнулся он. – Если у вас будут какие-либо вопросы, вы можете задавать их, я буду выключать магнитофон!
– Хорошо! – кивнул Флавиан. – Благодарю за внимание!
– Пойдёмте! – махнул рукой падре Стефано, и мы направились к маленькому домику из красного кирпича, построенному над лестницей, ведущей в недра древней христианской святыни.
***
…Как я потерялся, я и сам не понял. Вроде бы шёл всё время за Флавианом, который в свою очередь следовал за падре Стефано, несущим в руке магнитофон с аудиогидом.
Ну да – отвлекался я, конечно, останавливался что-нибудь рассмотреть, заходил в какую-нибудь не предусмотренную аудиогидом «кубикулу»…
Но, вроде, быстренько выскакивал оттуда, пару раз щёлкнув «Марком», даже не успев и помолиться хоть кратенько, и сразу догонял батюшку с падре…
Даже когда увидел в одной из крипт группу сидящей прямо на полу молодёжи, возглавляемую также сидящим на полу, но лицом к остальным, мужчиной лет тридцати с небольшим.
Он был с лентой на шее, подобной длинному воротнику, и чашей с вином в руке. В другой руке его был круглый белый хлеб. Одеты все, включая руководителя, были абсолютно в соответствии с современной европейской модой – джинсы, кеды, футболки, толстовки…
– Падре Стефано! – догнав его, обратился я к нашему проводнику. – А это что там за группа молодёжи в крипте с вином и хлебом? Это они что, так Евхаристию совершают?
– Какие-то протестанты, – не поворачивая головы, небрежно бросил падре. – У них это считается «воспоминанием Тайной Вечери»!
– А здесь только протестанты так могут служить?
– Почему? И католики служат, и православные, и другие конфессии…
– А что, сюда можно вот так запросто приехать и послужить литургию? – поразился я.
– Конечно! – так же не поворачивая головы, ответил проводник. – Нужно только заранее предупредить, договориться с администрацией.
– Ух ты! – возликовал я, повернувшись к Флавиану. – Отче! Это же тема! Представляешь, как можно было бы сюда нашей приходской командой нагрянуть! Вот здорово было бы здесь у гробов первых мучеников причаститься! Я бы так хотел!
– Здорово! – кивком согласился Флавиан. – Поговорим об этом потом, слушай аудиозапись, очень интересно!
– Слушаю и повинуюсь! – смиренно согласился я, уже и мечтах подавая кадило литургисающему в катакомбах духовнику.
После этого разговора я сфотографировал ещё какую-то крипту или кубикулу, а потом…
А потом как-то так – раз! – и они куда-то делись! И Флавиан, и падре, и аудиогид!
Вынырнув из отснятой мною крипты, я посмотрел в коридор и, не обнаружив там Флавиана с проводником, отправился вдогонку в направлении их предполагаемого движения, надеясь догнать отцов за первым же поворотом.
За первым поворотом их не оказалось, пустой коридор хорошо просматривался вдаль. Вероятно, они вошли в одно из находящихся вдоль коридора боковых помещений.
Я прошёл вперёд по коридору быстрым шагом, заглядывая во все встречающиеся по пути крипты и кубикулы – никого! Тогда я вернулся обратно, предположив, что они зашли куда-то ещё до поворота в этот коридор – пусто!
Я снова отправился в путь, внимательно заглядывая в каждый боковой проход, каждый угол, надеясь наконец увидеть знакомую широкую спину в выгоревшей безрукавке-полурясе, надетой поверх дорожного хэбэшного подрясника с обтрёпанным ещё об афонские колючки нижним краем.
Никого! Однако…
Я остановился и попытался сориентироваться в окружающем меня тесном пространстве подземелий, стараясь определить – с какой стороны находится лестница папы Дамасия, по которой мы спустились под землю – тщетно!
Я начал укорять себя в своей извечной суете с фотоаппаратом, который словно бы заставлял меня всё время находиться в состоянии охотничьего сеттера: уши торчком – где тут хороший кадр спрятался?
А-а, вот он, голубчик – щёлк, щёлк, щёлк! Благо не плёнка тридцатишестикадровая, а высокоскоростная электронная карта аж на шестьдесят четыре гига! Знай лупи себе очередями! Ну, я и лупил, соответственно, и горизонталочку, и вертикалочку, и панорамку, и макро!
Только вот где же теперь искать Флавиана…
За очередным поворотом оказалась кованая железная решётка, прикрывавшая собою ещё какой-то проход. Я легонько попробовал потянуть её на себя – она без малейшего сопротивления открылась.
«Вот куда они пошли! – осенило меня. – Видать, падре Стефано из уважения к собрату по профессии решил показать моему батюшке что-то эксклюзивное, не входящее в стандартный туристический маршрут! Сейчас я им «на хвост-то и присяду».
Я решительно направил свои стопы в открывшийся мне за решёткой проход, который поначалу ничем не отличался от тех узких, чуть шире плеч идущего по ним человека коридоров с пустыми погребальными нишами-«локулами» с обеих сторон.
Изредка встречались и нераспечатанные ниши, закрытые плоскими плитами с надписаниями имён лежащих за ними усопших и краткими пожеланиями им, вроде «Покойся в мире» или «Покойся с Богом».
Когда при императоре Константине гонения на христиан в Римской империи закончились, тела многих мучеников были изъяты из погребальных ниш в катакомбах и перенесены в строящиеся наверху христианские храмы для всеобщего почитания и поклонения их исповедническому подвигу. Но немалое количество погребений так и остались пребывать нетронутыми, в ожидании гласа трубы архангельской во Второе и Славное Пришествие Господа нашего Иисуса Христа.
Проход повернул направо, затем налево и ещё раз направо, количество нераспечатанных погребальных ниш в стенах значительно увеличилось.
Ещё один поворот, и прямо передо мной оказались ступени лестницы, ведущей вниз – там был также виден свет, хотя электрический провод, соединяющий освещавшие коридор светильники, заканчивался прямо у меня над головой.
Я вспомнил прочитанный ещё в самолёте текст статьи о катакомбах Каллиста из путеводителя по Риму и его древностям. В нем говорилось, что для посещений открыт только средний – второй уровень катакомб, и то не полностью. Нижний – третий, самый разветвлённый и протяжённый по длине коридоров вследствие малой изученности и негарантированной безопасности открыт даже не для всех исследователей.
Неужели эти ступени ведут именно туда? Но почему тогда там виден свет? Во мне боролись подкреплённое доводами рассудка чувство самосохранения и мой природный авантюризм, значительно усиленный неизжитым мальчишеским любопытством: «а что там?». Второе победило…
Я решил, что – ну, только спущусь и немножечко посмотрю: вдруг это Флавиан с падре осматривают там что-то-ну-очень-интересное!
И я спустился!
Первое, что я увидел на нижней площадке, сойдя со ступеней, были три галереи, веером расходящиеся в стороны от того места, где я стоял. Свет струился из средней, две боковые уходили в темноту. Источника света не было видно, так как средняя галерея уже через несколько метров от площадки делала правый поворот.
