Текст книги "Камикадзе. «Божественный ветер» в истории Японии"

Автор книги: Александр Спеваковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

Основные мифы синтоизма донесены до нашего времени двумя известными памятниками японской старины, произведениями VIII века – «Кодзики» («Записки о делах древности» 712 года) и «Нихонги», или «Нихон секи» («Анналы Японии» 720 года).

^{Аматэрасу-но Омиками, солнечная богиня, повелительница небес Такамагахара}

^{Фрагмент росписи ширмы} 

В соответствии с древне-японскими мифами, история и создание Японии, происхождение ее национальных божеств и населения было связано с богами Идзанаги-но Микото и Идзанами-но Микото, спустившимися с небес по повелению верховных богов. Боги, произведенные на свет Идзанаги и Идзанами, стали «хозяевами» морей и рек, местностей и явлений природы.

Но одним из главных деяний Идзанаги является создание им трех самых главных богов синтоизма: солнца, луны и ветра. Этими божествами были богиня солнца Аматэрасу Омиками, или «Великая богиня, сияющая на небе», получившая под власть небеса – «Высокую небесную равнину» («Такамагахара») и ставшая покровительницей синтоистского пантеона, бог бури и стихии Сусаноо-но Микото, и бог луны, которого стали называть Цукуёми-но Микото.

Божество солнца (Аматэру ками) почитается в Японии и сейчас. Солнцестояние или равноденствие (хиган) считается праздником. В этот день, а также в первый день нового года верующие приветствуют восходящее солнце обычно на вершине горы. В то же время Сусаноо-но Микото ассоциируется с богом Годзу Тэнно, который почитается в синтоистском храме Ясака в Киото.

Последующие события мифологического периода также сначала касаются деяний небожителей. Затем действия переносятся на землю и рассказывают уже о людях – легендарных личностях, стоявших у истоков японской истории и государства. Одним из них был внук богини солнца Ниниги-но Микото (сына Амэно Осихомими), который должен был установить там верховную власть и начать править Срединной страной Тростниковых Зарослей, то есть Японией. Посылая Ниниги на землю, Аматэрасу вручила ему три реликвии: изогнутый яшмовый драгоценный камень (Ясакани-но Магатама), священное зеркало (Ята-но Кагами) – воплощение божества и солнца и знаменитый священный меч (Амэ-но Муракумо-но Цуруги, получивший впоследствии название Кусанаги-но Цуруги или Кусанаги, трофей Сусаноо, добытый им из хвоста огромного кровожадного дракона), а также копье. Зеркало, драгоценности и меч с момента отправки Ниниги-но Микото на землю начали рассматриваться как главные символы Синтоизма и императорские регалии, означающие законность власти императора. С Ниниги начинается божественное правление на земле. И помогает власти неба именно меч. Драгоценности, как явствует из легенд, всегда хранились в императорском дворце, зеркало находилось в храме Исэ, а меч – в храме Ацута. Там они почитались как особо священные объекты – вместилища божеств (тела богов) – синтай. Копии зеркала и меча специально изготавливались для императора, и он держал их у себя.

Земными правителями древней Японии, как явствует из мифов, были прямые потомки Ниниги-но Микото. Первым императором государства летописи «Кодзики» и «Нихонги» называют Камуямато-Иварэхико, посмертно получившего имя Дзимму-тэнно. Дзимму называют праправнуком Аматэрасу Омиками. Его воцарение и начало правления источники относят к 660 году до н.э. Первого января (по лунному календарю) 660 года до н.э. Камуямато-Иварэхито взошел на престол во дворце Касивара в древнем государстве Ямато и начал править страной.

В императорской Японии эта дата обозначалась как «кигэнсэцу» – день основания японской империи, считаясь государственным праздником. В настоящее время этот праздник называется «кэнкоку кинэнби» – юбилейная дата основания государства. Он был официально восстановлен правительством после оживленных дискуссий в 1967 году. Как и прежде, он является национальным праздником и отмечается ежегодно 11 февраля (по солнечному календарю).

Если основываться на древних источниках, то сейчас идет 2669 год со дня возведения на трон императора Дзимму, и нынешний император является его 125-м прямым потомком. Однако на основании данных истории и, учитывая то, что календарь в Японии был принят только в 603 году н.э., даты, приведенные в «Нихонги» можно рассматривать как весьма условные. В VII веке до н.э. на территории Японии не было никакого государства, и миф о Дзимму был использован для того, чтобы связать «эпоху богов» с земными правителями. В настоящее время считается, что хронисты VIII века дату воцарения Дзимму на престол называли произвольно. Она была введена в хроники, очевидно, в соответствии с китайской теорией цикла, который для каждого эпохального события определяет промежуток времени в 1260 лет. Авторы хроник отсчитали, вероятно, время назад от 601 года, когда принцем Сётоку Тайси была начата разработка важных реформ по созданию сильного централизованного государства и крепкой власти, и определили, таким образом, дату начала правления императора Дзимму – 660 год до н.э., от которого пошел царский род Ямато.

Как указывается в древних записях, свои деяния Дзимму начал с завоевательных походов в возрасте 45 лет. С острова Кюсю, где во дворце Такатихо в Хьюга (вероятно, в современной префектуре Миядзаки) находилась его ставка, он предпринял военные экспедиции в непокорные земли, в частности, на остров Хонсю. Победы над местными вождями и завоевание области Ямато некоторые исследователи связывают с утверждением на главном острове Японии земледельческой культуры Яёи, пришедшей с Кюсю. В числе побед Дзимму, описанных в летописях, упоминается уничтожение бунтовщика по прозвищу Земляной паук Возможно, что в хрониках повествуется о победе над айнским аборигенным населением, в японских источниках имевшим название «земляные пауки» (цутигумо). Предки современных айнов в то время жили в вырытых жилищах – землянках. За боевые подвиги японские воины признали Дзимму военным божеством.

Согласно преданиям, его царствование продолжалось до 585 года до н.э.

Генеалогическую линию японских императоров синтоистская традиция рисует как непрерывающуюся. О времени правления первых легендарных четырнадцати монархов в хрониках (в частности, в «Нихон секи») точных сведений нет. О пребывании у власти всех последующих правителей Японии в документах имеются либо приблизительные, либо конкретные даты, начиная с 30-го императора Бидацу

Синто рассматривает императоров как прямых потомков богов. Некоторые из них сами стали божествами, заняв в синтоистском пантеоне самые видные места. В первую очередь, это относится к пятнадцатому императору Японии Одзину (личное имя Хомутавакэ-но Микото), правившему в конце IV – начале V века н.э. Считается, что он был четвертым сыном императора Тюай и императрицы Дзингу. Дзинго или Дзингу Кого, то есть «не правящая императрица» (кого), регентша, занимающая трон в отсутствие официального монарха. По одной из легенд, отец Одзина пал от рук корейцев, вторгшихся в Японию еще до рождения сына. Дзингу, будучи беременной Одзином, предприняла поход против корейцев, чтобы покарать их и захватить Корейский полуостров. Походу Дзингу сопутствовал успех. По возвращении в Японию императрица родила сына. При этом все победы японского оружия в Корее были приписаны наследнику престола, находившемуся во время боевых действий в чреве матери. С тех пор Одзин стал считаться покровителем японских воинов.

Во время царствования Одзина императорская власть все больше набирала силу. Одзин подчинил себе непокорных жителей острова Кюсю, послав туда полководца Такэноути-но Сукунэ, получал дань от аборигенов Эдзо (айнов) на севере Хонсю. После смерти Одзина его дух был обожествлен, и умерший император стал почитаться как бог войны Хатиман. Начали строить синтоистские храмы, посвященные ему. Первое упоминание о главном храме Хатимана – Уса Хатиман относится к 737 году. В X веке был построен другой важный храм Хакодзаки на острове Кюсю. Окончательно культ Хатимана утвердился после основания в Киото в 1063 году храма Ивасимидзу Хатиман. Это было сделано по приказу Минамото-но Ёриёси (988–1075). В 1180 году Минамото-но Ёритомо организовал в Камакура филиал этого храма под названием Цуругаока Хатиман, который с конца XIII века начал рассматриваться как семейный храм клана Минамото. Особого почитания покровитель воинов Хатиман удостоился с установлением военного правительства Камакура и возвышением сословия буси. Храм Цуругаока Хатиман щедро поддерживался самыми могущественными военными домами, включая Ходзё, Асикага, Тоётоми и Токугава. Популярность этого военного бога росла одновременно с развитием политической и экономической силы самурайства.

^{Дзимму Тэнно – первый легендарный правитель Японии}

^{Цукиока Ёситоси. 1880-е} 

Вместе с популярностью Хатимана в средневековой Японии увеличивалось и число его храмов, получивших собирательное название Хатимангу. Свидетельством широкого распространения культа Хатимана является именно количество его храмов, которое занимает второе место после храмов Инари и равняется в настоящее время примерно двадцати пяти тысячам. В храмах Хатимана наряду с Хатиманом почитаются еще два божества – Окинагатарасихимэ-но Микото (дух легендарной императрицы Дзингу) и обожествленный дух жены Одзина Химэ Оками (Химэгами).

Без особых обрядов в честь Хатимана японские воины не предпринимали ни одной военной кампании. Перед каждым походом или боем самураи возносили Хатиману молитвы, просили его оказать поддержку в предстоящей борьбе и приносили богу войны клятвы: «Юмия-Хатиман» («Да увидит Хатиман наши луки и стрелы!» или «Клянусь Хатиманом!»). Инари или Ука-но Митама-но Ками – имя широко распространенного в Японии бога урожая злаков (особенно риса), успеха и защитника торговли, в качестве посыльного которого рассматривается белая лисица. Культ Инари отправляется сейчас более чем в тридцати тысячах синтоистских святилищ.

Однако не только происхождение японских императоров традиционная религия японцев рассматривает как священное. Как утверждали теологи синтоизма, у истоков каждого отдельного рода (удзи) когда-то, в глубокой древности, стояло божество, которое являлось покровителем клана – удзигами. Члены рода верили, что они находятся под постоянным присмотром своих предков, которые заботятся о них, охраняют и соблюдают их интересы. Дважды в год для удзигами устраивались специальные родовые праздники – удзигами мацури. Иногда удзигами не были связаны с каким-либо конкретным родом. Военный род Минамото, например, принял в качестве родового божества бога Хатимана, так как его образ ассоциировался с храбростью и военной доблестью. Впоследствии удзигами превратились в божеств отдельных местностей, и считалось, что они помогают не только определенным родам, но и всем жителям той или иной области. Поэтому, по принципу древнего родства божеств и японских родов, Синто не проводит между людьми и ками строгой границы. Таким образом, основной смысл, который можно почерпнуть из древне-японской мифологии, рассказывающий о национальной религии японцев и зафиксировавший процесс ее становления, то есть оформления суеверий, веры в магию, анимистических представлений и шаманских культов в определенную систему взглядов, заключается в следующем. Япония – страна, созданная божествами и являющаяся обиталищем национальных японских божеств (ками). Япония – место рождения великой солнечной богини Аматэрасу Омиками, потомками которой являются все японские императоры, непрерывно правящие государством и считающиеся живыми божествами в человеческом обличье. Японцы так же божественны, как и их страна, так как их предками являются ками – основатели отдельных родов. Было естественным, что если синтоистские местные божества почитаются и восхваляются населением Японии, то и со стороны богов по отношению к людям должна проявляться соответствующая обратная реакция. Почитатели божеств Синто полагали, что боги, сотворившие Японию и являющиеся хозяевами стихий и местностей, и божественные предки японских родов неусыпно наблюдают за всем тем, что происходит в мире людей и влияют на реальные события. Они покровительствуют людям, дают им здоровье, богатство, детей и победу над врагами, защищают Японию и японцев. А коль скоро боги Синто взялись оказывать благосклонность японцам, то и победить их никому и никогда не будет суждено. И вскоре японцы действительно смогли в этом убедиться.

^{Храм бога войны Хатимана в городе Камакура}

^{Рисунок автора с фотографии конца XIX – начала XX вв.}

Глава 3.
ВТОРЖЕНИЕ МОНГОЛЬСКИХ ВОЙСК В ЯПОНИЮ

Подготовка к войне

После прихода в 1260 году Хубилая к власти, в его распоряжении оказалась северная часть Китая, но великому хану хотелось обладать большим. По мнению монгольских правителей, равных Монголии и независимых от нее государств, быть на земле не должно. Эти государства, как считали монголы, не имели права на самостоятельное существование в силу божественной небесной предопределенности и исключительности Монголии. Хубилай еще до прихода к власти планировал завоевание всей Восточной, Юго-восточной и Южной Азии. Как и другие великие ханы, он продолжал придерживаться представления, согласно которому завоевание мира – это исполнение воли Бога. Хубилай продолжил дело, начатое Чингисханом, объявляя все земли принадлежащими себе по божественному праву.

Особое место в перспективах Хубилая занимала Япония. Он хотел, чтобы его империя имела богатую провинцию за морем. Хубилаю приходилось отвлекаться на других претендентов на место верховного правителя Монголии. (Сначала это был его младший брат Аригбэгэ и поддерживавшие его союзники. после смерти Аригбэгэ в 1267 году против Хубилая выступил внук Угэдэя Кайлу со своими сторонниками. До окончательного захвата Кореи было еще семь лет, а до падения Сунской империи – тринадцать, а Хубилай, давно вынашивавший идею покорения островного государства, уже приступил к реализации своих планов.

В 1266 году (по другим сведениям, в 1267 году) Хубилай послал из Кореи на Японские острова полномочных представителей с тем, чтобы склонить военное правительство Камакура к покорности монголам. Хубилай хотел это сделать дипломатическим путем, без использования военной силы, без материальных затрат. Государственное письмо Властителя Великой Монголии (в то время Хубилай еще не был китайским императором, Сыном Неба) адресовалось Королю Японии и было вручено корейским посланникам, направленным в Японию, для передачи верховному правителю страны, расположенной на островах.

Хубилай

^{Китайская картина. XIV в.} 

Письмо достигло Японии только в начале 1268 года. Помешала непогода и другие обстоятельства. В ультимативном письме Хубилай требовал от императорского двора и, соответственно, от бакуфу немедленно прислать к нему послов с данью и признать Японию вассальным государством по отношению к Великой Монголии и великому хану. В случае отказа правитель Монголии угрожал японцам военным вторжением и порабощением. Письмо было переправлено в императорский дворец, в город Киото.

На престоле в то время находился 90-й император Японии Камэяма, любимый сын прежнего (88-го) монарха Го-Сага (Госага). Камэяма тогда было девятнадцать лет, и он занимал трон после отречения от престола его старшего брата Го-Фукакуса (Гофукакуса). Письмо вызвало резко негативную реакцию со стороны военного правительства Японии. Послание монгольского владыки и его условия оскорбили, привели в крайнее возбуждение и замешательство двор императора Японии. Началось открытое противостояние двух стран и их правителей. На одном конце этого противостояния стоял Хубилай, 53-летний опытный и талантливый полководец, стратег, многие годы воевавший в Китае, администратор и искушенный в придворных интригах политик, человек тщеславный, навивший себя в один ряд с величайшими властителями мира всех времен и народов. На другом – Ходзё Токимунэ (детское имя Сёдзюмару), восьмой регент рода Ходзё, которому в то время исполнилось всего семнадцать лет, и который только недавно приступил к правлению.

Токимунэ был сыном Ходзё Токиёри, пятого сиккэна клана, и дочери Ходзё Сигэтоки (1198–1261) Гокуро Кудзи. Так как Токимунэ родился в военном роде, он воспитывался в присущих для воина самурайских традициях, обучался воинским искусствам и был горячим поклонником дзэн-буддизма, покровительствовал храмам и священникам, но ни военного, ни жизненного опыта молодой регент не имел.

В соответствии с китайской и японской традицией, к власти следовало допускать только людей взрослых, достаточно повидавших в жизни, умудренных опытом и обладавших многими достоинствами. Считалось, что только в сорок или даже в пятьдесят лет, как сказано в «Хагакурэ», произведении более позднего времени, впитавшем в себя мудрость многих поколений, человек может проявить, на что он способен, но никак не раньше, когда совершается множество ошибок, которые могут принести вред как самому ошибающемуся, так и обществу. Молодые люди рассматривались как непригодные для властного управления из-за незнания жизни. Возрастной субординации в Японии всегда следовали очень строго и молодежь во внимание не принимали.

К наследникам сюзеренов этот принцип, тем не менее, не применялся. Вассалы должны были относиться к ним с не меньшим почтением, нежели к престарым хозяевам. Средневековье с его войнами, заговорами и убийствами постоянно уменьшало среднюю продолжительность жизни правителей, мало кто из них доживал до старости.

В средневековой Японии, несмотря на традиции, было обычным делом сажать на властное место ребенка или подростка, от имени которого правили другие лица, преследовавшие свои интересы. Несмотря на то, что малолетние правители являлись в руках этих людей лишь орудием, для юных властителей такое пребывание на вершине иерархической лестницы было своеобразной школой власти. Большинство видных деятелей Японии занимали в свое время разные большие посты. Минамото-но Ёритомо уже в 12 лет получил довольно высокое место действующего командующего стражи императорского дворца в Киото. Ходзё Токимунэ в 13 лет стал рэнсё – соправителем главы бакуфу или помощником регента, совместно с ним подписывающим указы правительства. Этот пост был учрежден в 1225 году вторым сиккэном рода Ходзё – Ходзё Ясутоки.

^{Сиккэн Ходзё Токимунэ в одежде буддийского монаха}

По поводу ультиматума Хубилая в Камакура был созван совет. Токимунэ, опираясь в своем решении на мнение военного совета правительства, состоявшего из цвета клана Ходзё, безоговорочно отверг домогательства монголов. Ходзё взяли власть в свои руки не для того, чтобы отдать ее монгольскому хану и стать вассалами Хубилая. Вассалитет практически сводил на нет власть военного правительства. Бакуфу не допустило послов до Киото и те, проведя в Японии около полугода, вынуждены были вернуться обратно без какого-либо результата. Точно так же были проигнорированы и другие письма верховного правителя Монголии с его требованиями. Хубилаю нужно было готовить дорогостоящее вторжение.

Прибытие в Японию послов от хана Хубилая и угроза иноземного вторжения в ее пределы активизировали не только государственных, но и религиозных деятелей – многочисленных сторонников синтоизма и буддизма, обратившихся к божествам с мольбами о спасении Японии. Как и прежде, особую позицию здесь занимал воинствующий монах-проповедник Нитирэн, стремившийся ликвидировать все другие направления буддизма и превратить свое сектантское учение в общенациональную японскую религию. Будучи хорошо осведомленным о действиях монголов в Китае и Корее, хорошо разбираясь в политической ситуации и наблюдая за увеличивающимся напряжением между двумя державами, Нитирэн вновь развернул агитацию, начатую им в 1250–1260-х годах. Он умело манипулировал своими предсказаниями об опасности, грозящей стране извне, в случае, если японцы не последуют только его истинно правильному учению и не покаются в своих грехах перед Небом, чтобы избежать небесной кары в виде монгольской агрессии.

^{Памятник Нитирэну в городе Фукуока}

^{В центре пьедестала начертаны иероглифы «Риссё анкоку», являющиеся начальными в названии главного сочинения Нитирэна «Об установлении справедливости и спокойствия в стране». На флагах написаны слова мантры, отражающие основную суть его учения: «Слава Сутре Лотоса!»}

Нитирэн повторно обратился к представителям верховной власти в Камакура, передавая им свой трактат «Риссё анкоку рон», где он предсказывал иноземное вторжение (первое увещевание правительству было сделано в 1260 году). В октябре 1268 года им было составлено одиннадцать писем высшим чиновникам государства и главным священникам страны. В них говорилось, что игнорирование предупреждений Нитирэна в течение ряда лет привело к тому, что Япония оказалась на пороге катастрофы и что военное вторжение уже почти неизбежно. Поэтому Нитирэн требовал от властей прекратить поддержку и финансирование буддийских школ, идущих по ложному пути. Правительство требованиям Нитирэна не последовало. Слишком уж сильна была оппозиция проповеднику новой секты буддизма, хотя многие его поддерживали. Жизнь Нитирэна оказалась под угрозой, и чуть было не оборвалась. В конечном итоге он, уверенный в своей правоте, был через некоторое время отправлен в ссылку на остров Садо.

В 1273 году весь Корейский полуостров был уже в руках монголов. Война с империей Сун шла полным ходом. Несмотря на это, в военной ставке Хубилая параллельно с планированием китайских операций началась активная подготовка к захвату Японии. Хубилай лично выслушивал многочисленные соображения своих военачальников по поводу начала и дальнейшего ведения боевых действий на японских территориях. На военных советах монголов выдвигалось множество различных планов завоевания Японских островов и разгрома войск сёгуната. Однако все высказывания монгольских полководцев сводились к одному: использовать для порабощения Японии и уничтожения ее войска испытанное много раз средство – монгольскую конницу, молниеносные атаки которой наголову разбивали лучшие армии Азии и Европы, и напору которой на открытом месте в то время противостоять не мог никто. Предполагалось переправить в Японию крупные конные соединения. Но этому препятствовало географическое положение островной страны.

Военачальники и советники хана предлагали всевозможные проекты переброски на острова монгольской конницы, некоторые из этих проектов были трудновыполнимыми или просто фантастическими. В частности, по одному из предложений, между Корейским полуостровом и Японскими островами надлежало построить плавающий подвижный мост, по которому массы монгольских всадников должны были достичь острова Кюсю. Разумеется, этот вариант был неприемлем из-за огромного количества плавсредств, необходимых для устройства такого моста.

К тому же, ежегодно над Японией проносится более двадцати тайфунов, приблизительно по два раза в месяц (иногда они следуют один за другим через очень короткие промежутки времени, по четыре-пять подряд), что также смертельно опасно для конных войск, которые могли во время передвижения по мосту попасть под действие одного из ураганов. Ведь никто не мог знать, когда разразится тот или иной тайфун.

^{Корабль монголов}

^{Рисунок автора с японского оригинала}

После долгих дискуссий и споров монголы приняли решение переправить воинов, амуницию, боевых коней, осадные орудия и провиант с континента на Японские острова, используя большие китайские и корейские корабли и китайских и корейских моряков, которые управляли бы ими. Продовольствие и снаряжение также должны были обеспечить корейцы и китайцы. В качестве рабочей силы для постройки кораблей, их оснащения и загрузки планировалось использовать все прибрежное население Кореи, мобилизованное монголами. После принятия решения о вторжении в Корее началась подготовка флота и десанта для военной экспедиции, для чего монгольские правители максимально начали использовать мирных жителей. Над Японией нависла страшная угроза.

Прежде всего, опасность заключалась в том, что японцы никогда не сталкивались с монгольской тактикой ведения боевых действий, да и вообще с действиями иностранных армий. На протяжении столетий японцы воевали только между собой и с аборигенным населением Японии, не имевшим государственности, вытесняя его в течение столетий все дальше на север архипелага. Вооружением пеших айнских воинов были копья, сабли, простые луки и стрелы. Японцы не применяли в сражениях крупные конные соединения. В противоположность монголам, они редко использовали большие воинские подразделения, так как у японских воинов были свои традиции.

Японский самурай всегда был воином-одиночкой, индивидуалистом, стремившимся выделиться среди других и тем самым прославить свое имя, заслужить почет, славу и получить вознаграждение от своего сюзерена. В соответствии с этим строились и принципы ведения боя самураями. Перед любым сражением воины первым делом выпускали в сторону противника свистящую стрелу, называвшуюся «кабурая». Это означало начало битвы и вызывало тем самым врага на поединок. Для единоборства с каждой стороны выступали вперед лучшие воины. Затем на поле боя выходили сто рыцарей и вступали в сражение с таким же числом неприятеля. И наконец, в бой переходило все войско того или иного феодала. Обычным для японских воинов было громко произносить перед неприятелем свое имя. Врага легко распознавали по флагам с гербами и окраске доспехов.

Мужество и смелость отдельных японских воинов были бессильны перед напором массы монгольского войска, все подразделения которого воевали во взаимодействии друг с другом, при общем командовании, широко используя фланговые действия – обходы и окружения. Японцам были незнакомы многие образцы осадной техники монголов, в частности, китайская огнеметная артиллерия – баллисты и другие машины метательного типа, посылавшие в неприятеля сосуды с зажигательной смесью, а также большие шары, начиненные порохом, со страшным грохотом взрывавшиеся в расположении оборонявшихся и убивая, калеча и обжигая солдат противника. Во время наступления монголы, прикрывая передовые наступающие отряды своих войск, выпускали в неприятеля большое количество отравленных стрел.

Монгольские воины на поле боя не соблюдали тех правил воинской чести, которые были приняты в самурайской среде. Монголы группой окружали одиночных японских воинов и убивали их. У японцев не было эффективной тактики обороны против монголов, и они не могли в достаточной степени воспрепятствовать масштабному вторжению завоевателей. К тому же, японцы уже более полувека, с 1221 года, когда окончилось военное противостояние экс-императора Го-Тоба и сёгуната, не воевали на Японских островах, в то время как монголы имели постоянную боевую практику. Однако отсутствие междоусобиц одновременно играло на пользу японцам, так как они были относительно едины под властью Камакурского сёгуната.

Правда, и у монголов были свои слабые места: до того у них не было опыта десантных операций, не везде можно было использовать крупные соединения конницы, нельзя было полностью полагаться на корейских и китайских союзников. К тому же монголам сильно вредили их самомнение, самонадеянность и недооценка сил противника. Войск, которые Хубилай предназначал для покорения Японии, было совершенно недостаточно для того, чтобы выполнить значительные боевые задачи даже на Кюсю. Монголы, являясь в XIII столетии лучшими воинами Евразии, во многих случаях побеждали многочисленного противника и малым числом. Но они никогда раньше не воевали с японцами и не представляли, что это были за воины.

Как бы там ни было, японские профессиональные воины быстро воспользовались угрозой монгольской агрессии для того, чтобы доказать свою преданность военным идеалам самурая. Японские воины готовились к вторжению, питая к нему отвращение и взращивая на нем национальную гордость. Они доказали впоследствии, что такое дзэнское самообладание и как помогает владение воинскими искусствами.