Текст книги "Шериф и его кот (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Александр Башибузук Очень Дикий Запад
Шериф и его кот

Пролог

Несколько людей в белых халатах, шапочках и повязках на лицах, склонились над покрытым белой простыней массивным, полным телом.

Яркие лампы под потолком с большими рефлекторами, покрытые белой плиткой стены и пол, множество блестящих, жутковато смотревшихся инструментов на столике прямо намекали на то, что проводится хирургическая операция. Правда тот факт, что лампы керосиновые и некая примитивность операционного стола, свидетельствовали о том, что дело происходит в не столь давнем прошлом.

В операционной царила деловая атмосфера, сухие отрывистые команды мгновенно выполнялись, врачи действовали, как единый, хорошо налаженный механизм.

Неожиданно послышались приближающиеся быстрые шаги, сопровождаемые мелодичным звоном, через мгновение дверь с треском распахнулась, и в операционную влетел высокий стройный офицер в синем кителе и голубых бриджах. Начищенные сапоги и кокарда на кепи блестели, у пояса болталась сабля, а молодое румяное лицо с редкой курчавой бородкой, было искажено гримасой собственной значимости.

– Кто из вас доктор Вайт! – местами срываясь на фальцет, властно поинтересовался он, нетерпеливо постукивая стеком по голенищам сапог.

Немедленно последовал сухой и чёткий ответ.

– Пошёл вон…

– Что? – взревел офицер, растерянно поводя взглядом по людям в белых халатах. – Кто это сказал?

Судя по всему, он так и не понял, кто ему ответил, так как маски полностью обезличивали врачей.

– Я лейтенант Ассман! – в ярости заорал офицер. – Полковник Пимпс серьёзно ранен! Ему требуется немедленная помощь! Извольте…

– Через несколько минут операция закончится, и я уделю внимание вашему полковнику… – не оборачиваясь, ответил один из врачей.

– Я приказываю… – лейтенант шагнул к врачу, но тут же осёкся и недоуменно уставился на торчащие из-под простыни на операционном столе покрытые курчавой светлой щетиной ноги, заканчивающиеся копытами. – Что… Что это? Вы… вы режете свинью?

– Кабана… – спокойно пояснил доктор. – Но не режу, а оперирую ему грыжу.

– Да что вы себе позволяете!!! – взвизгнул офицер. – Полковник нуждается…

– Кабан мистера Чжао тоже нуждается в помощи, – безразлично ответил доктор. – Покиньте операционную, или вас выведут…

– Да я тебе мозги вышибу, паршивый докторишка!!! – брызгая слюнями, заорал Ассман, выхватывая из кобуры револьвер.

Раздался глухой чёткий стук, лейтенант зачем-то клацнул зубами, безвольно перебирая ногами, пошёл боком и с грохотом рухнул в угол.

Доктор досадливо поморщился, потирая кулак и сухо приказал:

– Сестра Каранфила, приберите шестизарядник этого идиота и его самого оттащите в другую комнату. Доктор Беркович, не спать, начинайте шить. Напоминаю, брюшину не захватываем, только кожу. Доктор Тернер – вы со мной, посмотрим, что стряслось с этим полковником…

Глава 1

Полковник Джейсон Пимпс, честно говоря, походил на настоящего полковника, разве что своим крайне вздорным нравом.

Плюгавое тельце, кривые, «кавалерийские» ножки и презрительное выражение на сухенькой, украшенной козлиной бородкой мордочке – словом, крайне неприятная личность.

Хотя, как я уже успел узнать, полковник оказался лихим воякой, перефразируя знаменитое выражение из стихотворения «Бородино», слугой – Конгрессу, отцом – солдатам, правда с ранением у него, как-то не сложилось – несмотря на сравнительную тяжесть, ничего героического в нём и в помине не было. Индейская стрела просадила насквозь левую ягодицу и дошла до середины правой. Артерии, и нервы, коими изобилует седалищное место, к счастью, не задела, однако, от недалёкого ума, ещё до визита ко мне древко выдернули и, конечно, наконечник остался в мягких тканях

– Да что ты там возишься, никчёмный докторишка!!! – истошно взвыл полковник и активно завертел тощей задницей.

– От же пизда материна! – по-сербски ругнулась сестра Каранфила и прижала могучей рукой башку Пимса к столу. – Понизно лагати, педер![1]1
  понизно лагати, педер – (серб.) лежать смирно, нехороший человек.


[Закрыть]

Но тут же покраснела, и смущённо потупилась.

Надо сказать, что сербка, несмотря на монашеский сан, никогда не стесняет себя в выражениях, однако, после того как, всегда искренне стесняется случившегося конфуза.

– Что она сказала, что она сказала? – забеспокоился Пимпс, настороженно косясь на монашку.

– Она сказала, если вы будете дёргаться, то можете умереть от кровопотери, – перевёл я.

– Да что эти бабы понимают! – снова забрюзжал Пимпс. – Шевелитесь, доктор, мне что здесь лежать до самого рождества?!!

– Сейчас придётся потерпеть, полковник… – я принял от Тернера инструмент жутковатой конструкции, чем-то напоминающий циркуль и одновременно съёмник подшипников.

Местную анестезию я провёл, однако трёхпроцентный раствор кокаина, который приходилось использовать ввиду полного отсутствия других анестетиков, не давал стабильно надёжного обезболивающего эффекта. А передозировка грозила очень неприятными осложнениями.

– Да что ты понимаешь! – гордо забухтел полковник. – Терпеть – ха! Ты сейчас увидишь, как может терпеть настоящий солдат…

Через мгновение операционную огласил истошный вопль, чем-то напоминающий брачный рёв оленя. Пимпс судорожно дёрнулся и благополучно перешёл в обморочное состояние.

– Ты глядай коя заебанция![2]2
  ты глядай коя заебанция – (серб.) ты смотри, какая незадача.


[Закрыть] – облегчённо ругнулась сестра Коранфила.

– Ага, заебанция… – согласился я, рассматривая зажатый в пинцете треугольный кусок металла.

– Работаем? – доктор Тернер решительно взмахнул ланцетом.

– Работаем… – снова согласился я. – Хорошенько почистите раневой канал, и дренаж не забудьте…

Доктора Тернер и Беркович за прошедшее время значительно продвинулись в медицинском ремесле, и я уже вполне спокойно доверял им несложные случаи.

Проследив для порядка за началом манипуляций, я вышел из операционной и отправился к себе в кабинет.

Глухо хлопнула пробка, из горлышка бутылки в серебряную рюмку с заманчивым бульканьем пролилась янтарная струйка.

Наша с Рамзи Макалистером винокурня наконец начала выдавать на-гора продукцию, надо сказать, весьма качественную и очень быстро завоевавшую популярность в городе и округе, но я предпочитаю старое доброе шотландское, которое Рамзи всё ещё гонит в малых количествах.

Отсалютовав оленьей башке на стене, я опрокинул виски себе в рот, с наслаждением зажмурился и взялся за сигару.

Да уж, расскажи кому – никогда не поверят.

А всё началось с того, что мне нанесла визит почтенная и милейшая Маргарита Альбертовна Кацнельбоген со своим…

– Мр-р-мяу… – на колени одним прыжком вскочил огромный рыжий котяра.

– Как дела, шерстяная колбаса? – я ласково потрепал за холку сибиряка.

– Му-у-уррм… – кот по-хозяйски потоптался по мне и мигом свернулся в здоровенный пушистый ком.

– Со своим Мусичкой… – продолжил я вслух свою мысль.

Сразу после чего, а точнее, под конец этого визита, меня каким-то неведомым образом занесло на Дикий Запад. Бахнула молния – и всё, приехали.

Да-да, тот самый, настоящий, настоящей не бывает – Северо-Американские Соединенные Штаты, независимая территория Монтана, образца ажно тысяча восемьсот семьдесят шестого года.

И пошло-поехало…

Бандиты, первопроходцы-маунтинмены, переселенцы, индейцы, салуны, бордели, шлюхи и ковбои – весь антураж налицо. Хотя вру – ковбоев я почти не видел, в Монтане за них выступают старатели. Разведение крупного рогатого скота здесь пока ещё в самом зачаточном состоянии.

Как выжил – сам диву даюсь. Чего только не было, даже на задницу мою пару раз покушались, тьфу ты, прости Господи!

– Мдяя-я-я-я!!! – из-под стола с пронзительным мявом вдруг выметнулась рыжая молния, пронеслась по стене, а потом, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, спрыгнула на пол и пошла боком, словно норовливый иноходец.

– Слышь, папаша, приструни чадо… – притворно сердито буркнул я Мусию. – Совсем распоясалась зверюга…

Сибиряк даже ухом не повёл, а огненно-рыжий, пушистый зверёк, так же неожиданно угомонился, присел на задние лапки и умильно наклонив головку, просительно уставился на меня.

Я невольно улыбнулся и хлопнул ладошкой по коленке.

Муна одним прыжком запрыгнула, быстро отвоевала у Мусия место и тоже скрутилась в комочек.

– Охо-хо… – вздохнул я и запустил уже обе руки в шёрстку питомцев.

Мамаша Муны оказалась весьма скверной матерью, очень быстро бросила дитя и скрылась в неведомом направлении. Мусий тоже не отличался выдающимися отцовскими качествами, так что воспитывать эту рыжую бестию пришлось лично мне.

Как у сибиряка и самой настоящей канадской рыси получилось потомство, я даже не представляю – но котёнок, по своему внешнему виду – практически ничего от папаши не взял и выглядел почти точь-в-точь, как настоящая рысь – разве что мастью немного пошёл в отца.

Назвал ее Муной, в честь… единственного человека в моей жизни, к которому у меня… у меня… в сердце теплились чувства.

Но на этом, пожалуй, про индеанку закончу. До сих пор слишком больно.

Никаких особых хлопот рысёнок не доставляет – зверюшка растёт на диво смышлёной и самостоятельной. А ещё хитрющей, как три лисы вместе взятых, свирепой как пума, взбалмошной, лихой, шаловливой… словом, эпитеты можно продолжать до бесконечности. Но это дело такое, дети, цветы жизни, сплошная радость, что с них возьмешь.

Дети…

Без деток лично у меня тоже не обошлось.

Да-да, Док Вайт стал счастливым папашей.

Пруденс родила мне дочь – Екатерину, Бель сына – Питера.

По годику уже малышам, растут не по дням, а по часам. Кэт – уже топает, а Пит – в первый раз назвал меня папой. Из мисс Меллори и мисс Морган получились великолепные матери. Я тоже стараюсь не отставать по мере сил, правда у меня с Пру и Бель очень сложные отношения. Но об этом позже…

Со стороны операционной опять послышались грозные вопли, видимо полковник снова пришёл в себя.

– Брысь… – я согнал с себя кошаков и встал.

– Какого чёрта!!! – ревел полковник. – Какая больница? А кто за вас, гражданских засранцев с индейцами воевать будет!

– В чём дело полковник?

– А-а-а, это ты, никчёмный докторишка? – Пимпс уставился на меня дурным взглядом и обличающе ткнул пальцем в Тернера и Берковича. – Они хотят меня оставить в больнице! Меня, полковника Джастина Пимпса! В больнице!

– Они правы, – спокойно подтвердил я. – Как минимум неделю вам необходим тщательный уход и ежедневные перевязки. В противном случае всё закончится очень плохо.

– П-фе… – презрительно фыркнул полковник. – Уже через пару дней буду в седле! А с перевязками справится и мой денщик! Эка невидаль – эта заострённая палочка. При Геттигсберге мне засадило картечью и ничего…

– Как угодно… – я флегматично пожал плечами. – Вы свободны, полковник. Я снимаю с себя всю ответственность.

– То-то же! – Пимпс самодовольно усмехнулся и сделал попытку встать.

Но, очень ожидаемо, опять заорал дурниной и очень быстро угомонился.

– Док… – в тоне полковника сильно поубавилось наглости. – Док, скажите, когда я смогу сесть в седло?..

– Через месяц, не раньше. Но прогуливаться сможете уже через неделю – это я обещаю.

– Ра-а-ар!!! – бессильно потрясая кулачками зарычал полковник. – Ладно, док, но, чёрт побери, в больнице я не останусь! Ещё чего не хватало.

– Вы можете остановиться в гостинице у Артура Кросби, а на перевязки к нам вас будут привозить.

– Виски в этом чёртовом городе есть? – жалобно поинтересовался Пимпс.

– Сколько угодно, полковник. Сколько угодно, лучшего виски по эту сторону Скалистых гор. Бордели тоже присутствуют в ассортименте. Вы не пожалеете, что остались. В любом случае, перевозить вас на дальние расстояния пока совершенно невозможно.

– Чёрт с вами, зовите моих солдат, пусть несут в гостиницу… – сдался полковник.

– Не сейчас – час или два придётся провести у нас. Это не обсуждается, полковник. В палату! – Я подал знак Тернеру и Берковичу и снова вернулся в кабинет.

На сегодня всё, а значит халат долой. Вместо него сюртук, а на пояс кобуру с верным «Смит-Вессоном» русской модели. С момента попадания у меня образовался внушительный арсенал из револьверов разных моделей, но «Смиту» я не изменяю. Хотя скоро придётся его менять на такой же – усиленная тренировочная пальба не способствует долговечности нынешнего оружия.

Так… поправить галстук, навести лоск на сапоги и шляпу на башку. Ага… поправить ленточку на тулье. Вот и всё, Док Вайт принял свой обычный вид.

Глянув в зеркало, я поморщился, как всегда при виде своей физиономии, и двинулся на выход в сопровождении почетного эскорта из Мусия и Муны.

И в коридоре наткнулся на монашку.

– Сестра, вы домой?

– Домой… – сербка сильно покраснела, опустила голову и застенчиво прошептала. – Говорить с тобой хочу, больше не с кем, на душе тяжело…

Я молча развернулся и вернулся в кабинет, после чего налил виски в стопку и вручил её монашке.

– Слушаю, сестра Каранфила. Что у вас случилось?

– Лоше дело, лекар Бен, плохо… – мешая русские слова с сербскими, подавлено ответила монахиня, залпом выпила и неожиданно горько завыла. – У-у-у, прекршио завет, нарушила курва, Нема ми опроштай, нема…

– Н-да… – я силой выдрал из её руки стопку и снова наполнил её. – Пейте и говорите, нельзя держать в себе такое.

– Не можно… – согласилась Каранфила и также лихо отправила в себя очередную порцию.

– Так что случилось?

– Срамно ме… – монахиня потупилась.

– Я в первую очередь доктор – так что мне можно. Говорите.

– Дала… – тихо призналась монахиня. – Дала тому германскому пичкарю[3]3
  пичкарь (серб.) – бабник.


[Закрыть]…

– Что дала? Кому дала? – я сразу не понял, о чём ведёт речь сербка, но потом, когда, наконец, дошло, едва не расхохотался.

Ну ничего себе! Уговорил всё-таки грёбаный дойч. Да уж… с одной стороны это как бы и хорошо, я давно замечал, что аптекарь и сербка друг к другу явно неравнодушны, а с другой… всё-таки монашеского звания девка, может и руки на себя наложить. Из меня психолог, как из полковника Пимпса церковный звонарь. И вообще, хрен его знает, что им за такое положено. Нет, это не Дикий Запад, а цирк какой-то, столько забавного и комического, как здесь, со мной за всю жизнь не случалось.

Бутылка уменьшилась ещё на одну порцию, а потом ещё на одну – уже для меня. В самом деле, здесь без горячительного не разберёшься.

– Как это случилось? Он тебя заставил?

– Нет, не силил, не заставлял! – категорически возразила монахиня. – Я сама дала… – она посмотрела на низ своего живота и призналась трагическим тоном. – Слаба на пичку[4]4
  пичка (серб.) – женский половой орган.


[Закрыть] я – день и ночь покоя нет. Молилась, уязвляла себе постом и вервием – ништа не помаже. Курва[5]5
  курва (серб.) – женщина легкого поведения.


[Закрыть] и есть. Пути мне курац![6]6
  пути мне курац (серб.) – мне пришел конец (пиздец мне).


[Закрыть] Пропала душа!

– И как это случилось? – машинально поинтересовался я.

– Лепо случилось! – мечтательно закатив глаза, призналась монахиня. – Сначала готовил мне вкусный еда, пить с ним немного, потом он стихи читать, потом целовать меня сюда… – она ткнула пальцем себя в низ живота, – потом я ему сосай, а он заходить с этой сторона… – Каранфила привстала, слегка наклонилась и пришлёпнула себя по обширной заднице. – Лепо было…

Она вдруг опять покраснела, закрыла себе лицо ладонями и снова завыла.

Бутылка опустела в мгновение ока, ничего лучшего алкогольной терапии я придумать не смог.

Впрочем, она своё дело сделала – Каранфила слегка успокоилась.

– Сниму постриг! – решительно заявила она. – Кривить душой не приучена. А вину пред Господом – отмолю! Обет дам – никому не давать боле!

– Тише, тише с обетами!!! – я быстро остановил разбушевавшуюся монашку. – Не давать – это лишнее. Достаточно обойтись не очень строгой диетой. Тьфу ты, постом, конечно. А с пичкарем Тиммермансом я поговорю, не переживай.

– Предложение мне делал… – застенчиво призналась сербка. – Принять? Будешь посаженным отцом мне?

– Принять! Буду! – я облегчённо вздохнул и отправил согрешившую монахиню восвояси.

Посидел ещё немного в кабинете и тоже отправился домой.

Но опять не дошёл даже до своего жеребца.

Едва входная дверь открылась, как в меня уставилось сразу с десяток винтовок Спрингфилда.

А затем из-за спин солдат вынырнул лейтенант Ассман и злорадно кривя губы заявил.

– Вы арестованы, мистер Вайт, арестованы за нападение на офицера!..

Глава 2

Честно говоря, я уже забыл о лейтенанте и даже несколько растерялся.

Ассмана молчание ещё больше ободрило, он шагнул ко мне, протянул руку и категорично потребовал:

– Сдайте оружие, мистер Вайт!

Я, наконец, полностью пришёл в себя и иронично поинтересовался у лейтенанта:

– А где ваш револьвер и сабля, лейтенант?

Солдаты, державшие меня под прицелом, опустили винтовки и дружно уставились на Ассмана.

Тот растерянно покосился на свою пустую кобуру и негодующе заорал:

– Тебе это так просто не сойдёт с рук, мерзкий докторишка! Ещё одна статья обвинения! Вы разоружили офицера при исполнении! Сдать оружие!

Из клиники выскочил Тиммерманс с дробовиком в руках и стал рядом со мной. Вслед за ним появились Беркович и Паркер.

– А-а-а!!! Препятствование законному аресту! – лейтенант отпрыгнул назад и скомандовал солдатам. – Товсь! Целься!..

На лицах солдатиков не просматривалось особого желания выполнять приказ, но винтовки они снова вскинули.

На улице показалась колоритная процессия, впереди важно шествовал монументальный толстяк в богатом, но заляпанном жирными пятнами халате и в маленькой шапочке-тюбетейке. Его обширная, лоснящаяся морда, на которой едва угадывались узенькие щелочки глаз, была преисполнена собственного достоинства. Позади него топала целая толпа персонажей азиатской наружности, но попроще видом, по большей части откровенные оборванцы.

Разглядев меня под прицелом, мистер Чжао, глава китайской общины Бьютта и по совместительству хозяин недавно прооперированного хряка по кличке Император Чжу, отдал короткий приказ на китайском языке. Вся толпа китаёзов тут же рванула вперёд и в мгновение ока закрыла меня своими телами.

– Бунт!!! Это бунт!!! – нервно стреляя глазами по сторонам, заверещал Ассман. – Немедленно разойтись! Вы препятствуете аресту! Иначе с вами поступят как с бунтовщиками! Примкнуть штыки! Целься…

В ответ у китайцев в руках появились тесаки.

Количество горожан увеличивалось ежесекундно, каждый прохожий считал своим долгом присоединиться к защитникам доктора Вайта. Солдаты прониклись своим численным меньшинством и начали откровенно нервничать.

Уж не знаю, чем бы всё закончилось, но тут, сквозь возбуждённый гомон, послышался холодный сиплый голос.

– Что здесь происходит, чёрт побери?!

Толпу, как горячий нож масло, прорезал вороной жеребец, на котором гордо восседал маленький усатый человечек с большущей шестиконечной звездой на лацкане сюртука.

Шериф Бак Эмерсон, каким-то чудом выжил в ту злополучную ночь и всё ещё исполнял свои обязанности в городе, правда передвигался в основном только на лошади. На ноги-то я его поставил, но старикан всё равно сильно сдал после ранения.

Ропот мгновенно стих.

– Эта сына собаки! – мистер Чжао ткнул пухлым пальцем в Ассмана. – Хотела арестовать наша любимая доктора Увайта!

– Что? Я не ослышался? – шериф надменно вздёрнул бровь. – В моём городе кто-то кого-то хочет арестовать? И я об это не знаю?

– Это федеральное преступление! – чванливо отрезал лейтенант. – Оно вне вашей юрисдикции!

– Да ну? – Эмерсон посмотрел на Ассмана как на таракана или на блоху. – И что же такого ужасного совершил мистер Вайт?

– Он меня ударил! – сорвавшись на фальцет, выпалил Ассман. – И разоружил! Вы обязаны мне содействовать, шериф! Иначе я буду вынужден…

– Не спеши, сынок… – Эмерсон криво усмехнулся. – Что я должен или не должен – я знаю лучше тебя. Для начала, расскажи мне, как всё случилось.

– Я потребовал… – запальчиво начал лейтенант. – Я потребовал срочно оказать помощь раненому полковнику Пимпсу, а это негодяй предпочёл резать какую-то свинью и отказался…

– Эта кабана – лучше твоя мама-шлюха! – в бешенстве заорал мистер Чжао. – Эта Император Чжу! Священный кабана! Добрый кабана! Его красивый голова больше ума, чем твоя ублюдка башка!

Китайцы поддержали своего предводителя свирепыми воплями.

Шериф угомонил их коротким жестом и поинтересовался у Ассмана.

– И что же случилось дальше, лейтенант?

– А дальше… – Ассман смутился. – Дальше меня чем-то ударили по голове, разоружили и утащили в какой-то чулан, откуда я выбрался через окно…

– Эта так, мистер Вайт?

Я невинно пожал плечами.

– Не совсем так, шериф Эмерсон. Лейтенант ворвался в клинику, когда я оперировал кабана мистера Чжао…

– Моя кабана! – китаец хлопнул себя по груди и гордо приосанился. – Лучшая Император Чжу!

Я ему коротко поклонился и продолжил.

– Я выразил горячее согласие оказать помощь полковнику, но предложил лейтенанту подождать пару минут, после чего тот выхватил револьвер и прицелился в меня…

– Пичкарь! Дркач![7]7
  дркач (серб.) – онанист (дрочила).


[Закрыть] Педер! Ебем ньего в булю! – бурно подтвердила сестра Каранфила и спохватившись, перешла на английский. – Да-да, целился в лекаря Бена. Прямо голова целился. Хотел стрелять – убивать! Майку ми![8]8
  майку ми (серб.) – клянусь мамой.


[Закрыть]

– Так и есть, целился, – дружно поддакнули Тернер и Беркович. – А ещё нецензурно выражался и грозился всех убить.

– Это так, лейтенант? – в голосе шерифа проскользнули стальные нотки. – Вы целились в голову доктору Вайту?

– Но… – Ассман сильно побледнел и стал заикаться. – Но он… он… оскорбил меня…

– Так-так-так… – шериф сочувственно покивал, смотря на лейтенанта. – Первое – лжесвидетельство представителю закона, второе – самоуправство, третье – вооружённое нападение на представителя закона и четвёртое – препятствование законной врачебной практики. Я ничего не пропустил, лейтенант, как там тебя?

– Да что за ерунда?! – лицо Ассмана стало пунцовым. – Ни на какого представителя закона я не нападал.

Я мило улыбнулся, достал из кармана и приладил на лацкан небольшую шестиконечную серебряную звезду помощника шерифа.

Стать помощником уговорил меня Бак, правда я сразу забил на обязанности и носил звезду в кармане, на всякий случай.

– Нападал, сынок, нападал… – ласково кивнул Эмерсон. – Жаль, что судить тебя будет не городской суд, а военный трибунал, но я не поленюсь и отпишу своему сыну – капитану Аврааму Эмерсону в форт Бентон, чтобы тебе впаяли по самые шары. Слышал о таком? Вижу, что слышал. Но пока тебя заберёт конвой – сидеть ты будешь в нашей тюряжке. Арестовать!

Рядом с шерифом появилось ещё несколько вооружённых людей со значками, один из которых, рыжий молодой парень, с обезображенным ужасным шрамом левой стороной лица, заговорщицки подмигнул мне.

Благородный шотландский разбойник Дункан Маклауд, простите, Макгвайр, тоже чудом выжил, вдобавок, он помирился с Эмерсоном и даже стал его помощником.

Вокруг солдат и лейтенанта стало смыкаться тесное живое кольцо, жители города, откровенно недолюбливающие армейцев, явно обрадовались случаю надрать зад регулярам.

Лейтенант опять принялся орать команды, солдатики снова вскинули ружья.

И снова, напряжение разрядил чей-то голос. Верней не чей-то, а вопли полковника Пимпса, которого, наконец, вынесли из клиники.

– Что тут творится? – свирепо орал полкан, лёжа задницей к верху на носилках. – Почему я ничего не знаю! Разойтись, мерзавцы! Где эта задница с погонами? Лейтенант Ассман, чтоб тебя, живо ко мне!!!

Лейтенант склонился к носилкам и живо наябедничал об учинёных обидах.

– Что? – в буквальном смысле взвыл полковник. – Арестовать? Ты совсем идиот? А кто мне задницу лечить будет? Ты? Молчать, я спрашиваю!

А когда Пимпс с чужих слов узнал, что Ассман прохлопал ушами своё оружие, так вообще впал в праведный экстаз.

Спас лейтенанта опять голос со стороны.

– Пимпс, старый хрен, это ты?

– Чего? Да я сейчас… – полковник свирепо обозрел толпу, остановил взгляд на шерифе Эмерсоне и ошарашено охнул. – Проклятье, Бак, старый ты чертяка…

А ещё через пару секунд оба старикана уже обнимались.

Про лейтенанта и меня почтенные ветераны напрочь забыли. Лишённая развлечения толпа потихоньку начала расходится – остались лишь китайцы.

Ассман зло кусал себе губы, мне было глубоко плевать, как на него, так и на всех окружающих – хотелось только одного – побыстрей свалить домой.

Постояв немного, я, было, начал перемещение к больничной конюшне, где квартировал мой жеребец Жирик, но, чёрт побери, опять не дали!

Сначала налетели китайцы.

– Моя любимая дока Увайта!!! – мистер Чжао, кланяясь как заводной болванчик, расплылся в умильной улыбке. – Ты лечить моя кабана Император Чжу! Моя твоя любить как своя мама! Моя китаиса вся тебя любить как своя мама!

Я не ответил толстяку, потому что не мог оторвать свой взгляд от его дочери Жаохуи, что в переводе с кантонского диалекта означало – ясная мудрость.

Миниатюрная, очень красивая китаянка, тоже не отрываясь смотрела на меня, при этом, демонстративно облизывала язычком свои алые, словно нарисованные губки.

Мне сразу стало не до кабанов, полковников с лейтенантами, и не до всех китайцев вместе взятых.

Я уже начал представлять, как…

– Дока Ува-а-айта!!! – пронзительный голос клятого Чжао всё-таки вырвал меня из сладких грёз. – Моя любимая дока…

– Чего надо? – зло буркнул я.

Вся эта его притворная умильность ничуточки меня не трогала, так как я прекрасно знал клятого китаезу. Такого жёсткого, свирепого, коварного и хитрого мерзавца ещё надо было поискать. Впрочем, мы с ним очень неплохо ладили на почве некоторых совместных делишек.

– Моя хотеть проведать моя Император Чжу! – на роже китаезы расплылась широкая улыбка, отчего его и так узкие глаза вообще превратились в щелочки. – Моя хотеть угостить его любимый фенлису!

Чжао принялся совать мне здоровенный промасленный пакет.

– Мистер Беркович? – я жестом подозвал к себе доктора. – Проводите мистера Чжу к вольеру с кабаном, но кормить не давайте…

– Кака не кормить? – толстяк трагически заломил руки.

– Така не кормить! – гаркнул я. – Пока нельзя!

– Нельзя так нельзя… – быстро согласился китаец.

На самом деле, он прекрасно говорил по-английски, но на людях, всегда объяснялся на исковерканном пиджин-инглише. Хрен его знает почему.

– Свободен… – я дружески хлопнул его по плечу, а сам подмигнул его дочери.

Китаянка ответила едва заметным кивком.

Настроение сразу скакнуло выше небес, но его немедленно уронил всё тот же лейтенант Ассман.

– Мистер Вайт!!! – лейтенант исполнил чёткий кивок. – Вам не кажется, что между нами остались незавершенные дела.

Я быстро приказал пока ещё монахине.

– Сестра Каранфила, верните мистеру Ассману его шестизарядник и саблю.

– Я не об этом! – лейтенант упрямо поджал губы.

– Вы хотите вызвать меня на поединок? – догадался я. – Господи… но я не хочу вас убивать. Послушайте, вы погорячились – я погорячился. Хотите, я даже извинюсь…

Брать на душу очередной грех мне действительно очень не хотелось. И вообще, несмотря на случайно совершенные подвиги, я до сих пор оставался абсолютно мирным человеком. Правда ненавидящим весь свет и всех его двуногих обитателей, но всё равно абсолютно мирным. Хожу тут, кабанов и полковников лечу, никого не трогаю – какая нахрен дуэль?

– Как извинитесь? – лейтенант вытаращил на меня глаза.

– Вот так…

Но до логического конца этот диалог не дошёл, потому что Эмерсон и Пимпс наконец перестали обниматься и вспомнили о нас.

– Мистер Вайт… – полковник одобрительно покивал. – Тут мне мой старый друг Бак рассказал, что вы не только жопы резать можете. Похвально, молодой человек, похвально.

– Да он столько мерзавцев на тот свет отправил… – шериф обращался к лейтенанту. – Сколько мы с господином полковником за всю жизнь не положили. Мистер Вайт, на самом деле, очень хороший человек, настоящий джентльмен, а как он играет на банджо!

– Лейтенант Ассман… – вторил ему Пимпс. – Отличный благородный офицер, храбр как пума, но слегка придурковат, так кто без греха? Эх, молодость, молодость, как вспомню, какие безумства мы творили, так сразу слёзы на глаза наворачиваются. Мистер Вайт, вы ещё поладите с Алексом…

Я понял к чему клонят старые друзья, и протянул лейтенанту руку.

Тот, после некоторого колебания, крепко и искренне её пожал.

Полковник обрадовался.

– Вот и славно! Но смотрите док! – он погрозил мне пальцем. – Если вы не вылечите мне мой зад – вас вызовут на поединок все до одного мои офицеры. Ну что, Бак, командуй! Где здесь лучшее виски и самые жопастые сговорчивые девки? Господи, так я же не могу на спине лежать! А если в носилках дыру для моего свистка проделать?..

Шериф заржал и уже уходя шепнул мне.

– Зайдите ко мне завтра с утра, мистер Вайт. Есть одно неотложное дело!

Я проводил взглядом шерифа с полковником и побрёл к своему жеребцу. На сегодня осталось ещё одно важное дело – посещение своих чад в рамках отцовской опеки.

Небо быстро покрыли свинцовые тучи, нависающие над городом вершины Биг Бельт Маунтинс, то есть Гор Большого Пояса скрылись в туманной непроницаемой взвеси. Начал накрапывать дождик, а толстый слой пыли на улице сразу превратился в мерзкую липкую грязь.

Но я не обращал никакого внимания на природные причуды. Во-первых, уже привык, а во-вторых, голова была занята другим. Недавняя история тоже никак не поколебала настроение – к подобным вывертам судьбы тоже привык. Грёбаный Дикий Запад, здесь всегда так. Сегодняшний день прямо его олицетворяет: с утра мирно оперируешь грыжу кабанчику, затем откуда ни возьмись, появляется полкан со стрелой в жопе, а всё заканчивается возможным арестом с последующим пеньковым воротником на шее или неожиданным поединком. И это ещё не вечер, так что расслабляться рано.

Дикий Запад…

Ненавижу, мать его так растак.

И люблю – потому что сам пришёлся к этому времени и месту, как клинок к хорошо подогнанным ножнам.

Парадокс, однако.

Да и хрен с ним – живём дальше.

Что произошло с момента ограбления банка Додвела?

Да ничего особого. Как уже говорил – из моих друзей погибла только Муна – Дункан и Эмерсон остались живыми.

Я успешно практикую – в Бьютт стекаются пациенты со всей Монтаны. Недавно вот проводил семинар для военных хирургов. Медикаментозное прогрессорство идет ни шатко не валко – с мазями удалось быстро, аспирин тоже на последних стадиях испытаний, а вот с пенициллином не всё так гладко, скорее вовсе печально – первые образцы получили, но довести его чистоту до приемлемых градаций никак не удаётся, а о каком-либо получении продукта в товарных количествах вообще речи не может идти.

Прогрессорство в оружейной тематике вовсе стоит на месте. Все необходимые патенты мы получили – но покупать эти патенты у нас никто не спешит. А самому организовать производство в условиях Монтаны просто невозможно. Но это дело такое – рано или поздно всё равно стрельнёт.

Что ещё? За это время я сжёг неимоверное количество патронов и, как мне кажется, вышел на новый уровень в своей стрелковой подготовке. Но стабильные результаты, порой прерываются эпичными провалами. К примеру, я могу спокойно расстреливать игральные карты на полутора десятках шагов, а потом, вдруг, ни с того ни с сего, позорно промазать на этом расстоянии в бочку. Но, к счастью, подобное случается довольно редко.