Текст книги "Тень амёбы (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

…Общая же канва состояла в том, что Ликэ и Зенон решили создать рекордный торт к праздничному ужину. Джил Мба сообщила, что готова поддержать данную процедуру креативными (но не бесспорными) советами. Кулинария такого рода – дело тонкое, все стадии требуют вдохновения, поэтому между стадиями случались сеансы камасутры. С точки зрения неинформированного стороннего наблюдателя, астронавты вели себя, как парочка киношных пубертатных подростков, попавших в райский уголок. Что-то вроде «Голубой лагуны». Но ближайшим сторонним наблюдателем тут оказалась Джил Мба, всесторонне информированная, и с точкой зрения, радикально отличающейся от любой человеческой (ведь она – субъект цивилизации между 1-м и 2-м типом по Кардашеву)…

…Средний европейский интеллектуал предположил бы, что Джил Мба не интересуется человеческой кулинарией и человеческой эротикой, так что эмоциональные события на борту Алкйоны 14 февраля 13 года безразличны для нее. Однако, такое предположение оказалось бы ошибочным (как и почти все предположения, порожденные классической европейской философией, выросшей из церковной схоластики). Дело в том, что самым заметным фактором-мотивом поведения Джил Мба (быть может, типичным вообще для джамблей) являлось конструктивное любопытство с эмоциональной вовлеченностью. В доктринах схоластики такое невозможно (там одна из неявных аксиом – экстремальный снобизм «высших» существ и их пренебрежительное отношение к «низшим»). Реальная картина совершенно иная даже на Земле. Достаточно вспомнить любопытство людей к эстетике брачных танцев пауков-павлинов или эротических игр улиток-ахатин. Дельта уровней развития между наблюдающим и наблюдаемым в этих случаях не меньше, чем между людьми и джамблями, однако это не мешает эмоциональной вовлеченности.

На этот раз вовлеченность Джил Мба выразилась в стремительном создании серии арт-объектов жанра виртуальная скульптура под общим названием: 4-мерная стереометрия физической любви. Каждая скульптурная группа представляла собой наложение фигур сексуальных партнеров в нескольких последовательно сменяющихся позах соития. При беглом взгляде каждая скульптурная группа в этой серии казалась просто причудливым разноцветным невыпуклым многогранником, будто оплавленным, так что острые грани превратились в плавные скругления. Более внимательный взгляд выхватывал из общей композиции – пары человеческих фигур, объединенные одним цветом полупрозрачного виртуального материала. К моменту, когда валентиновский торт был создан, серия уже оказалась залита на сайт Jil_Mbue.neoart.gq (формально принадлежащий вполне земной художнице Джил Мба из Экваториальной Гвинеи). Фактически пакет радиоволн с этой серией шел до Земли почти 5 часов, чтобы оказаться развернутым в графику на сайте.

Естественно, что за праздничным тортом и кофе, Ликэ и Зенон, погрузились в диспут о характере восприятия джамблями эмоционально-сенситивных элементов человеческой эротики. Казалось бы, «4-мерная стереометрия физической любви» не оставляла места сомнениям, что характер восприятия адекватный и детальный. Но рассмотрим пример: художника-анималиста, детально изобразившего брачный танцев пауков-павлинов. Он может вообще не понимать смысла этих изящных движений, однако воспроизвести их детально – так что пауки, увидев картину, сочли бы его компетентным в паучьем сексе. Отсюда вопрос: что считать критерием понимания, а не просто наблюдательности?..

…Ликэ и Зенон еще не успели найти консенсус при формулировке критерия, когда в их локальную сеть (виртуально объединяющую Алкйону с Чубаккой) залился медиафайл, созданный Джил Мба. Это была 3D-анимация: мужская и женская фигуры, достаточно детальные анатомически, но почти прозрачные как бы бесцветно-стеклянные. Фигуры весьма достоверно занимались сексом, проходя все фазы: прелюдия, коитус, фрикции, оргазм и релаксация. Смысл прозрачности фигур состоял в том, что внутри них яркие спектральные волны отражали динамику сенситивного и эмоционального тонуса. Даже теперь можно было придумать модель художника, лишь имитирующего понимание, но выглядело бы это неубедительно (такую модель про кого угодно можно составить).

Так к середине съедения праздничного торта за столом случилась сложная когнитивная дилемма: или признать за Джил Мба не только суперинтеллект но и суперэмпатию, или предположить, что сексуальность у джамблей не так уж отличается от человеческой. В обоих вариантах пришлось бы поступиться изрядным куском научного мировоззрения. Дилемма повисла в воздухе, и в это время в локальную сеть залился новый медиафайл.

Первые же полминуты видеоряда вызвали следующий круг диспута.

– Я полагаю, это фантастический ходячий цветок, из которого шесть разных бескрылых бабочек, тоже фантастических, пьют хоботками нектар, – первым высказался Зенон.

– А, по-моему, – объявила Ликэ, – похоже на жука-ломехузу, с которого шесть муравьев слизывают наркотический сироп, продуцируемый брюшной железой.

– Тогда странно, что муравьи существенно разные, – возразил он.

– Возможно, – сказала она, – у данного вида муравьев сильный ролевой полиморфизм в пределах одного гнезда. К тому же, это, скорее всего, фантастические муравьи.

Между тем, видеоряд продолжился. Фигуры существ приобрели прозрачность, по ним побежали спектральные волны, в общем: как до этого с фигурами людей.

– Ого! Похоже на оргиастический секс! – весело воскликнула Ликэ.

– Оргия муравьев с ломехузой, это на Нобелевку по физиологии, – пошутил Зенон.

– Смешно… – оценила она, – …Энтомологи пишут, что ароматические вещества сиропа ломехузы доставляют эйфорию муравьям, но применять термин «эйфория» к довольно примитивной нервной системе муравьев, это ну очень спорно. К тому же, в этом клипе показана эйфория также и у ломехузы… Или это не муравьи и не ломехуза?

– По-моему, мы досмотрели до объяснений, – заявил он, глядя на экран. Там картинки с загадочными существами сменилась картинками с условными изображениями каких-то кластеров полимерных молекул. Кластеры формировались из черно-белой центральной цепочки и боковых цепочек шести разных цветов. Поперечное сечение приняло форму правильного шестиугольника. Затем шестиугольник расщепился на два идентичных…

…Ликэ обхватила голову руками и пробормотала:

– Это на что-то похоже… Хромосомный набор… Но вместо пары тут семерки… Да, их дальнейшее развитие примитивнее, оно похоже на репликацию ДНК-цепей, только тут составная цепь из семи нитей… Одна центральная импринтируется и становится далее матрицей, запомнившей остальные. Это точно что-то не из земной биохимии.

– Цепь из семи нитей, одна центральная? – переспросил Зенон.

– Да, вот, видишь как это в динамике, – Ликэ ткнула пальцем в экран.

– Вижу… Слушай, я понял! Это пранк!

– Что-что? – удивилась она.

– Это долбанный пранк! – повторил он, усилив тезис, затем подвинул к себе резервный планшетник и забарабанил по клавиатуре.

– Гм… Зенон, что ты ищешь и что рассчитываешь найти?

– Уже нашел! Вот! Это вымышленные марсиане из «Миража» Клиффорда Саймака! «Сначала все шесть казались одинаковыми, неотличимыми друг от друга. Потом, когда Уэбб присмотрелся, он заметил мелкие различия в строении тел, выдающие своеобразие каждого. Только шестеро, – подумал он, – а ведь должно быть семь… Семь существ семи различных полов. Все семь требуются для продолжения рода. Шесть безуспешно искали Седьмого… Схема, требующая участия семи, приводит, вероятно, к тому, что рождение потомства это сложная процедура, неприемлемо долгая с человеческой точки зрения».

…

Феерический пранк, учиненный Джил Мба, взвинтил обоих астронавтов до особенного состояния психики, свойственного изобретателям на пороге Эврики. Та легкость (пусть кажущаяся легкость) с которой джамблиха детально разобралась в самой загадочной из человеческих эмоций, а затем сконструировала аналогичные эмоции для вымышленных существ из человеческой НФ… Эта легкость должна была значить что-то очень важное, всеобщее, универсальное как NMFL-архитектура «тень амебы» для любого интеллекта. Следующие несколько дней разговоры Ликэ и Зенона крутились вокруг этого, пока не появилась всесторонне ясная формулировка вопроса, адресованного Джил Мба. Давно замечено, что правильно поставленный вопрос это зачастую уже половина ответа. Так случилось и теперь. Вопрос об эмоциях у джамблей и в частности об эмоциях, которые функционально сходны с эротическими эмоциями у людей, получился сложным, но эта сложность как бы предугадала структуру ответа. Иначе говоря: астронавты смогли ясно сообщить Джил Мба, о чем конкретно они хотят получить ответ. И, как всегда бывало в таких случаях, Джил Мба ответила максимально четко…

…Увы, астронавтам не хватило то ли систематики знаний о вселенной, то ли эрудиции, чтобы полностью понять ответ. Но даже того, что они поняли, хватило для очередного шокирующего вывода, попавшего затем через эхоконференцию Lackhole.FIDONEXT в обычные земные инфосети.

В научно-методическом плане ответ подтверждал гипотезу, высказанную Фанни Шо на римской лекции в мае 11 года. Джамбль способен пересобирать свою личность, как мы способны переоборудовать дом, меняя наборы и схемы соединения отдельных бытовых машин и конструкционных элементов. Люди при этом порой обмениваются бытовыми вещами, а джамбли обмениваются модулями, из которых состоит их внутренний мир. В ответе Джил Мба содержалась добавка: при процедуре обмена джамбли испытывают те эмоции, которым в человеческом лексиконе лучше всего соответствуют термины секса, включая эротику вообще и оргазм в частности.

…

МАРТ-АПРЕЛЬ 13 года Каимитиро

40. Марсианские хроники, лунные облака и Стартреш.

Когда четверых космических туристов спрашивали, как вышло, что их корабль получил сомнительное имя Стартреш, они только ржали и кивали друг на друга. Хотя, по логике понятно, что автор идеи – 108-летний профессор Филипп Уэллвуд, помнивший времена культового сериала «Страртрек», прокат которого совпал с Лунной программой Apollo. Поскольку нынешнее турне тоже можно было отчасти считать лунным, напрашивалась аллюзия. А если цель – космический мусор в троянских точках системы Земля-Луна, то слово «треш» просится в название. Дизайн у корабля подходящий: как цилиндрическое ведро 8 метров в диаметре, столько же в высоту и крестовидная подставка. Конечно, на самом деле это не подставка, а энергоблок плюс 4 движка на консолях. При кажущейся примитивности и сравнительной дешевизне, дизайн отвечал предстоящим задачам. По случаю возникла еще внеплановая задача: репортаж о старте миссии БФМ к Марсу. У Стартреша отсутствовал жесткий график, и поэтому ничто не мешало поучаствовать в историческом событии, внеся свой вклад путем съемки старта с дальней дистанции.

Так Стартреш заранее стартовал от орбитальной станции Бифрост и занял позицию на значительно большем отдалении от Земли с таким расчетом, чтобы оказаться в точке с оптимальным ракурсом в нужное время. Это значит: в максимально широком секторе съемки не должно оказаться никаких посторонних ярких объектов. Немного похоже на фотоохоту за светлячками в оживленном тропическом бунгало-отеле, где хаотические источники света норовят влезть в кадр и затмить слабую люминесценцию насекомых.

До первичного старта БФМ (до отделения марсианского корабля от станции Бифрост) оставалось около часа, а до основного старта (до включения маршевого движка) еще не менее трех часов после отделения. Пока на борту Стартреша четырем диким туристам-астронавтам было нечего делать – только изощряться в остроумии, пить кофе и иногда любоваться голубым диском Земли, переползающим через какой-либо из прозрачных сегментов оболочки корабля. При осевом вращении три оборота в минуту, достигалась центробежная псевдо-гравитация примерно как на Церере. Маловато для комфорта, но достаточно, чтобы бытовые предметы вели себя более-менее привычно (только ОЧЕНЬ медленно). Кофе из джезвы с крышкой лился в чашки так, будто превратился в мед или патоку. Кстати, будь джезва без крышки – кофе при вскипании улетел бы вверх и там в форме ансамбля капель еще несколько часов вальсировал бы на воздушных потоках…

…Но крышка имелась, так что Тургут Давутоглу успешно сварил кофе и разлил его по чашечкам, сообщив с легкой грустью: лучше бы не на плитке, а на противне с песком.

– По-моему, и так вкусно! – объявила Скрэтти, сделав первый глоток.

– Песок на камбузе космического корабля… – произнес Филипп Уэллвуд и сделал жест, означающий что-то вроде «было бы прекрасно, но увы».

– Аутентично! – объявила Жасмин бин’т Джуни аль-Муала, – В следующий раз сварю я, другим методом: из дробленых слабо обжаренных зерен в бедуинском чайнике-кахва, с имбирем и корицей.

– Вот за что я люблю 3-ю Космическую эру! – воскликнула Скрэтти, – Камбуз реальный: сковородки, чайники, электроплитки, посуда тоже. Никакой жести типа жрать и пить из тюбиков секретную хрень, которую даже не видишь. Или даже хорошо, что не видишь.

– Странно, – произнес Тургут, – почему вертящиеся обитаемые модули не применялись в предыдущие космические эры? Я читал, что фон Браун изобрел это еще в 1950-х.

– Хороший вопрос, – откликнулся Филипп, – профессиональные источники убедительно рассказывают об инженерных сложностях проектирования и биологических проблемах скоординированной деятельности во вращающейся оболочке… Но есть нюанс: в любом парке аттракционов 100 лет работают карусели с частотой до 10 оборотов в минуту без ограничений по здоровью для публики. И на фоне данного факта как-то сразу меркнет убедительность объяснений. Впрочем, сейчас мы – это еще более показательный факт.

– Фил, а какое настоящее объяснение? – полюбопытствовала Жасмин.

Профессор Уэллвуд глотнул кофе, затем неопределенно пожал плечами.

– Нет настоящего объяснения. Есть куча гипотез, в основном конспирологических.

– Дай угадаю, – сказала она, – это гипотезы о том, что во влиятельных кругах прорастал непреодолимый страх перед близким будущим, в котором космические станции станут комфортными для длительного обитания людей без особой физической подготовки.

– Приблизительно так, – подтвердил он.

– Но, – продолжила Жасмин, – ты не веришь, что причина такова.

– Не верю. Слишком тупо даже для таких альтернативно-одаренных персон, из которых состоит элита.

– А я не верю, что у тебя нет своей версии! – она улыбнулась, – Я знаю некоторые твои привычки, и одна из них: никогда не бросать загадку не придумав хоть какой-то путь к разгадке!

– Ладно. Ты права. Вот моя версия. Проектировщики знали, что на карусели возникают некоторые отклонения в работе вестибулярного аппарата, это происходит за несколько минут. А что произойдет, если крутить несколько дней или недель? Что если накопятся какие-то эффекты, и затем внезапно проявятся?

– А что мешало проверить? – спросила Скрэтти.

– Ничего не мешало, – ответил профессор, – но ничего и не мотивировало. Сверху была поставлена задача: обустроить людей на орбитальной станции. Точка. Зачем менеджер проекта стал бы делать что-то сверх задачи и отвечать за все, что может пойти не так?

– Но, – встряла Скрэтти, – что-то может пойти не так из-за невесомости.

– Верно. Многое шло не так: невесомость вызывает серьезную дисфункцию нескольких систем организма, включая вестибулярный аппарат. Но менеджер проекта не отвечал за ошибки лидеров. Со временем это стало считаться неизбежным злом, а значит, нормой.

…Пауза. Тургут Давутоглу проводил взглядом голубой кружочек Земли, очередной раз проплывший мимо ближайшего иллюминатора, и отозвался на версию профессора:

– Похоже. Но тогда вопрос: почему в 3-ю космическую эру стало иначе?

– Потому, что 3-я космическая эра началась, когда многое стало иначе на Земле.

– Филипп, ты сейчас о последствиях Вандалического кризиса?

– Не совсем. Видишь ли, Тургут, это как тема корней мирового дерева из спора, который примерно в 1365-м в Толедо вели Авраам Бен-Царцал и Абу-Зейд Ибн-Халдун.

– Жуть! – заявила Жасмин, – Сейчас ты всех запутаешь.

– Наоборот, я сам стараюсь не запутаться, – возразил профессор, – очень легко объявить Вандалический кризис причиной перемен, но этот кризис лишь следствие пересечения нескольких цепочек событий в одной исторической точке. И тот древний спор в Толедо вертелся вокруг дилеммы, что искать: корни дерева или законы его плодоношения?

…

Возможно, разговор за чашкой кофе ушел бы в глубины средневековой эзотерики, или алхимии, или тавматургии, но скоро астробоцман сообщил голосом Шварценеггера из фильма «Терминатор»: «…начата процедура отделения корабля БФМ от орбитальной станции Бифрост» – и внимание туристов мигом переключилось на… Кстати, никому, включая самых ушлых журналистов, не удалось выяснить, кто и когда придумал слово «астробоцман». Сама линия происхождения была определена: еще до Вандалического кризиса, аргонавты начали называть расширенный автопилот для яхты – робоцманом, в смысле: роботизированным боцманом. А позже кто-то из линейного персонала общего проекта ESA-SETI-MOXXI воткнул в эту аббревиатуру кусочек слова «астронавтика».

Робоцманы обладали некоторым интеллектом – примерно на уровне фруктовой мушки. Астробоцманы поднялись почти до уровня стрекозы. Этого достаточно для навигации, коммуникации и управления кораблем. Для управления речевым модулем – тоже. При соответствующих настройках они могли не только поддерживать рабочий диалог, но и генерировать анекдоты (слишком многословные но порой внезапно очень смешные). В данном случае задача астробоцмана была изобразить игру, популярную у деревенских сквайров эры Шерлока Холмса: гончая преследует поезд. Паровозы имели невысокую приемистость, и гончая могла бежать вдоль рельсов более мили, облаивая машиниста. Подставляем на место гончей – Стартреш, на место поезда – БФМ, на место рельсов – траекторию полета к Марсу, дожидаемся отправления и побежали.

…Трехчасовой интервал до запуска маршевого движка требовался, чтобы дрон-буксир оттащил БФМ на безопасную дистанцию, и затем сам успел уйти за радиус поражения переменным электромагнитным полем. В момент запуска поле стало непосредственно видимым. Заряженные частицы солнечного ветра закручивались вокруг силовых линий магнитного поля и излучали в оптическом диапазоне. В общем, происходило то же, что происходит в магнитном поле Земли и вызывает полярные сияния. Только здесь сияние выглядело как полупрозрачная мерцающая картинка всех цветов спектра в гигантском калейдоскопе размером с Австралию, а в центре нестерпимо-яркий штрих плазменного выхлопа. Картинка вращалась вокруг этого штриха, как колесо вокруг оси…

…Поэт-романтик объявил бы (наверное): вот величественное зрелище, которым можно любоваться бесконечно. И это было бы преувеличение. Слово «бесконечно» следовало заменить скромным «долго». Так или иначе, время любования ограничивали полетные планы, поэтому настал момент, когда астробоцман провел корректировку курса и затем произнес голосом стюардессы: «Стартреш лег на маршрут к облаку Кордылевского L5, прибытие через 22 часа, возможны уточнения при мониторинге». Скрэтти моментально отреагировала: «теперь пора поспать» – с любой разумной точки зрения она была права.

…

После таких шоу, как правило, люди засыпают легко и быстро. Данный случай не стал исключением. Далее, примерно через 8 часов, когда туристы проснулись, более-менее привели себя в порядок и задумались о завтраке, случилось уточнение на минус 1 час. Облако оказалось больше среднего по прогнозу. Неудивительно, поскольку прогнозы о размерах облаков Кордылевского заведомо имели погрешность плюс-минус два слона (форма от сферы до эллипсоида с растяжением полтора, масса от 10 до 40 тысяч тонн и средний диаметр от 15 до 50 тысяч километров).

– Больше облако – больше шансов, – прокомментировал Тургут, наблюдая, как Жасмин творит кофе в берберском стиле.

– Шансов на что? – спросил Филипп Уэллвуд,

– Шансов на все. Я рассуждаю, как бизнесмен о пакете акций, купленных на венчурной бирже слепым методом Малкина. 95% окажутся мусорными, 4.5% ни то ни се, и 0.5% с высокой вероятностью принесут маржу на три порядка от цены покупки.

– На чем маржа? – лаконично поинтересовалась Жасмин.

– Заранее неизвестно, – ответил Тургут, – такова суть метода Малкина. Возможен самый неожиданный всплеск спроса на какие-нибудь thneeds, как в старом мультике Lorax.

– Я не про биржу, я про облако: на чем там маржа? – уточнила принцесса свой вопрос.

– А-а… – турецкий миллиардер задумался…

…И моментально встряла Скрэтти со своим специфическим юмором.

– Мне представляется это либо окаменевшее, но жизнеспособное яйцо дракона из эпоса Джорджа Мартина или всхожие семечки цветов межпланетной марихуаны из комиксов Мартина Нарозника. Но я запросто могу ошибаться, а что скажет наука?

– Наука, – отозвался Филипп, – тоже запросто может ошибаться. Я бы предположил там кристаллоподобные пылевые плазмоиды Ленгмюра-Уэллса, хотя это ближе к фэнтези.

– Это еще что? – удивилась она.

– Это просто наэлектризованная минеральная пыль, витающая в ионизированном газе, и условия невесомости позволяют такой разнородной системе быть довольно устойчивой. Дальше интереснее: эти пылинки ведут себя отчасти как ионы в узлах кристаллической решетки, отчасти – как элементы примитивного аналогового компьютера, а отчасти как примитивные формы жизни вроде вирусов. Некоторым ученым отказал здравый смысл, когда в начале XXI века появились публикации об исследовании пылевых плазменных кристаллов на орбитальных станциях и вообще в космосе.

– Что значит «отказал здравый смысл»? – спросила Жасмин.

– Специфика эмоционального выгорания ученых, – пояснил он, – если выгорает человек рабочей профессии, то алкоголь. Если менеджер, то антидепрессанты. Если ученый, то мистицизм. Толкование священных книг и прочая символическая наркомания…

Случилась короткая пауза (будто спонтанная минута молчания в память о выгоревших ученых), после чего Тургут спросил:

– А эти пылевые плазмоиды для чего-нибудь пригодны?

– Наверное, да… – профессор сделал неопределенный жест ладонью, – …Пока не было нормальных системных исследований, так что я не могу сказать определенно.

– Вот я не понимаю другое, – сказала Скрэтти, – почему ученые так выгорают? Ладно, в Средние века при церковном запрете на прогресс. Или в начале XX века при всяческом фашизме. Или в начале XXI века при Устойчивом развитии. Но позже с чего выгорать?

– Поиск смысла жизни, пережиток эры католических университетов, – ответил Филипп.

– Ты серьезно? – удивилась она.

– Я более чем серьезно, – ответил он, – в мае текущего года Ее высочество увлекла меня отмечать Ночь музеев в Новую Александрийскую библиотеку…

– Ты что, решил потренироваться в словесной архаике? – перебила Жасмин.

– Нет, но это мероприятие начиналось столь официозно, что…

– …Что это признано недоработкой оргкомитета, – договорила она, – но ты ведь намерен рассказать о другом, не так ли?

– Да. На мероприятии собралось немало профессоров из разных мест Европы и Африки, вроде бы как адекватных ученых. И меня поразило, что на фуршете они не нашли более важной темы, чем смысл жизни.

– А что такого? – спросил Тургут, – Кому как не ученым обсуждать такие абстракции

Профессор Уэллвуд улыбнулся и покачал головой.

– Если бы речь шла о смысле жизни, как абстракции в контексте развития философской мысли, то ты был бы прав. Впрочем, такая чисто академическая тема точно не стала бы главной на профессорском фуршете. Но они взялись обсуждать смысл жизни, будто это прикладная проблема человека и общества. Они стартовали со средневековой позиции католических университетов, и вышло, что дары Каимитиро убили смысл жизни. Труд, семья, бизнес, искусство, наука, образование, политика: все рушится. Люди постепенно отвергают цивилизацию и скатываются в животное состояние.

– Любимая полуденная шутка моего брата Нигига, – сообщила Скрэтти, – чем дальше от завтрака, тем сильнее я скатываюсь в животное состояние из растительного.

– Неужели… – произнес турецкий миллиардер, внимательно и слегка иронично глядя на Уэллвуда, – …Неужели ты терпеливо молчал и не срезал этих ученых хомяков?

– Вообще-то да, я молчал, поскольку не хотел подпортить праздник музеев безобразным скандалом. Когда моего терпения осталось уже не более, чем на 5 минут, а апологетика смысла жизни явно была еще далека от финиша, меня опередил Татаока Окинари.

– Знакомое имя, – заметила Скрэтти, – кажется, японский дядька, имевший отношение к расшифровке формата данных Камитиро.

– Да, – Уэллвуд кивнул, – дюжину лет назад Окинари участвовал в неформальном клубе исследователей сигналов Каимитиро и построил модель Hexenbike, которая радикально расширила наши представления о реляционных структурах данных.

Скрэтти удивленно повертела головой.

– Hexenbike? Ведьмин велосипед?

– Это аббревиатура, – пояснил Уэллвуд, – Hexagon enwrap bilateral key. Идея модели, по словам Окинари, подсказана схемой зрения насекомых, отображающей реальность при помощи двух глаз из тысяч шестиугольных фасеток. Впрочем это длинная история, а я обещал рассказать о событиях Ночи музеев в Новой Александрийской библиотеке. Так получилось, что накануне как раз отмечался 100-й день рождения Окинари, поэтому он немножко выпил… Не подумайте, будто он утратил контроль над ходьбой и речью. Его поведение осталось вполне адекватным. Но тактичность, свойственная интеллектуалам старой японской школы, рассеялась и потому, ввинтившись в круг обсуждающих, он с коварством сетевого тролля, произнес: «Поистине, это ночь музеев! Даже ученые, ради погружения в историю, играют своих предшественников 1000-летней давности! Тогда, согласно дошедшим до нас инкунабулам, главной целью жизни считалось соблюдение контраста ступеней социально-сословной пирамиды и скрупулезное копирование стиля деятельности предыдущих поколений. О, коллеги, вы сейчас могли бы играть в кино».

– И что было дальше, переполох в курятнике? – поинтересовался Тургут Давутоглу.

– Что-то вроде, – Уэллвуд улыбнулся, – хотя, получился довольно тихий переполох. Там никто не хотел подпортить праздник музеев. Кроме того, у пожилых ученых отмечался дефицит седин и морщин: признак действия какого-то эйдж-реверсного векторика. При таких обстоятельствах восхваления старых смыслов жизни выглядит неубедительно.

– Знакомая ситуация, – Тургут широко улыбнулся.

– Банальная ситуация, – добавила Жасмин.

– Слушайте, может пора готовить нетопырей? – спросила Скрэтти, возвращая коллег по дикому космическому туризму к целям экспедиции.

…

41. Силуриане и критерий Поппера как две стороны одного шока.

Эти дроны-локаторы размером с пивную жестянку (когда сложены) слабо напоминали летучих мышей вообще или нетопырей в частности. При запредельной фантазии можно вообразить, будто две сетчатые антенны это крылья (хотя в раскрытом виде их размеры скорее самолетные). Еще можно вообразить, будто маневровые движки на консолях это лапки, а вертящаяся полусфера стереообзора и лазерной навигации это мордочка. Хотя главное сходство состояло в приспособленности к поиску и ловле мошек, точнее любых мелких хаотично (или почти хаотично) летающих объектов в большом объеме…

…Дюжина нетопырей при размещении в вершинах икосаэдра с длиной ребра 50 тысяч километров могли просканировать область пространства размером с планету Нептун и обозначить в ней все металлизированные объекты с эквивалентными габаритами как у теннисного мячика и более. Облака Кордылевского как раз размером с Нептун. Ничего сложного, казалось бы: всего четверть часа и карта объектов с их элементами движения составлена, загружена в бортовой компьютер и готова к использованию. Но был нюанс, который выявился, когда все нетопыри заняли позиции и отработали…

…Стартреш к этому моменту уже пролетел почти полпути к облаку Кордылевского L4, раскинувшемуся по другую сторону от Луны. Итак, нюанс: нетопыри нашли несколько тысяч объектов. Обследовать столько за соразмерное время просто не было физической возможности. А это лишь облако L5 – впереди второе облако L4, где вероятно окажется примерно столько же объектов, достойных внимания. Как расставить приоритеты, если нетопыри сообщают только эквивалентный габарит радио-рассеяния с разбросом плюс-минус сколько-то? Да, у внутреннего края облака L5 оставлена резервная группировка нетопырей, можно отправить любой из них к любому подозрительному объекту. Тогда через 10 – 20 часов будет получена видеосъемка объекта… Но какие объекты выбрать?

Обсуждение этого вопроса развивалось слегка сумбурно, поскольку туристов отвлекал феерический вид сквозь панорамные иллюминаторы. Стартрэш, чуть обгоняя Луну в ее орбитальном вращении, проходил над ее обратной стороной, так что был хорошо виден Великий Бассейн (он же – Океан Мечты), раскинувшийся от Южного полярного хребта Лейбница до тропического кратера Эйткен. По земным меркам это было бы море, чуть глубже и крупнее, чем Карибское. 4 миллиарда лет назад астероид М-класса диаметром около 100 километров столкнулся с Луной, пробив на глубину 1/6 ее радиуса. Обломки железоникелевого состава до сих пор легко обнаруживаются по магнитной аномалии, а другая часть обломков улетела в космос заодно с выбитым лунным грунтом. Что-то из получившегося щебня зависло в троянских точках L4 и L5, поучаствовав в образовании облаков Кордылевского. Большинство малых металлизированных объектов, найденных нетопырями, вероятнее всего имеют такое происхождение. Задача состоит в том, чтобы отсеять их и (в идеале) найти объекты, возникшие искусственным путем.

Между прочим, Филипп Уэллвуд сообщил остальным, что задача старая, известная как «Бюраканский вопрос», поскольку впервые публично обсуждалась на конференции по внеземным культурам 1971-го в обсерватории Бюракан. Общее решение не нашлось, но практические предложения прозвучали. В частности, что искусственные объекты почти всегда представлены поверхностями (в т.ч. оболочками – замкнутыми поверхностями, и стержнями – вырожденными поверхностями). А естественные неживые объекты – почти всегда сплошные объемные фигуры с отношениями между длиной, шириной и высотой никак не в сотни раз (если не учитывать микромир). Отсюда метод обнаружения: поиск «неустойчивых» или «парадоксальных» отражений на локаторе. «Неустойчивых» – в смысле: из-за вращения фрагмента поверхности, его отражение на локаторе оказывается то большим то маленьким, вплоть до кажущегося исчезновения. «Парадоксальных» – в смысле: пустотелые оболочки отражаются на локаторе на разных длинах лоцирующих волн то как контрастное пятно, то как слабое замутнение.