Текст книги "Пингвины над Ямайкой"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– Может, немного и преувеличиваем, – согласилась Ойстер, – Но если в 2 часа ночи приходится решать проблему с девчонкой, которая начала рожать на 9-метровом парусном тримаране в открытом море, то это влияет на объективность оценок.

– Мы специально взяли себе 4 недели каникул, – пояснил Твидли, – и отправились на Большой Мангарева. Это потрясающе красивая ромбическая лагуна, внутри которой целый архипелаг. Находится это в 220 милях к East-Sought-East отсюда. Будет время – обязательно слетайте и посмотрите… В общем, когда Тенум позвонил, я метнулся и прибыл через час с четвертью.

Гастон Дюги быстро прикинул в уме и поинтересовался.

– На чем вы… Э… Метнулись с такой скоростью?

– На флайке, – пояснил кэролайнец, и небрежно махнул рукой в сторону невысокого полукруглого короба на юте, – Не супер, но 200 узлов делает. И компактная… Пока Ойстер вызвала медиков с Актеон-пойнт, и пока они вылетели, я как раз добрался.

– Я подтянулась позже, на этой штуке… – Ойстер похлопала ладонью по палубе, – но успела получить дозу эмоций. Все это выглядело… Синду и Тенум были одинакового бледно-зеленого цвета, хотя по разным причинам. А киндер смотрелся как надо. Он оказался единственным во всей компании, кто точно не сделал ни одной глупости.

– А где сейчас Синду и Тенум? – спросила Жанна.

Ойстер выразительно покрутила ладонью над головой и пояснила.

– Рассказываю в порядке убывания возраста. Тенум, вместе с другим аналогичным обормотом и обормотской vahine, ушли с вечера на рыбалку. Вернутся днем. Синду принудительно уложена спать вон там, в каюте. Док сказал: неделю ей надо спать по двенадцать часов. Сегодня четвертый день этой экзекуции…

– Значит, – перебила Жанна, – самый маленький ребенок, который в люльке…

– Ну, – Ойстер кивнула, – Результат их юниорского творчества. Здоровый мальчишка. Обормотам везет. А тот, что постарше – это потомство обормотов, которые пошли с Тенумом на рыбалку. Его тоже подкинули нам, но его через два часа заберут другие ребята, которые сейчас полетели на Элаусестере. Там ближайшая отсюда ферма с морскими коровами. Мы там берем свежее молоко для подкормки киндеров.

– А почему вы этим занимаетесь? – спросил Дюги.

– Потому, что у девчонок-баджао не всегда хватает молока, – пояснила Ойстер.

– Нет, я не имею в виду, почему вы вообще выполняете работу нянек и опекунов?

– Я же говорю, мы предусмотрительно взяли себе каникулы.

– Но почему вы тратите свои каникулы на эту работу?

– Это баджао, – напомнила она.

– Баджао, – повторил француз, – И что из этого следует?

Твидли легонько похлопал свою vahine по попе.

– Хэй, Ойстер: док Гастон – юро. Юро этого не поймет, даже если он очень умный.

– По ходу, так, – она кивнула, – Сюжетный фон таков, док Гастон. Мы канаки, и наша земля это море. Наше море на тысячи миль в любую сторону отсюда. Если есть бог, а лично я думаю, что он есть, то, он как-то рассчитывал на то, что мы поможем людям, живущим в нашем море, на его волнах. Это чудо, что такие люди существуют. И мне кажется, что бог задает нам некий вопрос: «Вы – хозяева этого моря, этого великого океана? Ну, докажите это практически. Это вам нужно, чтобы поверить в свои силы». Такое у меня мнение. Лично мое. Но у меня своя религия, а у кого-то другая.

Хаген одним глотком допил чай и уверенно произнес.

– E bajao-foa aha foa te Paoro. Faa-oaoa te au ra-toa.

– Что вы сказали? – переспросил Дюги.

– Хаг сказал, – встряла Люси, – что баджао это люди Паоро. Они приносят нам удачу.

– Паоро это океанийская богиня судьбы, не так ли? – заметил француз, – А, с другой стороны, уважаемая Ойстер в своем выступлении, упоминала бога.

– Это понятно, – ответил Твидли, – Мы с Ойстер – katolliko, а Люси и Хаген – maraero.

– Вы католики?! – удивился Дюги.

– Да, а что в этом такого странного?

Дюги задумался, то ли над объяснением того, что тут странного, то ли над тем, как придать объяснению тактичную, в европейском понимании, форму.

– Мы, – добавила, тем временем, Ойстер, не без некоторой иронии, – даже не просто католики, а католики, приглашенные вашим католическим сообществом на особый католический фестиваль по прогрессу. Забавно было получить это приглашение.

– Уникорн с Китти и Брилл с Мимзи тоже приглашены, – добавил Твидли, – А это указывает, как мне кажется, на то, что приглашающая сторона очень торопилась.

– Я не очень поняла вашу логику, – заметила Доминика.

– Логика строится так, – сказал кэролайнец, – Во всей Меганезии есть всего два места, населенных преимущественно католиками: атолл Кэролайн и остров Хендерсон.

– На Хендерсоне, в Коста-Виола-Нова, калабрийские католики, – уточнила Люси.

Твидли утвердительно кивнул и опять закрутил свою чашку волчком.

– Именно так. Там калабрийские, а у нас английские.

– У меня есть приятельница, католичка, на атолле Аитутаки, – заметила Жанна.

– Не типичный случай, – сообщил Твидли, – А, если кому-то надо быстро пригласить много католиков, не тратя время на поиски по одному, то он сделает рассылку по населенным пунктам, где католики – почти все. Мы, из любопытства, связались с ребятами на Коста-Виола-Нова, и точно: там тоже несколько человек получили эти приглашения. Судя по тому, что пишут на блогах в i-net, больше никто не получил.

– Красота, – фыркнул Хаген, – По ходу, оргкомитет фестиваля не перетрудился.

– Незачем перетруждаться, – иронично сообщила Люси, – Им нужны чисто мишени.

– Мишени? – переспросила Доминика.

– Ага. Мишени для исламских террористов.

– Адекватно, гло, – оценила Ойстер, – Мы пришли к тому же выводу, но не будем отказываться от бесплатного турне в Париж из-за интриг каких-то засранцев.

Доминика звонко ударила кулаком по ладони.

– Слушайте! Я ни черта не понимаю! Вы хотите сказать, что оргкомитету фестиваля нужны мишени для исламских террористов. Что это значит?

– Это очень просто, Доми, – ответила Люси, – Мы ведь уже один раз объясняли, что Римской церкви нужны яркие террористические акты исламистов, чтобы устроить встречный римско-католический фанатизм. Вот все и организуется под эту цель…

– Я не верю! – воскликнула француженка, – Просто не верю!

Жанна положила руку ей на плечо.

– Не надо так нервничать, Доми. Пока это только гипотеза.

– Ты сказала: «пока», – грустно сказала Доминика, – Значит, ты веришь, что это так.

– Слишком много аргументов, и все сходится, – честно призналась Жанна.

Люси налила себе еще цветочного чая и поинтересовалась у кэролайнцев:

– Вы в INDEMI звонили?

– А как же, – подтвердил Твидли, – пообщались с куратором этой темы. Нормальный парень. Все объяснил. В общем, программа напряженная, но не слишком.

– Короче: он вас не отговаривал ехать?

– Нет. Только формально предупредил. Страна, которую вы предполагаете посетить, управляется оффи-режимом. Он не несет прямой ответственности за безопасность жителей и гостей страны, и может быть в сговоре с террористическими или иными  криминальными лицами, заинтересованными в причинении вам физического вреда.

– Это про Францию? – уточнила Доминика.

– Да, – Твидли кивнул, – Извини, если мы тебя расстроили.

– Не то, чтобы расстроили… Просто обидно. У нас прекрасная страна, замечательные люди, у нас демократия, выборы, а у власти почему-то оказывается черт знает кто…

Дюги задумчиво погладил пальцем переносицу.

– Э… Твидли, а ваше правительство несет за это прямую ответственность?

– Конечно! Поэтому, если бы там был реальный экстрим, то офицер INDEMI стал бы реально нас отговаривать, а если бы мы все же решили ехать, то прислал бы просьбу пройти краткий бесплатный курс самозащиты. Ведь если с нами что-то случится, то военной разведке придется объясняться перед Верховным судом.

– Даже несмотря на то, что они вас предупреждали? – удивился француз.

– Несмотря ни на что, – ответил Твидли, – Разумеется, если они докажут в суде, что приняли все разумно-возможные меры для нашей безопасности, то их оправдают.

– Гм… А если не докажут?

– Тогда – виновных выгонят с работы и оштрафуют на очень крупную сумму. Могут, кроме того, надолго лишить политических прав, или вклеить несколько лет каторги.

– Гм… – повторил Дюги, – Знаете, пожалуй, это единственное правило, которое мне понравилось в вашей политической системе.

Ойстер замерла, тщательно прислушалась, вскочила на ноги и сообщила:

– Наша принцесса проснулась. Твидли, найди, пожалуйста, ее таблетки, а я помогу ей принять душ, и вообще…

– Синду так плохо себя чувствует? – осторожно спросила Жанна.

– Нет, но она еще не вполне уверенно юзает душ, – сказала Ойстер и исчезла в хижине.

– Таблетки, таблетки… – пробурчал Твидли, и тоже направился в хижину, а через пару минут вернулся с ярко-зеленым чемоданчиком, украшенным алым ромбом.

– В Меганезии даже на аптечке не рисуют красный крест? – спросила Доминика.

– Да, – подтвердил Твидли, – И, по-моему, это правильно. С одной стороны, кажется, ерунда. Какая разница, что нарисовано? А с другой стороны, зачем иметь плохие ассоциации с «Международным Комитетом Красного Креста»?

– Почему плохие? – удивилась француженка.

– Потому, что криминальная организация, – пояснил он, – МККК инициирует войны и бандитизм в третьем мире, чтобы добывать человеческие органы для продажи. Я уже молчу про мошенничество, хотя это тоже неприятно.

– Это же клевета! – возмутился Дюги.

– К сожалению, это правда, – вмешалась Жанна, – Я сама видела, что МККК творил в Транс-Экваториальной Африке. Я была в пресс-группе комиссии по расследованию.

– Но этот один случай не доказывает, что весь МККК криминален!

– Извините, Гастон, – Жанна вздохнула, – Но там был не один случай, а система.

– Давайте лучше о чем-нибудь другом, – предложил Твидли, откладывая на картонное блюдце выбранные по списку разноцветные шарики и цилиндрики из блистеров.

Дюги с готовностью кивнул.

– Давайте. Тем  более, что про тот случай я оказался безобразно-плохо информирован. Можно, я задам вопрос о вашей религии?

– Конечно, – согласился кэролайнец.

– …Скажите, а почему вы не носите крестик, как католики в других странах?

– Просто у нас принято надевать крестики, когда идешь в храм, или на какое-нибудь религиозное мероприятие. А носить его просто так… Зачем? Это же не амулет.

– Гм… – очередной раз произнес Дюги, – А у вас есть католический храм?

– Да. И очень симпатичный, если на мой вкус.

– А почему я его не видела? – поинтересовалась Жанна.

– Ты просто не доехала до Моту-Нейк, на южной оконечности, где Снарк-таун. В следующий раз, загляни. Я пока покажу фото… – Твидли подвинул к себе ноутбук, поиграл на клавиатуре, и передал ей, – …Вот. Но в реале он гораздо интереснее.

– Мы можем заглянуть туда по дороге на Киритимати, – заметил Хаген, – Это почти в точности на нашем курсе. Если конечно, вы не передумали лететь с нами.

– Мы не передумали, – весело ответил Фрэдди, – А вы не передумали нас везти?

– А давайте, действительно, сделаем там лэндинг по дороге, – сказала Жанна, глядя на экран – мне ужасно хочется посмотреть это вблизи. Оно такое… Такое…

Жанна хотела выразить в словах то, что видела на экране, но ей катастрофически не хватало слов. Форма этого небольшого здания, вызывающего смутные ассоциации с архитектурными фантазиями Эшера, не помещалась в пространстве обычных слов…

– …Это не очень похоже на католический храм, – заметила Доминика.

– У нас свои архитектурные предпочтения в религии, – с улыбкой ответил Твидли.

– …И не только архитектурные, – предположила она, – Мне кажется, вы понимаете католицизм существенно иначе, чем Папа Римский.

– Для нас это не проблема! – жизнерадостно воскликнула Ойстер, выходя из хижины в компании молоденькой австронезийки, задрапированной в тонкое полотенце на манер саронга, – Знакомьтесь, кто не знает: это Синду.

Под влиянием какого-то внезапного и не очень понятного порывая, канадка встала и, подойдя к Синду, обняла ее.

– Жанна, – негромко, но тепло, сказала та, – Как хорошо, что ты тоже здесь. А знаешь, я счастливая. У нас с Тенумом есть сын. Ты его уже видела?

– Да, симпатичный мальчишка. А как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, только я немного сонная. Все говорят, что так и должно быть, а Ойстер даже укладывает меня, когда я не очень хочу спать. Говорит: доктор приказал. А мне хочется поговорить со всеми. Вокруг столько друзей. А знаешь, как мы назвали сына?

– Как? – спросила Жанна.

– Мы назвали его: Фаатио! В честь корабля, который нас спас тогда, в сентябрьский шторм позапрошлого года. Мы хорошо придумали имя?

– По-моему, да, – сказала канадка.

– Классное имя, – подтвердила Ойстер, и добавила, – Жанна, если ты уже достаточно потискала Синду, то давай мы ее напоим чаем и накормим таблетками. Тут всякие витамины, микроэлементы, стимуляторы регенерации, биопротекторы…

После недолгой суеты, Синду была усажена между Твидли и Ойстер, и подвергнута скармливанию полдюжины шариков и цилиндриков, выбранных по инструкции.

– Ей не вредно принимать такое количество фармпрепаратов? – осторожно спросила Доминика, – И, кроме того, она же кормит младенца…

– Не вредно, – ответила кэролайнка, – У нас медики не назначают всякую отраву ради откатов от фармацевтических фирм, поэтому можно не опасаться.

– Вы намекаете, что это такие откаты практикуются на Западе? – уточнил Дюги.

– Это вы сказали, док, а не я, – с обворожительной улыбкой ответила она.

– Жанна, а где сейчас команда «Фаатио», и где кэп Пак Ен? – спросила Синду.

– Я не знаю точно… – начала Жанна, но тут ее перебила Люси.

– Все в полном порядке! Кэп Пак Ен передал «Фаатио» помкэпу Паоле Теваке, а сам перешел в вооруженные силы Атауро. Сейчас он там, типа, командующий ВМФ.

– На Атауро, который к северу от Тимора? – уточнила баджао.

Люси энергично кивнула несколько раз.

– Ага! Они здорово врезали исламистам на Тиморе.

– О! – мелодично произнесла Синду, – А правду говорят, что исламистов прогнали с островов Сибуту и Ситангкаи?

– Ага! – Люси снова кивнула, – В 20-х числах марта. Полная зачистка.

– О! Там мы родились. Теперь мы могли бы вернуться. Но здесь мы прижились. Как правильнее? Я не знаю, и Тенум не знает.

– Моя мама говорит: жить надо там, где тебе хорошо, – заявила Люси, – А родина, это такое место, куда неплохо иногда приезжать, и еще помогать, если там что-то не так.

– Сибуту и Ситангкаи, это теперь независимая страна, – добавил Хаген, – Автономия Ситанг. Экваториальная Венеция. Туризм и всякий морской бизнес… Hei foa, надо научить этих ребят рулить флайкой. Если они захотят заглянуть на родину, то лучше сделать это по воздуху, а то отсюда до Борнео почти шесть тысяч миль.

Твидли издал длинный мелодичный свист.

– Зачетное предложение, бро. Только нужен специальный инструктор. Ребята же не учились в школе. А флайка, она, все же, сложная техника.

– У меня есть мысли, как можно обойтись без специнструктора, – пояснил Хаген.

– Поделишься? – спросила Ойстер.

– Ну, так я о чем? Только мне надо это дело додумать и проверить.

– По ходу, – встряла Люси, – На эту дистанцию надо уже не флайку, а спейс-скутер.

– Не обижайся, но это ты загнула, – высказала свое мнение Ойстер.

– А почему, собственно? – поинтересовался Фрэдди, – Исходя из моего опыта, для пилотирования спейс-скутера не требуется особо сложной подготовки.

– А вы много работали с этими аппаратами? – поинтересовался Твидли.

– Я около года вел это направление в канадском аэрокосмическом агентстве.

– Вот это классно! – сказала Ойстер после некоторой паузы, – А можно будет с вами поболтать на эту подробнее? Вы, вообще, где остановились?

– На авиабазе, на восточном берегу, – ответил канадец.

– Сегодня мы собирались переночевать где-нибудь здесь, в окрестностях, – добавила Жанна, – Если вы порекомендуете какой-нибудь кемпинг…

– А что вам не остаться здесь? – спросил Твидли, – У нас в хижине кубрик на десять человек. Места хватит. А ночью можно похулиганить.

– В смысле, устроить hauoli, с музыкой, дайвингом и рыбалкой, – уточнила Ойстер.

– Мне нравится эта идея, – твердо сказал Фрэдди, – Если французские коллеги…

– … Не возражают, – договорила Доминика и повернулась к Дюги, – Ведь правда?

– Раз вы так говорите, миледи, – произнес он, – Значит, не возражают.

…

24. Реконструкция виртуального коммунизма.

Дата/Время: 03.05.24 года Хартии.

Восточный Тимор. Жако.

=======================================

Лодка была так себе. Простейший четырехметровый узкий проа с одним поплавком-аутригером, вынесенным вбок на двух рейках. Материал светло-желтый, пористый…

– Пенопласт? – попробовал угадать Эсао Дарэ.

Папуасы и фиджийцы заржали.

– Мимо, бро, – констатировал Дв.

– Прессованный тростник, – предположила Стэли.

– Ну, ты залепила… – фыркнул Алибаба, – какое же оно прессованное?

– Она ближе к ответу, – возразила Юкон.

Стэли почесала макушку и сделала еще одну попытку.

– Ну, значит, это что-то живое, которое прямо так выросло в виде лодки.

– Гло, у тебя хорошо варят мозги, – констатировал Гаучо.

– А что на самом деле? – спросила она.

– Губка-бальса, – объявил Алибаба, – изобретение дяди Микки, в смысле дока Микеле Карпини при участии группы поддержки, в смысле, при нашей поддержке.

– Вообще-то папа это изобрел вместе с доком Мак Лоу, – уточнила Флер.

– Ты про латексные водоросли не забудешь? – спросил у нее Омлет.

– Я же обещала: вечером позвоню.

– А мне вот что интересно, – сказал Оскэ, – Нам обещали пиво и подвижные игры на свежем воздухе. Ничего, кроме свежего воздуха, я пока не наблюдаю.

– На кухонной вахте – Чап, – проинформировала Упу, – когда девчонки притащат ему овощи с фермы, он, видимо, начнет готовить. Но я бы его потормошила, чтобы он не забыл. Чап почему-то считает, что никто не может проголодаться раньше него.

– Пива это тоже касается? – встревожился Оскэ.

– Нет, – успокоил Дв, – стратегический запас пива вон там…

И предводитель агрессивных папуасов махнул рукой в сторону северной пристани, находящейся метрах в трехстах от них.

– Подвижные игры там же? – спросила Флер.

– Да. Но сначала традиционный обряд часового стрелочного пива.

– Чего?

– Пьют по часовой стрелке, – объяснил он, – Все садятся в круг, а емкость с пивом…

– Ясно, – перебила она, – хороший обычай. Давайте, пошли уже!

…

У северной пристани островка Жако находилось нечто наподобие античной агоры с домом народных собраний, роль которого играл плотный солнце-дожде-защитный камуфляжный навес, косо натянутый на пяти алюминиевых штангах разной высоты. Пространства под навесом вполне хватало для ритуального круга. Дв, с должной торжественностью, наполнил флорелловым пивом из бочки полусферическую чашу емкостью примерно четверть ведра, и передал ее Оскэ. Тот сделал пробный глоток и, цокнув языком на центрально-африканский манер, не менее торжественно объявил:

– Великая вещь генный дизайн!

– На вкус, как молодое пальмовое вино, – сообщила Флер, тоже сняв пробу.

– Нет, это гораздо круче! – воскликнул Омлет, которому она передала чашу, – это вкус новой эры. Или даже сверхновой, провалиться мне сквозь небо!

– Тебя опять пробило на патетику, – заметила Юкон.

– Ты девушка скептическая и циничная, – сказал он, делая глоток. – Ты видишь в пиве только пиво, а в той выращенной лодке – только лодку. А это реальные приметы…!

– А ты пижон. Давай сюда пиво.

– Пожалуйста, – фыркнул Омлет, – И, кстати, я не пижон, а артист. Я народный поэт. Орфей нешгаизма. А ты могла бы быть моей Эвридикой…

– Согласна, – ответила она, делая глоток, – Но вечером, когда будет не так жарко.

– Что такое нешгаизм? – спросила Стэли, принимая от нее чашу.

– Нешгаизм – сообщила Упу, – это примерно то же, что и ТРТ, транс-робототехника.

Стэли, отхлебнула пива, передала чашу Эсао, и сказала.

– Знаешь, подруга, тут только что говорили на счет пижонства, так вот….

– …Ладно-ладно, – перебила Упу, – объясняю без пижонства. Был такой футуролог Филипп Фармер. В 1970-м он написал НФ-новеллу «Пробуждение каменного бога», откуда и пошла тема. Сюжет: далекое будущее. Людям стало скучно на Земле, и они смылись куда-то на другие планеты, а может, вообще в другую галактику. А Землю подарили домашним животным. Их домашние животные уже более толковые, чем те, которые сейчас, и даже говорящие. Среди них были нешгаи, домашние декоративные слоники. Им по какой-то причине достались семена всяких технических устройств. Моторов, электрогенераторов, тачек, флаек, радиоэлектроники…

– А я всегда думала, – перебила Флер, – что нешгаизм это в честь Джона Нэша, того, который изобрел математическую социальную экономику.

Упу, в свою очередь, получила чашу, сделала пару глотков и кивнула.

– Многие так думают. Нэш был великий человек, но нешгаизм пошел не от него.

– Упу большой знаток НФ, – с гордостью сообщил Дв, – Она столько всего прочла!

– Мне тичер в колледже посоветовал, – пояснила папуаска, – Типа как стимулятор к дистанционному обучению. И реально помогло. Потому что появился интерес.

– Классный метод, – поддержал Оскэ, – У нас тоже так делают.

– Эй, а про нешгаев? – напомнила Стэли.

– Ну, вот, – продолжила Упу, – им достались семена этих устройств, и они построили вторичную машинную цивилизацию, и у них даже начался технический прогресс.

– Семена устройств это мини-диски с учебными пособиями? – уточнил Эсао.

– Нет! Это именно семена. Посадил семечко в огороде – выросло устройство. Нешгаи слабо понимали, как все это работает. В смысле, понимали только функционально. Например: тачка ездит, потому что у нее сила в аккумуляторе, и этой силой надо его заряжать от генератора. Знания по физике, химии, и прочим наукам, кроме простой механики, у них были практически на нуле.

Эсао тряхнул головой и почесал в затылке.

– Значит, у них на грядке вырастали готовые электромобили?

– Почти готовые, – поправила Упу, – У них вырастали крупные модули. Ну, как для отверточной сборки. Корпус, аккумулятор, движок, трансмиссия, колеса…

– А откуда прогресс, если они не понимали, как это работает?

– Оттуда, откуда прогресс культурных растений, – ответила она, – Тысячи лет назад, фермеры не знали ничего про генетику, а просто скрещивали растения, и оставляли хорошие результаты. Селекция вслепую. Это работает, хотя и довольно медленно.

– Ерунда какая-то, – растерянно сказала Стэли, – Как можно скрестить две машины?

– Легко. Если машины растут, как тыквы, то их можно и скрещивать, как тыквы.

– Кроме того, это же все-таки фантастика, прикинь? – добавил Гаучо.

– Фантастика, – повторила тиморка, – А что тогда такое нешгаизм?

– Это общее представление о нешгайских семечках, которые еще называются транс-роботами, – пояснила Упу, – У Фармера – фантастика, а тут уже практика. Например, лодка, которая вырастает из губко-бальсы, и всякое такое.

– Микропроцессоры еще с прошлого века выращивают, – добавил Оскэ, – Раньше из расплава кремния, а сейчас из раствора фосфатов азотистой органики, но главное – выращивают, а не делают молотком и напильником. В этом суть постиндастриала.

Молодой тиморец снова тряхнул головой.

– Как-то это не по-человечески. Посадили – выросло. Собрали – работает. Ничего не поняли – да и черт с ним. Так и отупеть недолго.

– Если изобретаешь новые семечки, то не отупеешь, – заметила Флер.

– Ну, может быть, – неохотно признал он, – А чем это лучше просто робототехники?

– Тем, – сказала она, – Что на какую-нибудь далекую планету ты не притащишь всех нужных роботов, а семечки – легко. Нешгаизм – это ключ к колонизации космоса.

Что-то жалобно пискнуло. Дв извлек woki-toki из кармашка на поясе и поднес к уху. Выслушав некую реплику, он произнес что-то наподобие «вргхр», убрал аппаратик и сообщил.

– Чап информирует о начале приготовления еды.

– Только о начале? – переспросила Упу – я возмущена! Я начинаю буянить!

В руках у молодой папуаски, как по волшебству, возник полутораметровый лук из стеклопластика с колчаном, укрепленным на корпусе. С быстротой, указывающей на значительную практику, она пустила в разных направлениях три стрелы. Они точно поразили круги на трех дощатых поддонах, поставленных в полста шагах от навеса.

– Внушает, – лаконично оценил Оскэ.

– Да, – согласилась Флер, – А я-то думала: зачем тут эти доски…

Упу церемонно поклонилась и объявила:

– Если через час не будет жратвы, то четвертая стрела воткнется Чапу в задницу.

– Это сурово, но справедливо, – согласился Гаучо, и резко взмахнул рукой. Рядом со стрелой в средний поддон воткнулась четырехконечная метательная звездочка.

– Это мы помогаем кэпу Хэнку Худу в туристическом бизнесе, – спокойно пояснил Алибаба, – Типа, здесь экстремальные джунгли с агрессивными туземцами.

– А туристы уже есть? – спросил Оскэ.

– Еще нет. Проект в стадии тестирования. Тестировать пока будем на гостях.

– Эй, чур в меня не стрелять! – воскликнула Флер, – Я на такое не подписывалась!

– Все наоборот, – пояснил Омлет, – стрелять будете вы. У нас уже собрано разное метательное холодное оружие народов мира. Ты же сама хотела подвижных игр.

– Ну, это меняет дело… Только я бы сначала сожрала что-нибудь.

– Скоро будет, – пообещала Упу, – Прикинь: Чап догадывается про четвертую стрелу.

Эсао переглянулся со Стэли и обменялся с ней несколькими фразами на языке тетум.

– Что-то не так? – спросил Дв.

– Нет, – Стэли качнула головой, – Мы про нешгаизм, и про ключ к колонизации…

– Это не догма, – сказал Оскэ, – если есть другие мнения, то можно поспорить.

– Мнение есть, – ответила она, – Вы тут говорите про растения и технику, а как быть с человеком? По-вашему, он и так достаточно хорош, чтобы продвигаться в космос?

– Резонный вопрос, – согласилась Флер, – Человек слегка не тянет. Док Мак Лоу даже рассказывал об этом на Rokki-TV. Мак Лоу экспериментирует с тупайями. Ежик, ты можешь толком рассказать, что там за фокус с их сексом и возрастом?

– Ну… – он вытащил сигарету и задумчиво покрутил в пальцах, – …Главный фокус состоит в том, что тупайя это общий предок всех приматов, и человека тоже, и у нее довольно-таки человеческое поведение. Коммуникация, собственность, семья… Но жизненный цикл по нашим понятиям – стремительный. В 4 месяца тупайя уже готова размножаться, а в 2 – 3 года обычно отправляется на поля Иалу… Некоторые живут в несколько раз дольше, но это редкость… Опять же, как у людей. Док Мак что-то там сделал с их генами, и сейчас у него есть популяция двухгодовалых тупайй, которые выглядят восьмимесячными. Это как если бы человек в 60 лет выглядел на 20.

Оскэ замолчал и прикурил сигарету.

– Круто!.. – протянул Алибаба, – Значит, человек может лет в полтораста быть как в полста? Кстати, моей маме полста, а она только так снимает мужиков в клубе.

– У меня был один капитан, слегка за пятьдесят, – сообщила Юкон, – Это вообще не передать, как мы зажигали! Потом, правда, разбежались, но это уже другая тема.

– А с людьми этот фокус получается? – напрямик спросил Омлет.

– Там пока кое-какие неясности, – ответил Оскэ, – У Мак Лоу на сайте  все подробно.

– А мамонтовое дерево вообще живет 3000 лет, – проинформировал Гаучо.

– На то оно и дерево, – заметил Дв, – а человека задолбит столько жить.

– Если не сидеть на одном месте, как мидия, то ни фига не задолбит, – возразила Упу.

– При условии, что не болеешь, – уточнил Омлет.

– Регенерация, – сказала Флер, – Я вспомнила: там было про регенерацию тканей. Это связано: долгая активная жизнь, и быстрая регенерация после почти любых ранений, кроме смертельных. Это замыкается на поддержание потенциала стволовых клеток.

Дв повернул голову и скосил глаза на свое правое плечо, пересеченное жутковатым и довольно свежим шрамом от осколка реактивного снаряда.

– Регенерация это да! – произнес он, – Док-Мак великий человек!

– Вообще-то, – сказал Эсао, – дело не только в физическом здоровье. Есть еще важные качества, которые… Ну, в литературе пишут «духовные», хотя, правильно, наверное, говорить «психические». В смысле, то, что закладывается воспитанием.

– Это как раз не проблема, – сказала Флер, – Если человеку с детства не морочить мозг всякой фигней, а учить практически полезным вещам, то все будет ОК.

Тиморец отрицательно покачал головой.

– Если бы все было так просто, то все люди бы давно были правильно воспитаны.

– Ты про исторический материализм не забывай, – ответил ему Оскэ, – Там все четко: эксплуататорский класс, или оффи, как у нас говорят, проводит воспитание в своих интересах, чтобы общество плодило послушных уродов с перекошенными мозгами.

– Вот-вот, – согласился Эсао, – у Ефремова это называется «Инферно».

– Инферно – не инферно… – Оскэ махнул рукой, – Назови как угодно. Тут главное – понимать, что проблема только в оффи и в интеллигенции, которая им служит. Если провести универсальный культуроцид, и дать людям понятно сделанные пособия по практической психологии, то, как правило, в семье будет нормальное воспитание.

– Ты уж так-то не упрощай, – вмешалась Флер, – универсальный культуроцид это не прополка огорода, это сложная процедура. Мне мама рассказывала, так что…

– Крошка Ру, – перебил он, – Я не говорю, что это просто. Люстрации редко бывают простыми. Я говорю: это необходимая первая фаза. Могу добавить: не простая.

Стэли громко похлопала ладонями по коленям.

– Ребята! Я не понимаю, про что вы говорите!

– Про ликвидацию универсальной оффи-культуры, – пояснила Флер, – Прикинь: оффи через интеллигенцию внедряют универсальное нравственное воспитание в полицию, армию, школу, в законы, в масс-медиа, литературу и кино, в сексуальные и семейные отношения, и даже в обиходный язык. Это как инфекция. Ее надо уничтожить, иначе  будут рецидивы. Задача: обойтись минимально-необходимым уровнем люстраций.

– Уничтожить интеллигенцию и нравственное воспитание? – удивился Эсао.

– Ага, – Флер кивнула, – Иначе, чуть ты зазеваешься, они всадят тебе гарпун в спину.

– Но общество без интеллигенции и нравственности это дикость! – возразил он.

Флер вздохнула, вытащила из кармана у Оскэ сигарету и закурила.

– Рассказываю по школьному. Любая микро-группа – семья, компактное племя или коллектив – имеет свой этос, сумму нравов и обычаев, которые отличают эту микро-группу от других. Если несколько этосов оказались похожими в главных чертах, то микро-группы образуют более крупное сообщество. У сообщества будет мета-этос, объединяющий только те нравы и обычаи, которые есть у всех этих микро-групп. В фольк-истории это часто остается, как миф о культурном герое. У китайцев – Фу Си, создатель И Цзин, Книги Перемен. У янки – Томас Джефферсон, который написал Декларацию Независимости. У канаков – Мауна-Оро, он увидел на панцире морской черепахи Paruu-i-Hoe, Закон Весла, или Kvad-Vik, как говорит моя мама.

– Kvad-Vik? – переспросил Алибаба, – Это на каком языке?