Текст книги "Накануне (СИ)"

Автор книги: Александр Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

   – Давайте не будем ссориться, – мягко предложил он. – Мир и спокойствие земли – вот наша главная задача.

   – А чего он... – с обидой в голосе сказал Северский князь. – Я между прочим Черниговский князь! И на стол Киевский у меня прав поболее будет!

   – Повтори, что ты сказал? – грозно произнес Киевский князь, вставая с лавки.

   – Постой те братья, – князь Даниил тоже поднялся, поспешив вмешаться. – Не время нам котору задавати. Врагу радости давати.

   – Миром решим споры ваши, – поддакнул епископ.

   Северский князь посмотрел на епископа, кивнул, соглашаясь. Князья вновь сели.

   – Мое условие остается неизменным – Чернигов отворяет ворота, – морщась от боли, сказал Даниил Романович.

   – Пусть уходит со стола, – все еще злясь на киевского князя, высказался Мстислав Романович.

   – Я не могу решать за князя, – смиренно ответил епископ.

   – Вече может все решить, – продолжал гнуть свое северский князь.

   – Да что тут говорить, братья, – сказал свое слово Галицкий князь. – Мастер у нас есть. Учиним новые пороки и возьмем град на щит.

   – Предлагаю заключить перемирие, – после непродолжительного молчания, сказал епископ.

   – А чего ждать? – вновь загорячился северский князь. – Мы уже ряд подписали...

   – Три дня, – сквозь плотно сжатые зубы, сказал князь Даниил. – Через три дня мы опять станем бить пороками.

   – Хорошо, – поспешил согласиться Порфирий. – Через три дня и поговорим. Но прошу пощадить невинные души. Соберемся. Обсудим все миром.

   – Хорошо, – за всех ответил Галицкий князь.

   Епископ поднялся, собираясь уходить. Князья поочередно подошли к нему, приложившись губами к руке.

   – Пусть Михайло Олёну с собой возьмет, – на прощание попросил Даниил. – давно не виделись...

   – Возьмет, – легко согласился епископ.

   Черниговский епископ после разговоров с русскими князьями, задержался в их станах. Северский князь пригласил Порфирия к себе, мотивируя тем, что для погрузки раненных и убитых на сани требуется время. Они долго беседовали наедине.

   По возвращении в град, Порфирий отдал распоряжения насчет похорон погибших воев и велел свезти тяжелых ратников на свое подворье. Остальных развезли по домам, отдав на попечение ожидавших у ворот волнующейся родни.

   Прибыв к себе, епископ первым делом отправил доверенного служку за князем. Михаил Всеволодович прибыл тотчас с двумя своими особо доверенными боярами.

   – У тебя есть три дня, – устало сказал Порфирий, когда князь поцеловал протянутую руку.

   – Бог милостив, – крестясь на образа сказал князь. – Услышал мои молитвы.

   – Сколько людей за зря положил, – вновь укорил епископ князя.

   – Ничего не зря, – возразил князь.

   – Построит новые пороки Даниил. Грозил через три дни, – Порфирий сердито пояснил причину согласия Даниила на перемирие.

   – Как придет срок – будем мириться, – сообщил о своих планах князь и спросил, пытливо глядя на владыку. – Что Мстислав?

   – Согласен на встречу, – прикрыв глаза ответил уставший Порфирий.

   – Когда? – сразу последовал вопрос.

   – После полуночи. Жди у водяных ворот.

   – Встретите и приведете ко мне, – велел боярам князь.

   Те молча кивнули.

   – Ты, князь, слово давал, – напомнил Михаилу епископ, открывая глаза.

   Черниговский князь выдержал этот взгляд, стараясь не выдать своего волнения.

   – Целуй крест, – потребовал владыка, протягивая крест.

   Бояре князя недовольно засопели, затоптавшись на месте. Князь бросил на них быстрый, полный недовольства взгляд. Однако бояре промолчали, не смея перечить владыке.

   – Клянусь не причинить вреда Мстиславу. На том целую крест, – торжественно произнес князь, приложившись губами к кресту.

   – Иди с богом, – отпуская, владыка перекрестил князя. – Мне нужно помолиться.

   Ночью бояре Варфоломей Кормиличич и Максим Лукинич ожидали у ворот Северского князя. Давно миновала полночь, но Мстислава все не было.

   – Не придет, – уверенно сказал боярин Максим. – Испугался.

   – Придет, – не согласился с ним Варфоломей Кормиличич. – Не таков он. Не побоялся же на вече явиться...

   – Так может... – предложил Максим, показывая спрятанный под скутом боевой топорик.

   – Не может, – отрезал Варфоломей Кормиличич, вынужденный исполнять волю князя.

   Оба боярина точили зуб на северского князя, не собираясь прощать ему нападение на дороге. У обоих в той брани полегли вои, да и сами они спаслись благодаря помощи посланной епископом.

   Они еще долго обсуждали решение князя, встретится с северским князем. Пока, наконец, не появился долгожданный князь. Был он не один. Сопровождали князя воевода и один из северских бояр, хорошо знакомый Варфоломею.

   – Вот как пришлось встретиться, – вместо приветствия сказал черниговец.

   – И не говори, кум, – согласно кивнул северец.

   – Это не ты ратился с нами давеча? – хмуро спросил Варфоломей боярина

   – Неа, наши в стане все остались, – тихо ответил боярин. – Князь не дозволил кровь проливать русскую.

   Так, за разговорами, они добрались до владычего подворья. Северского князя принимали в трапезной сам владыка черниговский и Великий князь, за последние дни сильно осунувшийся и исхудавший.

   – Чего ты хочешь? – спросил князь Михаил, едва Мстислав переступил порог.

   – Стола Черниговского! – дерзко ответил Северский князь.

   – Ты брат мне, а я тебе отец! – разгневался Михаил Всеволодович, бросая испепеляющий взгляд на Новгород-Северского князя.

   – Право имею, – ответ Мстислава был смел, но только подлил масла в огонь.

   – Ятить меня хотел! Кровь русскую пролил, – Михаил Всеволодович бросая упреки в адрес брата, горячился, и неожиданно потянулся рукой к поясу, где в дорогих затейливых ножнах висел кинжал – подарок польского короля.

   Бояре князя, присутствовавшие на встрече, напряглись, покрепче ухватившись за рукояти мечей.

   Дрочила Прокопьевич, воевода северского князя, потянулся к рукояти сабли, но был остановлен жестом своего князя.

   – Ты позвал меня, чтобы убить? – сузив глаза, холодно спросил Мстислав Глебович.

   Черниговский князь яростно сверкнул очами, вперив взгляд в наглеца. Князья молча стояли, пытаясь переглядеть друг друга.

   В установившейся тишине шелест обнажающегося оружия довел напряжение до высшей точки. Бояре глазами ели противников, в уме просчитывая шансы.

   – Сядьте, дети мои. В ногах правды нет, – мягкий, увещающий голос владыки разрядил обстановку.

   Князья вышли из оцепенения, усевшись на лавки, друг против друга. Варфоломей Кормиличич облегченно вздохнул, переглянувшись взглядом с кумом. Максим Лукинич, досадливо поджал губы, но руку от меча одернул. Он демонстративно встал за спиной своего князя, бросая яростные взгляды на северского князя. Он специально провоцировал Мстислава на конфликт. Князь Михаил не внял его советам. Смерть северского князя решала бы многие проблемы. Но князь упорствовал.

   – Старшинство не отдам, – сказал черниговский князь, когда все немного успокоились.

   – Вече заставит, – усмехнулся Мстислав, – али галицкий князь с киевским...

   – Град им не взять, – убежденно сказал Михаил, – Не бывало еще такого на свете.

   – Пороки... – начал было северский князь, но Михаил перебил.

   – Пустое все. Избы в предградье разметали – то не беда...

   Князь замолчал. Мстислав насупился.

   – Старшинство не отдам, – повторил Михаил Всеволодович и неожиданно закончил. – А стол Черниговский... забирай.

   На лице северского князя, сменяя друг друга, отразились чувства: упрямство, удивление и радость.

   Воевода Мстислава открыл рот от удивления.

   Князья договорились. Михаил Всеволодович оставляя за собой старшинство и волости, согласился оставить Черниговский стол северской ветви черниговских князей. Дольше спорили о владении землями, захваченными Мстиславом Глебовичем. Города Стародуб, Сновск, Сосница и Хоробор открыли свои врата перед северским князем. Камнем преткновения оказался Сновск и крепость Синин Мост. Однако, черниговский князь уступил и здесь, согласившись на это.

   – Мир стоить до рати, а рать до мира, – с пафосом сказал черниговский князь, целуя крест.

   Мстислав Глебович ушел из Чернигова довольный. Через несколько дней он войдет в град полноправным хозяином. Он заключил с Михаилом выгодное соглашение, скрепив его крестным целованием. Теперь останется избавиться от галицкого и киевского князей и можно княжить спокойно. Это самое трудное. Князьям придется заплатить.

   – Будь готов, – предупредил он воеводу по возвращении в стан. – Выбери самых лучших.

   – Исполним в лучшем виде, – заверил князя Дрочила Прокопьевич.

   После ухода северского князя черниговский владыка остался сидеть, устало откинувшись на высокую спинку резного стульчика, выносившегося в трапезную в особо торжественных случаях. Михаил Всеволодович нервно вышагивал вперед-назад, ругаясь в полголоса.

   – Если я раздам все имение мое... а любви не имею, нет мне в том никакой пользы, – процитировал владыка слова Священного Писания.

   – Аки волк вцепился в меня братец, – пожаловался князь владыке.

   – Зачем уступил ему?

   – Уступил стол – это не беда, – тряхнув головой, вдруг рассмеялся князь.

   – Волости уступил, – напомнил владыка.

   – Как отдал, так и назад отберу, – князь рубанул рукой воздух.

   – А дальше что? – спросил владыка. – Побежишь к Конраду?

   – Не решил еще, – ответил князь.

   – А дружина твоя? – уже в который раз спросил владыка.

   – Разбежалась, наверное, – уклончиво ответил князь.

   Владыко сделал вид, что поверил.

   – Время надо потянуть, – подходя к епископу попросил князь. – Я знаю ты можешь.

   – Не сегодня завтра Вече кликнут, – предупредил Порфирий.

   – Сам знаю, – более резко чем следовало ответил князь. – Потому и прошу – помоги. Христом богом прошу.

   – Помогу чем смогу, – ответил владыка. – Все в руках божьих. Молись.

Глава 7. Бегство

   Сашка все дни старался занять себя делом. Ходил в караулы, упражнялся с мечом и саблей, стрелял из арбалета. В одну из ночей, поддавшись на уговоры парней сходили к вражескому стану. Осторожно проникли в лагерь, жадно прислушиваясь к разговорам. Киевляне по словам галицких воев построили мощные тараны, и все гадали, когда князья назначат штурм. Парни осторожно вернулись назад, по пути скрали одного горе-вояку перепившего пива. Галицкий лагерь гудел от веселья, и никто не заметил, как смельчаки обчистили один из шалашей. Храпящий на охапке валежника, пьяный галичанин даже не проснулся, когда Костяжко стянул с него меховые сапоги и снял пояс с кошелем. Парни забрали кольчугу и четыре добрых меча с двумя самострелами. Местятка прибрал себе лук и два берестяных тула со стрелами.

   Вернувшись в город, парни отправились в корчму отметить успех, в кошеле у галичанина нашлось немного кун, которые решено было пропить на радостях. В корчме, где было особенно людно, несмотря на позднее время, они встретили Сашкиного приятеля из княжеских слуг. Молчаливый Устин привечал парня после случая с нападением северского князя.

   – Бежать тебе надобно, – шептал он на ухо Сашке. – Скоро Мстислав войдет в град.

   – Эка новость, – пожал плечами Сашка. – Об этом весь Чернигов говорит.

   – Ты не понимаешь, – зашептал Устин. – Мстислав запомнил тебя.

   – И что с того, – Сашка вновь пожал плечами.

   – А то! Он хоть воин смелый и отважный, но зло помнит, – сказал Устин, сделав характерный жест.

   Сашка призадумался. Если князь решит с ним расправится, тут и епископ не поможет. Утопят в проруби или просто глотку перережут...

   – Куда бежать? – растерялся он.

   – Есть у меня мысль, – придвинувшись поближе к Сашке, сказал Устин. – Попросись к князю нашему на службу.

   Совет Устина пришелся очень кстати. Обида на подругу все сильней разъедала сердце. Попытки поговорить с ней оказались бесплодными. Девушка просто не хотела встреч с ним. Степан сторонился Сашки, и только Рада всегда радовалась встречам с ним, тайком от отца бегая на свидания.

   – Ты что-то говорил про парней согласных поискать удачи, – напомнил он Костяжко при встрече.

   – Есть такие, – подтвердил черниговец.

   – Кто такие? – спросил Сашка.

   – Ратмир, – начал перечислять черниговец, смешно загибая пальцы. – Он один как перст. Родители его четыре зимы назад от голода померли. Ратьша тоже семью в голод потерял. Сбыслав еще есть. У него отца медведь задрал прошлой зимой, а братья именье все себе забрали. Осип вот давно хочет от воли отца уйти...

   Сашка с ними встретился, угостил медовухой, внимательно слушая бахвальство парней. Самому старшему из них едва исполнилось двадцать лет, а младшему не было и семнадцати. В Чернигове их ничего не держало. Оружие и брони, которыми ему пришлось одарить парней решили дело. Теперь его никто не назвал Сашкой. Все обращались к нему по имени отчеству.

   С черниговским князем Александр Борисович встретился не сразу. В первый раз пришлось прождать до вечера, а князь так и не соизволил поговорить с ним. Лишь на третий день парня пригласили к князю. Михаил Черниговский еще больше почернел лицом, осунулся, но по-прежнему сверкал глазами, особенно когда серчал. Сашку не забыли, князь хорошо запомнил его и даже знал, кому обязан жизнью, в ту злополучную ночь, когда бились с галичанами.

   – Как звать то тебя? – спросил князь Сашку, стоило парню переступить порог горенки.

   – Александр Борисович Шемяка я, – придавая себе солидности, представился парень.

   – Шемяка говоришь? – усмехнулся князь, взглядом оценивая парня.

   Сашка гордо расправил плечи, памятуя, что по одежке встречают. С портами у него полный порядок. Обновил гардероб за счет трофеев, взятых с галичан.

   – А ну, согни! – князь бросил Сашке подкову.

   Парень ловко поймал ее на лету, покрутил в руках и повторил трюк, которым любил удивлять друзей в прежней жизни – отведя руки за спину, согнул подкову.

   – А и верно, Шемяка, – уважительно сказал князь, разглядывая предъявленную подкову.

   – Хотел в дружину твою, князь попроситься, – решительно начал Сашка. – Со мной с десяток воев добрых.

   Князь ничего не сказал, продолжая вертеть в руках изогнутую подкову. Пауза затягивалась. Сашка начал нервничать, внешне оставаясь спокоен. Бояре княжеские усмехались в бороды, но молчали.

   – Оружены вои-то? – наконец спросил князь.

   – Мечи, сабли, шеломы и брони у всех, – с достоинством ответил парень, под одобрительные кивки бояр.

   – А самострелы есть? – вопрос князя застал парня врасплох.

   – Самострелы... – протянул парень, соображая куда клонит хитрый князь. – Четыре штуку есть.

   – Как найдешь остальные – приходи в четвертом часу ночи во двор. Боярин мой посмотрит на вас, там и решим. – веско сказал князь.

   Сашка понял, что пора откланяться. Выйдя из терема, он столкнулся с поджидавшим его Устином.

   – Ну, как? Взял князь тебя на службу? – поинтересовался парень.

   – Сказал ночью приходить, смотр учинит нам боярин, – сообщил ему Сашка.

   Позади скрипнула дверь. Сашка обернулся. Один из бояр черниговского князя вышел на крыльцо в накинутой на плечи длиннополой шубе.

   – Как придете, он вас ждать будет, – сказал он, указывая на Устина. – Там посмотрим...

   Сашка поспешил с княжеского двора. Нашел Местятку, велев собрать всех к указанному часу, а сам побежал торговать недостающие самострелы, гадая зачем они понадобились князю. За них пришлось отдать приличную сумму, но дело того стоило.

   На обратном пути он заскочил в пекарню, купив несколько хлебов. Устин успел шепнуть, что князь собирается отъехать из города. Куда и зачем – Сашке дела не было. Главное, оказаться подальше от Мстислава Глебовича.

   До назначенного часа время еще было. Сашка решил навестить Людмилу, предупредить об отъезде. Ему в доме Оксинья не обрадовались. Сама хозяйка дома смотрела на парня с сочувствием, но за стол не пригласила. Людмила ужинала, напротив нее за столом сидел Степан, бросавший на гостя хмурые взгляды. Девушка поднялась из-за стола, но к гостю не вышла.

   – Я давно хотела тебе сказать, – торопливо сказала она. – Я выхожу замуж.

   – За него? – спросил Сашка, кивнув в сторону Степана.

   – Люб он мне, – просто ответила она.

   – А как же я?

   Сашка сам понял, что сморозил чушь, но ничего не смог с собой поделать. Обида на подругу разрывала сердце.

   – Степан теперь сотником будет у епископа. Вместо Домаслава Завидовича. Епископ деревню ему дал на прокорм...

   – Так ты теперь боярыней будешь? Помещицей? – с обидой в голосе произнес он.

   – Пойми, так лучше всем нам будет, – сказала Людмила.

   – Тогда примите от меня свадебный подарок, – сказал Сашка, подходя к столу.

   Матерчатый сверток глухо стукнулся об доски. Сашка развернул его, демонстрируя содержимое – приличную горку серебра, все, что у него оставалось.

   – Будьте счастливы, – сказал он на прощание.

   Степан нагнал его во дворе.

   – Ты, не серчай на меня, паря, – сказал он Сашке. – Люба она мне.

   – Живите, – с трудом проглотив ком в горле, ответил Сашка.

   – Что я могу для тебя сделать? – спросил Степан.

   Сашка махнул рукой, уходя, но обернулся, вспомнив.

   – Пленник есть у меня. Его бы подержать где, чтоб не убег, и никто о нем не знал бы... Потом вернусь за ним.

   – Сделаю, – пообещал Степан.

   – Тогда, прощай, – сказал Сашка.

   В урочный час все парни собрались на княжьем дворе, где слуги княжеские грузили добром многие сани. Один за другим, из терема выносили тяжелые сундуки, коробья, тюки дорогих тканей. Парни глазели на такое богатство открыв рты.

   Боярин Варфоломей Кормиличич пришел не скоро. Заставил парней потоптаться на снегу. Он высоко оценил справу молодых воинов, удовлетворенно крякнув. Внимательно осмотрел каждый самострел. И только потом сказал:

   – Сопроводите обоз князя до места, а там видно будет, брать вас в дружину, али не брать.

   Сашка молча кивнул. Это его вполне устраивало. Связывать свою жизнь с черниговским князем он не собирался.

   – Теперь идите за Устином, и делайте, что он велит, – сказал боярин.

   И ушел. Парни пошли за княжеским слугой, молчаливо шагавшим впереди. Он привел их на подворье епископа. Указал на сани, стоявшие у стенки амбара, пояснив:

   – Самострелы взведете, и укладывайтесь тут. Оружие под руку положите. Как скинут полог, бейте всех, кто рядом окажется.

   – Ты толком скажи, что князь удумал, – попросил Сашка.

   – Говорить не велено, – сухо ответил Устин.

   – Не велено, так не велено, – проворчал Сашка, укладываясь на сани.

   Княжий обоз выехал за ворота, но вскоре, возницы завернули к воротам епископского подворья, откуда выехали им навстречу несколько саней. Они разминулись на узкой улочке. Всадники, сопровождавшие обоз, пристроились спереди и позади поезда.

   Сам епископ вышел проводить князя, перекрестив на дорожку. Потом ворота затворились и слуги быстро стали разгружать обоз, перетаскивая тяжести в глубокие подвалы.

   В ночной тиши зимнего леса, на поляне у небольшого костерка поочередно грелись бронные люди. К ночи ударил мороз и некоторые из воев тайком от старшего прикладывались к припрятанным на теле баклажкам.

   – Сколько нам тут сидеть, – тихо ворчали они, протягивая озябшие ладони к огню.

   – Столько, сколько нужно, – ответил закутавшийся в меховой плащ боярин Захарий.

   Он после бегства из Чернигова перешел на службу к северскому князю, надеясь еще вернуться в родной город, где осталась его семья.

   – Чу, – внимательно вслушиваясь в ночные звуки зимнего леса, сказал один из сторожей. – Кажись едут.

   – Я не слышу, – ответил его товарищ от усердия вытянувший шею и скинувший шапку.

   – Беги к боярину, – велел сторож. – Поднимайте людей.

   Долгожданная весть всполошила лагерь. Воины вскочили, разминаясь. Высокий плечистый воин скинул волчий плащ, в свете полной луны блеснули посеребренные чешуйки пансыря. Он принял из рук слуги шелом, водрузив на войлочную шапку, изнутри отделанную красным шелком.

   – Первым делом убейте князя, а потом... – тихо сказал он, делая паузу садясь на коня. – потом порешите этих...

   Гридень понимающе кивнул.

   Головные всадники ехали не спеша, опасности они не ждали. Северский князь сдержал слово – пропустил черниговского князя и его людей. Мстислав Глебович сам был на заставе, обняв брата на прощание. Михаил Всеволодович душевно попрощался с братом, даже прослезился от волнения.

   Треск падающего дерева испугал лошадей. Всадники остановились, пытаясь усмирить беснующихся животных, испуганных леденящим душу волчьим воем, раздававшимся со всех сторон.

   Из леса повалили темные тени, размахивающие мечами и топорами. Княжеские слуги спешились, образовав круг вокруг князя. Бояре и часть гриди усмирив коней остались верхами, разя врагов пиками поверх голов слуг.

   Возница только и успел скинуть грубую ткань, покрывавшую сани, как был зарублен огромным бородатым мужиком, раскроившим голову возницы на две половинки. Сашка успел разрядить арбалет, прежде чем секира не опустилась ему на ноги. Короткий стальной болт, ломая кости, вонзился в лицо мужика, насквозь прошив голову и железный шишак. Прямо перед ним мелькнула тень, тускло блеснула сталь наконечника сулицы, направленной ему в живот. Сашка испугался, рука сама нащупала рукоять пистоля, засунутого за пояс. На мгновение вспышка озарила лицо нападавшего, искаженное молчаливым криком. Лошади испугавшись грома выстрела отпрянули в стороны. Сани перевернулись. Сашка едва успел соскочить, вырвав сулицу из рук нападавшего. Рядом рубился Сбыслав. На него нападали сразу двое. Парень отбил один удар, второй, сам рубанул сплеча и открылся. Короткое копье глубоко вонзилось в ногу. Парень болезненно вскрикнул. Но успел подставить меч под удар второго противника. А первый тем временем вновь кольнул копьем в бочину. Сашка метнул сулицу в подставившуюся спину. Меченошец упал на колени. А Сбыслав повернулся к копейщику, но не успел ничего предпринять. Сильным ударом в грудь копейщик добил парня. Сашка подхватил лежащий на снегу меч и налетел на убийцу, рубанув по древку, рассекая меховую рукавицу. В ответ раздался вопль. Выбросив вперед руку, он вогнал меч в бородатое лицо. Из леса выскочили еще двое, утопая по колено в снегу, они спешили к нему. Один метнул сулицу. Сашка увернулся. Вдруг, кто-то дернул его за рукав. Сашка быстро обернулся. Василь трясущимися руками протягивал ему заряженный самострел. Сашка схватил арбалет в упор застрелив добравшегося до него мужика, а второго огрел самострелом по голове, когда тот замахивался топором. Этот отчаянный удар не мог спасти Сашку, но нападавший потерял равновесие, топор опустился в пустоту, увлекая противника за собой. Сашка прыгнул на него, уронив на снег. Руками крепко вцепился за голову, резко дернув назад. Отчетливо раздался хруст позвонков, тело сразу обмякло.

   Нащупав рукоять топора убитого, Сашка поднялся на ноги. Повсюду раздавалось сопение, звон железа, и отчаянные крики боли, когда железо врубалось в живую плоть.

   Лавр, как скинули полог, сразу выстрелил в неясную тень, и схватился за топор. Взмахнул пару раз, разгоняя застоявшуюся кровь, и принял бой с налетевшим на него воем. Тот сдуру кольнул коротким копьецом в живот, да просчитался. Лавр перехватил копье у самого железка, отвел в сторону и мощно дернул на себя, опуская топор на голову воя. Вдруг, откуда ни возьмись, на бывшего кузнеца налетели сразу двое, как и он с топорами. Лавр встретил их, и сумел кольнуть копьем одного в лицо, а второй связал кузнеца боем, не давая добить подранка. Лавр рубился с ним долго, без всякого результата. Противник достался ему под стать – хороший боец. Они кружили у саней, утоптав снег под ногами. Подранок тем временем оклемался, обтер снегом кровь и схватился за оружие, напав сзади. Лавр почувствовал опасность, но ничего не мог поделать, противник обрушил на него град ударов. Кузнец мог только обороняться, отступая. Но удара в спину так и не последовало. Его противник вдруг выронил в замахе топор и рухнул на снег. Лавр подошел поближе. Из глазницы убитого торчало оперение короткого железного болта.

   Местятка с Костяжкой ехали на последних санях. Продрогли до костей и когда на обоз напали ночные разбойники обрадовались возможности размять косточки. Первый и единственный залп из самострелов вывел из строя только одного нападавшего. Ратмир промахнулся, а Костяжко забыл про самострел, сразу взявшись за меч. У Осипа самострел стрелял обыкновенными стрелами и бронь спасла его противника. Парень отбросил бесполезный теперь самострел, вооружившись саблей. Местятка единственный кто смог поразить насмерть врага. Болт попал в лицо, располосовав бородатую щеку. Нападающий перестал завывать, повалившись лицом в снег. Бегущий за ним тать споткнулся об ногу упавшего и тоже свалился, но тут же попытался подняться. Местятка подлетел, махнул мечом, опуская его на заголившуюся шею. Радостно крикнул, подпрыгивая рядом с обезглавленным телом. А потом схлестнулся с еще одним татем и опять парню повезло. Тот тоже споткнулся об оброненный самострел и пропустил удар местяткиной сабли располосовавшей лицо.

   – Йохо! – громко вопил Местятка в боевом экстазе, бросаясь на противника Осипа. Вдвоем они одолели его и когда повернулись к Ратмиру, то бросились на помощь. Парень проигрывал схватку. Левая рука висела плетнем вдоль тела, а правая едва отводила удары мечей. Раздвинув мечников против Ратмира выступил здоровяк с боевым топором. Парни едва успели. Осип ударил по ноге одного меченосца, рассекая ногу до кости, а Местятка налетев всей массой сбил с ног другого. Он едва успел кольнуть в затылок топорщика. Ратмир уже попрощался с жизнью, когда увидел занесенный над собой топор. И вдруг топор упал у его ног, а топорщик рухнул на парня, придавив своим телом.

   Княжьи слуги под ударами неизвестных воев падали один за другим. Вот уже и сам князь рубился, опуская меч на головы врагов, пытавшихся стянуть князя с лошади. Обученный конь защищал князя не подпуская врагов. Но вот кто-то умудрился вогнать копье в бочину и лошадь пала. Князь Михаил едва успел спрыгнуть и сразу попал под удары мечей. Чешуйчатая бронь выдержала все удары, но левая рука безвольно упала плетью. Князь стоя на одном колене, кольнул мечом в ногу одного противника, понимая, что второй сейчас рубанет по голове. Удара, однако, не последовало. Боярин Максим Лукинич пришел на помощь, отвел своим клинком вражий удар.

   – Уходить, князь, надо! – крикнул он, оттесняя ворогов от князя.

   – Куда? – быстро спросил князь, поднимаясь на ноги.

   – В лес, – пыхтя как паровоз, ответил Варфоломей Кормиличич, вставший рядом с князем.

   Грудь боярина тяжело вздымалась, дыхание напоминало кузнечные мехи. Боярин припадал на раненную ногу, но продолжал биться.

   – Беги, князь, – прохрипел он. – Мы прикроем.

   – Никуда я не побегу, – заупрямился князь. – Отобьемся.

   – Нет, – крикнул боярин Максим, срубив своего противника. – Много их. Одного срубишь – двое на его место встают.

   Вдруг враги стали падать, сраженные стрелами и болтами. Справа раздался яростный вопль и сбоку на врагов налетела ватага, размахивающая мечами и саблями. Князь обернулся. Увидел, что со спины тоже идет помощь, воодушевленно крикнул:

   –Бей паскудников! – и очертя голову бросился в бой.

   Его порыв подбодрил гридней, они перешли в наступление, тесня противников. И вот те разом, как по команде бросились бежать. Гридни последовали за ними, разя беглецов.

   Дрочила Прокопьевич слушал звон железа, пытаясь определить ход схватки. По его мнению, бой слишком затягивался. И когда из леса на поляну вынырнул раненный гридь, прижимавший рукой рану в боку, боярин быстро спешился.

   – Ну?

   – Порубили всех, – тяжело дыша ответил раненный.

   – А князь? – тревожно спросил боярин.

   – Не достали мы его, – последовал ответ.

   – А Захарий?

   – Говорю же – всех порубили.

   – Как же так? – воскликнул воевода.

   Тут он увидел бегущие в лесу фигуры, они падали под мечами преследователей. Драчило обнажил саблю, отведя руку назад.

   – Боярин, ты чего? – гридень почувствовал недоброе.

   Вжик! И сабля отделила голову от тела.

   – Дурни! – в сердцах выкрикнул боярин. – Ничего поручить нельзя!

   Он вскочил на коня и ускакал по протоптанной тропе, когда гридни Михаила Черниговского уже выбирались на поляну.

   Парни радовались жизни, обирая мертвецов. Им досталась богатая добыча. Среди нападавших простых мужиков было мало, но даже они имели кольчатые брони. Пускай с заплатами и сробленными во времена царя Гороха, в пятнах ржавчины, но все же брони. Один Сашка сидел, понурив голову. Невеселые мысли навивали тоску. Князь твердо знал, что нападение случится, иначе не заставил бы их мерзнуть в санях под дерюгой в полном воинском облачении и с самострелами в руках. Те точно знали, что в возках везут княжеское серебро и иное добро. Он сам видел, как все это грузили в сани. Поезд незаметно подменили и вместо казны с малочисленной охраной, нападающие нарвались на вооруженный отпор. Получается князь специально подставил Сашку и его парней.

   Михаил Всеволодович обошел всех мертвецов, каждому заглянул в лицо, качая головой. Над одним распростертым телом постоял особенно долго, тяжело вздыхая:

   – Эх, Захарий, Захарий...

   К князю подошел его боярин. Максим Лукинич тоже опознал убитого, приходившимся ему дальним родственником.

   – Дозволь, княже, похоронить Захарку по-христиански? – попросил он.

   – Не ожидал я от него такого, – сухо ответил князь. – Делай, что хочешь.

   – А что с пленными делать? – спросил боярин.

   Князь напрягся, лицо словно окаменело.

   – Вырезать, – со злостью сказал он сквозь плотно сжатые зубы.

   В первой же деревне, князь оставил своих убитых и раненных. Сбыслав, которого Сашка посчитал мертвым, оказался жив и даже не сильно ранен. Броня остановила острое железо, но на месте ударов остались здоровенные синяки. И вообще убитых, в той ночной стычке было мало, все-таки брони хорошо защищали от ударов. Когда князь покидал деревню на кладбище у деревянной часовни добавилось четыре могильных холмика, а по избам сидели полторы дюжины раненных.

   – Дня через два, – наставлял Максим Лукинич землепашцев, – свезете тело Захария в град. Сани все себе оставите за труды, князь дарит. А тех, что в лесу лежат, погребите по-христиански. Что с них возьмете – ваше.

   Боярин замолчал. В зобу дыханье сперло. От волнения он не смог больше выговорить ни словечка, только махнул рукой, тайком стирая набежавшую слезу. За что бог наказывает Черниговскую землю?