Текст книги " Шестнадцатые звездные войны"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

III

Тишину помещения нарушали звуки, доносившиеся с настенного экрана. Рипли не обращала на них внимания, сосредоточась на струйке дыма, поднимавшейся от ее безникотиновой сигареты. В неподвижном воздухе возникали ленивые, туманные кольца.

Хоть была уже вторая половина дня, она еще ни разу не посмотрелась в зеркало. И к лучшему, потому что ее изможденный, неряшливый вид мог еще больше расстроить ее. Квартира выглядела лучше, чем она. Здесь было достаточно декоративных вещей, чтобы она не казалась спартанской. Но все эти вещи нельзя было назвать личными. Это было понятно. Она пережила все те вещи, что могли считаться ее личными вещами. В раковине скопилась гора грязной посуды, хотя посудомоечная машина под ней была пуста.

Рипли была одета в купальный халат, который старел так же быстро, как и его хозяйка. В соседней спальне простыни и одеяла комом валялись на матрасе. Джонс рыскал по кухне в поисках чего-нибудь съестного. Но не нашел ничего. Кухня сама поддерживала достаточную чистоту, несмотря на явное нежелание хозяйки принимать в этом участие.

– Привет, Боб! – уныло прокричал экран на стене. – Я слышал, ты с семьей уезжаешь в колонии!

– Это мое лучшее решение, Фин, – ответило глуповато ухмылявшееся ничтожество с другой стороны стены. – Мы начинаем новую жизнь в чистом мире. Там нет преступлений, безработицы…

Эти два профессиональных исполнителя, которые играют одобренную администрацией пьесу, вероятно, живут в дорогом Зеленом Кольце на Восточном побережье, сардонически подумала Рипли, вполуха слушая их диалог. На мысе Код или в Хилтон Хед, или в каком-нибудь другом незагрязненном прибежище высокооплачиваемых снобов, которые умеют говорить воркующими голосами и танцевать, да-да, танцевать, когда вожди могущественной корпорации щелкнут пальцами. Все это не для нее. Ни соленый запах моря, ни прохладный горный ветерок. Пособие Компании во внутреннем городе, и еще счастье, что она это имеет.

Она быстро поняла кое-что. Они держат ее здесь, пока она не успокоится. Они готовы отправить ее на переподготовку. После чего с удовольствием забудут о ней. Она больше не хотела иметь дела с Компанией так же, как Компания не хотела иметь дела с ней.

Если бы только они не отобрали ее лицензию, ее давно бы уже здесь не было.

В дверь резко позвонили, и она подскочила. Джонс просто взглянул на нее и мяукнул перед тем, как скрыться в ванной. Он не любил незнакомых. Он всегда был умным котом.

Она отложила сигарету («Гарантированное отсутствие никотина, табака и канцерогенов – безвредно для вашего здоровья!» – настаивала этикетка на боку пачки) и пошла открывать дверь. Она не взглянула в глазок. Это здание охранялось. А после того, что она испытала в космосе, не было ничего в земном городе, что могло бы напугать ее.

За дверью стоял Картер Берк со своей извиняющейся улыбкой. Рядом с ним был молодой мужчина, одетый в строгую черную форму офицера Колониальной морского пехоты.

– Привет, Рипли! – Берк указал на мужчину. – Это лейтенант Горман из…

Захлопнувшаяся дверь оборвала его фразу на середине. Рипли повернулась к двери спиной, но забыла выключить переговорное устройство. Голос Берка настиг ее через чувствительную мембрану.

– Рипли, нам нужно поговорить.

– Нет, не нужно. Убирайтесь отсюда, Картер. И прихватите с собой своего приятеля,

– Не могу. Это важно.

– Не для меня. Ничего важного для меня нет.

Берк замолчал, но она чувствовала, что он не ушел. Она уже достаточно хорошо знала его, чтобы понять, что он так легко не сдастся. Он прекрасно умел уговаривать.

Он и не собирался спорить с ней. Все, что нужно было сделать, он сделал. Он произнес только одну фразу:

– Мы потеряли связь с колонией Ахеронта.

Тяжкое предчувствие затопило ее, мысли завертелись вокруг этого неожиданного утверждения. Ну, может быть, не совсем неожиданного. Она поколебалась немного, прежде чем открыть дверь. Это явно не уловка. Достаточно было взглянуть на лицо Берка, чтобы понять это. Взгляд Гормана перебегал с одного на другого. Ему было неловко, что на него не обращают внимания, хотя он и пытался не показывать этого.

Она отступила внутрь квартиры.

– Входите.

Берк осмотрел квартиру. Ей было приятно, что он промолчал, удержавшись от пустых замечаний типа «Вы здесь хорошо устроились», когда было очевидно, что это не так. Он также не сказал «Вы хорошо выглядите», так как и это содержало бы явную неправду. Его сдержанность была достойна уважения. Она указала на стол.

– Хотите чего-нибудь? Кофе, чай?

– Хорошо бы кофе, – ответил он. Горман кивнул.

Она пошла в маленькую кухню и поставила в процессор несколько чашек. Из кухни доносились булькающие звуки, когда она вернулась в свою берлогу.

– Не нужно было приводить сюда морскую пехоту, – Рипли сдержанно улыбнулась ему. – Я уже прошла буйную стадию. Психологический тест подтвердил это, и это зафиксировано в моей карте.

Она показала на письменный стол, заваленный дискетами и бумагами.

– Так зачем этот эскорт?

– Я здесь присутствую как официальный представитель корпорации.

Видно было, что Горман чувствует себя неловко и предпочел бы предоставить Берку вести беседу. Много ли ему известно, и что ему рассказали о ней? Был ли он разочарован, не встретив здесь какую-нибудь старую каргу? Впрочем, его мнение не много значило для нее.

– Итак, вы потеряли связь, – она притворялась равнодушной. – Ну?

Берк посмотрел на свой изящный чемоданчик.

– Нужно это проверить. Быстро. Отказали все виды связи. Это продолжается слишком долго, чтобы объяснить это сбоем в работе аппаратуры. На Ахеронте работают уже много лет. Там опытные люди и у них имеются резервные системы. Может быть, как раз сейчас они решают эту проблему. Но эта мертвая тишина длится слишком долго. Люди начинают волноваться. Кто-то должен сам отправиться туда и все проверить. Это – единственный способ успокоить слишком нервных.

– Может быть, им удастся устранить повреждение в то время, как корабль будет еще в пути, и вся эта экспедиция будет пустой тратой времени и денег, но уже пора отправляться.

Ему не нужно было рассказывать так подробно. Рипли уже успела понять, куда он клонит. Она сходила за кофе и, пока Горман потягивал из чашки это варево, начала ходить по комнате. Ее берлога была слишком мала для этого, но она очень старалась. Берк просто ждал.

– Нет, – наконец произнесла она. – Это не выход.

– Послушайте, это не то, что вы думаете.

Она остановилась посреди комнаты и с недоверием уставилась на него.

– Не то, что я думаю? Не то, что я думаю?! Мне не нужно думать, Берк. Я выпарена, выполоскана и высушена вашими парнями, а теперь вы хотите, чтобы я вернулась туда? Забудьте об этом!

Голос ее дрожал. Горман подумал, что она сердится, но это был просто страх. Она испугалась. Дико испугалась и пыталась скрыть это под маской возмущения. Берк понимал, что она чувствует, но тем не менее продолжал настаивать. У него не было выбора.

– Слушайте, – начал он примирительно, – мы не знаем, что там происходит. Если вышел из строя не наземный передатчик, а их ретрансляционный спутник, то единственный способ починить его – это послать на орбиту ремонтников, В колонии нет космического корабля. Если дело в этом, то они там сидят и проклинают Компанию за то, что она не может оторвать от кресел свою коллективную задницу и быстро послать ремонтную бригаду. Если дело в спутнике, то ремонтная бригада даже не ступит на поверхность планеты. Но мы не знаем, что там случилось, и если это неорбитальный спутник, то я хотел бы, чтобы вы были там. Как советник. Вот и все.

Горман отпил уже заметную часть своего кофе.

– Вам не нужно будет принимать участие в вылазках. Даже если мы приземлимся на планете. Я могу гарантировать вашу личную безопасность.

Она закатила глаза и посмотрела на потолок.

– Рипли, нас будет сопровождать не обычное подразделение армии или полиции, – с нажимом сказал Берк. – Эти колониальные морские пехотинцы – крутые ребята, и они снабжены первоклассным оружием. Человек плюс машина. Нет ничего, с чем они не справились бы. Верно, лейтенант?

Горман позволил себе слегка улыбнуться.

– Нас учили иметь дело со всякими неожиданностями. Мы справлялись и с худшими мирами, чем Ахеронт. Процент наших потерь при такого рода операциях чуть больше нуля, но я думаю, что этот процентный показатель еще немного понизится после визита на Ахеронт.

Если он собирался произвести впечатление на Рипли своим заявлением, то он не достиг цели. Она снова взглянула на Берка.

– А как насчет вас? Какой у вас интерес в этом деле?

– Ну, Компания финансирует колонию совместно с Колониальной Администрацией. Что-то вроде аванса за право разработки минералов и часть долговременной прибыли. Внося капитал в дело благоустройства планет, мы разнообразим свою деятельность. Операции с недвижимостью в галактическом масштабе. Строим лучшие миры и все такое.

– Да, да, – пробормотала она. – Я видела рекламные передачи.

– Корпорация не получит никакой ощутимой прибыли до тех пор, пока не завершится благоустройство Ахеронта, но такие предприятия и рассчитаны на длительный период.

Заметив, что все это не производит на хозяйку ни малейшего эффекта, Берк переключился на другую тему.

– Я слышал, вы работаете в грузовых доках Портсайда?

Как и следовало ожидать, ее ответ носил оборонительный характер:

– Да, это так. Ну и что?

Он не обратил внимания на прозвучавший в ее словах вызов.

– Работаете на погрузчиках и подъемниках – что-то в этом роде?

– Это все, что я смогла получить. Я сойду с ума, если всю жизнь буду жить на подачки. Как бы то ни было, а это удерживает меня от мыслей… обо всем. Выходные дни гораздо хуже. Слишком много времени для мыслей. Мне лучше чем-нибудь заниматься.

– И вам нравится такая работа?

– Вы пытаетесь пошутить?

Он возился с застежкой своего чемоданчика.

– Может быть, это не все, что вы можете получить. Что, если я скажу, что могу помочь вам снова стать офицером? Получить обратно свою лицензию? И что Компания согласна возобновить контракт с вами? Больше не будет ни возни с комиссией, ни споров. Официальный выговор будет изъят из вашего дела. Бесследно. Если кто-то заинтересуется, вы были в длительном отпуске. Совершенно нормально после долгих лет службы. Все будет так, словно ничего не случилось. Даже величина вашей пенсии не изменится.

– А как насчет Внесолнечной Колониальной Администрации и страховой компании?

– Со страховой компанией все решено, закончено, сделано. Она остается в стороне. Поскольку в вашем личном деле ничего не появится, вы для страхователей представляете не больший риск, чем тот, который был до вашего последнего полета. Что касается ВКА, они бы хотели видеть вас в составе спасательной экспедиции. Об этом уже позаботились.

–  Еслия полечу.

–  Есливы полетите, – кивнул он, слегка наклонившись к ней. Он не упрашивал. Это гораздо больше походило на уговоры опытного продавца.

– Это второй шанс, малыш. Большинство из тех, кто попадал в поле зрения комиссии по расследованию, не имел возможности вернуться на свое место. Если все дело только в этом проклятом спутнике связи, то все, что вам придется делать – это сидеть в своем уютном уголке и читать книжку, пока техники производят ремонт. Читать и подсчитывать, сколько вы получите за время, проведенное в гиперсне. После этого вы сможете вычеркнуть из памяти все неприятности и вернуться на то место, которое вы привыкли занимать. Полная оплата, полное пенсионное обеспечение, работа. Я видел ваше дело. Еще один длительный полет, и вы можете получить удостоверение капитана.

– Для вас сейчас лучше всего – посмотреть в лицо своему страху и преодолеть его. Вы снова будете на коне.

– Обойдитесь без меня, Берк, – холодно сказала она. – У меня есть результаты тестирования психики в этом месяце.

По его лицу скользнула улыбка, но тон стал более решительным:

– Отлично. Давайте разберемся. Я читал оценку вашей психики. Вы просыпаетесь каждую ночь, скомканные простыни, тот же кошмар снова и снова…

– Нет! Мой ответ – нет.

Она убрала обе чашки, хотя ни одна из них не была пуста. Это была форма прощания.

– А теперь уходите, пожалуйста. Извините меня. Только уйдите. Пожалуйста.

Двое мужчин обменялись взглядами. Выражение лица Гормана невозможно было понять, но она чувствовала, что его отношение изменилось от любопытства к презрению. Ну и черт с ним: что он знает? Берк сунул руку в карман, достал полупрозрачную карточку и положил ее на стол, прежде чем направиться к двери. Он задержался в дверном проеме, чтобы улыбнуться ей.

– Подумайте об этом.

Затем они ушли, оставив ее наедине со своими мыслями. Неприятное общество. Ветер. Ветер и песок и стонущее небо. Бледный диск чужого солнца, словно вырезанный из бумаги, трепещет в пыльной мгле. Пронзительный вой, тон которого становится все выше и выше, приближается и приближается к тебе, пока не становится прямо над тобой, душит тебя, прерывает твое дыхание.

С гортанным криком Рипли села в постели, обхватив грудь руками. Ей было тяжело и больно дышать. Вздохнув поглубже, она осмотрела крохотную спальню. Тусклый свет ночника освещал голые стены, туалетный столик, шкаф, скомканные простыни в ногах постели. Джонс растянулся на шкафу, самом высоком месте комнаты, бесстрастно взирая на нее. Такую привычку кот приобрел вскоре после их возвращения. Когда они ложились спать, кот пристраивался возле хозяйки, чтобы, как только она заснет, покинуть ее ради самого безопасного и надежного места на шкафу. Он знал, что ночью придет кошмар, и уступал ему дорогу.

Она вытерла пот со лба и щек уголком простыни. Пальцы шарили по ночному столику, пока не нащупали сигареты. Что-то послышалось – она резко повернула голову. Ничего нет. Только тихий ход часов. В комнате никого, кроме нее и Джонса. И, конечно, никакого ветра.

Потянувшись влево, она ощупала другой столик. Наконец она обнаружила карточку, которую оставил Берк. Она повертела ее в пальцах, затем вставила в щель консоли рядом с кроватью. На видеоэкране, занимавшем большую часть дальней стены, вспыхнуло слово «ЖДИТЕ». Она терпеливо ждала, пока не появилось лицо Берка. Он был небрит, глаза – мутные, он, похоже, еще не успел проснуться, но когда увидел, кто его вызывает, заставил себя улыбнуться.

– Алло? О, Рипли. Привет.

– Берк, скажите мне только одну вещь.

Она надеялась, что в комнате достаточно света, чтобы мониторы могли передать ее выражение лица так же хорошо, как и голос.

– Что вы собираетесь туда, чтобы убить их. Не изучать. Не привезти с собой. А сжечь, вычистить – навсегда.

Он моментально проснулся, она заметила это.

– Да, таков наш план. Если там есть что-либо опасное, мы избавимся от этого. Необходимо защитить колонию. Никакой возни с потенциально опасными организмами. Это – политика Компании. Если мы находим что-нибудь смертельно опасное, вообще что-нибудь, мы это уничтожаем. Ученые могут исследовать пустые яйца. Я даю слово.

Длинная пауза, и он наклоняется к переговорному устройству, его лицо на экране увеличивается.

– Рипли, Рипли? Вы еще там?

Времени на размышления больше нет. Может быть, пришло время действовать.

– Все в порядке. Я здесь.

Ну вот, она сказала. Каким-то образом она это сказала.

Казалось, он хочет ответить, поздравить или поблагодарить ее. Что-то сделать. Она прервала связь прежде, чем он успел сказать хотя бы слово. Что-то глухо шлепнулось на простыню рядом с ней, она повернулась и нежно посмотрела на Джонса. Она погладила его по спинке, и он удовлетворенно затих, прижался к ее бедру и замурлыкал.

– А ты,мой милый, остаешься здесь.

Кот щурился, а она продолжала гладить его, скользя пальцами вдоль кошачьей спины. Вряд ли он понимал ее слова или значение телефонного разговора, но он не хотел сопровождать ее.

«По крайней мере, один из нас еще сохранил здравый смысл», – подумала Рипли, забираясь под одеяло.

IV

Космический корабль был уродлив. Потрепанный, слишком старый, с отремонтированными узлами, которые давно нужно было заменить, но слишком ценный и большой, чтобы отправить его в металлолом. Его хозяевам было легче модифицировать его, чем строить новый. Его линии неуклюжи, а двигатель – чересчур велик. Гора металла, композитов и керамики, летающая куча металлолома, памятник войне, он жестко держал свой курс сквозь таинственную область, называемую гиперпространством. Он был чисто функционален, как и его человеческий груз. Его название – «Сулако».

В этом путешествии спали четырнадцать человек. У одиннадцати – простые и похожие сновидения, прямые, как курс корабля, который нес их сквозь пустоту. Сны еще двоих более индивидуальны. Последний спал под действием седативных препаратов, снижающих эффект повторяющихся ночных кошмаров. Четырнадцать спящих – и один, для кого сон был излишней абстракцией.

Старший помощник Бишоп проверил показания приборов и внес корректировку. Долгое ожидание подходило к концу. Звук тревоги пронесся по всей длине массивного военного транспорта. Вернулись к жизни спящие агрегаты и машины, отключенные для сохранения запаса энергии. И люди были разбужены от долгого сна в своих капсулах. Убедившись, что выход из гиперсна проходит нормально, Бишоп занялся выводом корабля на низкую геостационарную орбиту Ахеронта.

Рипли проснулась первой. Не потому, что она была более приспособлена, чем ее товарищи, или больше привыкла к гиперсну, а просто потому, что ее капсула была первой в ряду. Сидя на постели, она резко потерла свои руки, затем начала работать с ногами. Берк сидел в своей капсуле напротив нее, а за ним лейтенант – как его зовут? – ах, да, Горман.

В остальных капсулах находился воинский контингент «Сулако»: восемь мужчин и три женщины. Это была специально отобранная группа людей, готовых подвергать риску свою жизнь почти все то время, когда они не спали. Эти люди приспособились к долгим периодам гиперсна, чередующимся с короткими, но насыщенными периодами бодрствования. Тип людей, не проводящих время в баре или на прогулке.

Рядовой первого класса Спанкмейер был командиром спускаемого модуля и вместе с пилотом Ферро отвечал за доставку команды на поверхность планеты, которую они собирались посетить, и ее возвращение обратно. В случае необходимости – срочно. Он протирал глаза и зевал в своей капсуле.

– Я становлюсь слишком стар для этого.

Никто не обратил внимания на это замечание, так как было хорошо известно (по крайней мере, ходили такие слухи), что Спанкмейер поступил на военную службу, еще не успев достигнуть нужного для этого возраста. Тем не менее никто не смеялся над его зрелостью или недостатком ее теперь, когда они готовились спуститься на поверхность нового мира в управляемом им аппарате.

Рядовой Дрейк вертелся в своей капсуле рядом со Спанкмейером. Он был немного старше Спанкмейера и намного безобразнее. Своей внешностью и телосложением он весьма напоминал «Сулако». У Дрейка были руки, как у легендарного одноглазого моряка, его нос был переломан до такой степени, что не подлежал исправлению средствами косметической хирургии, на лице его был безобразный шрам, приводивший одну сторону его рта в состояние постоянной ухмылки. Этот шрам можно было исправить, но Дрейк не захотел. Это была единственная медаль, которую ему было позволено носить всегда. На нем была надета кепка с помятым козырьком, которую ни одна живая душа не нашла бы «привлекательной».

Дрейк был оператором смарта. [11]11
  Название фантастического оружия (от английского smart – быстрый, сообразительный, находчивый).


[Закрыть]Он также неплохо разбирался в винтовках, пистолетах, гранатах, умел владеть всеми видами клинков и собственными зубами.

– Они платят нам слишком мало за это, – ворчал он.

– Слишком мало за то, чтобы проснувшись, увидеть твое лицо, Дрейк.

Это замечание исходило от капрала Дитрих, которая бесспорно была самой хорошенькой в группе, исключая случаи, когда она срывала рот.

– Заткнись, – ответил ей Дрейк. Он взглянул на обитателя другой недавно открывшейся капсулы. – Эй, Хикс, ты выглядишь так, как я себя чувствую.

Хикс был старшим капралом и вторым по званию в группе после старшего сержанта Эйпона. Он был немногословен и всегда оказывался в нужном месте в самый сложный момент, что очень ценили его товарищи по морской пехоте. Он никогда не давал советов, если его об этом не просили. Но когда он говорил, то, что он хотел сказать, заслуживало внимания.

Рипли восстанавливала циркуляцию крови в ногах, сгибая и разгибая колени, и возвращала подвижность суставам. Она рассматривала участников группы, проходивших мимо нее к своим шкафчикам. Среди них не было ни суперменов, ни слишком мускулистых фигур, но каждый из них был поджарым и крепким. Она подозревала, что даже самый слабый из них сможет целый день бежать по поверхности планеты с двойным тяготением, неся полное снаряжение и ведя на ходу бой, а затем провести ночь, разбирая и ремонтируя сложное компьютерное оборудование. Хватает и мышц и мозгов, даже если они и предпочитают разговаривать, как парни с улицы. Это было самое лучшее, что могли предложить военные. Она чувствовала себя с ними немного безопаснее – но только немного.

Старший сержант Эйпон следовал по центральному проходу, кратко беседуя с каждым вновь оживающим солдатом. Сержант выглядел так, что, казалось, он может голыми руками разобрать грузовик средней величины. Когда он проходил мимо компьютерного техника капрала Хадсона, последний пожаловался:

– Этот пол прямо ледяной.

– Как и ты был десять минут назад. Сроду не видел такую кучу старых баб. Принести тебе шлепанцы, Хадсон?

Техник поднял глаза и посмотрел на сержанта.

– Будьте любезны, сэр. Я буду вам очень признателен.

Несколько раздавшихся смешков показали, что ответ Хадсона был оценен по достоинству. Эйпон улыбнулся и продолжил свой путь, подгоняя и поторапливая своих людей.

Рипли отступила в сторону, когда они проходили мимо нее. Это была крепко сбитая группа, единый боевой организм с одиннадцатью головами, а она не была частью этой группы. Она была в стороне, сама по себе. Некоторые кивнули ей, проходя мимо, и один или двое бегло поздоровались. Это было все, на что она могла рассчитывать, но это не позволяло ей расслабиться в их компании.

Рядовой первого класса Васкес только взглянула на нее, проходя мимо. Даже роботы оказывали ей более теплый прием. Васкес, тоже оператор смарта, не подмигнула и не улыбнулась ей. Черные волосы, черные глаза, тонкие губы. Если бы захотела, могла бы быть привлекательной.

Чтобы управлять смартом, требовался особый талант; уникальный сплав силы, умственных возможностей и рефлексов. Ришта ждала, что эта женщина что-нибудь скажет. Но та, не открывая рта, прошла мимо. Каждый в группе был жестким. Дрейк и Васкес казались не только жесткими, но и подлыми.

Ее напарник окликнул ее, когда она подошла к его шкафчику:

– Эй, Васкес, тебя по ошибке никогда не принимали за мужчину?

– Нет. А тебя?

Дрейк протянул открытую ладонь. Она хлопнула по ней, и его пальцы немедленно сжались вокруг ее маленьких пальцев. Давление с обеих сторон возрастало – молчаливое, болезненное приветствие. Оба были рады проснуться от гиперсна и снова жить.

Наконец она залепила ему звонкую пощечину, и их руки разъединились. Они смеялись, играя, как молодые доберманы. Дрейк был сильнее, но Васкес проворнее, решила Рипли, наблюдая за ними. Если придется спускаться на планету, она хотела бы, чтобы именно они были рядом с ней. Место между ними было наиболее безопасным.

Бишоп спокойно двигался среди группы, помогая им массажем и бутылкой специальной жидкости после сна, действуя больше как камердинер, нежели офицер корабля. Он казался старше, чем любой из членов группы, включая лейтенанта Гормана. Когда он был недалеко от Рипли, она заметила, что на его левом запястье вытатуирован цифровой код. Она напряглась, увидев это, но ничего не сказала.

– Эй! – рядовой Фрост обращался к кому-то, кого Рипли не видела. – Ты взял мое полотенце?

Фрост был так же молод, как и Хадсон, но гораздо красивее, по крайней мере он сам был готов доказывать это любому, кому было не жалко на это времени. Когда дело доходило до хвастовства, шансы двух молодых людей были равны. Хадсон полагался на громкость своих высказываний, в то время как Фрост искал нужные слова.

Спанкмейер продолжал жаловаться.

– Мне бы нужно еще немного расслабиться, парень. Как можно было послать нас прямо сюда? Это нечестно. Мы совсем не успели отдохнуть, парень.

Хикс тихо проворчал:

– У тебя было три недели. Ты что, собираешься теперь всю жизнь расслабляться?

– Я имею в виду настоящий отдых. Хочу подышать свободно, а не лежать в холодильнике. Три недели в морозилке – разве это отдых?

– Да, старшой, как насчет этого? – поинтересовалась Дитрих.

– Ты знаешь, что это не ко мне.

Эйпон повысил голос, заглушая остальных.

– Ладно, хватит пережевывать одно и то же. Первый сбор в пятнадцать. Я хочу, чтобы к этому времени все выглядели по-человечески – большинству из вас придется постараться. Разошлись.

Одежда, которая была на них во время гиперсна, снята и брошена в ликвидационное устройство. Легче уничтожать эти остатки и брать новую одежду для обратного путешествия, чем пытаться восстановить брюки и рубашки, которые облегали тело в течение нескольких недель. Цепь поджарых обнаженных тел потянулась под душ. Струи воды смывали накопившийся пот и грязь, успокаивали нервные окончания под очищаемой кожей. Сквозь облачка пара Хадсон, Васкес и Ферро наблюдали, как вытирается Рипли.

– А это что за свежатина? – Васкес задала этот вопрос, промывая волосы.

– Она здесь что-то вроде консультанта. Я мало знаю о ней.

Крошка Ферро вытирала свой живот, плоский и мускулистый, как стальная плита, и добавила с преувеличенной значительностью:

– Она однажды видела чужого.По крайней мере так болтают.

– О-о-о! – Хадсон состроил рожу. – Я поражен.

Эйпон прикрикнул на них. Он был уже в раздевалке, с полотенцем на плечах. Его плечи были так же лишены жира, как и плечи его сослуживцев, которые были на двадцать лет моложе его.

– Пошли, пошли. Сушитесь быстрее, кучка лежебок. Давайте, время вышло. Вы испачкаетесь быстрее, чем отмылись.

В столовой люди разделились. Это произошло автоматически. Не нужно было шептать что-либо на ухо или класть возле приборов карточки с именами. Эйпон и его команда заняли большой стол, тогда как Рипли, Горман, Берк и Бишоп сели за другой. Каждый сам наливал себе кофе, чай, напиток или воду, ожидая, когда автоматический повар выдаст яйца и эрзац-бекон, тосты и котлеты, приправы и витаминные добавки.

Каждого из членов команды можно было различить по его форме. Двух одинаковых не было. Это не было результатом специальных знаков отличия, а зависело от личного вкуса. «Сулако» – не казарма, а Ахеронт – не плац. Иногда Эйпон просил кого-нибудь убрать слишком вопиющее дополнение к одежде, например, когда Кроу поместил на спине бронежилета компьютерный портрет своей последней подружки. Но большинство людей из команды украшало свою внешность так, как им нравилось.

– Эй, старшой, – произнес Хадсон, – что там за операция?

– Ага, – Фрост булькнул чаем. – А то мне приказали срочно отправляться, и я не успел даже сказать «прости—прощай» Мирне.

– Мирна? – рядовой Вежбовский поднял кустистую бровь. – А я думал, Лина.

Фрост казался неуверенным.

– Мне помнится, Лина была три месяца назад. Или шесть.

– Это – спасательная экспедиция, – Эйпон цедил свой кофе. – Нам нужно спасти несколько сочных дочек колонистов.

Ферро была разочарована.

– Черт, это не для меня.

– Кто сказал? – Хадсон поедал ее глазами. Она бросила в него кусочек сахара.

Эйпон только слушал и смотрел. У него не было причин вмешиваться. Он мог их успокоить, мог сделать все по инструкции. Вместо этого он позволял им вести себя свободно, но только потому, что знал, что его люди – самые лучшие. Он бы пошел в бой, имея за спиной любого из них, не беспокоясь, что не видит его, зная, что, если ему будет что-то угрожать, о нем позаботятся лучше, чем если бы он сам имел глаза на затылке. Пусть поиграют, пусть ругают и Колониальную Администрацию, и армию, и Компанию, и его тоже. Когда наступит время, игра прекратится, и каждый из них займется только делом.

– Тупые колонисты.

Спанкмейер смотрел в тарелку так, словно еда начала менять свой вид. После трехнедельного сна он был чертовски голоден, но все же не настолько, чтобы не высказать своих солдатских кулинарных комментариев.

– Что это было?

– Яйца, недоумок, – ответила Ферро.

– Я знаю, что такое яйцо, пустоголовая. Я имею в виду эту плоскую желтую штуку на краю.

– Наверное, кукурузный хлеб, – Вежбовский повертел в руке свою порцию и рассеянно добавил: – Эй, я бы не возражал еще разок попробовать того Арктурианского кушанья. Помните те времена?

Капрал Хикс сидел справа от него. Он взглянул на соседний стол, потом опять уставился в тарелку.

– Кажется, новый лейтенант слишком хорош, чтобы есть вместе с нами, недостойными. Целуется с представителем Компании.

Вежбовский уставился на другой стол, не беспокоясь о том, что кто-нибудь может заметить направление его взгляда.

– Да-а-а.

– Не имеет значения, если он знает свое дело, – сказал Кроу.

– Магическое слово, – Фрост разбил яйцо. – Разберемся.

Возможно, им не понравилась молодость Гормана. Хотя он был старше, чем половина членов группы. Наиболее вероятно, что им не нравился его внешний вид: волосы чистые даже после нескольких недель, проведенных в гиперсне, складки на брюках острые и ровные, ботинки блестят, словно металлические. Он выглядел слишком хорошо.

Пока они ели, ворчали и глазели, Бишоп занял свободное место рядом с Рипли. Она намеренно встала и направилась к дальнему концу стола. Старший помощник выглядел уязвленным.

– Жаль, что вы так относитесь к синтетикам, Рипли.

Она не обратила на него внимания и посмотрела на Берка.

– Вы мне ничего не сказали о том, что на борту есть андроид! – ее тон был обвинительным. – Почему? Не лгите мне, Картер. Я видела его татуировку, когда была в душе.

Берк казался озадаченным.

– Ну, это просто не пришло мне в голову. Я не знал, что вы так расстроитесь. Уже много лет Компания взяла за правило держать на борту каждого транспорта синтетика. Они не нуждаются в гиперсне и намного дешевле стоят, чем живой пилот, наблюдающий за скачком в межзвездном пространстве. Они не сходят с ума, долго работая в одиночестве. Ничего особенного я в этом не вижу.

– Лично я предпочитаю определение «искусственный человек», – мягко перебил Бишоп. – В чем, собственно, дело? Может быть, я смогу помочь.

– Не думаю, – Берк вытер с губ остатки яиц. – В ее последнем полете синтетик допустил ошибку. Там было несколько жертв.

– Это ужасно. Когда это произошло?