Текст книги "Братья (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Когда Нилейн спрыгнула с дракона, вокруг было пусто. Зябкая ночь обняла ее. Девушка плотнее закуталась в куртку и поспешила вперед, и тут же ее окружили четыре темных фигуры.

Визг сорвался с ее губ, руки сами собой сложились, чтобы сотворить привычные иллюзии.

– Владычица, простите, что я испугал вас, – один из телохранителей опустился на колени перед ней. Остальные последовали за ним.

Нилейнорит зажала рот ладонью. Все в ней сотрясалось от беззвучных рыданий, которые приходилось сдерживать одним усилием воли.

Вот и закончилось волшебство. Вот и закончилась свобода.

«Девочка, не бойся, – пророкотал у нее в голове голос дракона. – Все будет хорошо!»

И Нилейн поверила, выпрямилась и слезы, раскалывающие ее сердце на куски и дерущие горло, исчезли.

Трепетная, ранимая девочка, такой она на самом деле была. Не способная справится с проблемами, а иногда страшно циничная, особенно, когда дело касалось любви.

Не верящая никому и никогда, кроме двоих: отца и дракона. Любимых ею созданий Обратного мира.

– Владычица, отец желает видеть вас, – произнес телохранитель.

Нилейн перевела: «Скоро он тебе надает, дурында!»

В гневе с языка Владыки могли сорваться нелицеприятные комментарии о любимой дочери. Но деваться было некуда, потому что Нилейн не хотела бежать и потому что еще она поняла то, чего на самом деле жаждет.

Стать иллюзионисткой!

И пусть это звучало как пощечина! Пусть эльфы в гневе отшатнуться и будут презирать ее, считая иллюзии обманом! Пусть!

Рано или поздно Нилейнорит добьется своего и тогда не будет ничего благороднее и прекраснее звания иллюзиониста, властвующего над миром грез и призраков.

– Я пойду с вами, – произносит Нилейн.

Телохранители открывают путь, тайную дорогу эльфов между реальностями, сотворенную их магией.

Путь был пронизан золотистым сиянием, извиваясь в сумрачном мире, и с каждым шагом, проявляясь под их ногами.

И даже здесь телохранители не забывали охранять молоденькую Владычицу.

Спустя несколько минут они ступили на мягкий ворс ковра во дворце, и расступились, понимая, что в родном доме девушке ничего не угрожает.

Нилейн подошла к двери, ведущей в кабинет отца, и постучала. Спустя несколько мгновений, она услышала голос отца:

– Нилейнорит, заходи, – и он не предвещал ничего хорошего.

Когда отец называл ее полным именем, чаще всего он был в бешенстве.

А теперь эльф бегал вокруг стола, бросая на дочь пламенеющие взгляды и нервно восклицая:

– Ты, Нилейн! – дальше шло раскатистое. – Заррраза!

– Я зараза? – Нилейнорит сложила руки на коленках и уставилась на отца квадратными глазами.

Эльф остановился, передохнул и выпалил:

– Нет, ты – идиотка!

«Спасибо, папочка!» – захотелось поиздеваться девушке, но вместо этого, она опустила глаза и закрыла рот на замок.

Не стоило выводить отца из себя еще больше.

– Нет, я все делаю для твоей безопасности, несчастная! А ты свалила от телохранителей, как последняя…– отец судорожно подбирал слово, стараясь не опуститься до мата, – поганка!

Нилейн скрестила руки на груди и уставилась на Владыку с вызовом.

– Потому что они не пускали меня к моему другу!

– К какому другу? У тебя ж с друзьями было не густо, – Владыка испугался. А что если его кровиночке, прекрасной, светлоокой Нилейн попадется маньяк-извращенец!

– Аспен.

– А оборотень…– отец судорожно выдохнул. – Я запрещаю тебе с ним видеться!

– Почему, папочка? – Нилейн была расстроена едва ли не до слез.

– Потому что он плохо на тебя воздействует!

– Неправда! С чего ты вообще взял?

Владыка задумался.

– Ты моя наследница! Умница, красавица, родовитая эльфийка. Зачем тебе это все, скажи мне?

– Мы просто друзья! – прошипела Нилейн разъяренной кошкой.

– Все равно! Где это видано – эльф и оборотень! Ты же знаешь, что оборотни грубые, животные создания, не способные чувствовать красоту. А вот эльфы…– Владыка мечтательно прищурился, собираясь перечислить все достоинства своей расы.

Но терпение дочери было уже на исходе. То, что она ненавидела всей душой так это нотации. Ужасно нудные и бессмысленные!

– Ты не прав! – воскликнула Нилейн. – Аспен не такой!

– Конечно же! – язвительно проронил Владыка. – Слушай мою отцовскую волю, Нилейнорит тер Вирлите, ты останешься здесь во дворце и не выйдешь из своих комнат, пока я не разрешу! И прервешь всякие контакты с тем оборотнем!

Нилейн молчала. Спор был бесполезен. Внезапно она почувствовала, как силы уходят, и медленной, тягучей, смертоносной волной нахлынуло отчаяние.

Увидев печальный вид поникшей, словно цветок, девушки, Владыка смилостивился:

– Если будешь слушаться, то я сниму запрет.

– Хорошо, отец. Прости меня, – Нилейн попыталась прийти к миру.

– Ступай в свою комнату. Мне надо работать, – отец махнул рукой, и дверь распахнулась перед Нилейн.

Невыплаканные слезы жгли ей глаза. Мягкий, нежнейший ворс ковра нисколько не утешал печали, пламенел под ногами, как погребальный ковер.

И здесь, во дворце дурацкие телохранители никуда не делись, не отвязались от Нилейнорит, следовали за ней, точно стража за осужденным.

Девушке до безумия хотелось сорваться выплеснуть ярость и обиду, но она сдерживалась. Последним усилием воли!

Влетев в свою комнату, Нилейн услышала, как за спиной зловеще щелкнул замок. И тогда все затаенные во глубине сердца, чувства вспыхнули с новой силой, грозя разорвать ее в клочья!

Нилейн набросилась на подушку с кулаками. Слезы хлынули водопадом, кипящим потоком.

Плотину ее сдержанности снесло.

Я сидела в своем кабинете и пыталась разработать часть плана нападения. Но почему-то вдохновение меня оставило, и работа не шла. Тоскливо глядела в окно, где медленно распускались почки, считала минуты до обеденного перерыва, благо не было никого, чтобы меня подгонять.

Небо было томительно-серым и не предвещало ничего хорошего. Все-таки хорошо быть самой себе начальницей и госпожой!

Но счастье неожиданно закончилось, когда в мою дверь постучали. Я из положения полулежа, перетекла в положение сидя, выпрямила спину, вскинула голову и велела:

– Войдите.

Зашел Аспен, неуверенно шагая, с таким выражением на лице, как будто он хотел выбежать из кабинета и спрятаться за дверью.

– Что случилось? – спросила я встревожено.

– Нилейн исчезла, – выдохнул Аспен.

Я сжала руки в кулаки и переборола желание выругаться нецензурными словами. Не хотелось учить молодое поколение дурному и шокировать общественность.

«А дракона, дракона она с собой забрала?» – надрывался тоненький голосок внутри моей головы.

«Заткнись!» – рявкнула я на корыстное существо, которое пряталось во мне.

«Ну и ладно» – обиделось оно.

«Паранойя и раздвоение личности» – поставила я диагноз самой себе.

– Ты уверен, что она именно пропала, а не пошла гулять? – спросила я незадачливого ухажера.

Парень замялся, а вслед затем и задумался.

Я тем временем размышляла, куда могла деться Нилейн.

– Дракон исчез?

– Нет, – ответил Аспен.

– И что он говорит?

– Ничего, – сквозь стиснутые зубы проронил Аспен.

– Ты, наверное, его плохо допрашивал, – я вскочила со стула. Тело радовалось возможности размяться, пело при мысли о предстающей нагрузке. – Сбегаю, попробую. А ты думал, может быть, она у отца?

– Да, – кивнул Аспен.

– Телохранители тоже исчезли? – произнесла я, запирая кабинет.

– Не смог их найти.

– Скорее всего, она с ними отправилась к отцу. Сейчас пообщаемся с драконом и выясним.

И я короткой пробежкой миновала коридор, слетела по лестнице и выбежала на дорогу, залитую весенним солнцем.

Я зашла за здание, скинула одежду, свернула ее в узел. Миг и судорога экстаза выгнула мое тело: я стала волком. Подхватив одежду в пасть, я выбежала на дорогу. Мышцы слаженно работали под кожей, земля летела под быстрыми лапами, рывками приближалась цель. Я была абсолютно счастлива, пребывая в гармонии со своей природой.

Зашла в сарай и остановилась рядом с возлежащим на пуховой перине драконом.

Арр приоткрыл левый глаз и вопросительно уставился на меня.

«Как ты осмелилась нарушить мой покой, смертная!» – прогремел в моей голове его голос.

Я шаловливо облизнулась и изрекла:

– А вот так! Говори, куда делась твоя хозяйка!

«Ее уволокли телохранители, – заявил дракон. – Аспен просто дурачок, разве я бы лежал спокойно, если бы Нилейчику угрожала опасность!»

– Это точно, – я встряхнулась. – Ладно, пойду прошвырнусь по окрестностям, да успокою горе-влюбленного.

«А ты не ревнуешь?» – дракон ухмыльнулся.

– Надо мне! – я фыркнула. – А ты еще тот сплетник.

«Неправда, – Арр зевнул. – Просто мы драконы, как никто чувствуем и понимаем психологию».

Я выбежала за дверь, где с большими, испуганными глазами меня ждал Аспен.

– Дома она, у папашки под крылышком, – парень привалился к стене, приходя в себя. Разве что веером не обмахивался.

– Пока! – лапы несли меня прямо к лесу.

Нежная прохлада обняла мое тело. Вековые сосны сомкнулись над головой, неся мягкий, вкусный запах хвои и смолы. Сучки весело хрустели, а листья шуршали.

Я одним движением метнулась на бревно и торжественно встала, принюхиваясь. Чужой, резкий запах.

«Что бы это значило?» – мысленно спросила я саму себя, и бросилась проверять свои владенья.

Но все было спокойно. Я никого не нашла. Не к добру все это.

Вернувшись в дом Совета, я вызвала Раю.

Подружка счастливой птичкой впорхнула в мой кабинет. Как всегда стильная и привлекательная, а макияж столь искусно нанесен, что даже почти незаметен.

Она скинула легкую джинсовую курточку, передернула плечами:

– Там такая холодрыга, хорошо хоть здесь тепло, – и размотала нежно-розовый шарфик, цвета мерцающей зари.

– Рая, у меня к тебе дело, – сообщила я ей, глядя серьезно.

– Я – вся внимание, – она ответила мне не менее вдумчивым взглядом.

– Сегодня я прогулялась по лесу и почуяла кого-то чужого. Проверь вместе с отрядом. Вдруг охотники что-нибудь задумали.

– Ты запомнила запах? – спросила Рая.

– Да, – я непонимающе уставилась на нее.

– Передай мне его.

– Как?

– Ты, словно дитя малое! – Рая начала сердиться. Залезла в сумочку-клатч, нашла сигареты и достала одну – длинную, белую. Дремлющий яд. Зажгла и задымила.

– Как ты можешь дышать этой гадостью? – я встала и открыла окно. Прохладный вкусный воздух, предвестник весны хлынул в кабинет. Я вдохнула полной грудью.

– Это меня успокаивает, – заявила Рая. – Иди сюда, расскажу тебе про передачу запахов.

Я вернулась на свое место и выжидательно уставилась на Раю. Та, сидела, фривольно закинув ногу на ногу. Ее темные глаза пытливо разглядывали меня, сканировали, словно какой-то диковинный компьютер.

– Ну что? – мне надоело ждать.

Рая медленно выдохнула дым, свивающийся в серые, сумрачные кольца.

– Тебе необходимо подумать о запахе и пожелать передать его, а затем послать образ мне.

– Но это магия! Разве у нас получится?

– Получится. Не сомневайся. Обо что мне можно затушить сигарету?

Захотелось ответить с сарказмом: «о стол», но Рая могла последовать моему ироническому позволению, поэтому я протянула ей блюдце.

Она уставилась на меня в упор, сложив руки на столе, как примерная школьница, и велела:

– Давай!

И я попробовала, крепко зажмурившись.

– Кира! Глаза-то открой, – велела подруга.

Я послушалась.

– Ничего не получилось.

– Потому что надо наладить контакт. Гляди мне в глаза и ищи отзвук моих мыслей, которые я открою, – Рая деловито давала инструкции. – Не отвлекайся, сосредоточься изо всех сил.

Я попробовала. И еще раз. И снова. Безрезультатно.

Рая утешала меня:

– Не все получается сразу.

– Но нам надо торопиться! Каждая минута на счету. Мы же не знаем, зачем здесь был чужак и что он собирается сделать! – волновалась я.

– Если ты будешь торопиться, ничего не получиться! – отрезала подруга. – Имей терпение. Действуй постепенно.

Мне оставалось только согласиться. В этих вещах она была профи, не то, что я.

– Хорошо, – сказала я.

И это подействовало! Рая медленно втянула воздух, принюхиваясь, словно зверь, и на миг ее лицо поплыло, и я увидела серую рысь с кисточкой на ушах. Озорницу.

– Все! – она вскочила. – Ничего если я у тебя превращусь?

– Пожалуйста, – я потерла виски. Умственное напряжение сказывалось – голова глухо пульсировала.

Рая повернулась ко мне спиной, скинула одежду, аккуратно сложила на стуле. Ее худое, грациозное тело задрожало, превращаясь. Форма начала перетекать в другую. Хребет искривился. Она упала на колени, на четвереньки. Коричневая шерсть сменила гладкую, нежную кожу. Рая надрывно и раскатисто зарычала.

Махнула хвостом, облизалась, улыбнулась мне и выбежала прочь из кабинета.

А я зевнула. Заниматься стратегией и тактикой совершенно не хотелось. Диванчик манил со страшной силой.

Кто-то целовал меня во сне. Целовал то страстно и яростно, то трепетно и нежно, сжимал с силой, проводя руками по телу.

Я радостно мурлыкнула, выгибаясь, и открыла глаза. Андрей лежал на боку совсем рядом, и прижимал меня к себе. Мои руки сами собой метнулись к нему и сграбастали за шею. Поцелуй вышел долгим, ярким, словно калейдоскоп. Миллион прекраснейших ощущений дразнил мои нервы, дрожал в сердце.

– Как ты сюда пришел? – спросила я.

– Дверь была открыта…– он улыбнулся. – Ты так сладко спала, как пушистый младенчик…

Я покачала головой:

– Ну, у тебя и метафоры! – и прищелкнула языком. – Где ты видел пушистых младенцев? Больных гипертрихозом?Андрей рассмеялся.

– Как прошел твой день?

– Разве он уже закончился? – я сорвалась с места и подбежала к окну. Алое зарево заката расцветило лес золотыми и зелеными красками.

Я вернулась к Андрею, села рядом, закинула руку на его спину:

– Не очень продуктивно. В поисках эльфийки.

– Она пропала? – Андрей зевнул. Намаялся, бедненький.

– Нет, просто ее забрал отец, а это было известно не всем. Вот, один добрый молодец и поднял панику.

– Как же иначе, – Андрей улыбнулся.

– А ты что делал? – спросила я.

– Я проверял, как там мой бизнес. Мне необходимо туда съездить, Кира.

– Съездим, съездим. Давай завтра! – предложила я.

Андрей нахмурился.

– Или можно сегодня?

– Мне стыдно, что я вынужден просить тебя об этом…

– Ты должен понимать, – сказала я, – никто из нас не будет в безопасности, пока на земле есть хоть один охотник.

– Я понимаю, – кивнул Андрей. – Еще я отдыхал, и патрулировал лес. Тут довольно-таки большая библиотека.

– У кого? – спросила я. С холодным оружием я дружила гораздо больше, чем с книгами. Книги казались мне пришельцами из другого мира: нереального, потустороннего. Мира, где нет зла и боли. А я была реалисткой и предпочитала смотреть жизни в лицо. Пусть даже ее лицо было отвратительным и уродливым. Это лучше чем расслабиться, утонуть в сказках, а потом корчится в агонии, когда тебя будут воскрешать без анестезии.

– У Раи, – ни один мускул не дрогнул на его лице.

Между нами, подругами пробежала черная кошка.

Мне удалось остаться равнодушной.

– И что ты там делал? Книжки читал?! – издевательским тоном протянула я.

– Кира, – начал Андрей, но меня уже было не остановить.

– Уходи, – я распахнула дверь. – Уходи и не возвращайся!

Андрей криво улыбнулся. Подошел к двери.

Где были все мои силы? Почему я не оттолкнула его, когда он вместо того, чтобы выйти метнулся ко мне и обхватил за талию руками.

– Кира…– простонал он, зарываясь в мои волосы.

Так легко… Так просто… Оттоптать ноги, сломать колено и ударить в пах, чтобы неповадно изменять было.

Но почему впервые в жизни я не могла ударить? Почему? Что случилось со мной?

– Такая доверчивая…– тихий смешок сорвался с его губ. – Я хотел увидеть, как ты ревнуешь. Так привлекательно.

– Увидел? Убирайся! – крепость пала, но можно сделать вид, что…

Я была жестока. Я была глупа. Я не поверила ему. И вытолкала его за дверь.

А потом полночи страдала.

Утром я нашла записку, оставленную Андреем:

«Я думал, что я тебе не нравлюсь. И поэтому я ввел тебя в заблуждение. На самом деле, я был там с Мишкой. И я не изменял тебе. Спроси его. Брат тебе не соврет».

– Что за бред? – воскликнула, бегая по комнате. – И где теперь тебя искать?! – в гневе я смяла записку, а затем расправила и положила в тайное место, где хранила лишь дорогие, любимые вещи.

На полочке лежали кинжалы, меч, шкатулка (подарок мамы), альбом с фотографиями (там были я, мама, брат – все кроме отца) и браслет из алых камней – массивный, солидный. Украшения я не любила, но подарок брата запал в душу, тем более отец при виде его фыркнул: «Что за девчачья ерунда», разве я могла его носить после такой фразы?

«Надо его вернуть!» – бормотала я себе под нос, после разговора с Мишкой, подтвердившего записку.

И проучить, чтобы так себя вести неповадно было!

Я смотрела на Андрея, не отрываясь. Меня так влекло к нему, особенно сейчас. И зачем я это сделала, все разрушила? Зачем?

«Дурочка», – подумала я, закусив губу от злости.

Самым сложным в моем плане было незаметно вынести его из дома. Залезть через окно и усыпить, набросив платок – ерунда…

Я помнила, как срывалось с орбиты жизни сердце, как железо впивалось в руки, как долго не поддавалось окно… Каким легким и дорогим было его тело на моем плече.

И Мишка укоризненно глядел на меня, когда я принесла своего … сказать страшно… возлюбленного назад.

Андрей спал на диване в гостиной, вытянувшись во весь рост и тихо сопя. Дурманный сон, окутывал его незримой пеленой, и заставлял меня чувствовать себя виноватой.

Так долго не понимала, так долго бежала от него.

Я ласково провела по его щеке, по мягкой и нежной коже. Его ресницы, удивительно длинные для парня затрепетали, и глаза неожиданно открылись. Я еле успела спрятать руку за спиной и принять серьезный, независимый вид.

Андрей сел, недоуменно и в то же время сердито глядя на меня. Провел ладонью по своим каштановым волосам.

– Кира, что я здесь делаю? – его голос не обещал мне ничего хорошего.

– Спишь, – ответила я, мысленно хихикая.

– Это я и так понял. Поставлю вопрос иначе, как я сюда попал?! – Андрей не кричал, но в его голосе явственно чувствовалась угроза.

Нашел, кому угрожать!

– Я тебя похитила, – и широкая ухмылка наконец-то воцарилась на моем лице.

Андрей сжал кулаки и выдохнул.

– Зачем ты это сделала? Я только начал приводить свою жизнь в порядок! – и он вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Мне было обидно. Хотя его слова и ожидаемы, предсказуемы. Хотелось сделать все как лучше, а получилось черт знает как.

Я так и не сказала ему главные слова, не открыла свое сердце. Ведь совсем недавно мне удалось понять, насколько он мне нужен

Скинула с себя одежду и позволила своей внутренней сущности овладеть мною.

Серебристая волчица стояла посередине комнаты, оскалив пасть.

Лишь вечером я вернулась домой. Злость, боль и отчаяние ушли, и осталась лишь усталость – мертвенная и тяжелая. Как будто все мои силы выпил вампир.

Едва я увидела его, стоящего на пороге моей комнаты, сердце мое сжалось от нехорошего предчувствия.

Что-то будет…

Андрей шагнул ко мне.

– Знаешь что, Кира, – Андрей говорил медленно, размышляя, и внезапно его речь убыстрилась, и каждое слово было пулей, летящей в мое сердце, так же как и его острый, сердитый взгляд. И я почувствовала себя загнанной в угол и побежденной.

Это было неприятное ощущение, и я отступила на шаг, и, скрестив руки на груди, постаралась выглядеть невозмутимой.

Он тем временем продолжал, подходя ко мне все ближе и ближе:

– …я долго думал над тем, что происходит между нами…

– Между нами ничего не происходит, – сердито сказала я. – Мы всего лишь друзья! – обида и злость вернулись.

– Да, я был не прав, – Андрей смотрел на меня своими бездонными глазами, в которых билась боль, рвалась наружу, точно зверь. – Прости меня.

– Не за что тебя прощать, я сглупила. – Я не позволяла себе опустить головы. – Между нами ничего нет.

– Ты врешь, – как-то не обвинительно и очень печально. – Зачем все это, Кира?

– Что «это»? – я постаралась как можно правдоподобнее изобразить удивление, хотя прекрасно знала, что он имеет в виду.

– Вот это, – и он схватил меня за плечи и притянул к себе.

Я попыталась вырваться, чисто для вида, слабо, не прилагая усилий, сама не зная почему.

Наверное, потому что…я его любила.

Всегда.

Я отстранилась.

– Обиделась? – понимающе произнес он.

Я уставилась на него разгневанным взглядом.

– Неужели нельзя было спросить прямо о моем отношении к тебе?

– А ты же не спросила про похищение? – в его голосе не было слышно вины, лишь торжество. – Так уж получилось

– Эх ты, артист, – я провела ладонью по его гладкой щеке.

Андрей самоуверенно спросил:

– Ну, что я прощен?

– Не дождешься! – обида все еще жила в моем сердце, колючим комом вспарывала его нежные стенки.

– А так? – легкое прикосновение губами к щеке рождает толпу мурашек, марширующих вдоль позвоночника. Андрей целует меня так, словно я – его воздух, его дыхание, словно без меня он задыхается каждый миг, каждый час, каждую секунду.

– Прощен, – выдохнула я, когда поцелуй закончился. Голова шла кругом, но я не отступила от своих правил, – при условии, что с Раей у тебя ничего не было.

– Клянусь! – пылко воскликнул Андрей.

– И больше без таких выкрутасов, – я разомкнула его объятия, присела на диван и выпила воды.

– Больше не буду, – он устроился рядом со мной. – И ты тоже!

Вода пошла не в то горло. Он похлопал меня по спине.

– Если ты не будешь дурью маяться,– согласилась я, погладив его по мягким волосам. – Просто ты сам знаешь, сколько всяких проблем, валится на мою голову. Поэтому я и уделяла тебе немного внимания.

– Да, быть вожаком запарно, – произнес он.

– Вот, победим оборотней и тогда подумаем, чем заняться, – задумчиво проговорила я, садясь на диванчике. Удивительно, как мы поместились здесь вдвоем?

Он положил голову мне на колени, обнял и прижался, словно доверчивый щенок. Я гладила его по волосам. Минуты медленно текли, уходили…

– Кира, если мы выживем,– спросил Андрей, – когда закончится война, ты останешься со мной?

Все слова куда-то исчезли, испарились. Я смогла лишь кивнуть, тайно ненавидя себя за молчание.

Он смотрел на меня решительно, страстно, притягивая все ближе и ближе.

– Я… не могу без тебя, Кира…– простонал он, накрывая мой рот поцелуем. Безумным, головокружительным, полным яростной жажды. Полным безумия. Прекрасного безумия.

Я никогда так не целовалась… Прежние мои поцелуи были жалкими, нелепыми попытками… всего лишь смешными пародиями.

Я захлебывалась в своей любви, наконец, сумев признать то, что я испытывала и страх, потаенный, непризнанный медленно таял, и вместо него рождалось что-то прекрасное, истинное, необычайное.

Он медленно отстранился и прошептал:

– Я всегда любил тебя, Кира… даже когда не знал, я мечтал о тебе… а потом ты, поганка милая рвала мне сердце!

– Прости, – прошептала я. – Прости за то, что я так долго отвергала тебя.

– Игра стоила свеч, – улыбнулся он.

– С таким «отцом», как был у меня, я не очень-то любила мужчин, – стараясь не смотреть на него, произнесла я. – И что-то подсознательно не давало мне приблизиться к тебе. Но теперь все будет иначе! – с надеждой воскликнула я.

– Но ты же видела, что я не такой! – заявил Андрей обиженно.

Я покачала головой:

– Да, но … – и за этим маленьким словом стояли тысячи вещей.

Андрей притянул меня поближе к себе, так что я чувствовала тепло его тела и мы, словно две части мозаики сложились в одно существо. И исчезли все противоречия, все обиды и ссоры, разъединяющие нас.

– Я все понимаю, – он нежно поцеловал меня в кончик носа. – Ты мое солнышко!

Я едва не замурлыкала от его слов и поцелуев, но сдержалась, и вместо этого спросила:

– А ты не боишься того, что любовь нам помешает сражаться? – Или же потерять друг друга?

– Не помешает, – он ухмыльнулся и опалил мою шею горячим дыханием. – Придумываешь причину, чтобы избавиться от меня? Не выйдет, Гроза!

Мне захотелось оттолкнуть его, избавиться от всего этого! Удушающая волна злости взметнулась со дна души.

И в то же время его смелость притягивала и гипнотизировала меня.

– А угрожать мне не надо! – сердито заявила ему.

– Хорошо. Только не убегай! – попросил он, отпуская меня и смотря на меня жалобным и печальным взглядом.

Я вздохнула.

Что же мне с ним делать?

Я обвила руками его шею и прошептала:

– Никогда…

До чего же Нилейнорит было тоскливо. Скука сковала ее душу, обвила темными, удушливыми кольцами, холодом выморозила кровь.

Делать было нечего. Сборники эльфийских баллад и сказаний надоели, не шли, не восхищали, как раньше. Иллюзии казались вымученными, не настоящими и рассыпались в пыль, стоило лишь махнуть рукой.

Злость ушла… А вместо нее поселилась горькая печаль.

Как там без нее Аспен? Что он подумает о Нилейн, узнав, что она исчезла? А Арр?

Хорошо, хоть Арр ее найдет. В этом, она была уверена.

– Эх, – вздохнула Нилейн, растягиваясь на полу и закидывая руки за голову. Не видать ей теперь Аспена. Жалко, что они даже не попрощались, ведь в ее жизни было не так много друзей. Проще говоря, почти не было. Настоящих друзей, а не лизоблюдов и подхалимов, славящих дочь Владыки. Их Нилейн избегала после страшного предательства, о котором не хотела вспоминать.

Но от памяти никуда не уйдешь и против воли пережитое само вставало перед глазами.

С детства они росли вместе Нилейн и Ретира. Ретира была полной противоположностью Нилейн: авантюристка, проказница, шустрая и веселая. А Нилейн была другой, пока ей не надоело вычурное послушание: примерной девочкой, любимицей отца и гордостью учителей.

Каждое утро Ретира чуть свет уже будила Нилейн, вихрем врываясь в комнату, брызгая водой в лицо и смеясь. Ее каштановые волосы развевались, острые ушки подрагивали, а карие глаза, словно наполненные светом сияли.

День проходил в совместных играх, уроках и радости.

Так было, пока Нилейн не исполнилось тридцать. Она превратилась в юную и привлекательную девушку, и ее отец решил: «Пора искать жениха!».

Женихом стал Ясолир, молодой, перспективный, родовитый. Привлекательный. Когда Нилейн увидела его впервые, сердце ее остановилось и девушка поняла это – любовь. Вечная, как чаще всего бывает у эльфов.

Заключили помолвку. Под цветущими деревьями, похожими на розовые облака стояла Нилейн в золотистом платье и белом венке. Такая влюбленная и наивная, с розовыми пятнами на щеках, сияющими глазами глядела она на своего Ясола.

Ясол одел на ее руку ритуальный браслет – тончайшую серебряную вязь, в которую были вплетены голубые камешки. Руки девушки чуть подрагивали, но она умудрилась не уронить браслет, нацепить на руку нареченному.

Щелкнул замочек. Ясол прижал к себе трепещущую невесту, улыбнулся гостям.

Свадьбу собирались сыграть, когда ей стукнет сорок пять лет.

Нилейн в тот роковой день было скучно одной. Почти также как сейчас, разве что еще приплеталось дурное предчувствие. Душа болела за Ясола. Заморский принц эльфов должен был приехать сегодня утром. Наступил вечер, а Ясола все нет и нет. Как же усидеть на месте Нилейн?

Кто лучше Ретиры, верной подружки сможет ее утешить? А дом ее совсем рядом, если глядеть на дорогу, то Ясола они не пропустят.

И Нилейн сорвалась с места, побежала, понеслась сквозь сеть дворцовых коридоров, по тайной дороге, ворвалась, словно ветер в жилище подруги и …

Остановилась, как вкопанная.

Они лежали на смятых простынях. Ее Ясол, юноша, которого она любила и Ретира, ее подруга, которой она доверяла.

Нилейн тихонько вышла и отправилась прямиком к отцу.

Брак был разорван.

Ретира долго не могла понять, почему Нилейн не хочет с ней общаться, а потом Нилейн не выдержала высказала ей все прямо в лицо… Обычно спокойная она кричала на бывшую подругу, предательницу, ранила словами наотмашь.

И осталась одна.

После этого Нилейн эльфам не доверяла. Магическим существам тоже. Никому, кроме Арра и отца. Никогда.

Нилейнорит смотрела, как ночь укрывает своим покрывалом мир, точно добрая мать. Она сидела на подоконнике, откинувшись на стенку. Звезды медленно загорались в небе, словно вольные светлячки.

Послышался шорох внизу, топот и тихий голос очень сердитый:

– Ты – дурак, что ли? Кто так по стенам лазает?

– Отстань! Не учи ученого. Надо было превратиться!

– Прекрасная картина бы предстала очам моей хозяйки – обнаженный рыцарь в спальне!

– Ты, наверное, не дракон, на эльфа похож…

– Правда? – перебил Арр. И куда делось все его терпение.

– А еще больше на гоблина!

Тихий смех и пикировка продолжилась:

– Под окном чудесной дамы принято не ругаться, а серенады распевать.

– Хочешь, чтобы меня повязали? Ладно, пожелай мне удачи. – Послышался сдавленный шепот, стук и царапанье.

Нилейнорит высунулась в окно. Ее друг мужественно карабкался вверх, цепляясь за плющ и каменную кладку стены.

Арр сидел внизу, и, заметив хозяйку, дружески подмигнул ей. Как только его не заметила стража?

Нилейн прижала ладони к щекам, она чувствовала себя почти счастливой.

Но тут тихий крик сорвался с губ Аспена – один стебель плюща оборвался и он повис на втором, закусив губу. А неровности – выемки и выступы внезапно закончились.

Дочь Владыки заметалась в панике. Вдруг Аспен разобьется? Конечно, он всегда может превратиться в ястреба, но… вдруг не успеет? Девушка метнулась к кровати, схватила покрывало. Веревки у нее не было.

Должно выдержать. Нилейн с ногами залезла на подоконник и свесила покрывало вниз.

– Хватайся! – решительно прошептала она.

Аспен схватился и повис всей тяжестью тела на несчастном покрывале. Оно предательски затрещало, а у Нилейн начали подкашиваться ноги. Они была миниатюрной девушкой, небольшого роста, субтильного телосложения. Куда ей было вытянуть акселерата оборотня? Нилейн чувствовала, что ее силы заканчиваются, но упрямо тащила покрывало на себя, упираясь в пол.

– Ни на секунду одних оставить нельзя, – пробурчал дракон. Послышалось приближающееся хлопанье крыльев. – Залезай, горе!

Арр замер рядом с окном, цепляясь за покрывало.

– Живее, герой любовник.

Аспен перелез и искренне поблагодарил дракона, даже не обидевшись на подколку:

– Спасибо, крылатик!

– На здоровье, оборотничек!

– Вы друг друга стоите, – Нилейн рассмеялась. Ее сердце глухо колотилось в груди, медленно исчезал холодок, ползущий вдоль позвоночника. Слезы вскипали на глазах, смех рождался в груди. Она чувствовала себя деморализованной и потерянной, и не знала, как ей реагировать.

Так много кавалеров было у нее, но Нилейн чувствовала во многих словах и поступках их ложь – вязкую и отвратительную.

– Думал сорвусь, – признался Аспен, садясь на ее разгромленную кровать, на которой она успела потоптаться, срывая покрывало.

– Нам повезло, что все хорошо. Обратно я тебя выведу, – улыбнулась Нилейн.

– Ты – моя путеводная звезда, – и Аспен поцеловал ее холодную, безжизненную руку. Нилейн выдернула ее и спрятала за спину. Метнулась к двери и закрыла ее.