Текст книги "Смерть Рыцаря (СИ)"

Автор книги: Александр Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Что вы здесь делаете? Ещё и на полу? – он подал руки Марии, – давайте вставайте. Давайте, давайте.

Ростом он был на голову выше. Они встали друг напротив друга, осматривая лица при свете горящей свечи.

– Искала вас, Вильгельм, – повторила Мария. Ей становилось легче. Сердце билось медленнее. Спина перестала потеть, – что это за коридор такой?

Вильгельм посмотрел по сторонам. Мария зеркально повторила его движения.

– Обычный коридор, – сказал он в сомнении, что пропускает какие-то детали, делающие этот коридор особенным. – Зачем вы меня искали?

Мария прижала книгу к груди двумя руками.

– Сначала выведите меня отсюда.

Вильгельм пожал плечами и пропустил Марию вперёд, чтобы она не оставалась в темноте. Он повел её к выходу, и вскоре они оказались у него в кабинете.

Вильгельм тут же выдвинул из-за стола кресло и пригласил Марию сесть. Сам он начал обходить стол. Когда они уселись напротив друг-друга, Мария оторвала от груди книгу, положила на древесный стол и протянула её вперёд.

– Я нашла эту книгу под кроватью сына. Никогда не видела таких букв, такой странной обложки без упоминания автора и названия. Она из этой библиотеки?

Вильгельм подвинулся поближе и склонил голову. Мария заметила растущую плешь на его макушке и невольно дотронулась до своей, почесала. Вильгельм это заметил и даже слегка покраснел, но книга занимала его больше, и румянец прошёл довольно быстро.

– Да, я знаю эту книгу, – сказал он, взял её одной рукой и подвинул к себе. Раскрыл на первых страницах, полистал. Несколько раз покачал головой вверх-вниз и закрыл книгу. – Ваш сын её украл, у нас.

Мария отстранилась и приоткрыла рот. Она сама не поняла, от удивления или от недовольства. А когда выдохнула, поняла, что второе.

– Он сейчас в таком возрасте… – попыталась она защитить сына.

– Что читает запрещённую литературу на мертвом языке? – перебил Вильгельм.

– Эта книга запрещена? – спросила Мария.

Вильгельм строго кивнул.

– Почему?

– Она посвящена магии мёртвых. И, так скажем, содержание её настолько тревожное, что о ней запрещено даже говорить, не то что читать, – сказал он и остановился, явно не желая продолжать тему.

Мария подождала его, не хотела переспрашивать ещё раз. С тех пор как она стала королевой, ей никто не отказывал в вопросах и в просьбах. Это было в новинку, спустя столько лет.

– Тогда зачем эта книга находится здесь? Сожгите её и дело с концом. Зачем храните, зачем выставляете в зал?

– В том то и дело, – смотрел он на Марию ещё строже, чем говорил. Она почувствовала себя маленькой девочкой, провинившейся перед дедушкой. – Эта книга храниться под замком, в специальной комнате куда никого не пускают.

– И что вы мне говорите? Что мой шестилетний сын пробрался в эту охраняемую комнату, обойдя каким-то образом замок, украл книгу и этого никто не заметил? Я думаю, мне стоит поговорить с моим мужем о вашей безалаберности.

Марию поразилась тому, с какой легкостью она смогла пригрозить королём. Она всегда боролась за право постоять за себя без чьей-то помощи. Как женщина, как королева, а не жена короля. Именно так на неё сейчас и смотрел Вильгельм – как на жену короля. Как на дуру, оказавшуюся в нужном месте, в нужное время, там, в поле, кружа в чудесном платье.

Она думала о том дне, когда впервые встретила Якова. Если бы он знал, какой сын у них родился, остановил бы карету? Полюбил бы он её? Обещал бы, говорил бы те слова, что шептал, заставляя чувствовать безопасность, заботу и любовь? Она не могла ответить на эти вопросы. А может, и не хотела.

– Это ваш сын, я понимаю. Вы его любите, должны любить. Но вы также должны видеть его необычные способности. Я думаю, он способен на большее, чем украсть книжку из охраняемой комнаты.

Мария волевым усилием вытащила себя из раздумий. Она воспроизвела в голове то, что сейчас сказал Вильгельм, чтобы не переспрашивать смысл его слов.

– Да, вы правы, я вижу в нём многое. И иногда, одно перевешивает другое. И я не говорю про рог, – быстро прояснила она, – я про его повадки, его слова. Я не чувствую его, как своего. Как это может быть? Будто не я его родила, а просто привела в этот мир.

Вильгельм положил руку на чёрную книгу. Смотрел на неё и поглаживал. Он решал, что ему дозволено говорить, а что нет.

– Вы не одна. Помните это. Он наследник короля, он необычный. Мы следим за ним, – сказав последние слова, он поднял голову и встретился взглядом с Марией. Она поняла этот взгляд. Видела его у других. Но не с таким страхом и одновременно сожалением в глазах. Этот взгляд означал: «Я не могу вам сказать ничего больше, приказ короля».

Мария придвинула стул, положила руки на стол и опустила голову.

– Я никогда не читала про королей с рогами. Не слышала и про королей, с интересом к магии мёртвых. Я знаю – Леонард не станет королём. Его запрут в башне, далеко отсюда или ещё хуже. А ближайшие родственники Якова будут сражаться за престол.

– Времена меняются, что было тогда – одно, сейчас – другое.

Мария подняла голову на Вильгельма. На её лице – вызов, усмешка.

– Вы сами не верите в то, что говорите. Вы знаете историю лучше меня. Можете найти общее. История всегда повторяется. Всё меняется, но Власть – нет. Власть и глупость народа. Рука об руку, всегда те же, идут вперёд, в будущее.

– Я надеюсь в вашем сыне присутствует хоть щепотка вашей мудрости.

Мария встала.

– Скажите мне, вы готовы к моему сыну? Я боюсь…меня предупредили, я не буду говорить кто и как, иначе вы сочтёте меня совсем сумасшедшей, но мне было сказано не рожать дитя. А если рожу – убить его. Это сказано было мне у двух камней на холме. Иначе Воларис падёт. Я попыталась забыть тот день, как страшный сон. Но теперь и не знаю, что думать. Рог становиться всё больше…и эта книга на мертвом языке про мёртвую магию. Вильгельм, скажите мне, если что-то пойдёт не так, сможете ли вы остановить Леонарда?

– Как только ваш сын родился, и мы узнали о его особенности, с тех пор, каждый мой день посвящён ему. Оставшуюся жизнь я проведу здесь, готовясь ко дню, о котором буду молиться по ночам, чтобы он не настал.

Глава двадцать четвертая

– Каков он, Воларис?

– Что ты имеешь в виду?

Мария вместе с Галахадом поднимались к холму.

– Я к тому, – отвечала Мария, – что это наш последний шанс погадать. Попытаться представить, что из себя представляет Воларис. Совсем скоро мы будем знать ответ.

– Тогда ты первая мне скажи. Каков он, Воларис?

– Честно говоря, я представляю что-то ужасное. Ужасно-умирающее. Тёмное при тёмное, ещё темнее, чем здесь, на границе.

– Тогда как же мы его разглядим, всё его величие? – подыграл рыцарь.

– Не знаю, – Мария пожала плечами, – а ты что думаешь? Каков он, Воларис?

Галахаду было сорок пять лет. В отличие от Марии, у него было достаточно времени, чтобы представить себе королевство Воларис. Столько времени, что можно было стирать одно представление за другим. Одно за другим.

– Я много мест повидал в своей жизни. И так получалось, что представления о тех местах, до моего визита, у меня складывались худо, скудно что ли. С Воларисом, наверно, будет так же. Когда я представляю его, то думаю о времени прошедшем. О застрявших людях. Они вдали от своих семей. Никогда не увидят, как подрастают дети. Они всегда будут теми молодыми идиотами, что решили стать героями. О них я вспоминаю в первую очередь, представляя Воларис.

– А что насчёт тех, кто здесь родился, кто здесь жил?

– А их мне жаль ещё больше. У них не было выбора, кроме как сгинуть по случайности, по ошибке. В детстве я думал об этом месте примерно так же, как ты сейчас. Тёмное, опасное пристанище неизведанного. Теперь же я вижу несправедливость. Я вижу в этом глупость доверия судьбе или богам, которым поклоняемся. Я вижу хрупкость жизни. Для обычного человека она бесценна. Для сил вне этого мира целое население королевства – ничто.

Мария почесала макушку.

– Не думаю, что я это спросила. Но как знаешь. Я вот не могу представить несправедливость в виде города.

– Тебе и не нужно. И мне больше тоже.

Из-за холма показался город…

Оба были отчасти правы. Город, окружённый каменной стеной, простирался почти на весь горизонт и выглядел как чёрное пятно на белом полотне художника. Как огромная клякса. Но даже в таком положении, Воларис, со своими длинными узкими башнями, торчащими высоко из-за стен, не растерял ещё всю свою красоту. Как стареющая дева, как хромой воин, он пытался доказать обратившим на него взор, что он всё тот же, прежний, каким был так давно. Больной город, обезвоженный, вдали от солнца, вопреки злу – хотел устоять.

Спускаясь вниз с холма, они не могли оторвать от него взгляда. От его башен и стен. Они хотели подойти к нему скорее, подбежать, дотронуться до камня, из которого он построен. Прекрасный, чёрный, проклятый город с такой трагической судьбой.

Рядом с его стенами кто-то бродил. Кто-то отвернулся от города, кто-то шёл на него, упирался стену, разворачивался и продолжал ходьбу. Галахад решил, что это должны быть те скитальцы, опустошённые люди, о которых говорила София. В них осталась частица души – достаточно, чтобы не дать умереть, но и не позволить жить.

Бродячие не трогали Марию и Галахада, они даже не обращали на них внимания. Только что-то мычали себе под нос. Их лица не казались старыми, скорее уставшими. Среди них были воины, торговцы, простые люди: мужчины, женщины и дети. Несколько десятков человек. Все ходили около города, словно предупреждение.

Ворота в город были опущены. Галахад с Марией остановились в десяти метрах от них. В тишине они стояли и ждали чего-то. Надеялись, что город их пригласит и сам поднимет ворота. Когда этого не произошло, а тишина становилась всё громче, Мария спросила:

– И что?

После этих слов стало ещё тише. На этот раз тишина имела внешние причины. Скитальцы перестали бродить. Они замерли на своих местах. Галахад заметил это первым.

– Смотри, скитальцы… – успел сказать он, перед тем как они снова подняли свои ноги, зашумели, как заведённые шестерёнки, обернулись в сторону ворот и пошли к ним.

Галахад, думавший, что они идут к ним, вытащил меч из ножен, к которому была привязана стрела для дракона, и приготовился рубить головы скитальцам.

– Стой, – Мария постучала ладонью по запястью рыцаря, – они на ворота смотрят. Своими жуткими стеклянными глазами.

Пройдя мимо, скитальцы разделились на две колонны и встали по разные стороны ворот. Сначала первые по обе стороны, затем те, кто шёл за ними – они наклонили спины к земле и потянули руки вниз. Их пальцы погрузились в землю, и они, как старые собаки, начали медленно что-то выкапывать, забивая под ногти грязь. Одни из скитальцев остановился. Потянул на себя. Сквозь драную рубаху виднелась исхудавшая рука с туго напряженными мышцами. Рука была обмотана венами, словно длинными червями. Несколько других скитальцев остановились и так же тянули на себя. Затем ещё одни. И еще. Но только когда последние двое за что-то ухватились и потянули, только тогда из земли появилась цепь. Две дюжины скитальцев слева и столько же справа зашагали назад, натягивая цепь. Ворота тронулись. Заскрипели. Поднимались вверх. Скитальцы тянули на себя, делая маленькие шажки назад.

– Слишком они сильные. А на вид не скажешь, – удивилась Мария.

– Не только это странно, – ответил Галахад медленно, зашагав ко входу в Воларис, – цепь должна быть с другой стороны.

– Что? Ты о чём? – спросила Мария, догоняя рыцаря.

– С внешней стороны открываются только ловушки. Как клетка для кролика, например.

Галахад остановился в метре от поднявшихся ворот. За ним начинался Воларис. Первые дома, потемневшие, с выбитыми окнами, встречали его взгляд. На левом доме скрипела вывеска с номером «1». На втором доме справа, после кирпичной дорожки, вывески не было.

– Пойдем уже, – сказала Мария, – выбора у нас нет.

Они прошли через ворота. Повернулись к скитальцам, которые держали цепи. Те, со спокойными лицами, словно по команде, расслабили руки. Ворота тут же закрылись с грохотом на всю округу. По улицам Волариса пронеслось эхо, возвестившее о прибытии великого рыцаря и маленькой девочки.

Из-за недостатка дневного света, улочки города казались узкими, а чёрные дома – разбухшими. Окна были выбиты, двери распахнуты настежь. Там, где не было кирпичной кладки, в земле отпечатались следы от колёс повозок. Сами повозки встречались неподалёку от следов. Многие из них были перевёрнуты на бок – их бросили в спешке. В домах на полу были разбросана вещи: платья, фартуки, шапки, обувь, детские игрушки. Всё побросали в один миг. Проходя мимо, Галахад замечал, как люди, покидая свои дома, сталкивались со столами, сдвигая их набок, опрокидывали стулья на пол. Мария же видела лишь бессмысленный хаос. Она не могла разглядеть отдельные кусочки истории.

– Так начинается большинство войн, – сказал Галахад Марии. Он поднял с земли почерневшего плюшевого медведя с одним глазком-пуговицей. – Люди бросают дома, вещи, к которым привязаны. Люди бросают друзей. Кто-то семью. Об этом никогда не говорят. О том, как мать может бросить своих детей. Ни в одной литературе я этого не видел. Будто не бывает плохих матерей.

– Моя мать меня бы бросила, – сказала Мария, будто пытаясь его утешить. – Она сделала бы вид, что пытается и меня с собой взять, но при первой же опасности, бросила бы меня. Но я понимаю. Кому пойдёт на пользу история о ненавидящей матери?

Положив на место плюшевого медведя, они пошли дальше по улице. Их окружила дома разной этажности, но все были походи друг на друга: чёрные, невзрачные, довольно простые кубики. Тропы из каменного кирпича перестали встречаться совсем. Они шли по засохшей земле, словно в лабиринте, не отличая одного переулка от другого. Бесконечные унылые дома.

– Ни черепов, ни других останков, – заметил Галахад, – куда ж все подевались?

– Странно, мне кажется так ещё хуже. Как будто город и не жил никогда. Без людей это же просто доски сколоченные. Я не люблю черепа, но чтобы совсем ничего? Ненастоящий город…

Они вышли на площадь и там тоже ничего не было. Высохшая земля. Совершенно пустой большой пятак. Здесь не было никаких следов. Даже забытых вещей. Дома вокруг площади, хоть и большие, многоэтажные, ничем не отличались от небольших, тех же пустых, как и пройденных ранее. Невыразительные балкончики, горшки с землей, распахнутые двери – сплошная разочаровывающая пустота.

– Это больше не город, – начал Галахад, – ты это чувствуешь? Словно мы попали в спектакль. А всё вокруг – лишь декорации. Никто не должен видеть Воларис таким. Ни один город не достоин такого унижения. Поэтому он скрыт от простого глаза? Поэтому никто не должен возвращаться, увидев это? Одно из величайших королевств в истории…превратилось в…

Галахад вспомнил любовника Клаудии. Как набросился на него посреди площади, на потеху толпе. Вспомнил, как то напуганное лицо медленно покрывалось кровью и синевой. Как из глаз пропадала жизнь. Что люди подумали в тот момент о сэре Галахаде, о великом рыцаре с подвигами, которых хватило бы на много лет вперёд?

– Превратилось в пустышку? – сказала Мария. – ты это хотел сказать?

– Что? – спросил растерянный рыцарь.

– Ты про Воларис говорил. Что он превратился в пустышку.

Галахад сделал несколько шагов вперед и оказался в самом центре площади. Он обратился к Марии.

– На такой же площади я убил недавно человека, – он указал пальцем на землю. – Я не знаю, любил ли он мою жену, не знаю была ли любовь Клаудии искренней. Я увидел его в толпе. Мне было страшно за себя. Как обо мне подумают, если я ничего не сделаю? Я выхватил его из толпы, повалил на землю и стал бить. Вот этими руками! И самое смешное…Знаешь, как я себя оправдываю за то, что разрушил их судьбы?

– Скажи мне.

– Я же великий рыцарь. Великим рыцарям не изменяют. Их жён одурманивают злодеи. И великие рыцари не убивают, а вершат правосудие. И не важно как. Я забил его голыми руками на глазах у женщин и детей. Я великий рыцарь – мне можно.

Он остановился. Сделал несколько глубоких вдохов. Лицо любовника жены опять всплыло перед ним. Как оно медленно покрывалось кровью. Кровью и безумным страхом перед встречей со смертью.

– И я думал, что мне надо оставаться великим рыцарем. Даже без подвигов последние пятнадцать лет, я всё ещё им оставался. Я думал, если не отомщу на глазах у людей, то всё потеряю. Окажусь пустышкой. Но теперь я вижу правду. Я был великим рыцарем, пока не напал на него. Даже с неверной женой, пока не убивал невиновных, я был рыцарем. А теперь я пустышка. Меня не должны определять по предательству людей, которых я любил. Меня должны определять по собственным поступкам. Сколько бы жён мне ни изменило, сколько бы гадостей ни говорили за спиной, – Галахад посмотрел на свои руки, – я могу лишь контролировать свои руки, когда достать меч, когда сказать слово, – он горько улыбнулся, – и уж точно не могу контролировать любовь.

Мария хотела обнять его так сильно, что у неё задрожали ноги. Они же понесли её вперед к нему. Она легонько стукнулась щекой об его живот и закинула руки ему за спину. Он обнял её в ответ.

– Это не твоя вина, что она тебя не любит, – сказала Мария ему в живот, – я знаю, как иногда бывает тяжело увидеть в себе что-то хорошее. Особенно, когда люди вокруг тебя говорят ужасные вещи. Но ты прошёл весь этот путь ради меня, – Мария отпустила рыцаря, отошла назад, чтобы заглянуть ему в лицо, – ради чего? Ни одна выгода не стоит этого пути. А ты усадил меня на лошадь и помог мне добраться до Волариса. Ты намного лучше, чем тебе кажется в те моменты, когда сомнения в твоей голове перевешивают здравый смысл. Ты великий рыцарь для меня. Извини, что не сказала этого раньше.

Она стояла рядом с ним на всё его обозрение. Ждала, пока он увидит. Его титул «великого рыцаря» был в её глазах. А она даже не слышала о большинстве его подвигов. Видела его убийцей и пьяницей, но глаза отражали восхищение и любовь.

Галахад заулыбался:

– Не странно ли, что ты меня утешаешь, а не я тебя? По возрасту нам положены разные роли.

– Вернёмся к обычным ролям, когда увидим дракона, – сглотнула Мария.

– Ты боишься?

Она слегка покраснела.

– Боюсь. Но с тобой боятся легче.

Они уже собирались идти дальше, как Мария добавила:

– Но мы можем остановиться, – затараторила Мария, – вернуться к Софии, найти способ покинуть город. А если не найдём его, то, по крайней мере, будем живы. Будем вместе. У нас будет время. Здесь у меня нет кошмаров, здесь никто не спит.

– Нет, это не жизнь. К тому же, разве ты не хочешь спасти Софию?

Мария на мгновенье задумалась, представила лицо Жанпольда, который встречает свою дочь спустя столько лет. Может быть, он даст им жильё – ей и Галахаду. Они поселяться там. Её устроят в школу, а Галахад встретит новую любовь. Они будут счастливы.

Мария протёрла глаза. Румянец почти спал.

– Да, я хочу спасти нас всех.

Глава двадцать пятая

Пройдя через площадь, их снова встретили пустые дома и пыльные улочки. К такому пейзажу Галахад привыкал быстрее, чем Мария, которая видела подобное впервые и никак не могла избавиться от мурашек по спине.

Город был большой, и шли они долго. Но они не уставали, были всегда начеку, и всё выискивали место, где мог поселиться дракон. Незаметно для себя они наконец добрались до длинной лестницы, ведущей вверх, к замку короля Якова. Он был большой, с острыми башнями, поднимающимися к небу. Именно их они видели, подходя к городу. Теперь же эти башни нависли над ними, предупреждая об опасности.

– Ступеньки…– выдохнула Мария. – Много ступенек.

Пустые улицы остались позади. Шаг за шагом они приближались к замку.

– Он должен быть там, правда? Король? – спросила Мария. – Что мы будем делать, когда встретим его?

– Это он тебя позвал. Вот и спросим зачем. Узнаем, видел ли он дракона. А дальше…дальше разберёмся.

– Звучит как план.

Когда они оказались достаточно высоко, Галахад повернулся назад. Он еще раз взглянул на город. Ему так хотелось почувствовать что-то большее, чем тихую печаль, с которой ничего нельзя сделать, о которой никому не поведаешь. Здесь нечего рассказывать, здесь не на что смотреть. Мёртвый город… люди так яростно спорят, рассуждают о смерти. Но никто не хочет смотреть на труп. На безжизненное тело.

– Что? – спросила Мария у Галахад, осознав, что уже с десяток ступеней она поднимается одна.

– Сколько людей сюда приходило в поисках ответов. Странники, сгорающие от любопытства, заходили в Воларис и видели это? Пустые декорации.

Хоть Галахад говорил это спокойным тоном, Мария поняла, что он злится.

– Мы ещё не видели короля и дракона. Если тебя это утешит.

Галахад снова поднимался по ступенькам, догоняя Марию.

– Ты про дракона, которого надо убить? – пошутил рыцарь, блестящим взглядом поражая девочку.

Она легко улыбнулась и так же потопала вверх.

Наверху, у фонтана в форме кольца, их поджидал король. Галахад, поскольку был выше Марии, первым увидел его сидящим на лавочке. Он не знал, как выглядит Яков, поэтому сначала воспринял его за скитальца. Но разглядев на нём боевые доспехи со львом на плече и необычным мечом, лежащим на коленях, стал догадываться, кто перед ним.

Мария, хоть и видела его во снах столько раз, всё же не признала его. Тот, что являлся ей во снах, был статный, плотный и мускулистый мужчина с чёрными пышными волосами и румянцем на щеках. А тот, кого она увидела у фонтана, оказался седым, иссохшим стариком в доспехах, которые были в два раза больше него самого. Будто он украл их у кого-то. И всё же глаза, скулы и общее очертание лица выдавали в нём того мужчину, которого она видела во снах и к которому её так тянуло. Это оставшееся желание пробудилось в ней, когда они покончили с лестницей и отдышались.

Яков любезно их подождал и только потом, когда они зашагали к нему навстречу, оказавшись в десяти метрах от него, заговорил:

– Приветствую, я вас ждал. Что ж, не совсем, – выдохнул он, и огорчение промелькнуло по его бровям, – не девочку. Тебя да, мужчина на закате сил, последнее приключение, это я понимаю. Но девочку то зачем? А если дочь твоя…тьфу ты!

Яков поднял меч, воткнул в каменный пол и, используя его как трость, встал.

– И не думай просить пощадить её. Здесь это не пройдёт. Сам дурак, сам будешь расплачиваться.

Меч короля был шире обычного меча в полтора раза и чуть длиннее. Галахал узнал это орудие по описанию из легенд. Один из тех мечей, с помощью которых шесть великих воинов истребляли драконов. Тот, что держал в руке Яков, назывался «Шестой клинок».

Последний клинок, созданный богами, как все предыдущие пять, сгинул давным-давно и встречается лишь в сказках. Его можно было определить по необычной рукояти из золота с вкраплёнными в неё красными рубинами и нерасшифрованной гравировке на самом клинке.

– Реплика? – спросил Галахад, указывая на меч.

Яков, сразу понял, о чём идёт речь, и ответил:

– Разве король будет ходить с репликой? Этот меч должен был мне помочь. Мы его отыскали. Но теперь я даже не помню для чего.

– Убить огромного дракона?

Яков не ответил. Всё его внимание перешло на Марию.

– Ты…я знаю…это лицо. Я его уже видел, – произнёс он медленно, вытягивая слова.

– Я тебя тоже видела, – ответила Мария, – очень часто, в своих снах. Но не таким.

Яков пытался вспомнить где ещё он видел это лицо.

– Это было давно, – начал он, – я видел тебя в зале…в моём зале! Ты появилась словно ниоткуда, – Яков завертел головой, – нет, нет, нет, – и сел обратно на лавочку. – Прости, это я привёл тебя сюда. Он меня заставил. Это было так давно, я надеялся, что ты не придёшь.

Яков смотрел на Марию, а та верила, что он был искренен в своих словах.

– Не знаю, как давно это было. Годы, годы назад, – продолжил он, – впрочем, неважно. Не первое дитя убиваю, – он снова встал с лавочки и обратился к рыцарю, – ты первый думается мне будешь. Нет смысла смотреть, как я с девочкой покончу.

Галахад оружие не вынимал. У него было столько вопросов, и ни один не начинался со звона стали.

– Зачем нам сражаться? – спросил он.

– Потому что я стою на пути. Вы побывали в городе, там ничего не нашли, как другие до вас. Вы пришли сюда. Вы хотите пройти в замок, но я вас не пущу. Вы попытаетесь прорваться силой. Я попытаюсь вас остановить. Затем, вы умрёте. Так было всегда.

Галахад понял его мысль, кивнул в знак согласия и спросил:

– Почему не пустите?

Яков улыбнулся.

– Есть только один способ узнать. Убить меня и пройти. Вытаскивай свой меч рыцарь! Настал твой последний бой.

Галахад оглядел короля с ног до головы. «Под этими доспехами явно скрывается дряхлое тело», – подумал он. И всё же других выживших в городе не было видно. Они плохо искали или же Яков убивает каждого. С таким-то телом?

– Меч придаёт вам сил? Кто вам его дал? Мы можем использовать его против Волариса.

Яков не стал слушать Галахада. Он разозлился, схватил меч двумя руками и стал приближаться к нему.

Галахад оттолкнул Марию, вытащил свой меч и выставил правую ногу вперёд.

– Мы не обязаны сражаться, – успел сказать Галахад.

Затем Яков рубанул мечом по воздуху горизонтально. Раздался свист от размаха. Галахад легко увернулся, отпрянув назад. Еще размах – и тут отскок. Удар наискось. Уворот. Удар снизу-вверх. Прыжок назад – подальше. Яков не уставал, не задышал чаще. Галахад тоже. Оба были спокойно сосредоточены. Но удары наносил только Яков. Он рубил воздух, не мог попасть по рыцарю, пока тот всё прыгал в разные стороны, не пытаясь атаковать сам.

– Хватит, – сказал Галахад, отпрыгнув так далеко, что Якову пришлось делать несколько шагов вперёд, догоняя, – Мы хотим спасти тебя и этот город.

Яков остановился.

– Здесь нечего спасать. Но там, за Воларисом, столько жизней. А их спасаю я, не ты. Пока я убиваю каждого, Воларис не распространяется за пределы этого места. Разве ты не видишь, что происходит? Я должен убивать каждого!

Не поняв, что это значит, Галахад хотел пояснений, но Яков снова замахал мечом в сантиметрах от него. Хоть он и сумел отпрыгнуть и в этот раз без каких-либо усилий, стало ясно, долго так продолжаться не может. Нужно было либо убить короля, либо его обезоружить. Если вступить в прямой бой, как этого хочет Яков, определить исход боя будет невозможно. Попытка обезоружить на практике часто приводила к смерти.

Галахад увидел замах короля и не стал отпрыгивать в этот раз. Он резко взмахнул мечом, защищаясь. Сталь соприкоснулась, звеня и разбрасывая искры. От неожиданности и скорости защитного удара, уже Яков отпрянул назад и сделал передышку.

– Не заставляй убивать тебя, старик, – сказал Галахад в надежде, что это разозлит короля и заставит ошибиться.

Яков напал, но не так, как этого хотел рыцарь. Движения тела и удары были всё так же хладнокровны и осторожны. Галахад с лёгкостью их отразил, однако он сосредоточился ещё сильнее на движениях Якова. Нельзя было ошибиться в суждениях. Перед Галахадом искусный боец. Более того – он сдерживался, надеясь, что Галахад его недооценит и полезет на рожон. Наверняка большая часть путников, которые дошли до сюда и вступили в бой с королём, именно в этом ошиблись. Их погубило тщеславие.

Яков не был ни наемником, ни одним из солдат короля. Он вырос столетие назад, когда бои были другими, а рыцари – искуснее. Яков рос в золотой век рыцарей. На них он и равнялся. Галахаду же ровняться было не на кого. Он никогда не встречал бойца лучше или хотя бы подобного себе. Все его трюки, удары – до всего он додумывался сам, через беспощадную практику с самых ранних лет. И как узнать, какие из его трюков будут фатальны в бою с Яковым? Когда из полученных ран польется кровь, и он попытается в панике закрыть их руками? Когда холод поработит его тело?

Нужно быть всегда на шаг впереди. Галахад решил подыграть королю. Если тот хочет тщеславия в противнике, хочет увидеть дурака, размахивающего мечом – он его получит. Галахад напал на короля. Он бил с большими замахами, неровно переставляя ног, всё ускорял удары и с каждым новым лязгом стали всё больше и больше выматывал себя. Чаще дышал, стал медленнее бить, но не отходил назад из-за уверенности, что король, как менее искусный боец, ошибётся раньше.

Увидев в глазах Якова ту искру, говорящую о хитрости и приближающейся эйфории от победы, Галахад оттянул свой меч как можно дальше за голову и со всей якобы силы махнул им вперёд. Яков клюнул. Он быстрым движением туловища сместился вправо, достал из-под доспехов кинжал и повёл его к животу рыцаря.

Галахад отпустил меч в воздухе, чтобы он не являлся противовесом, оттолкнулся правой ногой в сторону, ушёл от кинжала короля, поймал меч в двадцати сантиметрах от пола и нанёс удар снизу вверх, отрубая с плеча Якова голову льва.

Оба сделали несколько шагов назад в разные стороны и посмотрели друга на друга в ошеломлении. Король не ожидал, что от кинжала возможно увернуться кому-либо из людей. Галахад не ожидал, что в последнее мгновенье король пододвинет плечо и меч порежет лишь украшение доспехов.

– Похоже, мы оба друг друга недооценили, – сказал Яков, – Впредь я буду начеку.

– Зачем? – разозлился рыцарь, – Зачем нам драться? Мы вдвоем может сразить что угодно! Мы должны освободить Воларис, а не примкнуть к нему!

– Освободить Воларис⁈ Ты из ума выжил, мальчик? Поверь мне, ты не хочешь освобождать то, что здесь находится!

Галахад увидел настоящий страх на лице короля. Тот, который никто не может сдержать внутри.

– Мне нужно спасти ребенка. Я прошел уже столько, не остановлюсь и сейчас.

Больше слов не требовалось ни с одной стороны. Мечи снова были подняты, никто не уступит.

Всё это время, пока они сражались, Мария смотрела со стороны и переживала за каждое движение Галахада. Ей так и хотелось крикнул: «Берегись», «Сейчас отпрыгивай влево», «Сейчас вправо», «Бей, давай, бей». Но она прекрасно понимала, что не стоит кричать ему под руку. Эту мудрость она получила от матери. Та постоянно лезла в её дела, каждый раз критиковала и думала, что знает лучше. Мария, которая больше всего на свете не хотела становиться похожей на свою мать, никогда никого не критиковала и не лезла с советами. Здесь же всё ещё проще – рыцарь наверняка больше знает о методике ведения боя, чем она. Но и смотреть молча она не могла. Чувствовала себя беспомощной. У нее на поясе под рубахой были два кинжала, которые она всё еще не использовала с последней тренировки в Серебрадэне. Из-за этого появилась мысль напасть на короля из-за спины. Но опять же, увидев, какие два искусных бойца встретились у ворот в замок, её попытки могут закончится плачевно для неё и для рыцаря. Она умрет, а он, оставшийся без девочки, которую надо спасти, тут же сдастся.