Текст книги "Братья (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Что?

– Такие вот дела. Старейшины выносят общее решение, но основное все равно принимаешь ты.

– Если будут вопросы, обращайся, – заметила она, уходя.

Я со вздохом раскрыла талмуд, мысленно проклиная его авторов, и углубилась в чтение.

Некоторые законы мне нравились: особенно пришлось по душе отделение зверя от сущности оборотня за преступления в отношении животных или детей – в мире людей слишком слабые наказания были для преступников, которые обижали братьев наших меньших. Да и людей тоже.

А ведь у животных тоже есть душа, и право на жизнь свято для всех живых.

И я тоже зверь, во мне была часть от них, и еще я хорошо знала, что значит быть…

Пламя свечи дрожит и трепещет, отражаясь в темном окне. Слезы капают на пол, а моя рука вывернута под углом, а тихий вкрадчивый шепот убийцы проникает в уши, в кровь, плоть и душу, разъедая словно кислота.

…Беззащитной

Я кричу от ужаса внутренне, но с губ моих срывается лишь сиплый хрип.

Дверь моментально распахивается, как будто за ней кто-то стоял и …

В комнату заглядывает Андрей. Тревожно спрашивает:

– Что-то случилось?

Я отвечаю, из-за всех сил стараясь выглядеть спокойной, и чтобы голос мой не дрожал:

– Можешь посидеть здесь.

Он входит и плотно прикрывает за собой дверь:

– Что с тобой?

Я криво улыбаюсь, прекрасно понимая, что моя улыбка фальшива.

– Да так, кое-что вспомнила.

– И? – Андрей нависает над моей душой.

– Не важно, – я отворачиваюсь и подхожу к окну.

Я не вижу света.

Я замерзаю.

Я умираю, прикоснувшись к прошлому.

Цветы его пропитаны ядом, а шипы как колья пронзают мое еще живое сердце.

Поэтому я так и старалась стать сильнее, но внутренне мне не до конца это удалось.

Прошлое не забыть. Оно держит в своих когтистых лапах и не отпускает…

Андрей неслышно подкрадывается сзади и прикасается к моему плечу.

Мне нужен кто-то рядом. Друг.

Как будто друзья существуют…

Я оборачиваюсь и смотрю в его глаза: бездна понимания, сочувствия, тревоги.

Я делаю шаг навстречу и обнимаю его.

Я буду жалеть об этом.

Он обхватывает меня руками в ответ и просит:

– Расскажи.

Я качаю головой:

– Я не хочу вспоминать. Лучше ты, что-нибудь веселое.

Он смущенно улыбается.

– Хорошо, – и отводит меня к дивану, не снимая руки с моих плеч. -

Я могу рассказать тебе, про то время когда я был счастлив. Давным-давно я был всего лишь ребенком, пока не вырос и не погряз в кознях бизнеса. Тогда мир казался прекрасным, и жизнь была просто чудесна. Каждое утро меня ждали интересные приключения, меня любили и обо мне заботились…

Я перебила его:

– А сейчас не любят?

Он вздохнул:

– Мы с матерью до последнего времени очень отдалились. Я слишком хотел самостоятельности и обидел ее.

– Так извинись.

– Не всякую обиду можно смыть извинением.

– Она тебя простит, если она хорошая мать.

Он улыбнулся:

– Хорошая.

Приближался день суда. Я катастрофически не успевала запомнить все законы, и даже конспектировала их в специальную тетрадь, выделяя те, которые могли мне понадобиться.

Миша и Андрей вовсю помогали мне, иногда приходила Рая и давала советы.

Суд проходил в большом полукруглом зале, который освещали старые светильники.

На небольшом постаменте стоял длинный стол для Совета и высокое кресло наподобие трона для вожака. Вокруг стола стулья для старейшин. вокруг постамента скамьи для остальных.

Маньяк был за решеткой, сбоку от стола у стены. На мне была церемониальная одежда: плащ с символом клана, брюки из грубой ткани, белая рубашка и высокие сапоги. Я медленно прошла к креслу и села. За мной длинной вереницей последовали старейшины, садясь по рангу. В зал пустили остальных оборотней, которые быстро расселись на скамьи.

Я обвела зал твердым взглядом, и шум стих. Я встала и произнесла:

– Все вы знаете, зачем мы собрались здесь. Я искренне сочувствую всем, кто потерял родных от лап преступника. Сегодня мы вынесем ему справедливое наказание. Прошу выступить всех желающих. – И я села.

На постамент вышла женщина, потерявшая сына. Её звали, кажется, Элика. Утирая слезы платком, она начала свой горестный рассказ:

– Мой сынок, Линер, умер из-за этой твари, – дрожащий палец указал на маньяка. – Почему я осталась одна на старости лет? Почему все это случилось с нами? – и мать зарыдала не скрывая лица, не в силах сдержать себя.

Все молчали. Муж женщины, с мрачным окаменевшим лицом, поднялся к ней на трибуну, взял за руку и вывел из зала.

Затем выступил кто-то из родных пострадавших. Он говорил долго, эмоционально и каждое слово вбивалось как гвоздь в гроб убийцы.

После выступила Лендия, в качестве обвинителя:

– Были обнаружены следующие улики: одинаковый цвет шерсти, наличие Витора на месте преступления, – она выступала совершенно спокойно.

Защитником никто из оборотней не хотел быть, поэтому поставили гнома. Тот важно огладил бороду и сказал:

– Преступник был в состоянии аффекта. Необходимо провести магическую экспертизу, доказывающую его вменяемость.

– Проведем, – согласилась я.

После всех выступивших дали слово преступнику.

– Я не виновен! Я не делал этого! – все что он смог сказать, глядя на нас пронзительными, правдивыми как у ребенка глазами. Он выглядел очень подавленно.

Позвали мага-инкуба. Выгнали всех из зала, объявив перерыв на полчаса. Инкуб неотрывно, несколько секунд глядел в глаза Витора, а затем прервал контакт и изрек:

– Он абсолютно нормален.

Для того чтобы вынести решение, мы и старейшины перешли в смежную комнату. В тишине старейшины решали, какое наказание выбрать для Витора. Я уже решила, поэтому стояла отдельно, смотрела в окно и, стараясь успокоиться. Мне виделись глаза той женщины, матери, полные боли, печали и безысходности. Скольких матерей я лишила детей, а скольких детей – родителей! Скольких возлюбленных друг друга! Скольких мужей своих жен! Скольких жен своих мужей!

Вина пылала в моей душе, словно костер. Я не ведала, что творила.

Полчаса прошли, и мы снова были в зале, чтобы огласить решение Совета.

Витор вцепился в решетку и не сводил тревожных глаз с Совета. Старейшины один за другим, поднимались на трибуну и объявляли.

В разгар их выступления в зал влетела Елизавета и воскликнула:

– Нас пустили по ложному следу! Он невиновен!

– Я же вам говорил! – воскликнул Витор.

Я встала и заявила:

– Мы во всем разберемся, а пока отведите его в камеру.

Бурча, оборотни разошлись по домам.

Елизавета подскочила ко мне и утащила прочь. За нами последовали Мишка и Андрей.

По пути я ей тихо говорила:

– С чего ты взяла, что он невиновен?! Мы же видели, как он тащил девочку!

– Эта девочка не из стаи так?

– Да, – осторожно ответила я. Я не была уверена, но вроде бы я ее видела впервые тогда.

– Это его дочь, – сказала Елизавета. – Понимаешь, я вроде как вычислила, что он убийца, все сходилось, даже то, что он тащил девочку, если бы не одно но, где-то на подсознательном уровне, я чувствовала что здесь что-то не так.

– Хорошо, если ты права, – при мысли о том, что мы могли, я могла осудить невиновного, мне стало дурно, но я быстро отогнала эти мысли и тревожно огляделась по сторонам.

Я не имела права на слабость.

Мы медленно вошли в мой дом.

Мой новый и единственный дом! Он неожиданно стал дорог мне! В гонке моей жизни я никогда не знала, в какую минуту настанет мой последний час…

И безумная жажда бытия заставляла меня ценить то, что у меня было.

Я окинула взглядом преображенное пространство: половичок перед входом, доску с смеющимся котиком над камином.

А ведь я даже не знала, что такое уют… или любовь, от этих слов остались лишь сладкие, давние воспоминания.

«Что за ерунда! – одернула я сама себя. – У тебя есть Мишка, он любит тебя, в тебе течет его кровь, а в нем твоя! Вы брат и сестра и ничто не изменит этого!»

Так я всегда думала.

– У нас новая идея, – сообщила Елизавета мне, нервно расхаживая по нашей маленькой кухоньке. – Мы умрем, но твое дело решим! И даже денег не надо!

Я улыбнулась ее порывистости.

– Это первый случай в нашей практике, когда нас так обманули.

– А долго вы практикуете?

Елизавета зашевелила губами, подсчитывая:

– Уже ровно год! – гордо произнесла Елизавета. – И мы двадцать дел раскрыли!

Она была такой забавной со своей детской гордостью.

– Молодцы, – похвалила я. – Так что вы придумали?

– И мы тогда решили поймать маньяка на приманку! – заявила Елизавета.

– Хорошая мысль, – согласилась Рая, заходя в комнату и присаживаясь рядом.

– Мне же можно послушать?

– Да, конечно, садись, – кивнула я. – И вы выбрали кого-то на роль приманки?

– Пока что нет, – сказала Елизавета. В комнату вошли гном и инкуб и сели рядом.

– А может, я буду приманкой? – предложила я. Андрей впился в меня требовательным, царапающим взглядом с толикой печали и отчаяния.

– Ты не подойдешь, – заявил гном.

– Почему? – спросила я с ноткой обиды.

– Вполне, возможно, он тебя знает.

– Хорошо, – вздохнула я. И как это до меня сразу не дошло?

– Я уже присмотрел приманку, – сообщил инкуб.

– Вот наша кандидатура, – Елизавета крикнула. – Алина!

В комнату вошла девушка – худенькая, маленькая и невзрачная. Светлые взъерошенные волосы, точно перья у воробья, тонкие запястья.

– Алина, боевой маг первой ступени, – улыбнулась Елизавета.

И взгляд смелый, спокойный, взгляд человека, который привык драться за все. Насмерть.

Первую ступень достигали лишь лучшие маги.

– Если ты не будешь так смотреть, – сказала я Алине, – то маньяк – твой!

– А иначе испугается, – улыбнулась она.

Было в ней что-то светлое, ускользающее, изящное, как длинный шлейф у старинного платья, который способен сделать его прекрасным.

– Ладно, – сказала я, проверяя остроту клинка, и кивнула Мишке, – иди сними все посты, а мы отправимся ловить убийцу.

– Думаешь, они меня послушают? – иронично спросил Мишка.

Я села написала записку и размашисто расписавшись, отдала ему.

Затем обратилась к Алине:

– Он не узнает в тебе мага?

– Силенок не хватит, – ухмыльнулась она.

– У тебя есть средство связи? – обратилась к Алине.

– Оно мне не нужно, – ответила она. – Я просто вас позову, и вы услышите.

– Отправляемся! – скомандовала я, накидывая куртку.

– Подожди, – Елизавета протянула мне пузырек. – Это приглушит твой запах.

Я кивнула – для обостренной чувствительности оборотня как раз это и надо. И вылила на себя пузырек. Остатки протянула Мишке и Андрею.

Алина выскользнула из дома и растворилась в сумерках.

– Как же мы найдем ее? – произнесла я едва слышно.

– Мы все просчитали, – заявила Елизавета. – Мы возьмем его в тиски. – Она показала на карте, висящей на стене, где были отмечены места убийств, куда пойдет Алина, и как мы будем курировать ее.

– Хорошо, – согласилась я.

И мы вышли из дома.

Алина шла по молчащему лесу, странная тишина пологом висела над ней, словно Дамоклов меч.

Это нервировало ее, так что казалось еще чуть-чуть и на кончиках пальцев вспыхнут заклинания, выдавая Алину.

Однако она шла все дальше и дальше в лес, блуждая между темными деревьями, в соблазнительном наряде и такая беззащитная на вид.

Постепенно ее ноги устали и Алине надоело кружить по лесу, однако она держалась.

Шорох за кустами преследовал ее.

И когда за спиной невидимо возник маньяк и набросил удавку ей на шею, она была готова ко всему.

Горло захлестнула невыносимая боль. Миг и она исчезла, а маньяк отлетел назад.

Алина крикнула, используя магическую связь:

– Пора!

– Что? – спросил маньяк женским, тоненьким голоском, поднимаясь на ноги.

– Пора для смерти, – ответила Алина, изумляясь.

Маньяк был женщиной, а они все это время искали мужчину!

Внезапно женщина вытащила что-то из кармана и крикнула:

– Смотри!

И в Алину полетела граната.

Хрупкая девочка-цветочек ушла кувырком, и бросила смертельное заклинания Ларкисона во вражину.

Граната не взорвалась. Это был всего лишь муляж.

Зато заклинание превращало в пепел то, чего касалось и, главное, шаровая молния, преследовала врага до конца.

В итоге маньячка бегала от молнии по всему лесу, а Алина наблюдала как та преодолевала препятствия: ямы, поваленные деревья, их сплетенные ветви, низины.

Маньячка прибежала и упала к ее ногам, моля убрать проклятие.

Мы наблюдали эту сцену, стоя на краю поляны и держа все под контролем.

Молния замерла на месте, при каждом движении убийцы приближаясь.

Алина связала ей руки, и мы пошли прочь, таща ее за собой.

Теперь ошибки точно быть не могло: ведь женщина напала на Алину первая. Два маньяка на одну деревеньку – это уж слишком! Такого быть попросту не могло.

На следующий день мы встретились с Елизаветой. В несусветную рань она приехала в поселок.

Правда, для меня несусветная рань это одиннадцать часов. Есть такой грех – поспать люблю, да и режим охотницы всегда обязывал. Если по ночам гоняешься за нечистью, точнее существами обратного мира, то днем приходится высыпаться.

Мишка вошел прямо в мою комнату и безжалостно растолкал, лишая прекраснейшего сна.

Я как раз в этот момент упоительно целовалась с Андреем. Его руки лежали на моих щеках, нежно обнимая мое лицо, а его шепот кружил мне голову.

И такой любовью дышала каждое его прикосновение, что я…забывала о всех своих запретах и ни капли не жалела, что нарушила их!

Я открыла глаза. Весь мир казался прекрасным после такого сна.

Хоть мне и не нравился Андрей, но сон заставил меня взглянуть на него по-новому. «Похоже, моему подсознанию он нравится», – решила я, ухмыляясь и вскакивая с постели. На смену недавней слабости и сонливости пришли бодрость и легкость во всем теле.

– Что случилось? – спросила я.

– Лизка пришла, – и Мишка плюхнулся на кровать, откуда только что согнал меня. Хватает же некоторым наглости!

Я встала, умылась, оделась, и отправилась на кухню, где меня ждала Елизавета. За неспешной трапезой мы и обсудили плодотворное сотрудничество.

– Так как мы ошиблись, то не возьмем с тебя денег на этот раз, – девушка была необычайно серьезна. – Но ты не должна никому говорить об этом.

– Хорошо, – согласилась я. – А что там с Витором?

– Оказывается, что он совсем недавно примкнул к оборотням, около полугода назад. У него довольно-таки много денег, до превращения он был весьма успешным бизнесменом. Он бросил жену, когда узнал, что она зарится на его богатство. Однако дочь не оставил, ту девочку, которую ты видела. Тогда его жена узнала обо всем и о преступлении и решила свалить убийство на него. Для этого она и подослала дочь, но Катерина не хотела тюрьмы или смерти для него и поэтому решила сбежать с отцом. Как раз когда они выяснили отношения ты и вмешалась.

– И, слава Ли..! – по привычке чуть не призвала я первого из охотников.

– А ты же знаешь о религиях существ обратного мира? – спросила Елизавета.

Я покачала головой.

– У вас оборотней, – Елизавета протерла стекла очков, неспешно рассказывая, и нахлобучила их обратно на нос, – есть такая легенда, она же часть религии. Давным-давно на заре времен жила-была волчица. И однажды Верховная богиня Обратного мира решила подшутить над молодым симпатичным парнем, и обратила волчицу в прекрасную девушку и та пришла к нему.

И пришла волчица к возлюбленному. И полюбил он ее всей душой. А позже кончилось время, которое она могла провести в облике человеческой девушки и обратилась она в волчицу и убежала в лес. Только вот дети у нее родились странные и не люди и не волки.

Я молчала. А затем спросила:

– А как же она их воспитала. Если не могла перекинуться в человека.

– Богиня ей помогла и с тех пор и превращается она по ночам в волчицу и бежит под звездами в объятьях лунного света. Кроме Матери-Волчицы у оборотней много богов.

– Хм, так оборотни язычники? – удивилась я. – А в обычную церковь они зайти могут?

– Почему нет?

– Например, вампиры вроде как не могут…– начала я, сомневаясь в правдивости этой информации.

– Все они могут, – фыркнула Елизавета. – это все сказки.

Я почувствовала себя слегка уязвленной за скудость своих познаний.

– Не обижайся, – Елизавета ободряюще похлопала меня по плечу. – Еще успеешь все узнать, у тебя лет двести еще впереди.

Она ушла, а я задумалась, что же я буду делать столько лет?

Потом рассмеялась и тряхнула головой. Найду чем заняться, дел и так непочатый край!

Суд прошел почти также как и первый, с тем отличием, что мы сделали все правильно.

Большинство старейшин проголосовала за смерть оборотня-женщины, а часть за то, что вернуть ее в стаю, но оказалось, что она никогда не состояла в стае.

В итоге все сошлись на том, что поскольку она опасна, надо лишить ее зверя.

Я ударила молотком по столу и изрекла:

– Приговор: лишение внутреннего зверя. Обжалованию не подлежит. Будет исполнен завтра.

Потом преступницу вернули в тюрьму, все разошлись, а Рая остановилась рядом со мной и заметила:

– Ты хоть в курсе, что ты лишишь ее зверя?

– Что? – рассержено воскликнула я, снимая верх парадного костюма. – Нет, только не это, – обреченно выдохнула, понимая, что пути обратно нет.

– Увы, тебе придется, – мягко, будто утешая, произнесла она.

– Да, я уже это поняла, – вздохнула я. – И что надо будет сделать?

– Отнять ее зверя, – сказала Рая. – Ты прикоснешься к ней и вытянешь зверя сквозь кожу.

– Как это возможно? – удивилась я.

– У тебя будет старинный артефакт стаи, именно он и даст тебе силы, а затем душа зверя окажется в нем.

– Как это отвратительно…– стоило мне представить как человек или оборотень, не важно кто, живое существо, лишиться самого важного и прекрасного, из всего, что есть у него, а именно частички души.

– Завтра ты должна быть в полночь на главной площади, – напомнила мне Рая, набрасывая на плечи стильный красный плащ и выходя.

– Такое не забудешь, – недовольно буркнула я.

К одиннадцати вечера я была готова.

Надела опостылевшую церемониальную одежду, и теперь бегала по комнате, волнуясь.

Я, конечно, умела сдерживать свои душевные порывы и одевать ледяные маски, но сейчас меня никто не видел, и в этом не было нужды.

Я не хотела пусть даже последнего оборотня лишать души, не хотела убивать таким противоестественным образом.

Я хрипло рассмеялась.

Разве смерть может быть естественной?

В любом случая она ужасна и отвратительна и ее не должно быть на земле!

Смешное высказывание для охотницы!

Наконец, я заставила себя перестать думать об этом.

И когда за десять минут до начала церемонии наказания я вышла из дома, а мои друзья следовали за мной, на душе было пусто и холодно.

– Как ты? – спросил Андрей с тревогой.

И почему он всегда знал все обо мне, хотя я молчала? Словно какая-то тайная связь была между нами.

Кинула на него благодарный взгляд.

– Все нормально, – я посмотрела на Мишку, который шел чуть впереди, и немного разоткровенничалась. – Я не хочу это делать, но меня никто не спрашивает.

– Может быть, отказаться, – предложил он.

Я стиснула руки в кулаки и прошептала:

– Надо удержать стаю, слишком большие счеты у меня с охотниками.

Его губы искривились в ироничной улыбке, а во взгляде сквозил вопрос и сомнение.

Странное поведение Андрея уже начало злить меня:

– Что случилось?! – прошипела я.

– Ничего, – открестился он, и уже хотел убежать вперед, но я железной хваткой впилась в его руку.

– Ты же понимаешь, что маньяк должен быть наказан?

Андрей повернулся ко мне и ответил:

– Да.

– Кто обезвредит его кроме меня?

Печальная улыбка. Молчание словно тонкая стеклянная стена между нами.

– А давай я проведу церемонию? – внезапно выпалил он.

– Спасибо, – поблагодарила я его. – Но ты не оборотень.

– Просчет, – пробормотал он.

– Ты же понимаешь? – я обернулась к нему и с надеждой взглянула в его глаза.

Пусть и я не позволяла себе влюбиться в него, и была в шаге от любви, но его дружба, его помощь стали важны для меня.

– Конечно, – и он нежно провел ладонью по моей щеке. Я отступила на шаг, сбросила темный плащ ему на руки и шагнула на площадь.

Рая подбежала ко мне.

– Я тебя уже пятнадцать минут жду! Где ты шляешься? Мы смертельно опаздываем!

– А я думала, что здесь все пройдет.

– Нет, на той поляне, давай быстрее! Шевели копытами! – и мы побежали.

Опоздание вожака недопустимо! Какой пример я подаю остальным оборотням?

Когда мы вышли на поляну все уже были в сборе. Женщина-маньяк со связанными руками стояла рядом с большим камнем. Ее охраняли два воина.

Старик-старейшина шагнул ко мне и протянул мне магический камень на длинной цепочке. Я взяла его и вздрогнула от бесконечного, смертельного холода, который распространялся от его поверхности. Зажав камень в кулаке, я подошла к женщине. Все во мне медленно умирало. Как же я не хотела казнить ее!

Я не была праведницей, не была правильным человеком, но и не монстр, не изверг, а теперь мне предстояло стать им! Как же я не хотела…

Оборотни-стражи заставили лечь преступницу на камень. Она не сопротивлялась, понимая, что это бесполезно, но в ее темных глазах горела такая жуткая ненависть, что будь ее воля, будь ее руки свободны, она бы разорвала меня в клочья.

Ненависть изливалась на меня отравленной нефтью.

Старейшина сказал, обращаясь к стае:

– Мы здесь, потому что горе коснулась нас. Эта женщина, Мария Лискина – убийца, на ее руках кровь трех человек. По закону мы лишаем ее внутреннего зверя, ибо она обезумев, вместе с ним убивала людей.

– Приступай, – обратился он ко мне.

Но моя обязанность наказать ее и я сделаю это.

Я протянула рук с камнем, и остановила ее напротив груди женщины, не касаясь ее.

Я чувствовала, как сила течет во мне и раздирает в клочья душу маньячки, как внутренний зверь медленно покидает ее и исчезает.

Мария Лискина свалилась к моим ногам, я переступила через ее тело и поспешила прочь. Не хотелось, чтобы меня видели во внутреннем раздрае.

И как же мерзко было мне от того, что я была вынуждена сделать!