Текст книги "Накануне (СИ)"

Автор книги: Александр Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12. Птица вольная

   Небольшой отряд всадников выехал из лагеря черниговцев под Торческом ранним утром. Впереди на пегой кобыле скакал молодой парень в половецком платье. Впрочем, большинство его товарищей мало чем отличалось от половцев – все те же япончицы, кривые сабли на боку, зачехлённые луки и тулы со стрелами притороченные к седлам, походные сумы полные припасов на дорогу, свернутые одеяла и другие полезные в пути вещи. В середине колонны ехали привязанные к седлам пленники. С обеих сторон их сопровождали молодые парни, добродушно беседующие с пленниками. За ними следовали сани полные добра, укрытым рогожами. Замыкал колонну воин в меховом налатнике зияющем огромной прорехой на спине, через которую была видна добрая кольчуга. Шелом воина болтался левом боку лошади, а справа висела огромная секира, рукоять которой любовно поглаживала рука всадника.

   Один из пленников вырвался вперед, поравнявшись с передним всадником.

   – Там, за рощей, начинаются моя земля, – сказал он с тревогой в голосе.

   Сашка вздрогнул. После встречи с черниговским князем он питал неприязнь к дубовым рощам. Облыжно обвиненный в убийстве одного из сыновей Мстислава Удатного, он остался жив благодаря великодушию и справедливости князя. А ведь вполне могли и повесить в священной роще на ветвях столетнего дуба. Они как раз проезжали мимо этой рощи, где испокон веков совершались ритуальные казни злодеев. Принцип талиона в древнерусском обществе понимался двояко. Иногда в буквальном смысле. На Сашку, как на убийцу, указывал кинжал, висящий на поясе. Он ему достался от убийцы Ратьши. Кто знал, что тот воин был не простой, а самый настоящий князь. И вел он себя подло, не по-княжески. Нашлись видаки, свидетельствовавшие против Сашки. Якобы убил он уже сдавшегося и безоружного князя. Естественно видаки – все поголовно люди брата покойного князя. И болтался бы он в петле, если бы не парни, свидетельствовавшие в его пользу, да пленный торк Чурнай, служивший покойному.

   Михаил Всеволодович рассудил, по справедливости. Сашку признали не виновным, но бояре князя настоятельно советовали на время исчезнуть. Юрий Мстиславич затаил обиду и от мести не откажется. И черниговский князь ему не указ. Юрию подсластили пилюлю, пообещав оставить Торческ, где пока управлять останется княжеский наместник.

   Сашка решил убраться подальше от кровника. Чурнай предлагал выкуп за себя, но за ним надо было ехать.

   Повсюду земля несла на себе следы набега половцев, разоренные селения славян сменялись зимними кочевьями черных клобуков, где уже успели побывать налетчики. Несколько раз им встретились окоченевшие трупы. Торк Чурнай мрачнел, глядя на замерзших соплеменников, скрипел зубами и тяжело вздыхал, переживая за свою семью. Будучи кошевым он нес ответственность за сохранение рода. Половцы угоняли скот и пленников, причем к пленным они относились хуже, чем к скотине. Из полусотни молодых и здоровых парней, попавших к ним в руки через несколько суток едва пара-тройка могла передвигать ноги. Остальные замерзали на холодном ветру или погибали от сабли половчанина, когда тот видя, что пленник обессилил, мимоходом сносил ему голову.

   Предчувствие торка не обмануло. Налетчики добрались и до его становища. Это было видно по свежим следам, на которые они наткнулись. Местятка вызвался на разведку и принес плохие вести.

   – Половцы! – сообщил он по возвращении. – Там за курганом роща, в ней просека широкая прорублена, прямо вдоль ручья. Становище там. Я близко-то не подбирался. Половцы озоруют.

   Чурнай не выдержал, заскрежетал зубами, зарычал как смертельно раненный зверь.

   – Точно половцы? Не ковуи? – наконец справившись с собой спросил он.

   – Что я родовые знаки не знаю, что ли? – обиженно ответил Местятка. – Точно не ковуи.

   Собственно, для Сашки разницы нет – половцы, ковуи-ли, а вот для остальных разница была существенной. Черниговские ковуи произошли от одного из торкских родов породнившегося с черниговским князем. Со временем от него отделились семьи: могуты, татраны, щельбиры, ольберы, топчаки, ревуги.

   – Уходим? – предложил Местятка.

   Сашка думал, смотря на почерневшего лицом Чурная.

   – Лучше уйти от греха подальше, – сказал свое слово Осип.

   Сашка посмотрел на Ратмира.

   – Половцы яко стая крылатая, пустошат землю почище саранчи, – сказал парень. – Не видать нам окупа с торка. По уму нам уходить надо. Не ровен час – наскочат, посекут саблями.

   – Так они же союзники, – возразил Сашка.

   – Тю... союзники... – презрительно скривился Местятка.

   – Эхма, молодежь, молодежь... – церковный служка Василь осуждающее покачал головой. – Ума может у вас и много, а сердца совсем нет. Там же люди гибнут, божьи твари, православные.

   Краска стыда залила лицо Сашки. Торки мало чем отличались от половцев, все-таки дальние родичи, но вера у нас с ними одна – православная. Братия во Христе, одним словом.

   Он подошел к торку, продолжавшему сидеть на лошади. Вынул из-за пояса тот самый кинжал и перерезал путы на руках и ногах.

   – Местятка! – окликнул он парня. – Освободи остальных и дай им оружие.

   – Век благодарным буду! – торжественно произнес Чурнай.

   – Мы атакуем! – вынес решение Сашка.

   Но прежде, он собрал совет, где каждый смог высказаться. Даже торки, но за них слово держал Чурнай.

   – Я с тобой, дед, Костяжко оставлю. – сказал Сашка волынскому воеводе. – Самострелы дам на всякий случай, если у нас, что не заладится, то...

   – Иди с богом, сынок, – ласково глянув на Сашку сказал воевода. – Меч мой только оставь. Если умру, то с оружием в руках.

   – Оставлю, – пообещал Сашка и помолчав, смущенно сказал. – Ты, дед если живы останемся волен идти куда вздумается. Окупа мне с тебя не надо.

   – Куда мне идти... – с печалью в глазах сказал воевода. – Я свое отбегал.

   – Отвезу тебя куда скажешь, – быстро произнес Сашка. – Ты прости меня.

   – Бог простит, – ответил воевода Мирослав и дал на прощание совет. – Половцы они как одичалые собаки – сильные в стае. Убей вожака. Жестоко убей. Остальные подожмут хвост и заскулят. Ты понял? Жестоко!

   Широкую просеку они перегородили как могли санями. Коней отвели в лес привязав к деревьям. Сашка разделил людей по парам, велев незаметно окружить становище, а сам верхом на коне, взяв с собой только Чурная в качестве переводчика неспешно поехал к становищу. Половцы их заметили. На встречу вылетели три всадника. Сашка продолжал ехать шагом с невозмутимым видом. Чурнай заметно нервничал, то и дело скрипел зубами и посылал проклятия на головы налетчиков.

   – Стой! – выкрикнул один из половцев по-русски.

   Он держал в руках лук, и готов был пустить стрелу в любой момент. Его товарищи тоже готовы были к стрельбе.

   Удивление, проявившееся на Сашкином лице, вызвало смех среди них. А удивиться было чему. Один из них был определенно славянином и говорил без акцента, характерном для степняков.

   – Стою, – согласился Сашка сгибая руки в локтях, чтобы натянуть поводья.

   Чурнай, как прирожденный всадник, остановил свою лошадь иначе.

   – Слазь с коня, – велел стрелок, чуть шевельнув наполовину натянутым луком.

   – Кто тут старший? – спросил Сашка не подчиняясь.

   – А ты кто? – спросил стрелец.

   – Я? Князь Александр я! Шемякой кличут, – громко выкрикнул Сашка.

   У Чурная челюсть отвисла при этих словах. А стрелец только заржал.

   – Такой князь мне не ведом! – крикнул он.

   – Ты всех князей знаешь? – нагло спросил Сашка, пытаясь заговорить зубы противнику.

   – Ну... – протянул тот ослабевая тетиву.

   – Не веришь? Посмотри! – парень протянул руку демонстрируя золотой перстень на большом пальце.

   Этот перстень из золота он нашел на заколдованном острове и никому не показывал. Еще в пыточной камере в Резани он заметил такой же на руке резанского князя и у остальных князей были подобные. Изображение на Сашкином перстне отличалось от других, но не на много – все та же загогулина с отростками.

   –Брось его мне, – велел стрелец.

   – Ага, разбежался, – фыркнул Сашка. – Только шнурки поглажу...

   Шутку не оценили. А тем временем половцев стало значительно больше, и они почти окружили их.

   – Ладно, хватит балагана, – с улыбкой произнес Сашка. – Сам-то, кто будешь?

   – Кюр я, боярин князя Константина.

   – Изгоя что-ли? – догадался Сашка.

   Боярин не ответил, сверля мрачным взглядом наглеца. Рука вновь потянула тетиву.

   – Вы грабите моих людей, – поспешил сказать парень.

   – Хватит, надоело, – зло произнес боярин.

   – Сдавайтесь! – выкрикнул Сашка, стараясь унять дрожь в руках.

   – Чего? – опешил боярин и потом, когда до него дошло вся нелепость подобного предложения громко рассмеялся.

   – Не правильный ответ, – сказал Сашка спешиваясь.

   Он сделал несколько шагов в сторону боярина, надеясь, что его наглое поведение вызовет растерянность среди половцев.

   – А за неправильный ответ надо платить, – громко, что бы все слышали, сказал он, подходя к боярину. – Жизнью.

   Говоря это, он вытащил пистоли из-за пояса. Торки Чурная, которым было поручено следить за сигналом, пустили стрелы и два половца вскрикнули. В их спину вонзились смертоносные стрелы. Степняки закричали, и Сашке пришлось громко заорать, пытаясь перекричать их:

   – А еще я колдун и страшно голоден! – это он уже крикнул по-половецки, заранее заучив фразу.

   Боярин с перекошенным лицом собирался пустить в него стрелу, но не успел. Сашка выстрелил первым. От грохота выстрела лошади взбесились. Несколько всадников выпали из седел, но степняки слишком хорошие наездники, им удалось остановить лошадей, но только для того что бы погибнуть от стрел.

   Чурнай умудрился удержать своего коня в повиновении и быстро опустошал тул, а когда стрелы кончились, взялся за саблю.

   Боярин, когда его кобыла встала на дыбы, кулем свалился на землю. Свинцовая пуля попала в подбородок, оставив на лице огромную рану. Сашка не обращая внимание на стрелы, летевшие в него со всех сторон, наклонился над убитым. Он это делал впервые и неумело. Но справился быстро, благодаря огромной силе в руках. Голова боярина взметнулась вверх, насажанная на пику. Так он и стоял, потрясая головой и орал благим матом, а стрелы отскакивали от него не причиняя вреда.

   – Колдун! Колдун! – проняло половцев, и они начали сдаваться.

   Нервное перенапряжение дало о себе знать. Ноги самопроизвольно подкосились, Сашка упал на колени выпустив из рук пику. Чурнай со своими торками вершил месть и парням с трудом удалось остановить их. Был момент, когда торк чуть было не набросился на Местятку и только вмешательство Лавра спасло парня. Кузнец метнул топорик, сбив Чурная с ног. Торк с воем катался по снегу, а его люди опустили сабли и Местятка поспешил обезоружить их.

   Сашка понимал чувства торков. Половцы, ворвавшись в зимовье вырезали всех, оставив только молодых и сильных. Пленников даже успели заковать в оковы.

   Местятка от пленных половцев узнал, что побили они людей князя Константина и ошалел от новости. Пришлось Сашке наводить порядок в своих рядах. Парням не хотелось сориться с князем-изгоем. Они нервничали. Как мог, Сашка успокоил их. А тем временем вернулся Ратмир, отправленный за санями. Волынский воевода вместе с Костяжкой отличились. Три половецких всадника не смогли справиться с понесшими лошадьми и выскочили на них. Одного они убили, у других подстрелили лошадей. Ратмир нашел придавленного половца под убитой лошадью, и оставил там, связав руки, а второго пришлось искать в лесу, куда он убежал. По следам на снегу беглеца отыскать было не сложно, тем более степняки не приучены к пешим прогулкам. Ратмир настиг его и всадил стрелу в спину.

   Сашка размышлял над судьбой пленников, когда к нему обратился Чурнай.

   – Отдай мне пленников, – потребовал торк. – Христом богом прошу, отдай!

   Не трудно представить, что с ними собирался сделать торк. Из всего рода в живых остались только он и два взрослых воина и молодежь не старше пятнадцати лет. Чурнай потерял мать, жену, трех маленьких сыновей. Один из них был младенцем, родившимся по осени.

   – Коней отдам, серебро отдам, себя отдам, – дико вращая яблоками в глазницах умолял торк. – Только, прошу, отдай мне их!

   – Хорошо, – не раздумывая согласился Сашка. – Отныне вы все – мои, а пленники – твои. Делай с ними, что хочешь.

   Волынский воевода Мирослав осудил Сашку.

   – Это люди Константина, а он зло помнит, – предупредил он.

   – А что мне их отпустить прикажешь? После всего, что они тут натворили? – резко ответил Сашка.

   – Отпускать их не следует, – мягко заметил воевода. – Просто бы убил и все.

   – Добрый ты, старик, – огрызнулся парень.

   – Ты не хочешь посмотреть, что с ними сделают торки? – предложил воевода.

   – Нет, – Сашка отрицательно помотал головой.

   – А ты сходи, посмотри, – посоветовал старик. – Торки теперь рабами твоими станут, а Константин коли узнает – шкуру живьем сдерет.

   – Господи, что делается! – в полуземлянку, сквозь низкую и узкую дверь протиснулся Василь причитая. – Прости их господи, не ведают, что творят.

   Чурнай мстил. Мстил за род, за жену, за детей. Пленников избили до потери сознания. Били грамотно. Сашка, вышедший посмотреть на казнь, стоял в сторонке, рядом с Лавром. Потом пленников одного за одним укладывали лицом на землю. Все торки мужского пола, включая детей, подходили к ним и наклонялись над телами. Каждый, по очереди, вырезал ремень из спины, плюнув на кровоточившую рану.

   Александр Борисович Шемяка смотрел на это и не мог оторваться. Пленников после истязания повесили на деревьях, а дергающиеся в конвульсиях тела расстреляли из луков.

   – Боже мой, – завороженно прошептал Сашка.

   Теперь он знал, что ждет его, если попадется в руки Юрия Мстиславовича или не дай бог в руки Константина Владимировича. Сашке уже поведали про него многое. По матери он потомок суздальских князей, а прабабка у него – так вовсе половчанка, дочка главного половецкого хана. То-то Сашке показалось, что Константин на половца похож. Но это все лирика. Этот князь вместе с братом хладнокровно вырезал остальных своих братьев. Бог ему судья. Только посмотришь на расплодившихся князей – всяк себе удел требует и тянет одеяло на себя.

   Татары скоро на Русь придут, а они знай ратяться между собой. Еще половцев наводят на Русь. Искать понимания у князей – пустая трата времени. Сашка это уже понял. Остановить татар мог только он один. А что он может? Без людей, без денег, без положения в обществе? Был десятником на службе у Черниговского князя – так чуть жизнь не потерял. Бог с ней, со службой. Теперь он сам по себе.

   В зимовье они оставались не долго. Похоронили родичей Чурная и, помолясь богу, отправились в дорогу. Осип смотрел хмуро и старался держаться подальше от Сашки. С вечера черниговец вдруг с того не с сего, потребовал выделить ему причитавшуюся долю, объявив о своем уходе. Для Сашки его решение, что громом среди ясного неба. Глядя на Осипа засобирался Мирошка.

   – Оженюсь, избу поставлю, – мечтательно делился своими планами Осип. – Добра глянь сколько – продам и буду жить припеваючи. И батя мне не указ!

   Сашка внимательно слушал, следя за реакцией своего маленького отряда. Черниговец – человек свободный и вправе поступать, как ему вздумается. Осип исчез в одну из ночей. Вместе с ним ушел Мирошка. Парни забрали коней и свои доли в добыче.

   Торки предлагали догнать их, но Сашка отказался от погони.

   – Пусть идут, – разрешил он. – Это их выбор.

   До Киева добирались долго. Земля повсюду несла следы набега половцев. И лишь городки, защищенные стенами, остались не тронутыми. В них нашло убежище местное население – тем, кому повезло не попасться в руки половцев. Гарнизоны таких городков, обычно малочисленные, предпочитали открыть ворота Михаилу Всеволодовичу. Князь удовлетворенный принесенными подношениями, оставлял в городке наместника и двигался дальше, следом за ордами ненасытных половцев. Городки, большие и малые, падали к его ногам, как переспелые груши.

   Старый боярин охотно беседовал с Сашкой, проявлявшим любознательность и удивление. Словоохотливый старик поведал о многом. Теперь Сашка хорошо представлял Русь, где князья и их кланы боролись за первенство, общерусскую власть и Киев. Вот только на кой он им сдался – Сашка так и не мог понять. Пожалуй, среди потомков Ярослава, лишь Ольговичи сохранили родовой порядок замещения столов – они долгие десятилетия держались и продолжают держаться за лествичное восхождение. Прочие кланы уже давно держаться за принцип "отчины" и родового старейшинства. Впрочем, дисциплина в кланах хромает. Разве, что черниговские ольговичи традиционно держаться сплоченно, но и у них, как и в других кланах, сиюминутная выгода и личный интерес стоят выше общерусских интересов. О чем Сашка не преминул заметить воеводе, на что получил огорошивающий ответ:

   – А нет общерусских интересов, – с печалью в голосе молвил воевода. – Прошли те времена, когда князья едины были... И были ли...

   –Ну как же... – попытался возразить Сашка. – В степь половецкую князья совместно ходили? Ходили!

   – Так и посейчас ходят, – ответил воевода.

   – В смысле? – не понял Сашка.

   – Ходят говорю в степь.

   – ???

   Воевода, усмехнувшись, на немой вопрос Сашки, хитро прищуриваясь пояснил:

   – Караваны торговые встречают. Чтобы половцы, значит, не ограбили торговых людишек.

   Сашка только качал головой. Понятно зачем князьям Киев... Днепровский путь. Экономика определяет политику. Злато и серебро всем нужны.

   Старый воевода охотно рассказывал о Черниговском и иных княжествах, но упорно не хотел говорить о своем князе. Сашка не настаивал. Еще найдутся желающие, свет не без добрых людей. Кстати, о черниговщине. Парень обратил внимание на систему обороны княжества. Князья усердно создавали укрепленные городки на востоке и на юге и совсем не заботились о своих западных рубежах. Этот рубеж был таким захолустьем... И что интересно землями в той стороне владели киевский и черниговский князья и очень охотно наделяли той землей своих вассалов, из пришлых, естественно. Сашке показалась необычной такая политика Михаила Всеволодовича – можно сказать совсем наплевательское отношение к западным рубежам, но именно эти земли чергиговский князь использовал в своей борьбе за Киевский стол, именно там искал людей и соответственно жертвовал ими, если дела шли не так как ему хотелось.

   Однажды под вечер, молодые торки, скакавшие далеко впереди, вернулись с известием, что впереди они видели человека. Они попытались догнать его, но вовремя опомнились – это вполне могла быть ловушка. Сашка решил проверить. Следы всадника они нашли быстро. Но уже смеркалось и погоню пришлось остановить. Рано утром, они вновь решили попытать счастья, и удача благоволила к ним. Человек лежал на снегу в беспамятстве, пылая жаром. Рядом стоял его конь, отреагировавший на чужаков крайне агрессивно. Бил копытами, кусался не подпуская чужаков. Но торки не случайно считались отличными всадниками. Это походило на волшебство, но конь быстро успокоился и подпустил их к себе.

   Незнакомец открыл глаза, глядя на подошедших людей затуманенным взором, шаря рукой возле себя. Один из торгов предусмотрительно отодвинул ногой взведенный арбалет и не найдя оружие, незнакомец схватился за рукоять кинжала, висевшего на поясе.

   – Но, но... не балуй, – грозно прикрикнул Сашка, пинком выбивая оружие из ослабевшей руки.

   Он только теперь заметил у незнакомца торчавший в боку обломок стрелы.

   – Я же говорил, что попал! – обрадовался один из молодых торков, сообщивших о всаднике.

   Сашка осторожно потрогал лоб раненного, на ощупь определив, что дела плохи.

   – Скачи к нашим, – обратился он к парню, – скажи, чтоб поторопились. И скажи Лавру, что бы скорее скакал сюда, да прихватил свои снадобья.

   Парню дважды повторять не пришлось, через мгновение тот был уже в седле. Сашка успел крикнуть:

   –Брата с собой возьми!

   Молодые торки умчались, а Сашка занялся раненным.

   – Не простой человек он, – кивая на раненного, молвил Ратмир.

   – С чего ты взял? – полюбопытствовал Сашка, придерживавшийся того же мнения, но очень хотевший услышать подтверждение своим догадкам.

   – Конь боевой – это раз. Одежа шелковая – это два, мятель опять же... пояс... сапоги... – стал перечислять парень, загибая пальцы.

   – Перстни... – подсказал Сашка, разглядывая руку раненного.

   – Князь, али боярин... – сделал вывод Ратмир.

   – И что тут делает князь, али боярин один одинешенек? – задался вопросом Сашка.

   Помощь подоспела вовремя. Лавр, как всякий кузнец, понимал толк в ранах. А их на теле незнакомца оказалось не мало, но все несерьезные – порезы, одним словом, но синяков на теле оказалось много. Сашка приметил, как изменился в лице воевода Мирослав, когда увидел лежащего на снегу раненного, как перекинулся тревожным взглядом с другим пленником, а вечером еще долго шептался с ним. Все вместе взятое, наводило на мысль, что незнакомец и есть тот самый князь Даниил. Но раскрывать инкогнито князя не спешил, справедливо полагая, что раз старик промолчал, то на, то есть свои причины.

   Церковный служка Василь всю ночь молился о выздоровлении раба божьего, прося Богоматерь исцелить его раны. Сашка всю ночь просидел у костра не снимая брони. Торк Чурнай советовал не расседлывать коней и не снимать броней. Киев уже недалече и вполне можно ожидать встречи с погаными, словно хищные звери рыскающими в округе.

   Ранним утром кузнец еще раз осмотрел раны у незнакомца, озабочено покачивая головой.

   – Выживет? – спросил его Сашка, заглянувший в палатку в которой разместили пленников вместе с раненным.

   Лавр по причине немоты не мог ответить, но его взгляд направленный в небо, красноречиво говорил сам за себя.

   – Силою крестною и Святою Богородицею и нашими молитвами он будет жить – твердо сказал старый воевода, всю ночь не сомкнувший глаз.

   – Будем верить в чудо, – не слишком уверенно отозвался Сашка, покидая палатку.

   Не зря Чурнай опасался половцев, повстречались-таки они на пути. Не полный десяток степный воинов, вел полон – десятка два молодых парней и девок, обреченно шагавших вереницей за конными. На шеях некоторых из них, самых крепких висели сумы, набитые награбленным добром. Парни, уже попробавшие половецких плетей, с полнейшим безразличием брели мимо повозок глядя под ноги и лишь один ожег взглядом, заставившим Сашку, мирно беседующего с половцем, бывшим у них за старшего, предложить выкупить парня.

   – Гривна! – озвучил цену поганый.

   Сашка едва сдержался, чтобы не послать нахала куда подальше, конкретно в короткое эротическое путешествие.

   – Две ногаты, – поморщившись предложил он свою цену.

   – Хороший раб! Сильный! – не согласился половец.

   По его приказу парня выдернули из вереницы, пригнали назад. Молодой воин, едва ли старше пленника, сдернул с парня одежду, заголив крепкий торс.

   – Сильный! – повторил половец и велел показать зубы. – Смотри! Все целые и здоровые! Хороший раб!

   – Строптивый только, – не согласился Сашка, показывая на следы плети на коже полоняника.

   – А это... – с усмешкой произнес половец. – Смотри!

   Он неожиданно взмахнул плеткой, мастерски ударив пленника, оставив на груди и спине еще одну кровавую борозду. Полоняник стерпел боль, крепко сжав зубы и только лишь дерзко смотрел на своего мучителя, Сашке даже показалось, даже с какой-то бесшабашной удалью. Парень все больше нравился ему.

   – Три ногаты, – он повысил цену.

   – Мало, мало. Хороший раб, сильный, крепкий! – завопил половец.

   – Четыре, – Сашка еще повысил цену.

   – Мало, мало, – продолжал упорствовать поганец.

   – Ну как знаешь, – Сашка демонстративно отвернулся.

   – Эй стой! – заверещал половец. – Этого за шесть ногат отдам и вон того за три.

   Он что-то быстро сказал молодому воину и к Сашке подвели еще одного пленника, еле стоящего на ногах.

   – Да он же сдохнет к вечеру, – возмутился Сашка. – Ногата!

   – Идет! – обрадовался половец.

   – Тогда уж вон ту девку еще возьму, – Сашка ткнул пальцем в деваху среднего роста с необычайно длинной, почти до колен, и толстой русой косой, с мольбой, смотревшей на него.

   – Две гривны! – запросил половец.

   – Ты что? – рассмеялся Сашка. – Она же ноги уже отморозила...

   – Тогда зачем она тебе? – задал резонный вопрос половец.

   – Ногата, – он повторил свою цену. – А зачем мне она? Люблю мясо свежее...

   Парень, услышав такие слова, рванулся к Сашке, но был сбит охранником с ног. Удары один за другим посыпались на него. Девушка упала без чувств, и даже половец отшатнулся от Сашки.

   – Эй! – окликнул Сашка половца, увлеченно избивавшего парня. – Он мой! Не порти товар!

   Охранник остановился, продолжая держать плеть в руке.

   – Пошли покупку оформим, – тоном, не терпящим возражений, сказал Сашка.

   Василь на куске бересты записал купчую, где указал стоимость каждого купленного пленника и перечислил свидетелей сделки. Странно, но Чурнай и другие торки в свидетели не попали, так как сами оказались холопами Сашки. Это было неожиданно, но Чурная никто за язык не тянул...

   – Зря ты полон откупил, – осуждающе качая головой неожиданно произнес старик Мирослав, когда половцы, получив серебро покинули палатку, где и происходила сделка.

   – Парня жалко стало, – пояснил Сашка.

   – Только его одного? – воевода с интересом посмотрел на собеседника.

   Сашка ответил не сразу.

   – Взгляд у него...

   – Вернуться нехристи, – предупредил Мирослав. – Я их породу волчью знаю...

   Воевода как в воду глядел. Половцы вернулись. Уже под утро, осторожно подкрались к лагерю. Вот только ждали их там. Торки, мастера на всякие уловки, соорудили манекены, набив тряпьем снятые с убитых воев Константина тулупы. Куклы частью усадили, а частью уложили вокруг большого костра. Половцы, оставив коней, ползком подобрались к лагерю.

   Сашка спрятавшись за повозкой, сколь ни внимательно всматривался в ночь, так ничего и не разглядел. Вдруг, словно из-под земли прямо перед ним возник низкорослый половец. Пустив стрелу, он бросился к костру, куда уже спешили его товарищи. Сашка навел арбалет и нажал на скобу – пуская короткий болт прямо в спину половца. Сашке даже не пришлось обнажать саблю – всех ворогов побили стрелами – в отблесках огня они представляли отличные мишени. Вот только Чурнай недооценил поганых, два лучника остались в стороне и успели натворить дел, пуская стрелы на слух. Один из молодых торков погиб сразу, другой словил стрелу в живот, и Лавру досталось, но бронь и пресвятая Богородица спасла кузнеца. Одного из лучников сразили стрелой, а второй бросился убегать, но был пойман. Его, раненного стрелой в ногу, притащили к огню.

   Чурнай с Лавром не мешкая стали выпытывать у пленника где они оставили коней, и кто остался стеречь полон.

   – Вы бы лучше спросили кто его хан, – посоветовал им Сашка.

   – Кто твой хан? – спросил Чурнай.

   – Тигак, – последовал незамедлительный ответ.

   – Хан Тигак – один из родичей Котяна, – пояснил Чурнай.

   Полоняников нашли быстро. Сторожи приняли переодетых торков, гнавших полон, за своих и пали сраженные стрелами. Пленных торки считали своей законной добычей и немало удивились, когда Сашка велел отпустить полон на волю. Правда, в отношении имущества, которое половцы успели награбить пришлось уступить, иначе Сашку бы не поняли.

   – Теперь тебе дорога в Киев закрыта, – сказал Мстислав, когда полоняники разбрелись по домам.

   Сашка это и сам понимал. Рано или поздно до Тигака дойдет весть об убийстве его людей, и тогда хан захочет отомстить. Мстислав предложил дождаться ухода половцев в его землях. Они находятся в стороне от Киева и возможно половцы туда не добрались. Сашка согласился с доводами воеводы.

   Во владениях Мирослава насчитывалось всего две деревеньки. В самой крупной из них, которую боярин называл сельцом, они и поселились. Ратмир ходил с молодыми торками к Киеву и принес неутешительные новости. Половцы остались стоять под Киевом, но безобразничать перестали. Киевляне каждый день дерут горло на Вече, все не могут решить открыть ворота Михаилу черниговскому или стоять за своего князя. Впрочем, в город попасть можно. Войска князя Михаила даже не думают осаждать город, из которого им возят припасы.

   – А про князя моего, что говорят? – как бы невзначай поинтересовался Мстислав.

   – Как в воду канул, – ответил Ратмир, побывавший в самом городе.

   Сашка усмехнулся.

   – В Киев надо ехать, – промолвил Мстислав с озабоченным видом. – Резальника надо вести, иначе помрет Мисаил, как Карас помре.

   Согласно кивнув, Сашка посмотрел на Лавра, выполнявшего роль врачевателя. Молодой торк, словивший стрелу в живот умер в страшных мучениях, а незнакомец, назвавшийся Мисаилом, вначале шел на поправку, а потом ему стало хуже и уже отвары, которыми его опаивали уже не помогали.

   В Киев поехали Чурнай с двумя молодыми торками, Ратмир, Местятка и Василь. Мирослав заявил, что он тоже поедет. Сашка попробовал возражать, но старик упрямо стоял на своем. В Киеве у него свой двор, где можно остановиться, и холопы помогут Сашке сбыть лишний товар, подскажут, где купить нужный.

   Киев, вопреки устоявшемуся мнению Сашкиных современников из прошлой жизни, не был столицей Киевской Руси, так как такого государства не было в природе. Киев – всего лишь центр днепровского правобережья.

   – А как же "матерь городов русских"? – удивленно вопросил Сашка.

   На что словоохотливый Василь ему ответил:

   – Так в Киеве же сидит митрополит!

   – Ага, – кивнул Сашка.

   – Раньше в Чернигове свой митрополит был, – пояснил Василь. – А когда митрополию нашу закрыли, то митрополит Киева стал называться митрополит всея Руси. Понятно?

   – Понятно-то понятно, – согласился Сашка. – Вот только если Киев общерусский религиозный центр, то чего Михаил ваш так рвется захватить Киев?

   – Чего? Чего? – переспросил Василь.

   – Зачем князьям Киев нужен? Вот чего!

   – Так Киев самый большой город Руси, – пожал плечами Василь.

   – И что с того? – усмехнулся Сашка.

   – А то... – неопределенно ответил служка.

   Сашка только пожал плечами. Город действительно огромен. Дома в нем столбовой конструкции в несколько этажей, стояли плотно друг к другу. В одном из таких домов они и поселились.