Текст книги "Бремя секретов"

Автор книги: Аки Шимазаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

О Юкико Юкио ничего не говорил. Правда, один раз сказал, что она показалась ему нелюдимой. Я никогда не видела их вместе. И всегда думала, что Юкико воспитанная и скромная девочка. У нее были чистые, ясные глаза. В отличие от матери, она не сорила словами. Я заметила, что она сильно привязана к отцу. Мне случалось видеть, как они разговаривают и смеются. Чертами лица Юкико походила на него даже больше, чем в детстве. «Папа! Подожди меня». Слыша ее нежный голос, я вспоминала то время, когда Юкио играл с ней в парке. Он говорил мне: «Она добрая. Мне она очень нравится!» Как и Юкио, ей исполнилось четырнадцать лет. Сказать по правде, я была рада снова увидеть Юкико после стольких лет. Интересно, помнила ли она еще про хамагури, которое подарила в Токио своему «другу»?

Сердце мое сжималось, когда я думала про Юкио: он не знал, что господин Хорибе и Юкико – это «Одзисан» и его «подруга» из Токио.

* * *

Это случилось в конце лета. Прошло три месяца после отъезда моего мужа.

Утром я подметала дорожку перед домом. Было тихо. Все ушли: Юкио и Юкико в школу, господин Хорибе на работу. Его жена только что отправилась в центр города за покупками и повидать кузину. Я не проявляла любопытства к ее личной жизни, однако каждый раз, выходя из дома, она рассказывала мне, куда собралась и когда вернется, и просила сообщить ей, если около дома появятся незнакомые люди. Она думала, в деревне есть воры. «Мы для них йосомоно. Нужно быть осторожнее», – говорила она. Но я в это не верила. Я никогда не сталкивалась с подобными неприятностями. И радовалась, что она уходит.

Потом я вернулась в дом. Убираясь на кухне, я услышала стук в дверь. Я спустилась и открыла. Господин Хорибе! От растерянности я не могла вымолвить ни слова. Он пристально смотрел на меня.

– Вы не пошли в лабораторию? – пробормотала я.

С тех пор как они переехали, я с ним еще ни разу не разговаривала.

– Я пойду туда после обеда, – ответил он.

Я поклонилась:

– Вы так внимательны к моему сыну. Спасибо.

– Эти церемонии ни к чему, – сказал он, – ведь это и мой сын тоже!

Я молчала. Он протянул мне банку, на дне которой были листья. Я посмотрела ему в лицо. Он улыбнулся:

– Это тебе. Вчера вечером на берегу ручья я поймал светлячка. Лето почти закончилось. Это один из последних.

Его подарок меня удивил, напомнив о самом первом вечере, когда он пришел ко мне в Токио.

– Спасибо, – сказала я. – Только сейчас у меня много дел, простите.

И попыталась закрыть дверь. Но вдруг он схватил меня за плечи и втолкнул в дом. Растерявшись, я прошептала:

– Отпустите меня!

Он разжал пальцы.

– Послушай, – начал он, – хочу кое-что напомнить тебе о нашем прошлом.

– Не беспокойтесь, – перебила я его. – Никто ничего не знает.

– Да я не об этом, Марико!

– Тогда что же вы собирались мне сказать?

– Я сожалею, что женился. Когда ты уехала из Нагасаки, я понял, как сильно люблю тебя.

Я пробормотала в изумлении:

– Зачем говорить все это теперь?

Он не ответил. Потом вдруг запер дверь на засов. Я перепугалась:

– Вы не имеете права. Это мой дом!

Я попыталась поднять засов. Но господин Хорибе схватил меня за руку и крепко прижал к своей груди. Я хотела вырваться, повторяя:

– Отпустите меня!

Однако на этот раз он не отпустил. Выбившись из сил, я смирилась. Его грубость поразила меня. Он молчал. Парализованная его силой, я ощущала едва уловимый запах лекарств, исходивший от его летней рубашки.

– Как же я скучал по тебе!

Вдруг он начал целовать меня, точно безумный. Я видела, как на глазах его блеснули слезы. От изумления я даже не могла пошевельнуться. Расстегнув мне блузку, он начал гладить мою грудь. И воскликнул, сняв с меня всю одежду:

– Ты прекрасна, и твоя кожа все такая же гладкая! Твое тело принадлежит мне!

Он уложил меня на татами. Я закрыла глаза. Его пальцы скользили по моим грудям, по животу, ногам… Он делал все так же, как прежде. Мое тело отзывалось на прикосновение его рук.

– Прошу тебя, – сказал он нежно, – позволь мне ласкать твое тело, пока не вернется твой муж. Ты же знаешь, через три месяца я уеду в Токио. И оставлю тебя в покое.

После десяти лет перерыва мы стали встречаться снова.

Разумеется, при мыслях о муже на душе у меня становилось тяжело, ведь он заботился обо мне – а теперь он был так далеко на службе у японской армии. Я знала, что стану горько сожалеть о своей измене. Но я не смогла устоять перед напором страсти господина Хорибе, знавшего мое тело лучше, чем кто-либо. Увидев у него на глазах слезы, я поверила, что он меня по-прежнему любит. И не сомневалась, что потом ничего подобного не повторится.

* * *

Прошло полгода, однако мой муж все не возвращался в Нагасаки. Он прислал неожиданное известие: ему придется остаться в Маньчжурии на более долгий срок, и он не знает, когда закончится командировка. В замешательстве я рассказала об этом господину Хорибе. Он только ответил: «Очередной приказ из армии. Нужно подчиняться».

Истекло еще несколько месяцев. Наступил 1945 год. Война продолжалась. Япония терпела поражения на всех фронтах. В школах отменили занятия. Юкио и Юкико отправили работать на завод, который обслуживал нужды армии.

В феврале перестали приходить письма от мужа. Это меня обеспокоило: раньше он писал каждые две недели. В начале марта из лаборатории Нагасаки сообщили страшную весть: «Ваш муж пропал без вести». Меня охватил ужас. «Пропал без вести? Как так?» Потом стали ходить слухи, будто мой муж принимал участие в деятельности коммунистической партии. Я не верила собственным ушам.

В отчаянии я спросила у господина Хорибе, что мне делать. «Не волнуйся, – сказал он. – В больнице, где работал твой муж, у меня есть знакомый начальник. Попытаюсь связаться с ним. По крайней мере, узнаем правду».

Однажды вечером ко мне зашла госпожа Хорибе. В глазах ее была тревога. Сначала я даже подумала, что она узнала о моих отношениях с ее мужем. «Юкио сегодня вызывали на допрос в полицию», – сказала она. Я перепугалась. Она объяснила, что кто-то из рабочих завода донес, будто Юкио состоял в членах коммунистической партии, как и его отец. «Не может этого быть!» – воскликнула я. «Знаю, – ответила госпожа Хорибе. – Муж уже пошел за ним: Юкио дал полицейским номер телефона лаборатории и назвал фамилию моего мужа. Не беспокойтесь. Муж пользуется здесь уважением. Он скоро приведет вашего сына».

Потом мне перестали выплачивать жалованье мужа. Меня охватила паника. Нужно было платить за жилье и покупать продукты. Наших сбережений надолго бы не хватило. Я собралась искать работу. «Но что я умею делать?» Выйдя замуж, я нигде не работала. Занималась только шитьем. Я попыталась устроиться на один из заводов, где шили военную форму. Однако все места были заняты молодыми студентками.

Так, без изменений, прошло несколько недель. Отчаявшись, я отправилась в банк, сняла со счета деньги и принесла их хозяину дома. К моему удивлению, он сказал: «За жилье уже заплачено». Я ничего не поняла. Тогда хозяин объяснил, что приходил господин Хорибе со словами: «Господин Такагаши мой коллега и мой друг. Я буду оплачивать жилье до тех пор, пока он не вернется». Я изумилась. «До чего великодушный человек! – воскликнул хозяин. – Вам повезло, госпожа Такагаши!» Придя домой, я обнаружила перед дверью большой сверток. На нем значился адрес одного из заводов, куда я пыталась устроиться на работу. Внутри были выкроенные детали мужских рубашек, к которым прилагался готовый образец. Мне предлагали надомную работу. Я сразу подумала, что и это устроил господин Хорибе. В ответ на слова благодарности он сказал: «Пустяки. Когда нужно, я всегда готов помочь тебе». Я была тронута. Он прибавил: «Марико, обращайся ко мне на „ты“».

Шли дни, а от мужа по-прежнему не было вестей.

* * *

Наступил апрель.

Американские войска высадились на острове Окинава. Японские солдаты совершили гиокусай. В Нагасаки обстановка становилась все более напряженной. Вооруженные отряды обходили город в поисках врагов. Потом был захвачен один из складов. Возвратившись с завода, Юкио сообщил мне тревожное известие: «Говорят, в городе появился цианистый калий. Чтобы покончить с собой и не попасть в плен к американцам».

Однако в нашем поселке пока было спокойно. И мы продолжали встречаться с господином Хорибе. Он приходил ко мне по утрам. Жену он отсылал в центр города за покупками. К тому же она помогала кузине: родители ее мужа болели, а самого мужа, который работал хирургом, отправили в командировку на Тайвань. Господин Хорибе не пользовался входной дверью – в стене, разделявшей дом на две половины, он сделал отверстие, которое с обеих сторон прикрывали смежные ошир. Он проводил со мной час, а потом шел в лабораторию. В конце концов я стала говорить ему «ты», как он и просил.

Я продолжала зарабатывать шитьем. В конце недели ко мне приходил посыльный с завода и забирал готовые вещи. Однажды прислали госпожу Шимамуру, с которой мы давно не виделись. Она больше не жила в нашем поселке. К моему удивлению, оказалось, что мы с ней работали на одном заводе. Я предложила ей чая. Она поделилась со мной горестным известием о своем сыне: на острове Сайпан он попал в плен к американцам и умер в тюрьме. Никто не знает причины его смерти, но люди винят во всем семью и говорят, что он должен был покончить с собой и не сдаваться в плен, ведь это позор. Я сочувствовала ей. Госпожа Шимамура рассказывала и о своей дочери Тамако, которая стала работать на заводе.

– У Тамако появилась новая подруга, – прибавила она с довольным видом. – Она из Токио. Юкико Хорибе.

Я не знала, что Тамако и Юкико работали вместе.

– Это дочь моих соседей… – сказала я.

– Правда? Значит, вы с ней хорошо знакомы!

– Да…

Госпожа Шимамура сказала:

– По словам моей дочери, Юкико училась в колледже Н. Туда принимают только способных детей. Наверное, Юкико умная девочка.

– В самом деле…

Мои ответы были предельно краткими. Не хотелось говорить с ней про семью Хорибе. Однако госпожа Шимамура спросила:

– А где работает отец?

– Чей отец?

Я растерялась.

– Отец Юкико, конечно же! – улыбнулась она.

Я опустила глаза:

– Он фармацевт, как и мой муж.

– Тоже фармацевт? Надо же, какое совпадение!

Я молчала. Госпожа Шимамура снова начала рассказывать про дочь. Допив чай, она показала мне маленький бумажный конвертик.

– Цианистый калий! – объяснила она.

– Что?

Сначала мне показалось, что это розыгрыш.

– Скоро американцы высадятся на острове Кюсю, – сказала она. – Нужно быть готовым к этому. Жаль, что у моего сына не было с собой такого пакетика, когда его захватили в плен.

Она положила бумажный конвертик передо мной. И, глядя мне в глаза, сказала:

– Это тебе!

Я не осмелилась отказаться: лицо ее было серьезно.

Госпожа Шимамура ушла, забрав коробку со сшитой мною одеждой. Итак, слухи, о которых рассказывал Юкио, оправдались. Я не знала, куда спрятать яд, и в конце концов положила его в деревянный ящик, где хранилось хамагури Юкио.

* * *

Однажды вечером я гуляла одна вдоль ручья. Было полнолуние и начало лета. Я присела на бревно, лежавшее на обочине дороги. Заметив светлячков, круживших над водой, я спустилась к самому берегу.

Наблюдая за ними, я думала о муже, пропавшем без вести в Маньчжурии. «Где он теперь?» Я представила его лицо, улыбку. Меня начало терзать чувство вины, сердце мое сжалось, охваченное тоской воспоминаний. Мне стало стыдно: продолжая верить в то, что муж вернется, я всецело отдалась любовной связи с его коллегой.

– Ты слишком наивна, Тамако! – донесся до меня со стороны дороги звонкий голос.

Я узнала Юкико. Она шла вдоль ручья с дочерью госпожи Шимамуры. На мгновение обе они замолчали. Кажется, уселись на бревно.

– Порви с ним прямо сейчас, – сказала Юкико, – а не то будет слишком поздно. В конце концов, тебе всего шестнадцать лет!

Тамако ответила:

– Но это невозможно!

Мне стало любопытно, о чем они говорят. Я прислушалась.

– Будь реалисткой, – сказала Юкико.

– Что значит «реалистка»?

– Не витай в облаках.

Тамако молчала. Голос Юкико звучал чисто и ясно:

– Подумай хорошенько! Он женат, и у него даже есть дети. Сомневаюсь, что он так легко бросит семью.

Я была потрясена. Юкико словно осуждала мою связь с ее отцом.

– Но он говорит, что не выносит свою жену и рано или поздно разведется с ней, – возразила Тамако. – Он не шутит.

– Я ему не верю. Он совсем не похож на порядочного человека.

– Ты несправедлива, Юкико! – возмутилась Тамако. – Он любит меня, и я ему нужна. Это точно!

– А зачем ты ему нужна? Если ты забеременеешь, у тебя будут неприятности.

Слушая Юкико, я дрожала. Словно вернулось мое прошлое, когда я слепо любила ее отца. Тогда мне тоже было шестнадцать лет. Тамако расплакалась.

– Не забывай, – прибавила Юкико, – что он твой начальник и пользуется своей властью. Он просто выбрал юную и наивную девочку, как ты, чтобы удовлетворить свою прихоть. Отвратительный человек!

Тамако всхлипывала. «Ты несправедлива, Юкико», – повторяла она. Юкико рассердилась:

– Послушай, ты же сама попросила у меня совета, и я сказала, как тебе лучше поступить. Если мое мнение тебя не устраивает, обратись к кому-нибудь другому!

Тамако не ответила. Наступило молчание. Через ручей перелетел рой светлячков.

– Светлячки! – воскликнула Юкико.

Я испугалась, что девочки спустятся к воде. Они смутятся, узнав, что их разговор подслушали. К счастью, они остались сидеть на бревне.

– Хо… хо… хотару кои… – запела Юкико. Я рассеянно слушала. В голове звучали слова мужа: «Марико, я скоро вернусь. Не унывай!» Глаза застилали слезы.

– Наверное, эту песню сочинил мужчина, чтобы соблазнять женщин, – заметила Юкико.

Тамако рассмеялась:

– Неправда! Это детская песенка.

– Мы еще совсем молодые, – сказала Юкико. – Нужно быть осторожней, чтобы не упасть в сладкую воду.

– Верно, – ответила Тамако, успокоившись. – Я подумаю.

Они ушли. Шум их шагов постепенно удалялся. Вокруг было тихо, и я плакала, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос.

* * *

Однажды господин Мацумото, который раньше приходил играть с моим мужем в шоги, пригласил Юкио на ужин. Они с женой жили у въезда в поселок. Их дом стоял напротив автобусной остановки. Они предложили Юкио остаться на ночь, чтобы на следующее утро ему было удобнее добираться на завод и не вставать так рано. Юкио охотно согласился.

В тот вечер госпожа Хорибе уехала в центр города повидать кузину. Через ход в стене господин Хорибе проник ко мне. Сказал, что Юкико спит у себя в комнате. Я боялась, как бы она не проснулась.

Он тотчас обнял меня. Я оставалась безучастной. Закрыв глаза, вспоминала разговор между Юкико и Тамако. «Ты слишком наивна, Тамако!» В голове у меня по-прежнему звучал нежный голос Юкико.

– Нужно найти место, где мы могли бы встречаться, – сказал господин Хорибе.

– Дай мне время подумать, – ответила я нерешительно. – Я запуталась. Лучше прекратить все это…

Он удивленно посмотрел на меня и стал уговаривать:

– Я жить не могу без тебя. Ты мне нужна! Я буду заботиться о вас с Юкио. Забудь мужа, он никогда не вернется.

И поцеловал меня в ухо. Его горячий язык ласкал мой затылок. По телу пробежала дрожь. Отшатнувшись в сторону, я набралась смелости и сказала:

– Значит, ты разведешься с женой, верно?

– Ты же знаешь, – ответил он, отведя взгляд в сторону, – брак этот – условность. Развод ничего не изменит в наших с тобой отношениях.

Я молчала и думала о Тамако, которая плакала, слушая совет Юкико.

Господин Хорибе снова принялся целовать меня. Я по-прежнему сидела неподвижно, позволяя снимать с себя одежду. Теперь я уже не знала, люблю ли его или нет.

Через час он ушел, сказав:

– Завтра ночью я тоже приду. Мой коллега господин Мацумото просил передать тебе, что Юкио опять переночует у него.

Весь следующий день я была в отчаянии, работа не ладилась. В голове постоянно вертелись мысли. В конце концов я решила порвать с господином Хорибе. Это означало, что нам, во-первых, придется переехать. «Как объяснить это Юкио?» Ведь долина Урагами считалась одним из самых безопасных мест в Нагасаки. Вторым, гораздо более тягостным следствием было то, что мне придется зарабатывать деньги, которых хватило бы на оплату жилья.

Ночью пришел господин Хорибе. Но я даже не позволила ему прикоснуться к себе.

– Я хочу положить всему этому конец, – сказала я серьезно. – Я люблю мужа. И мне стыдно за то, что я делаю за его спиной.

Он спокойно ответил:

– Неизвестно, вернется ли твой муж или нет. Возможно, его уже нет в живых. Я тебе нужен, прежде всего ради Юкио, нашего сына. Подумай о его будущем. Он умный мальчик и заслуживает хорошего образования, а ведь в одиночку ты не способна дать ему все это.

– Я стану много работать, и Юкио тоже. И что бы вокруг ни говорили, я по-прежнему жду возвращения мужа.

Именно тогда он открыл мне ужасную вещь: это он устроил командировку моего мужа в Маньчжурию и отсрочил его приезд. На самом деле, отправить в Маньчжурию хотели его. Однако, сказал он, нет ничего удивительного в том, что он остался в Нагасаки: как же иначе, ведь он отец обоих детей. «Но к исчезновению твоего мужа я не имею никакого отношения, – прибавил он. – Видимо, китайцы или русские депортировали его в лагерь. Мне рассказывали, что он в одиночку прогуливался возле границы. Если он возвратится, это будет чудом!» Я же не сомневалась: «Мой муж вернется живым!» – «Если он вернется, я скажу ему, что Юкио мой сын», – холодно ответил господин Хорибе. «Ты сошел с ума!» – воскликнула я. Уходя, он сказал: «Веди себя разумно. Для своего же блага!»

* * *

На следующий день я слегла. Меня лихорадило. Не было сил даже есть.

Закрыв глаза, я размышляла над словами господина Хорибе. Никогда не могла вообразить, что он способен так поступить с моим мужем. Я думала, он действительно приехал в Нагасаки, чтобы заменить его в лаборатории. Когда он заплатил за жилье и помог мне найти работу, я благодарила его за великодушие. «Ты слишком наивна, Тамако!» Голос Юкико по-прежнему звучал у меня в голове.

Наступил вечер, а Юкио все не возвращался домой. Должно быть, зашел к господину Мацумото. Стемнело, и я вышла на улицу, надеясь встретить Юкио по дороге. Я дошла до того самого места, где услышала на днях разговор между Юкико и Тамако. Присела на бревно и стала ждать сына, который все не появлялся. Как и в прошлый раз, небо было чистым, ярко светила луна. Я спустилась к ручью. Тихо журчала вода. В траве мерцал светлячок. Я присела на камень. Рассеянно глядя на поверхность воды, подумала: «Если бы тут было достаточно глубоко, я бы бросилась вниз…»

Послышался голос Юкио. Я встала. Интересно, с кем он говорит. Показались господин Мацумото с женой. Я хотела поздороваться с ними, но не осмелилась и осталась сидеть у ручья, так и не поднявшись к дороге. Шум их шагов приближался. Когда они поравнялись с бревном, Юкио сказал:

– Спасибо большое! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Юкио! – ответили они.

Я ждала, пока они уйдут.

– Смотри, дорогой! – воскликнула госпожа Мацумото. – Светлячки!

Они все не уходили. Кажется, сели на бревно.

– Хороший мальчик! – сказала госпожа Мацумото.

– Да, правда, – согласился ее муж. – Бедный Юкио, он даже не знает, где сейчас его отец. Надеюсь, господин Такагаши жив.

– Наверное, госпоже Такагаши теперь приходится трудно. Если мы станем приглашать Юкио к себе, ей будет легче. Твой коллега господин Хорибе и его жена тоже, вероятно, помогают ей.

Потом они несколько минут молчали.

– Соседки говорят, что господин Хорибе очень обаятельный, – заметила госпожа Мацумото. – Наверное, многие женщины влюблены в него!

– Неудивительно, – ответил господин Мацумото. – В Токио у него есть любовница и сын от нее.

– Правда? Госпожа Хорибе знает об этом?

– Думаю, нет.

– О Боже… Это ужасно!

– Что именно – ужасно?

– Все знают об этом, кроме нее. Какое унижение! Ты ведь помнишь, у моего отца была любовница, и маме все было известно. Когда у той женщины родился от отца ребенок, мама сказала, что ему нужно дать нашу фамилию: она думала, это поможет ему в будущем.

– Все относятся к таким вещам по-разному, – заметил господин Мацумото. – В отличие от твоей матери, госпожа Хорибе вряд ли смирится с подобной ситуацией. Она гордая женщина. Если она узнает, то сразу решит развестись.

Слушая их, я дрожала. И ясно представляла себе госпожу Хорибе, которая в ярости осыпает мужа проклятьями.

– Кстати, – продолжил господин Мацумото, – мне недавно рассказали еще одну историю про господина Хорибе.

– Что за история?

– Несколько лет назад, в Токио, он соблазнил молоденькую служащую из своей компании. И вскоре она забеременела.

Я оцепенела. «Что? Он повторил то, что сделал со мной?»

– Неужели? Значит, у него появилась вторая любовница? – спросила госпожа Мацумото.

– Нет, девушка покончила с собой. Младенец тоже умер. Ей было всего семнадцать лет.

«Господи…» Я едва не потеряла сознание. Госпожа Мацумото воскликнула:

– Бедняжка! Господин Хорибе просто пользовался своим влиянием!

– Да.

Потрясенная, я больше не слышала, о чем они говорили. Несколько минут спустя они ушли, продолжая разговаривать. Мимо пролетел светлячок. Неожиданно меня охватил гнев. Всей душой я возненавидела господина Хорибе. Мне даже захотелось убить его. Глядя на светлячка, я вспомнила про цианистый калий, который дала мне мать Тамако.

* * *

В июле на Нагасаки дважды сбрасывали бомбы. Главной мишенью были судостроительные верфи. Трамвайные линии оказались повреждены. Я умоляла Юкио перестать ходить на завод, ведь он был еще школьником. Он отказался: «Так нужно. Если я брошу работу, меня, как и отца, обвинят в том, что я коммунист. Выбора нет».

Следующая бомбардировка случилась первого августа. Наутро госпожа Хорибе сообщила страшное известие: «Погибла дочь госпожи Шимамуры. Она ездила в контору в центр города. Начальник приказал ей отвезти туда документы». Мне вспомнился голос Тамако. Я думала о том, смогла бы она или нет порвать отношения с тем начальником. Сердце обливалось кровью.

«Не хочу, чтобы моя дочь продолжала ходить на завод, но она меня не слушает, – жаловалась госпожа Хорибе. – Рано утром она снова отправилась на работу». Кажется, госпожа Хорибе не собиралась заканчивать разговор, однако я сказала: «Простите, меня ждет работа». Но она продолжала: «Разве вам не известно, что случилось с фабрикой, для которой вы шьете?» Я не поняла, что она имела в виду. Тогда госпожа Хорибе объяснила: металлургический завод М. разрушен во время бомбардировки. Не уцелела и фабрика, которая находилась рядом. Я побледнела и готова была расплакаться. Поразмыслив, госпожа Хорибе сказала: «Кстати, моя кузина знакома с семьей одного фермера: они хотели бы обменять на рис несколько европейских платьев. Вас это интересует? Насколько я помню, у вас таких платьев много». Поколебавшись, я согласилась. Она улыбнулась: «На следующей неделе приходите к моей кузине. Буду ждать вас у нее». И записала на листке бумаги дату и адрес кузины: «9 августа, четверг. 9.30, 2–3-2, Смаши», – прибавив, что это большой дом, окруженный соснами, и все в квартале его знают.

Пока же был понедельник, шестое августа. Вечером Юкио, вернувшись домой, воскликнул: «Мама! Это ужасно! Утром на Хиросиму сбросили огромную бомбу, какой никто раньше не видел. Город вспыхнул мгновенно, и почти все жители сразу погибли!»

* * *

Это случилось накануне того дня, когда я собиралась идти в деревню с госпожой Хорибе. Я была дома одна. Юкио ушел к господину Мацумото. На следующее утро они договорились пойти в университетскую больницу. Юкио помогал господину Мацумото искать в библиотеке книги по медицине.

Ночью я боялась, что придет господин Хорибе: его жены не было дома. Еще утром она отправилась к кузине. Прежде чем лечь спать, я закрыла ход в стене коробками с книгами. Юкико, вероятно, была у себя в комнате. Я надеялась, что ее отец не решится с шумом отодвигать коробки.

Я долго не могла заснуть. Думала о завтрашней встрече с госпожой Хорибе. Я знала, что она будет болтать без умолку и расспрашивать о моей личной жизни. Я жалела, что согласилась на ее предложение, но другого выхода не видела: нужен был рис.

Когда я наконец заснула, был уже час ночи.

Юкико и Тамако поют в темноте: «Хо… хо… хотару кои…» «Ты права! – говорит Тамако Юкико. – Я решила порвать со своим начальником». Юкико улыбается: «Вот и хорошо!» Тамако переходит улицу, неся под мышкой документы с завода. Вдруг раздается взрыв. Она падает на тротуар – замертво. Госпожа Шимамура кричит начальнику: «Вы убили мою дочь! Зачем вы послали ее в центр города, зная, насколько это опасно? Вы сумасшедший!» Тамако лежит в гробу. «Госпожа Такагаши, вернитесь к реальности, – говорит мне Юкико. – Отец пользуется своей властью. Вас любит муж, а не он». Встаю и иду к комоду. Выдвигаю ящик, в котором спрятан цианистый калий. Открываю коробку и смотрю на бумажный конвертик, сложенный поверх хамагури. Снова слышу голос госпожи Шимамуры: «Используйте его, госпожа Такагаши!» «Ты нуждаешься во мне. Подумай о будущем нашего сына», – говорит господин Хорибе с усмешкой. «Мне хочется убить его, – думаю я. – Завтра, да, завтра, перед тем как встретиться с его женой…» Рука дрожит. Едва я касаюсь бумажного конверта, раздается крик моего мужа: «Не трогай, Марико!»

* * *

Когда я проснулась, еще не рассвело. На часах четверть шестого. Я попыталась еще немного подремать, хотя бы до половины седьмого. Чтобы встретиться с госпожой Хорибе, из дома нужно выйти в семь тридцать. Сесть на автобус, который идет в центр города, потом дойти пешком до дома кузины. После бомбардировок 29 июля трамваи не ходят.

В доме тихо. Вдруг со стороны соседей доносится шорох. Медленно отодвигается входная дверь. «Кто это может быть, ведь еще совсем рано?» – подумала я. Господин Хорибе и Юкико уходили на работу только после семи. Сначала я испугалась, что это вор. Встав с постели, выглянула в окно. И увидела сквозь щель между занавесками Юкико: она проходила прямо мимо моего дома. Шла быстрым шагом. «Значит, не вор». Вздохнув с облегчением, я, однако, задумалась: «Куда она собралась так рано?» Я снова легла в постель.

В полседьмого я встала. Приготовила завтрак. Сидя за столом, я вдруг услышала звон разбитого стекла. Что-то случилось в кухне у соседей. Потом кто-то начал стучать в стенку и звать: «На помощь!» Я узнала голос господина Хорибе. «Что происходит?» Неожиданно наступила тишина. Мне стало страшно. Я долго не могла сдвинуться с места. Наконец решилась пойти к соседям.

Дверь не была заперта.

– Кто-нибудь есть дома?

Голос у меня дрожал. Никто не откликнулся. Я боязливо поднялась по ступеням и направилась в кухню. Вошла туда – и от ужаса кровь застыла у меня в жилах: на полу лежал господин Хорибе. Из его полуоткрытого рта текла струйка белой жидкости. Глаза были широко раскрыты. «Он умер!» Рядом осколки разбитого стакана. На раковине я заметила коробку с лекарствами. Возле коробки вскрытый бумажный пакетик, обернутый в целлофан. «Похоже, он принял отравленное лекарство!»

Я прошла в соседнюю комнату. Там был комод, уставленный пузырьками духов и косметикой. Все чисто и аккуратно. В следующей комнате на спинке стула висела школьная форма – матросский костюм. Спальня Юкико. Ничего подозрительного. Только потом я заметила на ее письменном столе листок бумаги. Я подошла ближе. Это оказалась записка: «Прощай, мама. Не ищи меня. Юкико». Теперь все стало ясно: «Значит, это сделала Юкико!» Однако я не понимала, почему она отравила отца. В замешательстве я повторяла: «Почему? Почему?» Взяв листок со стола, я вернулась к себе. И сожгла записку на кухне.

Пора было идти. Я старалась успокоиться. Нужно еще сложить платья, которые я собралась нести фермерам. Вдруг у меня возникло скверное предчувствие. Я вытащила из комода все деньги и сберегательную книжку. Потом взяла также хамагури и пакетик с цианистым калием. Сложив все в рюкзак, я вспомнила еще об одной важной вещи: мамин дневник. Отыскав тетрадь, я сунула ее на дно рюкзака.

Я вышла из дома и быстрым шагом направилась к остановке. Ноги подкашивались. Кружилась голова. Перед глазами без конца возникало лицо господина Хорибе: широко раскрытые глаза, чуть сомкнутые губы, струйка белой жидкости… Меня чуть не вырвало.

Я по-прежнему не понимала, почему Юкико отравила отца. Мне всегда казалось, что они хорошо ладили друг с другом. Господин Хорибе никогда не жаловался на дочь. Напротив, он гордился ею, ценил ее ум и скромность. «Где теперь Юкико? Если она и вправду ушла из дома, подозрение падет на нее… Неужели она собралась покончить с собой?» Я поклялась себе, что никогда никому не расскажу о том, что видела утром.

* * *

Я добралась до квартала, где жила кузина госпожи Хорибе. Я торопилась, потому что опаздывала на целых полчаса. Следуя объяснениям госпожи Хорибе, я отыскала большой дом, окруженный соснами. И, приблизившись к дому, увидела госпожу Хорибе: она сидела на скамейке перед изгородью. С облегчением я подумала, что не придется знакомиться с ее кузиной, которая знала родителей моего мужа. Госпожа Хорибе смотрела в сторону и не сразу заметила меня.

– Здравствуйте… – нерешительно обратилась я к ней.

Обернувшись, она ответила:

– О… госпожа Такагаши!

Я не осмеливалась взглянуть ей в глаза.

– Простите, что заставила вас ждать. – Я глубоко поклонилась.

– Пустяки! – сказала она и поднялась со скамейки.

Украдкой посмотрев на ее лицо, я оцепенела: оно было точно перекошено – искажено гневом.

– Пойдемте! – сказала она, не глядя на меня.

Я пошла за ней. Мы шагали молча. Это казалось странным. Она не болтала, как обычно. Мы дошли до подножия горы, откуда начиналась дорога, которая вела к дому фермеров. Госпожа Хорибе остановилась. Следом за ней и я.

– Вам когда-нибудь изменял муж? – вдруг спросила она.

«Что?» Я была поражена. Я не понимала, почему она задала мне подобный вопрос. Глаза ее были широко раскрыты. На мгновение мне снова представилось мертвое тело ее мужа. Я отвела взгляд в сторону.

– Отвечайте, прошу вас, – настаивала она.

– Нет, никогда, – ответила я, опустив голову.

– Тем лучше! – воскликнула она.

«Зачем она говорит все это?» Я недоумевала. Потом она сказала:

– Я собираюсь вернуться с дочерью в Токио.

– Простите, но я не понимаю, о чем вы… – пробормотала я.

– Не понимаете? – Она повысила голос. – Вот забавно! Об этом знают все, кроме меня, и вам неясно, о чем идет речь!

На миг мне вспомнился разговор между господином Мацумото и его женой, который я слышала на берегу ручья. «Какое унижение! Все знают об этом, кроме нее», – сказала госпожа Мацумото. Я побледнела, решив, что госпоже Хорибе стало известно о моей связи с ее мужем.