Текст книги "Шериф и его кот (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

«Полезный мудак – это такой же мудак как все остальные мудаки, только полезный…»

Бенджамин «Док» Вайт.

Мордастые, краснорожие старики, сурово уставились на явно робеющую Пруденс.

Мэр, священник, мясник, хозяин магазина бакалейных товаров, учитель, дядюшка Зедекия – просто моральный авторитет и почтенный Фергус Махони по прозвищу «Кривой» – председатель городского общества нравственности.

Все они вместе – высокая комиссия по проверке дееспособности вышеуказанной представительницы женского пола.

Судья Дженкинс состоит в качестве председательствующего, а мэр Макфолл – почётный гость.

Я приглашён, как доктор, для того, чтобы сделать соответствующий доклад о медицинском состоянии исследуемой.

– Почтенная комиссия… – я вежливо поклонился старцам. – Мною было проведено всеобъемлющее медицинское исследование миссис Ассман…

Пру немедленно покраснела и потупилась.

– По результатам исследования установлено, что отклонений физического и психологического характера не выявлено… – важно продолжил я. – Синоптические реакции в норме, корпускулярные связи полушарий…

– Чего он несёт? Ась? – дядюшка Зедекия беспомощно оглянулся, извлёк из уха слуховой рожок и подозрительно глянул в него на керосиновую лампу.

Я склонился к нему и гаркнул:

– Здорова, говорю!

– Так бы сразу и сказал, а то несёшь срань какую-то… – старикан закивал. – Я и сам вижу, что здорова. А как в голове у неё? Корову от козы отличит?

– Отличит!

– Вот и хорошо, – дед важно кивнул.

– А скажи, дочь моя… – преподобный Иосиф грозно насупился. – Как можно получить прощенье Господне?

Пруденс скромненько потупилась и кротко доложила:

– Только истинная вера в Господа нашего приносит прощение!

Старики одобрительно заворчали.

– А кого должен почитать человек? – продолжил допрос священник.

– Человек должен почитать только Бога и поклоняться только Ему, так как спасение даруется только и единственно через Его волю и действия – не только дар Искупления Иисуса на кресте, но также дар веры в это Искупление, созданной в сердцах верующих Святым Духом… – отбарабанив цитату, Пруденс облегчённо выдохнула.

Я вообще не волновался, так как ещё вчера переговорил почти со всеми ключевыми членами комиссии.

– А писать она умеет? – Айзек Фаррел, единственный учитель в городе, подслеповато уставился на Пруденс.

– А зачем бабе писать? – возмущённо громыхнул Фергус Махони. – Её дело почитать Господа нашего и мужика с детьми обслуживать – остальное от лукавого!

– Истинно! – дядюшка Зедекия хватил ладонью по столу. – Удумали, тоже! Для того чтобы за дойки козу дёргать, уметь читать не надо.

– Совсем выжил из ума, старый! – учитель покрутил пальцем у виска. – А газету мужу читать, кто будет?

– В жопу – газеты!

– Это правильно! Пусть читает!

– От грамотности все беды!

– Грамотная баба – горе семье!

– Дык, хорошо придумано. Сидишь себе в кресле, а баба читает…

– Эдак и до греха недалеко…

Мнение почтенных членов комиссии разделились, началась бурная перепалка, которую прекратило явление Рамзи Макалистера с ящиком бутылок виски в руках.

– Заносить? – шотландский самогонщик растерянно провёл взглядом по комнате.

Перепалка моментально прекратилась.

– Заноси! – мэр решительно махнул рукой. – Ну что, думаю, больше ни у кого вопросов нет?

– Всё в порядке, чего уж тут! – хмыкнул Махони. – Нормальная баба…

– За дойки дёргать может – и хватит! – подытожил дядюшка Зедекия. – Понавыдумывали всякой хрени.

Я довольно улыбнулся и поспешил предоставить старцам на подпись заранее подготовленный текст постановления комиссии.

В зал вслед за виски, притащили громадный поднос жареной оленины, и стариканы тут же забыли о подопытной.

Таким образом, вопрос с признанием Пру вменяемой блестяще решился.

Уже у меня в кабинете, Пруденс обиженно нахмурилась:

– Это всё? А я стишок ещё учила.

– Мне вечером расскажешь.

– А ещё экспертиза будет? – Пруденс лукаво улыбнулась.

– Будет, будет… – я ласково пришлёпнул её ладонью по задку и подтолкнул к двери.

После недавней «экспертизы» оную мисс Меллори, словно бабка отшептала. И нахрена было столько времени кобениться, спрашивается? Теперь дело за малым, «отшептать» Бель, но с этой придётся труднее. Хотя, не о том у меня голова болит.

Спровадив Пруденс, я прямым ходом направился в мэрию, где новый судья Бутби оборудовал себе резиденцию.

– Шериф Вайт? – Саймон Бутби поправил очки и сухо на меня уставился. – Мне хотелось бы услышать, на каких основаниях вы удерживаете под арестом мистера Джеймса Меллори.

Расследование смерти адвоката ни на шаг не продвинулось, а тут, внезапно проснулся новый федеральный судья и потребовал срочно отчитаться по аресту Джеймса Меллори и его пинкертонцев. Сначала я хотел его банально послать – вопросы юрисдикции в Штатах нынешнего времени так запутаны, что сам чёрт ногу сломит, но потом решил не провоцировать конфликт и попробовать решить вопрос по-хорошему.

– Сопротивление законной власти, нарушение неприкосновенности жилища, – спокойно ответил я, – развратные действия и насилие над личностью. Обвинений достаточно.

– Я читал ваш отчёт… – Бутби поморщился. – Меня интересуют не обвинения, а процессуальный вопрос. Следствие закончено, но обвиняемый ещё не предан суду. Почему?

Я решил позволить себе деликатно осадить судью.

– Ваша честь, а мне не понятно, какое вы к этому имеете отношение? Преступления совершены в черте города, нарушены городские законы – причём здесь вы?

– Шериф Вайт… – Саймон Бутби снял очки и помассировал переносицу. – Наверное, нам стоит прояснить некоторые моменты.

Я промолчал.

– Насколько я понимаю, вы считаете, что я собираюсь вытащить мистера Меллори из тюрьмы? И вообще, прибыл в Бьютт, для того, чтобы осложнить вам жизнь? Не стесняйтесь, скажите, что вы думаете по этому поводу.

Я сухо улыбнулся и спокойно ответил:

– Да, я так считаю, ваша честь.

Саймон Бутби неожиданно усмехнулся и с явным пренебрежением в голосе процедил:

– Вы ошибаетесь, шериф Вайт. Мне глубоко плевать на мистера Меллори, мало того, глубоко плевать на то, что вы творите в рамках своих полномочий.

Я слегка опешил, потому что заявление судьи Бутби в корне не соответствовало моим представлениям. А ещё оттого, что этот невзрачный человечек, вдруг резко стал выглядеть настоящим хищником.

– Меня мало заботят ваши дрязги… – продолжил цедить судья.

– В таком случае, что вас заботит?

Саймон Бутби ухмыльнулся и отрезал:

– Я представляю только интересы Североамериканских Соединенных Штатов и ничьи другие. А мой интерес к Джеймсу Меллори, исходит лишь только из заботы о вас, шериф. Цепочка простая: преступление – скорый беспристрастный суд – справедливое наказание. Если этот сраный Меллори виноват – почему он ещё не осужден? Затягивая процедуру – вы даёте своим врагам лишние козыри. И не надо изображать из себя невинную овечку – я прекрасно понимаю, кто вы есть на самом деле, мало того, вы как шериф этого говённого городишки полностью меня устраиваете.

Вот я даже не опешил, а вообще обалдел. Кого он представляет? Штаты? Охренеть и не встать. Какого хрена эмиссар верховного правительства делает в Бьютте? Гм… а если подумать? Монтана пока всего лишь федеральная территория… Возможно Бутби просто осуществляет контроль на местах? Или он просто отголосок грызни во власти в самой Монтане и прикрылся громким пафосным словечком? Или просто врёт, сука такая? Вот и думай…

– Что там за история с этим Меллори? – судья недовольно поморщился. – Насколько мне известно, он собрался прибрать к ручонкам землю и имущество вашей… – Бутби слегка запнулся. – Вашей знакомой? И при этом ещё выполняет заказ третьих лиц?

После коротких раздумий, я рассказал судье истинную подоплеку дела, правда, умолчал о том, что в спорной земле закопаны миллионы.

Выслушав, тот безразлично бросил.

– Не вижу судебных перспектив – у мистера Меллори нет никаких шансов. А вот смерть мистера Томпсона меня беспокоит. Судя по всему, в городе находится ещё один человек братьев Уолкеров. И он прекрасно владеет информацией. Ищите среди своих. А вот агентов Пинкертона рекомендую отпустить…

От судьи я вышел в каком-то смысле просветлённым. Ну что тут скажешь. Уж кого-кого, но Саймана Бутби среди своих союзников я в упор не видел. Ну редкостный мудак же, а видишь. Впрочем, полезный мудак, это такой же мудак как все остальные мудаки, только полезный.

Рекомендацию судьи по поводу пинкертонцев я счёл полезной и немедленно отправился опускать… тьфу ты, то есть отпускать агентов.

Помощники выстроили детективов предо мной в шеренгу.

– Джентльмены… – я невольно поморщился – оные пинкертонцы за время пребывания в местах заключения несколько завшивели и пахли соответственно. – Джентльмены. Несколько поразмыслив, я решил не выдвигать вам обвинений. Мы делаем одно дело, так какие могут быть счёты? Я подозреваю, что этот ублюдок Меллори, использовал вас втёмную и просто подставил.

Небритые рожи агентов молча и единогласно согласились со мной.

– Думаю, вы сами возьмёте своё вознаграждение из средств мистера Меллори… – я подвинул по столу к агентам бумажник дядюшки Пру. – И не сдерживайте себя, джентльмены. На этом мы попрощаемся. Но предупреждаю… – я ухмыльнулся. – Следующий раз, вас просто пристрелят как бешеных собак. Ваше имущество и ваших лошадей вам сейчас вернут. И намекните своим главным – в Бьютте вам не рады. Свободны…

Судя по вытянутым мордам пинкертонцев, они не поверили, что я их отпускаю, но животворящие пинки помощников живо привели их в чувство и агенты с надлежащим ускорением стартанули на свободу.

Я уединился у себя, чтобы выкурить сигару и привести в порядок душевное спокойствие, как вернулся Дункан Магвайр с лихих дел. Весь в пыли, морда чёрная, пропахший конским потом, табачищем и дымом, но довольный.

Я молча налил виски шотландцу.

Дункан одним глотком высадил стаканчик и расплылся в улыбке.

– Сделано, Бен.

Я встал, выпер помощников из офиса, закрыл дверь и вернулся к себе в кабинет.

– Как прошло?

– Как? – шотландец пожал плечами. – Чисто и быстро. Ребята Макси Большого своё дело знают. Славно поработали, парочку подстрелили, остальных обчистили до нитки и привязали к деревьям. Все остались довольны – лоеры живые, ребята хорошую добычу взяли.

Мне стало немного не по себе, всё же не каждый день заказываю людей. Сам-то я редкостный ублюдок, спору нет, но одно дело, когда ты убиваешь защищая свою жизнь, а совсем другое вот так, приговорить человеков, которых и в глаза не видел. На первый взгляд кажется, что разбойники поступили милостиво – но на самом деле может так случиться, что оставшиеся в живых очень скоро позавидуют мёртвым. Остаться голым и без оружия в местных ебенях – это та же смерть, только более мучительная. Тут под каждым кустом, как не волки, так меднолицые ушлёпки сидят – Дикий Запад, грёбаный фронтир, мать его так. Впрочем, хоронить адвокатов рановато – это братия на диво живучая.

– От кого заказ поступил? Что ты сказал?

– Ни от кого… – шотландец мотнул головой. – Просто слил информацию. Всё нормально Бен, Макси Большой с ребятами собирается в Канаду – скоро их здесь уже не будет. А ещё… – Дункан ухмыльнулся. – Мне отчего-то показалось, что Большой не собирается делиться со своими. Так что… сам понимаешь…

Шотландец потянулся рукой к бутылке, но я быстро убрал её со стола.

– Понимаю.

Дункан обиженно скривился.

– А у вас тут как?

– Всё норм. Давай домой, отдохни. Завтра ты мне будешь нужен свежим с самого утра. И да… – я вытащил бумажник. – Вот небольшая премия за хорошо сделанную работу…

Макгвайр резко повеселел, и убрался домой, а я отправился на очередное свидание с дядюшкой Пру.

Очередное, потому что я взял за правило, каждый день наведываться к мистеру Меллори, для пущего душевного спокойствия оного. Шёлковым стал ублюдок, вот что кадка с водицей, животворящей делает. Впрочем, когда тебя вместо ужина начинают топить, у кого хочешь дерзости поубавится.

Надзиратель меланхолично обгладывал початок кукурузы, завидев меня, он быстро вскочил и низко поклонился. Полукровок у нас не особо жалуют, но я всегда общался с Лукасом очень вежливо и уважительно, чем быстро завоевал у него доверие.

– Как тут у тебя?

Полукровка надзиратель почтительно пробасил:

– Всё хорошо, шериф. Вот только… – он сильно смутился. – Только…

– Что только?

Лукас покосился в сторону камер.

– Худо что-то этому…

– Как худо?

– Не в себе он… – полукровка развёл руками. – Здорово не в себе. Воет, насрал посреди камеры, обмазался дерьмом и воет. Я его побил немного – не помогло. Он ещё и дрочить начал.

– Веди, мать твою…

При виде мистера Меллори, я сразу понял, что немного переборщил с ежедневным вправлением мозгов.

Дядюшка сидя в чём мать родила по-турецки посередине своей камеры, тихо подвывал и, простите за подробность, активно рукоблудил. Насчёт дерьма Лукас тоже оказался прав – смердело от мистера Меллори уж вовсе непереносимо.

Завидев нас, дядюшка ощерился, плотоядно облизнулся и поманил пальцем Лукаса.

– Ах ты моя сладенькая индейская жопка, иди ко мне…

Меня он напрочь проигнорировал.

– Я же говорил, я же говорил! – полукровка шарахнулся от решётки. – Совсем рехнулся…

– Да уж… – я озадаченно хмыкнул. – И когда это началось?

– Ну… – надзиратель почесал затылок. – Когда вы вчера ушли, я ещё немного повоспитывал мерзавца.

– Как?

– Но вы же сказали… – Лукас обезоруживающе улыбнулся. – Будет брыкаться, сунь ему в жопу палку.

– И что?

– Он меня обозвал – я и сунул… – полукровка покосился на швабру в углу. – Но неглубоко, чуть-чуть… – Лукас изобразил пальцами «чуть-чуть». – Шериф, я всегда выполняю приказы, вы сами знаете…

– Охо-хо… – я провёл ладонью по лицу.

– Что-то не так? – Лукас озабоченно заглянул мне в глаза. – Надо было глубже?

– Нет-нет, ты молодец… – я быстро успокоил полукровку. – Вот тебе доллар за усердие.

– А что с ним?

– Ничего, пусть сидит пока… – я ругнулся по себя и вылетел из тюрьмы.

Сел на крыльцо, закурил и крепко задумался. Господи, угораздило же мне ляпнуть вчера…

Лукас, как бы это сказать помягче… Он парень очень старательный, просто замечательный парень, но при этом, слегка умственно неполноценный – воспринимает всё буквально. Сказали – сунуть – обязательно сунет и даже не задумается. Вообще, думать – это не про него. И неудивительно, что дядюшка поехал кукухой – сначала каждый день топят, а потом вообще в зад швабру засунули.

И что же теперь делать? С одной стороны – проблема сама по себе решилась. А с другой… Хотя и с другой тоже всё решилось. Как вариант – дядюшку можно выпускать. Привести в порядок и выпускать. Вот только для начала тщательно проверить – симулирует или нет. С такого матёрого ублюдка станется.

Ну что же – всё что не делается – делается к лучшему. Потихоньку проблема решается.

День прошёл как обычно, я вырезал грыжу у сынишки Джима Хоквелла, посидел немного в салуне, а потом отправился домой.

Накормил кошаков до отвала, вымылся, и уселся в кресле с сигарой, весь в предвкушении ещё одного раунда «экспертизы» с Пруденс. Ну а как? Метод хоть и научный, но нуждается в тщательной проверке.

И сам не заметил, как задремал.

Очнулся от того, что на коленях предостерегающе мявкнул Мусичка.

А ещё через пару секунд, Мусий вместе с Муной вообще свалили в кусты.

– Да ну нахрен… – вместо белой кобылы Пруденс, я заметил на тропинке к дому жеребца мисс Морган.

Бель спрыгнула с седла и решительно направилась ко мне.

– Ждёшь, да? – выражение её лица, ничем хорошим для меня не светило. – Какой же ты мерзавец! Бедная девочка мне всё рассказала! И не стыдно?

Я пожал плечами. Врать что ли? Не стыдно ни капельки.

– Вижу, что не стыдно… – Бель презрительно хмыкнула. – Может ты и меня хочешь проверить?

– Хочу! – я нагло улыбнулся. – Очень хочу.

– Ой, какой же ты мерзавец… – Бель покачала головой, но вдруг прыснула и смущённо сказала. – Ну тогда пошли, чего сидишь…

Глава 12

«Вот они, первые ростки феминизма! Истинно, грядут страшные времена…»

Бенджамин «Док» Вайт.

– Ну и какой был смысл брыкаться? – я с наслаждением потянулся.

– Ты не поймёшь, Бен, – Бель сосредоточенно набивала мою трубочку табаком. При каждом её движении, из расстёгнутого кружевного бюстье выглядывал аккуратный розовый сосок. Как и у Пруденс, материнство только пошло ей на пользу. Бель постройнела и одновременно стала женственней. И гораздо страстнее.

Я невольно улыбнулся, вспомнив некоторые события вечера и потребовал.

– А ты попробуй объяснить…

Бель умело раскурила трубку и подала её мне, а себе достала из изящного портсигара папиросную бумагу и принялась крутить самокрутку.

– Объяснить? Зачем?

– Просто хочу знать.

– Ну, хорошо… – Бель состроила саркастическую гримасску. – Для начала, ты должен понять, что мы не твои покорные рабыни, а свободные женщины.

– Очень интересно… – я хмыкнул. – А что, я относился к вам как к рабыням?

– Нет, но мог! – отрезала Бель.

«Вот они, первые ростки феминизма! Истинно, грядут страшные времена… – тоскливо подумал я. – Совсем дуреют бабы!..»

– Во-вторых, – продолжила Бель, любуясь своей ножкой. – Ты так и не захотел сделать выбор.

– И что, ты бы смирилась, если бы я выбрал Пруденс?

– Чего? – Бель сделала вид, что собирается вцепиться мне коготками в лицо.

– Вот видишь! – я хохотнул. – Я действовал очень предусмотрительно. Ты грозишься выцарапать мне глаза, а Пруденс угрожала зарезать. Ну уж нет, леди, жизнь мне дорога. А если честно…

– Что? – Бель задумчиво выпустила колечко табачного дыма.

– Если честно, я просто не смог выбрать, потому что люблю вас обеих. К слову, почему пришла ты, а не Пруденс?

– Она мне уступила место, – спокойно ответила Бель.

– Добровольно уступила?

– Сама предложила, – Бель улыбнулась. – Не удивляйся Бенджамин. Как бы это странно не звучало – мы подруги. А когда имеешь дело с таким циничным мерзавцем – надо помогать друг другу. Вот мы и помогаем.

– И не ругаетесь никогда? Правда?

– Не твоего ума дело. Расскажи лучше, как там дела с Уолкерами? Стой… – Бель ловко заскочила на меня, немного поерзала, охнула и напряжённым голосом потребовала. – Теперь рассказывай…

– Пока никак… – я досадливо пожал плечами. – Сидят смирно, но не факт, что я до конца отбил у них желание фокусничать. Дядюшка Меллори в тюряге, но окончательно поехал kukuhoi, то есть рехнулся…

Неожиданно резко запахло фекалиями.

Бель возмущённо уставилась на меня, я на неё, а потом, за её спиной появился силуэт… дядюшки Меллори.

С головы до ног измазанный дерьмом Джеймс Меллори левой рукой остервенело полировал свой эрегированный член, а во второй держал огромный колун.

А ещё через мгновение, с глухим рыком ринулся на нас.

– Сука… – я едва успел сбросить с себя Бель и сам слететь с кровати, как секира врезалась в подушку.

В комнате взорвался вихрь из перьев.

Бель быстро юркнула под кровать, но Джеймс не обратил на неё никакого внимания, судя по всему, его интересовал только я.

– Ах ты моя сладенькая жопка… – кровожадно рычал дядюшка, играючи перекидывая здоровенный топор из руки в руку.

Предоставлять свою задницу в пользование дядюшке категорически не хотелось, а пистолеты остались по ту сторону кровати. Я попытался броском добраться до них, но грёбаный родственничек Пру двигался просто с обезьяньей ловкостью и быстро купировал все попытки.

Чудом увернувшись от очередного удара, я исхитрился и врезал в челюсть дядюшки, но тот даже не заметил удара и парой молодецких взмахов окончательно загнал меня в угол.

Дело стремительно шло к логическому финалу – в рукопашной схватке с обезумевшим идиотом, вооруженным топором у меня не было никаких шансов. Это только в кино, герои играючи расправляются голыми руками с вооруженными бандюганами. В реальной жизни против топора никакое кун-фу не поможет.

Но тут, очень вовремя в воздухе с пронзительным мявом пронеслись две рыжие молнии. Мусичка вцепился дядюшке в загривок, а Муна… Муна прямо в пах.

– Оу-у-у-ур!!! – Джейсон Меллори утробно взвыл, заметался по комнате, а потом попробовал достать Мусия топором, но тот ловко спрыгнул, и дядюшка врезал колуном себя прямо по затылку.

Глухо хрустнуло, Джейсон звонко испортил воздух, с хлюпаньем вырвал топор из своей башки и недоуменно уставился на него.

После чего опрокинулся навзничь и забился в предсмертных конвульсиях на полу.

– Да ну нахер… – я поднял опрокинутый табурет и обессиленно плюхнулся на него.

– Бен? – из-под кровати высунулась взлохмаченная голова Бель. – Что это было, Бенджамин? Откуда он здесь взялся? Ой, смотри… – Женщина показала пальцем в маленькую рысиху, всё ещё терзающую с утробным рычанием дядюшкины яйца и нервно хихикнула. – Настоящая самка…

– Мой ты спаситель… – я погладил Мусия и точно так же нервно заржал.

Н-да… получилось просто эпично. Сам напал, сам себя и завалил. В лучших традициях Дикого, мать его так, Запада. А потом ещё обязательно скажут, что это я ему развалил башку, а потом погрыз яйца.

Слегка придя в себя, я первым делом вытащил за ногу во двор благоухающий дерьмом труп, потом оделся и помчался в город творить расправу над грёбаным Лукасом-полукровкой. Не тюрьма, сука, а проходной двор какой-то. А если этот дебил всех заключённых выпустил? А там парочка уж очень опасных субчиков обретается. Порву задницу на британский флаг, сучонку!

Как очень скоро выяснилось, к счастью, дядюшка Меллори, не стал выпускать остальных узников. Он просто напал на надзирателя, когда тот зашёл в камеру, связал его, снял с себя кандалы, а потом сбежал. Но перед побегом…

– Оуо-у-уо!!! – связанный Лукас утробно замычал и завертел голым задом.

В котором торчала обломанная ручка швабры.

– Матерь божья! – Дункан прыснул, зажал себе ладонью рот, убежал за угол и уже там заржал словно жеребец на случке.

Но месть Джейсона Меллори надзирателю состояла не только в анальных карах – дядюшка вдобавок ещё обмазал его говном с ног до головы.

– Откуда тут столько дерьма? – Малыш Болтон брезгливо скривился.

– Откуда столько дерьма? Просто кушают хорошо, – машинально прокомментировал я и решил выбить из мэра средства на дополнительного надзирателя и на ремонт в тюрьме. И одновременно урезать пайку зекам.

Анально покаранного надзирателя казнить не стал, ограничился лишь устным выговором с занесением в грудную клетку, дабы впредь был внимательней.

А дядюшку Меллори посмертно даже простил за духовитость и изобретательность.

Но на этом неожиданности не закончились, когда я вернулся в свой офис, один из помощников притащил жиденькую пачку листочков из скверной газетной бумаги.

Дункан взял у него один, озадаченно хмыкнул и показал мне.

На листке было отпечатано розыскное объявление, практически копирующее наши розыскные, однако вместо портрета преступника, на нём красовался рукописный портрет достопочтенного шерифа города Бьютт, то есть меня.

Очень скверно исполненный, но вполне похожий портрет.

– Бенджамин «Док» Вайт? Две тысячи долларов? – Макгвайр присвистнул. – Дорого же ценят твою голову, Бен. Но куда обращаться за наградой, не написано.

Я раздражённо бросил бумажку на стол и рыкнул на помощника:

– Где взял?

– Так на каждом столбе вывесили ночью, – пожал плечами Алан. – Но непонятно кто – свидетелей я не нашёл. Я поснимал всё, но в городе только об этих объявлениях и судачат. Многие видели.

– Ни один вменяемый человек в городе не клюнет на эту фальшивку, – убеждённо заявил Дункан.

– А невменяемый? – хмыкнул я.

– Таких у нас тоже хватает, вон, половина шахтёров полные идиоты, а ирландцы с поляками так вообще – все, – печально покивал шотландец. – Сумма огромная, старатель столько за всю жизнь не заработает. Могут клюнуть и плевать, что неизвестно, где получать награду.

Малыш Болтон нюхнул бумажку и обрадовано воскликнул:

– Свежее, совсем недавно отпечатано. Скорее всего, в типографии Мюнтцера. А где ещё, другой-то у нас нет.

Я одобрительно кивнул.

– Собирай всех, проведаем Фрэнка.

Городская типография представляла собой обычный сарай, в котором стояла древняя печатная машина на ручном приводе. Тут же набирали единственную городскую газету. Рулил этим предприятием Фрэнк Мюнтцер, немец американского происхождения, вполне вменяемый румяный и плешивый толстячок.

Работников тут же поставили мордами к стенке, а хозяина притащили под мои светлые очи.

– Ты печатал?

Толстяк зачем-то лизнул бумажку и с достоинством ответил:

– Да, это я печатал. А что не так шериф?

– Ты идиот? – хмыкнул Дункан. – Читать не умеешь?

– Сам ты идиот! – Фрэнк возмущённо фыркнул. – Я уже читал, когда ты мамкину сиську сосал. А что не так? – Мюнтцер поправил очки и громко прочитал. – Бенджамин «Док» Вайт – две тысячи долларов. Ой! – он побледнел, закрыл рот ладонью и испуганно уставился на меня. – Матерь божья, шериф, простите, не сообразил сразу…

Я задумчиво вытащил револьвер из кобуры.

– То есть ты, не сообразил, что выпускаешь розыскное на своего собственного шерифа? Не разочаровывай меня Фрэнк, скажи, что ты сделал это специально.

– Шериф! – взвыл Мюнтцер. – Простите!

– Ладно, пока рассказывай.

– Шериф! – Мюнтцер заломил руки. – Я не сообразил, что это вы! Клянусь своей Аделиной, не сообразил! Пришёл человек, заказал объявления, хорошо заплатил и добавил за расклейку. Но он не говорил, что награда за шерифа. Работы мало, я хватаюсь за любой заказ! Простите, не делайте моих деток сиротами!!!

– У тебя нет детей, – Дункан демонстративно проверил патронники своего дробовика.

– Но может ещё будут? Шериф, прошу! – Фрэнк бахнулся на колени. – Я немедленно прикажу содрать все эти чертовы бумажки!

– Что за человек приходил? – я подал знак и Малыш воткнул ствол своего Винчестера в висок типографщику.

– Я его раньше никогда не видел!!! – обречённо завыл Мюнтцер. – Высокий и худой, одет как старатель, морда неприметная, рыжая. Но я его опознаю, клянусь своей Аделиной! Ой-ой, подождите! У него серебряный портсигар был, слишком дорогой для старателя. На нём собака выгравирована!

Я немного подумал и приказал отправить незадачливого типографа в кутузку, чтобы впредь внимательней был. А помощников сориентировал на рыжего заказчика. Самому инциденту особого внимания не придал – объявления носили больше психологический характер, чем представляли реальную опасность. Однако решил поберечься, как я уже успел убедиться – количество полных придурков на Диком Западе, несколько превышает их общее среднестатистическое количество среди мирового населения.

Маршал Варезе в последние дни как-то выпал из моего внимания, но сегодня коротыш неожиданно проявился и сообщил, что стал на след убийцы адвоката Томпсона.

– А подробней?

– Всему своё время, Бен, всему своё время! – маршал интригующе подмигнул и снова свалил.

– Не нравится мне он, – Дункан сплюнул. – Мутный какой-то.

– Мне вообще никто не нравится… – буркнул я, стараясь палочкой счистить коровье дерьмо с сапога.

– И я тоже? – шотландец обиженно насупился.

– А должен? Я вообще по бабам, дружище.

– Негодяй, разбил все мои надежды… – Магвайр заржал. – А я уже понадеялся. Ну что, по пиву? Блюхер хвастался, что вчера вечером варку нового сорта закончил.

Я глянул на часы и решил, что пара пинт пильзнера в организме не помешает.

Однако, по своему обыкновению, не сразу вошёл в салун, а подобрался сначала к окну. Ну а что? Шериф должен быть в курсе каждого слова каждого мудака в этом сраном городишке! А вдруг какой идиот поливает меня грязью?

Ожидания оправдались – народ в салуне судачил именно обо мне. А точнее – только обо мне.

– Две тысячи долларов, мать мою!

– Да за такие деньги, я кого хошь голыми руками удавлю. Но только не нашего шерифа…

– А чего, из задницы подтекает?

– Конечно подтекает. Мне мои яйца ещё понадобятся.

– А причём здесь яйца?

– Ты что не знаешь, придурок? Шериф неровно дышит к яйцам!

– Ага, пинкертонцу левое отстрелил.

– А сегодняшнему, ну, который из тюряги сбежал, так вообще, оба оторвал…

– Оторвал? Да ну нахрен?

– Точно говорю! Мне Томми Могильщик рассказал. Начисто оторвал! Или отгрыз. Есть у меня такое подозрение. Уж Томми-то знает – он труп закапывал.

– Точно! А Лукасу-полукровке, вы же все знаете этого недоумка, за то, что тот прохлопал побег – швабру в жопу вставил.

– Ублю-ю-док!

– Потише, Джонни! Да, ублюдок, но я рад что этот ублюдок наш шериф!

– Да ну нахрен, пусть они себе эти доллары в жопу засунут…

– Ага, дураков нет…

Я обречённо покачал головой. Ну вот, ещё одна легенда на голом месте появилась. Блядь, так мной скоро детишек начнут пугать по всей Америке. И самое пакостное – хрен что сделаешь. Шериф-яйцегрыз, твою мать…

Последние слова я машинально произнес вслух.

Шотландец не скрываясь заржал.

– Чего ржёшь? Идём пиво пить…

– Бен, они любят тебя.

– Ага. Не ржи, сказал…

Вход в салун всегда был моим коньком. Ну не знаю, так уж повелось. Треньканье шпор, тяжёлые шаги, пристальный взгляд, вытянувшиеся морды, всё как всегда.

Вот и сейчас получилось в лучших традициях, только взгляд я исполнил более долгий, вдобавок подпустил в него побольше ненависти и презрения.

Народ в салуне мгновенно смутился и стал напоминать школьников, которые принесли домой дневник полный двоек.

Насладившись вдосталь произведённым эффектом, я потопал к своему столу. Всё правильно, у меня есть свой стол, за который ни одна сволочь не может сесть без моего разрешения.

Дункан иронично поглядывая на местных пьянчужек, тоже присел рядом со мной. Муна и Мусий заняли свои стульчаки. Да, у пушистиков тоже есть свои стулья. Кошаки мгновенно просекли, что посещать питейные заведения вместе со мной очень полезно для желудка и теперь не пропускают ни одного похода в салун.

Из-за стойки заполошно вылетел сам хозяин.

– Шериф, вам как всегда? Я сделал отличные баварские колбаски!

– Нет, просто пиво. И колбасок, конечно… – я ещё раз провёл взглядом по залу и лениво бросил. – Чего заткнулись? Не ссыте, я сегодня добрый.

Посетители словно по заказу опять загомонили.

Через пару минут старик Блюхер притащил глиняные кружки с пивом и блюдо с печёными колбасками. Мусичке и Муне, в отдельных плошках рубленую лососятину, которую кошаки просто обожали.

После первых глотков, действительно великолепного пива, злость и раздражение начали понемногу отступать.

Ну что, ещё один мой день на Диком Западе подходит к концу. Обычный день, ничего из ряда вон сегодня не происходило. Да, пытались убить, но меня очень часто пытаются убить. Признаюсь, в голову частенько приходила мысль, свалить куда-нить в более цивилизованные места, но я постоянно от этой мысли отказываюсь. Нравится мне на этом грёбаном Диком Западе, просто нравится. Весь этот безумный бедлам нравится. Скорее всего, из-за того, что я сам не подхожу под определение нормального человека. Ладно, попью пивка и домой, баиньки. Устал чего-то. И никаких баб, достали курицы своими закидонами до чёртиков. Может сбрыньчать чего-нибудь, порадовать публику?