Текст книги "Мёртвые душат. Мертвые пляшут (СИ)"

Автор книги: Александр Бреусенко-Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

   – Любопытно!

   – И мне тоже на барабане любопытно. Я с самого детства ни разу не барабанил. Это мой любимый детский барабан. У меня в детстве был барабан, а у моего брата Фема – сабелька. Я давал ему поиграть свой барабан, а он мне сабельку – никогда. Только барабан лучше сабельки.

   – Согласен, – кивнул Дрю. Узнай он полтора месяца назад, что здесь побывал Чичеро, да ещё с карликами, ухватился бы за этого Ома и вытряс всё, что было ему известно.

   Он и так стал расспрашивать Ома о Чичеро, но – без особенного вдохновения, скорее по инерции. Гоняться ему сейчас за Чичеро, разоблачать карликов: как-то это мелко... Дрю сейчас завершал большой круг, сделанный им после арбалетного обстрела перед Цанцем (ведь от Мнила до Цанца – рукой подать, если бы не болото). Поэтому не мог он с бодростью встать на след Чичеро более чем двухмесячной давности.

   В итоге расспроса Дрю выяснил у Ома следующее. Чичеро здесь побывал первым долгом, как только выехал из Цанца. Сначала был один, потом к нему присоединилось два отшибинских карлика – Лимн и Зунг. Интересовался убожеством обстановки замка, обещал поискать воров, что и выполнил. По просьбе Ома разогнал несколько теней, слоняющихся на дороге перед замком. Осмотрел обе принадлежащие Ому деревни – Мнил и Клёц, причём первую нашёл затопленной и необитаемой, вторую же – обитаемой мёртвыми крестьянами, совсем не подчиняющимися владельцу.

   Также во второй деревне Чичеро обнаружил карлицу по имени Бокси из Шенка, занятую двумя ремёслами: воровским и ораторским. Именно Бокси и смущала магическим образом крестьян из Клёца, а когда её поймали, оставила их на произвол судьбы неподалёку от болота, где они и сейчас стоят.

   Визит Чичеро закончился тем, что за ним специально из Глюма заехал великан Плюст, который прихватил с собой в замок не только Чичеро, но заодно Ома и Бокси, других же карликов не взял. Так они и прибыли в Глюм; но Бокси хозяин замка в скором времени засёк плетьми, а с Омом на второй день поругался и выгнал его в шею (вследствии чего бедняге Ому пришлось две недели добираться пешком от скалы Глюм до родного Мнила). Куда Чичеро направился дальше из Глюма – Ому неведомо.

   Зачем Чичеро навещал Ома в замке Мнил, незадачливый барабанщик объяснить не смог. По его мнению, Чичеро его навестил исключительно потому, что пообещал это сделать на симпозиуме в Цанце. Зачем же ему было это обещать? Да просто хотелось посланнику навестить Ома в его замке.

   Цель их общей с Чичеро поездки в замок Глюм Ому точно так же оказалось неясна. Получалось, что великан Плюст сначала их очень хотел видеть, а потом видеть Ома ему вдруг перехотелось. Пленённую же карлицу Бокси в Глюм везли для серьёзного допроса, но в последний момент решили над ней просто весело поиздеваться.

   Дрю чувствовал, что загадка мотивации путешествия Чичеро – это ключевая загадка. Именно о ней настойчиво умалчивал магистр Гру, руки которого затем оказались столь неожиданно длинны. Именно её, в конечном счёте, оберегали арбалетчики из разных городов и весей. Именно ради неё перед конём Дрю не распахнулся Порог Смерти. Но добрый Ом слишком прост, чтобы подсказать посланнику Дрю разгадку.

   И Дрю перестал выпытывать у Ома подробности пребывания Чичеро в Мниле и Глюме. Вместо этого он просил у великана его барабан, и подолгу с великим наслаждением стучал, сотрясая звуками снежные кружева, осевшие на здешних невысоких деревьях.

   У Дрю получалось отбивать ритмы большей сложности, чем давались Ому, и великан смотрел на него с восхищением. А Дрю, ухмыляясь, думал: когда явятся в Мнил его преследователи, и будут спрашивать у Ома, зачем здесь был Дрю из Дрона, великан честно ответит, что упомянутый Дрю специально приезжал поиграть на барабане.

   Все сабли мира – это ерунда. Вот барабан...

  * * *

   Дрю решил остаться в замке у Ома на неделю, уверенный, что сбитая с толку погоня его здесь искать не будет. Он не только развлекался игрой на барабане. Он часто возвращался к тому месту, где его так поразили "столбики". Здесь он размышлял о посмертии, о его непрочности, о парадоксальной несвободе этого способа бытия.

   Много размышлял вслух, обращаясь к фрагментам окружающего мира. Говорил с остолбеневшими крестьянами, говорил со своим привязанным к крестьянину конём. Говорить с мёртвым конём было, конечно, верхом неразумия, ибо эти животные не имели никакой индивидуальности (прежняя, прижизненная, терялась во время обряда перехода в посмертие, новой не образовывалось), поэтому мёртвым коням даже имён не давали, просто говорили: конь.

   К концу недели из болота прямо на Дрю вышел Пендрис. С головы до ног его покрывал слой болотной тины. Был он без коня и почти безоружен, ибо коня, равно как и свой любимый полутораручный меч, ему пришлось оставить в трясине. Пендрис находился в крайне расстроенных чувствах, так как в той же трясине утонуло триста сопровождавших его конных арбалетчиков – почти вся личная дружина великана Югера из Гарма.

   Зная крутой нрав великана, которому прихлопнуть кулаком нерадивого командира случалось уже не раз, Пендрис был вынужден мысленно сложить с себя полномочия, и Дрю из Дрона больше не искал. К деревням Клёц и Мнил он вышел лишь потому, что здесь находился единственный выход из болота.

   – Чего ты ищешь, вышедший из болота? – спросил у Пендриса Дрю.

   Пендрис искал покоя. Он был уже и тем счастлив, что обрёл твёрдую почву под ногами.

   – Возможен ли покой? Возможна ли твёрдая почва? – усомнился Дрю.

   Пендрис не хотел сомневаться. Тогда Дрю с улыбкой сочувствия провозгласил:

   – Нам больше не найти твёрдого фундамента. Владыка Смерти мёртв.

   – Ну да, он мёртв, – согласился Пендрис.

   – Нет, ты не понимаешь, – констатировал Дрю.

   – Что я не понимаю? Конечно же, Владыка – мертвец из Шестой расы, главный над всей подземной и наземной областями мира, гарант некрократии...

   – Ты не понимаешь, – повторил Дрю, – Владыка Смерти

мёртв

.

   – Как мёртв? Совсем? – начал понимать Пендрис.

   – Совсем.

   – И давно?

   – Всегда.

   Тут Пендрис снова перестал что-либо понимать и с изумлением воззрился на Дрю. Тот же рад был пытаться донести до него открывшуюся ему истину.

   – Ты спросил, давно ли умер Владыка Смерти, – произнёс посланник, – и ты спросил об этом сегодня.

   – Да, это так! – поспешно подтвердил Пендрис.

   – Если бы ты задал этот вопрос в тот день, когда передо мною не открылись врата Порога Смерти, я бы сказал, что Владыка умер только что. И это было бы глупостью, сказанной сгоряча.

   – Наверное, – согласился Пендрис.

   – Если бы я отвечал не сгоряча, а поразмыслив, я пришёл бы к выводу, что Владыка мёртв уже какое-то время – с тех пор, как он перестал мне отвечать.

   – Он перестал вам отвечать, посланник?

   – Да, как и всем другим посланникам Смерти и некромантам. Он и раньше, бывало, оставлял нас на какое-то время без руководства, поэтому сразу не всполошились. Но как только молчание Владыки стало затягиваться, все те мертвецы, что прежде были с ним на связи, не могли не призадуматься: уж не умер ли он? И додумались они, опять же, до глупости.

   – Всё равно до глупости?

   – Да. Потому что Владыка был по-настоящему мёртв всегда, даже когда мог нам отвечать.

   – Прошу прощения, отсюда я снова не понимаю.

   – Хорошо, объясню. Что такое наше посмертие?

   – Посмертие? Это возможность преодолеть ограниченность рамок жизни...

   – Как бы не так! Посмертие – это болезнь. Понимаете, Пендрис?

   – Болезнь?

   – Да, но особая болезнь; болезнь к Смерти, как сказали бы некрософы. Оглянитесь, Пендрис. Полюбуйтесь этими добрыми крестьянами, что стоят перед нами. Ведь они – наши братья по посмертию!

   – Ну да, – с сомнением произнёс Пендрис.

   – Чем их посмертие отличается от нашего?

   – Разве ничем?

   – Я скажу, чем. Во-первых, качеством бальзамов, используемых для подготовки тел; во-вторых, ещё одной маленькой деталью: кому принадлежит суэнита.

   – И всё?

   – И всё, – твёрдо сказал Дрю, заставив Пендриса задуматься. Пендрис думал о том, что доказывают эти крестьяне, и почему Владыка Смерти не просто мёртв, но

мёртв

, и, будучи не в силах этого постигнуть, склонялся к тому, чтобы просто поверить образованному посланнику Смерти. Но Дрю не ждал от него слепой веры.

   – Постой здесь, погляди на наше посмертие, – предложил он Пендрису, – а я пока пройдусь к замку, постучу в барабан.

   Пендрис послушно остался стоять, досадуя на собственную тупость, а Дрю спустя какое-то время стал помогать ему думать далеко разносящимся барабанным ритмом.

   И подумал Пендрис: есть жизнь, и есть смерть, а это посмертие – ни то, ни сё; истинно слабым и ни на что не годным даром является посмертие, которое привело этих крестьян к параличу, а тщательно подготовленных конных арбалетчиков не защитило от болота. Может быть, это имел в виду Дрю из Дрона, когда привязывал к одному из крестьян своего израненного крылатого коня.

   Сейчас Пендрис с крылатым конём посланника остался наедине и, хотя обычно мёртвые кони выполняют волю лишь одного хозяина, мог бы попытаться вскочить на него, принудить к движению, а дальше – поминай, как звали. Но Пендрису некуда было ехать, а потому он решил пока что остаться здесь, понабраться у Дрю из Дрона ума-разума. Пендрис чувствовал, что бывшему предмету его вооружённого преследования открылось нечто глубокое и важное.

   Когда Пендрис подошёл к замку Мнил и изложил свои соображения Дрю, сидящему на холме у его стен, прямо на снегу, с барабаном, тот, не прерывая игры, придирчиво сверил эти догадки со своим озарением.

   – Нет, – сказал он, – дело не в том, что посмертие у нас слабое, дело в том, что оно не ведёт никуда. Вопрос

смерти

Владыки Смерти – это вопрос смысла. Какой смысл мы можем иметь, если посмертие нас превращает в набор вещей? Спору нет, крепких, надёжных, но – вещей? Моё посмертие не то чтобы мне не пригодилось: оно позволило мне перенести три жёстких арбалетных залпа и расшибание в лепёшку о запертые врата Порога Смерти. Вопрос в том,

я

ли это перенёс. Понимаете, Пендрис?

   – Нет, не понимаю, – признался Пендрис, – но продолжайте: ваши речи непонятны для меня, но они такие интересные...

   – Что мы получили с посмертием, Пендрис? Получили ли мы просто совершенное продление нашей несовершенной жизни, или же – нечто иное?

   – Нечто иное, – предположил Пендрис.

   – Что мы потеряли с посмертием? Только ли былое несовершенство нашей жизни, или же – нечто иное? Не гадайте, Пендрис, я вам скажу. В обрядах перехода в посмертие мы теряем нечто важное – то, что мы именуем "тенями" и надеемся сохранить в "призрачных шкатулках" – киоромерхенных суэнитах.

   – Само собой, – согласился Пендрис.

   – Изъятое из нас начало – эти самые "тени" – важно знаете чем? Оно делало нас нами. Оно давало нам свободу выбора. Вы видели крестьян, полностью лишённых "теней", не так ли, Пендрис? Наше с вами положение несколько лучше: изъятые у нас тени находятся с нами, или спрятаны в надёжных местах. Но они – всё равно изъяты. Наши тени, Пендрис, находятся в заключении в маленьких коробочках, а если выпустить их оттуда, будут неприкаянно слоняться по местности, пока их не вернёшь, но вернёшь не к нам, Пендрис, а обратно в эти дурные суэниты. Теперь понятно, почему наше хвалёное посмертие – болезнь?

   – Но почему же, почему же мы не можем вернуть себе наши тени, если они для нас так важны?

   – Потому что нас уже нет, дорогой Пендрис.

Глава 28. Шипы погибели

   Когда Чичеро передал Дониа суть разговора с Плюстом, тот его внимательно выслушал и сказал:

   – Пошли убьём Эйуоя!

   Чичеро вздохнул и привычно ответил:

   – Сейчас не время для этого.

   Но тут из потайной двери в стене, открывшейся в десяти шагах от Чичеро с Дониа, вышел сам Бларп Эйуой, и сказал посланнику:

   – В одном вы ошибаетесь, Чичеро. Время как раз пришло. Весь замок пришёл в движение...

   Тут Дониа из Шкмо выхватил из рукава кинжал и с перекошенной физиономией набросился на Эйуоя. Тот, однако, был готов к его броску, и, играючи, поставил подножку, от которой Дониа растянулся на полу. Наступив тяжёлым сапогом на кисть руки, сжимавшей кинжал, Эйуой вновь обратился к Чичеро.

   – Я знаю, посланник, что вы мне сейчас не доверяете, но я предлагаю вам присоединиться к большому отряду, который идёт убивать великана.

   – Он лжёт! – завопил Дониа, лежащий на полу у него под ногами.

   – Кто вы такой, Бларп Эйуой! – повторил свой давешний вопрос Чичеро.

   – Об этом после, – отмахнулся карамцкий купец, – кто бы я ни был, победить великана Плюста необходимо, ведь так?

   С этим трудно было не согласиться.

   – Чичеро, убейте его, он работает на Плюста! – выкрикнул Дониа.

   Бларп Эйуой рассмеялся:

   – Что ж, идёмте к Плюсту все вместе. Там и выяснится, кто на кого работает.

   Коридор вокруг них понимногу заполнялся гостями замка Глюм. Их лица выглядели весьма решительными, и все были вооружены. Хоть Глюм и служил тюрьмой для большинства гостей, всё же гостей здесь не обыскивали и оружие не отбирали. Великану, должно быть, эти меры представлялись излишними – учитывая численный состав и выучку охраняющей замок стражи (а также, наверное, на боевые возможности самого Плюста).

   В коридоре собралось двадцать самых крепких гостей замка. Чичеро отметил про себя, как разоружённый Эйуоем Дониа затравленно озирается, словно ищет возможности улизнуть. Уж не он ли сам – шпион великана? Нет, никак невозможно: Дониа своими руками и по собственному почину убил двоих стражников!

   – Ну, что вы решили, Чичеро? Идёте ли вы с нами? – спросил Эйуой. – Не скрою, вы нам можете быть очень полезны.

   Ещё бы, подумал Чичеро, как же ему быть им не полезным. Конечно, для поединка с великаном им понадобится посланник Смерти. Кому же ещё доверишь эту опасную честь. Не простому же купцу из Карамца! Ну да ладно...

   – Я согласен, – сказал он.

   – И ты тоже пойдёшь с нами, – сказал Эйуой распластанному на каменном полу Дониа: ему, в отличие от Чичеро, выбора предоставлено не было.

   Лёгким ударом карамцкого сапога Бларп сигнализировал Дониа, что надо подняться, после чего кивнул на него двоим из вновь прибывших:

   – Кло, Амур, проследите за этим молодым человеком. Если попытается бежать – убейте.

   Кло и Амур кивнули, нащупывая в рукавах метательные ножи. Эти двое принадлежали к древней гильдии циркачей – метателей стилетов.

   – Теперь идём, – кивнул Эйуой на потайную дверь, из которой он вышел. И пояснил для Чичеро:

   – За последний месяц я изучил здесь все тайные ходы. Этот – ведёт прямо к библиотеке. Оттуда по чёрной лестнице мимо трапезной залы мы пройдём на пятый ярус. Так мы сможем добраться к Плюсту, минуя три лишних поста стражников.

   Проход был очень узким, и отряд под предводительством Эйуоя вытянулся в колонну: впереди шёл Эйуой, за ним – Чичеро, за ними все остальные. Дониа, бегства которого опасались, пустили куда-то в середину.

   Из тайного хода они вынырнули в замковой библиотеке, как раз за массивным канделябром в дальнем её углу. Здесь же свернули в тёмный проём чёрной лестницы, заваленной каким-то барахлом. На четвёртый ярус взошли без приключений, на пятом их поджидало четверо стражников. Одного из стажников (как ни странно, мёртвого) взял на себя Эйуой, другого (также мёртвого) – Чичеро, двоих живых – идущие следом. Удар, другой, чей-то сдавленный стон, отражённый высокими сводами, – и путь свободен.

   Чичеро успел отметить, что Эйуой для карамцкого купца отработал мечом удивительно чисто. Кто же он такой, этот Эйуой? И кто таков желающий ему смерти Дониа? Оба, не моргнув глазом, уничтожали стражников Плюста, и при том обвиняли друг друга в пособничестве великану.

   – Впереди – спальные покои Плюста. Сейчас начнётся главное, – вполголоса произнёс Бларп.

   Но перед главным их ещё ждала засада из десятка мёртвых стражников с бердышами. Чичеро исхитрился уложить троих, остальных убили Эйуой с товарищами, но и плюстова стража также не зевала: зарубила бердышами двоих представителей их отряда.

   И вот огромные дубовые двери в великанский рост, за которыми их будет ждать Плюст. Чичеро двинулся было к ним первым, но Эйуой его придержал:

   – Погодите, Чичеро. Здесь задача для меня.

   Посланник с удивлением взглянул на карамцкого купца, и тот мягко объяснил:

   – Вы же не знаете, каков этот великан в бою.

   – А вы знаете? – спросил Чичеро.

   – Догадываюсь.

   Чичеро пожал плечами и уступил первое место Бларпу Эйуою. Войдя вслед за ним, он сразу увидел ноздреватого великана. Тот стоял в исподнем у противоположной стены огромного спального зала и с хищной ухмылкой глядел на входящих людей.

   – Ага, Бларп Эйуой, какая встреча! Конечно, и вы здесь, посланник Чичеро. Ба, кого вижу, Жель из Дахо! И вы, Рукер из Цанца... – громко приветствовал Плюст всякого входившего, словно заносил в список, предназначенный для какого-то недоброго дела.

   Когда в зал вошёл Дониа из Шкмо, великан переменился в лице. Взгляд его стал особенно колючим, а тон – угрожающим:

   – Как, и ты с ними, щенок?

   Этот тон сказал Чичеро многое. И молодой соломенноволосый мертвец, понимая свой провал, обратился к Плюсту:

   – Нет, повелитель, я не с ними; они вынудили меня сюда прийти...

   – Вы это слышали, Чичеро? – специально уточнил Бларп Эйуой, и Чичеро кивнул.

   Тут Дониа, воспользовавшись заминкой в отряде, входящем в зал под мрачнеющим взглядом великана, вырвался из-под контроля Кло и Амура, шарахнулся в сторону, чтобы увернуться от мигом пущенных в него метательных ножей, и перебежал в ту часть зала, которую занимал Плюст.

   – Ты думаешь, ты мне нужен? – покосился на него великан, чей взор не сделался добрее.

   – Я пригожусь вам, повелитель! – пообещал Дониа. – Вы же знаете, я способен на многое...

   Плюст не ответил. Он смотрел злобным взглядом на непрошенных гостей, и что-то в его облике неуловимо менялось. Чичеро двинулся было к великану, но Бларп Эйуой его вновь остановил:

   – Стойте, посланник. Поглядите-ка, что сейчас с ним будет.

   Чичеро обернулся было к нему, но тут со стороны великана Плюста раздался странный хитиновый скрежет. Кто-то в отряде Эйуоя охнул, а кто-то присвистнул, заметив, что из дырчатой кожи великана толчками выезжают наружу огромные шипы.

   – Что это, Бларп? – спросил Чичеро.

   – Я так и думал, – отозвался Эйуой, – это, как видите, не обычный великан. Простые великаны такого не умеют и никогда не научатся.

   – Кто же это?

   – Одна из жутких тварей, принадлежащих к Шестой расе.

   Шипы вылезли из отверстий в коже великана на добрых полтора метра, и остановились в своём росте. Плюст теперь не выглядел ноздреватым, он выглядел иглокожим. И каждый из шипов был покрыт на конце какой-то густой зеленоватой жидкостью, источавшей зловоние, – должно быть, ядом.

   Великан из Шестой расы медленно двинулся навстречу пришельцам с нижних ярусов замка, осторожно передвигая своё шипастое тело.

   Чичеро машинально обнажил короткий меч, и тут же взглянул на своё оружие с явным сомнением. Иглы Плюста были гораздо длиннее и выглядели куда опаснее, на них были заусенцы, из которых и сочилась зеленоватая жидкость.

   – Не вздумайте на него нападать, Чичеро! – предостерёг его Эйуой. – Помните: на его иглах сильнодействующий яд, гибельный для мёртвых, не говоря уже о живых. Со своим коротким мечом и длинными ножами вы ему ничего не сделаете, и только зря погубите ваших карликов!

   Вот как, значит, Эйуой знает и о карликах. И таки очень жаль, что Лимн, Зунг и Дулдокравн не могут удержать в руках ничего серьёзнее лёгкого короткого меча. Сюда бы, без сомнения, двуручник...

   Между тем Плюст подал пример действия своего яда. На его шипы случайно напоролся Дониа из Шкмо. Шпион великана стоял к Плюсту спиной, поскольку ежемоментно ожидал прилёта метательного ножа со стороны Кло или Амура. Медленное перемещение переходящего в наступление ощетинившегося иглами великана стало для Дониа роковой неожиданностью. То как его скрутило и мигом обесцветило – всего, вплоть до соломенных волос – наглядно показало пришедшим, что способен натворить зеленоватый яд шипов преобразившегося Плюста.

   – Бларп, но что же здесь делает мертвец из Шестой расы? – спросил Жель из Дахо. – Ведь в нашем мире они селятся лишь за Порогом Смерти, да и там их не так уж и много...

   – Потом поговорим, – пообещал Эйуой, – извини, но сейчас некогда.

   Плюст подступал всё ближе, а наколотое на его шипы тело шпиона билось в агонии и испускало изо рта синие слюни. Иглы были везде: на туловище, на руках, на ногах, на щеках великана, повсюду они торчали из прежде дырчатой его кожи. И отряду, пришедшему убивать великана, его приближение не предвещало ничего хорошего.

   По счастью, у Бларпа Эйуоя кроме в общем-то бесполезного меча нашлось ещё одно средство воздействия на ощетинившегося шипами великана – волшебная огненная плеть. Её-то карамцкий купец и вытащил, когда великан подобрался поближе для нападения. Зеленоватый яд сочился на пол, и, глядя на эти липкие дымящиеся лужицы, команда Эйуоя прижималась к стенам и отступала к дверям.

   Карамцкий купец выступил вперёд, взмахнул своей длинной семихвостной плетью, горящей в полутьме спального зала, и несколько шипов на приближающемся Плюсте обуглилось. Великан этой потери, как будто, не заметил, хотя и зыркнул на Эйуоя исподлобья налитым кровью взглядом.

   Мастера по метанию ножей – Кло и Амур – без большого успеха бросили в шипастого великана по одному из лучших своих отравленных стилетов, те засели в шипах, Кло и Амур приготовились к новому броску, но Эйуой их остановил:

   – Не тратьте ножи, это бесполезно. Если моя плеть его не возьмёт, тогда останется уносить ноги.

   Следующий удар огненной плети стал для великана уже более болезненным: он проделал в плотном строю шипов изрядную брешь, обугленные их обрубки оказались почти вровень с плюстовой кожей, зелёная жидкость на остриях шипов, окружавших брешь, возгорелась. Плюст взвыл и прыгнул на Эйуоя, но тому удалось увернуться, выставив для защиты свою разящую плеть.

   Бой становился динамичнее, противники двигались всё быстрее, их обманные выпады выглядели молниеносными.

   Пытаясь помочь Эйуою, Чичеро ввязался было в драку и срубил мечом пару великанских шипов (весьма далеко от их основания), но ответный бросок Плюста чуть его не погубил.

   Чичеро всё же увернулся (что стоило его карликам предельного напряжения их возможностей), и смертоносные шипы, просвистев мимо него, задели лишь край чёрного плаща, запятнав его зеленоватой жидкостью. На месте этого пятна в следующий миг зияла широкая прореха. И это – в заговорённом плаще посланника Смерти, который способен спасать своего обладателя наравне с кольчугой.

   Новый бросок великана заставил Чичеро далеко отпрыгнуть, при этом управляющий его ногами карлик Зунг споткнулся о лежащую на полу подушку с разорённой великанской постели, да так неудачно вышел из прыжка, что Лимн с Дулдокравном перекрутились и запутались в плаще Чичеро.

   Поставь Плюст себе целью разделаться с Чичеро, он бы преуспел, но дрался он прежде всего с Эйуоем, а тот использовал отвлечение великана для нескольких точных ударов плетью, итогом которых стало лишение Плюста левой руки. Ею великан заслонялся от плети, когда из-за недостатка целых шипов стал уязвим.

   – Оставьте великана мне! Лучше посмотрите, что там за шум за дверью! – крикнул Бларп. Купец изрядно запыхался, но неплохо осознавал ситуацию.

   И правда, за дверью, ведущей к центральной лестнице замка, раздавался – и усиливался – шум. Весь отряд, держа в поле зрения опасного великана, отступил к этой двери. Первым заглянул за неё Кло из Дрона. Едва заглянул – и тут же поспешил метнуть стилет, ибо увидел стражников, спешащих на выручку великану. Когда Чичеро выглянул вслед за Кло, то заметил: стражниками командует сам комендант замка Глюм. Значит, здесь могла оказаться практически вся стража замка.

   – Задержите их! – приказал Бларп, продолжая свой поединок. – Они не должны сюда прорваться!

   Отвернувшись от зрелища битвы карамцкого купца с великаном, в которую не имел надежды с успехом вмешаться, Чичеро решительно окунулся в стихию отражения атак стражников. Те пытались прорваться на пятый ярус, поднимаясь по широкой центральной замковой лестнице.

   В условиях битвы с живыми и мертвецами человеческой природы Чичеро был на своём месте, и как-то само получилось, что он взял командование отрядом на себя. Кло и Амуру он приказал не ввязываться в рукопашную схватку, а, стоя за спинами товарищей, пытаться попасть стилетами в коменданта – тот руководил действиями стражников с нижней площадки.

   Метатели послушались, и почти сразу Амуру посчастливилось поразить коменданта в самое горло. Стилет был отравлен, но яд действовал не особенно быстро, мертвеца же таким попаданием в горло не убьёшь, так что комендант остался на ногах. Вот только командовать вслух ему больше не пришлось: стражники затруднялись понять то сипение, которое отныне вылетало из его уст вместо зычного командирского голоса.

   Стражников, которые с алебардами наперевес лезли вверх по лестнице, удалось отбить. Правда, отряд Эйуоя потерял четверых, в том числе Желя из Дахо – его враги подняли сразу на три алебарды.

   Зато и Чичеро успел уложить нескольких стражников, в большинстве – мёртвых. Удачливому же Рукеру из Цанца удалось зарубить помощника коменданта – того самого, который недавно встречал Чичеро у железных решёток по возвращении подземным ходом из замка Окс. Этому помощнику коменданта принять бы на себя командование, но он вздумал сам ввязаться в схватку, за что и поплатился.

   Когда стражники схлынули, Чичеро подошёл к изувеченному телу помощника коменданта, и вытащил у него из кармана изрядную связку ключей: может, пригодится на случай отступления.

   Стражники пошли на новый приступ, слабо вдохновляемые сипением и бульканьем коменданта, когда дверь за спинами Чичеро и его товарищей отворилась. Голос Бларпа Эйуоя сказал:

   – Свершилось. Великана Плюста больше нет!

   – Вы слышали? – кивнул Чичеро наступающим снизу стражникам.

   Стражники слышали. Некоторые из них, главным образом живые, для которых слова о чувстве долга – пустой звук, поспешили улизнуть из схватки. Комендант что-то рассерженно булькал им вслед.

   Стражники-мертвецы вели себя иначе. Эти продолжали борьбу, остервенело мстили, рвались на помощь уничтоженному хозяину Глюма. И верный комендант сипел и булькал в первых рядах, призывая к беспощадной мести. Последним успехом замковой стражи этого периода сражения стало уничтожение Рукера из Цанца: каждый из мстителей постарался его хоть раз рубануть.

   Стражники недолго сражались рука об руку с комендантом, они быстро осознали, что обречены, когда на них обратилось чудовищное оружие, способное разделаться с шипастым великаном – эйуоевская огненная плеть.

   От ударов плети запылали костры из мертвецов, понеслись вниз с громкими криками. Тридцать факелов в латах возжёг Бларп Эйуой. Комендант остался совсем один и хотел было сдаться, но он так слабо об этом булькал, что Кло, Амур и ещё четверо из отряда Эйуоя устранили сам предмет добровольной сдачи.

   – Вот и всё, – сказал Бларп Эйуой, сворачивая и гася огненную плеть, – замок Глюм теперь наш.

  * * *

   Чичеро отряхнул плащ, забрызганный кровью и бальзамами, пропаленный у края плюстовым ядом. Ему как-то не верилось в победу. Конечно, добрая сотня стражников сегодня ночью рассталась с жизнью, либо посмертием. Но ведь в замке их было гораздо больше!

   – Я хочу взглянуть на останки Плюста, – сказал посланник. Бларп Эйуой кивнул:

   – Хорошо, только не вступайте в зелёные лужицы. Видели, что стало с вашим плащом?

   Чичеро вошёл в опочивальню великана Плюста и понял, что предупреждения Бларпа весьма кстати. Лужи зеленоватого яда здесь разлились повсюду, они медленно испарялись. Кругом валялись обугленные обломки шипов; в углу скорчилось посиневшее тело Дониа, проткнутое несколькими из них. Основного тела великана Чичеро нигде не заметил, только в середине зала лежала какая-то дотла сожжённая груда.

   – Я его уничтожил полностью – на случай, если он способен к возрождению, – объяснил Бларп, зайдя вслед за Чичеро в зал, – и надо будет выбрать время, чтобы сжечь и все остатки шипов. Кто их знает, этих тварей из Шестой расы: вдруг из одного кусочка вырастет целый Плюст, и придётся его уничтожать заново...

   – Поразительно, – промолвил Чичеро, – я много раз видел представителей Шестой расы, и за Порогом Смерти, и в Подземелье... Но чтобы такое...

   – Возможно, вы раньше не видели мертвецов из Шестой расы в бою. Ведь до последней битвы и Плюст выглядел – великан как великан. Только с дырками.

   Чичеро задумчиво кивнул, затем медленно произнёс, глядя куда-то сквозь забрызганную ядовитой зеленью стену:

   – И ещё, Бларп... Я ума не приложу, зачем мертвецу из Шестой расы восставать против Владыки Смерти?! Вы-то сами как думаете?

   – А почему вы решили, что Плюст восстал против Владыки Смерти? – удивился Бларп Эйуой.

   – Как? Выходит, что... – Чичеро замолчал.

   – Договаривайте, Чичеро. Вы сейчас боролись с нами против великана Плюста, и, думаю, знаете, из-за чего вы с ним боролись. Из-за того, что он творил с вами и другими гостями в замке Глюм, не так ли?

   – Да, это так.

   – Возможно, вам хотелось бы, чтобы, сражаясь с Плюстом, вы в то же время защищали некрократию и служили Владыке Смерти. Если это так, то вынужден вас разочаровать. Владыка Смерти великана Плюста поддерживал. Именно он, в конечном счёте, своей волей поселил Плюста в этом замке – и с тех давних пор потворствовал всем его шалостям...

   – Не верю... – прошептал Чичеро.

   – Ваше право. Вы ведь посланник Смерти, в конце-то концов. Да и большинство гостей замка Глюм принадлежало к мертвецкой элите. Это не помешало им выступить против зарвавшегося Плюста, что бы о том ни сказал Владыка. Вот что для меня важно, а уж верить они могут в самое разное...

   – Значит, я невольно выступил против Владыки?

   – Не исключено. Кстати, Чичеро, вы недавно выкрали у нашего знакомца Плюста семь десятков теней. Некоторые из них придётся вернуть.

   – Почему? – напрягся Чичеро.

   – У вас сейчас находятся тени Кло из Дрона, Амура из Кляма, Пардра из Ы, а также некоторые другие. Надеюсь, вы согласитесь, что они имеют на свои тени преимущественное право.

   – Да, конечно, – признал Чичеро.

   – И не расстраивайтесь по этому поводу, посланник. Я знаю, вы для чего-то собираете тени. Так вот: у Плюста должно где-то лежать огромное множество ворованных суэнит; вам стоит обыскать замок. Теперь, когда Глюм в наших руках, это не составит труда.