Текст книги "Посетитель"

Автор книги: Алекс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4

Тело Итана Лоури лежало на перфорированной поверхности стола из нержавейки в подвале главного судебно-медицинского управления. Под спину ему был подложен брус, отчего туловище, уже освобожденное от всех внутренних органов, выгнулось вперед. Поблизости лежал запачканный кровью лист, на котором от руки был записан вес всех этих органов.

Джо и Дэнни, в грубых штанах, халатах и перчатках, с болтающимися на груди марлевыми повязками, стояли рядом. Цифровая камера и блокнот Джо лежали невдалеке на полке стеллажа. Он уже сделал все снимки, записал все данные и задал все вопросы, которые возникали на каждом этапе трехчасового вскрытия трупа.

Доктор Малколм Хайленд выглядел довольно молодо для судмедэксперта. Детективы хорошо к нему относились, потому что он не ждал от них особых познаний в медицине, но и не считал тупицами. Говорил судмедэксперт тихо и мягко, пока не брал в руки микрофон – тут он начинал диктовать четко и громко. Дэнни называл его Робот-доктор, или просто Рободок.

– Итак, док… – Джо взял с полки свой блокнот и снова его раскрыл.

– Время смерти, – начал Хайленд, – между одиннадцатью вечера и тремя утра. Причина смерти – рана от выстрела в голову в упор: вы видели маленькое входное отверстие возле глазной впадины и смятую пулю двадцать второго калибра, извлеченную из черепа. Ее траектория идет слева направо, она застряла в височной доле головного мозга. Края раны рваные от удара вращающейся пули. Поскольку она вошла прямо в кость, можно видеть радиальные разрывы на коже, так называемый эффект звезды. Смерть наступила в результате внутричерепного кровотечения. Но прежде чем мы займемся этим выстрелом, следует обратить внимание на признаки компрессионной асфиксии – я уже говорил вам о диафрагме, которая лишилась возможности расширяться. Я бы предположил, что убийца сел этому парню на грудь или нажал на нее коленом, так что на жертву навалился весь вес его тела. Обездвижив таким образом жертву, убийца получил возможность бить ее, вероятно, молотком средних размеров. Вы видели лицевые травмы: сплошные синяки и вздутия, несколько рваных разрывов. Верхняя и нижняя губы имеют следы внешних и внутренних повреждений. Это довольно обычная вещь при убийствах на гомосексуальной почве.

– Но до выстрела он был жив, несмотря на все травмы лица? – уточнил Дэнни.

Хайленд кивнул:

– В легких обнаружены кровь и кусочки зубов – он успел их вдохнуть.

– И вы, значит, считаете, что этот малый уже умирал, когда в него выстрелили, он тогда уже был не в состоянии нормально дышать?

– Да. Как мне представляется, это вполне понятно, потому что убийца почти размозжил ему голову и придушил его. Очень все это жестоко. Сами представьте: человек борется за каждый глоток воздуха, все силы прилагает, а его колотят по лицу молотком, он весь поглощен этой страшной болью, потом снова изо всех сил бьется, чтобы вздохнуть, потом опять боль, и все это наваливается одно на другое, и так до самого конца.

– У этих спятивших кретинов всегда имеются какие-то особые гребаные причины, чтоб делать такое. Кое-что тут кажется мне очень знакомым. Ты помнишь Уильяма Ането?

Джо покачал головой.

– Ах да! Тебя тогда не было. Мы вдвоем с Мартинесом этим занимались. Голубой из верхней части Уэст-Сайда. Есть тут что-то… что-то это мне напоминает…

– Если у вас больше нет вопросов… – Хайленд кивнул на блокнот Джо. – По-моему, вы уже все записали.

– Вопросов действительно нет. Но это до той поры, пока я не вернусь в офис и не обнаружу в блокноте какое-нибудь слово, которое не могу понять, а без него все остальное теряет всякий смысл.

– Ну, если вам что-то понадобится, позвоните.

– Спасибо.

– Желаю удачи! – Хайленд пошел на выход, но вдруг задержался у порога. – Когда я иссекал мозг, мне страшно хотелось обнаружить там пленку, знаете, вроде как фильм, записанный глазами жертвы, чтоб мы могли просто сесть и просмотреть его – и увидеть все, что там произошло. Для вас, ребята, это было бы достаточно веской уликой в суде, не так ли? Мяч прямо в девятку! Здорово было бы, верно? Или если бы я, скажем, нашел там этакий «черный ящик», в котором имелась бы поминутная запись всего того, что испытывала жертва. Хотя, надо сказать, этот парень испытал такое, что в том ящике наверняка полетели бы все предохранители.

Анна Лаккези лежала на диване, одетая в пижаму и укрытая легким шерстяным одеялом. И смотрела четвертую серию подряд программы «Гранд дизайн». Супружеская пара занималась обновлением и перестройкой своего дома в поместье где-то в Англии, и Анна наблюдала, как машины уничтожают интерьеры, которые соответствовали вкусам 80-х годов. Она начинала смотреть эту программу еще в Ирландии, и как же много изменилось в ее жизни с той поры! Анна тогда была восходящей звездой в журнале «Вогливинг» и в качестве дизайнера интерьеров занималась перестройкой старого маяка и домика его смотрителя в деревушке недалеко от Уотерфорда. У нее было любимое дело, она жила в очень красивом доме вместе с мужем и сыном, которые всячески поддерживали ее в работе. Теперь же, глядя на экран, где шла все та же программа «Гранд дизайн», она ощущала себя совсем другим человеком – никому не нужным чужаком, застрявшим в мрачном двухэтажном кирпичном доме в бруклинском районе Бэй-Ридж – не в Бруклин-Хайтсе, не в Уильямсберге, даже не в ДАМБО. [4]4
  Быстро развивающийся фешенебельный район Нью-Йорка, часть Бруклина.


[Закрыть]Да, здесь она чувствовала себя в безопасности, соседи – милейшие люди, но для Анны и район, и дом были какими-то безликими и производили на нее угнетающее впечатление.

Она посмотрела в окно – ей не хватало вида на море, не хватало шума волн, которые могли с таким грохотом биться о берег, что приходилось закрывать окно, дабы слышать друг друга в разговоре. Дом в Ирландии был очень удобным, мебель простая, тона отделки спокойные, нейтральные, в нем все дышало уютом.

А потом появился Дьюк Роулинс и все разрушил. Он хотел уничтожить Джо. Однако недооценил его способности. Но когда Анна вспоминала об этом теперь, она не восхищалась мужем, а осуждала его. Джо убил Доналда Ригса, но расплачиваться за это пришлось ей. Он-то никак не пострадал и теперь вернулся к своей работе. А она…

В течение двух месяцев после всего, что произошло в Ирландии, Анна жила у родителей в Париже. Джо и Шон первые три недели были с ней, но маленький домик ее родителей оказался слишком тесен для всех, он их буквально стискивал. И она убедила Джо забрать с собой Шона обратно в Нью-Йорк.

Когда и Анна последовала за ними, ей пришлось потратить немало времени, чтобы приспособиться к новому дому в новом для нее районе. Она просыпалась по утрам, удивляясь тому, что находилась здесь, но никогда не могла понять, где ей сейчас хотелось бы оказаться. Одно Анна знала твердо: она не в состоянии общаться с внешним миром. А это означало, что ей придется заключить себя в четырех стенах.

К счастью, ее начальница Клода Сильва разрешила ей работать дома, но дала ясно понять, что это лишь недолгое послабление. И с течением времени Анна стала ощущать растущую тревогу оттого, что в один прекрасный день ее могут уволить, то есть отнять единственное, что еще помогает ей сохранять рассудок. Анне нравилось, не выходя из дома, доводить до ума готовые снимки, выбирать товары из каталогов или интернет-программ, а также из рекламных буклетов, что почти каждый день приходили по почте. В такие минуты она забывалась.

Анна с трудом поднялась с дивана и уже собралась было отправиться в свой импровизированный рабочий кабинет, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, она услышала громкий перестук клавиш в офисе Кло.

– Это опять я.

У Анны перехватило дыхание: неужели Кло все-таки решила от нее избавиться?

– Извини, что я тебя этим нагружаю, но я просто в безвыходном положении. Завтра утром у нас крупная фотосессия на Уэст-Юнион-сквер, а Лиа меня здорово подвела. Там будут снимать новые спальни для модельных девочек, где они отсыпаются после своих тяжких трудов, от хождения по подиуму и… э-э-э… от того, что все на них пялятся. Тут завязана куча наших рекламодателей. И вот почему я рассчитываю, что ты тоже там появишься: фотографировать будет Марк Лунел. Поработаешь наконец с человеком, который умеет правильно произнести марку шампанского «Моет». Пожалуйста, поезжай. Пожалуйста.

Анна помолчала, следя за тем, как пара на телеэкране указывает рабочим, как заносить в дом красный кожаный диван.

– Только при условии, что все пойдет за моей подписью, – наконец сказала она.

– Значит, сделаешь?! – радостно воскликнула Кло.

– Да.

– Господи, да если б я только знала, что это окажется так легко! Я б тогда давным-давно Марку позвонила! – Она засмеялась так резко, что Анна вздрогнула. – Ох, не обращай на меня внимания, я сейчас совсем бесчувственная… Конечно, тебе еще нужно время…

– Пожалуйста, пришли мне все детали по электронной почте.

– Конечно, дорогая. Уже высылаю. Спасибо, милая! Я страшно тебе благодарна!

Джо наклонился ближе к зеркалу в мужском туалете, выдергивая из носа волосы, которые три часа подряд впитывали в себя запах смерти. Он так до конца и не определился, есть ли от такого занятия практическая польза или это нечто вроде аутотренинга? Но совершенно точно ему не нравилось смотреть на собственное лицо с близкого расстояния – видеть новые морщины возле глаз, новые седые волосы на висках. Он отошел к своему шкафчику и взял из него флакон чайного геля для душа, подаренный Анной. Потом разделся и засунул костюм в пластиковый мешок.

– Фу! – поморщился, входя, Дэнни. – Опять этот похабный запах. Уж лучше было остаться в морге. Ты сейчас напоминаешь взбесившийся чайный куст.

– А ты? Как ты выйдешь в город, смердя своим дешевым дерьмом? Этой пеной, которая ничего не смывает?

– Черт побери! – выругался Дэнни, захлопывая дверцу своего шкафчика. – У меня гель кончился! Дай мне немножко своей дряни.

Джо подошел к своему столу и проверил электронную почту. Дэнни появился несколько минут спустя, нюхая тыльную сторону ладони и хмурясь.

– Только ни слова о геле для душа! – предостерег Джо.

– Ладно-ладно. Давай-ка я достану старое дело, о котором тебе говорил, – насчет того актера, Ането.

Джо расчистил место на своем столе, сложив стопу папок на полу рядом. Дэнни вернулся с делом Уильяма Ането и раскрыл его перед напарником.

Ането был тридцать один год, худощавый, красивый, с волосами до плеч. Второразрядный телеактер – пара реплик на пару строк, всегда на два-три шага в сторонке от основного действия. В «мыльной опере» на испанском он играл друга брата главного героя.

Ането убили почти год назад; тело было обнаружено приятелем актера в его квартире в верхней части Уэст-Сайда. Дело быстренько превратилось в «висяк». В качестве жертвы Уильям Ането попадал в категорию повышенного риска – он был неразборчив в своих гомосексуальных связях, неоднократно случалось так, что актер в конце вечеринки исчезал с совершенно незнакомым партнером. Дэнни и Мартинес опросили сотни приятелей, знакомых и любовников Ането и ни к чему не пришли.

Джо вынул еще несколько фото и разложил их рядком перед собой на столе. Как и в случае с Итаном Лоури, тело обнаружили в холле. Но тут позади Уильяма Ането виднелись мазки крови, полукругом тянувшиеся по полу, мощенному серой плиткой.

– Теперь я точно вспомнил, – сказал Дэнни. – Все по большей части произошло в кухне. Его там били, а потом выволокли к входной двери и прикончили. Отпечатки рук, следы подошв – по всему полу и на стенах, прямо изостудия в детском садике. Представляешь? Ну, как если бы там все рисовали красной краской. И если бы все дети были дебилы.

Джо рассматривал фотографии кухни. Он ткнул пальцем в окровавленный угол гранитной столешницы:

– Так, значит, если я убийца, то стою вот здесь, позади жертвы, и луплю его башкой вот об этот угол. Брызги крови разлетелись во все стороны, запачкали стену, столешницу, пол и засохли мелкими брызгами на граните.

– Похоже на то.

Потом они изучили снимок холла – свернувшееся калачиком тело, следы от выстрела, лужа крови под головой.

Лицо Уильяма Ането оказалось совершенно разбито, все в крови и ранах, от которых кожа вспухла и вздулась. Правая глазная впадина была полностью раздроблена и сплющена, закрыв входное отверстие от пули, которая, если судить по результатам вскрытия, имела такую же траекторию, как и та, что прикончила Лоури.

– Черт, телефон! Смотри! – Дэнни ткнул пальцем в маленький серебристый аппарат, валявшийся рядом с телом Ането. – Я и забыл про него!

Как и в случае с Итаном Лоури, все выглядело так, словно Уильям Ането перед смертью кому-то звонил. Джо просмотрел досье, добрался до показаний миссис Ането.

– Ага! – сказал Дэнни. – Его мать заявила: он звонил ей, чтоб просто пожелать спокойной ночи.

– Может, тебе следует еще раз поговорить с миссис Ането?

– Я ей не по вкусу пришелся. – Дэнни скорчил рожу. – Может, Мартинес сумеет ее разговорить?

– Возможно, только я бы не стал к нему обращаться.

– Это почему же?

– Спроси у самого Мартинеса.

– И что это, черт побери, должно означать?!

– Ты заметил, как он на меня смотрит? Я ж ему всю малину обгадил. Одиннадцать месяцев он тихо-мирно работал с тобой, и тут опять возникаю я, становлюсь твоим напарником, и его жизнь катится под откос.

Дэнни в недоумении помотал головой.

– Когда ты появляешься рядом, у него в глазах возникает очень странный блеск, – добавил Джо.

– То, что ты там видишь, – это просто профессиональное восхищение!

– Ну-ну. Ладно, пошли, побеседуем с Руфо.

– Здравствуйте, джентльмены, – сказал сержант, когда они вошли к нему.

– У нас появилась ниточка, – объявил Джо. – Связь между Итаном Лоури и Уильямом Ането.

Руфо нахмурился:

– Это тот парень, по поводу которого мне все время звонят?

Дэнни кивнул:

– Ага. Год прошел, а ответов на вопросы нету, такая вот штука.

– Интересное совпадение. Давайте поподробнее.

– Оба убийства произошли в домах жертв, никаких следов взлома, аналогичные повреждения лица, точно такая же рана от пули двадцать второго калибра, возле обоих тел найдены телефоны, тела оставлены в холле, сразу за входной дверью.

Руфо кивнул:

– Что ж, для меня этого вполне достаточно.

Шон Лаккези лежал в постели, глядя в потолок. Из стереодинамиков доносились одни и те же вопли: «Покинула-бросила-оставила». Прошел почти год с тех пор, как убили его подружку Кэти Лоусон. Они познакомились сразу, когда он пришел в новую школу после переезда в Ирландию, и были неразлучны вплоть до ее убийства. Ко всему прочему Шон оказался подозреваемым номер один – почти все жители деревушки обвиняли именно его; и так продолжалось до тех пор, пока наконец не открылась правда.

Все эти месяцы после смерти Кэти Шон просыпался с ощущением громадной пустоты внутри, которая причиняла такую боль, какой он не испытывал никогда в жизни. Временами ему очень помогали воспоминания. А в иные дни они мучили его, и Шон метался как в западне, среди образов и картин прошлого, где он встречался с Кэти впервые и видел ее в последний раз.

Он вернулся в Нью-Йорк, встретил старых друзей, начал снова посещать знакомые места, но жизнь его стала совершенно другой по сравнению с той, где у него была Кэти; теперь все казалось ему зыбким, нереальным. И Шон снова возвращался к воспоминаниям – о том, как они смешили друг друга, как обнявшись часами лежали в постели, просто разговаривали или смотрели фильмы. Разговоры были вовсе не такие, какие он обычно вел с одноклассниками: кто у кого ходит в друзьях, кто куда ездил летом, кто с кем спит, кто заимел последнюю модель мобильника, у кого самая быстрая машина. Временами его совершенно подавляла мысль, что он уже никогда не будет так счастлив, как с Кэти, и тогда у него почти перехватывало дыхание.

Он встал и достал с верхней полки небольшую круглую жестянку. На дне еще оставался тонкий слой воска, из которого торчал короткий черный фитиль. Это была любимая свеча Кэти с запахом свежего постельного белья. Шон достал из стола зажигалку и запалил фитиль. Каждый раз он зажигал свечу всего на несколько минут – ему была невыносима мысль, что когда-нибудь она сгорит окончательно.

Через три недели исполнится год со дня похорон Кэти. А ровно год назад, в этот самый день год назад, они почти дошли с ней до секса – в первый раз. Но тогда они поссорились. И она убежала от него. А потом ее убили.

Он закрыл глаза, и по его лицу потекли слезы, капая на подушку. Так Шон пролежал полчаса. Потом сел на постели, схватил свой сотовый и начал просматривать снимки. Кэти в школе. Кэти на пляже. Кэти в своей комнате…

Нет, это невозможно! И он убрал мобильник с глаз долой.

Глава 5

Джо сидел за своим столом, прижав пальцы ко лбу, и читал очередной рапорт, когда позвонил Рубин Малер из управления ФБР по Восточному району – эта контора занималась делами всего Восточного побережья. Они были в хороших отношениях со времени их первого знакомства. А еще – они вместе работали над делом Доналда Ригса.

– Поговорить мы можем?

– Давай.

– Как у вас там дела?

– У кого? Хочешь сказать, здесь? В Северном Манхэттене?

– У тебя, у Анны, у Шона. Вы там как, держитесь?

– Все в порядке. Почему ты спрашиваешь? Что стряслось?

Малер тяжело вздохнул.

– О'кей, – сказал он и понизил голос: – Не для чужих ушей. Я получил сведения из нашего бюро в Техасе. О Дьюке Роулинсе.

У Джо перехватило дыхание.

– Прежде всего, Джо, это всего лишь обрывки слухов. Подробностей у меня немного. И ты этого не слышал.

Джо ощутил приступ тошноты, поднимающейся к горлу.

– Ну, рассказывай, – только и сумел он произнести.

– Ты ведь знаешь Джефа Ригса – отца Доналда Ригса. Джеф нынче в плохом состоянии. Трезвым его уже давно не видели. Бродит по своему Стингерс-Крику, вопит что-то, ругается, не понять о чем. И вот неделю назад он проболтался одному парню в винной лавке, что к нему в его лачугу заявлялся Роулинс. Парень перепугался и звякнул в полицию. Те поехали к Ригсу. Вот у меня тут полный их отчет, слово в слово. Джеф Ригс им заявил совершенно спокойно: «Точно, у меня был этот Дьюки. Просто заехал поздороваться, узнать, как у меня дела. Столько лет прошло! Еще хотел взглянуть на комнату Донни. Я сказал: пошел бы ты куда подальше, парень! В комнате ни хрена не осталось после того, как вы в прошлом году все там вверх ногами перевернули. Ну вот, Дьюки и ушел, только пошел на задний двор, к сараю, где у меня инструменты лежат, а я и говорю: конечно, можешь брать что хочешь, Дьюки. Ты же хороший мальчик. А он вроде как был на взводе. Чего-то его здорово донимало. Только это было в последний раз, когда я его видел».

– Это все?

– Да. У него крыша совсем съехала. Понадобилось два часа, чтобы вытянуть из него хотя бы то, что я тебе сейчас зачитал. Но это только первая часть истории. А теперь вторая. Несколько дней спустя смотритель кладбища в Стингерс-Крике обходил свои владения и, когда вышел к могиле Доналда Ригса, увидел, что рядом с ней выкопана другая могила.

– Кого-то выкопали?

– Нет, кто-то вырыл новую могилу. Она была пуста. Копы там все тщательно обыскали, но ничего и никого не обнаружили.

– Что это может означать?

– Надо иметь в виду: все в округе знают, что творили Роулинс и Ригс. Куча людей жаждет мести. С другой стороны, ребята из офиса местного шерифа, которые занимались этим расследованием, упоминают о группе малолетних любителей марихуаны, которые не перестают возмущаться: «Этот Дьюк совсем с катушек съехал». Стало быть, могилу мог вырыть какой-нибудь озлобившийся родственник одной из жертв или это шуточки тинейджеров.

– Малер, давай-ка не будем прятать голову в буфет, а? Ты ведь сам уже понял, в чем дело. Никакого случайного совпадения тут нет – Роулинс появился на горизонте, зашел в сарай для инструментов у Ригса, и через несколько дней на кладбище появляется новая могила – рядом с могилой его старого приятеля. Кончай придуриваться!

– Все верно. Но я ведь помню, что он с тобой сделал. То есть именно потому я тебе и звоню… Да, конечно, я понимаю, что это вовсе не ложная тревога. И я хотел у тебя узнать: он не пытался с тобой связаться?

– Еще нет, – не колеблясь ответил Джо.

Анна Лаккези сидела у туалетного столика, одетая в купальный халат, стянув волосы на затылке черной трикотажной повязкой, с бледным лицом и отеками под глазами. Она открыла упаковку влажных салфеток и принялась снимать макияж, освобождаясь от слоя пыли, высохшего тона и свалявшейся в комки пудры. Косметику на следующее утро Анна уже приготовила, выстроив в ряд на столике флаконы и тюбики. Фотография, стоявшая у постели, напоминала ей о том, как она выглядела раньше: волосы темные и блестящие, на щеках здоровый румянец, веселые и живые глаза…

Доска объявлений в управлении полиции Северного Манхэттена была заполнена значками полицейских участков со всей страны и из многих других государств. Джо стоял перед ней, думая о Дьюке Роулинсе. Пора было взяться за этого подонка всерьез, но Джо напрочь погряз в неотложных служебных делах.

– Джо! Тут твой телефон трезвонит! – крикнул ему Мартинес.

Джо схватил трубку.

– Это Бобби Никотеро из первого участка. – Отцом Бобби был Виктор Никотеро – Старина Ник, полицейский, близкий друг Джо, бывший теперь на пенсии.

– Привет, Бобби! Как там Старина Ник?

– А мне-то откуда знать? Я тебя самого хотел об этом спросить. Как там мой папаша?

– В последний раз мы виделись пару недель назад, на барбекю… Ты, кажется, умотал тогда куда-то с детьми. Он был в хорошей форме, никаких проблем, радовался жизни и наслаждался творчеством.

– Каким творчеством?

– Он же книжку пишет!

Бобби крякнул.

– Ну, понимаешь, я и не знал, был занят…

– Да-да, твой старикан пишет мемуары.

Бобби рассмеялся:

– Я ему, пожалуй, добавлю несколько глав из своей практики.

– Ну-ну. Так чем могу быть полезен?

– У меня тут возникло нечто такое, что может тебя заинтересовать. Про убийство Итана Лоури в Уэст-Сайде. Когда вы его обнаружили, рядом с телом был телефон?

– Да, был. А что?

– Выглядит очень похоже на дело, которым я занимался в декабре в Сохо. [5]5
  Сохо – фешенебельный район Нью-Йорка между Шестой авеню и Лафайет-стрит, населенный преимущественно художниками, с множеством ателье, мастерских, галерей.


[Закрыть]Парня, бизнесмена с Уолл-стрит, звали Гэри Ортис – лицо здорово изуродовано, пулевое ранение в голову, телефон в коридоре рядом с телом. Убийцу не нашли.

– Этот парень был голубой?

– Вообще-то он встречался с женщинами. Но кто знает… А ваш?

– Итан Лоури был женат и имел ребенка. Но нам, кажется, удалось связать это дело с другим, которое было год назад. Уильям Ането, он был голубым.

– Хм-м. Я понял, от чего ты отталкиваешься, и в этом есть смысл. Те же жуткие повреждения лица; в последний раз, когда я видел такое дерьмо, это были двое голубых. Любовнички поссорились. Никто не погиб, однако…

– Слушай, может, тебе подскочить в двадцатый участок вместе со всем, что у тебя имеется? – Джо положил трубку и сунул руку во внутренний карман пиджака, висевшего на спинке стула. Достал оттуда пару таблеток и принял их, запив пивом «Ред булл» из банки. – Парни! – громко сказал он. – Звонил Бобби Никотеро из первого. Похоже, у него имеется третья жертва – дело случилось в прошлом декабре. Он сейчас едет сюда.

– Бог ты мой! – воскликнул Дэнни.

К Джо подошел Блазков:

– Насчет последнего звонка Лоури. Помнишь, в десять пятьдесят восемь? Звонок был женщине – Клер Оберли, проживает на Сорок восьмой улице между Восьмой и Бродвеем.

– О'кей. Мы с Дэнни попозже съездим и побеседуем с ней.

Полчаса спустя Бобби Никотеро вошел в помещение двадцатого участка. Следом за ним двигался его напарник. Бобби стукнуло тридцать девять, у него была толстая шея, широкие плечи, короткие ноги и слишком дешевые костюмы, чтобы радовать чей-то глаз. Черные волосы острижены коротко, лоб большой и тяжелый, а лицо могло быстро принимать любое выражение – от равнодушного до разъяренного.

– Это мой напарник Роджер Пейс, – объявил он.

Пейс был до ужаса тощий и костлявый, с глубоко посаженными глазами.

Все поприветствовали друг друга.

– Ну, рассказывайте, что у вас там имеется, – предложил Джо.

Бобби открыл досье.

– Имя жертвы – Гэри Ортис, дата рождения – седьмое октября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, причина смерти – огнестрельное ранение в голову из оружия двадцать второго калибра. Имелись также признаки кислородного голодания и следы мелких кровоизлияний. Найден голым в своей квартире на Принс-стрит в Сохо.

– И тело лежало сразу за дверью? – спросил Джо.

– Точно.

– Судя по всему, это наш парень. Улики есть?

– Никаких. Мы поначалу решили, что убийцу надо искать среди гомиков, но у этого малого оказалось полно подружек… – Бобби пожал плечами. – Правда, это еще ничего не значит.

– Да уж, – сказал Мартинес, глядя на Дэнни.

Тот возвел очи горе.

– Выглядит как убийство на сексуальной почве, – вступил в разговор Блазков. – В таких случаях жертв часто находят голыми и жутко избитыми.

– Точно, и все эти убийства очень похожи, особенно физические повреждения, – кивнул Ренчер. – Когда я служил в семнадцатом участке, там тоже однажды было подобное дело. Старшеклассник, такой, знаете, маленький, изящный, из хорошеньких мальчиков, связался с сорокалетним мужиком, и роман у них продолжался довольно долго. А когда нас вызвали и мы приехали, то оказалось, что этот мужик до смерти избил бедного юнца, так разнес ему лицо, что его было не узнать. Убийца с ума сходил от горя, плакал и кричал: он, мол, просто не хотел, чтобы мальчик так долго разговаривал с симпатичным барменом, что он был бы жив, если бы послушался. Кошмар!

– А помните парня в Джерси, который застрелил своего босса? – вмешался Кален. – За несколько лет до того он до полусмерти избил своего приятеля молотком.

– Однако у наших жертв не обнаружено никаких повреждений гениталий, – задумчиво произнес Джо. – Обычно это сопутствует подобным преступлениям.

– А вот еще к вопросу о сексе, – подал голос Ренчер. – По словам жены Лоури, DVD, кнут и прочее дерьмо принадлежали им самим, они любили вместе смотреть порно, так что тут ничего особенного нет. Она считает, что муж просто собирался в тот вечер посмотреть порнуху, пока ее не было.

– А что там еще валялось на месте убийств? – поинтересовался Джо. – И что было в спальнях?

– В квартирах Ането и Лоури имелись предметы сексуального характера, – подсказал Блазков.

– У Ортиса то же самое, – заявил Бобби. – Игрушки, DVD. Некоторые оказались немного в пыли, насколько я помню, но они там точно были, на кровати лежали. И еще – всякие бумаги, дневники, фотографии.

– У Ането тоже нашли фотографии, – сказал Дэнни.

– У Лоури были любовные письма от его бывшей подруги, лежали у постели, – напомнил Блазков.

– А в квартире Ането было полно коробок с восковыми полосками для эпиляции, – вдруг вспомнил Мартинес.

– А у Ортиса нашли героин, – добавил Бобби.

– Такое впечатление, что везде что-то искали, – сказал Блазков. – Ящики выдвинуты, в кладовках все вверх тормашками. Может, преступник за чем-то охотился?

– Может быть, – кивнул Бобби. – Может, они все у него что-нибудь сперли или кинули его.

– Давайте-ка посмотрим, что у всех этих дел общее, – предложил Дэнни. – У нас есть парень с Уолл-стрит, актер, художник-дизайнер…

– И все они – пидоры, – закончил Мартинес.

– Как видно, занятия по повышению уровня вежливости и тактичности тебе ничего не дали, – покачал головой Дэнни.

– Почему же? Я постоянно встречаюсь с парнем, который вел эти занятия.

– Ну и тупица же ты! – рассердился Дэнни.

– Давайте ближе к делу, – сказал Блазков. – Преступник мог просто искать повод к ссоре, к драке. Ведь все они – вполне успешные ребята… особенно если судить по внешнему виду…

– Ребята с Уолл-стрит всегда заботятся о своем внешнем виде, – перебил его Дэнни. – И о своей репутации. Иначе почему они так тушуются, когда ловишь их со спущенными штанами, а эта их штука засунута в какую-нибудь дешевую десятидолларовую шлюху? И они сразу начинают вопить: «Ах, мои соседи! Ах, мои клиенты! Ах, моя жена!»

– Точно! – поддержал Бобби. – А потом эти засранцы начинают молоть всякий вздор: мол, они платят налоги, а значит, платят нам зарплату.

– Ладно, теперь о телефонных звонках, – вмешался Джо. – Все жертвы кому-то звонили в тот вечер, когда были убиты. Впечатление такое, что звонили в то время, когда преступник уже находился в их квартирах. Уильям Ането звонит матери – она говорит, просто чтоб пожелать спокойной ночи.

– Гэри Ортис звонит своему бывшему партнеру по бизнесу, чтоб просто поздороваться и узнать, как у того идут дела, – добавил Бобби.

– Хм-м-м, – протянул Джо. – Может, так, а может, и не так. Нам надо еще раз поговорить с теми, кому звонили жертвы. Они все заявили, что голос звонившего «звучал немного странно». Но отнесли это на счет его поддатого состояния, или усталости, или гриппа. Идем дальше. Как убийца выбирает свои жертвы? Следит за ними до самой квартиры? Если так, то от какого места? Если нет, то как он с ними встречается? Договаривается по телефону, на работе, или в баре, или в спортзале?

– И вообще – почему?.. Почему он их убивает? – задался вопросом Блазков.

– Да-а, ночка нам предстоит дли-и-инная, – заключил Дэнни.

– А что происходит с Денисом Каленом? – спросил Джо, когда остался вдвоем с Дэнни.

– Кален устраивает благотворительный вечер в пользу своей дочери. У нее рак, а ей всего тринадцать лет.

– Черт! А я и не знал. Думал, у него какие-то проблемы типа развода или еще что-то в этом роде.

– Не-а, у них просто замечательная семья. И Денис хороший малый. Когда он не на службе, то все время торчит в больнице вместе с женой.

– Когда этот благотворительный вечер?

– Через пару недель в ресторане «Бэй-Ридж мэнор». На доске объявлений висит плакат. Являться надо в смокинге.

– В смокинге? С чего это?

Дэнни пожал плечами:

– Они ни в чем не уверены, понимаешь. Выкарабкается дочь или нет, как у нее будет потом со здоровьем, выйдет ли она когда-нибудь замуж… В общем, это вроде как костюмированный бал в ее честь.

– Боже ты мой! А мы-то считаем, что именно у нас сложные проблемы…

Анна Лаккези лежала в постели. Ей очень хотелось спать, но она все прислушивалась, не вернулся ли Джо, и одновременно думала о Шоне. В последние несколько месяцев ей не давало уснуть странное жужжание, доносившееся откуда-то издалека. Нынче ночью, правда, было потише – только шум машин, проезжавших по Белт-Паркуэй, а этот звук ее обычно успокаивал и погружал в сон.

Она поплотнее завернулась в простыню, натянув ее на плечи до самого подбородка. И как только устроилась поудобнее, услышала скрип тормозов машины, подъехавшей к дому. Открылась дверца, потом захлопнулась – и тишина. Никаких шагов. Ничего.

Она подняла голову, оперлась на локоть и прислушалась. Посмотрела на часы. Четыре утра. Через минуту она услышала снаружи тихое электронное попискивание. Потом короткую мелодию – пять нот. Потом снова попискивание. Это был мобильник Шона.