Текст книги "Тень амёбы (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

…Еще четверть минуты на борту Нерривик шла бурная дискуссия, но затем ее прервал спокойный голос Ханки. Она сообщала, что, хотя оптическая видимость почти нулевая, радарная система работает идеально, изображение четкое и ясное, мотивов прерывания посадочного протокола нет. По общему правилу, слово пилота в таких случаях старше мастью, чем слово всех остальных. Отработка графика продолжилась.

«Прекрасно, что бочка LEM сделана с максимумом прозрачных элементов», – подумала Ханка, поймав тот момент, когда диск Цереры впереди превратился в ландшафт внизу, окруженный горизонтом на периферии. А затем все потонуло в мелькании сверкающих черточек-снежинок. Она залюбовалась световым шоу, а в левом верхнем углу монитора бежали цифры, отсчитывая последние минуты и километры до грунта. Прямо под ними колебались в 3D-области стрелки скорости и ускорения. Вот стрелка скорость застыла в позиции строго вниз, показывая 4 метра в секунду, а ускорение обратилось в ноль (это значило, что тяга двигателя компенсировала гравитацию, но не более). По инструкции Ханка опустила лицевой щиток шлема скафандра, перейдя с внешнего на автономное снабжение дыхательной смесью. Смысл понятен: при встрече с грунтом теоретически возможны всякие сюрпризы вроде разгерметизация LEM.

Еще 10 секунд и финальная встряска. Как при прыжке со стола на пол. Такая аналогия спонтанно возникла в мозгу у Ханки, поскольку пляски с прыжками оживляли каждый вечер в арт-кафе «Hubble forever» и в пабе «Рогатый гиппопотам». Эти два заведения на центральной плавбазе Маскаренского фудотрона стали любимыми точками зависания Ханки и Эрика при ленивых арго-круизах к востоку от Африки…

…Эти мысли промелькнули за пару секунд и одновременно Ханка отметила, что LEM приземлился без сюрпризов, хотя в очень агрессивном стиле. Рекомендуемая скорость касания для LEM была 1 – 1.5 метра в секунду, но допускалось скорость до 10. Более жесткая посадка стала осознанным решением – чтобы сократить время полете в полосе обильного выпадения «криопирокластических материалов» (снега и пористого льда). Между тем уже зажегся приглашающий зеленый огонек у шлюза. Теперь следует:

– отстегнуть ремень безопасности,

– встать из кресла (и помнить, что гравитация на Церере в 6 раз ниже, чем на Луне),

– сделать шаг и приложить ладонь к индикатору. Готово. Внутренний люк шлюза открылся. Теперь следует залезть в шлюз и приложить ладонь к второму индикатору. Готово. Внутренний люк закрылся, а внешний открылся. Снаружи бушевала метель – так казалось, пока Ханка не выбралась на ступеньку трапа. Здесь было ясно, что происходящее похоже на метель лишь тем, что падают снежинки, покрывая грунт белым пушистым одеялом. Все остальное – иначе. Снежинки падали по баллистическим траекториям (на коротком участке казавшимся идеально прямыми). А вверху было черное звездное небо, на котором пылало маленькое солнце. Его лучи как попало пробивались сквозь густые пунктиры снегопада, местами разбиваясь на краях снежинок разноцветными спектральными вспышками.

– Ребята, вы это видите? – изумленно спросила она.

– Ханка, мы видим, – подтвердил из наушников голос Эрика, – ты как там?

– Я там превосходно! Готовлюсь к историческому шагу в стиле Нила Армстронга.

…

По традиции, основанной в 1969-м, первый шаг человека на какое-либо небесное тело сопровождается исторической фразой вроде: «маленький шаг для человека и огромный скачок для человечества». На первой пресс-конференции после возвращения на Землю, Армстронг добавил: «мы полетели на Луну, т.к. это в природе человека: сталкиваться с трудностями… мы должны делать это, как лосось должен плыть против течения»…

…Вот что Ханка целенаправленно припомнила перед тем, как сделать шаг с площадки перед внешним люком не по трапу, а вбок. Она спрыгнула с высоты около 2 метров и в длинном почти 4-секундном падении, произнесла:

– Длинный прыжок для человека и краткое послание для человечества, – далее, когда ее ботинки коснулись заснеженного грунта, она продолжила, – Нил Армстронг считал, что стремление преодолевать трудности в природе человека. Возможно. С другой стороны, смысл цивилизации в том, чтобы упрощать трудные дела, делать их легкими, делать их безопасными, делать их доступными не только для героев, а практически для всех. Шаг Армстронга на Луну был фокусом сверхусилий. Мой шаг на Цереру устроен иначе. 3-я Космическая эра вообще устроена иначе. Не преодоление трудностей, а их срезание. Я покажу, что это значит – в ближайшие часы и дни. Смотрите и делайте выводы.

…Вообще-то азарт не лучшее качество астронавта, но в данном случае позитивное для миссии Нерривик. Мнения директоров MOXXI в этом вопросе сходилась на том, что у подобных проектов будет хороший PR лишь если астронавты поведут себя не как рабы регламента, а как эмоциональные субъекты, занятые любимым делом…

…Сейчас Ханку распирал веселый азарт, требующей выхода. Она огляделась в поисках возможностей для самовыражения и остановила выбор на сугробе, образовавшемся на парковке с роверами перед стеной сборного домика. Да, тут уже была инфраструктура, построенная роботами (точнее големами) шримпоидами. Два таких голема дежурили в контрольных точках около посадочной площадки, видимо, чтобы чуть позже провести послеполетное обслуживание приземлившегося LEM.

Так вот, Ханка остановила выбор на сугробе, подошла (провалившись в рыхлую белую массу почти по колено) и набрала снега в ладони, сложенные лодочкой. Она пробовала слепить снежок так и этак, борясь с рассыпчатостью церерианского снега, иного, чем на Земле. С пятой попытки снежок (хотя неплотный) получился, и Ханка, не задумываясь, метнула его, целясь в верхушку причудливой ледяной скалы или тороса примерно в ста метрах от парковки. Ей казалось, что она учла все нюансы слабой гравитации, но не так просто сделать это не имея практического телесно-моторного опыта в таких условиях.

За последний месяц Ханка привыкла к лунному уровню гравитации (это в 6 раз меньше земного) – на борту Нерривик именно такой лунный уровень поддерживался вращением обитаемого симплекса. Но тут, на Церере, гравитация была ЕЩЕ в 6 раз меньше, и это привело к внезапным последствиям, диктуемым уравнениями механики. Снежок, как и хотела Ханка, улетел в сторону скалы (хотя слишком высоко, чтобы попасть в цель), но одновременно с этим тело Ханки, под действием инерции бросающей руки, совершило экзотичный прыжок, вызывающий ассоциацию с балетом коровы на льду. Хотя, балет – безмолвен, а этот прыжок сопровождался спонтанным восклицанием: «jebana kurwa!». Благодаря (опять) слабой гравитации, а следовательно – длительности прыжка, у Ханки оказалось достаточно времени, чтобы взять тело под контроль и приземлиться изящно.

После такой фиесты экспромтов, она заявила, что самое время принять ванну и выпить чашечку кофе с круассаном, и направилась в домик. Этот первый образец церерианской архитектуры почти не отличался от жилых блоков антарктических станций, только роль тамбура играл шлюз. Оказавшись внутри, Ханка выскользнула из скафандра, почти как бабочка из куколки, и пошла к ванной, небрежно раздеваясь на ходу и бросая предметы одежды на пол. Готовый эпизод «вот я и дома после вечеринки» (для мыльной оперы).

…

ИЮНЬ 12 года Каимитиро

31. Глоблобургер: социальный океан, отраженный в одной капле.

Алкйона преодолела дистанцию 4.5 миллиарда километров от Солнца – средний радиус орбиты Нептуна. Впереди лежал пояс Койпера: ареал малых планет и кометных ядер. В практическом смысле для Зенона Пекоша и Ликэ Рэм ничего от этого не изменилось: за бортом во все стороны раскинулась уже привычная черная бездна, скупо и бессистемно засеянная звездами. Впрочем, среди звезд выделялась одна аномально большая: Солнце. Кстати, Солнца с орбиты Нептуна выглядит в 30 раз меньшим, чем с орбиты Земли. Но экипаж Алкйоны уже давно воспринимал такую сравнительную астрономию лишь как повседневный фон. Фокус их увлечений заняло иное: сюрреалистическая социология.

Если уточнить, причины, то фокус увлечений сформировался под влиянием Джил Мба, спросившей однажды, почему экспериллюзионные методы в социальной жизни людей применяются столь непрактично? Причина в общих религиозных табу (если да, тогда в каких) если нет, тогда в чем (если это известно, а если неизвестно, тогда что помешало изучить причину)? Схема вопроса была весьма типичной для Джил Мба: в нем заранее содержалось несколько гипотез ответа. Как однажды предположила Ликэ, такая схема может быть оптимальной для диалога через большие дистанции, когда ограничения на скорость сигнала приводят к длинной паузе между вопросом и ответом. Такая схема в принципе сокращала часть диалога по уточнению вопроса. Джил Мба не отрицала это предположение, но и не подтверждала его. Видимо (как предположил Зенон) эволюция коммуникативных обычаев джамблей была намного сложнее и не сводилась к данному фактору, хотя и содержала таковой среди прочих. Кстати: Джил Мба так и не ответила однозначно на вопрос: преодолимо ли ограничение скорости света?

Но сейчас тема: экспериллюзионные методы. Джил Мба изобрела и предложила такой комбинированный (от эксперимент и иллюзия) термин для класса компьютерных игр в вымышленных социальных мирах. НФ и фэнтези поставляют разработчикам игр такие миры с более-менее связной альтернативной реальностью, и Джил Мба находила очень странным, что все это применяется лишь для развлечения. Ведь в каждом мире можно ставить эксперименты и строить практически полезные модели архитектуры общества. Между тем (как успела заметить Джил Мба) земные социологи в основном пользуются примитивными моделями и потому не могут предложить пути решения проблем, прямо сейчас грозящих очередным глобальным взрывным кризисом (третьим за десятилетие).

При непривычности данной идеи Джил Мба, здравый смысл в этом был несомненный, и экипаж Алкйоны попробовал реализовать нечто в таком роде. Наличие на Земле группы поддержки (многочисленной и разнообразной) позволяло запросто раскидать подзадачи между профи, умеющими их решать. Весьма быстро родилась действующая модель под названием Глоблобургер (от выражения Glob-in-blob: отражение мира в капле). Если не вдаваться в детали, то это был фастфуд-зал, в который заходили персонажи, заказывали всякое, смотрели медиа, обменивались мнениями, дружились, ссорились, мирились, и в результате формировали некую социальную картину. Медиа-поток внутри игры мог или задаваться снаружи, или развиваться самостоятельно по тому или иному алгоритму.

Ликэ и Зенон совершенно не ожидали, что у компьютерной игры – Глоблобургера будет политический резонанс на Земле, хотя, если бы они задумались… Но история не имеет опции «если бы». Как известно, проекты, реализуемые путем краудфандинга (попросту говоря – вскладчину толпой людей, которым любопытно, что выйдет) – имеют свойство быстро распространяться, ведь каждый из толпы хвастается своим участием. Особенно энергично распространяются те проекты, вложения в которые делаются не деньгами, а креативными действиями (на поле VR-дизайна и алгоритмики в данном случае). Самое взрывное распространение свойственно проектам, не похожим ни на что, уже бывшее.

В общем: можно было заранее предположить, что число игроков Глоблобургера вскоре достигнет сотен тысяч. Казалось бы: ну и что? Топ-игры набирали в сто раз больше, но никакого политического резонанса это не вызывало. Ведь прошлые топ-игры даже если содержали политическую конструкцию в сюжете, то тривиальную, как правило, в стиле лубочного феодализма (как и топ-романы фэнтези, кстати) и игрок не мог это поменять. Напротив, в Глоблобургере центральной фишкой стала возможность пользовательских настроек политической системы (или общественно-экономической формации – как это называет марксизм). Тут уместен мем:

А ЧТО, ТАК МОЖНО БЫЛО?!

Оказалось, что можно. И тысячам игроков это показалось чертовски прикольным. Они конструировали порой совершенно сюрреалистические формации, а затем, виртуально устроившись за длинным столом в бургерной, наблюдали, как на большом экране над стойкой, развиваются события в этом мире. Разумеется, они делились своим мнением с другими игроками или фантомными персонами, сидевшими рядом (а те в свою очередь делились своим мнением). Для остроты ощущений, игрок мог пройти сквозь плоскость экрана и оказаться участником новостных событий… Но это уже детали.

Не то чтобы игроки массово прониклись настроениями классического революционного марксизма и ринулись силой переустраивать свои страны по избранной модели. Дело в другом аспекте марксизма (и прочих рациональных учений). События, которыми живет общество, и интерпретация этих событий в медиа, зависят от преобладающих способов материального производства и распределения благ. Добро и зло, восторг и отвращение, гордость и стыд, красота и уродство – легко инвертируются одним кликом в регуляторе материального базиса модели, ведь оценочные категории это функции надстройки, они вторичны, они социальные суеверия, они лишь тень материальной реальности. Медиа – вообще продукт приложения социальных суеверий к текущим событиям. Тень тени.

ТЕНЬ, ЗНАЙ СВОЕ МЕСТО

Фаны Глоблобургера массово перетаскивали реальные события из топа новостей в свои виртуальные модели с другими настройками, и получалось феерическое глумление над Устоями. Не над какими-то устоями, которым без году неделя, и которые сложились на памяти нынешних поколений – а над Устоями с большой буквы, корни которых лежат в глубине веков. В мозгах обывателя эти Устои смешались с законами природы, и теперь осмеяние этой части (как бы) законов природы угрожала обывателю экзистенциальным кризисом. Мироздание рушится! Кали-юга! Истеблишменту было плевать на душевные травмы обывателей, но осмеянные устои уже не могут быть скрепами в обществе. Миф становится анекдотом, и вряд ли возможно управлять обществом через анекдоты.

Смешно: революции XX века обещали «разрушить старый мир до основания», однако опирались на это основание. На Устои. Теоретикам революции не хватало фантазии на альтернативы. Они строили ту же самую пирамиду власти и распределения благ, лишь мелочами отличающейся от разрушенной. Даже в полит-романтическом жанре Утопий (начиная с «Утопии» Мора 1516 года) они, с упорством идиотов, рисовали все то же. В организации, мотивации, коммутации, даже в сексе и науке – штампы из средневековья. Упомянутый лубочный феодализм в фэнтези стал модным, поскольку ни авторы, ни их читатели, не видели у политиков ничего, кроме этой лубочной схемы, замаскированной бессодержательными усложнениями (то ли для приличия, то ли для спасения лица)…

…Но внезапно, общедоступная игра Глоблобургер показала всем интересующимся, что альтернативы есть, причем их много. Они определяются не особенно сложной теорией биматричных игр (созданной в 1950-м). И что для работы экономики вовсе не требуется гигантская бюрократическая, статусная и финансовая иерархия. Как высказался об этом гуру Талвиц: «публика узнала, что королевская карета едет не благодаря позолоченным херувимам и расписным панелям, а благодаря лошадям и колесам». К этому он добавил несколько дополнительных ироничных замечаний, в частности:

– Что ранее сценарные игры работали на укрепление социально-политических мифов, а Глоблобургер – на разрушение.

– Что главное в Глоблобургере это сам факт, что с устоями можно играть.

– Что вскоре появится продолжение культовой книги Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», с заменой первого слова на «Исчезновение».

Гуру экономики смыслов, по обыкновению, троллил цивилизованную публику. Дело не зашло так далеко (по крайней мере, пока), но достаточно далеко, чтобы Еврокомитет по безопасности потребовал объяснений от дирекции MOXXI. По сложившейся традиции объясняться в Брюссель полетел вице-директор Штеллен. Ничего особенного – если бы беседа осталась кулуарной, но в слушания влезли несколько депутатов Европарламента, притащив с собой СМИ. Так обмен репликами оказался залит в паблик, и теперь Ликэ и Зенон, находясь уже за орбитой Нептуна, получили возможность ознакомиться с этим.

…

После обычного обмена вводными фразами и заверениями в приверженности идеалам гуманизма, демократии, толерантности, транспарентности и инклюзивности, началось, собственно, слушание. Штеллену был задан вопрос: проводит ли MOXXI мониторинг глобальной угрозы, исходящей от джамблей, и если да, то как конкретно? В частности: почему не была своевременно распознана угроза, привнесенная игрой Глоблобургер?

Штеллен ответил, что Глоблобургер является земным софтвером, джамбли же (точнее, единственный джамбль – Джил Мба) это лишь триггер, мотивировавший на разработку данного игрового продукта. Если говорить в общем, то от джамблей исходит лишь эта угроза: мотивационная, иногда называемая «угрозой Сократа». Согласно легенде, вина Сократа перед властями Афин состояла в том, что он задавал нежелательные вопросы, мотивирующие граждан к размышлениям, опасным для сложившегося порядка.

Такой ответ вызвал острый спор в Комитете, поскольку возникла коллизия принципов. Гуманизм и толерантность требовала исключать ряд вопросов из публичного поля. Но демократия и транспарентность наоборот, требовали публичности любого вопроса. Что касается инклюзивности, то она требовала обоих вариантов одновременно. Обсуждение зависло – решение подобных коллизий выходило за рамки компетенции комитета. Этот вопрос должны были решать совместно Европарламент и Высокий суд…

…Ликэ Рэм задумчиво посмотрела на заставку-эмблему Еврокомиссии и произнесла:

– Вот так пар уходит в свисток. А у меня, похоже, пробелы в политическом лексиконе.

– Какие пробелы? – спросил Зенон Пекош.

– Вот, – она развела руками, – я припоминаю, что транспарентность это нечто наподобие гласности, в смысле: если решения принимаются за стенкой, то за прозрачной. Но я не смогла вспомнить, что в политике называется инклюзивностью.

– Это, – сказал он, – когда в любой социальный процесс включаются все, несмотря на их различия по этносу, гендеру, образованию, благосостоянию и религии.

– Так… – она задумалась, – …А следует ли приглашать пуританина на конкурс ню-арт?

– Да и нет, – ответил Зенон, – да по инклюзивность и нет по толерантности.

– А, ну теперь я достигла буддистского просветления! – констатировала Ликэ.

Зенон удовлетворенно потер руки и поинтересовался:

– Если ты достигла просветления, то, может, тебе открылось, что там в толще льда?

– В толще льда на Церере? – уточнила она.

– Да, – он кивнул, – объект Акиваша под поверхностью долины Вендимия.

– Ну… – Ликэ сделала паузу, чтобы принять аутентичную позу лотоса, – …Там какая-то угловатая штуковина из сплава хром-кобальт-никель.

– Штука естественная или искусственная? – спросил Зенон.

– Чудеса исключены, такой сплав не бывает естественным, – уверенно сказала она.

…

32. Шаг из цивилизации голода в цивилизацию любопытства

Солнце зашло. Оглушающая жара в Фамагусте сменилась относительной прохладой, и одновременно чуть поменялся звуковой фон поющих цикад. Говорят, раньше на Кипре цикады стрекотали лишь при дневной жаре, и лишь в XX веке стали появляться такие разновидности цикад, которые стрекочут в сумерках или даже ночью. Постепенно три разновидности выровнялись по численности и теперь они пели круглосуточно – только мелодии менялись… Если это можно назвать мелодиями. Габи Витали остановила свой скутер у декоративных ворот кампуса EMU с надписью «parking for staff only», минуту послушала цикад – без жужжания мотора и, шагнув в ворота, прошла к одной из секций таунхауса. Дверь распахнулась раньше, чем она протянула руку к звонку.

– Ой! – вскрикнула журналистка, увидев почти атлетическую (чуть оплывшую) и почти голую (чуть прикрытую зловещим черным фартуком) фигуру с жутким тесаком в руке. Готовый стоп-кадр из слэшера «Поворот не туда»

– Салют, Габи! – добродушно откликнулся генерал Штеллен, запихнул тесак в широкий карман на животе фартука, и левой рукой хлопнул гостью по спине, – Давай, заходи, не стесняйся. Ты тут не впервые, так что знаешь, где кухня-гостиная.

– А-а… – протянула она.

– А это я готовлю том-ям-тхале-нам-хон-гунг-пхут, – пояснил он.

– Что-что?

– Поясняю для тех, кто не знаком с 1000-летней тайской культурой: это суп из овощей с сифудом, кокосом и дьявольским грибом. Хотя дьявольский гриб это недавний вклад в классику, продукт генного дизайна.

– А-а… – снова протянула Габи.

– На твой третий вопрос отвечаю: сегодня я шеф-повар, поскольку Кристина зависла на выставке в Айя-Напа. Презентация нового офисного стиля IQR, Intuitive Quasi-Reality.

– Ах да, она ведь стилист-фрилансер, – вспомнила Габи Витали род профессиональных занятий формально-бывшей жены Вальтера Штеллена.

– Верно, – генерал кивнул, – а сейчас не пугайся слишком сильно.

Предупреждение оказалось своевременным, поскольку они дошли до кухни-гостиной, напоминавшей сейчас… Черт его знает… В лексиконе Габи отсутствовали достаточно яркие эпитеты, чтобы описать увиденный чудовищный бардак.

– Ой…

– Расслабься и возьми из холодильника две банки пива, одну тебе, одну мне, – спокойно распорядился он, возвращаясь к тому, что должно было считаться стряпней.

– Ладно, – она сделала, что сказано, глотнула пива, и вопросительно протянула, – А-а..?

– Говорю же, расслабься. Когда я закончу, то включу спайдербота и он уберет срань. Я выключил его пока, поскольку он точно перепутал бы срань и ингредиенты супа.

Действительно, в углу наблюдался робот-уборщик, поджавший все 8 лапок. На спинке робота тускло светился алый светодиод, сообщая о пассивном режиме.

– Ладно, я расслабилась… А можно уже начинать?

– Да, включай свой репортерский гаджет и поехали, – сказал генерал и поиграл тесаком около стола, на котором были разложены еще не измельченные субстанции для супа.

– ОК, – Габи начала запись, – Вальтер, как ты относишься к тому, что Хлоя полетела во втором эшелоне к Церере? Если вопрос слишком личный, то…

– …Не слишком! – генерал махнул свободной левой рукой, – Ясно, что любые родители напряглись бы от такого действия своего ребенка. Но благоразумие требует в какой-то момент осознать тот факт, что ребенок повзрослел. У Кристины и у меня это осознание произошло довольно давно, когда Хлоя с двумя бойфрендами занялась аргонавтингом. Впрочем, ты неплохо знакома с Хлоей, так что в курсе ее биографии.

Габи кивнула, подтверждая последнюю фразу генерала, и он продолжил. … – Когда Хлоя сообщила о намерении сделать заявку от группы, Кристина задала мне единственный вопрос: о карте рисков этой миссии. Как ты знаешь, сейчас астронавтика кардинально отличается о той, какая была в 1-й космической эре.

– Вальтер, ты сказал: Хлоя и парни сделали заявку. Это что, на общих основаниях?

– Габи, ты же знаешь что да.

– Но зрители, – напомнила она.

– Черт! – генерал сделал жест тесаком, – Я дорежу супо-заправку и перестану тормозить мозгом. Да, это было на общих основаниях. И у офиса не было сомнений, что их заявка ценна. На Земле мало микрогрупп, хорошо ориентирующихся в иных цивилизациях.

– Э-э… Ты о том, что они администрируют эхоконференции Lackhole.FIDONEXT?

– Да, в частности, об этом.

– Так, – произнесла Габи, – а может ли объект Акиваша быть случайной игрой природы? Насколько сильна гипотеза, что во льдах Цереры лежит артефакт иной цивилизации?

– Геохимия, астрофизика, планетология и кристаллография могут оказаться ошибками научного познания, – сказал Штеллен, – вот тогда Акиваша может быть игрой природы.

– ОК, Вальтер. Тогда что это может быть? Любой артефакт бывает сделан для чего-то.

– Да. Например, составной уголковый отражатель. Такие штуки являются пассивными маяками, удобными для навигации, в частности – космической. Вот, на полочке тебя за спиной лежит уголковый отражатель-октаэдр. Знакомься. А я пока заправлю суп.

Габи развернулась кругом и с любопытством воззрилась на очень простую штуку. При первом взгляде казалось, что это правильный восьмигранник из блестящего металла, а более внимательное рассмотрение показывало: это не восьмигранник, это его каркас из дюжины равнобедренных прямоугольных треугольников размером с чайное блюдце.

– Похоже на детскую развивающую игрушку, – высказала она спонтанное мнение.

– Возьми, как сувенир, – предложил Штеллен, последовательно высыпая ингредиенты в котел мультиварки, – будешь показывать зрителям для их развития.

– Мерси! Классная идея!.. А что, Акиваша похожа на…

– Да. Только она составлена из нескольких сотен таких отражателей. Точнее, она была составлена, но развалилась, и сейчас это россыпь, погребенная на глубине 600 метров, вмерзшая в ледяные наплывы времен земных трилобитов.

– Вальтер, а насколько сложно пробурить лед до Акиваши? Только не говори как у вас в пресс-релизе: «это технически решаемая задача». Хотелось бы капельку конкретнее.

– Ладно, только давай перейдем, например, на балкон, а тут я натравлю спайдербота на посткулинарный кошмар.

…

На балконе, неплохо оборудованном для маленькой частично-цивилизованной тусовки, генерал, уже сменивший фартук на футболку и шорты, извлек откуда-то две бутылки.

– Блин… – выдохнула Габи, видя как внутри бутылок лениво перемещаются маленькие световые пятнышки вроде болотных огней, – …Это что, можно пить?

– Да, – подтвердил Штеллен и глотнул из горлышка. Внутри бутылки возникли тусклые вихри зеленого свечения, феерически выглядящие на фоне вечерней темноты.

– Блин… – уже полушепотом повторила журналистка и последовала его примеру. Если кратко характеризовать вкус, то похоже на густое домашнее вино с оттенком карамели. Угадывалась еще нотка корицы, – …О! Необычно! Это что, очередной сопутствующий продукт космического бизнеса MOXXI? Как вино из одуванчиков и пиво Wild Knight?

– Да, – Штеллен улыбнулся, – ты ведь знаешь нашу традицию: проводить антигуманные слабоалкогольные эксперименты над гостями. Конкретно это: пунш Криовулкан… Что ассоциативно возвращает нас к твоему вопросу о бурении льда до Акиваши…

– И?.. – заинтригованно спросила Габи, глотнув еще Криовулкана.

– …И, – продолжил генерал, – это действительно технически решаемая задача. В составе второго эшелона экспедиции к Церере, кроме известных тебе ребят, есть двое монстров арктической экстренной службы: Ларс и Инге Моллен с большим опытом бурения льда.

Габи задумалась на несколько секунд и спросила:

– Это что, та самая парочка, которая копала лопатой комету-мумию?

– Они, – подтвердил генерал.

– Им ведь вроде по 90 лет, – заметила она.

– Все-таки меньше, – сказал он, – но это мелочи, ведь у них сделан эйдж-реверс. И, хотя примененный ими кустарный векторик типа sizif дал побочные эффекты, в частности, с памятью, их профессионализм не снизился. Точнее, повысился и расширился. Буровая установка выбрана та, что им знакома по гренландскому проекту EGRIP 2012 года. Это надежная машина массой 11 тонн, она отправлена отдельным беспилотным рейсом. По сложившейся практике, MOXXI не отправляет людей и груз вместе. Так безопаснее.

– Уф! – выдохнула Габи, – Допустим, с технической стороной более-менее ясно. Но как оценить нетехнические риски? Я имею в виду: из-за случая с игрой Глоблобургер люди начинают опасаться инопланетных вещей, о свойствах которых понятия не имеют.

Штеллен трижды хлопнул в ладоши.

– Из твоей фразы выйдет четкий афоризм, если убрать лишнее слово: «инопланетных». Итого: «люди начинают опасаться вещей, о свойствах которых понятия не имеют».

– Стоп, Вальтер! С чего ты взял, будто слово «инопланетных» лишнее?

– Хотя бы с того, что Глоблобургер вовсе не инопланетная вещь, а компьютерная игра, разработанная конкретными людьми, можно посмотреть их имена и кто что делал.

– Игра – да, но идея этой игры исходила от джамблей! – возразила Габи.

– Какая именно идея?

– Идея показать общественные устои, как произвол модератора игры. -А-а… – иронично протянул он, – …Справедливое есть попросту выгодное для того, кто могущественнее.

– Можно и так это выразить, – проворчала она.

– Так, – сообщил генерал, – это выразил Фрасимах, современник Сократа. Если открыть статью «моральный нигилизм» в любой энциклопедии, то можно обнаружить сходные формулировки, дававшиеся в следующие 25 веков. И не надо валить это на джамблей.

– Подожди, Вальтер! Одно дело философская абстракция времен Сократа, а другое…

Тут Габи мысленно споткнулась, поскольку закончить фразу словами «…а другое дело компьютерная игра» значило бы лишить тезис серьезности. Штеллен подмигнул ей.

– Я помогу. Одно дело философская абстракция, изложенная в узком кругу философов, причем на сленге, непонятном широкой публике. А другое дело компьютерная игра для широкой публики, где та же идея изложена по схеме умственного фастфуда.

– Нет, Вальтер, я о другом хотела сказать! Я хотела сказать, что реалистично сделанная компьютерная игра очень сильно упрощает перенос идей в живую реальность!

– Верно. В этом смысл умственного фастфуда: нажми кнопку – получишь результат. Но хорошо это или плохо зависит от идеи. Если идея хорошая, то…

Генерал дружелюбно улыбнулся и раскинул руки жестом готовности обняться – будто дядька из рекламного клипа, где текст начинается словом «Welcome». Габи покрутила головой в знак неготовности согласиться с таким нарочитым вульгаризмом.

– Ты говоришь как о рецептах пиццы. А университетские социологи пишут, что мир на пороге самого сильного излома со времен неолитической аграрной революции, которая произошла примерно 10 тысяч лет назад.

– Социологам виднее, – отреагировал он, – однако, мир это не мост, и излом мира порой бывает полезным или даже необходимым, чтобы жить дальше. Если какой-то мировой порядок существует много тысяч лет, то весьма вероятно, что пора ломать.

– На это, – сообщила она, – социологи отвечают, что крайняя древность этих элементов порядка указывает на их необходимость. Ведь иначе, уже нашлась бы альтернатива.

– Слабый аргумент, – прокомментировал генерал, – за последние 300 лет так говорили в защиту теократии, аристократии и монархии. Практика последовательно опровергла.

– Но, Вальтер, сейчас социологи утверждают, что угроза намного серьезнее. Игра, идея которой подарена джамблями – как троянский конь. Игра разрушает корневой принцип порядка в обществе. Любой формы порядка. И это катастрофа. Причем знаешь, на кого ссылаются университетские социологи?

– На кого же?

– На Филиппа Уэллвуда, профессора эксплитики здешнего университета, EMU!

– Ого! – удивился Штеллен, – Я знаю Фила, и я уверен, что он такого не говорил.