Текст книги "Мёртвые душат. Мертвые пляшут (СИ)"

Автор книги: Александр Бреусенко-Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

   Что тут сделалось! На открытом пространстве рынка, пустынного в вечерние часы, вокруг Штонга мигом собралась преизрядная толпа карликов. Среди них, как сразу отметил Флютрю, затесался и один мёртвый человек (человеку-то уж точно не скрыться в толпе карликов, сколь бы велика она не была).

   Спустившись со своей башни, некромант опознал человека. Ну конечно же, это был не кто иной, как Чичеро из Кройдона! Тот самый мертвец, некогда инициированный самим Флютрю, который затем вступил в Орден посланников Смерти.

   Чичеро гордо стоял, распахнув свой чёрный посланничий плащ, заколотый серебряной фибулой, и в свете факелов блестела его кираса дорогой карамцкой работы. Он был высок: самые рослые из карликов не закрывали его даже по пояс.

   Вскочил со своих наложниц и великий вождь Врод Занз-Ундикравн. Он вышел к собравшимся в одной белой рубахе, широченные рукава которой были подколоты костяными запонками. Поговаривали, что его покойный отец (великий вождь Кост Занз-Ундикравн) велел выточить эти запонки из ключиц двух предателей, которые в битве за Отшибину сражались на стороне Живого Императора.

   Впрочем, по своему обыкновению, вождь нацепил на себя и перевязь, на которой висел двуручный серебристый топор. Рослый воинственный карлик в рубахе и с топором, да ещё со злобными искрами во взоре, внушил собравшимся заметное опасение; сходные чувства толпа испытала и в отношении двенадцати отборных телохранителей.

   Штонг, чувствуя, что гнев вождя сосредоточен на нём, поспешил объясниться. Он повторил для Занз-Ундикравна уже сказанное:

   – Мой вождь, мы с Лимном и Зунгом обнаружили пещеру, где скрывается Живой Император, пропади он пропадом. Пещера – в получасе от Кройдонского перевала, у входа в Стунскую долину, на неприступном восточном склоне.

   – И это повод меня отрывать от государственных дел? – прорычал вождь, выразительно поглаживая топорище.

   – Для поимки мерзавца нам нужна подмога. Если навалимся все вместе, точно не уйдёт. Но надо спешить: мы не сможем долго держать его под наблюдением...

   Врод Занз-Ундикравн криво улыбнулся и повернулся к Чичеро.

   – Вы слышали, посланник? – проговорил он. – Мои люди нашли то, что вы просили. Будут ли с вашей стороны ещё какие-то просьбы?

   Посланник Чичеро кивнул Занз-Ундикравну, на миг задумался и произнёс:

   – Благодарю вас, вождь. Подземный престол вас не забудет. Что касается других просьб, они таковы: я прошу приказать вашему разведчику проводить меня к найденному им месту. Далее: необходимо известить моих товарищей по Ордену в Нижней Отшибине, а для этого надо послать кого-то в башню некроманта Гру (он найдёт способ их известить). Поскольку же посланников там всего пятеро, а у врага могут найтись приспешники, мне также понадобятся ваши воины, десятка два-три. И лучше – прямо сейчас.

   – Это всё? – спросил вождь.

   – Всё.

   – Действуйте! – односложно распорядился Занз-Ундикравн и, резко повернувшись, направился обратно в Глиняный дворец – завершать начатое.

   – Двадцать воинов мы соберём через полчаса, – сказали Чичеро, – почти все воины сейчас в набеге.

   – В набеге?

   – Трясём человечишек из соседних сёл. Вам ведь нужны настоящие воины, а не просто кто на площади собрался?

   Да, посланнику Чичеро требовались настоящие воины. Только ждать их ему было недосуг. Он договорился, что воинов направят ко входу в Стунскую долину, а сам подхватил маленького юркого Штонга на своего чёрного боевого коня – и ринулся вперёд.

   Конь его был крылат, что позволяло ехать особенно скоро; помогая себе крыльями, мёртвое животное совершало длинные грациозные прыжки, легко перемахивало через неровности почвы.

   Пока скудный свет факелов позволял что-либо видеть, некромант Флютрю провожал восхищённым взглядом летящего в ночи мёртвого коня и мёртвого всадника, что уносили по дороге на Кройдон удачливого живого карлика. Тогда ещё живого.

  * * *

   В следующий раз Флютрю привелось увидеть Штонга уже без головы. Было это к вечеру следующего дня. Дня весьма суетливого, которому предшествовала не менее суетливая ночь.

   Мало кто из жителей Дыбра в ту ночь выспался. Сначала вернулись воины, отозванные из набега (человеческое селение Малые Горки в ту ночь не пострадало). Воины долго спорили, кому из них идти ловить Живого Императора, поскольку их начальника Дранга из набега вовремя вернуть не удалось. Тот первым ворвался в намеченное селение и, не поддержанный подчинёнными, едва унёс ноги. Мало того: его ещё нагнали на обратном пути и избили весьма чувствительно.

   В ответ на окрик вождя в отозванном из набега отряде нашлось двадцать добровольцев, и они ускакали на мелких карликовых лошадёнках к Кройдонскому перевалу. Тихая отшибинская ночь возобладала над карличьими страстями, но ненадолго. Вождь, которому какие-то мысли и переживания не давали спать, также решился ехать к месту событий, захватив телохранителей и остальных воинов, возвращённых из набега.

   Под утро вернулся посыльный, отправленный в Нижнюю Отшибину извещать некроманта Гру. Он, как стало ясно из расспросов охраны дворца, успешно выполнил приказ. Старый Гру взялся передать приглашение Чичеро его собратьям по Ордену посланников Смерти.

   Первые два посланника из извещённых Гру появились в Дыбре в середине дня. Поскольку из отправившихся к Кройдонскому перевалу до сих пор никто не вернулся, оба посланника постояли в раздумье перед запертым Глиняным дворцом, затем спросили дорогу и ускакали вслед за всеми.

   Вечером вернулся хмурый вождь с поредевшим отрядом; привезли мешок с трупом Штонга и ещё один мешок – размерами куда побольше. Из расспросов любопытный Флютрю узнал, что маленький разведчик оказался не единственным, кому не повезло в разразившемся ранним утром сражении с Живым Императором. По слухам, враг также умудрился навеки упокоить храброго мертвеца Чичеро, а среди карликов – Лимна, Зунга и почти всех добровольцев из испрошенного посланником подкрепления.

   Происшествие изумило Флютрю. Он-то думал, что поимка врага – дело решённое, да и не слишком-то опасное, учитывая, что ею занимается Орден посланников Смерти и воины Великого народа. Увы, Живой Император, будь хижина ему гробом, всех превзошёл расторопностью.

   К моменту, когда из Нижней Отшибины подтянулись оставшиеся три посланника Смерти, уже вернулись те двое, что ранее проскакали к Кройдонскому перевалу. Они весьма придирчиво осмотрели место происшествия и, не найдя ни чётких следов Живого Императора, ни поверженного тела посланника Чичеро, предположили, что их товарищ вовсе не был уничтожен. А значит, он продолжает преследовать беглеца. Как видно, им очень уж хотелось верить в лучшее.

   Съездив ещё раз – все вместе – к злополучной императорской пещере, посланники Смерти вернулись в Дыбр, где зашли потолковать к хандрящему вождю. Найдя его в слишком явно выраженном мрачно-злобном расположении духа, рыцари попросили лишь об одном: снова направить разведчиков прочесать Серогорье. За гибель своих подданных вождь получил компенсацию в некроталерах, она его развеселила, но ненадолго. Больше посланникам в столице Великого народа делать было нечего, и они уехали.

   Аккурат в день их отъезда некроманту Флютрю снова привелось увидеть Штонга без головы. Окоченевшее тело зарубленного Живым Императором карлика внесли к нему в башню безутешные родственники (а таких оказалась добрая половина карличьей столицы).

   Из компенсации, выплаченной вождю посланниками Смерти, родне Штонга, разумеется, не перепало ничего. Но не денег желали карлики (вернее, денег-то они желали, но своё желание получить их у вождя даже боялись произнести вслух). Они просили вернуть несчастного Штонга к жизни – ни более, ни менее.

   Терпеливый Флютрю настойчиво им объяснял, что умершего к жизни нельзя вернуть в принципе, что даже полноценное посмертье (которого Великий народ в силу единственно расовых предрассудков оказался лишён) убиенному живому заказано, коль скоро обряд может проводиться лишь по отношению к тщательно подготовленным бальзамировщиками телам, а так подготовить их можно только заживо.

   Карлики всё это выслушивали, но не понимали. В их жизни, в которой мертвецы бывали только гостями, не встречалось аналогов тем сложным понятиям, которыми оперировал некромант.

   Выяснив, что их погибшему герою не светит полноценное посмертие, самые настырные из просителей потребовали для него посмертия неполноценного. И тщетны были уверения Флютрю, что такое посмертие куда хуже, чем просто умереть навсегда. Его не слышали. Некоторые просители даже впадали в буйство, весьма характерное для неуравновешенной расы карликов, и тогда более умеренно настроенные соплеменники их сдерживали – пока сдерживали.

   – Поймите, ваш погибший друг Штонг – герой, а герои достойны лучшей участи, чем та, которую вы для него испрашиваете! – восклицал Флютрю.

   Но карлики с характерным упрямством возражали:

   – Вот-вот, он герой! Так сделайте же для него, господин главный некромант, ту лучшую участь, о которой вы говорите.

   Флютрю не запомнил того аргумента, после которого сдался. Вернее всего, это был в сотый раз повторенный аргумент, опровергнутый уже девяносто девятью способами. Так или иначе, наступил момент, когда некромант начал готовить тело Штонга к обряду. Ради чего? Только ради прекращения тягостного разговора.

   Флютрю попытался выдворить посетителей из башни, дабы сохранить в тайне предстоящий обряд, но не преуспел. Попытка вышла настолько вялой, что никто из родни Штонга даже не шелохнулся. Флютрю махнул рукой на их присутствие. Карлики, впервые наблюдавшие за обрядом, могли из своего наблюдения вынести весьма немногое, тем более, что основная часть обряда происходила внутри. Словесных формул, произнесённых им про себя, профаны вызнать никак не могли.

   Некроманту, который никогда ранее не "оживлял" обезглавленные тела, пришлось специально повозиться, чтобы приделать голову к туловищу. Тут, кстати, и родня Штонга подсобила: сбегала в ближайшую мастерскую за молотом и железным штырём, потом держала тело героя, пока Флютрю вбивал штырь в позвоночник, дружно помогала нахлобучивать голову.

   Безвольно подчинившийся требованиям толпы Флютрю думал, что обряд у него и вовсе не получится, ведь воля некроманта – это основное, что поднимает мёртвое тело. Но нет же – на карликовое тельце Штонга остатков его воли хватило с лихвой.

   Когда тело Штонга приподнялось – неуверенно, словно деревянная марионетка, две карлицы – кажется, родные сёстры разведчика – расцеловали Флютрю в мёртвые губы. Их порыв был не замечен мужьями, что стояли тут же. В иной ситуации за такую вольность в поведении жёны могли серьёзно поплатиться.

   Когда тело Штонга поднялось во весь свой невысокий рост, на лицах присутствующих появилось торжественное выражение. Потом, подумал Флютрю, они будут хвастаться, что лично участвовали в настоящем некромантском обряде и даже помогали некроманту полезными советами. И именно они настояли, чтобы достойный бессмертия герой получил заслуженное.

   Что ж, вот и всё, сказал себе Флютрю, когда топчущийся перед ними труп стал озираться по сторонам, поворачиваясь всем корпусом, ибо шея его была жёстко закреплена. Больше сделать ничего нельзя. Тело он поднял, но тело – это не Штонг, это вообще неизвестно что. Самое большее, что в этом теле могло остаться – это мелкие остатки Штонга, телесные воспоминания о Штонге. Могла остаться какая-нибудь страсть Штонга, если она достаточно сильна и телесно выражена. Но героизма Штонга здесь не будет. И цепкого ума разведчика. И той воздушной лёгкости проявлений, которая сделала его столь привлекательным малым для такой огромной толпы родственников.

   – А можно его ... спросить? – поинтересовался у Флютрю отец Штонга, седой воин, получивший не один шрам в разборках с соседними кланами. Флютрю знал его раньше и помнил, что этот воин обучал карличью молодёжь драке на ножах.

   – Спросите! – пожал плечами некромант.

   – Как тебя убил Живой Император? Ты ведь такой вёрткий, ты ещё в детстве превзошёл меня в фехтовании. На какой приём он тебя взял?

   Отец умолк. Тело Штонга остановило на нём свой невидящий взгляд и тоже молчало. Флютрю-то понимал, что даже если у поднятого остались какие-либо навыки связной речи, ответить на столь многословно заданный вопрос он не мог.

   Но, как оказалось, в своём понимании некромант ошибся. Тело Штонга ответило, с хрипом выбрасывая звуки непосредственно через горло, в которое вонзился железный штырь:

   – Меня убил не Император. Мою голову снёс топором наш дорогой вождь!

   И, точно убедившись, что всё необходимое сказано, тело Штонга вдруг издевательски улыбнулось остолбеневшему Флютрю и – поклонилось. Голова от этого поклона слетела со штыря и, миновав невольно расступившуюся толпу, покатилась вниз по винтовой лестнице башни, высоко подпрыгивая на ступеньках. Штонг и в неполноценном своём посмертии остался свободолюбивым шутником.

Глава 7. Антропоморфный шкафчик

   Голова Штонга себе катилась, куда хотела, а незадачливый главный некромант Отшибины где стоял, там и сел. Только тут он понял, на какую неприятность нарвался, можно сказать, приготовил её своими руками. Кто ж знал, что убиенный герой наговорит такого – и не кому-либо там, а целой толпе собственных родственников.

   – Уважаемые, не верьте всему сказанному; может, это всё и не правда (так иногда бывает), – будто сквозь тяжёлую завесу слушал Флютрю свой срывающийся голос, обращённый к расходящейся из его башни толпе штонговских родственников. Те его вновь не слышали, как и тогда, когда выклянчивали этот кошмарный обряд.

   Флютрю не мог чувствовать, но знал, что сейчас он особенно остро пахнет своими мертвецкими бальзамами. Дело принимало скверный оборот лично для него. Родственников у Штонга было уж слишком много, чтобы вождь, даже при всём желании замять дело, взялся устранять свидетелей. Не перебьёт же он добрую половину собственной столицы! Но кого-то наказать ему, несомненно, захочется. И ведь сразу понятно, кого наказывать: того, кто более всех виноват в разглашении его маленького секрета!

   Тут Флютрю вдруг вспомнил запонки вождя, изготовленные из ключиц предателей, и ему стало уж совсем нехорошо. Хотя, казалось бы, ему, давно мёртвому некроманту не пристало бояться смерти или пыток, а поди ж ты – страшно! Спокойствия не добавлял и поднятый им трупик Штонга. Тот после молчаливого ухода родственников, озадаченных его признанием, остался единственным собеседником некроманта.

   – Кто ты? – задал Флютрю ритуальный вопрос.

   – Штонг. Во всяком случае, я так думаю, – ответила голова Штонга из нижнего этажа башни, куда она закатилась. Туловище же, подпрыгнув, уселось на высокий стул у витражного окна, закинуло ногу за ногу и взяло в руки свиток, списанный Флютрю с седьмого тома "Истории Отшибины" Гру. Несколько мгновений тело Штонга силилось что-то прочитать, но потом догадалось, что глаза-то остались на голове, укатившейся в нижний этаж. Открытие это немало развеселило поднятого:

   – То-то я удивляюсь, что сам я двигаюсь, а картинка не меняется. Слушай, Флютрю, откати мою голову куда-нибудь, а то она остановилась в каком-то тёмном углу, да ещё носом вниз. Я хоть и пытаюсь шевелить щекой, но не могу повернуться, – щёки у меня не тренированные. Никогда не думал, что мускулы щёк мне тоже пригодятся!

   Флютрю собрался было помочь – как мертвец мертвецу, – но поднятый им из праха пройдоха Штонг уже и сам догадался, что ему надо сделать. Его туловище спрыгнуло со стула, подошло к винтовой лестнице, ловко спустилось в нижний этаж – и вернулось оттуда с головой под мышкой. Новый мертвец с интересом познавал мир, открывшийся в новой подвижной перспективе; очень скоро он обнаружил, как забавно подбрасывать свою голову и снова ловить. Такое ему удавалось проделывать лишь потому, что он и при жизни был незаурядно ловким карликом, но смерть добавила гротескной выразительности его манипуляциям.

   Всласть набаловавшись снесённой топором вождя головой, Штонг призадумался, после чего с удручённым тоном произнёс вполне здравую вещь:

   – Знаете, Флютрю, я, вроде, неплохо сохранился. Одно плохо: меня перед смертью не успели набальзамировать, а это значит, что мне предстоит ещё гнить, отекать, покрываться пятнами. Ужасно противно! Не о таком посмертии я мечтал, когда читал в детстве "Историю Смерти" Гру.

  * * *

   После посмертного признания Штонга на вождя теперь косились почти все. И вождь от своих шпионов быстро узнал, в чём дело. И, конечно, рассвирепел. Но и в гневе он чувствовал свою неправоту. Дело не в том, что он убил Штонга, и даже не в том, что убитый был всеобщим любимцем и считался героем. Дело в том, что Занз-Ундикравн смалодушничал, когда свалил вину на Живого Императора, чтоб его перекосило. Признай он себя автором смерти Штонга – и никто бы ему слова не сказал. Тоже бы косились, но косились бы по-иному: с испугом, а не с презрением. Презрение вызывает слабость, а он – великий вождь Великого народа – эту слабость допустил.

   Вождю осталось покаяться пред народом, чтобы перехватить, наконец, инициативу. Он вновь вышел на рыночную площадь в простой белой рубахе, с рукавами, заколотыми костяными запонками, и сделал заявление о том, что он действительно убил Штонга. Убил нечаянно, от досады, когда, догоняя Живого Императора в зарослях южного склона, они вдвоём убедились, что идут по ложному следу. Потом-то он понял, что, убивая Штонга, завидовал его молодой силе и ловкости, и при этом почувствовал свою неправоту, отчего и не смог сразу признаться в содеянном. Поскольку свидетелей не оказалось, он соврал подоспевшим телохранителям, что топор занесла рука врага. И сейчас он по-прежнему думает, что был в чём-то даже недалёк от истины...

   Карлики слушали его и отворачивались. Пытаясь объяснить свои поступки, вождь всё более падал в их глазах. Дело уже пахло возможностью неповиновения, бунта. Становилось ясно, что не один только некромант, – а сам вождь доигрался!

   Но вождь вспомнил о некроманте. Уже на следующее утро после своего признания он вызвал Флютрю к себе. Пройдя в главные врата Глиняного дворца, некромант в который раз поразился двойственности этого сооружения. Снаружи-то дворец действительно был глиняным (и казался цельно вылепленным из красной глины, как издавна повелось в равнинных поселениях Великого народа Отшибины), а вот внутри строился из серого камня – излюбленного строительного материала мёртвых, добываемого здесь, в Серогорье.

   Врод Занз-Ундикравн снова был в рубахе с запонками. Похоже, эта рубаха стала для него теперь каким-то знаком покаяния, что ли.

   – Вы поняли, что наделали? – спросил вождь просто и прямо.

   – Да, – попытался столь же просто и прямо ответить Флютрю, но не удержался от путаных оправданий. Мол, никак не смел подумать... Ибо кто же мог предполагать... Ибо ничто не предвещало...

   – Вы или совсем плохой некромант, – сказал Врод Занз-Ундикравн, – или слишком хороший. Лучше бы вы всё же оказались хорошим некромантом...

   – Я попытаюсь оправдать доверие...

   – Я вам больше не доверяю, – криво улыбнулся карличий вождь, – но вам всё же придётся оправдать!

   Тут он, казалось, весь обратился в раскатистый хохот, а вместе с ним надрывала животы пара телохранителей, посвящённая, видимо, в какой-то секрет.

   Отхохотавшись, вождь сказал некроманту:

   – Не бойтесь, Флютрю, я не собираюсь вас уничтожить. Наоборот, вы мне впервые понадобились.

   – Что я должен делать? – быстро спросил Флютрю.

   – Не так скоро. Сперва я вам поведаю новость. Которую вы, – тут вождь прибег к выразительному жесту, – сохраните в тайне.

   – Да, конечно.

   – Так вот. Верные мне разведчики захватили и допросили Лимна и Зунга, тех напарников Штонга, которых он оставил караулить Живого Императора.

   – А что, Лимн и Зунг хотели сбежать?

   – Напротив, они возвращались в Дыбр. Оказывается, всё это время они преследовали Живого Императора, и окончательно сбились со следа лишь недавно. Они потеряли его в районе Свалба, что в Гуцегу, если вам это что-то скажет.

   – Не знаю, где это, – признался Флютрю.

   – Не важно, – отмахнулся вождь. – Вот что важно: Лимн и Зунг не знают, что у нас в Дыбре происходит (не в курсе того, что вы наделали, понятно?). А у нас в Дыбре не догадываются, что Лимн и Зунг живы. И господа посланники Смерти этого тоже не знают. Они-то думают, что на хвост врага смог упасть их разлюбезный Чичеро, а на самом деле – его чуть не настигли наши Лимн и Зунг!

   – Кто знает, может и Чичеро тоже его преследует? – предположил Флютрю, которому хотелось удачи для этого посланника (всё же именно он в своё время инициировал Чичеро в мёртвые).

   – Кто знает? – хохотнул вождь. – А что, показать вам Чичеро? Дранг, пожалуйста!

   Предводитель неудачного набега на селение Малые Горки, которому накануне достались человеческие побои, направился в кладовую и вышел оттуда, сгибаясь под тяжестью огромного мешка. Флютрю его узнал: это был тот второй мешок, который привезли телохранители вождя, возвращаясь из-под Кройдонского перевала.

   – Чичеро из Кройдона! – вновь захохотал Врод Занз-Ундикравн, и в глазах его некроманту почудилась оранжевая тень безумия, – вот уж точно: из Кройдона!

   Дранг развязал мешок, и Флютрю действительно увидел посланника Чичеро из Кройдона. Правда, в отдельных фрагментах, к тому же перемешанных с фрагментами коня.

   – Его... тоже вы? – остолбенел некромант, и вождь захохотал снова.

   – Нет, вот его-то как раз поломал наш любезный Живой Император! Сами посудите: не могу же я за него всю работу-то делать!

   Больше он ничего не говорил, а только смеялся, смеялся, смеялся, смеялся, смеялся, смеялся... А Флютрю покорно ждал, когда приступ смеха пройдёт, чтобы узнать, чем именно ему придётся заглаживать вину перед хозяином.

  * * *

   Флютрю боялся предстать "совсем плохим некромантом", и ему пришлось долго ломать свою набальзамированную голову, как выполнить задание вождя. Вот они – куски Чичеро; вот они – куски коня. И Чичеро, и конь погибли мертвецами, а значит, их останки заранее достаточно набальзамированы. Это облегчило бы задачу, не будь они так сильно расчленены. Ибо если коня можно собрать почти полностью (только к одной из задних ног будут вопросы), то в теле Чичеро не доставало важных деталей. Куда-то делось, например, туловище (видать, кто-то из телохранителей вождя уже стащил его вместе с изящной карамцкой кирасой). Руки и ноги тоже сохранились частично.

   – Полно, Флютрю, вы же подняли на ноги Штонга! – хохоча, напоминал ему вождь. – У него была на шее рана, но вам она не помешала!

   Да, обезглавленного Штонга поднять удалось. Но тут же – не тело, а одни ошмётки, хоть и набальзамированные. Конечно, понятно, почему Живому Императору пришлось развалить Чичеро на столько кусков: попробуй вообще справься с мертвецом, да ещё хорошо владеющим разными системами боя.

   Определённо, в том поединке наступил момент, когда Чичеро пытался вновь сложиться, а его враг, понимая, чем эти попытки ему грозят, рубил посланника прямо по суставам. Вот оно – хвалёное неуязвимое посмертие: как ни бальзамируйся, а от перепуганного врага, знающего пару твоих секретов, всё равно не убережёшься.

   Коня трудолюбивый Флютрю довольно аккуратно соединил в тот же день. В его теле недоставало внутренностей, которые в мешке совсем перепутались, ну да не внутренности красят мёртвого боевого коня. Поднять бедное животное было парой пустяков: Флютрю с тою же лёгкостью поднимал костяки с истлевшими мягкими тканями. Конечно, это был не настоящий мёртвый боевой конь со всеми приличествующими ему навыками, а просто имитация, но – довольно пристойная, способная внушить трепет любому прохожему, не посвящённому в её тайну. Мёртвые кони иногда кусались, а этот выглядел точь-в-точь так, как будто постоянно готовился укусить (это и к лучшему – будет отвлекать внимание от всадника!).

   А вот всадника, над которым расчленитель потрудился на совесть, Флютрю так и не собрал. Целый день он потратил на устройство деревянного каркаса, призванного заменить пропавшее туловище, но собранный на этой основе Чичеро, даже когда его заматывали в чёрный плащ, слишком уж походил на виселицу. Требовалась свежая идея. И эту идею вождю подали хитромордые Лимн и Зунг, которые слонялись по Глиняному дворцу тут же, неподалёку от некроманта, колдовавшего над телом.

   Послушав своих разведчиков, Врод Занз-Ундикравн разразился таким зычным хохотом, что все прочие случаи грубого смеха отшибинского вождя на его громовом фоне выглядели бы молчаливой тонкой улыбкой. Лимн и Зунг тоже довольно хихикали.

   Итак, Флютрю не пришлось собирать тело Чичеро воедино. Ему полагалось лишь вдохнуть силу посмертия в доступные разрозненные части, а иллюзию единого организма всадника брались создать ловкие карлики.

   И карлики доказали, что не зря ходили в напарниках удальца Штонга. За какие-то пару часов они так освоились с частями тела Чичеро, что могли выглядеть настоящим посланником Смерти. Они забирались под его чёрный плащ как вдвоём, так и поодиночке. И притом ухитрялись ловко вышагивать пешком и сносно скакать верхом на грозном боевом коне – по закрытому в эти дни от посторонних глаз внутреннему двору Глиняного дворца.

   Карликам так понравилось прятаться под плащом, жонглируя частями тела, оставшимися от Чичеро, что им захотелось освоить в таком же роде и коня. Внутри коня осталась полость, но не очень большая; карлик в ней мог бы поместиться лишь в позе эмбриона. Флютрю и рта не успел раскрыть, как самоуверенные разведчики вытащили длинные ножи и стали расширять дыру в этом и без того удачном произведении его некромантского искусства.

   Конь, уже поднятый некромантом (и наделённый какой-никакой посмертной чувствительностью), стонал и пронзительно ржал от такого жестокого обращения, но изуверы не унимались. Хотели добиться ручного управления конечностями коня, циркачи чёртовы!

   Впрочем, необходимость помещения кого-то из карликов внутрь коня подтвердил и вождь Занз-Ундикравн (ему мстительный перестраховщик Флютрю не преминул пожаловаться). На задании-то разведчиков будет трое, напомнил вождь. А что безголовый труп Штонга уже не удастся включить в качестве третьего напарника к Лимну и Зунгу, так на его место уже ищут и легко найдут другого карлика, может даже лучше прежнего.

  * * *

   И вот замена Штонгу нашлась – где-то далеко за пределами известных Флютрю окрестностей Дыбра, в долине Збуш Книл. Отныне посланника Чичеро представляли Лимн, Зунг и Дулдокравн, который дополнил их тройку. Новенький оказался не настолько ловким, как Лимн и Зунг, и тем более не мог претендовать на адекватное замещение Штонга, но – надо отдать ему должное, управление восставшими останками посланника Чичеро освоил вполне сносно.

   Зато этот Дулдокравн был потомком обедневшей младшей ветви того самого рода Краунов, к которому принадлежал и сам вождь. Поэтому-то, как настоящий аристократ крови, – он получил такое образование, какое и не снилось ловкачам Лимну, Зунгу и Штонгу.

   Вождь как раз задумал миссию, в которой образованность полезна. Ехать-то карликам предстояло в Цанц, а там есть кому поставить тонкий вопрос, чтобы сбить с толку выскочку-простолюдина.

   Дождавшись, когда природные акробаты вполне освоятся с телесностью Чичеро и его коня, Флютрю, по специальному приказу вождя, вновь приступил к своему колдовскому ремеслу. Ибо для того, чтобы хоть кто-нибудь разбирающийся в людях и мертвецах принял ужимки троих карликов за благородные манеры Чичеро, недостаточно будет всей ловкости сынов Великого народа Отшибины. Да и простоватые лица карликов весьма отличаются от тех лиц, какими располагают подлинные посланники Смерти – утончённых, умудрённых послежизненным опытом.

   Ранее Флютрю возился с частными заданиями – подъёмом набальзамированных деталей коня и посланника, превращением их в детали достаточно лёгкие и податливые для акробатического мастерства карликов. Теперь ему предстояло средствами той же некромантии преобразить всю картину: превратить троих живых карликов и детали коня с посланником в два целостных мёртвых существа, в два организма, способных к взаимоперетеканию: один конский и один человеческий.

   И, конечно же, главную роль в предстоящем обряде Флютрю отводил не живым карликам и не ошмёткам тел. Условием, обеспечившим саму возможность задуманного, стала "призрачная шкатулка" с подлинной тенью Чичеро, которая нашлась в том же огромном мешке, что и все конско-человеческие расчленённые останки.

   Совершая последний обряд, главный некромант Отшибины чувствовал себя подлинным подателем Жизни и Смерти, способным на небывалое. Силой единственно своего стремления превращать живое в мёртвое, а мёртвое в живое. Такая способность возносила его на ту высоту, о которой он мечтал в годы ученичества у мудрого Гру (и ради которой некогда – ещё заживо – избрал стезю некромантии).

   Правда, и возносясь к вершинам своего ремесла, Флютрю не чувствовал себя безупречным. Ему пришлось использовать в посторонних целях столь интимную субстанцию, как тень Чичеро. Перед самым обрядом он извлёк "призрачную шкатулку" с тенью из рукава своей мантии и прошептал: "Прости, посланник. Тебе всё равно уже никогда не быть собой подлинным, послужи же на благо Отшибины!".

   На всякий случай хитроумный Флютрю шептал эти слова на тайном наречии некромантов – чтобы для присутствующих карликов они выглядели как часть обряда. Правда, и сам Чичеро, к тени которого были обращены слова, этого наречия никогда не знал, но ведь не ради него же они были сказаны! Флютрю ими успокаивал исключительно собственную совесть.

   Сейчас он вторично вводил в посмертие человека по имени Чичеро из Кройдона. Правда, теперь этим именем будет наречён иной человек (вернее, иное, более сложное существо), но – и не вполне иной (не вполне иное).

   В тот раз Флютрю выполнял волю своего учителя Гру, ныне заказчик обряда – вождь Отшибины. Тогда пришлось поднимать недавно бальзамированное тело юного Чичеро, теперь материал для посмертия разительно поменялся. И Чичеро был не посланником, а простым человеческим воином. И если прежде выбирал Смерть сам Чичеро, то сейчас о добровольности его участия в обряде судить не приходится.

   Многое, изменилось. Неизменно лишь главное условие – всё та же самая тень, заключённая в запечатанную шкатулку.

   А ещё прежним остался мастер, совершающий обряд, что его не вполне, но – оправдывает. К преображению в мёртвого посланника Чичеро троих живых карликов и кучи конских и людских частей тела вновь приложил руку он, Флютрю. И, как истинный Отец-во-Смерти, он может властно сказать: я тебя породил к великой Смерти один раз, я же тебя в неё вобью и вторично.