Текст книги "Каспар Фрай-2 (авторский сборник)"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 78 страниц)

12

На восьмой день похода армия короля Филиппа прибыла к месту генерального сражения, его выбрала противная сторона. Войска герцога Ангулемского расположились вдоль прикрывавшей их тыл цепочки холмов, на которых стояли изготовившиеся к стрельбе метательные орудия.

До самого вечера Филипп вместе с генералом Бьорном и де Шермоном осматривали свои позиции – они были менее выгодны, нежели у противника, однако численное преимущество армии Филиппа было таким, что даже наличие у Ангулемского метательных орудий его не уравновешивало.

Оставив на позициях усиленных посты и лично проверив заготовленные для сигнальных костров дрова и деготь, король вернулся в лагерь и навестил королеву в ее шатре.

– Как вы устроились, ваше величество? – спросил он, входя в покои матери.

– Замечательно, ваше величество, – ответила та, поднявшись с обтянутого парчой диванчика. – Что Ангулемский, много у него солдат?

– Мы превосходим его почти вдвое.

– У герцога всегда была хорошая гвардия, благодаря ей он держал Рембургов на расстоянии. Правда, налог платил исправно.

– Слишком малый, ваше величество…

Филипп прошелся по шатру, вдыхая запахи королевского будуара. Перед каждым важным событием ему было необходимо повидаться с матерью и напитаться ее силой и уверенностью. Все то время, что длилась кровавая схватка за престол, королева всегда была рядом, она знала, что необходима сыну, пусть уже ставшему взрослым и водившему войска на мятежников.

В этой борьбе Анна Астурийская поставила на карту все, если бы Филипп погиб, ее бы никто не пощадил, даже осте, кто признавался ей когда-то в любви и получал в награду мимолетное свидание.

– Кто у них в составе?

– В основе – кавалерия, составленная еще герцогом Фердинандом. Гизгальдские стрелки, рейтары, тысячи три кавалеристов из дистанерии.

– Дистанер мог дать больше, – заметила королева.

– Но, к счастью для нас, не дал. Видимо, не уверен в успехе Ангулемского.

– Ополчения нет?

– Нет.

– Значит, и собственные подданные герцогу не верят. Я вот о чем хочу попросить вас, сын мой, – поставьте напротив рейтар Ангулемского своих рейтар.

– Зачем, ваше величество? Его рейтар мы будем сминать тяжелой конницей.

– Ни к чему их сминать, поставьте рейтар напротив рейтар, и они быстро договорятся. Наемники не ищут славы, им нужны деньги. Зная, что Ангулемскому нас не одолеть, они постараются избежать сражения. Думаю, еще до утра рейтары Ангулемского пришлют парламентера.

– Я… обсужу это с генералом Бьорном.

– Обсудите, ваше величество… И еще – так ли уже необходимо ваше присутствие в первых рядах во время завтрашнего сражения?

– Я – король, моей долг повести за собой войска.

– Это может сделать и военачальник. Генерал Бьорн хорошо держится в седле, командиры полков также полны решимости выиграть битву, зачем же рисковать всем, когда до триумфа вашего величества осталось совсем немного?

Король подошел к матери, взял ее руки в свои и поднес к губам.

– Обещаю не становиться впереди рядов без крайней необходимости, ваше величество. Моего обещания достаточно?

– Достаточно, сын мой. Но я хотела бы дать пару наставлений вашему приятелю – графу де Шермону.

Филипп изменился в лице. Впрочем, Анна Астурийская давно привыкла к такому поведению сына. Он с детства вел себя как собственник и не терпел, когда возле нее появлялись мужчины. Филипп почти мечтал, чтобы мать скорее состарилась и уже никому, кроме него, не дарила своего внимания. Но время щадило королеву, в мужском охотничьем костюме она выглядела очень молодо.

– Я должна поговорить с ним, ваше величество, что бы вы об этом ни думали.

– Извольте, ваше величество, разговаривайте с кем хотите! – взмахнул руками Филипп. – А мне пора наведаться в лагерь. И не задерживайте графа, он мне нужен!

С этими словами Филипп покинул шатер матери. Она выждала пару минут и вышла следом.

Было уже темно, неподалеку горел костер, и свет от него дотягивался до небольшого пятачка молодой зеленой травы. Де Шермон стоял словно тень, не решаясь первым сделать шаг навстречу королеве. Его лошадь, вырывая поводья, пыталась дотянуться до травы.

– Оставьте ее, граф, и пойдите ко мне, – сказала Анна.

Де Шермон отпустил поводья, и лошадь, позвякивая удилами, стала щипать траву.

– Я попросила вас подойти, граф, – уже настойчивее произнесла королева.

Де Шермон подошел.

– Почему вы стоите, когда я прошу вас подойти, вы что, плохо слышите?

На воздухе было свежо, Анна Астурийская поежилась.

– Простите мне мою неповоротливость, ваше величество, я… любовался вами. А в этом охотничьем костюме… -…я выгляжу моложе своих лет, – закончила за него королева. – Благодарю за сомнительный комплимент, но я хочу поговорить с вами не об этом.

– Я вовсе не это хотел сказать, ваше величество, – обиделся де Шермон, – впрочем, вы вправе думать обо мне что хотите.

– Довольно обид, граф. – Королева огляделась, ей бы не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем этой глупой пикировки. Влюбленный мальчишка и немолодая королева в охотничьем костюме. И зачем она надела его?

– Я хотела поговорить о завтрашнем сражении, о том, какое место в нем отведено королю.

– Я буду рядом с ним, ваше величество, – горячо заверил де Шермон и шагнул вперед, приложив к кирасе ладонь. – Если что-то пойдет не так, мы умрем вместе!

– Не нужно умирать, граф, ни вместе, ни поодиночке!

Анна взяла де Шермона под руку и повела в сторону костра.

– Я очень много сил отдала тому, чтобы на троне оказался законный король, но, если с ним что-то случится, все разбежавшиеся враги – те, кому удалось уцелеть, – вернутся, и тогда снова начнется война.

– Я буду с королем, ваше величество, и обещаю, что стану удерживать его от необдуманных поступков.

– Именно это я и ожидала от вас услышать, граф. Благодарю за рассудительность и спокойной ночи.

Королева повернулась, чтобы идти к шатру, где у входа ее ждали две служанки, но неожиданно де Шермон схватил ее за руку, не позволяя уйти.

– Ваше величество! Ваше величество, подарите мне что-нибудь на память, завтра битва, возможно, я не вернусь с нее живым!

– Вы обязательно вернетесь, де Шермон, – с нажимом произнесла Анна Астурийская, высвобождая руку. – А впрочем, – вот.

Она достала из кармашка охотничьей куртки покрытую эмалью табакерку, что завалялась там с незапамятных времен.

– Возьмите, граф, и пусть она будет для вас талисманом. Теперь вы меня отпустите?

– Я вас не держу, ваше величество, я… просто хочу, чтобы вы знали… я – люблю вас.

Королева вздохнула и ровным голосом произнесла:

– Мне лестно это слышать, граф, но я не могу ответить вам взаимностью. Спокойной ночи.

И королева ушла, а де Шермон остался стоять, слыша, как под кирасой стучит его горячее сердце. И как он решился? Как осмелился признаться? Наверное, дело в завтрашней битве, в ожидании столь нелегкого испытания он и стал безрассуднее.

Де Шермон сжал в рупе табакерку и, счастливо улыбаясь, поднял с земли поводья. Лошадь тряхнула головой, не желая уходить от зеленой травки, но хозяин был непреклонен и потащил ее в сторону лагерных костров, однако не прошел он и десятка шагов, как кто-то грубо схватил его за плащ.

Еще не повернувшись, де Шермон уже знал, что это король, другому подобный поступок не сошел бы с рук.

– Ну?

– Не «ну», а чего изволите, ваше величество! – прошипел Филипп и снова дернул де Шермона за плащ. Застежка оторвалась, и плащ остался в руках у Филиппа. Он швырнул его на землю, но граф и бровью нет повел.

– Чего изволите, ваше величество? – произнес он и низко поклонился.

– Это было мерзко, граф!

– Ты… подслушивал? – поразился де Шермон, распрямляясь.

– Вы забыли добавить «ваше величество», граф. Да, я полюбопытствовал. И то, что я услышал, было о-мер-зи-тель-но! Это просто мода какая-то во дворце – все влюбляются в королеву-мать, но это мерзко. Ей уже пятьдесят лет, де Шермон, а тебе – двадцать!

– Двадцать два.

– Это ничего не меняет. Ты просто ненормален, мой друг. Ненормален!

Де Шермон вздохнул:

– Идемте в лагерь, ваше величество, а то нас тут часовые слышат.

– Нас слышат только наши лошади.

Король нагнулся и поднял плащ де Шермона.

– Возьми.

– Спасибо, Филипп.

– К сожалению, застежку мы не найдем, я куплю тебе новую.

– Я слышал, как одна ударилась о дерево… – Граф пошарил в траве рукой и отыскал застежку. – Все в порядке, в шатре я велю ее пришить, и уже завтра она будет на моем плаще.

Успокоившись, они пошли к лагерю, оцепленному частой сетью секретных дозоров, ведь внезапное нападение лазутчиков могло решить исход противостояния короля и герцога. Уж кто-кто, а Филипп об этом прекрасно знал.

Время от времени со стороны позиций герцогских войск доносился непонятный шум: то тяжелые одиночные удары, то дробный перестук.

– Что это? – спросил де Шермон, останавливаясь.

– Это баллисты пристреливают, чтобы завтрашняя победа не досталась нам слишком легко.

– Мы еще никогда не стояли под баллистами. Если не считать замка Олем, но там было лишь две маломощные катапульты.

– У этих баллист длинные мачты, но они долго заряжаются, – сказал король.

Какое-то время они шли молча, каждый думал о своем.

– Я приказал перевести рейтар на правый фланг, – сообщил Филипп.

– Зачем?

– Я подумал, что, если мы поставим их напротив наемников Ангулемского, они между собой договорятся. Они видят наше преимущество в силе и едва ли захотят сложить голову за временного нанимателя.

– Умно придумано, ваше величество, это может сработать.

– М-да, умно, – вздохнул Филипп, он не стал говорить, что сделал это по совету матери.

Вдвоем они обошли все внутренние посты, затем отправились ночевать в свои шатры. На рассвете должна была состояться главная битва. Впервые Филипп располагал такой большой армией, и впервые ему противостояли настоящие реестровые войска, а не сборные отряды мятежников.

13

Сотник толкнул спящего рейтара, тот открыл глаза и, узнав в отблесках костра своего командира, тряхнул головой и поправил шлем.

– Что, ваше благородие, уже в строй?

– Нет, не в строй.

Сотник огляделся, словно их мог подслушать кто-то чужой.

– Напротив нас рейтар поставили.

– Во как!

– Тихо ты!

Сотник снова огляделся.

– Похоже, это питишские, Карла Семина люди.

– Стало быть, с Карлом рубиться будем? – Рейтар широко зевнул, но, поймав на себе сердитый взгляд сотника, тотчас прикрыл рот рукой.

– Дурак ты, зачем нам с рейтарами биться? Серебро при нас, королевских войск вдвое больше – поляжем, и весь интерес.

– Поляжем, – согласился рейтар. – И к бабке не ходи.

– Пока темно, ползи вдоль кустов на их сторону, скажи – мы сквозь пройдем, чтобы расступились. На сторону короля вставать нам нельзя, это чистое продавство, а в дезертиры пойти не так страшно.

– В дезертиры – нестрашно, – с готовностью согласился рейтар.

– Ну все, иди, сам не лягу, тебя ждать буду с ответом – что да как.

– Иду немедля, ваше превосходительство, только сапоги переодену…

Спустя несколько минут, миновав свои дозоры, назначенный сотником переговорщик уже крался между невысокими кустами, часто оборачиваясь на костры у своих позиций.

Впритык к рейтарскому полку стояли гизгальдские стрелки, заподозри они что-то, рейтаров могли окружить и вырезать.

Собирая первый урожай, в траве шуршали мыши, они тихо попискивали, переговорщик ощупывал перед собой дорогу, чтобы не наступить на одону из них.

Кусты закончились и пришлось ползти – хоть и темно, а остерегаться надо. На холме ударило, в воздухе прошелестела каменная шрапнель и защелкала по земле. Один обломок проскакал совсем рядом, переговорщик повел плечами – таким камнем могло и зашибить.

«Нелегко завтра питишским придется», – усмехнулся переговорщик. Вот и полоса кустов, в них наверняка сидят передовые посты.

– Эй, питиш! – сложив руки раструбом, позвал он.

– Кто там?

– Я с того краю, поговорить пришел…

– А кто таков будешь?

– Брожские мылю.

– «У Брожи – красные рожи»?

– Они самые.

– Один?

– Как есть один.

– Ну ползи потихоньку, только смотри, у меня – арбалет…

– Да уж понятно.

Переговорщик переполз в кусты, где его встретили двое рейтар.

– С кем говорить-то хочешь?

– С сотником.

– Ну давай за мной, – сказал один из часовых и, пригибаясь, стал передвигаться от куста к кусту, переговорщик последовал за ним. Второй рейтар благоразумно остался на посту, появление переговорщика могло оказаться уловкой врага.

Там, где кусты были повыше, пошли в полный рост.

– Кто там?

Это был другой пост, уже на подходе к позициям.

– Это я – Скинжаб, со мной перебежчик.

– Перебежчик?

Сопровождавший переговорщика рейтар не ответил, и вскоре они вышли в расположение наемников.

Здешнее соединение рейтаров было раза в три больше, чем отряд Трауба. Шатер сотника располагался в глубине позиций под защитой трех поставленных связкой телег.

– Чего надо? – спросил телохранитель сотника, преграждая проход за телеги.

– У него дело к сотнику, – сказал часовой.

– Какое дело? Кто он таков?

– Я сотника Трауба посланец, у меня дело к вашему Карлу.

– Он спит и по пустякам будить не велел.

– А чего же, по-твоему, не пустяки-то? – начал кипятиться парламентер.

– А вот попрут среди ночи – это не пустяк, а пока ждите до утра!

– Ах ты, сволочь!

Парламентер схватился было за меч, но не нашел его на прежнем месте, поскольку отправился на переговоры без оружия.

– Чего лаетесь, морды? – прозвучал недовольный голос сотника. Карл Семин вышел босой, в штанах и рубахе.

– Ваше благородие, я хотел им не позволить вас будить, а они – орать… – начал жаловаться телохранитель.

– Ладно, Тесьма, разбудили уже. Кто такие и чего надо?

– Я с той стороны, ваше благородие, послан сотником моим – Траубом.

– Это который Трауб, тот, что из Висля, или с Брожи?

– С Брожи, ваше благородие.

– Ну и чего хочет твой сотник Трауб? – Карл Семин широко зевнул. Он знал о причине перестановки его отряда с левого фланга на правый, ему наказали ждать возможного переговорщика, и вот он пришел. Сотника удивила такая прозорливость королевских военачальников, он был о них невысокого мнения.

– Мы хотим скрозь вас пройти, тихо и гладко…

– Вон как! В продавство решили удариться!

– Какое же продавство, ваше благородие, чистое дезертирство!

Карл покачал головой, демонстрируя недоумение, хотя и сам при случае обманывал хозяев. Обмануть нанимателя в деньгах, сбежать с позиций негласный кодекс наемников позволял, но предать и ударить в тыл было невозможно.

– А ну как мы вас пропустим, а вы нас на мечи – тогда как?

– Да как же можно? Ну порежем мы вас, а потом что ч– в Студеном океане топиться?

Карл Семин кивнул соглашаясь. Случалось, под знаменами разных хозяев полки наемников секли друг друга до полного истребления, но это была служба, а вот обманывать друг друга наемникам не позволялось. Лишь старые легенды рассказывали о том; как рейтары вставали друг за друга, чтобы судить виновных и восстанавливать порядок.

– Ладно, пропустим вас, невелика работа. Ты скажи, кто рядом с вами стоит?

– Арбалетчики-гизгцъальдцы. Хорошие стрелки, что с колена, что в рост. И злые – за герцога насмерть биться будут.

14

Рассвет застал войска обеих сторон уже нал позициях, они стояли так, будто нее уходили с этого места много часов. В рощах ждали своего часа черные вороны.

Изогнулись дуги мачт приготовившихся к стрельбе баллист, их обслуга уже сложила горками каменные ядра и заготовила корзины с щебнем, а теперь смазывала дегтем вороты. Прицельщики стояли на возах, следя за тем, когда противник перейдет невидимую линию, за которой его достанет ядро или каменная шрапнель.

По рядам королевских войск прокатилось оживление – появился Филипп Бесстрашный. Он был в сияющих доспехах, верхом на закрытом кольчугой мардиганце. Следом ехали граф де Шермон, генерал-граф Бьорн и дюжина майор-баронов, командовавших пехотой и кавалерией.

Ротные офицеры закричали: «Ура королю!», клич подхватили все пятьдесят тысяч войска. На другой стороне не остались в долгу и стали славить герцога, гулко ударяя мечами в щиты.

Над рядами поднялись знамена, Филипп выехал перед войском и поднял руку, требуя тишины. Крики прекратились.

– Солдаты, тому, кто пленит герцога, от моей королевской милости – две сотни золотых!

Войска ответили новыми криками «ура!», радуясь словам короля, фактически объявившего очередную победу.

Его величество проехал вдоль полков и остановился на небольшой возвышенности, разбитой на участки с сигнальными кострами. В случае гибели начальников или курьеров с помощью дымов можно было удержать управление войсками.

Все планы были согласованы накануне, генерал-граф и майор-бароны только ждали сигнала.

– Пошли! – крикнул Филипп, вскидывая руку, и одновременно с центральными полками на правом фланге в атаку пошли рейтары Карла Семина. На холмах присели на возах прицельщики баллист.

– Почему вы решили вдруг помиловать Ангулемского, ваше величество? Еще недавно вы горевали, что хне удалось убить его, – удивился де Шермон, натягивая поводья. Его жеребец волновался и бил копытом мягкую землю.

– Я хотел избежать битвы и обезглавить армию герцога. Теперь его солдаты передо мной, так что убивать герцога нет никакого смысла. По крайней мере – теперь.

– Хотите въехать на его шее в дистанцерию, мой король? – усмехнулся де Шермон.

– Вы необыкновенно проницательны, граф… – Король неловко повернулся в седле – доспехи мешали ему, и крикнул: – Желтый дым для барона Сверсаля!

– Желтый дым тремя перерывами для барона Сверсаля! – повторил толкователь.

Заготовленный факел ткнулся в промасленную стружку, пламя с треском побежало по сложенным домиком поленьям. Затем подсыпали солевой присадки, и высокое пламя опало, обратившись в густой желтоватый дым, на который тотчас накинули огромный конус из мокрой кожи.

Началась подача команды – сигнальщик то приподнимал конус, то снова накрывал костер, выдавая затейливые цепочки дымных облаков. Сигнал был увиден раньше прибытия курьера, и кавалерийский полк королевских гвардейцев пошел в атаку на гвардейцев герцога, чтобы связать их и не дать пойти на поддержку гизгальдских стрелков. Те уже заметили недоброе – их левый фланг ушел в контратаку, однако рейтары Трауба скакали, опустив мечи, и перестраивались в колонны, что выглядело очень подозрительно.

В дело вступили баллисты. Шрапнель, ядра, колотый песчаник взвились в небо и с шипением понеслись навстречу войскам короля. С возвышенности, где находились король и граф де Шермон, было видно, что заряды упадут с недолетом.

– Не так уж и страшны эти чудовища, а, де Шермон?! – обрадовался Филипп, однако ьграф не успел ответить, когда упавшие ядра и каменная шрапнель поскакали прямо на рейтар Карла Семина. Прицельщики герцога оказались куда искуснее, чем предполагал король, даже не дотягиваясь ядром до цели, они сделали залп «на выход», учтя рикошет снарядов и встречное движение кавалерии.

– Ах, канальи! – Король привстал в стременах из поднял забрало повыше. Рейтары падали через головы лошадей, те спотыкались об упавших, и на пути отряда Карла Семина образовалось несколько завалов, однако, подтверждая манневренность легкой конницы, рейтары движения не замедлили, они ловко огибали упавших и неслись дальше.

Король перевел дух. Да уж, тяжелым гвардейцам такие пируэты не по силам. Еще немного – и сквозь ряды королевских наемников хлынули встречным потоком дезертиры герцога Ангулемского.

– Желтый дым Дорсону и Ли-Кармеру! – приказал король.

Сигнальщики бросились зажигать следующий запал, а кавалеристы барона Сверсаля уже преодолели полосу ядер и шрапнели и, оставив на молодой траве выбитых из седла гвардейцев, столкнулись с вышедшими им навстречу гвардейцами герцога Ангулемского.

Подмога была отправлена вовремя, с высоты было заметно, что контратаковавшие кавалеристы герцога остановили барона Сверсаля и начали его теснить.

Тем временем рейтары Карла Семина попали под частый дождь арбалетных болтов. Первые несколько шеренг полегли, словно песок под морскими волнами, однако атака все же не захлебнулась, и рейтары вошли в соприкосновение с пешими гизгальдцаерми. Заблестели мечи, фланговое давление начало развиваться.

– Коричневый дым Сверсалю! – приказал король, привставая в стременах. Настало время выходить из боя потрепанному полку, оставляя схватку для свежих сил.

Пока в сражение была введена лишь четвертая часть войск короля, а у герцога Ангулемского увязло уже больше трети. Несмотря на то что красные мундиры его гвардейцев уверенно теснили синие и зеленые мундиры королевских гвардейцев, Ангулемский не был уверен в собственных силах и предпочитал действовать от обороны, прикрываясь хлесткими ударами баллист.

– Не прав герцог! – заметил де Шермон. – Ему бы нам на фланг кавалерию двинуть – «красные мундиры» очень хороши!

– Вот почему герцог Фердинанд столько лет оставался непобедимым! – согласился король. – Эх, сохранить бы герцогских гвардейцев да взять на службу! А еще камнеметчиков – всех!

– С камнеметчиками не получится – поколют их! – заметил де Шермон.

– Да знаю, – со вздохом произнес король. Его солдаты с охотой брали в плен военачальников противника, получая уза это справедливые вознаграждения, однако, несмотря ни на какие посулы, продолжали убивать обслугу катапульт и баллист, мстя за свой ужас перед летающими каменными глыбами.

В королевских войсках катапульты и баллисты тоже имелись, однако толку от них было немного, поскольку занимались ими обыкновенные пехотинцы, не знавшие, как использовать мудреную науку об углах и как упреждать ветер. Однажды королю принесли начерченные на досках таблицы прицельщиков, что взяли в одной из мятежных крепостей с севера. Он честно потратил на их изучение целый день, однако не сумел разобраться даже с помощью придворных грамотеев.

– Желтый для Лакабье и Ферусса, красный для Сверсаля!

– Ваше величество, необходимо усилить давление в центр! Силы уравновесились! – подал голос стоявший поодаль генерал-граф Бьорн.

– Согласен, – помедлив, ответил король. – Полагаю, вы подумали о копьеносцах Лемьера, генерал?

– Так точно, вашею величество, работа как раз для них – пробить насквозь центр Ангулемскокого!

С востока подул ветер, сигнальные дымы стали рассеиваться, теперь к каждому дыму полагался дублирующий курьер. Капитан-распорядитель лишь указал на следующего в ряду всадника, и его легконогий ганнцин сорвался с места. Повторять приказ – к кому ехать и что говорить, не требовалось, курьеры внимательно ловили каждое слово короля и генерал-графа.