Текст книги "Тень амёбы (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– С готичным юмором в стиле «Бала вампиров» Романа Полански, – добавила Ликэ.

– О! Поскольку ты взяла слово, ответь: насколько в баллах от 0 до 10 тебе надоел некий Зенон Пекош? 0 – совсем не надоел, 10 – ужас, как надоел, прочие баллы переходные.

Ликэ Рэм сделала задумчивое лицо и драматическим тоном продекламировала:

– Ты оставался бы собой, не будь ты Пекош! Что Пекош? Разве так зовут На шее голову со стрижкой «ежик»? Что имя? Спирт по вкусу спирт, Хоть спиртом назови, хоть этанолом. Ты под любым никнеймом был бы Тем долбоящером, какой ты есть. И назовись хоть капибарой-водосвикой, Ответ, короче: минус 30 баллов!

Зенон почти мгновенно отреагировал экспромтом по мотивам того же шекспировского диалога Ромео и Джульетты на балконе:

– Минус 30 баллов! Звездный демон, Во мраке межпланетной пустоты Ты светишь, как учебник камасутры Партнера вдохновляя мастерством Как инкарнация богини Лакшми!

После этого они весело фыркнули, давая понять, что переходят к следующему блоку вопросов.

СКУЧАЕТЕ ЛИ ВЫ ПО ЗЕМЛЕ? КАК ВАМ ВИДИТСЯ ЗЕМНАЯ ПОЛИТИКА ТАК ИЗДАЛЕКА? КАКОЙ ВЫ ПРЕДПОЛАГАЕТЕ УВИДЕТЬ ЗЕМЛЮ, КОГДА ВЕРНЕТЕСЬ?

Ликэ Рэм на полминуты вышла из обзорного поля камеры телемоста, затем вернулась с маленьким глобусом. Покрутила его и произнесла, будто рассуждая вслух:

– Казалось бы, скучать по Земле, как планете вообще – невозможно. Люди скучают по конкретным местам. Саванна Танзании, ледники Непала, кафе Делириум в Брюсселе с розовым слоником на вывеске, лабиринты тростника на рукотворном ливийском озере Феззан в тумане… Но перед стартом мы крутились на околоземной орбите и картинки Земли отчасти смешались в воспоминаниях. И теперь мы скучаем уже не конкретно по каждому симпатичному месту, а по всему этому бело-голубому шарику…

Она сделала паузу и сова покрутила маленький глобус. …Политика издалека видится специфически. Нелепая мышиная возня, раздувшаяся до деструктивного культа. Затянувшаяся игра в воображаемый бисер. Как там наставник брокеров объяснял в фильме «Волк с Уолл-стрит»: Это все химера, хумера, хумер его поймет, что это! Пыль в глаза! Этого ничего нет ни в природе и нигде! Это не материя, этого нет в таблице Менделеева! Это все гребаные сказки. Мы ни хрена не создаем, мы ничего не строим… Я цитировала по памяти. Такое объяснение пригодно не только для фондовой биржи, но и для большой политики.

Ликэ замолчала и посмотрела на Зенона. Он кивнул:

– С политикой понятно. Теперь о том, какой мы предполагаем увидеть Землю через…

– …Много-много лет, – договорила Ликэ, – да, перейдем к этому.

– О политике, – продолжил он, – уже сказано. Мы предполагаем НЕ увидеть этого, когда вернемся. Мы не предполагаем, что политика и фондовая биржа вовсе исчезнут, однако надеемся, что все эти… Гм… Хумеры будут сконцентрированы в квартале бутиков, где модные кутюрье рекламируют для альтернативно одаренных персон бальные платья из золотой фольги с алмазной инкрустацией на заднице, и прочее в таком роде. Там это не причинит никому серьезного вреда. И с другой стороны: мы НЕ предполагаем увидеть осуществленную утопию по схеме неооптимизма доктора Опира из книги Стругацких «Хищные вещи века» или по схеме бетризации из книги Лема «Возвращение со звезд». Короче: мы не определили, что предполагаем увидеть, и пока говорим лишь о том, что предполагаем НЕ увидеть. Как-то так.

ПРАВДА ЛИ ЧТО ВАШ ПОЛЕТ МОЖЕТ ПРДЛИТСЯ МНОГО ДЕСЯТИЛЕТИЙ? СТРАШНО ЛИ ВАМ, ЧТО ВЫ ТАК ДАЛЕКО И НЕКОМУ ПОМОЧЬ? ЕСТЬ ЛИ У ВАС «ПЛАН-Б» ДЛЯ ПРОБЛЕМНЫХ СЛУЧАЕВ?

Зенон нарисовал пальцем в воздухе длинный-длинный эллипс.

– Это правда. Есть несколько возможных сценариев возвращения, и какой из них будет реализован, зависит от динамической структуры гелиосферы за орбитой Нептуна. Наш двигатель, выбрасывая плазму, создает сильное магнитное поле. Оно взаимодействует с ионным ветром гелиосферы, и это стало главным фактором нашего быстрого разгона в начале полета. Теперь тот же ветер мешает нам тормозить. В некотором смысле мы как пароходофрегат. Были такие корабли в середине XIX века. Кроме парусов фрегата, они имели паровой двигатель, на котором шли при неблагоприятном ветре. Но здесь ветер – ионный, и нельзя убрать паруса, они возникают сами собой при включении плазменно-фюзорного двигателя…

Тут Зенон поставил на столик в фокусе видеокамеры – маленькую пластиковую модель античного парусника с исторически абсурдной дымовой трубой и гребными колесами. … – Так мы выглядим: наши гребные колеса со слабой машиной работает против ветра. Получается очень медленно. Хотя, когда мы уйдем вдвое дальше орбиты Нептуна, есть вариант оседлать ионные мега-вихри. Где-то там солнечный ветер сталкивается с иным ветром: межзвездным. В энциклопедии есть картинки-схемы этого феномена по весьма отрывочным данным, полученным от зондов серии Voyager и New Horizons. С чем мы встретимся на самом деле – вопрос открытый, и ответ определит время возвращения. А сейчас я попрошу Ликэ ответить на второй вопрос, пока я хожу за ответом на третий.

Он исчез из поля видеокамеры, а Ликэ, устроившись на диване поудобнее, сообщила:

– Страх, вообще-то, спутник любой жизни… Кроме жизни джамблей, быть может, но в данный момент речь о людях. Человек, даже фанатик ЗОЖ и ОБЖ, может умереть по совершенно посторонним причинам в любую минуту. 11 сентября 2001 примерно две с половиной тысяч клерков погибли в башнях WTC при теракте. Менее массовые случаи считаются банальностью. ДТП, электро-аварии и все такое. Рискуем ли мы с Зеноном в большей мере, чем клерки в NY-city? Неизвестно. Считать космические миссии чем-то чудовищно опасным это реликт 1-й Космической эры, когда жизни миллионов людей с легкостью приносились в жертву дурным амбициям лидеров доминирующих империй. Сейчас 3-я Космическая эра. Иная. Без патологического героизма… Вот, кстати, Зенон принес планы-Б.

Зенон Пекош триумфально водрузил на стол полторы дюжины увесистых книг в ярко-оранжевом пластиковом переплете, и пояснил:

– Это детальные планы-Б, поделенные по моделям экстремальных ситуаций. Их копии имеются в памяти бортового компьютера, а это твердые копии для случая, если память компьютера окажется недоступной. Это одна сторона ответа, а другая сторона, это мы. Наши биографии доступны в сети, так что напомню кратко: и у Ликэ и у меня в жизни произошло нечто, близкое к разрыву организма в клочья. Вот, чтобы не погибнуть, мы применили к себе глубокую генную модификацию: векторик Jefirra. Данные о нем тоже доступны в сети. Не обошлось без побочных эффектов, но ключевой момент: убить нас намного сложнее, чем природного хомосапиенса. Это позволило методистам MOXXI, создающим планы-Б, сосредоточиться на моделях ЧП, смертельных даже для нас. Так получилась высокая надежность проработки, – Зенон хлопнул ладонью по стопке книг, содержащих «планы-Б», дав понять, что вопрос исчерпан, и перешел к следующему.

ДУМАЕТЕ ЛИ ВЫ ОБ УСТРОЙСТВЕ ВСЕЛЕННОЙ (ЕСТЬ ЛИ МЫСЛИ О БОГЕ)? ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О ДЖАМБЛЯХ (И ВООБЩЕ О СВЕРХЦИВИЛИЗАЦИЯХ)? ИСХОДИТ ЛИ ОТ ДЖАМБЛЕЙ УГОРОЗА ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА?

Прежде чем ответить, Зенон отодвинул в сторону маленький глобус и поставил в центр предмет, похожий на глобус, только прозрачный, в глубине которого виднелись всякие бесформенные полупрозрачные неоднородности, окрашенные в ярчайшие цвета.

– Вот модель астрономической вселенной. Его диаметр 18.6 сантиметров, а масштаб: в одном сантиметре 10 миллиардов световых лет. Вы напрасно будете искать здесь нашу галактику. Она слишком мала. Даже местная группа галактик слишком мала. Но, вот в центре показано алое пятнышко, полмиллиметра или 500 миллионов световых лет. Это сверхскопление Ланиакеи, оно объединяет около ста тысяч галактик, включая нашу. У зрителя, ранее не увлекавшегося астрономией, возможно, возник вопрос: почему мы в центре вселенной? Ответ такой: мы по определению в центре нашей астрономической вселенной, поскольку она ограничена теоретическим радиусом нашего наблюдения. По причине расширения Хаббла, мы не видим то, что лежит дальше, чем условная граница, которая начала удаляться от нас со скоростью света 13.7 миллиардов лет назад – когда расширение Хаббла только стартовало после события, условно называемого Большим взрывом. Неизвестно, как далеко простирается физическая вселенная, но за радиусом наверняка что-то существует, поскольку излучение нашей условной астрономической границы – неоднородно. Мысли о боге библейского типа выглядят неуместными, ведь наблюдаемая картина характерна не для какого-то целенаправленного творения, а для термодинамического хаоса с частичной самоорганизацией…

Зенон небрежно крутанул астрономическую вселенную на подставке-подшипнике. … – Исходит ли от джамблей угроза для человечества? Если коротко: нет. Рассуждения философов-алармистов в стиле «Темного леса» Ли Цысяня о том, что все цивилизации являются охотниками друг на друга, опровергается не только теорией летающих коров, изложенной Юлианом Зайзом почти 10 лет назад, но уже и практикой: фактом нашего длящегося контакта с Чубаккой. Хотя, есть нюанс… – он подмигнул Ликэ. Она улыбнулась и подхватила:

– Точно, есть нюанс. Сам факт существования джамблей и контакта с ними становится фатальным для той философии, которая много веков обосновывала нелепое социальное устройство практически во всех странах на Земле. Но крах такой философии ничуть не опасен для человечества. Скорее наоборот. Ладно, не будем о политике. Разве что если придут вопросы об этом ко второй части телемоста. Встретимся в эфире через 8 часов.

…

9. Эксцесс космического телемоста и полуразумное человечество.

Преподавательский угол кампуса EMU (Восточно-Средиземноморского университета), состоящий из нескольких таунхаусов, не являлся особо тихим местом. Тут происходили вечеринки, причем порой посреди ночи (хотя не особенно громкие, в отличие от пляжей Фамагусты и от звездного городка неподалеку). Так что Кристина Штеллен не слишком удивилась, проснувшись ночью от двух характерных факторов вечеринки: голосов под музыку (хотя не очень громких) и запаха, сопровождающего кулинарные процедуры с применением первобытного кухонного очага, оборудованного посреди бэкярда. Была, впрочем, странность: кто организовал это? Одни соседи – Ашока и Тилини Нарликар, в настоящее время находились в Коломбо, а другой сосед – профессор Филипп Уэллвуд, гостил в эмирате Умм-эль-Кювайн. Оставался вариант: дети. Хлоя и два ее бойфренда: Олли и Нигиг. Но они зашли бы в дом, чтобы пошакалить на предмет кухонной утвари, каких-нибудь специй и хорошей выпивки. Тогда кто же?

Аккуратно, чтобы не разбудить бывшего мужа (отлично спавшего при любом шуме, не связанном с угрозами), Кристина встала, накинула халат и вышла на балкон… У-упс!

– Дедушка Хлотар, как ты тут оказался?.. – удивленно спросила она у первого узнанного персонажа из четверых у очага, и тут узнала трех остальных, – …О, черт это же…

– Извини, детка, – откликнулся Хлотар Нарбо, – мы не хотели будить тебя и Вальтера…

– Тише, я сейчас спущусь, – перебила Кристина.

Она быстро сменила халат на спортивный костюм для пробежек, застегнула липучки на кроссовках и вышла в бэкярд.

– Ох, Кристина, извини нас за беспокойство… – начала Камилла Далансон, хотя одетая в стиле марсельских моряков, но все равно элегантная.

– Брось, все нормально, – перебила Кристина, обняв одновременно ее и дедушку, – а как Фанни и Вилли оказались в вашей компании, или вы в их?

– Видите ли, фрау Штеллен, – сказал Вилли Морлок (в прошлом юный террорист RAF, а последние 7 лет министр прогресса Ливии), – мы четверо рыбачили в заливе Сирт. Там недавно заработал первый фудотрон для средиземноморской акватории, что привлекло последовательно всю пищевую цепочку, до крупной хищной рыбы включительно. Что касается конкретно этого превосходного тунца, то его добыла Фанни.

– Я расскажу эту сагу, когда придет время! – торжественно добавила доктор Фанни Шо (научный сотрудник NASA эры первого марсохода, а ныне консультант MOXXI).

– Scheisse! – машинально воскликнула Кристина, только сейчас заметив, что жарится на металлической сетке над первобытным очагом, – Сколько весит этот тунец?!

– 38 фунтов минус голова и потроха, – сообщил Морлок.

– Мы решили, – продолжил Хлотар, – что вчетвером нам не сожрать, нужна компания, и удачно подвернулся грузовой борт из аль-Брикату в Фамагусту. Я вспомнил, что вы оба любите тунца, и Вилли, пользуясь служебным положением, устроил автостоп.

– Авиастоп, – пунктуально поправил ливийский министр.

– Это даже вшестером не сожрать, – заметила Кристина, – более двух кило на нос. Хотя, возможно, если вы останетесь до завтра…

Хлотар ласково похлопал внучку по попе.

– Конечно, мы останемся! Не для того ведь мы летели 700 миль из залива Сирт на Кипр, чтобы побыть тут всего несколько часов. И профессор Уэллвуд любезно разрешил нам пожить в его апартаментах. Он на некоторое время предпочел учить здешних студентов дистанционно, поскольку… Э-э…

– Поскольку, – подхватила Камилла, – его эпатажный и загадочный роман с принцессой Жасмин переходит на очередной новый уровень.

– Знаете, чего я не понимаю? – произнес Моррлок, – Я не понимаю: почему мы привезли образцы трех финиковых алкогольных напитков и все еще ни капли не выпили?

– Нетактично было бы начинать пить без генерала Штеллена, – ответила доктор Шо.

– ОК! – Морлок кивнул, – Тогда я предлагаю разбудить генерала. Лучше это сделает его любимая не жена, чем какой-нибудь имбецил из 7-го комитета ООН.

– При чем тут 7-й комитет? – насторожилась Кристина

– Проблема в том, – вмешалась Фанни Шо, – что у вчерашнего феерического телемоста с Алкйоной было не две части, а три. Третья, неформальная, завершилась, когда мы, уже сообразив, к чему идет дело, полетели сюда. А сейчас на видеоблогах это чудо набирает миллион за миллионом просмотров.

Хлотар Нарбо отвлекся, чтобы перевернуть тунца на сетке, а Кристина успела первично обдумать услышанное. Чтобы разобраться требовалось знать больше, поэтому пока она задала самый общий вопрос:

– Слушайте, а насколько все плохо по шкале от «мелкая пакость» до «полная жопа»?

– Исходя из моего профессионального опыта в PR, – произнесла Камилла, – такая штука эквивалентна по твоей шкале примерно четвертинке полной жопы.

– Что ж, в таком случае, я иду будить Вальтера, – констатировала Кристина.

…По пути она успела почувствовать себя Алисой в Зазеркалье. В компании у очага все казались прочти ровесниками, где-то вокруг 50 лет, однако Кристина знала, что Вилли Морлоку и Фанни Шо по 80 с плюсом, а дедушке Хлотару 94. Упомянутый профессор Филипп Уэлвуд отметил 105-летие и возраст не мешает его чувственным отношениям с принцессой Жасмин бин’т Джуни аль-Муала, ровесницей Кристины. Некоторым людям кажутся ужасными этот и другие эффекты доступных генетических векториков. Среди верующих не редкость мнение, будто векторики это знак сатаны, а доля верующих еще велика даже в развитых странах. Поэтому в позапрошлом году с такой легкостью были начаты «войны крови» – акты о дискриминации тех, кто модифицирован векториками. Случились жесткие эксцессы, часть актов распалась, часть забылась, часть продолжала действовать, и никто не понимал, что дальше. Ситуация спонтанно расползалась…

…Тут поток мыслей Кристины прервался, поскольку она нос к носу столкнулась с уже проснувшимся и одевшимся бывшим мужем.

– Доброе не утро, – со слегка мрачной шутливостью приветствовал он, обнял ее, нежно чмокнул в нос, и спросил, – что за хрень случилась?

– Почему ты решил, что случилась хрень? – спросила она, встречно чмокнув его в нос.

– По ряду причин. Например, есть примета: если меня будит твой возглас: Scheisse!, то наверняка случилась хрень. А уж если ночью здесь нарисовался Вилли Морлок…

– В общем, да, хрень, – подтвердила Кристина, – доктор Шо сообщила, что у телемоста с Алкйоной получилось не две части, а три, так что 7-й комитет поднимет вой.

– Натурально, хрень, – заключил генерал, – надеюсь, я успею узнать детали раньше, чем какой-нибудь имбецил оттуда начнет трезвонить мне.

– Удивительно, Вальтер! Знаешь, ведь Морлок тоже применил слово «имбецил».

– Пф! – фыркнул он, снова обнял Кристину, и они двинулись к первобытному очагу.

Под жареного тунца и отличное финиковое вино, история телемоста покатилась, как по маслу. Вкратце: после первой части, аудитория не удовлетворилась ответами на ряд актуальных (по ее мнению) вопросов. Больше всего запросов на пояснения для второго круга телемоста пришло по трем пунктам: 1) Почему политика это «хумера» и что нелепого в социальном устройстве? 2) Что такое утопии по схеме неооптимизма и по схеме бетризации? 3) Чему человеческому все-таки угрожают джамбли?

Ликэ и Зенон доходчиво ответили:

1) Политика основана на макро-ценностях, неизменных со времен фараонов. Все макро-ценности это, по существу, культ иерархии, иногда называемый социал-дарвинизм. Это пирамидальная схема, в которой каждый вышестоящий ярус путем агрессии или угрозы голодом принуждает нижестоящих к какой-то форме труда. Копните любого политика, рассуждающего про «свободу, равенство, братство» – и увидите интерпретацию в стиле романов Оруэлла «Скотный двор» или «1984». Но модель Оруэлла придумана для очень условного мира, а на реальном субстрате такая конструкция стала рушиться, хотя на ее поддержание тратилась львиная доля производимых благ. Тогда оказалось, что социал-дарвинизм не нужен для реальной жизни. Бытовой обычай продолжил крутить колеса микроэкономики и кое-как производить сумму благ, которой кое-как хватает обычным жителям. Теперь вывод: человечество 40 веков зря кормило прожорливую «хумеру».

2) Неооптимизм и бетризация это мысленные эксперименты великих фантастов 1960-х, рисующие общества, свободные от социал-дарвинизма, где устранены агрессия и страх голода. Самое любопытное и парадоксальное это сомнения самих фантастов по поводу своих экспериментов. Агрессия и голод это социальное зло, но вдруг это меньшее зло в сравнении с безопасностью и благополучием? Что если общество деградирует без этих традиционных факторов зла? Сомнения оказались так сильны, что благополучные НФ-общества в новеллах-экспериментах показаны антиутопиями. Это можно считать очень хорошим тестом на шизоидную суть макро-ценностей и общества, основанного на них. Вспомним, что цивилизация строилась для защиты от агрессивных угроз и расширения доступа к ресурсам. Если эти цели объявлены гибельными, то весь смысл распадается.

3) Существование джамблей сломало философский миф о человечестве, как феномене вселенского значения. Человечество оказались лишь одной довольно слаборазвитой из множества цивилизаций, причем ошибочно выбравшей ориентиры (ясно, что джамбли достигли технологического могущества не на пути «устойчивого развития»). Вместе с мифом сломалось доверие массового человека к «ведущим мыслителям», ведь они, как оказалось, направляли человечество в тупик (смотрим выше о макро-ценностях).

Так завершился второй круг телемоста, вылезший за грань политкорректности, но не до громкого скандала. Кто мог предсказать, что последует третий (неформальный) круг, на котором астронавты, получив уже через эхо-конференцию новые вопросы, ответили так жестко, что многие комментаторы назвали это буллингом. Ликэ и Зенон рекомендовали публике новую книгу Эрика Лафита: «Покидая муравейник: разум и звезды». Прошлая книга Лафита: «Галактика как жемчужная ферма» вышла в позапрошлом году и, в силу стечения обстоятельств, за несколько месяцев предсказала открытие 9I/Чубакка. Таким образом, книга стала бестселлером, а 30-летний Лафит (в прошлом журналист и саунд-мастер рэп-команды) получил известность. Его «Покидая муравейник: разум и звезды» разошлась быстро и за счет известности автора, и за счет шокового содержания. Ликэ и Зенон (хорошо знакомые с Лафитом) щедро добавили тяги к продвижению этой книги, представив ее на третьем круге телемоста, и сообщив, что там доступно объяснено про неооптимизм, про бетризацию, и про человечество, как полуразумную расу…

…Сейчас, выслушав эту историю под (как уже отмечалось) жареного тунца и отличное финиковое вино, Вальтер Штеллен согласился с гипотезой Морлока, что какой-нибудь альтернативно-одаренный клерк из ГККИК ООН весьма вероятно позвонит. Подобные звонки – типовой продукт бюрократического зуда, составляющего основу деятельности каждого из семи Главных комитетов. И действительно: когда Штеллен, дожевав второй кусок тунца, нацелился на третий, послышалось тоскливое мычание. Такой сигнал был выбран для звонков из международных чернильниц высокого ранга.

– Штеллен слушает, – проворчал генерал в трубку, очень достоверно изобразив реакцию внепланово разбуженного человека.

– Мистер Штеллен, вас беспокоит 7-й Комитет по поводу ЧП, возникшем с телемостом Алкйоны, – произнес ровно такой голос, какого ожидал генерал (по опыту знавший, что подобные звонки чаще всего поручают мужским особям офисного планктона лет 40 без каких-либо талантов кроме обычной исполнительности), – моя фамилия Сервантес, я старший советник и руководство Комитета поручило мне разработать срочные меры.

– Сервантес? – переспросил генерал, заранее выбрав себе роль вульгарного солдафона, мозговую кору которого бороздит единственная извилина: след от фуражки, – А вы не родственник ли парня, который сочинил историю про рыцаря и ветряные мельницы?

– Нет, мистер Штеллен.

– Ясно. Значит, нет. А что вы тут говорили про ЧП?

– Если вы еще не знаете, мистер Штеллен, то я сообщаю. После планового телемоста с Алкйоной, случилось несогласованное продолжение. Там экипаж позволил себе грубые заявления о политике, религии и человечности. Также, экипаж прорекламировал книгу некого Лафита, состоящую из антинаучных эпатажных домыслов. Все очень серьезно, поэтому меры требуются безотлагательно.

– Бывает, – невозмутимо отреагировал генерал, – Значит, я сейчас отправлю дежурному менеджеру колл-центра месседж, чтобы он разместил на сайте MOXXI текст о том, что сказанное на неофициальной части телемоста не отражает точку зрения дирекции.

– Извините, мистер Штеллен, но ситуация слишком серьезна. Так просто ее не решить.

– Ясно. Что вы предлагаете, мистер Сервантес?

– Необходимо чтобы астронавты Алкйоны принесли публичные извинения всем людям, которым причинили моральный вред, – веско произнес советник 7-го комитета.

– Ясно. У вас уже есть текст публичных извинений, мистер Сервантес?

– Мистер Штеллен, я полагал, что вы захотите участвовать в составлении этого текста.

– Извините, мистер Сервантес, однако я специалист в контрразведке и в менеджменте астронавтики. А такие тексты должны составляться специалистом в сфере социальной информационной политики, иначе говоря: специалистами вашего профиля. Поэтому я рассчитываю получить соответствующий текст от вас.

В телефонном разговоре возникла пауза: клерк 7-го комитета совсем не ожидал такого поворота. Он думал, что (вероятнее всего) генерал станет возражать против идеи таких извинений, или (что менее вероятно) согласиться, однако на условиях своего участия в составлении текста. Но генерал согласился заранее и безоговорочно на текст, который появится из 7-го комитета. Клерк (из-за типичного узкого кругозора) не понимал, что у опытных офицеров спецслужб есть профессиональный принцип: в сложных ситуациях никогда не делать то, чего от них ждет противник. Генерал со своей стороны уже заранее просчитал варианты действий клерка. «Попав в непонятное» – в ситуацию «вы и только вы тормозите срочный процесс», клерк решит обратиться к сертифицированному для интернациональных организаций офисному AI-приложению ALLAM (Advanced Large Language Analytic Model). И через минуту этот цифровой суррогат копирайтера, родит многословный тематический уродливый микс, синтезированный из многих тысяч политкорректных шаблонов. Так и случилось. Чуть позже, чем через минуту, Сервантес прислал следующий текст:

Дорогие жители Земли – все, кого задело наше выступление 5 – 6 ноября! Сегодня мы обращаемся к вам с тяжелым сердцем и удрученным умом. Вы справедливо привлекли наше внимание к тому, что многие заявления, сделанные нами в ходе телемоста, были нечувствительны к человеческой видовой принадлежности. Теперь, прислушавшись к голосам тех, кому мы причинил боль, и проведя внутреннюю переоценку смыслов, мы понимаем влияние наших слов. Мы хотим выразить искренние извинения всем людям, которым наши слова причинили моральные страдания. Мы признаем, что наши высказывания были оскорбительны для человечества, как цивилизации и как вида разумных существ, и что они продвигали ту линию недопустимого уничижения человечности, против которой мы готовы бороться.

В момент произнесения мы не осознавали серьезности того, что мы говорим и как это может усилить вредные тенденции или причинить боль обществу, которое вынуждено сталкивается уже с многими проблемами из-за тенденции постгуманизма. Но теперь мы понимаем, что наше невежество усугубило ситуацию, и нам очень жаль. Этот опыт стал для нас поучительным напоминанием о том, что намерение не отменяет воздействия. Теперь нам очевидно, что мы должны продолжать свое самообразование в гуманистической области, чтобы гарантировать, что наши действия и слова совпадают с продвижением инклюзивности и уважения ко всем людям.

Мы также хотим поблагодарить тех из вас, кто вышел вперед, чтобы поделиться своими чувствами. Ваш смелый шаг по привлечению нас к ответственности стал уроком силы общества и важности постоянного диалога о человечестве и человечности.

Мы полны решимости добиться большего. Мы обещаем использовать эту ситуацию не только для размышлений, но и для того, чтобы стать более осознанными и внимательными людьми. Мы приветствуем продолжение диалога, и заявляем о нашей открытости для предложений о том, как добиться значимого прогресса в этом важном аспекте социальной гармонии и уважения.

Мы сознаем, что наши извинения приобретают ценность лишь в аспекте тех изменений, которым они помогают осуществиться, и мы готовы участвовать в этих изменениях. Мы надеемся заслужить ваше прощение своими будущими действиями. Искренне ваши, Ликэ Рэм и Зенон Пекош – экипаж космического корабля «Алкйона».

…Генерал быстро прочел текст и отреагировал:

– Ясно. В случае вашего информированного согласия, мистер Сервантес, я немедленно перешлю ваш текстовой файл и пояснения к нему в ЦУП для, опять-таки, немедленной отправки экипажу Алкйоны.

– Информированного согласия? – удивленно переспросил клерк 7-го комитета.

– Да. Надо понимать, что экипаж Алкйоны, получив такой файл с пояснениями, начнет обсуждать и пояснения и текстовой файл и метаданные этого файла. Их диалог быстро распространится в соцсетях Земли, ведь Ликэ и Зенон это очень популярные фигуры…

– Подождите, мистер Штеллен! Это надо отметить, как конфиденциальную тему!

– Это не будет иметь значения, – спокойно сообщил генерал, – рекомендую вам глянуть первый круг телемоста. Все события на борту Алкйоны становятся публичными из-за сплошной аудио-видеосъемки, данные от которой ловятся несколькими околоземными спутниками, принадлежащими разным пользователям.

…Некоторое время генерал слышал в трубке лишь натужное дыхание собеседника. На минуту возникло беспокойство, что у клерка, шокированного перспективой публичного обсуждения данного образца борьбы за политкорректность, сломается какой-нибудь из жизненно-важных контуров организма. Но обошлось: дыхание старшего советника 7-го комитета обрело условно-безопасные параметры, и затем его уста извергли поток слов. Общий смысл этой лексической каши сводился к тому, что ситуация сложная, и лучше избегать резонансного возбуждения общества. Не надо никому передавать этот файл, а случившийся телефонный разговор пусть останется лишь конфиденциальным обменом мнениями. Генерал не стал возражать, и советник, со вздохом облегчения, попрощался.

…Вилли Морлок иронично хмыкнул и прокомментировал:

– Это только начало.

– Разумеется, – лаконично согласился генерал.

– Начало чего? – удивленно спросила Кристина.

– Хейта, – пояснил он

– ООНовцы будут искать слабое звено, – добавила Камилла Далансон.

– Они уже нашли, – поправила Фанни Шо.

– Ты так полагаешь? И кто же?

– Я полагаю, это Эрик Лафит и его юная подружка-крокоан, Ханка Качмарек.

– Гм… – Камилла задумалась на несколько секунд, – …Пожалуй, вполне возможно.

– Почему они? – спросил Хлотар.

– Потому… – тут Камилла сделала жест, будто обняв нечто большое и круглое, – …Что экипаж Алкйоны на телеконференции сослался на книгу Лафита. К тому же Лафит был среди журналистов, глумившихся на стартовой пресс-конференции 7-м комитетом. И в отличие от прочих, Лафит не входит в какую-либо влиятельную корпорацию.

– Вообще-то входит, – как бы невзначай, сообщил Морлок.

– Вы не корпорация, а мафия, – возразила Камилла и добавила, – в хорошем смысле. И я поучаствую, если ваша мафия в деле.

Морлок утвердительно кивнул, а Фанни констатировала:

– ООН так и не научилась учитывать ливийский фактор.

– Что-то я запуталась! – призналась Кристина, – При чем тут подружка-крокоан? Кстати, крокоан это что?

– Подружка при том, что она подружка, – сказал генерал, – а крокоан это сленговое. Так называют глубокую модификацию человека векториками генов полуводных рептилий, например крокодилов, или амфибий, например саламандр.

– Аббревиатура от крокодил и антропос, – внесла Камилла ясность в словообразование.

…

ДЕКАБРЬ

10. Ведро алмазов и другие парадоксы медиасферы

50-футовая мотояхта «Фифифефаи» (в прошлой инкарнации – патрульный перехватчик Stridsbat-90H) еле заметно покачивалась на волнах Гвинейского залива в полста милях к норд-вест от островка Аннобон и примерно на две дюжины миль южнее Экватора. Это место было выбрано не случайно. И время (середина ночи) тоже имело значение. Здесь располагается впадина, которую геологи иногда называют Байкал (по геометрическому подобию с глубочайшим озером планеты). Обитатели абиссали гвинейского Байкала не сидят вечно ниже горизонта 4000 метров, а каждую ночь поднимаются в верхний слой, богатый рыбой и кальмаром. У Ханки Качмарек некоторое время назад возникла идея: устроить тут ночную фотоохоту на всплывающих глубоководных. Эрик Лафит сначала категорически возражал, но когда Ханка согласилась на все меры безопасности, даже на видеокамеру со страховочным тросом-кабелем, он не смог сопротивляться. Кроме того, крутилась у него такая мысль: вдруг Ханке необходимо иногда делать нечто подобное? Вдруг часть ее генов, которая заимствована у амфибий-хищников палеозойских морей, требует иногда этих погружений в полосу термоклина на глубину около 200 метров?..