Текст книги "Мёртвые душат. Мертвые пляшут (СИ)"

Автор книги: Александр Бреусенко-Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

   И вот (надо же!) преображение произошло. Все присутствующие – вождь, телохранители, сам Флютрю – аж вздрогнули! Всадник, в котором, поддаваясь ужимкам троих разведчиков, они уже давно как бы признавали посланника Чичеро, у них на глазах действительно превратился в Чичеро. С его лицом, манерами, голосом, с его особенной посадкой в седле.

   И сразу стало ясно, что прежний всадник Чичеро (творимый карликами до финального вмешательства Флютрю) был уж точно совсем не Чичеро; он походил он на себя ничуть не больше, чем бывает похожа сделанная на потеху толпе грубая любительская пародия подвыпивших недоброжелателей.

   – Ну, порадовали, актёришки! – похлопал вождь ладонями, как только опомнился.

   Флютрю не стал объяснять, что актёрство карликов – теперь не просто мастерство. Каждый из них, незаметно для себя, получил невидимую прочную связь с подлинной тенью Чичеро. Тень заключена в "призрачной шкатулке", которую они повезут в кармане плаща, тогда как тень Чичеро поведёт их...

   Заметили ли что-то карлики, в движениях которых появилась дивная слаженность, ведомая верным контуром изображаемого предмета? Вряд ли, усомнился некромант. Скорее, им всё ещё кажется, будто они остались сами собой – со своей культурой, желаниями, долгом. И всё обстоит почти так, как им кажется: они будут сами собой – но лишь до того момента, как им придётся сложиться в фигуру Чичеро. И вновь станут собой – но лишь с того момента, как им удастся выбраться из-под плаща посланника.

   Вот Чичеро – тот никогда уже собой не будет. Он будет возрождаться – но в "карличьем" обличье, и лишь в те моменты, когда Лимн, Зунг и дальний родственник вождя соизволят им стать. И он перестанет возрождаться, когда прикрывшиеся его именем разведчики завершат выполнение своей тайной миссии.

Глава 8. Послушная воля к восстанию

   Пропадая целыми днями в центральных помещениях Глиняного дворца, Флютрю редко наведывался в свою башню и с болью (даже с некоторой жутью) смотрел на то, что происходит с поднятым им трупом Штонга. Труп, понятное дело, гнил, и появление в нём хозяина не сильно могло затормозить запущенные уже процессы.

   Будучи мертвецом, Флютрю почти не воспринимал запаха, но знал, что для живого человека смрад, царивший в его башне в эти дни – почти запределен. И если бы родня Штонга – после того памятного случая, когда она всей толпой пришла к некроманту просить посмертия для героя, – хоть раз ещё об этом герое вспомнила, её ждал бы неприятный сюрприз. Но родня удовлетворилась видимостью успеха, само же общение с поднятым телом – не настолько её привлекало. Так уж случилось, что Штонг теперь обитал в башне у Флютрю: идти ему в родном Дыбре было некуда.

   Пытаясь приостановить разложение тканей, некромант ежедневно сбрызгивал тело Штонга специальными (не самыми дорогими) бальзамами, но достигал этим не многого. Дорогие бальзамы тут бы тоже не помогли. Сама суть Штонга, насколько она сидела ещё в этом теле, распадалась тоже.

   Уже в день подъёма тела у новоявленного Штонга проявились два его преобладающих душевных состояния – дурашливо-весёлое и глубоко-печальное. Другие состояния сразу выпали, остались забытыми в живом периоде существования. Теперь же дробились и пропадали те два, которые будто бы сохранились в скудном трупном посмертии. Убеждая себя, что получает бесценный опыт своего ремесла, Флютрю вместо отдыха и сна беседовал со Штонгом. Эти несколько натянутые диалоги позволяли вести учёт ежедневным потерям героя.

   Весёлые переживания Штонга всё более уступали место печальным, а то жонглирование собственной головой, к которому он пристрастился, всё чаще сопровождалось нанесением этой голове умышленного ущерба. Раздражение, которое вызывала у Штонга собственная голова, легко понять, ведь эту неудобную в переноске часть тела ему приходилось таскать в руках, то и дело где-то её забывая и вновь возвращаясь за ней.

   Состояние тела и души Штонга сейчас могло бы обрадовать разве что вождя Великого народа Отшибины, но и он, полностью уйдя в свои разведывательные планы, поднятым героем больше не интересовался. Чему Врод Занз-Ундикравн уделял внимание, так это настроениям в своей столице, которые были решительно не в его пользу.

  * * *

   Превращение троих карликов в посланника Чичеро, почти неотличимого от оригинала, вождя окрылило. Теперь он часто уединялся со своими советниками, чтобы уточнить задания для Лимна, Зунга и Дулдокравна. Флютрю догадывался, о чём идёт речь за закрытыми дверями совета старейшин. Конечно же, об увеличении территории Великой Отшибины за счёт местностей, до сих пор населённых людьми.

   Зачем вождю направлять разведчиков в город Цанц, Флютрю понимал тоже. В наследственном имени Врода Занз-Ундикравна "Занз" на языке карликов означало не что иное, как "Цанц". Уже не одно поколение предков вождя мечтало воцариться в Цанце. Новоявленному Чичеро предстояло послужить этой честолюбивой идее.

   Правда, Управитель Цанцкого воеводства Умбриэль Цилиндрон – тоже властитель далеко не робкого десятка. Вряд ли он пропустит на своё место честолюбивого карлика из тщеславной Отшибины.

   Когда совет под председательством вождя пришёл к какому-то единодушному мнению, на его заседание пригласили Лимна, Зунга и Дулдокравна. Наверняка – за получением окончательных указаний, чтобы немедленно трогаться в путь (время не ждало). В чём эти указания состоят, Флютрю мог только догадываться, ибо вместе с охраной остался перед закрытой дверью в зал совета. Его, мертвеца, не принадлежащего к Великому народу, Занз-Ундикравн избегал посвещать во многие подробности.

   Из зала совета разведчики вышли с высоко поднятыми головами. Предложенная миссия им явно льстила. Тройка карликов спустилась во внутренний двор, где их ждал мирно пасущийся конь и аккуратно сложенное на плаще тело Чичеро, несколько намокшее под дождём.

   Зунг через специальное отверстие в спине забрался внутрь коня, Лимн и Дулдокравн завернулись в чёрный плащ и сформировали собой всадника. В это время охранники отпирали ворота, что открывались в потайной туннель, ведущий из внутреннего двора Глиняного дворца куда-то наружу. Великий вождь Врод Занз-Ундикравн следил за отбытием разведчиков из выходившего во двор окна своих покоев.

   Но случилось неожиданное для всех: Чичеро, сформированный из Лимна и Дулдокравна, несмотря на открытый путь, молча сидел на коне и не трогался с места. Шёл дождь, капли стекали по его лицу – лицу Лимна, и было ясно, что посланник Смерти чего-то ждал. Чего же?

   Ах да, он же со мной не простился, по-своему истолковал его ожидания Флютрю и, пригибаясь под усиливающимися дождевыми струями, подбежал к всаднику. И верно, тот заговорил. Но без сантиментов, а исключительно по делу.

   – Позови ко мне вождя, некромант, – велел Чичеро свистящим голосом посланника Смерти.

   Флютрю, закрывая лицо от дождя, взглянул в оранжевые карличьи глаза (прежде у Чичеро были карие) и спросил:

   – Что-то не так? Что-то забыли?

   – Да, что-то забыли, – согласился Чичеро. – Позови ко мне вождя, Флютрю. И сам останься.

   Никто из разведчиков до сих пор не позволял себе такого тона. Похоже, заигрались они в посланника Смерти. Но пауза длилась, Чичеро молча ожидал, и Флютрю, кивнув, бросился-таки к крыльцу, двери которого открывались в покои вождя.

   Вождь уже шёл ему навстречу, сопровождаемый телохранителями. Он излучал недовольство.

   – Чего они хотят? – резко бросил Занз-Ундикравн, нервно тиская топорище, – Если они что-то пронюхали о судьбе Штонга и начинают капризничать, то как бы им самим следом не отправиться!

   – Они просят вас лично пожаловать, а в чём дело, не сказали...– бормотал некромант, – верно, что-то ещё не обсудили...

   Разгневанный вождь вышел под ливень. Он остановился перед всадником и запрокинулся назад, чтобы смотреть на него сверху вниз. Дождь хлестал ему прямо в недобро сощуренные глаза.

   – В чём дело, разведчики? Что вам ещё непонятно? Что не обсудили?

   – Не кипятись, вождь. Со мной ты пока ничего не обсуждал. Я как раз жду, что ты это сделаешь.

   – Наглость наказуема, Лимн, – с ледяным спокойствием произнёс вождь, а руки его привычным движением уже сдёргивали с перевязи топор.

   – Я не Лимн. Запомни это, вождь карликов. С Лимном ты договорился. Со мной – нет.

   Врод Занз-Ундикравн молниеносно замахнулся своим топором, и жалко скулящие Лимн с Дулдокравном посыпались с боевого коня Чичеро в натоптанную копытами грязь, а затем вскочили, умоляя о пощаде.

   – Так-то лучше, – ухмыльнулся вождь. – Ну и в чём дело?

   – Мы не знаем, как получилось! – взвизгнул перепуганный Лимн, который только что разговаривал с вождём совершенно иначе. – Мы не виноваты! Нам всё понятно, мы готовы выполнять поставленную вами задачу.

   – Ну, раз так, скачите. И чтобы через миг духу вашего во дворце не осталось!

   Врод Занз-Ундикравн, не убирая топора, кивнул униженным разведчикам на коня. Те, путаясь в мокром плаще посланника Смерти, полезли наверх, на ходу складываясь в фигуру Чичеро. Как только сложились, Чичеро подбоченился и левой рукой натянул поводья, запрещая коню трогаться с места.

   – Спрячь топор, вождь карликов, – сказал Чичеро, – нам нужно поговорить.

   – Что за шуточки, Дулдокравн? – рявкнул вождь в лицо тому из разведчиков, который на сей раз оказался сверху.

   – Меня зовут Чичеро! – раздельно произнёс Чичеро. И правда, лицо Дулдокравна преобразилось: если не видеть, как он забирался на плечи Лимну, можно было бы и впрямь предположить...

   – Некромант, ты что-то понимаешь? – обратился вождь к Флютрю. – Было бы лучше, если бы понимал!

   – Вас ... зовут Чичеро? – переспросил Флютрю.

   Фигура на коне кивнула.

   – Но вы не можете быть посланником Чичеро!

   – Почему же? – поинтересовалась фигура.

   – Потому что вас ... больше нет!

   – Как это меня нет? – возмутился Чичеро.

   – Вместо вас имя Чичеро теперь носит тройка разведчиков господина вождя... Прежнего же Чичеро теперь просто нет! Вас нет, Чичеро! Посмотрите-ка на своё тело: это не вы, это Дулдокравн и Лимн! Стоит им разойтись, разделиться, и вас попросту не станет!

   – Это-то мне, как раз, известно. Но заруби на своём мокром носу, некромант: не карлики стали мной. Это я живу в карликах! И передай тупому карличьему вождю – ты передай, потому что он здесь стоит, машет своим топором, а меня не слышит – так вот, передай, что ни в какой Цанц посланные им карлики под моей личиной не отправятся, пока их задача не будет согласована со мной. Я всё сказал.

  * * *

   Флютрю постепенно всё понял и более-менее внятно растолковал вождю, который для этого дал себя увести из-под дождя в дворцовое здание. Дело было так. То новое качество, которое обрела тройка разведчиков в связи с последним обрядом, в котором была задействована подлинная тень Чичеро (всего лишь тень, но ведь подлинная!), теперь не позволяло им беспрекословно слушаться вождя.

   В разведчиках теперь – каким-то усечённым способом бытия – существовал тот самый посланник Смерти, которым они собирались прикидываться. Его присутствие помогало им, но делало их зависимыми от его воли. Обсудив с советниками свою тактику расширения Отшибины и завоевания Цанца (или что там они планировали), вождь не учёл, что его разведчики, прикрываясь личиной Чичеро, будут всякий раз вызывать его присутствие. А у посланника Смерти может быть свой собственный взгляд на происходящее.

   Выслушав Флютрю, вождь не стёр с лица гневной гримасы, но, спускаясь во двор к ожидавшему его под дождём Чичеро, топором уже не размахивал.

   – Итак, вы не согласны с тем заданием, которое я дал своим разведчикам. Вы, стало быть, хотите – и можете – им воспрепятствовать. О чём тогда вы хотели со мной говорить, посланник? – спросил Врод Занз-Ундикравн.

   – С тем заданием, которое вы дали Лимну, Зунгу и Дулдокравну я не согласен лишь в отдельных деталях. За исключением же этих деталей, миссия ваших разведчиков представляется мне нужной и своевременной, настолько, что я готов в неё включиться.

   – Что за детали? – насторожился вождь.

   – Миссия ваших карликов направлена против живых людей, и это мне близко, – признался Чичеро, – но она не учитывает интересов мёртвых людей, к которым я сам принадлежу, а это уже печально для меня. Ваш план нуждается в доработке и изменениях.

   – Какие изменения вы предлагаете? – хрипло спросил Врод Занз-Ундикравн.

   – Их я считаю нужным обсудить, но не здесь. Я настаиваю на нашей с вами совместной поездке в Нижнюю Отшибину к небезызвестному и уважаемому обоими нами некрософу по имени Гру. Только с его участием я надеюсь на выработку такого плана действий, который удовлетворил бы и нашу сторону (мертвецов), и ваш Великий народ. Поверьте, мы имеем общие интересы и сможем продуктивно сотрудничать.

   – Но после внесения поправок в присутствии старого Гру вы согласитесь отправиться в Цанц? – вождя, казалось, заботило только это.

   – Конечно.

   – Хорошо! – неожиданно согласился вождь. – Вы соглашаетесь ехать в Цанц только через Нижнюю Отшибину – ладно. Не будем же откладывать. Едем!

   Двадцать минут спустя высокий всадник в чёрном плаще вместе с дюжиной карликов верхом на соразмерных себе лошадёнках из конюшни вождя покинул-таки омытый дождём двор Глиняного дворца. Вождь прихватил в Нижнюю Отшибину только самых опытных советников и надёжных телохранителей. Флютрю они с собой не взяли, ведь его не считал вполне своим ни принципиальный Чичеро, ни подозрительный вождь карликов.

   Проводив делегацию к магистру Гру, некромант отправился к себе башню. Башня примыкала к Глиняному дворцу, но вход в неё был снаружи, поэтому Флютрю пришлось выйти из дворца через центральные врата и пройтись по рыночной площади. Выйдя же из дворца, он, следуя взглядам редких прохожих, спешащих через рынок под довольно сильным дождём, обернулся. И увидел, как стражники, в остервенении орудуя ножами и тряпками, стирали со стены дворца кем-то написанное бранное слово.

  * * *

   Поездка карликов к некрософу Гру вышла удачной. Старый мудрец в их споре с Чичеро принял сторону не своего ученика (одного из многих), а – Великого народа, многократно им воспетого в "Истории Отшибины".

   Вождь имел довольный вид, и даже бранное слово на стене дворца, которое при его возвращении замазывал стражник, не пробудило в нём зверя. Правда, на следующий день вождь обнаружил, что стены его дворца уже покрылись большим количеством характерных пятен. И это – всего за пару дней его отсутствия. Почтение жителей Дыбра к его персоне таяло катастрофически.

   "Ундикравн, убирайся вон!", "Вонючий вождь", "Свинья с топором", "Вор, верни деньги за смерть Штонга!" – гласили те надписи на стенах Глиняного дворца, которые ещё можно было разобрать. Вождю стало ясно, что всецело уйти во внешнюю политику ему не дадут. Того и гляди, вся та остроумная махинация, которую он задумал во славу и для блага народа Отшибины, рухнет по единственной причине: неблагодарный народ не склонен ему прощать даже пустяковых недостатков.

   К сожалению вождь не мог заранее рассказать жителям Дыбра, какими счастливыми они будут совсем скоро. Таким делам преждевременная огласка вредит. А ведь в результате переговоров в Цанце Великий народ будет признан хозяином Отшибины и прилегающих территорий, а запрет на его введение в посмертие будет ловко преодолён.

   Отныне даже с мертвецами (спасибо Гру) миссия посланника Чичеро успешно согласована и признана взаимовыгодной.

   С неделю вождь советовался с приближёнными, как же погасить неблагоприятные для него настроения в Дыбре. Учитывая, что удобный случай казнить кого-то из зачинщиков беспорядков и тем предотвратить их усиление, был уже безвозвратно пропущен, путь грубой силы представлялся бесперспективным.

   Не отвлечь жителей Дыбра и щедрым пиром: они сразу смекнут, что раз уж их вождь расщедрился, то он их боится. Впрочем, и расщедриться на этот пир Вроду Занз-Ундикравну вряд ли удастся: ну не щедрые люди составляют Великий народ, и вождь у них не исключение.

   Беседа с советниками по щекотливым вопросам управления Дыбром вождя не удовлетворила. Все версии, предложенные ими, сводились к решению вопросов довольно частных и не новых по постановке: "кто виноват?", "что делать?" и "как долго ему мучиться?". Кажется, именно эти вопросы некогда сгубили Восточно-Человеческую империю.

   – Не напоминайте мне поганую империю! – рявкнул Занз-Ундикравн и отвесил тяжёлую затрещину самому неосторожному советнику.

   У-у, империя! Отшибина от неё так ловко и вовремя отстранилась, что могла надеяться на лучшую долю. Как много обещали сепаратные переговоры с Подземным престолом... А обернулось всё не так уж и счастливо: после тех тайных переговоров Независимую Отшибину оккупировали войска Живого Императора, была кровопролитная битва за Отшибину, великий голод и вымирание целых кланов...

   При воспоминании о том памятном голоде вождь даже жевать перестал (лишённые воображения слуги как раз внесли в столовую обильную трапезу). Огонёк надежды затеплился в оранжевых глазах Занз-Ундикравна. Какова ирония судьбы! Иной раз страшнейшее бедствие других оборачивается для тебя счастливой возможностью выжить.

  * * *

   Флютрю вызвали к вождю, бесцеремонно растолкав его самым ранним утром, практически до рассвета. Некромант не сразу догадался, чему обязан той жёсткости и болезненным приёмам пробуждения, которые ему пришлось вытерпеть от посланных за ним двоих телохранителей Врода Занз-Ундикравна. Потом смекнул: трупный запах!

   Ну конечно же: несчастный Штонг, посмертие которого долго не продлилось, лежал теперь недвижимо у него в сундуке; похоронить его некроманту было как-то недосуг. И то в сундуке он был не весь. Голова куда-то закатилась, вот она-то прежде всего и пахла. Варварского обычая хоронить тела умерших некромант Флютрю, разумеется, не одобрял, но жил-то он с карликами, отлучёнными от посмертия. И понимал: уступки варварству неизбежны.

   По хорошему, вторично лишённое хозяина тело Штонга следовало передать родственникам, но Флютрю не без основания опасался это делать. Он уже благодарил судьбу за то, что о Штонге забыли, что ж теперь: самому напоминать?

   Напомнишь – и будет недовольна родня ("что вы с ним сделали?", "восстановите его немедленно!"), а там и до вождя весточка дойдёт ("сколько можно испытывать моё терпение?"). Так что хоронить Штонга выпадает ему самому, ярому противнику похоронных обрядов. Только бы голову предварительно сыскать, да ночь выбрать потемнее.

   А пока что Флютрю добрался до покоев вождя, по дороге отметив новую надпись, появившуюся на стене дворца: "Сдохни, урод!". Судя по тому, что стража никого до сих пор не поймала, либо она в тайне сочувствовала пишущим, либо следовала указанию не обострять ситуацию. Ведь если кого-то поймаешь, придётся ему голову рубить, а как иначе? А каждая покатившаяся голова нынче может взорваться -штурмом резиденции вождя.

   Вождь, судя по воспалённым глазам, спать не ложился, работая над каким-то новым замыслом (ведь прежний с горем пополам счастливо осуществился, не так ли?). Увидев приведенного телохранителями некроманта, он, не здороваясь, сообщил:

   – Сейчас идём к могильникам.

   – Зачем, если не секрет? – спросил Флютрю.

   – Мне нужно массовое восстание, – "объяснил" вождь, увлекая его за собой. Телохранители – следом.

   Вот уж чего не мог предположить Флютрю, так это такой странной нужды вождя. Если даже вождю зачем-то понадобилось восстание, то ничто не спасёт проклятого Дыбра. Только при чём тут могильники?

   Некромант знал, где располагаются могильники: к северу от Дыбра, как раз где поднимаются заметные из селения две серые скалы. Перед скалами – широченная площадка, расчищенная для поминальных гуляний Великого народа. Между скалами – проход в сами могильники.

   Чтобы незамеченными добраться до цели, они воспользовались туннелем из внутреннего двора (вождь теперь покидал Глиняный дворец только этим путём). Как теперь узнал Флютрю, туннель вёл далеко на запад, под высокий берег реки Плук. Он был в нескольких местах перегорожен решётками и, кажется, содержал какие-то ловушки, которые пришлось обезвреживать впереди идущему телохранителю.

   Выйдя из туннеля под дождь, четверо путников двинулись на север широкой дугой. Две скалы над могильниками были прекрасным ориентиром. Не прошло и получаса, как они вышли на место. Широкая площадь, вытоптанная перед скалами, могла вместить не только всех жителей Дыбра, но и гостей из окрестных селений – Сморга, Шмута, Ыха.

   Удовлетворённо окинув взором величину этой площади, вождь сказал Флютрю:

   – Идеальное место для восстания. И зрители поместятся.

   – Да. Просторненько, – пробормотал некромант, всё ещё не понимая затеи Занз-Ундикравна.

   – Надо будет пригласить делегации от всех селений Великого народа Серогорья и Нижней Отшибины. Пусть их будет побольше: надо, чтобы жители Дыбра здесь потерялись. На всякий случай вырубим эти ёлки вокруг. И вон те сосны.

   Флютрю кивал, как будто что-то понимая. А вождь его уже увлекал к проходу между скалами – в могильники. Телохранители зажгли припасённые с собой факелы, и они стали спускаться по узкому коридору, явно предназначенному для карликов (отчего Флютрю то и дело чиркал макушкой по каменному своду).

   Могильники представляли собой ряд неглубоких подземелий, в которых были захоронены останки жителей Дыбра. Именно здесь придётся похоронить Штонга, подумал Флютрю, авось тогда к нему никто не придерётся. Раньше-то некромант собирался выкопать ямку где-то в лесочке...

   Коридор разветвлялся. Тот из телохранителей, который лучше знал могильники, комментировал:

   – Направо – захоронения дыбрян от начала Второй эпохи. Налево – родовой склеп Краунов. Чуть дальше – гробница семьи Ыщ. Дальше направо – захоронения дыбрян от конца Первой эпохи. Следующее разветвление – Аллея героев.

   – Аллея героев? – переспросил Флютрю.

   – Здесь захоронены останки героев Великого народа, погибшие за свободу и независимость Серогорья и Нижней Отшибины, – с готовностью отозвался телохранитель. – Здесь лежит, например, богатырь Ямн, погибший в последней битве за Отшибину. Мы можем похвастаться также подлинным прахом Замн-Ыйда, о котором сложено множество песен и легенд.

   Что ж, вот в эту-то аллею (как бы её запомнить?) Флютрю и предстоит отнести останки Штонга. Тоже ведь герой, какой-никакой: хоть и не пал от руки Живого Императора, но именно его смерти Дыбр обязан своему неспокойному состоянию.

   – Почти пришли, – сказал телохранитель, – впереди – только Костехранилище.

  * * *

   Костехранилище – хранилище останков представителей Великого народа, трагически умерших от голода в период осады Живого Императора и битвы за Отшибину. О его существовании Флютрю знал, но собственными глазами, разумеется, не видел. Карлики очень гордились Костехранилищем и кому попало его не показывали, скрывали само место, где оно находится. Мог ли Флютрю думать, что эту тайну карлики доверят и ему?

   Оказывается, знаменитое Костехранилище вырыли здесь, под самым Дыбром: в местности, которую тот голод не захватил. Раньше Флютрю думал, что оно расположено где-то в Нижней Отшибине, что тайный ход в него открывается из любого тамошнего некрополиса, которыми ведает магистр Гру. Так ли это, Флютрю никогда не спрашивал. Да и зачем? Конечно, в варварском хранении скелетов серьёзный некромант много интересного для себя не найдёт.

   Костехранилище впечатлило Флютрю. Огромное помещение (не мёртвые ли помогали карликам его строить?), под широченным арочным сводом которого, громоздились карличьи кости, тускло освещённые никогда не гаснущими синеватыми магическими светильниками. Кости заботливо выложены в конус, тщательно окаймлённый у основания правильными четырёхгранными пирамидами,

   В Костехранилище было такое множество костей, что масштаб пережитого Великим народом голода заставил молодого некроманта вздрогнуть и послать очередное проклятие Живому Императору. Безымянные останки подавляли своим количеством всякого сюда вошедшего.

   – Откуда ж их здесь столько? – вырвалось у Флютрю, хотя он знал, откуда – со всей Отшибины.

   – Нам всегда говорили, приводя сюда с раннего детства, что лежащие в костехранилище жертвы голода – это наши прямые предки... – сказал словоохотливый телохранитель.

   – Ну, положим, предков ныне живущих отшибинцев среди жертв голода очень мало: ведь они вымирали целыми родами и не давали потомства, – вспомнил Флютрю рассказы учителя Гру по истории Отшибины.

   Вождь обернулся к Флютрю просветлевшим от наблюдаемой картины лицом:

   – Ну что, Флютрю, сможете?

   – Что смогу?

   – Произвести то массовое восстание, о котором мы с вами говорили, – терпеливо уточнил вождь.

   – Да, я справлюсь, – будничным тоном произнёс Флютрю. – С технической точки зрения подъём костей с истлевшими мягкими тканями – задача довольно простая; количество значения не имеет.

Глава 9. Запонки сумасшедшего

   Подготовка обряда, задуманного Вродом Занз-Ундикравном, требовала от некроманта частого присутствия в Костехранилище. Пользуясь случаем, он снёс к могильникам разложившийся труп Штонга и закопал в Аллее героев. Вскоре он там же закопал и голову Штонга, которую нашёл в дальнем углу башни, под лестницей.

   Башня теперь понемногу проветривалась, и живые карлики могли бы туда заходить без опаски. Правда, не заходили: башня-то примыкала к Глиняному дворцу, а к нему сейчас подходили лишь отдельные смельчаки, и лишь за единственной надобностью – создать надпись.

   На площадке перед двумя серыми скалами, открывающими проход к могильникам, кипела работа. Карлики сносили в её центр кости из Костехранилища, располагая их более-менее равномерно. За порядком следил сам Флютрю, ведь недалёким грузчикам приходилось объяснять простые вещи. Чтобы облегчить предстоящее восстание, кости следовало разбрасывать тонким слоем, а не валить в кучу, как под сводами Костехранилища.

   Сколько там было целых костяков? Верно, более десятка тысяч. Очень быстро стало ясно, что не просто значительная часть, а вся площадка без остатка уйдёт под костные останки. Где же тогда поместиться внимательным зрителям? И вокруг площадки в срочном порядке вырубались ели и сосны. Создавалось столь огромное ровное поле, которого, возможно, карлики Серогорья не видали никогда.

   О предстоящем историческом событии – всенародном почтении памяти жертв голода – посланцы вождя уже сообщали в отдалённые селения. Столичное же селение вождь уведомлять не спешил; напротив, он надеялся, что в Дыбре всё узнают последними. Он стремился обрушить свой успех на головы столичных противников, подобно каменной лавине – быстро и навсегда.

   Сам факт выноса костей из Костехранилища мог быть весьма по-разному истолкован. С одной стороны, кости покидали место упокоения, и ожидал их обряд, мягко говоря, неоднозначный. С другой стороны, Костехранилище и само по себе служило скорее выставкой, чем местом упокоения – кости не были скрыты, а служили экспозицией; на них приводили смотреть детей, сызмальства воспитывая ненависть к соседям-инородцам. К тому же, грядущий вынос этих костей на всеобщее обозрение предполагался уже в момент строительства Костехранилища. Так уверяли телохранители вождя, работавшие на погрузке.

   И Флютрю было понятно, что чем бы не закончилась для Врода Занз-Ундикравна его новая инициатива, в историю своего народа он уже точно попадёт. А значит, и в очередной том "Истории Отшибины" магистра Гру.

   О том, что близ Дыбра происходит какое-то движение, в столичном селе проведали быстро от тех ремесленников, которые там работали; к тому же, видимые из Дыбра верхушки вырубаемых при расчистке площади елей исчезали просто-таки на глазах у прохожих.

   Хитроумные разведчики вождя (а такие у него ещё остались), пустили среди односельчан слух, будто вождь, занятый мыслями о вечном, решил заранее построить для себя гробницу. Жители Дыбра, нынче желавшие Вроду Занз-Ундикравну скорейшей погибели, этой вестью удовлетворились, и не стали прорываться через выставленные заслоны из телохранителей, чтобы её проверить. Очень уж им хотелось, чтобы вождь не только выстроил себе гробницу, но и поскорее занял в ней место.

   Когда же к Дыбру стали стекаться жители дальних селений, с восторженными лицами и сбивчивыми речами по поводу цели своего паломничества, невежественная столица с опозданием прозрела. Вождь выиграл, наводнив Дыбр пришлыми карликами. Они не имели причин для личной ненависти, а значит, могли стать верными сторонниками – при условии, разумеется, что он их не разочарует.

   Все кости к тому моменту были уже извлечены из Костехранилища и лежали под открытым небом, омываемые дождём. Площадка же была расширена настолько, насколько позволяли естественные преграды – окрестные скалы и глубокий овраг, по дну которого змеился один из притоков реки Плук. Из срубленных сосен наскоро сооружались помосты для вождя и именитых гостей Дыбра. Приближался главный спектакль, основная роль в котором отводилась скромному Флютрю.

   Некромант не имел привычки выступать перед широкой публикой. Быть может, он втайне и желал такого рода славы, но панически боялся, уговаривал себя успокоиться, но с каждым днём волновался всё сильнее. Что и говорить: он приближался к своему звёздному часу. Такого в его вечной посмертной жизни больше не повторится.

  * * *

   И день пришёл. Взволнованный карличий люд окаймил собой груду трагических останков. На главную трибуну, возведённую перед двумя серыми скалами, взошёл Великий вождь Врод Занз-Ундикравн, одетый подчёркнуто просто – в давешнюю свою белую рубаху с костяными запонками.

   Рубаха предназначалась, чтобы умилить гостей столичного села – и она достигла своего. На лице вождя отпечаталась тень трагических событий битвы за Отшибину. По лбу его пролегла глубокая морщина, видная издалека. Морщина была призвана показать всем собравшимся глубину приличествующей событию скорби.

   Как и обычно, вождь захватил с собой свой серебристый топор, но держал его как-то особенно величаво и при этом трепетно: можно было подумать, что этот топор вручён ему пострадавшими от Живого Императора предками в знак связанной с ним надежды на восстановление их попранной чести.

   Глядя на этот топор – в целом отличный топор, выкованный умельцами из Нижней Отшибины лет двадцать назад – Флютрю впервые задумался о том, куда направит Врод Занз-Ундикравн совокупную энергию собравшегося на его представление Великого народа. Похоже, жителям Малых Горок, Сосновки, Стрелецкого Угла и Перевального не повезёт раньше всех. А там волна и до Кройдона докатится. Если это будет так, то не возрадуется тому посланник Чичеро.