Текст книги "Накануне (СИ)"

Автор книги: Александр Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

   Войдя в дом, сваха, первым делом бросилась к печи, где несмотря на летнее время, горел огонь и стала демонстративно греть руки, что бы сватовство прошло успешно. Потом гости добрые долго и красноречиво расхваливали жениха, словно не видели его впервые, а знали много-много лет, вручили подарки от жениха – два десятка бобровых шкурок и три гривны серебра, из тех, что имели хождение в Киеве. Степан подарки принял, в свою очередь одарив свах. И лишь потом, ему вручили тяжелый мешок, запечатанный пломбой.

   Как и следовало ожидать, Степан примчался к Шемяке. Да не один, прихватил с собой молодую жену. Оба они требовали ответа на вопрос:

   – Откуда богатство такое?

   – От верблюда, – ответил Шемяка с ухмылкой.

   – Слыхал я, в Киеве, казну князя Владимира воровски умыкнули, – скребя пальцами заросший щетиной подбородок, сказал Степан, внимательно наблюдая за реакцией Шемяки.

   – И велика та казна? – с любопытством спросил Сашка.

   – Велика, – степенно ответил Степан. – Князь Михаил сказывал владыке, а он мне поведал, что на тысячи полторы золотых гривен.

   Шемяка присвистнул от удивления.

   – И что не нашли? – спросил он.

   – Как сквозь землю провалилась, – усмехнулся Степан. – Мнится мне, что те гривны в мешке из той самой казны.

   – Саша, как ты мог! – с укором обратилась к парню Людмила.

   Тряхнув головой, Сашка рассмеялся и с какой-то бесшабашной удалью хлопнул ладонью по коленке.

   – А была не была. Слушайте, – сказал он, поднимаясь с лавки. – Только предупреждаю, выдать князю решите – десять раз подумайте.

   – Вот стервец! Угрожать вздумал? – взъярился Степани и ловко вскочил на ноги.

   И не подумаешь, что вместо ноги протез у него, каких здесь отродясь не видали.

   Людмила поспешила успокоить мужа:

   – Погоди горячиться, – урезонила она Степана. – Он прав. Тут подумать надо.

   – Вот – вот. Вы уж, голуби мои, подумайте, – Сашка бросил благодарный взгляд Людмиле, а на Степана посмотрел с вызовом.

   Боярин долго сверлил взглядом Шемяку, играя желваками на скулах.

   – Одно могу сказать точно, столько золота упереть – большая ватага нужна. Я лишь ухватил, до чего руки смогли дотянуться. Смекаешь? – Сашка с интересом наблюдал за реакцией Степана. – Княжьи люди давно бы уже на след ватажки вышли.

   – Ты хочешь сказать... – первой догадалась Людмила.

   – Именно, – с улыбкой произнес Сашка. – Не прост ваш князь. Ой, как не прост. Киевский князь собирался в спешке, он поди и сам не знает, сколько там было в сумах этих.

   – Быть такого не может! – ощерившись, воскликнул Степан. – Чтобы наш князь, да такое измыслил...

   – Я наследил там немного, – признался Шемяка. – Да князю это на руку оказалось. Вот и думай, прознает князь про меня, про нас с Радой, что у тебя гостил... – он сделал паузу, давая Степану поразмыслить над словами. – Разве одного меня судить станет? Да будет ли вообще судить? Велит прирезать по-тихому...

   Слова Шемяки падали на плечи Степана тяжелыми каменными глыбами, давили неимоверно, пробуждая страх за близких ему людей: за братичадо Местятку, за молодую жену и, досадуя на себя, Степан все больше сутулился, понуро опустив буйну голову.

   – И вот что я скажу тебе еще, – в неистовом кураже продолжил говорить Шемяка. – Врагов у меня тьма: князь-изгой из них не самый страшный. Юрий Мстиславович сын Удатного зуб на меня точит – брата его зарубил я в сече. Хан Тигак, когда узнает, что я его людей побил и полон освободил.

   Высказавшись, Сашка замолчал, сверля взглядом разом поникшего боярина и видя, что тот молчит, резко, с нескрываемым злорадством спросил:

   – Вот и думай, нужен тебе такой зять?

   Степан встрепенулся, метнул затравленный взгляд на Шемяку, но сказать ничего не успел.

   – Нужен! – звонким голосом выкрикнула Рада, весенним ураганом ворвавшаяся в горницу.

   Сашка ошалело смотрел на девушку, решившуюся идти против воли отца. Невесте обычай запрещает видеть жениха перед свадьбой.

   – Нужен! – выкрикнула она вновь и, видя, как наливается краской недовольное лицо батюшки, затараторила. – А не дозволишь – сама убегу к любому. В монастырь уйду, в омут кинусь...

   – Ах, ты коза своевольная! – взъярился Степан. – Сейчас поучу тебя уму разуму...

   – Учи сколько влезет, а от своего не отступлюсь! – нахально заявила девчонка.

   И ведь огрел бы Степан своевольную дщерь невесть откуда взявшейся плетью, да только Людмила грозно цыкнула на него:

   – Охолонись!

   Степан послушался жену, опустив уже поднятую для удара руку.

   – Сядь на место, – властно велела она ему.

   И опять Степан послушно исполнил веление жены.

   – Хватит лыбиться, – Людмила, стремительно ожгла Сашку гневным взглядом.

   Шемяка сразу умолк, согнав улыбку с лица. Происходившее в горнице его изрядно веселило. Не так он представлял свою свадьбу. Он вообще ее не представлял.

   – И ты садись, – молодая женщина, взяв падчерицу за руку, повела к лавке. – В ногах правды нет.

   Рада фыркнула, дернула плечиком, но послушно села, продолжая с вызовом смотреть на отца.

   – Сколь дерзка и непослушна, – пытаясь углядеть растущий животик сквозь широкие одеяния девчушки, подумал Сашка, тяжело вздохнув. – Намаюсь я с ней...

   – Давайте сядем ладком и вместе подумаем, как дальше жить станем, – усаживаясь рядом с мужем, предложила Людмила.

   – А что тут думать-то? – перестав разглядывать девчонку, спросил Сашка.  – Валить отсюда надо.

   – Чего? – взъярился Степан.

   – Тише, милый, тише, – легкими поглаживаниями, Людмила успокоила мужа.

   Сашка усмехнулся, наблюдая за супружеской идиллией.

   – Ты сама знаешь, что тут скоро будет. Не пройдет и трех лет – одни головешки останутся. Татары никого не пощадят, – с нескрываемой злостью процедил сквозь зубы Шемяка. – Ребеночка родишь, поди Степан, кобель еще не старый... я отцом стану...

   Сашка замолчал, игнорируя злобный взгляд боярина. Не понравилось Степану, что его кобелем обозвали, ох не понравилось, но ласка и тихий, спокойный голос жены действовала на него успокаивающе.

   – А про голь перекатную... – Сашка встал, снимая суму с деревянного гвоздя, вбитого в бревенчатую стену. – Я побогаче вас буду...

   Сорвав пломбу, он вытащил несколько грамот, свернутых в трубочку.

   – На. Почитай. – он резко швырнул их на стол и сказал не скрывая горькую обиду. – Есть у меня дома и подворья в Киеве, Галиче, Волыни... Села есть богатые. Собственные. Не чета вашему.

   – Посмотри, – велел боярин дочке.

   – Все так, – подтвердила она, ознакомившись с документами.

   Степан не удержался, фыркнул в густые усы.

   – Значит, разбогател, – медленно произнес он и замолчал в раздумье.

   – Саша, зачем же ты тогда князя ограбил? – с укором спросила Людмила.

   – Неужели ты ничего не понимаешь? – с горячностью ответил Шемяка. – Татары придут и все уничтожат. Ты же сама знаешь.

   Степан удивленно посмотрел на жену.

   – Он тоже ведун?

   – Все мы ведуны, – ответила она нахмурившись.

   – Вот, что я тебе скажу, зять мой, – с усмешкой обратился к Шемяке Степан. – Татарами пугай ты детей неразумных, а воинов не напугаешь. Не страшнее поганых они. Булгары их били? Били. И снова побьют.

   – Не веришь мне? – тяжело вздохнув, спросил Сашка.

   – Отчего не верить? Верю, – ответил Степан. – Только ведь и мы не лаптем деланные. Князь рати поднимет в Чернигове, в Киеве и не устоять татарам. Да, что там. Одних черниговских воев достаточно, чтобы прихлопнуть разом всех татар.

   – Степан уговорил владыку сотни набрать. Через год под его рукой будет пять сотен воев, не хуже княжеских, – с гордостью сообщила Людмила.

   Боярин ласково взглянул на жену и добавил:

   – Оружие, брони запасем, стены подновим и нипочем татарам нас не взять.

   – То-то и оно, что каждый по одиночке биться станет... – осуждающе покачал головой Шемяка. – Берите лучше золото и езжайте в Европу, к теплому морю.

   – Куда? – удивился Степан.

   – Да хоть во Францию, – ответил Сашка.

   – И попасть на костер инквизиции? – фыркнула Людмила.

   – Зачем так сразу, – обиделся Сашка.

   – Нет уж... мы лучше здесь останемся, – в ответ мотнула головой Людмила.

   – Дохлый номер, – грустно улыбнулся Сашка.

   – А мы все же попробуем, – ответила Людмила и обратилась за поддержкой к мужу. – Да, Степан?

   – Как есть правду говоришь, – степенно подтвердил боярин.

   – Ну так свадьбу играем? – с улыбкой спросил Шемяка, подмигнув девчонке.

   – А много ли у тебя злата-серебра? – неожиданно спросил Степан.

   – Да уж не мало, – уклончиво ответил Сашка.

   – Гривны, поди, киевские? – уточнил Степан.

   – А шут их знает... – пожал плечами Шемяка. – А что?

   – Спрятать до поры надобно, – заключил боярин.

   – Кто же золото прячет? – рассмеялся Шемяка. – Его бы на серебро поменять, да в дело пустить...

   – Что надумал? – проявил интерес боярин.

   – Так отдаешь за меня Раду? – вопросом на вопрос ответил Сашка. – Не передумаешь?

   – Забирай, – махнул рукой Степан.

   Девчонка обрадовалась, бросилась в ноги к отцу. Счастливая. Вот только Сашка чувствовал себя последней скотиной. Ну да стерпится – слюбится. Девка молодая и пригожая, а что дерзка больно, то дело поправимое. Дома сидеть он не собирался.

   – Ты вот, что, Степан, – сказал он, когда боярин благословил молодых. – Золото на серебро поменяй. Купи земли подальше от города. В самых непролазных дебрях.

   – А чего ее покупать, – фыркнул боярин.

   – Тогда тем более, – согласился Шемяка и стал растолковывать свой план.

   – Без епискупа нам не справится, – покачал головой боярин, когда Сашка изложил суть дела.

   – Ты что, хочешь рассказать ему про золото? – недовольно произнес Шемяка.

   – Покайся. Пожертвуй толику малую на богоугодное дело и Ефимий отпустит твои грехи.

   – Ты чего Степан? В своем уме? – рассердился Сашка. – Да он выдаст меня князю.

   – Бог не выдаст – свинья не съест, – ответил боярин. – А Ефимию все рассказать надо.

   Уходя, Рада незаметно для отца шепнула Шемяке:

   – На рассвете у озерца. За тобой придут. Жди.

   Сашка от волнения не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Тревожные мысли одолевали молодого парня. Правильно ли он поступает? Сможет ли изменить ход истории? Еще эта женитьба, будь она не ладна. Ребенок. Не проще бы было смотаться с золотом во Францию? Или в Италию... там тепло и море... Кстати, надо было по расспрашивать Людмилу, что сейчас твориться в Европах.

   Этой ночью тревожно на душе было не только Шемяке. Местятка с Костяжкой сидели на крыльце, глядя далекие звезды и неспешно вели беседу.

   – Я вот все думаю, – говорил Костяжко, – может мне к отцу вернуться. Серебра я скопил не мало. Хватит поди, чтобы обзавестись хозяйством своим. Жену возьму в дом. Детишек она мне нарожает.

   – Нет, – мотнул головой Местятка. – Такая жизнь не по мне.

   – А что с нами будет? – тяжело вздохнул Костяжко.

   – Господь один знает, – пожал плечами Местятка. – Но одно я знаю точно – к отцу не вернусь. Люба мне жизнь вольная.

   – А что с Осипом да с Мирошкой стало? – спросил Костяжко. – Ты уйку не спрашивал?

   – Спрашивал, – неохотно ответил Местятка. – Осип в Чернигове, на паперти стоит.

   – А Мирошка? – взволнованно спросил Костяжко.

   – Сгинул, – коротко ответил Местятка.

   Парни помолчали.

   – Наказал господь – с тяжелым вздохом произнес Костяжко.

   Свадьбу с играли сразу по приезду епископа. Но прежде с у Шемяки с Порфирием состоялся не простой разговор. Сашка исповедался перед владыкой, признавшись в своих грехах, но из осторожности не всех. Вопрос с княжеской казной, отнятой у Владимира Рюриковича, решили полюбовно, к взаимному согласию. Сашка отдал церкви ровно половину, а взамен получил прощение грехов и обещание содействия в своих замыслах. Лавр останется в Чернигове, пока владыко не обеспечит его всем необходимым для строительства городца – артелью мастеров и необходимых инструментов, а также запасами провизии.

   Самому Шемяке лучше пока уехать, слишком много врагов у него объявилось в русских княжествах. Порфирий не советовал отъезжать в Залесскую Русь, так как Черниговский князь, не питавший любви к владимирским князьям и люто ненавидящий князя Ярослава, никогда не простит Шемяке. Булгария была лучшим вариантом, чтобы спокойно отсидеться и выждать. Тем более, что сейчас в русских землях не спокойно – неизвестно чем обернется конфликт Чернигова с Резанью и с Галичем.

   В последний день, перед уходом, на дворе боярина объявился Осип, пав в ноги перед Шемякой. Парень слезно просил простить его и принять обратно.

   – Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отворачивайся, – видя, что Шемяка в раздумьях, привел владыко слова Иисуса Христа.

   – Дай ему взаймы, смотря по его нужде, в чем он нуждается, – с усмешкой ответил владыке Сашка.

   – Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его, – сказал епископ.

   – В холопы пойдешь? – сурово спросил Шемяка Осипа.

   – Пойду, благодетель, – радостно воскликнул Осип.

   А ведь господь прав – нужно давать смотря по нужде, учитывая пределы потребностей просящего... Так и с Осипом.

Глава 18. Дорога.

   Попрощавшись с молодой женой, Шемяка в сопровождении епископа Порфирия отбыл в Гуричев. Дальше шла накатанная дорога вдоль края террасы правобережной Десны до села Свенковичи, где через свинский перевоз, у устья реки Свини, она сворачивала на Ковчин – столицу Черниговский ковуев, стоящий на мысу левобережной террасы Десны. Это поселение имело приличные укрепления и примыкавший к ним открытый посад.

   Здесь они заночевали, а с рассветом отправились дальше, предварительно расспросив дорогу, так как в Ковчине сходились несколько дорог, ведущих из степи. По правому берегу протока Мерли добрались до брода через реку Вересочь, и далее, мимо громадного болота по низинам уплотненным образовавшимся торфом, и заросшим осокою и лозою, до Смоляжа, прикрывавшего переправу через реку Смолянку, и снова вдоль края болота, перебираясь через подтопленные половодьем овраги, где до сих пор стояла вода, на Всеволож, куда сходились пути из Бахмача, Глебля, Беловежи и Уненежа.

   С погодой селянам не повезло, там, где в сухой год росло жито, теперь поселились кулики и журавли и плавала рыба.

   Глядя на мощные, имеющие две линии, укрепления Всеволожа, учитывая его удобное расположение в узком проходе между Осетрскими и Придеснянскими болотам, позволяющее контролировать юго-восточные подходы к Чернигову, невольно возникал вопрос, как могли монголы прорваться к самому Чернигову? Три-четыре сотни воев, если не остановят, то надолго задержат татар. Вот только не прокормит округа такое количество воинов...

   Миловидная, полногрудая дочка хозяина корчмы, где отряд Шемяки остановился на ночлег, накрыла стол для проголодавшихся путников, а пока они утоляли первый голод, стрельнув глазками в сторону Местятки, убежала готовить комнату для гостей.

   Сам хозяин корчмы, крайне молчаливый старик, строго смотрел на Местятку, улыбнувшемуся хозяйской дочке и поймав взгляд парня, выразительно помотал головой. Местятка сразу посерьезнел, и принялся с важным видом разрезать каравай ржаного хлеба на большие куски.

   В большом просторном зале корчмы немноголюдно. Большинство постояльцев – возницы, сопровождающие купцов. Все давно отправилось спать, и лишь небольшая компания засиделась за длинным столом, обсуждая последние новости.

   – Я тебе говорю, мы завтра никуда не поедем, – убеждал товарищей средних лет мужичок в простом домотканом платье, но опоясанный дорогим поясом с висящим на нем кошелем.

   – Гость наш торопится присоединиться к каравану, и времени терять не будет! – ответил ему тот кто выглядел потрезвее.

   – Если ты правду говоришь, Некрас, – заплетающимся языком произнес другой, – то давай еще выпьем!

   – Хватит тебе ужо пить, – предупредил товарищ. – Ишь, как натрескался...

   – А что? Я выпить не имею права? – в хмельном угаре, пьяница хлопнул ладонью по столу. – Эй! Как тебя там... Харитания! Тащи еще выпивки!

   – Дал бог пьяницу в напарники, – пробурчал Некрас, подставляя стакан девчонке, примчавшейся с полным кувшином, но только пригубил, смочив пышные усы и степенно поставил стакан обратно на стол.

   Вдруг скрипнула дверь, и в корчму вошли два одоспешенных воина. За их спинами маячил худощавый малец лет десяти, которому хозяин заведения подал знак рукой. Пацан прошмыгнул мимо гостей за стойку и спрятался там. Но любопытство взяло верх и он осторожно выглянул, глядя широко открытыми глазами на воев остановившихся перед сидящими за столом путниками.

   – Местная власть пожаловала, – подумал Шемяка, догадавшись, что хозяин корчмы послал мальца предупредить власти о вновь прибывших гостях.

   – Почто пошлину не уплатили? – строго спросил воин, без спросу усаживаясь за стол.

   Его напарник остался стоять, положив руку на рукоять меча.

   – Выпей с нами, – миролюбиво предложил Сашка.

   – Сначала дело, – важно ответил воин, и усмехнулся в седеющие усы.

   – Как скажешь, – пожал плечами Шемяка, аккуратно выкладывая на стол кусочки серебра.

   – Трувор, не они это! – выкрикнул ворвавшийся в корчму молодой гридень. – Я лошадей осмотрел – не они это!

   – А что случилось? – резко спросил Шемяка, переглянувшись с товарищами.

   – Да вчера гостя одного убили и товар пограбили, – с неохотой ответил Трувор.

   – И ты думал это мы тати? – удивился Местятка.

   – Мало ли что я думал... – пробурчал Трувор, – Сами-то кто будете и куда путь держите?

   – Мы нанялись в охрану купца одного, сопровождать до Булгара, – ответил Шемяка, протягивая наполненный стакан Трувору.

   Тот принял его, пролив несколько капель на пол, отпил.

   – Ну и где ваш гость? – спросил он, обтерев рукавом синие усы.

   – Из Киева идет, мы подрядились ждать его в Липовом, туда и путь держим.

   – Из Киева, говоришь, твой гость? – переспросил Трувор. – А имя у него есть?

   – Есть, – кивнул головой Сашка. – На вот грамотку почитай. Там все написано.

   – Вячек, подь сюды! – окликнул гридня Трувор.

   Вячек быстро подошел к воину и взял из рук Шемяки грамотку.

   – Читай, – велел неграмотный Трувор.

   Гридень медленно, по слогам, стал читать грамоту, а Трувор сидел и слушал прикрыв глаза.

   – Все правильно, – согласился он, когда Вячек вернул документ Шемяке. – Когда уезжаете?

   – Так завтра и уедем, – ответил Сашка.

   – Ну-ну, – с деланным равнодушием произнес Трувор.

   Они посидели в молчании. Шемяка догадался, что воин ждет угощения и предложил пообщаться на дружеской ноге. Трувор не возражал и вскоре мечи были отстегнуты от пояса, кольчуги скинуты на лавку и началась веселая пирушка, обошедшаяся Шемяке в приличную сумму, так как за дверью корчмы оказался полный десяток местной гриди.

   Алеша поспорил, что сможет одолеть лучшего бойца Трувора. Воин по имени Сидор вызов принял. Когда товарищи скандинава образовали круг, обнаженные по пояс бойцы сошлись в кулачном бою. Они долго кружили, подбадриваемые криками товарищей и, наконец, сошлись. Итог поединка огорчил Трувора. Его боец проиграл. Алеша оказался сильней. Поймав противника в железный замок и удерживал хват, пока Сидор не поплыл от удушья. Надо отдать должное, боец Трувора не просил пощады и честно пытался выбраться из крепких объятий Алеши, напрягая мышцы.

   – Значит, ты тут главный, – сказал Шемяка, наблюдая за следующей парой бойцов.

   Сакс Свен сошелся с молодым гриднем Вячиком. Товарищи Шемяки громкими криками предрекали победу своему бойцу. Вячек удивил многих – он позволил саксу взять инициативу в свои руки, и когда, Свен торжествовал, находясь в одном миге от победы, вывернулся, обхватил сакса за торс, и с медвежьим ревом подбросил вверх. Свен, широко взмахнув руками, ударился об потолочную балку, стремительно рухнув вниз. Мотая головой, он еще пытался подняться на ноги, но был опрокинут резким рывком и уложен на лопатки.

   – Наша взяла! – пьяно орали гридни, охочие до развлечения.

   – Погодите, мы сейчас вам покажем, – кричал Местятка, выталкивая в круг лекаря Ефимия.

   Ответом ему стал взрыв хохота.

   – Главный тут князь Давыд, поставленный черниговским князем наместником, – не спешно ответил Трувор. – Да только он все время бражничал и девок щупал, очень уж охоч он до девок-то...

   – И где он сейчас? – поинтересовался Шемяка.

   – Забрал большую часть дружины и ушел с князем на Киев...

   – Значит, ты тут главный, – сделал заключение Сашка. – А велика ли дружина?

   – А почто интересуешься? – вопросом на вопрос ответил Трувор, сверля собеседника взглядом.

   Сашка пожал плечами.

   – Если секрет – можешь и не говорить.

   – Секрета никакого нет, – усмехнулся Трувор. – Всей гриди во Всеволоже сорок человек, да со мной пришел десяток.

   – А ты давно тут?

   – А почитай с год будет. Озоруют тут на дорогах, вот и прислал меня князь навести порядок.

   – И как? Навел? – спросил Сашка.

   – Наведешь тут... – отмахнулся Трувор. – Людишки местные, что на болотах живут, виру дикую платит князю...А у меня людей всего ничего – полтора десятка всего. И должен я блюсти порядок...

   – Так ты меня за разбойника поначалу принял?

   – Принял, – согласно кивнул Трувор.

   Местное население, состоящее большей частью из половцев, в давние времена обосновавшихся на этих землях, к исчезновению обозов торговцев не причастно – это Трувор знал точно. Скот угнать, девку умыкнуть – дело обычное. Но убийство.. нет, половцы тут не причем. Славянское население, проживающее в самом городе и в селищах в округе, на проблемы власти смотрело с безразличием. Болотные люди, на кого падало подозрение в разбоях, платили дикую виру откупаясь от княжеского правосудия. Местный гарнизон, как мог обеспечивал порядок, но за все время ни разу не смог застать грабителей на месте преступления.

   Никто никогда не видел предводителя разбойников, и Трувор мог только гадать, сколько людей в разбойничьей ватажке Кудеяра.

   Трувор быстро смекнул, что разбойник предлагает ему соглашение – в случае если люди Трувора сопровождали обоз, никто не нападал. Тогда десятник стал брать с торговцев плату за сопровождение и достаточно было послать с обозом одного – двух воев, что бы гость благополучно миновал опасный участок на болотах. И это при том, что разбойники не боялись нападать на обозы, идущие в сопровождении собственной охраны купцов.

   – Ну и что ты собираешься делать? – спросил Сашка, глядя как Алеша вновь бьется об заклад с Сидором.

   – Ничего, – признался Трувор. – Серебро свое я получаю без труда, так что... тебя, часом не проводить?

   – Спасибо, не надо, – отказался Шемяка. – Пойдем, выйдем на улицу.

   Во дворе гридни, не обращая внимания на недовольные крики хозяина корчмы, развели большой огонь и вывели из хлева двух быков, напуганных устроенным шумом.

   Алеша подошел к ревущему круторогому быку, удерживаемому гриднями и, сходу врезал кулаком. Животное рухнуло, придавив ногу нерасторопному гридню, не успевшему отскочить.

   Дружинники взревели, приветствуя силача. Костяжко заскакал на одной ноге, исторгая из глотки нечленораздельные звуки.

   – Что вы делаете, изверги? – истошно кричал хозяин, бросаясь то к одному, то к другому гридню. – Я буду жаловаться!

   Те с веселым смехом отталкивали корчмаря, пока он не налетел на Костяжку. Парень взмахнул раз-другой рукой, пытаясь сохранить равновесие, но не удержался и свалился в огонь, чем вызвал новую волну дикого хохота.

   Сидор примерился и врезал другому быку между глаз. Животное взревело, мотнуло башкой, отправляя в полет Итларя с Карасиком, забило копытами и бросилось на Сидора. Гридни шарахнулись в стороны. Сидор бросился бежать. Костяжко катался по земле, пытаясь сбить огонь. Хозяин корчмы стоя на коленях выл, протягивая руки к небу:

   – Разорили! По миру пустили! Изверги!

   Бык метался по двору, гридни со смехом уворачивались, наслаждаясь опасной игрой. Один из них, оказался недостаточно быстр, и был поднят на рога. Бык мотнул головой, отправляя беднягу в полет, закончившийся падением среди бочек, стоящих в углу двора. Гридень, зажимая рану на боку, что-то кричал.

   Чурнай сбегал за луком и пустил стрелу в быка, погнавшегося за Сидором, который успел нырнуть в сарай, притворив за собой дверь. Бык всей массой налетел на хлипкую дверь и вынес ее. К животному реву, добавился девичий визг. Пока бык пытался загнать Сидора в угол, из сарая выскочила голая девица, с истошным воплем промчавшаяся мимо отца, Трувора и Шемяки.

   Бык снова взревел и неожиданно умолк.

   Гридни настороженно ждали, держа в руках ножи. Чурнай стоял, готовый при появлении быка спустить тетиву. Но в сарае установилась тревожная тишина.

   – Местятка, сучий ты сын! – вдруг раздался громкий голос Сидора. – Ты его завалил?

   – Похоже на то... – раздалось в ответ.

   И вновь грянул хохот.

   – Я правду у князя искать буду! Я этого так не оставлю! – вдруг завопил хозяин корчмы, обращаясь к Трувору.

   Сашка полез в кошель, висящий на поясе, высыпав в ладонь желтые кругляши. Бросив на землю горсть монет, он сказал:

   – Этого хватит с лихвой.

   Мужик разом перестал орать, подобрав монеты. Он попробовал их на зуб, и быстро метнулся к дверям с воплем:

   – Харитания! Я тебе задам! Сколько раз тебе говорил!

   – Погуляли, и хватит, – сказал Трувор.

   – Да уж... – согласился Сашка, глядя на разрушения, причиненные быком.

   – Ну, бывай, – попрощался десятник.

   Гридни подхватив за руки раненного товарища, пошли следом за десятником.

   На следующий день Шемяка встал с больной головой. Солнце стояло уже высоко, но все равно он решил уезжать. В корчме они остались одни, все уже съехали. Заставив себя проглотить холодное вареное мясо с ржаным хлебом и запив все холодным квасом, Сашка вышел во двор. Кони стояли оседланы, люди готовы. Ждали одного Шемяку.

   – Лавку еще сломали! – ныл корчмарь, следуя за Шемякой. – Заплатить бы надо...

   – Пошел вон, – отмахнулся от него Сашка.

   При свете дня, разрушения во дворе не выглядели уже столь ужасными. Корчмарь итак содрал с Шемяки больше чем следовало бы, тем более, что стоимость быков ему компенсировали, а мясо убитых животных и шкуры остались с ним.

   – По коням, – сказал Шемяка, улыбаясь яркому солнцу.

   Как только они отъехали от города на приличное расстояние, Шемяка рванул на себя поводья и его жеребец, переступив с ноги на ногу, остановился. Спешившись, он велел всем вздеть брони и держать наготове луки и самострелы.

   – Думаешь, засаду устроят? – спросил Чурнай.

   – Мало ли чего, – неопределенно ответил Шемяка, пожав плечами.

   – Ветра совсем нет, – заметил Чурнай, озабоченно глядя в небо, где среди редких облаков парил одинокий ястреб.

   – Так вечер уже.

   – Время уж очень подходящее для нападения, – сказал торк. – Скоро стемнеет.

   – Поживем – увидим, – задумчиво произнес Сашка, вглядываясь в даль.