Текст книги "Накануне (СИ)"

Автор книги: Александр Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

   – Где ты ходишь? – с ходу налетел на него Местятка.

   – У Людмилы был, – коротко ответил Сашка.

   – Собирайся быстрее, – торопливо проговорил Местятка, поправляя съехавший набекрень шелом.

   – Что? Куда? – недовольно пробурчал Сашка.

   – Епискуп охотников кликнул – просветил парня подошедший Костяжко, уже полностью готовый к бою. – Князь на вылазку нас поведет. Будем жечь пороки.

   – Я быстро, – обрадовался Сашка и уже набегу сообразил остановившись. – Кто на стене нынче стоит?

   – Мирошкина очередь, – ответил Костяжко. – А что?

   – С кем он? – спросил Сашка.

   – Сам собою, – сказал черниговец.

   – Веревку можешь найти? – спросил Сашка и уточнил. – Длинную.

   – Зачем тебе? – удивился Костяжко. – Ты, давай лучше быстрее собирайся.

   – Потом расскажу, – пообещал Сашка. – Так найдешь?

   – Где я ее возьму? – растерялся черниговец.

   – А зачем тебе веревка? – спросил Местятка, справившись с шеломом.

   – Долго объяснять, – отмахнулся Сашка. – А веревку спросите у Василя. Скажите я просил. И это пусть сам придет еще.

   Церковный служка, писавший их в охотники, свел короткое знакомство с Сашкой на почве грамотейства. Сашка упросил Василя научить его грамоте. Писарь обрадовался ученику, тем более Сашка тайком играл с ним в шахматы, что церковникам делать категорически воспрещалось, и изредка поил писца хмельным медом. Водился такой грех за писцом.

   Пока Сашка облачался в бронь, парни выполнили его просьбу. Привели Василя, но без веревки. Сашка тем временем растолкал спящего Мирошку, и отведя приятелей в сторонку изложил суть дела. Удивительно, но друзья согласились и даже Мирошка не стал возражать, признав старшинство Сашки.

   – Ну и голова ты, Александр Борисович, – уважительно сказал он.

   Сашка обрадовался, возгордился. Впервые за все время его назвали по имени отчеству. А то все Сашка да Сашка...

   – Ну, бог нам в помощь, друже, – сказал он, расправив плечи и гордо задрав подбородок.

   Черниговский князь за время сиденья в осаде осунулся, в бороде и на висках прибавилось седых волос, под глазами образовались темные мешки.

   – Переживает, князь, – подумал Сашка, глядя на разом состарившегося князя.

   Михаил Всеволодович собрал всех своих гридней и вооружил отроков, к ним присоединились охотники на службе епископа. Едва набралась большая сотня. С такими силами атаковать лагерь волынян с галичанами – сущее самоубийство. Хорошо хоть коней князь выделил для охотников. Сашке было жалко потерять своего коня – слишком он уж дорог, да и пригодиться еще.

   – Сладили бы свои пороки, да и разметали бы ворох галицкий, – недовольно пробурчал он, когда они выехали из детинца.

   – Не тебе указывать, – резко осадил молодого Степан. – Не твоего ума дело.

   – Как же не моего, – совсем тихо пробурчал Сашка. – Раньше надо было вылазку сделать...

   Но Степан услышал.

   – Сказано – умолкни, – прикрикнул он.

   Сашка замолчал. У ворот их ждали. Видно остались в городе люди верные князю. Все они собрались по его зову. Были тут земские бояре, торговые люди и состоятельные ремесленники. Но все равно, их было слишком мало, чтобы рассчитывать на успех. Две с половиной сотни шли на смерть за своим князем. Их лица при свете горевших у ворот костров, касались сосредоточенными и, какими-то одухотворенными, что ли.

   Князь Михаил Всеволодович решительно направил коня в створ открытых ворот, за ним под княжеским стягом последовали его немногочисленный двор и оставшиеся верными горожане. Еще с вечера, как стало понятно, что ятить Мстислава Глебовича, так смело объявившегося на вече, не получилось, тот как сквозь землю провалился, князь понял, что пора пришла действовать. Любимый боярин Федор был послан в Резань с просьбой о помощи. Родственники в Резани, как рассчитывал князь, должны помочь. На счет бескорыстия резанского князя, умудренный опытом черниговский князь не строил иллюзий. Резанцы воспользуются сварой в черниговской земле, чтобы оттяпать волость другую. Пускай.

   Сейчас главное сжечь пороки, что бы Мстислав Глебович не смог выступить заступником Чернигова перед галицким князем. Иначе, с черниговцев станется – позовут себе на стол нового князя, что им более люб. Если все получится, приспешники Мстислава поутихнут – князь боронит город.

   Князь разделил отряд на две части. Сам со своим двором ушел понизу, по дороге стелящейся по дну оврага. Он обойдет стороной вражеский лагерь и ударит во фланг, и тут горожане должны поспеть на помощь князю.

   Сашка чуть не прозевал начала атаки. Время тянулось медленно. Он вначале вслушивался в ночную тишину, пытаясь разглядеть атакующих гридней, но кроме завывания ветра ничего не слышно и крупные хлопья кружащегося на сильном ветру снега сводили видимость к минимуму. Даже пороки было не разглядеть, а до них всего-то рукой подать. И вдруг среди завывания ветра сотники услыхали какой-то шум.

   – Пора, – просто, совершенно буднично сказал Домослав Завидович.

   Они атаковали. Всадники ударили первыми. Одни прямо с седел перепрыгивали через оборонительные заграждения поставленными галичанами, другие пытались растащить их, давая дорогу пешим. Сашка сходу перемахнул через опрокинутые на бок сани. Успел заметить движение справа и изогнулся, отворачиваясь от удара копьем. Вспомнив уроки Степана метнулся в сторону, с ноги ударив мужика в длиннополой шубе. Тот упал на спину. Сашка вырвал сулицу из его рук, отскакивая в сторону. Очень вовремя. Бородатый мужик налетел на него размахивая боевым топором. Пришлось ткнуть ему сулицей в лицо и забыть, быстро сместившись в право. Копейщик опять атаковал, целя в Сашкин бок. Пришлось опять проявлять чудеса изворотливости. Удачно ухватился за древко копья, дернул на себя, и в этот момент сам ткнул сулицей, но не достал противника. Упавший уже поднялся на ноги, заходя Сашке со спины, а мужик с топором наседал сбоку. Пришлось рискнуть. Выпустив вражеское копье, метнулся в сторону копьеносца, плечом сбив его с ног. Сам не удержался – упал рядом. Быстро перевернулся, но пришлось выпустить из рук сулицу. Мужик с топором уже наскочил на него, замахнувшись для удара. Сашка успел попрощаться с жизнью, когда мужик пал на колени, выронив топор из рук. Из-за его спины вынырнул Местятка с зажатым в руке луком. Защелкала тетива и еще один враг упал рядом с Сашкой, глядя на парня ненавидящим взглядом.

   Копейщик сбитый Сашкой с ног притворился мертвым, и его в суматохе пропустили. Рядом нарисовался Костяжко с обагренным кровью мечом.

   – Ну ты даешь, Александр Борисович, – весело крикнул Костяжко. – Сам собою против многих попер.

   – Если бы не вы, парни – лежал бы я тута, – едва переведя дух, сказал Сашка.

   – Надо проход сделать, – напомнил Костяжко.

   – Ты этим и займись, – Сашка вспомнил, что должен командовать. – А мы прикроем.

   Сказал, как накликал. Из темноты вынырнули галичане. Все при оружии и бронные. И очень злые. Местятка метал стрелы, а Сашка подобрал сулицу и топор. Вдвоем они вряд ли остановят врага. За считанные мгновения их сомнут, и Костяжко не успеет впустить подмогу. Но тут раздался зычный голос Степана:

   – Стена!

   Сашка не сообразил, что от него требовалось. Метнув на бегу сулицу, он, размахивая топором вломился в набегающие ряды вражеских воинов. Удар, отскок, бросок вперед. Присесть, уходя от удара. Самому рубануть по ноге, опять бросок. Удар кулаком, на замах нет времени, тычок топором в бородатую рожу. Успеть отпрыгнуть назад, крутануться на месте, зацепив чей-то локоть.

   – Стоять! – сквозь завывания ветра услышал он голос Степана, но сообразить, что к чему он уже был не в состоянии.

   Сразу набегают двое. Один с копьем, второй с сулицей поднятой для броска. И не уклониться – слева и справа лежат тела. Чутье подсказывает, что враг подбирается с зади. Остается переть вперед. Бросок топора, рывок. На бегу подобрать щит и вытащить меч. Копейщик атакует, целя в живот. Подставить щит и мощно рубануть по древку, срубая наконечник. Теперь вперед. Кольнуть острием меча в рожу. Враг что-то кричит, но умолкает, пропустив удар. Затылком почувствовал, что позади кто-то есть. Крутанулся на месте, отбиваясь мечом.

   – Свои, Александра Борисович! – отпрянув, выкрикнул Костяжко.

   – Кто с тобой? – тяжело дыша, спросил Сашка.

   – Местятка и дядька Лавр, – ответил черниговец.

   – Ну, ты хоробор! – обтирая залитое кровью лицо, похвалил Местятка. – Разметал всех и пер как кабан.

   Сашка пытался отдышаться и собраться с мыслями, потому оставил его реплику без внимания.

   – Что теперь? – вопрос Костяжки вернул Сашку из задумчивости.

   – Что там? – махнув в сторону вороха, оставшемуся далеко позади, спросил Сашка.

   – Рубятся, – тяжело вздохнув, произнес Костяжко, обернувшись.

   – Князь?

   Парни отрицательно помотали головами.

   – Что там, черт возьми, происходит? – подумал Сашка.

   Степану не удалось построить стену из щитов. Сашкин порыв, когда он побежал на врагов, увлек за собой бойцов. Схватка превратилась во множество индивидуальных поединков. Хорошо еще, что некоторые, наиболее опытные, остались со Степаном и смогли от тиснить врагов за ворох. А тут подмога подоспела. Наиболее горячие головы яростно набрасывались на врага, умирая под ударами копий и мечей, но все же Степану удалось сохранить подобие порядка.

   – Что теперь? – спросил он раненного копьем в ногу сотника.

   – Где князь? – морщась от боли спросил Домослав Завидович.

   – Бог его знает, – крикнул возбужденный Степан.

   – Поджигай, – велел сотник.

   – Дровно тащите сюда! – громко крикнул Степан.

   Из пролома в заграждении полезли черниговцы с вязанками хвороста и поленьями. Кто-то тащил мешки со щепой, кувшины с маслом, чтоб жарче горело.

   Огонь не хотел разгораться. Сильный ветер задувал огонь, не давая ему ни единого шанса. Степан ругался бранными словами. Враги, догадавшись, что черниговцы пытаются сжечь пороки, стали яростно атаковать и к ним подошла подмога. Степан вынужден был отступать, громкими криками сдерживая сорвиголов. Развалив строй они обречены на неудачу. А князя все не было. Друг за другом падали сраженные товарищи. Раненные, кто мог, отползали за спины товарищей, а кто не мог оставались лежать на снегу. Жидкий строй или перешагивал через них, и тогда тяжело раненных оттаскивали другие раненные, или делал шаг назад, и тогда судьба раненного оставалась в руках бога.

   – Не устоим, – крикнул черниговский боярин, лишившись щита.

   Сразу две сулицы пронзили щит, сделав его абсолютно бесполезным. Боярин скинул щит, не обратив внимания на порез на руке.

   – Стоим, – с упрямством крикнул Степан.

   – Уходить надо, – предложил боярин.

   – Князь скоро ударит, – с надеждой в голосе, сказал мастеровой, в кожаном доспехе.

   – Жди его... – пробурчал боярин, но мастеровой уже не слышал его.

   Арбалетная стрела вонзилась в горло по самое оперение. Мастеровой захрипел и стал заваливаться назад. Товарищи подхватили его, уложив на снег.

   – Прими господи душу раба твоего, – быстро сказал один из них, закрывая глаза мертвецу.

   – Как же так... – всхлипнул другой. – Нестер, не умирай! – он стал трясти мертвеца. – Ты мне пол сорочка должен!

   – Ступай вперед, – велел щуплый дедок, в видавшем виды коротком тулупе. – Скоро бог всем воздаст по делам нашим.

   Огонь потихоньку стал разгораться, но если черниговцев сомнут, то галичане быстро затушат пожар. В лагере галичан уже всполошились. Грохотали трещотки, трубили трубы. В лагере киевлян тоже переполох. Скоро набегут и сомнут черниговцев.

   К врагам постоянно подходила подмога, и вот уже глубина строя черниговцев ограничилась только одним человеком.

   – Нам хана, – произнес в панике охотник, когда сотник пал пронзенный стрелой.

   – Сотника убили! – раздался панический вопль.

   – Упокой господи душу раба божьего, – Степан быстро перекрестился. – Хороший был человек Домослав Завидович.

   Черниговцы с немногими оставшимися в живых охотников сплотились у бревенчатой стены вороха. Огонь несмело лизал толстые бревна, задуваемый ветром. Ветер относил дым в сторону града, где уже ударили в набат. Зарево пожара поднималось над Черниговым.

   – Кажись, пожар в граде, – сказал Степан, отбивая удар копьем.

   Враги перешли в атаку и поговорить не получилось. Галичане откатились назад, но Степан понял, что сейчас они вновь насядут и, это будет последний раз. И тут затрубил рог. В строй врага ворвались конные войны, рубя и коля пеших противников.

   – Князь! Князь! – обрадовались черниговцы, и перешли в атаку.

   – Куда прете черти? – кричал князь, останавливая пешцов. – Сами управимся! Жгите пороки!

   Степан увел людей к вороху, они скинули тулупы, закрываясь от ветра. Потухший огонь вновь ожил и через какое-то время стена вороха заполыхала.

   – Наверх надо лезть, – сказал Степан. – Сами пороки еще подожгем.

   Его малочисленный отряд разделился. Единственный оставшийся в живых из черниговских бояр увел своих людей ко второму вороху, а Степан, оставив двоих поддерживать огонь, полез с охотниками наверх. С высоты площадки, он хорошо видел, как из лагеря прибывала конная гридь. Двор черниговского князя рубился с галичанами не щадя животов. Но врагов слишком много.

   – Ладно, – сказал Сашка, поднимаясь на ноги. – У нас своя война.

   Он повел парней в сторону лагеря. Проникнуть внутрь оказалось легко, сторожа разметав рогатки, вместе со всеми убежала отражать нападение. Впереди полукругом стояли четыре больших шатра, а перед ними горел большой костер, вокруг которого стояли лавки, укрытые шкурами. Сторожа видно баловалась горячей кашей, так как рядом с костром стоял наполовину пустой котел, а деревянные плошки валялись повсюду, брошенные второпях.

   – Проверьте шатры, – велел Сашка.

   Местятка с Костяжкой нырнули в крайний шатер, а сам он пошел в следующий. Вдруг, откинув полог, из него выскочил человек. Увидал Сашку и закричал на незнакомом языке. Лавр махнул топором и крик оборвался. Человек упал с разрубленным черепом. Вошли в шатер. Ярко пылающие угли в жаровне едва рассеивали мрак. Сашка с трудом рассмотрел какую-то тумбу и лавку рядом с ней. Подхватив уголек из жаровни, Сашка зажег масло в плошке, стоявшей на краю тумбы. Стало светлее. Они осмотрелись.

   На утоптанном снегу навалены охапки сена, накрытые шкурами. Поверх лежат откинутые одеяла, отброшенные второпях. Из оружия практически ничего нет. На столбе висит полный стрел тул, с откинутой крышкой. Под ним торчит воткнутый в дерево здоровенный нож, для разделки мяса. На полу валяется плотницкий топор. У дальней стены стоит плетеный короб, на крышке которого лежит половина мясной полти.

   За лавкой раздался громкий чих. Сашка вздрогнул от неожиданности. Лавр шагнул вперед, подняв топор.

   – Погоди, – успел остановить его Сашка.

   Лавр опустил топор, носком сапога подцепив шерстяное одеяло. Под ним обнаружился, свернувшийся калачиком, дрожащий мужичек укутанный в мятель. Он пытался закрыть лицо руками. Сашка обратил внимание на его тонкие длинные пальцы, унизанные перстнями и кольцами.

   – А не простой мужичек попался, – подумал он, а вслух сказал. – Свяжи его и рот заткни чем-нибудь.

   Лавр принялся вязать пленника, а Сашка приметил выдвижной ящичек в тумбе, который оказался заперт на замок.

   – Где ключ? – нависнув над пленником грозно спросил он.

   Кузнец еще не успел вставить кляп тому в рот, и мужик что-то живо залопотал.

   – Ах ты немчура проклятая, – в расстройстве сказал Сашка и был недалек от истины.

   Пленник понял, что от него требовали, взглядом показав на связку ключей на поясе, скрытую полой плаща. Сашка забрал ключи. Один из них подошел к замку, отперев ящик. Там лежали книги в потертом переплете. Сашка достал одну. Листы пергамента очень древние, но хорошо сохранившиеся. Вот только написана она на непонятном языке. Все сплошь какие-то каракули, разбавленные рисунками треугольников, квадратов, кругов. Полистав ее немного, Сашка хотел было закрыть книгу, но вдруг наткнулся на рисунок. Художник изобразил метательную машину, которую они только что пытались сжечь.

   – Береги его, – сказал он Лавру, кивнув в сторону пленника, а сам принялся складывать книги в припасенный загодя мешок.

   Потом стал показывать попеременно оставшиеся ключи, требуя ответа от пленника. Тот мычал в ответ, так как Лавр успел заткнуть рот кляпом. Зато он мог показывать глазами, где искать. Сундук оказался полон личных вещей мастера и сменной одежды. Внутри нашлась массивная шкатулка, обитая чем-то металлическим. На вес она казалось слишком тяжелой. Открывать замок пришлось Лавру, так как Сашка не мог понять, куда вставлять ключ. Отверстия под него просто не было. Шкатулка оказалось до краев наполнена серебром.

   – Не плохой улов, – подумал он, и тут же забыл о нем.

   В шатер проскользнули парни, груженные добычей.

   – Ничего нет, – сказал недовольный Местятка, бросая мешок к Сашкиным ногам.

   Действительно, пожива оказалась не велика. То за чем они пришли отсутствовало.

   – Погодите, – велел им Сашка, направляясь к выходу.

   Осторожно выглянул. Мимо пронеслась кавалькада, поднимая тучи снежной пыли. Войско Галицкого князя спешит отразить нападение. Он жестом подозвал Лавра, показав на топор. Лавр крепче обхватил рукоять. Когда показались два пеших воина, спешащие к месту схватки, Сашка поднял руку, пальцами показав, что идут двое, и легонько шлепнул себя по затылку. Лавр все понял.

   Один из воев тащил два щита, а второй прижимал к груди охапку сулиц. Они очень спешили и не заметили, как за их спинами появились враги. Били обухом по затылкам. Горе вояки кулями упали на снег.

   – Помогайте, – крикнул Сашка парням.

   Те выскочили, подхватили тела, затащив их в шатер. Лавр собрал сулицы и отнес их следом. Он быстро вернулся за щитами и в этот момент неожиданно появились всадники. Было их трое. Вряд ли они видели, как убивали товарищей, но что-то они заподозрили, остановив коней.

   – Кто такие? – спросил один из них, с накинутым на плечи шерстяном плаще украшенном шелковой аппликацией.

   – Бей, – вместо ответа крикнул Сашка, бросая щит в лицо дальнего всадника.

   Лавр не растерялся, глубоко вонзил лезвие топора в стегно другого всадника. Лошадь взбрыкнула, скидывая седока с перерубленной ногой и умчалась. Сашка не успел ударить, сам получил мечом по голове, благо шелом спас, меч, скользнув в сторону, распорол тулуп на плече, остановившись, столкнувшись с кольчужными кольцами. Второй раз всадник не успел ударить. Костяжко в прыжке повалил его из седла. А Местятка метнул сулицу в третьего. Конь ударил копытами, отбросив парня назад. Лавр сдернул упавшего на шею лошади всадника и вскользь резанул топором лошадиный бок. Лошадь заржала, еще раз лягнулась и убежала.

   – Быстрей заносим, – у Сашки хватило соображения затащить тела в шатер.

   Костяжко, поймал коней, отведя их к коновязи.

   – Кровь быстрее снегом закидай, – велел ему Сашка, когда парень вернулся.

   – Уже, – ответил он, склоняясь над бесчувственным Местяткай.

   – Да живой он, – нервно крикнул Сашка. – Помогай давай.

   Они втроем разоблачали галицких гридней. Лавр милосердно добил раненного с перерубленной ногой. Остальных Сашка намеривался допросить. Но многого они не сказали. Единственная ценность – рассказ о совместных с северским князем рейдах под.... ДОБАВИТЬ.

   Упаковав добычу в мешки, они решили выбираться из лагеря. Костяжко отправился посмотреть, что делается с наружи и вскоре вернулся, таща за собой еще одного галичанина.

   – Там у коновязи еще один лежит, – сообщил он.

   Пришлось втащить и этого. На обоих оказались кольчуги, так что задержались, снимая брони.

   Они на удивление свободно покинули лагерь. Погрузив пленника, на которого Лавр надел кольчугу и два тулупа, на лошадь, он вел ее под уздцы. Рядом на второй лошади везли Местятку, все еще пребывающего в бессознательном состоянии. На них никто не обращал внимания, и им повезло выбраться из лагеря незамеченными.

   Спустившись в ров, Сашка вздохнул с облегчением, но тут приключилась другая напасть. Очнулся Местятка, и у парня проснулось запоздалое чувство вины.

   – Ничего с твоим уйкой не случится, – раздраженно ответил Сашка на причитания парня, порывавшегося идти спасать Степана.

   Лавр ничего сказать не мог, но видно и ему не нравилось, что бросили Степана. Судьба черниговского князя волновала только Костяжку, но он благоразумно молчал.

   Сашку распирала злость на Местятку, на себя, на хмурившегося Лавра. Словно он виноват в том, что случилось. Понятно было, что полягут там, у пороков, все без исключения. А он не хотел умирать так просто. Впереди его ждала война, перед ужасами которой меркнут княжеские которги.

   Но на сердце было тяжело. Так не кстати вспомнилась Рада... Что он ей скажет? Как посмотрит в глаза? Он пытался оправдать себя, но подленькая мысль все вырывалась наружу, как бы он ее не прятал в глубине сознания – он предал боевых товарищей. Он – предатель. Смириться с этим не было сил. И тогда он решился.

   – Поднимем лихо, и вернемся.

   Местятка обрадовался. Даже Лавр взглянул на него как-то по-особенному. Сразу стал шагать веселее. Условленное место нашли не сразу, прошли чуток. Хорошо Костяжко обернулся и заметил сигнал, подаваемый со стены. Вернулись. Пришлось тяжело подниматься на вал, таща поклажу на себе. Потом вернулись к оставленным лошадям.

   – Ну с богом, – сам себе сказал Сашка.

   Они спокойно въехали в лагерь минуя мертвую стражу. Их смерти еще остались не замеченными. Пришпорив коней, пронеслись по лагерю, и выскочили у полыхающих пороков. Метательные машины, полностью объятые пламенем, хорошо освещали окружающее пространство.

   Киевляне с галичанами не отстояли свои пороки, зато теперь хотели отомстить черниговцам. Они окружили их, напирая со всех сторон, тесня к огню. Сашка узнал алое корзно и золоченый шелом князя, бившегося в окружении. Черниговский князь попал в сложную ситуацию. Его оттеснили от основных сил черниговцев и теперь князь, потеряв коня, бился пешим. Рядом с ним, спина к спине, бились его гридни. Сашка видел еще одного князя, гарцующего на коне, и кричавшего на своих воинов:

   – Живьем! Только живьем брать!

   – Делай как я! – крикнул Сашка и погнал коня в сечу.

   Друзья последовали за ним. Сашка налетел на князя, сплеча рубанув по шее. Тот не ожидал нападения со спины, увлеченно отдавая команды. Удар пришелся по затылку, меч звякнул по кольцам бармицы, а Сашка уже пролетел мимо, свесившись с седла, подхватил черниговского князя.

   – Тяжел, однако, – подумал он, пытаясь перекинуть брыкающегося князя поперек седла.

   Конь налетел на вражеского всадника, поднялся на дыбы, молотя копытами. Сашка еле усидел, вцепившись мертвой хваткой в плащ князя. Конь скакнул вперед, князь стал сползать.

   – Свои! Чернигов! – истошно орал Сашка, видя, как черниговские вои встречают его в копья.

   Слава богу, отвели в сторону копья, расступаясь. Он отпустил княжеский плащ. Михаил Всеволодович кулем свалился на снег. К нему уже тянулись руки, поднимая на ноги князя. Сашка обернулся, ища друзей. Костяжко крутился рядом, за его спиной сидел княжеский гридень. Лавр тоже прискакал, таща поперек седла еще одного гридня. Местятка уже спрыгнул с коня, выкрикивая имя Степана.

   – Тута я! – отозвался Степан.

   – Уйка! – обрадованный Местятка радостно бросился на грудь дядьки.

   – Лихо вы! – восторженно шептали губы Степана. – Спасли князя.

   Сашка убедившись, что друзья целы и невредимы, поспешил убраться подальше от князя. Тот уже гневно выкрикивал, веля привести удальца.

   – Ну его к чертям, – подумал парень, уводя коня подальше от князя.

   Осмотревшись, Сашка понял, что князя они спасли, вот только ненадолго. Черниговцы окружены. Позади огонь. Враг настроен решительно и не щадит никого. Бьются смертным боем. По-умному бы посадить князя на коня, да с оставшимися верхами гриднями идти на прорыв. Остальные прикроют отступление. Но тут раздался истошный крик:

   – Князя убили!

   Сашка испугался, но оказалась кричали враги. Напор сразу угас. Черниговцы смогли передохнуть, а тут со стороны града ударила конная дружина. Сашка узнал тысяцкого, возглавившего крупный отряд.

   – Уходи, князь! – кричал он.

   – Уходим! – крикнул Михаил Всеволодович, садясь на коня.

   Черниговцы отступили. Враг их не преследовал, давая уйти. Сашка совсем случайно наткнулся на своего коня. Удивительно, что на него никто не позарился. Животина все так и стояла, где он ее оставил. Подхватив поводья, Сашка увел лошадь. Вдруг князь спросит за нее... Денег не малых стоит.

   По возвращении в город, князь велел собрать всех лекарей. Люди перебегали от одной группы воинов к другой.

   – Тудора не видели? – волнуясь за мужа спрашивала молодая женка, княжеского отрока, нежно обнимавшего старуху мать.

   – Флара и Осипа не видали? – срывающимся голосом уже который раз спрашивал потерявший надежду старик отец.

   – Убили Флара, – отвечали ему. – А Осипа в ногу копьем ранили, он в поле остался лежать.

   Старик не верил и продолжал искать сыновей. Скупые мужские слезы стекали из глаз, индевея на ветру. Он все отказывался верить в смерть своих сыновей.

   Повсюду причитали бабы, не вернувшихся из боя воинов. Голосили молодые женки, матери, с малыми детьми на руках, в одночасье превратившихся во вдов, старухи-матери, потерявшие сыновей, сестры и просто любимые, оплакивающие короткий век своих женихов.

   Ночная вылазка дорого обошлась черниговцам. Одних только раненных насчитали с полсотни. Тяжелых сразу же погрузили на сани, увезя на подворье епископа, куда давно уже собрали всех лекарей. Легкораненые отправились по домам, в сопровождении любящих родичей, а некоторые, большей частью молодежь, собрались нагрянуть в корчму отметить свое возвращение.

   Сашка вел коней на поводу, устало шагая по скрипучему снегу. Вдруг, вынырнув из толпы выскочила Людмила в распахнутой шубейке. Она ахнула, всплеснув руками и бросилась к Сашке. Парень отпустил поводья, делая шаг ей на встречу. Но девушка промчалась мимо. Сашка обернулся, чтобы увидеть, как она бросается на шею Степану. Стиснув зубы Сашка с понурой головой брел по улице.

   – Вот же он, – услышал он голос Костяжки.

   – Александр Борисович! – раздался за спиной звонкий голосок Радки.

   – Живой. Живой, – всхлипывая приговаривала девчушка, меховой рукавичкой стирая текущие по лицу слезы радости.

   Сашка остановился, позволив девушке обнять его.

   – Я молилась за тебя, – обдав горячим дыханием, задрав голову и привстав на носочки, сказала она улыбнувшись.

   Сашка ничего не успел сказать, как ее губы впились в уста. Парень сначала не смело, потом все решительней ответил на ее поцелуи.

   Костяжко заговорщицки подмигнул ему, на что Сашка ответил жестом – мол уходи...и коней уведи...

   Добычу делили на следующий вечер. Сашка проводил Раду до дома, на прощание еще раз крепко поцеловав счастливую девушку, а сам отправился в корчму, куда вскорости нагрянула остальная компания. Даже Василь пришел. Церковный служка нервно оглядывался по сторонам.

   – Да не бойся ты, – Местятка хитро улыбаясь подтолкнул наполненную медовухой чарку к служке.

   Тот опасливо зыркнув глазами по сторонам, перекрестился и быстро выпил густой напиток до последней капли.

   Он довольно облизнулся, причмокнув.

   – Давай еще по одной, – подмигнув товарищам, предложил Местятка.

   Василь согласно кивнул, виновато улыбнувшись. Друзья только рассмеялись, зная пристрастие служки к хмельному.

   Они быстро напились, сморенные медами и навалившейся усталостью. Сашка первым уснул прямо за столом. Потом свалился с ног Местятка. Костяжку утром увела пришедшая за парнем сестрица. Мирошка с Лавром затащили парней на второй этаж, уложив на полу, рядом с такими же пьяницами.

   Добычу разделили на части. Сашке, за которым все признали старшинство выделили его часть, причем самую лучшую. Василь получил свою долю мехами лисицы. Шкурка лисы ценилась достаточно дорого – по 5 кун. Досталась ему также шубейка, меховые рукавички, сапожки с высокими голенищами и медный подсвечник. От себя лично, Сашка добавил простую и меховые шапки, а еще добротный войлочный плащ. Нарядившись в обновы, Василь стал выглядеть как зажиточный горожанин, даже плечи у мужика расправились, когда он прохаживался туда-сюда по избе в обновах.

   Про шкатулку Сашка друзьям не сказал. Еще под стеной он ее вынул из мешка, прикопав в снегу, пометив место. Он собирался во время ночной сторожи незаметно спуститься за стену и найти ее, оставив серебро для своих нужд. Остальное поделили по-честному. Все остались довольны. Каждый разбогател, если считать брони и оружие богатством. Плюс еще им достались кони с упряжью и седлами. Их Сашка решил оставить, продавать коней – цену настоящую не получишь. С начала осады корма выросли в цене. Да и самим пригодятся. Друзья миром порешили, что кони – общая собственность. И прокорм, значит, за общий счет.

   У парней кровь бурлила, им хотелось большего. Заводилой выступил Мирошка, уверяя, что сможет привести молодых парней – рисковых и охочих до добычи. Парни уговаривали Сашку самим совершить вылазку, во время ночной сторожи. Сашка отмалчивался, видя осуждение в глазах Лавра. Настроение у парня окончательно испортилось, когда они пришли в церковь, где епископ служил службу по убиенным. На кладбище уже вырыли в мерзлой земле общую могилу, а в церкви свезли убитых в дубовых колодах.

   Епископ с самого утра направился к князьям просить вернуть тела. Князь Галицкий, заполучивший громадную шишку на затылке, накричал на Порфирия, но подался на уговоры Северского князя, вставшего на сторону черниговского епископа. Раненных в ночной стычке черниговцев, северский князь взял под свою опеку, приказав оказать им первую помощь. Теперь же он готов был отпустить всех раненных по домам без всякого окупа. Даже доспехи обещал возвернуть. Оружие то растащили вои Галицкого князя, а тот в дурном настроении наотрез отказался возвращать взятое с бою.

   Епископ Порфирий, окрыленный успехом, предложил посредничество в переговорах князей. Он заверил, что Черниговский князь готов обсудить разногласия с князьями.

   – Ничего не знаю, – категорично заявил князь Даниил. – Отворяете ворота и весь сказ.

   – Лучше бы миром все решить, – попробовал заикнуться Северский князь.

   – Знай свое место, – резко осадил князя Мстислава киевский князь.

   Северский князь вспыхнул, готовый сорваться. Епископ поспешил вмешаться, пока из уст горячего Мстислава не прозвучали обидные слова.