Текст книги " Шестнадцатые звездные войны"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

Детектор капрала непрерывно пищал, почти гудел. Это гудение перерастало в жалобный вой. Вдруг с правой стороны раздался грохот падающих кастрюль, и какая-то тень промелькнула между столами.

Васкес быстро развернулась, ее палец уже лежал на курке. В это самое мгновение винтовка Хикса ударила снизу по тяжелому стволу ее оружия. Заряд ударил в потолок, разбрасывая в стороны капли расплавленного металла. Васкес обернулась и закричала на него.

Не обращая на нее никакого внимания, Хикс пробежал чуть вперед и перевел луч своего фонаря куда-то вниз. Он оставался в таком положении несколько мгновений, которые показались вечностью, потом поманил рукой Рипли. Ноги не слушались ее. Казалось, они примерзли к полу. Хикс снова помахал рукой, более настойчиво, и Рипли вдруг почувствовала, что движется вперед, словно в трансе.

Хикс стоял, нагнувшись, и пытался своим фонарем осветить пространство под высоким шкафом. Рипли присела на корточки рядом с ним.

Словно мотылек, посаженный на булавку, к стене лучом фонаря была прижата крошечная, перепуганная фигурка. Это была девочка. Вся грязная, с широко открытыми от ужаса глазами, она вся съежилась при приближении людей… В одной руке девочка сжимала пластиковый пакетик с едой, края которого были изорваны. Другой рукой она крепко держала за волосы голову большой куклы. Самого тела куклы нигде видно не было. Ребенок был не только грязен, но и истощен. Она казалась более хрупкой, чем голова куклы, которую она держала. Волосы были спутаны так, что напоминали гирлянду стальных колец, обрамлявшую лицо.

Как Рипли ни пыталась расслышать дыхание девочки, ей это не удавалось.

Девочка моргнула от яркого света, и этого краткого движения было достаточно, чтобы Рипли полностью пришла в себя. Она осторожно протянула малышке руку и улыбнулась.

– Вылезай, – мягко сказала она. – Все в порядке. Бояться нечего.

Рипли попыталась как можно дальше просунуть руку под шкаф.

Девочка попятилась от протянутых к ней пальцев. Было видно, что ее трясет. Она напоминала кролика, парализованного светом фар. Рипли почти было дотронулась до рваной блузки девочки.

Внезапно девочка резко метнулась вправо и с непостижимой ловкостью поползла на четвереньках под шкафами. Рипли поползла за ней, стараясь не потерять ребенка из виду. Хикс забежал сбоку и нашел узкий проход между двумя рядами шкафов. Он быстро протянул руку и поймал крошечную лодыжку. Но тут же выпустил.

– О, дьявол, она кусается!

Рипли рванулась за другой ногой, но промахнулась. Секунду спустя девочка была уже возле вентиляционного отверстия, у которого была выломана решетка. Прежде чем Хикс или кто-то другой успел сделать очередную попытку схватить ребенка, она уже забралась туда, извиваясь, как рыба. Хикс даже не пытался преследовать ее. Он не смог бы залезть туда даже совершенно голым, тем более в своем боевом облачении.

Рипли не задумываясь нырнула в трубу, пробираясь на локтях и коленях. Ее бедра едва пролезли в отверстие. Девочка все еще двигалась впереди. Шумно дыша, Рипли следовала за ней, пока та не хлопнула металлическим люком где-то впереди. Рипли рванулась вперед и успела толкнуть люк, прежде чем его захлопнули с другой стороны. Она выругалась, стукнувшись лбом обо что-то металлическое.

Осветив представшее перед ней убежище, Рипли забыла про боль. Это была одна из сферических камер для выравнивания давления в вентиляционной системе колонии.

Девочка сидела, забившись в дальний угол, среди кучи одеял и подушек вперемежку с игрушками, куклами, дешевыми украшениями, иллюстрированными книжками и пустыми пакетами от еды. Здесь даже был работавший на батарейках проигрыватель для компакт-дисков. Вся эта масса вещей свидетельствовала о том, что девочка совершала набеги на другие помещения комплекса. Она сама благоустроила свое убежище согласно своим детским представлениям.

Все это больше напоминало гнездо, чем комнату.

Каким-то непостижимым образом эта девочка выжила. Каким-то непостижимым образом она сумела приспособиться к окружающей ее разрухе, когда погибли все взрослые. Пока Рипли пыталась осознать все представшее перед ней, девочка продолжала незаметно перемещаться вдоль дальней стены. Она направлялась к другому люку. Если диаметр трубы, которую он закрывал, не больше диаметра крышки, то девочка ускользнет от нее. Рипли увидела, что она не сможет туда пролезть.

Девочка повернулась и нырнула, но в этот самый момент Рипли сделала бросок вперед. Ей удалось обхватить ребенка руками. Попав в ловушку, девочка начала биться, брыкаться, даже попыталась укусить Рипли. Это производило ужасное впечатление, потому что во время борьбы девочка не издала ни единого звука. Единственным звуком в этом ограниченном пространстве было ее прерывистое дыхание, когда она старалась вырваться, но и оно было каким-то жутковато приглушенным. Лишь однажды в своей жизни Рипли пришлось усмирять маленькое существо, боровшееся с такой же яростью, и это был Джонс, когда она водила его к ветеринару.

Уклоняясь от ударов ногами и локтями и остерегаясь острых зубов, Рипли заговорила с ребенком:

– Все в порядке, все в порядке. Успокойся, все позади. Теперь все будет хорошо. Все в порядке, ты в безопасности.

В конце концов силы девочки иссякли, словно медленно останавливавшийся мотор. Она вся обмякла в руках Рипли и позволила себя укачивать. На лицо малышки было больно смотреть, так же как и встречаться с ее болезненным, безумным взглядом. Бледные губы беспрестанно тряслись. Широко открытые глаза, казалось, ничего не видели. Девочка пыталась спрятаться на груди взрослого, как бы ища защиты от окружающего ее кошмарного мира.

Рипли баюкала девочку, что-то приговаривая спокойным уверенным голосом. Нашептывая таким образом, она вдруг заметила лежавшую среди вещей фотографию девочки, вставленную в рамку. Да, это была она, но фото разительно отличалось от оригинала На Рипли смотрела улыбающаяся, хорошо одетая девочка с чистыми аккуратно расчесанными волосами, в которые была вплетен яркая лента. Одежда была чистой, а кожа розовой. В нижнем углу фотографии было написано золотыми буквами:

ПЕРВАЯ СТЕПЕНЬ ГРАЖДАНСТВА

РЕБЕККА ДЖОРДЕН

– Рипли, Рипли, – донесло эхо голос Хикса. – Все в порядке?

– Да, – ответила Рипли, встав, и добавила погромче, боясь, что ее не услышат: – Я в порядке. Мы обе в порядке. Сейчас вылезем.

Девочка не сопротивлялась, когда Рипли поползла по вентиляционному проходу ногами вперед, таща ее за лодыжки.

VII

Девочка сидела на стуле, обхватив руками колени, прижатые к груди. Она не смотрела ни налево, ни направо, ни на кого из взрослых, с любопытством рассматривавших ее. Она сосредоточенно глядела в одну точку. К левой руке девочки был подключен биомонитор. Дитрих долго трудилась над тем, чтобы укрепить манжет на истощенной ручонке.

Горман сидел рядом с медицинским техником, пока та снимала показания.

– Еще раз скажите, как ее зовут?

Дитрих что-то отметила в своем электронном блокноте, на котором был изображен кадуцей. [17]17
  Кадуцей – жезл, обвитый двумя змеями, символ медицинской службы США.


[Закрыть]

– Что?

– Ее имя. Ведь мы его знаем?

Медтехник рассеянно кивнула, поглощенная какими-то показаниями.

– По-моему, Ребекка.

– Хорошо.

Положив руки на колени, лейтенант наклонился вперед, изображая на лице одну из лучших своих улыбок.

– Теперь послушай меня внимательно, Ребекка. Соберись. Ты должна постараться нам помочь, и тогда мы сможем помочь тебе. Мы ведь для того и пришли, чтобы помочь тебе. Я хочу, чтобы ты подумала и рассказала нам все, что сможешь вспомнить. Все, понимаешь. Попытайся с самого начала.

Девочка даже не шевельнулась. Выражение ее лица оставалось прежним. Она не отвечала, но это не было коматозным состоянием. Она была молчащей, но не немой. Разочарованный Горман откинулся назад и взглянул в левую сторону, откуда появилась Рипли с чашкой горячего кофе.

– Где твои родители? Постарайся…

– Горман, дайте ей прийти в себя.

Лейтенант хотел сказать в ответ что-то резкое, но вместо этого покорно кивнул. Он встал, качая головой:

– Полное оцепенение. Я перепробовал все, разве только не кричал на нее. Но этого я делать не собираюсь. Это могло бы нарушить ее психику. Если это уже не произошло.

– Она не сумасшедшая.

Дитрих оставила свои приборы и мягко сняла манжет с безвольной ручонки.

– Физически она в порядке. Крайнее истощение, других отклонений нет. Удивительно, что она еще жива, потому что питалась лишь полуфабрикатами и порошками.

Дитрих повернулась к Рипли: – Вы не видели там пустых витаминных упаковок?

– У меня не было времени для подробного осмотра, а она не собиралась мне ничего показывать, – Рипли кивнула в сторону девочки.

– Ну, ладно. Но она, должно быть, знает о витаминах, потому что нет признаков их критического недостатка в ее организме. Сообразительная малышка.

– А как у нее с психикой?

Рипли отпила немного кофе, уставившись на сидевшую на стуле беспризорницу. Кожа на руках девочки напоминала пергамент.

– Точно пока ничего сказать не могу, но двигательные реакции в норме. Думаю, что говорить о сумасшествии нельзя. Я бы сказала, что девочка находится под влиянием каких-то впечатлений.

– Называйте это, как хотите, – Горман встал и направился к выходу. – Что бы это ни было, мы теряем время, беседуя с ней.

Он широкими шагами пересек комнату и прошел в центр управления, где присоединился к Берку и Бишопу, которые сидели, уставившись на пульт главного компьютера колонии. Дитрих пошла в противоположном направлении.

Некоторое время Рипли следила за тремя мужчинами, занятыми компьютером. Потом она опустилась на колени перед девочкой. Мягкими движениями Рипли убрала прядь спутанных волос с лица ребенка. Девочка никак не отреагировала на это движение – с таким же успехом можно было бы причесывать статую. Улыбнувшись, Рипли протянула ей чашку, которую держала в руках.

– На, попробуй. Если ты не голодна, то пить, наверное, хочешь. Держу пари, что в твоем жилище стало холодно, когда отключилось отопление и все прочее.

Она сделала чашкой круг в воздухе, чтобы до ноздрей девочки дошел аромат теплого напитка.

– Это всего лишь горячий шоколад. Ты любишь шоколад?

Не получив ответа, Рипли вложила чашку в маленькие ручонки, собрав вместе пальцы. Затем поднесла их вместе с чашкой ко рту девочки.

Дитрих была права, говоря о двигательных реакциях ребенка. Малышка автоматически отхлебывала из чашки, даже не взглянув на нее. Какао стекало по подбородку, но все-таки большая часть попала по назначению. Рипли почувствовала облегчение.

Когда чашка была наполовину пуста, Рипли убрала ее, боясь перегрузить желудок, измученный длительным голоданием.

– Ну вот. Правда, вкусно? Через несколько минут сможешь еще попить. Я не знаю, что ты тут ела и пила, но мы не хотим, чтобы ты заболела от переедания, – и Рипли опять откинула с девочкиного лица белокурый локон.

– Бедная моя. Ты, должно быть, долго молчала. У меня тоже так бывает. Хочешь молчать – молчи. Я обычно тоже так делаю. Просто иногда люди говорят много, но в основном глупости. Особенно взрослые, когда общаются с детьми. И получается, что они все время поучают, а не разговаривают с тобой. Им хочется, чтобы все время слушали только их. Я считаю, что это глупо. Даже, если человек маленький, он может говорить важные вещи.

Рипли отставила в сторону чашку и вытерла коричневые подтеки на лице девочки. Сквозь тонкую натянутую кожу легко прощупывались еще не сформировавшиеся хрупкие кости.

– Эх-хе, – Рипли глубоко вздохнула. – Теперь здесь чистое пятно. Ну, раз сказала «А», надо говорить «Б». Сейчас я приду, и мы все устроим.

Она достала из вещмешка бутылку с дистиллированной водой и попыталась платком отмыть лицо девочки. Малышка сидела спокойно во время этой операции. Но впервые большие голубые глаза обратили внимание на Рипли.

Рипли попыталась подавить в себе вдруг возникшее волнение:

– Трудно поверить, что за всем этим спряталась маленькая девочка.

Она провела рукой по одежде.

– Ну, здесь грязи хватает, чтобы начать раскопки.

Немного откинувшись назад, Рипли с удивлением наблюдала за вдруг ожившим личиком.

– Ой, в самом деле, маленькая девочка. К тому же очень хорошенькая.

Рипли оглянулась, чтобы удостовериться, что никто из центра управления не ворвется сюда. Любое вмешательство могло испортить все, чего она, так долго добивалась с помощью шоколада и чистой воды.

Но поводов для беспокойства не было. Все по-прежнему находились возле главного компьютера. Хадсон сидел у консоли, нажимая кнопки, а остальные наблюдали за ним.

***

На главном экране появилось объемное изображение колонии. Подчиняясь командам, которые задавал с пульта Хадсон, геометрические линии лениво перемещались слева направо, потом снизу вверх. Сейчас техник не шутил и не валял дурака. Он был занят важным делом. Ни одного ругательства не сорвалось с его губ, ни одно грубое слово не сотрясало воздух. Он работал. Если он и ругался, то про себя. Компьютер знал все ответы. Поиск правильных вопросов был на редкость мучительным занятием.

Берк в это время осматривал другое оборудование. Он немного переместился, чтобы было лучше видно, и шепнул Горману: – Что он там сканирует?

– ПЛД. Передатчики личных данных. Их внедряли хирургически каждому колонисту по прибытии.

– Слыхал про эти ПЛД, – медленно ответил Берк. – Их производит Компания. Но я не вижу смысла в попытках поймать сигнал ПЛД. Если бы кто-нибудь в комплексе остался жив, мы бы уже разыскали его. Или он нас.

– Не обязательно, – заметил Горман вежливо, но без особого почтения. В этой экспедиции Берк участвовал как представитель Компании, заботившийся о ее финансовых интересах. Глава Компании финансировал эту маленькую экскурсию совместно с администрацией колонии, но про полномочия Берка не было сказано ни слова. Он мог советовать, но не приказывать. Экспедиция носила боевой характер, и отвечал за нее Горман. На бумаге они были равны. Но в реальности все было иначе.

– Может быть, кто-то остался жив, только двигаться не может. Например, придавлен обломками. Конечно, сканирование сигнала – дело долгое, но мы обязаны это проделать.

Он повернулся к технику: – Хадсон, все в исправности?

– Если кто-то жив и находится в нескольких километрах отсюда, мы прочтем это здесь, – Хадсон постучал по экрану. – Пока только помехи, за исключением сигнала от ребенка.

Из дальнего конца помещения раздался голос Вежбовского:

– А эти ПЛД могут продолжать посылать сигналы после смерти человека?

– Только не эти новые, – ответила Дитрих, перебирая свои инструменты. – Они частично питаются от электрического поля тела. Если умирает носитель, то же происходит и с сигналом. Электрическая мощность трупа равна нулю. Это единственный недостаток использования тела как источника питания.

– Кроме шуток? – Хадсон бросил на медтехника насмешливый взгляд. – А как же определять, у кого переменный, а у кого постоянный ток.

– В вашем случае, Хадсон, проблем нет.

Дитрих захлопнула свою медицинскую сумку.

– Очевидный случай недостаточного электрического напряжения.

***

Проще было полностью сменить одежду, чем отчистить первоначальную. Рипли теперь старалась отмыть маленькие руки девочки, протирая между пальцами и убирая грязь из-под ногтей. Постепенно под темным слоем начала появляться розовая кожа. Занимаясь всем этим, Рипли беспрерывно болтала.

– Не знаю, как тебе удалось выжить в полном одиночестве, но я знаю, что ты отважная девочка, Ребекка.

И вдруг до ее ушей донеслось едва слышимое:

– Я-ящерка.

Рипли вся напряглась и отвернулась, чтобы скрыть волнение. Продолжая очищать одежду, она придвинулась совсем близко к девочке:

– Извини, малышка, но я что-то не расслышала. Иногда мои уши меня подводят. Так что ты сказала?

– Ящерка. Меня зовут Ящерка. Меня все так звали. Ребеккой называл только брат.

Рипли заканчивала мыть вторую руку. Она понимала, что если она не ответит, то девочка может опять замолчать надолго. В то же время следовало быть осторожной, чтобы не расстроить малышку. Надо быть начеку и не задавать вопросов.

– Хорошо, пусть будет Ящерка. А мое имя Рипли. Меня все зовут так. Но ты можешь называть меня, как тебе захочется.

Ответа не последовало, поэтому Рипли взяла только что отмытую ручонку и с церемонным видом пожала ее.

– Приятно познакомиться, Ящерка.

Она показала на голову куклы, которую девочка продолжала яростно сжимать в руке.

– А это кто? У нее есть имя? Держу пари, что есть. У каждой куклы обязательно есть имя. Когда мне было столько же, сколько тебе, у меня было множество кукол, и у каждой было свое имя. А иначе как же их различать?

Ящерка посмотрела на пластмассовую голову своими безучастными глазами:

– Кейси. Это моя единственная подруга.

– А как насчет меня?

Девочка посмотрела на Рипли таким взглядом, что та была ошеломлена. В этом взгляде была тяжесть всего пережитого. Это был совсем не детский взгляд. Голос ее был ровным и бесстрастным.

– Я не хочу, чтобы ты была моей подругой.

Рипли попыталась скрыть свое удивление:

– А почему бы и нет?

– Потому что ты скоро тоже уйдешь, как и все.

Она посмотрела на голову куклы.

– А с Кейси ничего не случится. Она всегда со мной. А ты уйдешь. Ты умрешь, и я снова останусь одна.

В этом детском заявлении не было ни капли гнева. Она никого не обвиняла. Все было сказано спокойно и с такой уверенностью, словно о свершившемся. Это было не предсказание событий, а сообщение о факте, который скоро должен произойти. И именно это заставило Рипли похолодеть от ужаса, а не все произошедшее с того момента, когда они покинули «Сулако».

– Ох, Ящерка! Твои мама и папа исчезли таким образом, ведь так? Ты просто не хочешь об этом рассказывать?

Девочка кивнула и уставилась на свои коленки. Ее пальцы, сжимавшие голову куклы, побелели.

– Милая моя, они бы вернулись, если бы смогли, – заверила Рипли. – Я уверена в этом.

– Они мертвы. И поэтому они не могут вернуться ко мне. Они мертвы. Как и все остальные.

Было страшно видеть у ребенка такую холодную уверенность.

– А вдруг нет. Почему ты так в этом уверена?

Ящерка подняла глаза на Рипли. Дети так не глядят на взрослых. Но эта девочка была ребенком только снаружи.

– Я уверена. Они мертвы. И ты тоже скоро умрешь. А мы с Кейси снова останемся одни.

Рипли не отвела взгляд и не улыбнулась. Она боялась отвернуться даже на мгновение, потому что девочка моментально почувствовала бы фальшь.

– Ящерка, послушай меня. Я не оставлю тебя, Я не собираюсь умирать, обещаю тебе. Я буду всегда рядом с тобой. Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь.

Девочка смотрела вниз. Рипли чувствовала, какая внутренняя борьба происходит в этом маленьком человечке, пытавшемся поверить только что услышанному. Через некоторое время девочка снова подняла глаза.

– Ты обещаешь?

– Крест мне на сердце, – Рипли вдруг вспомнила детскую клятву.

– Клянешься смертельной клятвой? На этот раз Рипли мрачно улыбнулась.

– Клянусь смертельной клятвой.

Девочка и женщина пристально смотрели друг на друга. Глаза Ящерки налились слезами, нижняя губа задрожала. И неожиданно маска безразличия сменилась другой, более естественной: на Рипли смотрел перепуганный ребенок. Малышка бросилась женщине на шею и разрыдалась. Рипли чувствовала, как слезы ручьями стекали по только что вымытым щекам на ее собственную шею. Но она не обращала на это внимания и, крепко прижав к себе девочку, шептала ей ласковые слова.

Глаза Рипли тоже наполнились набежавшими слезами. Она почувствовала вдруг страх в этом центре управления Хадли, но все же надеялась, что сдержит только что данное обещание.

Прорыв в отношениях с девочкой совпал с другим, в операторской, когда Хадсон издал победный клич:

– О! Хватит скалиться, готовьте манатки. Я нашел их. Дайте старому Хадсону приличную машину, и он разберется и с вашими деньгами и проблемами, и с давно пропавшим кузеном Джедом.

Он наградил консоль управления нежным шлепком.

– Этот малыш немного пострадал, но еще способен играть в мяч.

Горман склонился над плечом техника.

– В каком они состоянии.

– Неизвестно. Эти ПЛД могут передавать сигналы на большие расстояния, но совершенно не сообщают подробностей. Но похоже, что они все там.

– Где?

– В районе станции атмосферной переработки, – и, поглядев на схему, Хадсон добавил: – Подземный уровень «С» в южной части комплекса.

Он постучал пальцем по экрану.

– Когда речь идет о местонахождении, этот симпатяга работает, как часы.

Все собрались вокруг техника, чтобы посмотреть на монитор. Хадсон вызвал изображение колонии и, выбрав одну часть, увеличил ее. В центре схемы станции переработки группа голубых пятен мерцала подобно диковинным обитателям морского дна.

Хикс хмыкнул, глядя на экран:

– Похоже, у них там городское собрание.

– Черт возьми, зачем они туда забрались? – вслух размышляла Дитрих. – Мы же решили, что последняя схватка произошла здесь.

– Должно быть, им удалось спастись и укрыться в более безопасном месте.

Обернувшись, Горман заметил с видом профессионала:

– Помните, что атмосферный процессор работает на полную мощность. Может быть куча неприятностей. Ну ладно, надо все проверить на месте.

– Пошли, девочки, – сказал Эйпон, одевая вещмешок.

В операторской вдруг все ожило.

– Я думаю, на все уйдет не больше часа, – добавил Эйпон и, обратившись к Хадсону, спросил: – Как туда попасть?

Техник отрегулировал увеличение на экране. Снова появилось полное изображение колонии.

– Вот здесь есть небольшой служебный проход. Лучше идти по нему, сержант.

Эйпон посмотрел на Гормана, ожидая приказа.

– Не знаю как вы, сержант, – сказал ему тот, – но я не любитель длинных кривых коридоров. Я хочу, чтобы все добрались до места свежими как огурчики. И еще хотелось бы, чтобы нас прикрывал бронетранспортер.

– Я такого же мнения, сэр, – оживился сержант. Он уже собрался было что-то возразить или поспорить, и очень обрадовался, что в этом нет необходимости. Группа десантников одобрительно кивнула. Конечно, у Гормана нет большого опыта, но, по крайней мере, он не дурак.

Хикс крикнул в сторону маленькой комнаты:

– Рипли, мы собираемся за город. Не хочешь с нами?

– Мы обе пойдем.

Несколько удивленных взглядов встретили ее, когда она вывела девочку из комнаты.

– Это Ящерка. Ящерка, это мои друзья. Они и твои друзья тоже.

Девочка просто кивнула, как бы не желая сравнивать Ришта с остальными. Некоторые из десантников тоже кивнули в ответ, навешивая на себя оружие. Берк ободряюще улыбнулся. Горман выглядел удивленным.

Ящерка снизу вверх смотрела на своих новых энергичных друзей, крепко сжимая в руке голову куклы.

– Куда мы идем?

– В одно безопасное место. Скоро увидишь.

У девочки на лице появилось нечто, похожее на улыбку.

Пока они ехали от центра управления до станции переработки, настроение у сидящих в бронемашине было более подавленным, чем тогда, когда они покидали корабль. Картина всеобщей разрухи, продуваемые ветрами искалеченные дома и бесспорные следы тяжелых боев как-то поубавили пыл морских пехотинцев.

Было ясно, что причина нарушения связи между колонией и Землей не связана с повреждениями местного оборудования. Тут замешаны существа Рипли. Кто-то заставил колонистов прервать связь. Если верить Рипли, еще не все закончилось. Вне сомнения, маленькая девочка могла бы рассказать немало, но ее нельзя было тревожить вопросами. Это был приказ Дитрих. Процесс восстановления шел очень медленно, поэтому не следовало лишний раз беспокоить ребенка. Находясь в транспортере, можно было своим воображением заполнить пробелы в информации на дисках, предоставленной Рипли. У солдат обычно очень живое воображение.

Вежбовский вел транспортер среди тускло освещенного ландшафта по мощеной дороге, тянувшейся прямо к стоявшей в километре отсюда станции переработки атмосферы. Ветер яростно пытался сдуть огромную машину, но безрезультатно. Бронемашина могла выдержать ветер силой до трехсот километров в час. Так что бури Ахеронта ее не тревожили. Сзади транспортера приземлился модуль, поджидая возвращения солдат. Впереди светилась огромная коническая башня, продолжая свою работу по преобразованию суровой атмосферы Ахеронта.

Рипли и Ящерка сидели, тесно прижавшись друг к другу, сразу за операторской кабиной. Вежбовский был поглощен управлением транспортера. Внутри хорошо вооруженной и защищенной машины девочка стала более словоохотливой. Хотя у Рипли на языке вертелся десяток вопросов, она терпеливо сидела и слушала, поджидая удобного момента. Ящерка сама случайно может ответить на незаданные вопросы. Ну вот как сейчас.

– С ней лучше всего играть, – девочка подняла руку с головой куклы вверх. – Я знаю весь лабиринт.

– Лабиринт? – Рипли вспомнила, где они нашли ребенка. – Ты имеешь в виду систему вентиляции?

– Да, я ее всю знаю, – последовал гордый ответ. – И не только воздушные проходы. Я забиралась даже в тоннели. Там полно проволоки и всякого хлама. Я вообще могу забраться куда угодно. Я ас. Я могу спрятаться лучше всех. Они всегда говорили, что я обманываю, потому что я самая младшая, но это ведь совсем не имеет значения. Я намного проворнее их. И у меня очень хорошая память. Я могу вспомнить любое место, где я была.

– Да, ты действительно ас.

Девочка была довольна похвалой. Рипли посмотрела вперед. За лобовым стеклом маячила станция переработки.

Это было довольно некрасивое сооружение, чисто утилитарное по замыслу. На многочисленных трубах, камерах и кабелях виднелись следы камней и песка, которые в течение десятилетий обрушивал на станцию ветер. Все эти приспособления были эффективными, но, вместе с тем, выглядели безобразно. Станция работала круглосуточно на протяжении многих лет, и, вместе с другими ей подобными, разбросанными по планете, она должна была очищать и обогащать атмосферу Ахеронта, чтобы создать мягкий, близкий к земному климат. Это страшилище способствовало созданию прекрасного.

Монолитная металлическая громада возвышалась над транспортером, когда Вежбовский остановил его у главного входа. Возглавляемые Хиксом и Эйпоном десантники остановились перед дверью огромных размеров. Их оглушал дикий рев гигантских машин вперемежку с завываниями ветра. Даже без людей отлично сработанные механизмы продолжали свое дело.

Хадсон первый подбежал к пульту управления двери и набрал тот же код, как и в прошлый раз.

– Интересное дело, ребятки. Все работает.

Он нажал на отдельную кнопку, и тяжелая преграда медленно поползла в сторону, открывая проход. Направо вниз уходил бетонный пандус.

– Куда, сэр? – спросил Эйпон.

– Спускайтесь вдоль пандуса, – Горман отдавал приказания, находясь в транспортере. – Дальше будет еще один. Спускайтесь до уровня «С».

– Готовность номер один, – сержант сделал жест в сторону десантников. – Дрейк, займи свое место. Остальным передвигаться парами. Пошли.

Хадсон на мгновение задержался у пульта управления двери:

– А как быть с дверью?

– Здесь никого нет. Оставь открытой.

Они стали спускаться вниз по широкому проходу в недра станции. Сверху сочился тусклый свет ламп. Они спускались вниз, проходя мимо переходов, огороженных металлической сеткой, нагибаясь под проводами, тянувшимися плотными связками, напоминая органные трубы. Им пришлось включить свои фонари. Вокруг монотонно гудели работающие машины.

Изображения на мониторах, получаемые от индивидуальных камер, постоянно прыгали. Очевидно, пол был неровным. Наконец, пол выровнялся, и изображение стало более устойчивым. Многочисленные экраны показали пол, покрытый тяжелыми цилиндрами и проводами, кучами пластиковых контейнеров и высокими металлическими бутылями.

– Уровень «В», – сообщил Горман. – Они находятся на следующем уровне. Сбавьте темп. Очень трудно вести наблюдение, когда вы несетесь, как угорелые.

Дитрих повернулась к Фросту.

– Может быть, он хочет, чтобы мы парили? Тогда изображение не будет дергаться.

– А как насчет того, чтобы вместо полетов я пронес тебя на руках? – отозвался Хадсон.

– А как насчет того, чтобы я перекинула тебя через перила? – ответила Дитрих. – Тогда тоже будет устойчивое изображение, пока ты не шмякнешься на дно.

– Вы, сзади, заткнитесь, – рявкнул Эйпон, когда они сворачивали на следующий пандус. Все замолчали.

***

В отсеке управления транспортера все неотрывно следили за мониторами. Рипли заглядывала через правое плечо Гормана, а Берк – через левое. Ящерка тоже пыталась рассмотреть хоть что-нибудь из-за его спины. Несмотря на все попытки лейтенанта, ни одна из индивидуальных камер, установленных на шлемах десантников, не давала четкой картинки.

– Попробуйте настроить чуть ниже, – предложил Берк.

– Мистер Берк, это было первое, что я уже сделал. Внизу слишком большие помехи. Чем глубже они спускаются, тем через больший слой прорываются сигналы, а в костюмах не очень большая мощность. Черт возьми, чем это отделана внутренность этой станции?

– Углеволокно с кремниевыми вкраплениями для большей прочности и легкости. Перегородки из металлизированного стекла. Полы бетонные или стальные с титановыми добавками.

Горман не мог скрыть своего расстройства, тщетно пытаясь что-то отрегулировать.

– Если бы реакторы не работали, то изображение было бы лучше. К тому же у них, кроме фонарей на шлемах, ничего нет. Ничем не поможешь.

Он покачал головой и наклонился к микрофону.

– Нам плохо видно. Что это впереди вас?

Помехи исказили голос Хадсона точно так же, как они искажали изображение:

– Это вы мне скажите. Я здесь только работаю.

Лейтенант обернулся к Берку.

– Это построили ваши люди?

Представитель компании наклонился к мониторам, пытаясь что-то разобрать в неясных очертаниях.

– Черт возьми, нет.

– Так вы что не знаете, что это такое?

– Я в жизни ничего подобного не видел.

– А это не личное творчество колонистов?

Не отрываясь от экранов, Берк покачал головой.

– Если это сделали они, то совсем недавно. Но подобное не планировалось ни на одной станции.

Что-то необычное было добавлено к переплетению труб и проводников на нижнем уровне станции. Было совершенно очевидно, что это не последствия какой-то аварии, а сделано преднамеренно.

На внешний вид сырой и местами блестящий, этот странный материал, использованный для дополнительных конструкций, походил на жидкую смолу или клей. В некоторых местах свет проникал в него на несколько сантиметров, показывая внутреннюю структуру материала. В других местах, наоборот, поверхность была матовой. Вещество было серо-зеленого цвета.

Какие-то странные емкости диаметром от полуметра до нескольких десятков метров были связаны между собой чем-то внешне похожим на непрочные нити паутины. При ближайшем рассмотрении эти нити оказались прочнее стального троса. Несколько тоннелей уходили вглубь этого лабиринта. Эти новые сооружения настолько сливались с оборудованием станции, что было трудно сказать, где поработал человек, а где нечто другое. Местами новые образования почти копировали имевшееся оборудование колонии. Случайно это было сделано или преднамеренно, никто не знал.