Текст книги "Тень амёбы (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Я не поняла насчет вымирания, – призналась Лола.

– Это несложно и есть в любой книжке про эволюцию. Весь род хомо вымер, а наш вид трижды оказывался на грани вымирания. Говенная конструкция, провальный проект, и четвертый раз закроет его, если технологии не изменят расклад. Философы с их идеями заморозки технологий ради гармонии, просто не знают, как устроен реальный мир.

Лола Ву экспрессивно похлопала ладонями по столу.

– Этот аргумент понятен. Да, угрозы астероидов и супервулканов реальны, и требуется технологическая защита. Но надо ли заходить слишком далеко, и рисковать, что наши собственные технологии станут угрозой?

– Что, опять философская чепуха о превращении в бесчувственных роботов?

– Ленка, ты ведь в курсе, что это опасения огромного числа людей. В июле на площадке Infernollam в Портофино был brain-battle и три интернет-референдума.

– Подожди, Лола, ты говорила про референдум-конкурс глобальных 100-летних планов.

– Да, я говорила, что ты и Кветка, точнее ваш план, внезапно получил большинство. Мы обсудим это на следующем шаге. А сейчас про два других референдума. Первый о том, готово ли человечество к сверхтехнологиям. Второй – создают ли генная модификация людей и развитие роботов экзистенциальный риск для человечества. На первый вопрос большинство ответили, что готово, но на второй вопрос голоса поделились пополам. И проблема смешивания разумных существ с роботами оказывается PR-актуальной.

– Ладно, если так, то я PR-актуально начну с панмодерна.

– Это что-то про новое искусство? – предположила Лола.

– Нет, это про все. Премодерн, модерн, постмодерн, и прочее, это вообще-то не стили в искусстве, а свойства эпох. Премодерн это средневековье. Модерн это индустриальные революции с отношениями труда и капитала. Постмодерн это общество материального изобилия, ему следовало появиться в конце прошлого века, но кое-что пошло не так. А панмодерн это когда все мыслимое можно реализовать материально-понятным путем.

– Э-э… Это как все? А если кто-нибудь помыслит лестницу до Луны?

– Значит, если никто не заявит обоснованный протест, то будет лестница до Луны…

Сказав это, Ленка широко улыбнулась и сделала приглашающий жест руками.

… – Добро пожаловать в панмодерн, или в сверхцивилизацию, или в клуб джамблей.

– Ну, допустим, – неуверенно произнесла Лола, – но мы разбираем проблему роботов.

– При панмодерне это не проблема! Философы пугали публику слиянием с ущербными роботами, у которых жестко ограничены цели и вообще нет эмоций. Но, если мы лишь помыслили робота с эмоциями и без жесткого ограничения целей… Так ведь?

– Да, так, мы помыслили, но не факт, что это можно реализовать.

– По определению панмодерна – можно, – безапелляционно припечатала Ленка.

– Но, – возразила Лола, – мы пока не можем сделать даже полноценный искусственный интеллект. Достигли пока только уровня где-то между червяками и пауками.

– Многое мы пока не можем сделать, – ответила Ленка, – ведь мы еще даже не достигли реального постмодерна, что уж говорить о панмодерне. Мы предцивилизация. Говно на грядке, из которого только предстоит вырасти чему-то дельному. А пока нас вообще не касаются такие проблемы. Точнее мы их не касаемся, нам до них просто не дотянуться.

Журналистка снова похлопала ладонями по столу.

– ОК, поскольку мы заговорили о нашей грядке, давай коснемся вопроса о том, как ваш 100-летний план «Terra des hommes» получил кубок зрительских симпатий, оказавшись убедительнее, чем планы авторитетных политологов и экономистов. Как так вышло?

– Это лучше не ко мне, – сказала Ленка и крикнула, – Кветка! Как наш план взял кубок?

– Легко! – раздался ответ из глубины ангара, – Мы опирались на библию и не умничали!

– Ну, давай, иди сюда, а то у меня уже морда устала рассказывать,

– Тогда ты мониторь сборку, а то дядя Франтишек рассчитывает на эту тачку.

– Я иду, – Ленка встала и зашагала вглубь ангара. Лола проводила ее взглядом и заодно поглядела, как четыре голема, похожие на гигантских муравьев с уже знакомыми почти человеческими руками, реализуют отверточную сборку мини-трактора на эстакаде.

Между тем, Кветка уселась за стол, оторвала полосу салфетки от рулона на оси, весьма старательно вытерла руки и повторила:

– Мы опирались на библию и не умничали!

– Необычный ход! – оценила Лола, – А ты можешь кратко рассказать о плане «Terra des hommes» чтоб стало понятно зрителям, которые не читали?

– Легко. Мы взяли несколько общеизвестных библейских историй. Так в главе 3 книги Генезис мы взяли райское проклятье, в главе 11 той же книги – Вавилонскую башню, в главе 13 книги Апокалипсис – число зверя. Это если кратко, в общих чертах.

– Минутку! Что такое райское проклятье?

– Элементарно, Лола! Это труд, роды и смерть. В библии ясно сказано. Так что не надо изображать, будто это правильный порядок вещей, который нам нравится.

– Допустим… – произнесла журналистка, – …А при чем тут Вавилонская башня?

– Иерархия, – сказала Кветка, – пирамида власти и богатств, при строительстве которой расходуется больше усилий и ресурсов, чем потребляется в быту. Наш план «Terra des hommes» включает драконовский штраф за возведение статусных башен. Простейший вариант: штрафная функция вида N в степени N. Если ты учредила предприятие и сама управляешь, то штрафа нет. Если ты наняла менеджера, то платишь 1% с его зарплаты. Менеджер 2-го уровня обойдется уже в 4%, а 3-го уровня в 27%. При 10 уровнях, как у офицеров в армии США, штраф для верхнего ранга составит 100 миллионов зарплат.

– Но это ведь по существу запрет на большие предприятия!

– Нет, это запрет на большие пирамиды персонала, на пережиток эпохи мануфактур. На современном производящем предприятии просто не нужна толпа людей.

Лола задумалась над этим, но мысли стали путаться, и она задала следующий вопрос:

– А при чем тут число зверя из Апокалпсиса?

– При том, что адский сатана там запрещает покупать и продавать всем, кто не получил цифровую лицензию. Как в современных, извиняюсь, цивилизованных регионах. План «Terra des hommes» отменяет все обязательные лицензии на обычные товары, которые физически безопасны. Отменяется любая дискриминация по доступу на рынок и цене, включая оптовые цены производителей и цену заемных денег, что важно.

– Последнее это что, про кредиты? – спросила Лола.

– Да. Если коммерческий банк кредитуется по ставке регулятора, то и любая фирма или любой человек может получить у Центробанка кредит по такой же ставке.

– Подожди, Кветка! Как тогда получат маржу розничные торговцы и банки?

– Это их проблемы. Если не получат – пусть уходят. Общество переживет исчезновение посредников вместе со спекулятивными издержками оборота благ.

Теперь Лола задумалась всерьез и, помолчав минуту, предположила:

– В таком случае миллионы людей лишатся работы.

– И что, они заплачут, если исчезнет необходимость высиживать 8 на 5 в офисе?

– Нет, я имела в виду: они лишатся зарплаты.

– Ах, это… Ну, в нашем плане количество производимых благ не уменьшилось, скорее увеличилось, а зарплата не единственный метод распределения, и точно не лучший. В приложении к плану у нас приведена дюжина альтернативных методов распределения, некоторые из которых уже, так или иначе, реализуются на практике.

– Даже не знаю… Если миллионам людей давать блага просто так, а не за что-то, у них может произойти экзистенциальный кризис вокруг вопроса: для чего я?

– Человек это не тот, кто для чего-то, а тот, для кого все остальное, – жестко и уверенно припечатала Кветка.

– Э-э… – Лола еще раз задумалась, затем попросила, – …Повтори, пожалуйста.

– Легко! – сказала Кветка и повторила.

– Звучит круто! – признала журналистка, – На этом можно закрыть вопрос о 100-летних планах, и вернуться к джамблям.

Кветка утвердительно кивнула, и Лола продолжила:

… – Ходят слухи, что состоялся Первый Контакт между экипажем корабля «Alkyona» и межзвездным предположительно искусственным объектом 9I/Чубакка. При этом ЦУП, пресс-служба и все руководство консорциума MOXXI дружно темнят: какой-то заговор молчания. Может ты и Кветка, как инженерные сотрудники MOXXI, поясните в общих чертах, что там происходит?

– Ну… Мы вообще-то на каникулах, если ты еще не заметила.

– Я заметила, однако, вы на каникулах с 1 сентября, а Первый Контакт состоялся в 20-х числах августа, если верить слухам.

– Слухи всегда все путают, – сказала Кветка, – 23 августа дистанция между Алкйоной и Чубакой сократилась до 12 миллионов километров и состоялся визуальный контакт. В течение двух суток Алкйона прошла мимо Чубакки с предельным сближением около 10 тысяч километров и относительной скоростью около 8 миллионов в день.

– Ты повторяешь последний внятный пресс-релиз MOXXI, – заметила Лола, – я читала и видела чудесные фото Чубакки, похожего на кочан межзвездной цветной капусты. Но с этого момента публика не получила ни одного внятного пресс-релиза, между тем слухи сообщают о радиоконтакте, точнее, что Алкйона запросила и уже получила разрешение инопланетян приблизиться к Чубакке для физического визита на борт.

Кветка глубоко вдохнула и медленно выдохнула, вероятно, с трудом удержавшись от грубого ругательства, после чего жестом предложила журналистке выключить запись.

– ОК, – согласилась та, нажав кнопку, – и что теперь?

– Что-что… – Кветка повторила специфическое дыхательное упражнение, и лишь после этого ответила, – …Мне надо немного посоветоваться с Ленкой, и кое-куда позвонить.

– О! – обрадовалась Лола, – Кажется, мы в шаге от раскрытия тайны!

– Ну… – произнесла Кветка и в третий раз выполнила свое дыхательное упражнение.

…

3. Первый Контакт с инопланетянами как внезапная рутина.

Даниз Бурхан, позитивный дядька средних лет, владелец китаплика «У Дэна Брауна» (гибрида паба и книжной лавки) в Фамагусте на юго-западном краю Северного Крита считал себя причастным к чудесам 3-й Космической эры. Причем у него имелись на то довольно веские основания. Во-первых, его китплик оказался почти в центре условного треугольника, образуемого офисом консорциума MOXXI, морским космодромом этого консорциума и главным кампусом Восточно-Средиземноморского Университета. А во-вторых, среди завсегдатаев «У Дэна Брауна» отмечался вице-директор MOXXI генерал Вальтер Штеллен (точнее, бывший генерал франко-германской контрразведки). Также завсегдатаем была Кристина, жена генерала (точнее, бывшая жена бывшего генерала). Даниз Бурхан не понимал, какая жена «бывшая», если они с Вальтером живут вместе, и однажды спросил об этом Хлою, 20-летнюю генеральскую дочку, когда она заглянула в китаплик выпить кофе с двумя своими бойфрендами. В ответ девушка с философским спокойствием посмотрела ему в глаза, и тоном драматического актера произнесла: «Ах, почтенный Даниз! Мир несовершенен: порой рушатся даже самые крепкие разводы». В общем, Даниз махнул рукой на эту странность, отнеся ее к области культурологических фишек, свойственных лишь западноевропейцам и лишь им понятных.

Вернемся, однако, к отношениям Даниза Бурхана и 3-й Космической эры. Поскольку он открыто гордился своей причастностью, другие завсегдатаи (помимо семьи генерала) с дивной регулярностью спрашивали его о всяких непонятных штуках, происходивших в астронавтике и в земном мире из-за взрывного развития таковой. Даниз следил за своей эрудицией и почти всегда мог объяснить происходящее хотя бы на кухонном уровне…

…Ключевое слово «почти». Новость о Первом Контакте с инопланетянами, вспыхнув в инфосфере вчера утром, расползлась к вечеру по всем сайтам-таблоидам, а сегодня уже красовалась на первых полосах респектабельных СМИ. При этом изложение оставалось таким же мутным, как в таблоидах, и Дениз совершенно не представлял, что расскажет посетителям, если они поинтересуются его мнением (а они точно поинтересуются)…

…Но вот: удача! В первый же утренний час после открытия «У Дэна Брауна» у стойки появились Штеллены. Точнее, у стойки появился генерал, а его (бывшая) жена, только поздоровавшись с Данизом, двинулась в литературный сектор, где намеренно не глядя цапнула со случайной полки какую-то книжку. Далее, пройдя мимо стойки, она слегка хлопнула генерала по плечу. Он, опять-таки не глядя, полистал книгу, ткнул пальцем в случайный абзац. Даниз знал этот семейный обычай Штелленов: гадание по книге. Есть много вариантов такого гадания – как задать Фортуне вопрос на какую-то тему.

– Какая-то большая проблема, да, Вальтер? – спросил хозяин китаплика.

– Не то что проблема… Видите ли, Даниз, мы прилетели с ночного заседания Римского клуба, где подавали дрянной кофе без кофеина и дрянные тезисы с имитацией мыслей.

– О, так вы только что были в Риме!

– В Винтертуре, – поправила Кристина, оторвавшись от гадальной книги, – это в кантоне Цюрих, Швейцария.

– Странно, – заметил Даниз, – почему тогда клуб Римский?

– Потому, что там фейк и бред во всем, включая топоним в названии, – пояснила она.

– Понятно… А это как-нибудь связано с инопланетянами, которые на первых полосах?

– Еще как связано! – подтвердил генерал, – Вот что, Даниз, если вас интересует тема, то организуйте нам завтрак прямо на стойке, и задавайте любые вопросы об этом.

– Неужели вообще любые? – изумился хозяин китаплика.

– Да. Вообще любые. Секретность никакая, у этого клуба дырявые стены. В зале мутные персонажи почти открыто снимают аудио-видео, игнорируя кружочки с перечеркнутым микрофоном. Наверняка к вечеру вся эта помойка выплеснется в медиа.

– Тоже понятно, – Даниз хитро улыбнулся, – тогда я воспользуюсь вашим предложением насчет завтрака и вопросов. Хотите для начала настоящего хорошего кофе с кофеином?

Генерал поднял над стойкой сцепленные ладони в знак полного одобрения, а Кристина прочитала вслух выпавший абзац из гадальной книги: «Неоднозначность отношений имеет позитивное значение для вас лично, вам выгодно находиться со всеми в диалоге – это увеличивает вашу самореализацию».

– Это что? – спросил генерал.

– Это некто Калинаускас, «Наедине с миром», 1991 год. То ли психоанализ, то ли йога.

– Так. Даниз, включите книгу в счет, пожалуйста. Вдруг там есть еще толковые идеи.

– Разумеется, Вальтер. Надеюсь, вам пригодится. А что, все-таки, с инопланетянами?

– Вы удивитесь, Даниз, но Первый Контакт, о котором так долго мечтали фантасты, на практике оказался рутинным согласованием маневра Алкйоны относительно Чубакки.

Видя некоторое недоумение хозяина китаплика (вполне естественное для человека, чья профессия далека от астронавигации) генерал попросил у него лист бумаги и несколько разноцветных фломастеров. И скоро на бумаге возник схематичный план миссии.

…5 ноября прошлого года Алкйона стартует с околоземной орбиты вслед за Чубаккой, который улетает от Солнца со скоростью более 20 километров в секунду и уже ушел за орбиту Сатурна

…За две недели Алкйона набирает крейсерскую скорость: 120 километров в секунду, и обгоняет Чубакку 25 августа, успевая сделать видеорепортаж с короткой дистанции.

…Далее по плану Алкйоне надо погасить скорость относительно Солнца, чтобы опять сблизиться с Чубаккой, уравнять скорости и в идеале выполнить условный абордаж. И торможение началось сразу после маневра обгона. Оно займет примерно 7 месяцев.

…Скорость Алкйоны относительно Солнца составит 10 километров в секунду, и далее Чубакка будет догонять ее примерно 32 месяца.

…Далее маневр уравнивания скорости и выход на позицию условного абордажа. В это время Алкйона и Чубакка будут находиться уже далеко за орбитой Нептуна, примерно настолько же далеко от Солнца, как карликовая планета Плутон.

Генерал нарисовал последнюю зеленую стрелочку и отложил фломастер. Даниз Бурхан примерно минуту с все большим удивлением смотрел на картинку, затем произнес:

– Сколько же лет эти двое несчастных астронавтов проведут в космосе?

– Много! – ответил генерал, не уточняя НАСКОЛЬКО много (плановый прогноз мог бы шокировать собеседника), – Но, Даниз, вы напрасно назвали Зенона Пекоша и Ликэ Рэм несчастными. Им выпало участвовать в самом гигантском путешествии за всю историю человечества, и в самом гигантском приключении.

– Ох, не знаю… – хозяин китаплика покачал головой, – …Мне это кажется ужасным. И, неизвестно, насколько дружелюбны эти инопланетяне на Чубакке.

– Если я правильно поняла, то их там нет, – заметила Кристина.

– Как это нет? – еще сильнее удивился Даниз, – Почему тогда газеты пишут про Первый Контакт и про всякое такое.

Она сделала паузу, чтобы глотнуть кофе, затем улыбнулась и развела руками.

– Вот так. Мы с 1970-х запускаем в дальний космос станции-роботы. Вполне возможно, джамбли поступают так же. Но, разумеется, их станции-роботы намного совершеннее и намного интеллектуальнее, чем наши. Значит, лезть туда в гости без предупреждения и приглашения стало бы очень неосмотрительным шагом с нашей стороны.

– Поэтому, – продолжил генерал, в ЦУП был разработан конфиденциальный протокол предполагаемого диалога с Чубаккой, началом которого стал рутинное уведомление о плановых маневрах Алкйоны на ближайшие три с половиной года.

– Конфиденциальный протокол? Значит, MOXXI засекретил Первый Контакт, да?

– Да, и чуть позже я объясню причины.

– Ох, надо же… А на каком языке Алкйона послала ему уведомление?

– Не на языке. Только средствами арифметики и геометрии. Летом нам удалось частично расшифровать радиообмен между Чубаккой и его зондом, посланным на Титан, спутник Сатурна. Это позволило нам, точнее экипажу Алкойны, отправить схемы вроде тех, что я нарисовал сейчас, только в двоичном коде и на характерной радиочастоте.

– А-а… Откуда известно, что Чубакка получил это послание?

– По его реакции. Чубакка ответил на той же частоте и тоже в виде графики. Он переделал некоторые детали в последней планируемой фазе сближения. Наверное, у него на то есть резоны, которых мы не знаем. Далее, выполняя протокол, Алкйона отправила урезанную картинку, где были лишь изменения первоначального плана. На этом пока все.

Хозяин китаплика снова покачал головой

– Как-то это странно. Первый Контакт, а ничего не сказано про нас и про них.

– На это, – сказал генерал, – также обратил внимание экспертный совет Римского клуба.

– Вот это да! И что вы им ответили, Вальтер?

– Я ответил: нет проблем продолжить диалог Алкйоны и Чубакки. Вопрос лишь в том, какую информацию мы хотим передать Чубакке с учетом скромного инструментария. Геометрия и арифметика, ничего больше.

– О! Это интригует! А они что?

– Они заявили, что дирекция MOXXI, которую я там, по сути представлял, попрала все мыслимые международные нормы, когда тайно изменила полетный план, скомандовав Алкйоне опасно-близкий пролет мимо Чубакки, когда тайно начала Первый Контакт, и когда засекретила само событие контакта. Я ответил, что 10 тысяч километров вовсе не опасное сближение и что Первый Контакт решал чисто навигационный вопрос. Причем обстоятельства не позволяли откладывать этот вопрос, поскольку небесная механика не подчиняется международным нормам, и не ждет, пока где-нибудь в ООН что-то решат. Режим секретности был введен разумно, чтобы не распространять панические слухи. А теперь, когда навигационный вопрос решен, международные институты могут заняться разработкой диалога без спешки, поскольку в следующие три года практически ничего нового в навигации происходить не будет, а канал связи с Чубаккой сохранится тот же.

– О, как! А они?..

– Они, предъявили особый мандат КООНГУ, комитета ООН по глобальным угрозам, и потребовали представить все данные о джамблях, имеющиеся в распоряжении MOXXI. Поскольку это было ясно заранее, я торжественно передал председателю оптодиск, где записано порядка петабайта данных, полная хроника проекта Алкйона-Чубакка.

– Вообще-то оптодиск передавала я! – похвасталась Кристина, – Ведь я была там в роли референта MOXXI. Всегда мечтала поучаствовать в чем-то этаком.

– А-а… Петабайт это сколько мегабайт?

– Миллиард, – сообщила она.

– Серьезный объем, – оценил Даниз, – а там на самом деле вообще все?

Генерал утвердительно кивнул, и Даниз задал дополнительный вопрос:

– Что, и пророчество джамблей там тоже есть? То, по которому человечество вымрет, а царями природы вместо нас через миллионы лет станут разумные еноты? Пишут, что в расшифрованном радиообмене такое было, даже с картинками.

– Да, – генерал глотнул кофе и опять кивнул, – хотя, это не пророчество. Это вероятный сценарий. Кстати, весьма близкий к тому, который в 2003-м показали земные ученые в фильме «The Future is Wild» про Землю через 5, через 100 и через 200 миллионов лет.

– Понятно. Хорошо, что на самом деле это не пророчество. Но вот, чего я абсолютно не понимаю: сообщалось ведь, что Чубакка похож на «Звезду смерти» из «Звездных войн» Лукаса, а теперь оказалось, что он похож на 20-километровый кочан цветной капусты.

– Ничего удивительного, – генерал залпом допил кофе, – при сверхдальнем наблюдении, выполняемым орбитальным оптическим телескопом, края объектов размыты. Поэтому приложение-обработчик интерпретировал Чубакку, как гладкую сферу с единственной круглой выемкой. При близком наблюдении с Алкйоны оказалось, что объект вовсе не гладкий, хотя форма близка к сферической. А то, что считалось выемкой, в реальности оказалось похожим на пенек стебля, срезанного под самый уровень ветвления.

– Но, – неуверенно произнес Даниз, – ведь звездолет не может быть кочаном капусты.

– Или мы слишком мало знаем о звездолетах, – в шутку предположила Кристина.

…

ОКТЯБРЬ

4. Полтора миллиарда километров пустоты и шоколадный мясной пирог.

Обитаемый симплекс корабля Alkyona: 18-метровый тетраэдр из труб-коридоров и 6-метровых сферических комнат в вершинах – неспешно вращался вокруг оси корабля, проходящей через середины двух противоположных труб. На полу комнат возникала центробежная сила, приблизительно равная гравитации на Луне, этого достаточно для нормального функционирования организмов экипажа… Не совсем человеческих, если применять строгие критерии биоидентичности. Зенон Пекош и Ликэ Рэм подверглись модификации векториком Jefirra. Так их биохимия пробрела ряд свойств, известных у кишечнополостных и иглокожих. Это легкость регенерация тканей и реверс возраста, причем последнее – условно (с нюансами) до пубертатного периода.

Лишь зная об этом последнем обстоятельстве, сторонний наблюдатель не удивился бы, увидев тут вместо двух астронавтов среднего возраста – двух подростков, мальчишку и девчонку. Они были полностью обнажены, и наблюдатель мог бы отметить чуть более плотное телосложение, чем обычно у подростков и подозрительно «кирпичный» загар, называемый «ядерным» на сленге парамедиков. Такой загар зачастую является первым симптомом быстро накопленной опасной дозы радиации. Реально, экипаж получал тут значимую ежедневную дозу от космических лучей и от бортовых фюзоров – даже когда маршевые двигатели оставались холодными. А когда они включались, мощность дозы облучения на два порядка превышала допустимую для человека. Биоидентичные люди умерли бы, вероятно, к марту от последствий двухнедельной работы двигателей в фазе стартового разгона между 5 и 20 ноября. Но у Зенона и Ликэ это вызывало лишь такой странный загар даже теперь, когда двигатели работали непрерывно, месяц за месяцем…

…Причем у экипажа после обгона Чубакки (и следующие три года) не предполагалось никаких занятий по программе полета. В сленге менеджмента астронавтики для такого придуман эвфемизм: текущие контрольно-профилактические работы по поддержанию биологической и технической адекватности с мониторингом внешней обстановки. Если следовать эзотерическому смыслу этого термина, то сейчас экипаж выполнял работы по поддержанию биологической адекватности (хотя кому-то со стороны их занятие могло показаться странным). Они висели примерно посредине прозрачной 6-метровой сферы обсерватории (размещенной фронтально на осевой балке-трубе корабля, поэтому там, в отличие от сфер жилого симплекса, не было центробежной гравитации). Смотреть было решительно не на что. Вокруг – тьма и почти неподвижные звезды. Разве что, в заднем секторе обзора, частично заслоненном корпусом корабля, наблюдались тусклая радуга. Магнитное поле, создаваемое потоком плазмы из дюз, закручивало частицы солнечного ветра, долетающие даже сюда, в полосу шириной полтора миллиарда километров между орбитами Урана и Нептуна. Впрочем, оба астронавта уже нагляделись на этот суррогат земного Полярного сияния, поэтому занимались совсем другим делом.

При помощи самодельной штучки, похожей на гибрид масленки и электроплитки, они выдували внушительные пузыри из горячей смолы и затем аккуратными дуновениями удерживали эти пузыри от дрейфа к стенке, где случилось бы прилипание. Когда смола застывала, отвердевшие пузыри укладывались в сетчатую корзину около операторских кресел резервного ходового мостика. Эта последовательность процедур не всегда была удачной, порой пузыри лопались, на что астронавты реагировали грубой руганью…

…Вот корзина наполнилась, и Ликэ, критически оглядев пузыри (получившие вовсе не сферическую, а скорее сарделечную форму в процессе дрейфа) произнесла:

– Ни фига не похоже на рождественские елочные шарики. Зато есть место для поп-арта.

– Какого именно поп-арта? – полюбопытствовал Зенон.

– Скульптурного, – пояснила она, – пузыри все равно выходят кривые из-за того, что мы многократно дуем на них, пока они пластичные. Можно попробовать дуть так, чтобы у пузырей возникала заданная форма. Хотя бы приблизительно. Но не сейчас, ладно?

– Ладно, – легко согласился он, – я тоже думаю: пора готовить обед или хотя бы ужин.

– Если ты героически возьмешься за это, то я почитаю тебе избраннее места из почты и новостей с планеты слизнегадов, – театрально-страстным шепотом пообещала она.

…Словечко «слизнегады» по отношению к homo sapiens прижилось сначала в жаргоне биопанков, а распространилось через поп-идолицу Чоэ Трэй, записавшую летом медиа-альбом «Джамблефобия» в новом жанре скальд-блюз.

Лишь слизнегадство доступно

Слизнегадов унылому роду

Что обитает на шарике глины

Вспотевшем дареным льдом

Упавших комет под светом

Тускнеющей желтой звезды.

Попадая в тень джамблей,

Истлевают их мелкие боги…

…Так пела Чоэ Трэй в композиции «Тень джамблей на царствах» из названого альбома. Зенон не был фанатом скальд-блюза, но ему нравилась Трэй, или точнее арго-тройка, в которую она входила. Остальные двое: физик Аслауг Хоген – близкая подруга Ликэ, и боотмейстер Юлиан Зайз – по слухам 10 лет назад случайно предсказавший специфику стереометрии звездолетов джамблей. Так или иначе, эти трое сыграли немалую роль в подготовке миссии Алкйоны. И, между прочим, поп-идолица – тоже. Пускай она слабо разбиралась в физике и инженерии, зато превосходно умела поднимать эмоциональный настрой команды и внушать особое ощущение непременной удачи – вот такой фактор. Любопытно, что вся арго-тройка заразилась космосом (как иногда заражаются горами совершенно не азартные люди, соприкоснувшись с альпинизмом в Непале или Бутане). Сейчас они находились на многоцелевой околоземной орбитальной станции Бифрост…

…Зенон додумывал эту цепочку мыслей уже на камбузе, и Ликэ заметила, что партнер радикально углубился во внутреннее пространство.

– Алло, кэп, вернитесь на борт! – окликнула она, хлопнув ладошкой по его животу.

– Уже вернулся! – отреагировал он.

– Прекрасно! А что ты созерцал в своих ментальных катакомбах?

– Просто, ты упомянула новости слизнегадов, я вспомнил Трэй, затем Аслауг, Юлиана, орбитанцию Бифрост… Кстати, действительно ли Юлиан что-то предсказал о кораблях джамблей, или это отраслевой миф?

– Дело темное, – сообщила Ликэ, – если отбросить вероятные преувеличения, то Юлиан, применив аналогию с оптимальными океанскими парусниками, толкнул идею, что для кораблей джамблей характерны формы однородных невыпуклых многогранников, еще называемых звездчатыми многогранниками. Затем выяснилось, что такую форму имеет межзвездный объект 5I/Каимитиро… О котором до сих пор идут споры, был он зондом джамблей и повлиял ли он на стремительный старт 5-й Индустриальной революции. У альтернативно-одаренных адептов нумерологии есть ответ: конечно, да, поскольку оба феномена обозначаются 5I. У остальных нет четкого ответа. С другой стороны, как мы теперь узнали, 5I/Чубакка имеет почти такую форму, с небольшим искажением у среза стебля… В смысле, если бы он был гигантской межзвездной цветной капустой.

– Я уловил, – сказал Зенон, – речь о некой инварианте инженерии сверхцивилизаций.

– Да, наверное, можно так это назвать… А какие идеи про обед или ужин?

– Э-э… Что ты скажешь, если я предложу шоколадный мясной пирог?

– Я скажу, что не поняла: ты правда готов смешать эрзац-шоколад и эрзац-мясо?

– Да. Это один из странных австралийских рецептов.

– Не из тех ли, о которых Крокодил Данди говорил: жрать можно, но на вкус говно?

– Дьявол знает. Я не пробовал, так что ответ может дать лишь эксперимент.

– Что ж, отвага украшает звездолетчика! Поехали! А я буду поддерживать тебя потоком свежей информации.

Дав такое поэтичное согласие на пищевой экстрим, Ликэ уселась за стол и взяла в руки планшетник. Пока Зенон закидывал в фидер камбуз-комбайна плоды эрзац-какао, эрзац-мясные грибы, воздушно-клубневый картофель и прочие ингредиенты, среди скачанных новостей нашлось нечто, достойное артистично-комического прочтения.

– Шок и трепет! – объявила Ликэ, – При ООН создан Главный комитет по контактизации интерстелларных культур, ГККИК! Он становится седьмым Главным комитетом!

– А остальные шесть про что? – поинтересовался Зенон, не прекращая наблюдать сквозь прозрачную стенку за ходом технологических процедур в недрах комбайна.

Тут Ликэ пришлось глянуть в энциклопедию, поскольку ее раньше не интересовали эти вопросы ооновской бюрократии, теперь же, прочитав об этом и сократив официальные наименования для удобства, она ответила:

– Про демилитаризацию, про экономизацию, про гуманизацию, про деколонизацию, про администрацию, и про юстицию.

– Так-то, логично, – отреагировал он, – если джамбли существуют, то кто-нибудь в ООН должен получать за это деньги. Полагаю, они уже развили бурную активность вокруг.

– Еще бы! – подтвердила Ликэ, – Как обычно, главная идея: извлечь профит через нагон ужаса перед джамблями в платежеспособных слоях популяции.

– Это общеизвестная фрейм-формула, – заметил Зенон, – туда можно подставить вместо джамблей что угодно: ядерную зиму, фреон и озоновые дыры, углекислый парниковый эффект, пекинский вирусный насморк, сетевой искусственный интеллект, автономные ударные дроны, молекулярный дизассемблер и векторики, кристадин-фюзоры, морские фермы-фудотроны, големы и ксверги…