Текст книги "Поцелуй ангела"

Автор книги: Алафер Берк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

ЧАСТЬ III
БЕЗ СЮРПРИЗОВ

Глава 22

– Я же сказала вам. Детектив Макилрой просматривал эти нераскрытые дела пачками, без какой-либо особой системы. Вы можете простоять тут целый день, пока я буду эти папки доставать, и ничего не изменится.

Элли поглядела на часы. Целого дня у нее не было. Ей нужно было в участок. Но сначала она решила нанести визит в Центральный архив на Полис Плаза, 1.

Она пришла с надеждой, что будет несложно выяснить, какие дела Фланн Макилрой запрашивал одновременно с делом Робби Харрингтон. Не тут-то было. Фланн питал склонность к изучению старых дел и поиску возможного сходства. Придуманная им самим теория – связывать на первый взгляд непохожие случаи – приносила ему и похвалы, и насмешки коллег по управлению; во многом из-за нее он получил прозвище Макилмалдер.

– Он запрашивал все эти дела тогда же, когда и дело Роберты Харрингтон?

Элли попросила сотрудницу архива найти все папки, которые Макилрой просматривал в течение трех месяцев до звонка Биллу Харрингтону. Получился список на несколько страниц.

– Я вам уже говорила, он брал не все дела одновременно. Просматривал штук по пятнадцать зараз. И, насколько я понимаю, за эти три месяца набралось в общей сложности сто семь.

Элли снова пробежала глазами список. Все равно никакой ясности.

– Да уж, работенка вас ждет, – заметила женщина. – Я обычно подтрунивала над ним, говорила: его норма – десяток в неделю.

Просмотрев составленный по ее просьбе список, Элли не сумела определить навскидку, какие дела могли быть, по мнению Макилроя, связаны с убийством Робби Харрингтон, а какие представляли для него интерес по другим, совершенно непостижимым причинам.

– Так мне доставать эти отчеты или нет?

Элли посмотрела на результат своей исследовательской затеи – кипу высотой в полметра, которую она уже просмотрела, и теперь служащей нужно было расставить папки по местам.

– Не надо чувствовать себя неловко. Бог свидетель, Макилрой никогда не испытывал неудобств из-за этого.

Не то чтобы Элли пыталась уберечь сотрудницу архива от лишней работы. Ей просто хотелось, чтобы этот труд не оказался напрасным.

Сто семь дел? Элли была знакома с Фланном всего неделю, а потом он погиб. За это время она стала его лояльным сторонником, но сейчас засомневалась: все ли у него было в порядке с головой? Даже когда она сузила список и отобрала только убитых женского пола до 35 лет, осталось семьдесят дел. Словно в насмешку.

– Какого числа Фланн вернул дело Харрингтон в архив?

Женщина нажала несколько клавиш на клавиатуре и назвала дату – примерно через девять месяцев после звонка Фланна отцу Робби. После этого звонка он еще девять месяцев прокручивал свою версию в голове, пока, видимо, не отказался от нее. Элли пыталась сообразить, что ей удастся добавить к этому.

– Вы можете выяснить, какие еще дела он вернул в тот же день?

Еще несколько ударов по клавишам.

– Он вернул три дела сразу. Это ваше дело Харрингтон и два других: Люси Фини и Элис Батлер.

– Сколько лет было убитым?

– Фини двадцать один год. Элис Батлер – двадцать два. Фини была убита за два года до Харрингтон. Батлер почти двумя годами позже.

– Я возьму их, если можно.

В 13-м участке мужчины один за другим заходили в комнату для опознания.

Стоя по другую сторону смотрового окна, Элли узнала в номере один Джима Кемпа, портье, работавшего на нижнем этаже их здания. Номером два был Тоби Как-его-там, трудившийся за прилавком в булочной на 2-й авеню. Номер три – Джейк Майерс. Она выбрала промежуточное расположение, чтобы ее потом не обвинили, что процедура проведена необъективно. Номером четыре был еще один портье, Стив Бродерик. Под номером пять шел парнишка, гитарист, которого они нашли возле парка Грэмерси.

Все молодые, худощавые, черноволосые. Приличные на вид. Схожие по росту и комплекции. Элли мысленно поздравила себя с таким удачным подбором, но тут вошел номер шесть, и Уилли Уэллс, защитник Джейка Майерса, которого тот вызвал после своего ареста накануне вечером, разразился скептическим смехом.

– Вы что, издеваетесь надо мной?

Номером шесть был гражданский сотрудник из отдела убийств, Джек Чен. Молодой, стройный, смуглый, черноволосый – и откровенный азиат.

– Парень, которого мы вытащили из зала ожидания, в последний момент отказался, – объяснил Роган. – Испугался, что его могут ложно обвинить.

– И тогда вы взяли этого? – поразился Уэллс, указывая на Чена. – Что, Толстяка Алберта [27]27
  Толстяк Алберт (Fat Albert) – популярный чернокожий герой мультсериала, премьера которого состоялась в 1972–1985 гг.


[Закрыть]не нашли? А как насчет снежного человека? Он, возможно, подошел бы.

– Вы таким образом хотите нам сообщить, что предпочли бы обойтись первыми пятью? – спросил Роган.

– Я бы предпочел шестерых, но нормальных.

– Но вам известно, – вмешался Макс Донован, – любой суд подтвердит, что пяти достаточно.

– Не моя работа – помогать топить моего клиента. Делайте, что считаете нужным, а если облажаетесь – встретимся в суде.

Донован посмотрел на Рогана, который нажал на кнопку громкой связи и отпустил шестого опознаваемого.

– Мы готовы? – спросила Элли, когда Майерс и четверо других мужчин выстроились в шеренгу.

Ей не хотелось видеть томные серые глаза Донована. Если он и смущался, когда приглашал ее вчера вечером на ужин, сейчас это было незаметно.

Он кивнул, и Элли открыла дверь в коридор. Тахир Кадим сидел на раскладном металлическом стуле возле двери. Стефани Хайдер, Джордан Маклафлин и Мириам Харт стояли, сбившись в кучку, чуть поодаль. Поблизости взад-вперед ходил Пол.

Первым Элли вызвала Кадима. Таксист, даже не подходя к окну, указал на Джейка Майерса.

– Этот, – подтвердил водитель. – Я видел, как он забрал девушку из моего такси.

– Но вы же на самом деле не видели, чтобы кто-то забирал мисс Харт куда-то, правда? – спросил Уэллс.

Донован поднял руку:

– Мы здесь для опознания, Уилли. Если вы хотите допросить господина Кадима в другое время, это ваше право.

– А к тому времени вы, вне всякого сомнения, проведете с ним свою стандартную беседу.

– Я не обязан с вами разговаривать, – отозвался Кадим. – Вы можете задать свои вопросы в суде.

– А, понятно, уж поздно, – заключил Уэллс.

Донован улыбнулся, и Элли проводила таксиста к двери.

Следующей была Стефани Хайдер.

В отличие от Тахира Кадима, лучшая подруга Челси у окна задержалась, но не из-за трудностей с опознанием. Ее глаза не перебегали с одного на другого. Наоборот, взгляд девушки застыл на середине шеренги. Она смотрела на Джейка Майерса, и лицо ее постепенно наливалось ненавистью.

Прошло не меньше минуты. Наконец она сказала:

– Это номер три. Точно.

Она рукавом смахнула слезу со щеки; Элли обняла девушку за плечи и вывела из комнаты.

Пол и Мириам Харт, ожидавшие в коридоре, встретили ее нетерпеливыми взглядами.

– Я не сомневаюсь, – сообщила Стефани. – Это был он.

Мириам и Джордан обняли Стефани, а господин Харт тем временем обеими руками тряс ладонь Элли, выражая признательность за поимку убийцы.

– Я домой хочу, – всхлипывала Стефани, уткнувшись в плечо госпожи Харт.

– Вы можете вернуться в Индиану в любое время, – сказала Элли. – Нам нужно было идентифицировать Майерса, и вы отлично справились. До суда еще не меньше двух месяцев; окружная прокуратура свяжется с вами насчет предварительных слушаний.

Госпожа Харт промокнула глаза бумажным платком.

– Девочки хотели сегодня еще кое-что сделать в память о Челси, чтобы покончить с этим кошмаром, по крайней мере в Нью-Йорке. А завтра мы летим обратно. Пора вернуть Челси домой.

И они снова начали благодарить Элли за проделанную работу, но все ее мысли сейчас были заняты тремя делами, которые лежали в ее синем рюкзаке, и тем разгромом, который адвокат вроде Уилли Уэллса мог устроить им перед присяжными.

Вечером, лежа на диване, Элли закрыла папки и кинула их на кофейный столик. К этому моменту она неоднократно перечитала их, чтобы запомнить важнейшие детали.

Люси Фини была убита почти десять лет назад. Она пережила свой двадцать первый день рождения на три месяца, торопясь воспользоваться всеми возможностями, которые давало совершеннолетие. Она и три ее соседки занимали переоборудованную двухкомнатную квартиру в районе Вашингтонские высоты, но Люси чаще всего можно было найти в центре, где она провела последние два года, обслуживая столики в шести различных ресторанах.

На той неделе, когда погибла Люси, они с соседками в разном составе уходили по вечерам поразвлечься. Соседки свой аппетит к приключениям удовлетворили. Люси – нет. Вечером 23 сентября 1998 года она решила прошвырнуться по барам одна. По словам ее приятельниц, для них в этом не было ничего необычного. Они с удовольствием посещали некоторые заведения, где считались почти завсегдатаями, и даже в одиночку чувствовали себя вполне спокойно.

В последний раз Люси с «Космополитеном» в руках видели в баре «Би» в квартале Бауэри. Бармен вспомнил ее. Он также вспомнил, что втихаря добавил ей в коктейль несколько дополнительных рюмок водки, что было одной из привилегий полупостоянной клиентуры. Однако он общался с ней не так много времени, чтобы припомнить человека, с которым она ушла незадолго до закрытия.

Соседки Люси заявили об ее исчезновении только на третий день, что также указывало на тот стиль жизни, который девушка считала нормальным. Обнаженное тело Люси нашли еще три дня спустя; оно было упаковано в черные мешки для мусора и выброшено в Бронксе, неподалеку от реки Гарлем.

Она была задушена. Четыре колотые ножевые раны на груди и животе. А светлые волосы были грубо и неровно обрезаны почти под корень, как и у Челси Харт.

Во второй из трех папок хранилось дело Робби Харрингтон. Она тоже была задушена после ночного посещения бара, спустя почти два года после Люси Фини. И если мать Люси была права насчет ее изменившейся прически, убийца Робби мог также испортить ее стрижку, хотя и менее откровенно.

Оставалось третье дело – Элис Батлер. Она пропала через полтора года после убийства Робби Харрингтон. Ей было тогда двадцать два – чуть больше, чем Люси Фини, и на два года меньше, чем Робби Харрингтон. Два с половиной года Элис очно-заочно училась в Городском университете Нью-Йорка, едва набирая зачетные часы, чтобы перейти на второй курс, а за год до смерти бросила учебу окончательно.

Она работала администратором спортклуба в Верхнем Ист-Сайде, но жила со своей сестрой в городке Элизабет, в штате Нью-Джерси.

В день убийства Элис позаимствовала у сестры «Тойоту Короллу», чтобы вечером поразвлечься с подругой. Припарковавшись на углу 39-й улицы и 9-й авеню в районе Адская кухня, они не заметили, что рядом находится пожарный гидрант. Вернувшись в три часа утра к машине, они обнаружили, что «Короллу» отогнали на штрафстоянку.

По словам подруги, Элис все больше и больше злилась, ожидая свой автомобиль на городской штрафстоянке. Разгоряченная алкоголем, она принялась что-то бурчать насчет того, что бросит машину сестры и отправится, если нужно, в Нью-Джерси пешком. Подруга оставила сгоравшую от нетерпения Элис в очереди, а сама отлучилась в туалет. Вернувшись через пять минут, она обнаружила, что Элис исчезла.

В деле Батлер Элли обнаружила знакомое имя – Дэн Экелс. Шесть лет назад, еще до того как заработать должность начальника, ее шеф вел дело об убийстве Элис Батлер. Насколько можно было судить, он сделал все возможное. Главными зацепками в течение первых дней после исчезновения Элис были три телефонных звонка от разных водителей, сообщавших, что видели похожую по описанию блондинку на Вестсайдском шоссе. Обезображенное тело Элис было найдено спустя десять дней в парке Форт Трайон, брошенное в овраг между музеем Клойстерс и бульваром Генри Гудзона. Синяки на горле свидетельствовали, что она была задушена руками, но официальной причиной смерти были признаны восемнадцать колотых ран на шее, груди и животе.

Включая Челси Харт, у Элли было четыре жертвы. Все молодые блондинки, убитые поздно ночью после визитов в манхэттенские бары. Но Элли понимала, что этого маловато для определения почерка. Печальная действительность такова, что в городе благодаря сочетанию секса, наркотиков и алкоголя по несколько женщин в год погибают в четыре утра при аналогичных обстоятельствах. Если основываться только на демографических показателях, то Люси Фини, Робби Харрингтон, Элис Батлер, а теперь еще и Челси Харт – всего лишь четыре женщины из многих.

Но у Элли из головы не шли их волосы.

Люси Фини и Челси Харт убийца обкорнал так, что образовались проплешины. У Робби Харрингтон, напротив, появилась новая непривычная челка. Отстричь несколько небольших прядей у лица жертвы – одно дело, а грубо обрезать, как поступили с Челси, – совсем другое.

Впервые просмотрев эти дела сегодня утром, Элли поняла: существует лишь один способ определить, не с волосами ли связан почерк преступника, но заставила себя сдержаться. Она сказала себе, что обдумает все это в течение дня, прежде чем начать копаться в прошлом родственников той или иной убитой. Фланн прославился своими надуманными теориями. Возможно, это еще одна сумасбродная идея Макилмалдера.

Элли посмотрела на часы. 19.30. Одиннадцать часов назад Элли уехала из Центрального архива, забрав папки с висяками. Одиннадцать часов назад впервые взглянула на них в лифте. Одиннадцать часов назад взяла свой мобильный и набрала номер в Нью-Джерси. Одиннадцать часов назад захлопнула крышку телефона, так и не нажав кнопку вызова.

Прошло одиннадцать часов, а вариант по-прежнему оставался только один. Элли взяла телефон и, не дав себе возможности передумать, стала набирать номер.

Глава 23

Женщина, снявшая трубку после четвертого гудка, казалась раздраженной. Элли различила звук работающего телевизора, перебиваемый детскими голосами. Кто-то обвинял кого-то в том, что он что-то заглотил.

– Здравствуйте. Могу я поговорить с Мишель Батлер?

Элли решила, что для начала стоит пробить сестру Элис по базе. За шесть лет она могла переехать, а номер мог достаться кому угодно.

– Теперь я Мишель Трент. Довольно давно. Честно говоря, мне очень некогда…

– Меня зовут Элли Хэтчер. Я детектив из ПУ Нью-Йорка. Звоню насчет Элис.

Секунд пять слышен был только шум на заднем плане, затем женщина сказала:

– Дети, в гостиную. – Малыши начали возражать, но, вероятно, поняли, что мама настроена серьезно, поскольку она добавила: – Немедленно.Я не шучу.

– Вы кого-нибудь нашли? – спросила Мишель, когда голоса на заднем плане стихли.

Элли с трудом сглотнула, услышав надежду в голосе Мишель, и представила слезы, навернувшиеся ей на глаза; наверное, женщина собиралась с духом, готовилась к тем словам, которые должны были прозвучать давным-давно.

– Нет. И я очень сожалею, что приходится беспокоить вас при таких обстоятельствах, госпожа Трент. Но дело вашей сестры привлекло мое внимание в связи с другим расследованием.

– И что, так будет повторяться каждый раз, когда какая-нибудь девушка напьется и ее убьют? Мне уже звонил какой-то детектив, года три назад.

– Фланн Макилрой?

– Вроде так. Да.

– Зачем он вам звонил?

– Боже мой! Вы что, вообще друг с другом не разговариваете?

Элли мысленно обругала Макилроя за то, что тот не оставил никаких записей в висяках.

– Простите, пожалуйста, – снова извинилась она. – Я бы поговорила с детективом Макилроем, но он скончался.

Мишель, вероятно, не читала в газетах об убийстве Фланна, а может, не связала этот случай с детективом, звонившим ей тремя годами раньше.

– Ох, мне очень жаль. Он звонил, чтобы спросить меня про волосы Элис. Хотел знать, не обстриг ли ее убийца.

– И что вы ему сказали?

– Я сказала: откуда я знаю? Я на нее лишь один раз взглянула на опознании, а потом ее в холодильнике держали бог знает сколько. Мы никак не могли забрать тело. Не могли устроить похороны. Им нужно было вскрытие, чтобы изучить каждую мелочь, и что? Ни улик. Ни арестов. Ничего. При всех этих поисках методом тыка, если уж убийца, кто бы он ни был, обрезал ей волосы, неужели вы, ребята, этого бы не заметили?

– Я понимаю, для вас все это очень тяжело, госпожа Трент.

– Черт, ужасно тяжело. Я замужем. У меня дети. Мой сын спит в комнате, где спала Элис, когда жила здесь. Мои дети даже не знают, что у мамы была сестра. Они думают, что мамочка была единственным ребенком. Я прошла через это и выдержала. А теперь мне придется и дальше терпеть эти звонки, хотя вы так ничего и не нашли?

– Я не стала бы вас беспокоить попусту, поверьте. Мне казалось, вы тоже хотите, чтобы мы сделали все возможное.

– Отлично. Стало быть, если вы что-то нашли, это значит, что убийца моей сестры гулял где-то все эти шесть лет, дышал, ел, спал, а вот теперь убил еще одну женщину. Я продолжала жить, лишь убеждая себя, что судьба настигла-таки этого человека. Что его кто-то убил во время драки или что он сгорел дотла в результате ужасной автокатастрофы. Или был осужден за другое преступление. А теперь придется ложиться спать с мыслью, что он по-прежнему где-то бродит, о чем-то думает и вообще вспоминает что-нибудь особенное об Элис.

Элли отметила, что Мишель, не задумываясь, назвала количество лет, прошедших после гибели сестры. Ей уже доводилось слышать подобные слова от родственников других убитых; для них хуже всего было осознавать, что убийца живет так же, как и все мы. Что на его долю могло выпасть больше счастья. Что, пока вы укладываете детей спать, он, возможно, смотрит ту же телепередачу, восхищается тем же закатом или хвастается перед своими друзьями убийством близкого вам человека.

– Если он где-то гуляет, Мишель, я сделаю все возможное, чтобы его найти. И это единственная причина, почему я вам звоню. Единственная причина, почему я прошу вас снова ответить на те же вопросы; возможность, пусть даже совсем небольшая, что я снова смогу позвонить вам через полгода и дать какой-то ответ.

На линии воцарилось такое долгое молчание, что Элли даже задумалась, не пропустила ли щелчок разъединения. Затем послышался тихий всхлип.

– Так что вы хотите узнать о ее волосах?

Элли почувствовала, как ее пальцы, судорожно сжимавшие трубку, наконец расслабились.

– В деле сказано, что тело сестры идентифицировали именно вы.

– Это правда. Наша мама умерла за несколько лет до этого, а папа… в общем, не мог.

– Когда вы ее увидели, ничего необычного в ее прическе не заметили?

– Я не обращала внимания на ее волосы. Знаете, очень тяжело вот так видеть свою младшую сестренку. Я заставила себя посмотреть ей в лицо, увидела, что это она, изо всех сил стараясь не отвернуться. Но, как я уже говорила другому детективу, мне кажется, я бы заметила, если бы кто-то обрезал Элис волосы. Я полагаю, у вас должны были остаться фотографии. Разве нельзя проверить?

– Простите, но мне не с чем сравнить фотографии судмедэкспертов.

– Извините, что я так сердито с вами разговаривала. Просто не понимаю, как это может помочь. Когда все это случилось, я говорила детективам: Элис считала, что-то не так. Она говорила мне, что ее преследуют. Почему они не смогли найти того парня?

Элли припомнила, что в одном из отчетов Экелса это упоминалось: по словам сестры, примерно за неделю до убийства Элис жаловалась, что какой-то мужчина следил за ней на улице. Экелс так и не сумел установить, кто это был, не смог даже просто подтвердить этот факт.

– Насколько я поняла из полицейских отчетов, ваша сестра не сообщала никаких примет человека, который, по ее мнению, наблюдал за ней.

– А что она могла сказать? Наверное, не знала, кто это.

– Но не было ни его описания, никакой информации, никаких выходов на этого человека. Вы сказали полиции, что это произошло неподалеку от фитнес-клуба, где она работала?

– Правильно. Это было недели за две до ее… – ну, понимаете, недели за две. Она сказала, что шла домой с работы и – может, она и спятила, но ей показалось, будто кто-то за ней следил. Сказала, что в нескольких кварталах от спортклуба заметила позади себя какого-то человека. Каждый раз, когда она оборачивалась, он притворялся, будто разглядывает витрину, или газету, или еще что. Ей было очень не по себе от этого.

– Но тогда она об этом не заявляла?

– Знаете, я до сих пор себя виню. Когда она сказала, что, добравшись на работу, больше не видела того парня, я ответила, что это, на мой взгляд, пустяки, и она вроде бы успокоилась. После того, что случилось, я поняла, насколько важно это было.

Элли знала, что полиция прочесала окрестности в радиусе пяти кварталов от спортклуба Элис, пытаясь найти свидетеля, заметившего что-либо подозрительное. Шансов на успех было мало, и, как и следовало ожидать, ничего не получилось.

Однако что-то настораживало Элли в рассказе Мишель о жалобах ее сестры.

– Вы сказали, она видела этого человека, когда шла на работу?

– Да. Возле Восемьдесят шестой улицы и Лексингтон-авеню.

– В деле говорилось, что она обычно работала с одиннадцати до семи, а этого парня заметила вечером. Я думала, она шла домой.

Осмотр местности проводился в вечерние часы, поскольку предполагалось, что люди, скорее всего, придерживаются обычного распорядка дня. Если шесть лет назад полиция выбрала неверное время, то шанс найти свидетеля мог быть упущен.

– Нет, это правда. Она действительно работала днем. Но в тот вечер вернулась домой поздно и сказала, что видела этого человека по дороге в спортклуб.

– Значит, это было утром. – Элли все больше запутывалась.

– Нет, я уверена, что нет. Я даже уточнила, поскольку не видела повода паниковать, если все это происходило средь бела дня. Она сказала, что это было часов в восемь. Не поздно, хотя уже темно. Она сказала: «Было темно, Шель. Я не смотрела на него, но думаю, что он шел именно за мной». Я абсолютно в этом уверена. Сколько времени я винила себя, что не позвонила в полицию! Ее голос звучит у меня в ушах снова и снова. Но вы правы. Работала она днем. А пришла домой и рассказала мне об этом часов, наверное, в десять.

– Не корите себя. Со временем человеку свойственно заполнять пробелы памяти.

– Но в том-то и дело. Она действительно шла в клуб. Она описывала мне свой маршрут, называла те места, где она заметила слежку. Теперь я припоминаю. Она ушла с работы в семь, сбегала по делам, а затем вернулась в клуб за сумкой. О, черт. Да, очень странно. По делам…

Элли затаила дыхание.

– Она ходила в парикмахерскую. Хотела сменить прическу.

– Насколько сильно?

– Укоротила волосы сантиметров на двенадцать. Ей сделали короткую стрижку с челкой, а на обратном пути она видела, что за ней шел какой-то человек. Я совсем про это забыла, вот только сейчас вспомнила. Но я помню, что говорила это детективу.

– Детективу Макилрою?

– Нет, тому, который тогда вел это дело.

– Детективу Экелсу?

– Да, ему. Я рассказала, что тот парень шел за моей сестрой, когда она возвращалась из парикмахерской на работу. Это точно.

В отчетах Экелса не было упоминаний о парикмахерской, но такую деталь в полиции вполне могли проигнорировать. Однако Элли больше мучило другое: за те девять месяцев, пока Макилрой носился с тремя старыми делами, он наверняка обращался и к лейтенанту, расследовавшему одно из них. А если Макилрой делился своей теорией с Экелсом, то почему сам лейтенант не указал ей на сходство между этими случаями и смертью Челси Харт?