Текст книги "Мёртвые душат. Мертвые пляшут (СИ)"
Автор книги: Александр Бреусенко-Кузнецов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
Нет, Чичеро не походил на человека, который ждёт от неба добычи. И если нос его гордо торчал в небесную высь, то янтарные глаза (вернее, теперь единственный янтарный глаз) глядели исключительно сверху вниз. Что ж, зато посланник Смерти редко спотыкался – чего никак не скажешь о его давешнем коне, которого с прошлого вечера никто не видел.
Кстати, если Чичеро из Кройдона планировал не привлекать к себе всеобщего внимания, то это ему совершенно не удалось. Элитный мертвец, с видимым трудом расстающийся с золотом, удивителен уже тем, что при таком подходе к деньгам маловероятны более чем щедрые пожертвования бальзамировщикам и некромантам, обеспечившие ему посмертье.
Известно, что настоящие скряги пропускают тот миг, когда ещё не поздно провести дорогостоящий обряд, дабы обрести полноценное послежизненное бессмертие. Полоумные зомби, которые способны только к чёрному низкоквалифицированному труду – вот кто из них получается. И поделом.
* * *
Вести из Мертвецкого приказа, доставленные живым посыльным, пришли на удивление скоро – в тот же день к вечеру. Чичеро обрадовался, но не утратил и сильной злости, так что посыльный поспешил унести ноги – даже не заикнулся о чаевых. Едва дождавшись его ухода, Чичеро распался на составные части, причём часть по имени Зунг приложили носом о дубовый подоконник. Кажется, карлик пострадал за пессимизм своих прогнозов. Пессимисты Великого народа Отшибины обычно не доживают до реализации своих опасений.
* * *
Где-то там наверху, в наземной части Цанца дождь припустил с новой силой, и по мощёным улицам к отводящим каналам потекли потоки, но внизу город остался сух. Здесь осенью никто не умывается дождём, а летом – не изжаривается на солнце, от которого набальзамированные тела мёртвых начинают пусть и не дурно, но неестественно пахнуть.
Посланник Смерти Чичеро, пройдя подъёмные мосты и врата нижней (пещерной) крепости Цанца, торжественно вступил под высокие черномраморные своды подземной части города. Вот тут, и только тут наконец-то и начался подлинный Цанц. Это уже не кучка каменных башен, соединённых стенами, к которым изнутри прилепились деревянные лачуги омерзительных живых людишек, это уже начало подлинного Владычества Смерти во всём его блеске.
У пещерной крепости Чичеро встретил эскорт из шести высокопоставленных Слуг Смерти. Конечно, в покои Управителя его повели не по Парадному лестничному пути, а периферийными коридорами, да и винтовые лестницы на пути были слишком круты и неудобны – но и здешнего убранства было довольно, чтобы поразить воображение провинциала.
Громадные серокаменные блоки, отполированные до блеска, обрамляли дверные проёмы, резные колонны из красного мрамора поддерживали своды, огромные изображения Глаз Смерти с восьмигранными зрачками золотом блестели в чёрных подпотолочных нишах.
Элегантные мёртвые провожатые провели гостя в Зеркальный зал для аудиенций, огромный, точно целый мир, сияющий волшебными светильниками, многократно отражёнными в зеркалах. Такой зал могли выстроить лишь настоящие мёртвые. Живым – даже не повторить. Столько полированного камня, столько колонн, такая высота...
– Вас прислал... напомните, кто? – раздался голос откуда-то сверху.
– О Жемчужномудрый воевода! Я послан в ваше распоряжение господином Гру, Верховным магистром некрополей земли Нижняя Отшибина.
– Итак, вы прибыли из Отшибины, – констатировал плотный розовощёкий мертвец в коричневой чиновничьей мантии, который восседал на вознесённом под самый потолок высоченном чернокаменном стуле – уменьшенной копии Подземного трона Владыки Смерти.
Посланник Смерти подтвердил сказанное, но несколько при этом замялся.
– Что не так? – тут же поинтересовался наблюдательный Управитель.
– Единственно то, что и всё Цанцкое воеводство, по недавно найденным старинным летописям – тоже часть Отшибины, причём важнейшая. Если верить им, то, приезжая сюда, я отшибинской земли и не покидал.
Ответ посланника Смерти был сочтён остроумным.
– Стало быть, и наш бедный Цанц тоже находится на отшибе? – отсмеявшись, спросил Цилиндрон.
– Простите, мой господин, если патриот Отшибины вас задел, – смиренно произнёс Чичеро, – Но только современные отшибинские учёные отвергли идею о происхождении имени "Отшибина" от выражения "на отшибе".
– И откуда же оно теперь происходит? – с иронией откликнулся Управитель.
– От выражения "шибче", мой господин.
– Да что вы говорите!
– И это несомненно так. Исторически Отшибина стояла в центре мира. Поэтому она никак не могла бы находиться "на отшибе", каковое выражение означает дальнюю периферию. Именно с Отшибины, и даже с Цанца как исторического её центра, пошло творение мира. Оно шло "шибко", то есть мощно, сильно! Весь мировой потенциал присобрался в этой точке. Отсюда расширялся, раздавался в стороны Земной ярус мира, отсюда углублялись вниз первые Подземелья, отсюда же развернулись вверх и Небеса. Поэтому именно здесь появился самый Великий народ в мире. Поэтому именно сюда, завершая цикл мирового развития, пришли войска Владыки Смерти. И я знаю: отнюдь не случайно и то, мой господин, что вы, мой господин, выполняете свою бессмертную миссию именно здесь! Ничего не может быть случайно, если оно происходит в самом центре мира. Судьба распорядилась так, что Цанц находится в вечном управлении Умбриэля Цилиндрона!
Тут Умбриэль Цилиндрон расхохотался и заёрзал на своём высоком стуле. И выглядел он при том очень-очень довольным. Чичеро же склонился в глубоком поклоне, притом лицо его выразило благоговение, выглядевшее подлинным.
– А что слышно в Отшибине о Живом Императоре, будь навеки проклято его имя? – поинтересовался Цилиндрон, меняя тему. – Не собрал ли он новое войско, угрожающее нашему Цанцу?
– Живой Император, будь проклято его имя, в землях верной вам Отшибины в последнее время с войском не появлялся, – пылко отрапортовал Чичеро, – а коли появится, не быть ему больше живым: у нас его есть кому встретить!
Такой ответ посланника Смерти господину Управителю Цанцкого воеводства очень понравился, но вызвал и сомнение.
– И что же, у Живого Императора, будь проклято его имя, есть в вашей земле недруги? В прошлом он бывал принят в Отшибине, получал помощь, даже военную. Кто, как не эти ваши отшибинцы, научил его потопить цвет нашей Мёртвой гвардии в лесных болотах?
– Отшибинцы не таковы! – воскликнул Чичеро. – Враг получал помощь только от лживых имперцев. Коренные жители Отшибины – Великий народ – отказали ему в помощи. И они скорбят вместе с нами о потере славных сынов Смерти.
– Это что же за Великий народ?
– Имперцы называют этот народ ... карликами, – нехотя признался Чичеро, – и они действительно невелики ростом. Зато они велики силою духа. И у них есть серьёзное основание ненавидеть Живого Императора, будь проклято его имя! Их предки по его приказу были заморены голодом.
– С этого момента поподробнее, – попросил Управитель.
– В последнюю войну было дело, мой господин, аккурат под её конец. Живой Император, будь проклято его имя, ещё имел большое войско, но наши боевые дружины уже прижали его к бесплодной местности близ Серогорья. Несколько верных ему горных замков сдерживали наш натиск, все горные тропы ещё контролировались живыми.
Одна беда терзала Императора, будь постоянно проклинаемо его имя: наша осада привела к тому, что его войско стало голодать. Тут бы всё и решилось – легко, без лишних жертв, но Живой Император, будь проклято его имя, замыслил нечестивый план. Он послал в известные ему селения Великого народа фуражиров, чтобы те скупали провиант для его армии. Но в этих селеньях уже тогда приняли сторону Владыки Смерти, и имперских фуражиров с позором выгоняли. То было свободное решение самоопределившегося народа, с которой доживающей свой век империи следовало считаться.
И тогда подлый Живой Император, будь проклято его имя, пришёл со своей Малой дружиной, и у каждого, кто отказывался продавать продукты, отнял их силой.
Он забирал всё, весь собранный урожай, обрекая целые сёла на голодную смерть. Его предупреждали, что их смерть будет на его нечистой совести, но он только смеялся. Он говорил, что успевает обчистить не все селения Великого народа, что жители других селений смогут поделиться с голодающими.
Он, конечно, лгал! Он знал, что у Великого народа не принято делиться, что каждый Великий тем и велик, что должен суметь прокормить себя сам.
Великий народ в голодающих селениях унизился попрошайничеством. Он приходил к благополучным селениям, но ничего не получал. И в этом была высшая правда, иначе бы Великий народ потерял себя, пошёл на поводу у гнусной империи живых, и хитрый план её главы увенчался бы успехом. Пришедших встречали камнями, стрелами, кипящей смолой поверх заборов. Началась резня: брат резал брата, а виноват – он, Живой Император, будь трижды проклято его имя!
Пока его войско – вместо того, чтобы развалиться, куда ему и дорога, – сопротивлялась справедливым требованиям Владыки, и, избегая судьбы, путём постыдных хитростей выходило из окружения, мерзкий вандал ничего не сделал для спасения Великого народа.
Начался настоящий мор, а с ним – и людоедство. Ведь не в обычаях Великого народа выдерживать голод, он достоин лучшей доли и всегда это право гордо отстаивает. В том трагическом году его достоинство спасалось людоедством. Целые роды истребляли сами себя, без надежды когда-нибудь приобщиться к Владычеству мёртвых...
Чичеро говорил, возвышая голос. Его неравнодушие заражало присутствующих; даже сам Цилиндрон в вышине широко распахнул мёртвые глаза, и, казалось, наблюдал картины голода среди карликов. Вот, значит как: Император сам создал себе врага! Теперь пусть только попробует сунуться в пределы Цанцкого воеводства. Его ещё на подступах перехватят вездесущие отшибинские карлики, известные своей свирепостью.
– И что же мне просил передать уважаемый Гру, Верховный магистр некрополей земли Нижняя Отшибина? – опомнившись от своих предвосхищений, произнёс Цилиндрон.
– Это я могу сообщить с глазу на глаз, – чуть помедлив, сказал одноглазый Чичеро. Цилиндрон, знаком отпустил высокопоставленную прислугу и приготовился слушать дальше.
* * *
В этот вечер карлики не дрались. Фигура Чичеро медленно расползлась в три разные стороны. Дулдокравн свернулся в комочек на мешке с остатками лошади, Лимн забрался под кровать, а Зунг, решивший было сторожить, захрапел, облокотившись круглой головой на дверь номера. За этот ответственный день карлики устали куда сильнее, чем за всю неудобную дорогу от Отшибины до Цанца.
– Теперь очередь шкатулки, – пробормотал во сне Лимн. И почему-то – голосом Чичеро.
Ночью с большого мешка на дощатый пол носом вниз грянулся Дулдокравн. Он не проснулся, зато быстро-быстро зашептал, и тоже – голосом Чичеро:
– Ой. Здесь, кажется, был Живой Император, будь проклято его имя, был ... Живой Император, будь проклято его имя, был Живой Император...
Но несмотря на все эти заклинания, имя Живого Императора нельзя было проклясть. Никто этого имени не знал: ни карлики, ни говорящий в них Чичеро, ни пославший его некромант Гру, ни высоко сидящий Жемчужномудрый воевода Умбриэль Цилиндрон, ни даже сам Владыка Смерти, чьё имя также тщательно скрывалось.
Глава 3. Роскошь общения
– О, будь проклято его имя, был Живой Император, будь проклято его имя, был Живой...– немало удивившись собственному бормотанию проснулся Дулдокравн.
– Вы не поняли, нам ещё надо скрываться? – в полусне произнёс Зунг – и тут же получил весьма чувствительный удар по рёбрам: привычная реальность возвращалась.
– Сегодня – визиты чиновникам Подземного города, – напомнил Лимн.
– Без тебя помним, урод!
– Заткнись, испражнение таракана!
Кулаки вновь чесались, ставшие было родными в пещерах Цанца лица напарников просили о скорейшем припечатывании. Всё, как обычно. Двинуть, получить, увернуться, вмазать... Пока что – своих. А там видно будет. Император, будь проклято его имя...
Драка прекратилась по команде к сбору; сегодня верхним оказался Лимн, а сидящий сверху всегда главнее. Он может сам выбирать, что кому сказать от имени посланника Смерти, и именно он выдаёт задания, куда двигаться нижним. Правда, потом ему от них обязательно влетит!
В облике Чичеро карликам предстояло посетить главных советников Управителя – Жилоно, Киномро и Фопона, а также некромейстера Гны, тысяцкого Отта, предводителя гильдии ростовщиков Карамуфа и предводителя бальзамировщиков Фалька. И главное – поприсутствовать на праздничном симпозиуме, который давал в честь собственной дочери сам Управитель Цилиндрон. День обещал измотать тяжёлым трудом по созданию благоприятного впечатления о приезжем. Карликам придётся заискивать, живо интересоваться чужими проблемами, стараться соблюдать правила этикета.
Что за каторга этот этикет для Великого жителя Отшибины! Казалось бы, если за каждый поклон будут платить по некроталеру с половиной, да ещё в ответ поклонятся в ноги, то и тогда эти поклоны останутся пренеприятнейшим занятием, недостойным вольного Великого народа.
* * *
В тот день посланник Смерти Чичеро, даром что из Отшибины, продемонстрировал подчинённым цанцкого Управителя чудеса обходительности. Он держался на той грани между достоинством и подхалимством, которая так дорого ценится высокопоставленными мертвецами, желающими иметь в подхалимах не полное ничтожество, а людей безусловно благородных.
На протяжении визитов он продолжал кутаться в чёрный плащ, из чего советники Цилиндрона сделали вывод, что он стесняется бедности своего наряда и очевидных даже сквозь плащ недостатков телосложения. Однако же, при том он был ловок в движениях и имел потрясающее чувство равновесия (а ведь с винтовых лестниц боковых ходов Цанца сверзился не один из гостей города).
Нанося визиты советникам Управителя, Чичеро держался сдержанно и – не в пример многим отшибинским визитёрам – ничего не просил, чем тут же расположил каждого из них. Советники Управителя походили друг на друга, словно братья, все они принадлежали к тому особенно распространённому среди мертвецов типу, который от долгого общения с официальными документами приобретает их повадки, так что даже их лица становятся подобными архивным картотекам, а голос оказывается сродни шуршанию пергамента.
Визиты посланника Смерти к Жилоно, Киномро и Фопону так же мало отличались друг от друга, как и они сами. Каждый раз отшибинец начинал со ссылки на авторитеты, именем которых он только и имеет право здесь существовать:
– Я был послан в распоряжение господина Управителя господином Гру, Верховным магистром некрополей земли Нижняя Отшибина...
Авторитеты производили впечатление. Господин Гру, и это действительно так, далеко за пределами нижнеотшибинских некрополей слыл своей мудростью и особо цепким инквизиторским умом, беспощадным к инако– и недомыслию.
Управителя же Цилиндрона почитали в Цанце едва ли не наравне с Владыкой. Перед ним преклонялись за давнее боевое прошлое: всем заполнился удачливый в битвах против имперцев герой Умбриэль Цилиндрон, который за один сезон одолел карьерный путь от сотника до темника. К тому же, как-никак, именно его полководческому таланту и жёсткой позиции нынешнее Цанцкое воеводство обязано своей мирной и безопасной обстановкой.
В ходе дальнейшей беседы Чичеро высказывал осведомлённость в некрософских вопросах, интерес к городским делам, готовность лично участвовать в инициативах Управителя воеводством, идеи о пользе оперативного взаимодействия между мёртвой администрацией Цанца и всегда готовой ей услужить верхушкой Великого народа – живой, но преданной идеям некрократии и уже давно стремящейся к трансформации.
Показал янтарноглазый и личную обострённую заинтересованность в том, чтобы Живой Император, будь проклято его имя, был в скором времени пойман и предстал перед Судом Мёртвых – лучше даже посмертно.
Мнение о визитёре у заместителей Управителя также сложилось поразительно единодушное: умён, предан идеям некрократии, преклоняется перед мёртвыми и их высокими культурными стандартами, искренне ненавидит живых людей – имперцев, правда, отчего-то верит в высокое предназначение злобных карликов из Отшибины (но это странность простительная).
И в одном лишь пункте их мнения, озвученные в совместной беседе на следующий день принципиально разошлись: в вопросе количества глаз у Чичеро. Вот странность: Жилоно и Киномро категорически утверждали, что видели два янтарных глаза, а на придирчивый взгляд Фопона, к которому Чичеро попал уже после обеда, посетитель был скорее одноглазым, ибо одна из глазниц его выглядела совершенно свободной.
Поскольку разногласие заместителей Цилиндрона тяготило, они пришли к совместному выводу, что у Чичеро есть съёмный вставной глаз: такие когда-то делали в ювелирных мастерских земли Могильных Холмов.
* * *
Некромейстера Гны – главного некроманта города Цанц – бравый Чичеро поразил своей далеко не провинциальной осведомлённостью в теоретической некрософии и истории Смерти. Видать, почтенный господин Гру, запершийся от мира в глубоко отсталой и навеки духовно убогой Отшибине, даром времени не терял и действительно подолгу общался с этим странненьким посланником, как тот, собственно, и похвалялся.
Но в самом начале визита – к полному удовольствию весельчака Гны – Чичеро предстал дурак дураком. Добиться этого было несложно.
После первых малозначащих фраз некромейстер вдруг спросил:
– А что вы помните о своём "втором рождении"?
– Я был поднят некромантом Флютрю, одним из учеников моего господина Гру. Но память ко мне возвращалась медленно, поэтому почтенного Флютрю я даже не запомнил: он в скором времени после ритуала выехал в другую часть Отшибины.
– Когда вы вспомнили свою прошлую жизнь (я имею в виду – живым человеком)?
– Где-то на втором году посмертия. Только полностью я так её и не вспомнил: в период бальзамирования в моё тело вселялся демон, питавшийся мечтами и воспоминаниями. Мой господин Гру показывал мне "призрачную шкатулку" из мира теней, в которую добрый Флютрю этого демона заточил.
– Вот как? И вы видели этого демона?
– Нет, демон был внутри шкатулки. Но я слышал рёв и стуки. Я просил моего господина убить демона, но он сказал, что из этой шкатулки ему не выбраться. Это такое счастье, что в момент подъёма моего тела при мастере Флютрю оказалась такая шкатулка...
– В самом деле, счастливая случайность.
– Я потом узнавал: такие шкатулки с тех пор завели все некроманты в Отшибине. Мой скромный пример их научил...
– В самом деле, редкий случай! – с едва уловимой иронией произнёс некромейстер Гны. Что-то он знал об этих случаях такое, чего Чичеро знать не полагалось.
– Я долго думал об этом демоне, – признался гость из Отшибины, – и пришёл к выводу, что он удивительно подходит под определение Пятой Твари, данное Цилиндианом.
– А вы читали самого Цилиндиана? – удивился Гны и вдруг решительно отставил столь забавлявшую его только что тему пленённого демона.
Визит продолжился тем, что некромейстер развалился в роскошном мраморном кресле и не то в медитации, не то в полудрёме слушал нараспев читаемые посланником Смерти цитаты.
Целые абзацы редкостной "Истории мёртвых" Цилиндиана этот необыкновенный Чичеро цитировал наизусть, сопровождая текст комментариями из ещё более редких "Прописей мёртвых мудрецов". Конечно, как и ожидал Гны, Чичеро терялся, встречаясь с вопросами, слабо освещёнными ведущими некрософскими авторитетами, но такие вопросы – уже не для средних умов.
Определённо, судя по злоупотреблениям заученными цитатами, Чичеро недоставало самостоятельности в суждениях, – но такое и не требовалось от посланников Смерти, которые всё-таки по основному роду занятий – именно воины.
Чичеро вещал:
– О предыстории Смерти Цилиндиан пишет так: "Говорят, когда-то мёртвых не было. В ту пору мир, сотворённый Семерыми Безымянными Божествами, был простым и почти необитаемым. В мире помещалось земное дно да небесный купол, а подземелья ещё не было, и бродило по земному дну несколько неразумных чудовищ"...
– Чудовищ пропустим. Дальше – о создании первомертвеца!
– "Первый человек был создан Шестым Божеством, и был этот человек мёртв, а потому бессмертен. Всё неживое подчинялось ему, а всё живое его боялось. Этот человек мог двигаться сам и двигать горы, если они вставали на его пути. Поскольку был он мёртв, не имел он имени, а только прозвище – Шестая Тварь".
– А какова собой была Шестая Тварь?
– О том гласит первая пропись мертвецов-комментаторов: "Говорят, Шестая Тварь была столь темна, что не отбрасывала тени. И были у этой твари голова, руки, ноги и всё, что надлежит иметь человеку. Только внутри у неё вихрилась Пустота, которую призвал создатель".
– Дальше давайте Цилиндиана.
– "Мёртвый человек был создан из праха земного, и, не желая от праха отрываться, прорыл он в земле глубокие норы, где и прятался от солнечного света, созданного Первым Божеством, и не было ему под небесным куполом счастья".
– И где же было ему счастье?
– Чуть дальше, в десятой части Цилиндиан пишет: "Смилостивилось над первым человеком Шестое Божество и сотворило специально для него глубокое подземелье, в котором он и воцарился. Поэтому Подземельный мир ещё называют "Царство Шестой Твари".
– Всё точно. И кто же ведёт свой род от Первомертвеца? Может, мы с вами?
– Нет, конечно. Потомком Первомертвеца стал единственно нынешний Владыка Смерти.
– Потомком ли? Или Владыка Смерти – и есть тот самый Первомертвец, существующий вечно?
– Не могу знать, мой господин... Цилиндиан о том не упоминал, да и комментаторы указаний не оставили. Вроде бы "мёртвое не даёт потомства, оно может лишь строить и сооружать", но при том "Шестая Тварь приумножилась в Подземельном мире" и "увеличилась она не в размере, но в числе"... Нет, никак не могу того знать, мой господин...
– Это простительно. А когда же пришли в мир живые люди – наши с вами непосредственные предки?
– Глава пятнадцатая: "Живых людей породило Седьмое Божество, самое младшее и неразумное. Увидев, что земной мир освободился, оно, движимое завистью к старшим братьям, поспешило его занять своим творением, а так как творить ещё толком и не умело, пришлось ему вдохнуть в это творение свою собственную жизнь. Не во власти Божества было эту жизнь подарить навсегда. Оно наделяло ею своё порождение лишь временно".
Говоря о живых людях, Чичеро уж точно не соблюдал седьмое правило некромантии "О бесстрастии"; в голосе его лёгкая ирония то и дело уступала место сильной ярости; не мог он удержаться и от злобной гримасы, да и от скрипа зубов. В эти моменты казалось, что упомянутый демон покидал место своего заточения и навещал тело посланника.
Некромейстер, реагируя на повышение тона открытием глаз, глядел на гневную мимику гостя с доброй улыбкой, освещавшей его сизое мёртвое лицо наподобие магического фонарика.
Главное о Чичеро он уже тонко выведал. При всей своей осведомлённости в некрософии, некроистории и даже некрологии, в практической некромантии его собеседник не разбирался совсем. И это – хорошо. Основанием для беспокойства стало бы как раз обратное: если бы выяснилось, что не инициированному кругом некромантов Чичеро от старого оригинала Гру известны по-настоящему секретные истины.
Прежде чем отпустить посланника Смерти, проникшийся к нему особым доверием Гны вдруг что-то вспомнил и – что дорогого стоит – попросил об одолжении:
– А скажите, Чичеро из Кройдона, собираетесь ли вы посетить доброго Фалька, предводителя гильдии бальзамировщиков?
– Да, я планировал это сделать, – признался Чичеро.
– Видите ли, мне кое-что необходимо узнать, но если я спрошу прямо, добрый Фальк воспримет мой интерес как вмешательство в дела его гильдии. Не могли бы вы выяснить для меня одну специальную вещь... Вы не некромант и не из Цанца, вас он точно не заподозрит.
– Да, я постараюсь выполнить ваше задание.
– Так вот, мне любопытно знать, от каких именно ингредиентов бальзамирующих зелий зависит окончательный цвет кожи бальзамируемого. Надеюсь, вы сумеете задать этот вопрос так, чтобы на меня не сослаться...
* * *
Тысяцкий Отт, широкоплечий зеленокожий мертвец с несколько туповатым выражением лица, принял Чичеро в центральной башне подземной крепости Цанца, целиком выложенной из цельных блоков серого камня и бывшей куда покрепче сравнительно с крепостью наземной. Глубочайшие рвы, по сути, пропасти, выбитые в камне под её стенами, преодолеть которые позволяли лишь полотнища подъёмных мостов, служили гарантией безопасности всего подземного Цанца. Стоит поднять мосты – и любой неприятель, пришедший с поверхности, будет от него полностью отрезан.
Отт, командующий расквартированной в Цанце тысячей Легиона Смерти, имел мало интереса к посланнику, ведь тот, при всей элитности своего положения, мог командовать единственно самим собой. Правда, посланники Смерти могут кого угодно (даже из высших чиновников) просить о содействии, и им никто не ответит отказом, понимая, что такое обращение могло быть санкционировано только самим Владыкой. Однако же, искусство полководца – главное из искусств в воюющем мире – не бывает доступно всякому отставному десятнику, пусть даже прошедшему ряд увлекательных в тактическом отношении сражений.
Отта дипломатичный Чичеро даже не пытался поразить своей начитанностью и умом. Не вспоминал он и пройденных военных кампаний. Он предугадывал, что слишком умных тысяцкий презирает, а упоминание о былых военных действиях может расценить как намёк на своё современное бездействие в стабильном, устаканившемся мире.
Поэтому в кратких, рубленых фразах посланник засвидетельствовал тысяцкому своё почтение и удовлетворение образцовым порядком в подземной крепости; признался, что его нынешнее задание такого свойства, что в скором времени может понадобиться поддержка Легиона; выразил уверенность в том, что именно под руководством Отта тысяча цанцких легионеров сможет выполнить предстоящие особенно сложные боевые задачи. По уходе Чичеро польщённый полководец нашёл-таки в визитёре нечто для себя приятное. По крайней мере, не пустомеля, – подумал он.
* * *
С ростовщиком Карамуфом, который принял Чичеро за обедом, неугомонный в общении с важными лицами Цанца отшибинец поговорил о деньгах.
Чувствовалось, что деньги посланник преданно и искренне любит – и настолько преданно и искренне, что готов обсудить все стороны деятельности ростовщика, а не только конкретный предмет расспросов: порядок выдачи ссуды малоимущим живым людям, желающим приобщиться к Смерти.
– По-моему, – предположил Чичеро, – есть большой риск, что если живой человек не смог самостоятельно обеспечить своё посмертие, то он и мёртвым не обретёт необходимого состояния.
– И вы правы! – соглашался толстощёкий Карамуф, отправляя в рот изрядную порцию живых червей (в их мстительном поедании многие мертвецы находили особенную прелесть).
– Я думаю также, что получение денег у мёртвого может встретиться с рядом трудностей: во-первых, он может не вспомнить, что он вам должен, во-вторых, на него больше не подействуют угрозы – мёртвые не боятся ни боли, ни разрушения. А в-третьих – всякий мёртвый находится под защитой Владыки Смерти.
– И вы правы! – кивал Карамуф. – Ой, ловите червя: он вот-вот выползет из тарелки!
Чичеро глотал червяков только из вежливости и вряд ли был расположен просить добавки.
– А ещё я думаю, что при прохождении цикла посвящения в мёртвые должно оставаться нечто такое, что, не войдя в финальную конструкцию (ведь всегда остаются лишние детали), всё же будет особо ценным для переживающего возрождение покойника.
– И вы правы! – повторил Карамуф.
– Вот я и подумал, что в залог можно взять "призрачные шкатулки". Они – не дешёвые.
– И вы снова правы!
– И ещё говорят, что через эти шкатулки можно влиять на должников. Только как это сделать, толком мне никто не рассказывал...
– Будьте спокойны, милейший Чичеро, и не теряйте по этому поводу аппетита. Всё, что вы предлагаете, нами уже давно используется. Мы берём в залог шкатулки, мы выжидаем какое-то время, надеясь, что должник сам одумается, ну а затем пускаем шкатулки в ход. Видели бы вы лица милейших должников... Но кушайте же, кушайте милейших червяков, дорогой друг.
Чичеро ел, давясь от омерзения, пищу мёртвых и, удивляясь своим тошнотворным видениям, наблюдал, с каким аппетитом Карамуф уписывал за обе огромных щеки милейших червяков, должников и всё другое, что с ними только рифмовалось. Слизняков, башмаков, хомяков, синяков, дураков, мертвяков, колпаков, кулаков и заброшенных в альков перевёрнутых подков.
– Да вы, приятель, червяками отравились! – воскликнул Карамуф, обеспокоено вглядываясь в закатившиеся оранжевые глаза.
Чичеро как-то неправдоподобно осел и скособочился, буквально утонув при этом в своём плаще, затем выпрямился, причём в его облике произошла любопытная перемена: один из оранжевых глаз прояснился, другой же – пропал.
Карамуф отвлёкся от своих расползающихся с тарелки червяков и воззрился на такое диво с неподдельным состраданием:
– Скажите, милейший, а кто вас бальзамировал? Боюсь, ваши отшибинские кустари сэкономили на вас, не доложили своих снадобий; во всяком случае, справились с подготовкой тела они неудачно.
– Это черви... – простонал Чичеро, едва удерживая что-то объёмное внутри тела.
– Вот-вот. Эти черви опасны для живых, но для хорошо набальзамированного мертвеца они -совершенно безвредный деликатес. Мой вам совет: обратитесь к Фальку. Вас нужно срочно перебальзамировать, не то вы, извините, рассыплетесь. Если вам понадобится ссуда, Посланник, любой в нашей гильдии почтёт за честь...
Чичеро, столь неудачно забывший, что он не совсем мертвец, должен был свернуть визит к предводителю гильдии ростовщиков и, поднявшись на поверхность, поспешно направиться к трактиру Ларколла. Зайдя в комнатку, снятую накануне, фигура посланника Смерти грянулась на пол.
Лимн и Дулдокравн, которые до сих пор из последних сил держали корчившегося в судорогах Зунга, за закрытой дверью номера уж оттянулись вовсю, давая волю накопившейся ярости. Зунг лежал на полу, не слыша визгливой брани на отшибинском диалекте и, по-видимому, даже не чувствуя слаженных ударов двух пар ног, которыми товарищи пытались дотянуться до его ускользающего сознания.